[svoboda] ВАТНИК
Здравствуйте, rest.
Он висел в тесном тамбуре между туалетом и ванной среди различного хлама,
который было почему-то жалко выбросить. Самая обычная черная телогрейка,
почти новая, с полным набором пуговиц, без дырок.
Ровненько под ней стояли огромные, как мне в детстве казалось, резиновые
сапоги. Ни ватник, ни сапоги, полученные на птицефабрике как спецодежда,
отец не одевал никогда (он даже мусор выносил в галстуке), тем не менее обе
вещи были отцу дороги и важны: в одном из сапог хранилась фляга со спиртом,
а рукав телогрейки был зашит так, что вмещал фауст вина.
В остальном старом шмотье тоже периодически что-то появлялось и исчезало, а
вот содержимое ватника отец хранил на черный, как сам ватник день. Когда
мне исполнилось лет четырнадцать и я пошел в первый класс, я впервые сам
оценил ватник и зашил ему второй рукав.
В девятом классе в "моем" рукаве вместа пивка и винчика появилась водка (по
4 руб. 80 коп.). Ватник потяжелел, но твердо оставался висеть на своем
гвозде; папа не возражал, ведь пил я тогда только по средам (перед УПК) и
перед воскресеньем - в пятницу и субботу. Запасы пива на воскресенье
хранились у меня и папы в сарае во дворе, в погребе.
Примерка.
Я стал студентом, и, прежде чем примерить на первых занятиях белый халат, я
распорол ватнику оба рукава и уехал на картошку. Он грел меня в поле,
служил матрасом на жесткой кровати в сельском клубе. Там же я понял, что и
резиновые сапоги вовсе не такие большие, если правильно намотать портянки.
Я прорезал ватнику два внутренних кармана и мог приносить из сельпо, не
пользуясь авоськой, до шести бутылок Буджака или Колхетти. Ватник надежно
прятал свое содержимое от посторонних глаз.
Трансформация.
Будучи студентом я считал, что солдаты ходят в шинелях и стреляют из
автомата. Я ошибался. Солдаты ходят в ватниках и копают лопатами. Я похудел
за две недели килограм на пятнадцать, а ватник на мне из черного стал
грязно-желтым. Хлоркой на нем изнутри был выведен номер военного билета и
моя фамилия. Особенно не любил ватник те дни, когда нам приходилось
работать на свинарнике. Увесистые брызги гавна пятнали его, и даже когда
сухой свинячий кал отваливался по дороге в казарму, ватник продолжал
напоминать о себе простым характерным запахом. Если бы я увольнялся осенью,
я увольнялся бы не в парадке, а в ватнике.
Промежуток.
Ватник моего детства из армии меня не дождался, его вынесли в сарай , а
оттуда спиздили какие-то завистливые люди. Некоторое время я присматривался
к дворникам и строителям, пытаясь узнать родной ватник, но без
результата... Менялись пиджаки, галстуки, халаты из белых становились то
голубыми, то зелеными, но я глубоко в душе знал, что галстук поможет лишь
повеситься в трудную минуту, а пиджак согреет разжиревшее от непосильной
работы тело только женцким летом на солнышке...
Возвращение ватника.
Холодно зимой в сельской больничке, дрова исчезают со склада без огня,
холодные стенки растрескавшихся печек не греют душу. Не хотят раздеваться и
показывать дородные телеса больные. Дети плачут от прикосновения
обледеневшего стетофонендоскопа. Доктор в таких условиях греется продукцией
местного спиртзавода и белки его мозга сгорают в пламени углевода. Поверх
моего халата накинут ватник, серый, много раз стираный в больнице вместе с
обосраными простынями и пижамами. Он похож на тот, из моего детства, у него
тоже прорезаны внутреннии карманы и зашиты рукава, только он сильно
постарел. Вместе со мной.
(c) SIROTA
--
