[svoboda] Переписка на сайте знакомств:
Здравствуйте, rest.
Света, а пришли фотку попки?
- Переведи мне на телефон 200 рублей, покажу!
- Перевел! А ты классная! А грудь можешь показать?
- Переведи еще сотню!
- Перевел! Спасибо! Красота! Светка, а можешь показать киску?!
- Могу. Но это будет стоить 500 рублей!
- Хорошо, я согласен, перевожу!
Мужик, закрывая тело девушки простынью, выключает фотоаппарат, закрывает
ноутбук, бормочет:
- Вот так, блять! А жена, сука, все время твердит, что работать в морге
невыгодно...
Дает
Поздние брежневские годы, общага МПТИ (Московский
подзаборно-технологический). Четвертый курс, почти все уже парами.
Ситуация из классического анекдота: есть кого, есть чем, но катастрофически
негде. В общежитии два отдельных крыла - мужское и женское, вахтеры
звереют. Время от времени удается обмануть их бдительность, уговорить
соседей погулять пару часов и избежать облавы.
Но организм требует большего, и постоянно ищутся альтернативные варианты.
Одно время уровень спермотоксикоза снижали расположенные по соседству бани,
где семейные пары пускали в одну душевую кабинку без документов.
Пускали до тех пор, пока парочка идиотов не занялась делом, прислонившись
изнутри к дверце кабинки. Сопромат они знали плохо, прочность дверных
петель не рассчитали и в разгар процесса вылетели в коридор, прямо под ноги
контролерше и ожидающим своей очереди добропорядочным гражданам. После
этого лавочка закрылась.
К счастью, на потоке учится Марина Потоцкая, москвичка и обладательница -
не знаю, какими буквами написать, чтобы отразить уникальность ситуации -
СОБСТВЕННОЙ ОТДЕЛЬНОЙ КВАРТИРЫ.
Никакого мажорства, самая обыкновенная семья. Просто квартира бабушкина,
бабушка уже не ходит, и родители забрали ее к себе, а дочку выселили на
освободившуюся жилплощадь.
Маринка, добрая душа, стала давать запасные ключи сперва ближайшей подруге,
потом еще двум и наконец - близким друзьям обоего пола, то есть почти всей
группе. Установилось своего рода дежурство. Ключи выдаются на день с двумя
условиями: убрать следы пребывания и исчезнуть до шести, когда хозяйка
возвращается из читалки. Сама Марина квартиру по назначению не
использовала: нехватка парней в институте, умноженная на низкую самооценку,
зрение минус пять и разбитое еще на первом курсе
сердце.
Из почти сотни студентов курса только один ничего не знал о Марининой
квартире, да и вообще мало что знал об окружающей действительности. За
четыре года никому не пришло в голову заговорить с Аркадием на темы,
отличные от "дай списать" и "объясни теорему". Он и выглядел-то даже не как
ботаник-заучка, а как карикатура на ботаника: тощий, длинный, лохматый,
согнутый от стеснения буквой "Г", мучимый всеми известными психиатрии
комплексами и еще некоторым количеством неизвестных.
Последние пару лет Аркадий мучительно страдал от затянувшейся
девственности, но выхода для себя не видел. Легкодоступные девушки вызывали
у него омерзение, а с труднодоступными требовалось как минимум заговорить и
некоторое время беседовать на посторонние темы, а это было для него
невозможно, при первой же попытке открыть рот без конкретной необходимости
он впадал в ступор.
Со среднедоступными девушками дело обстояло совсем плохо: и ступор, и
отвращение.
Итак, общага. В мужском туалете беседуют два доблестных студиозуса:
- Что, стояк?
- А ты как думаешь? Две недели без секса. Сперма скоро из ушей польется.
- Что ты мучаешься, сходи к Маринке.
- Потоцкой? Я не очень-то ее знаю, неудобно.
- Брось, она никому не отказывает. Просто подойди и попроси ключи.
- Думаешь, даст?
- Конечно, она всем дает. Только не на завтра, завтра к ней иду я.
Аркадий, слышавший весь этот диалог из туалетной кабинки, от изумления едва
не упал с толчка. Надо же, Потоцкая - и всем дает! Кто бы мог подумать!
Марина, даже с учетом вновь полученной информации о ее сверхдоступности,
отвращения не вызывала, и Аркадий понял, что это его единственный и
последний шанс. Две недели он собирался с духом, наконец подошел к Маринке
и, мучительно краснея, бекая и мекая, попросил ключи.
Марина посмотрела на него с интересом: ну и ну, и на такое чудо нашлась
охотница. Наверняка не из нашего института, а то я бы знала.
- Да не красней ты так, дело естественное, - сказала она, протягивая ключ.-
Адрес знаешь? Записывай. Завтра как раз свободно. И постарайся успеть до
шести.
Назавтра Аркадий вне расписания помылся в душе и сменил белье. Без четверти
шесть он, благоухая одеколоном "Шипр", с тремя гвоздиками и тортом
"Снежинка" вошел в квартиру, уселся на табурет в прихожей и стал ждать.
Воображение рисовало такие картины, что он едва не терял сознание. Наконец
появилась Марина.
- А, ты еще здесь. Ты один? (Она хотела бы посмотреть на избранницу).
- Один. (Она что, групповухой тоже занимается?) Вот, - Аркадий ткнул в
нее букетом и тортом.
- Ой, это мне?
Марина была приятно удивлена. До сих пор никто из постояльцев не догадался
подарить ей хотя бы шоколадку.
- Ладно, пошли пить чай. Ванная здесь, помой руки, а я пока переоденусь, -
сказала она.
То есть она думала, что так сказала. На самом деле фраза была короче, а
может, Аркадий от волнения пропустил некоторые слова мимо ушей. Во всяком
случае, услышал он следующее:
- Ладно, пошли. Ванная здесь. Я пока переоденусь.
В свете всего предыдущего толковать сказанное можно было только одним
способом. Аркадий зашел в ванную, разделся, потратил некоторое время на
то, чтобы заставить себя снять трусы, не смог и в трусах двинулся в
комнату. Фигура его больше всего напоминала латинскую букву F.
Маринка стояла у зеркала в спортивных штанах и лифчике, надеть олимпийку
она не успела. Когда Аркадий коснулся ее плеча, она отреагировала так, как
и следует реагировать всякой советской девушке: отчаянно завизжала, огрела
его олимпийкой по голове, оцарапав молнией щеку, и спряталась за кресло.
Аркадий, ожидавший совсем другой реакции, бессмысленно стоял посреди
комнаты и вертел головой.
- Аркадий, что с тобой? Совсем с ума сошел? - Марина перевела взгляд на
перекладину буквы F и догадалась: - Она не пришла, да?
- Кто - она?
- Ну девушка твоя.
- Какая девушка? Нет у меня никакой девушки.
- Тогда зачем ты пришел?
- Ребята сказали. Что ты... это... ну... всем даешь. Вот я и...
- Кто сказал? - Марина уже пришла в себя. - Скажи, кто, я этих юмористов
поубиваю завтра.
- Никто. Я сам подслушал... что ты даешь.
- Даю. Ключи от квартиры я им даю, вот что. То есть давала, больше не буду.
Но ты... Как ты вообще мог такое подумать? Ты что, совсем идиот?
Тут до Аркадия наконец дошел весь ужас его поступка. Он и до этого
соображал не слишком хорошо, а теперь мозги отказали окончательно.
Голосом робота Вертера он произнес:
- Да, Марина. Ты совершенно права. Я идиот.
Повернулся и на негнущихся ногах вышел из квартиры. Как был, в трусах.
Если бы дело происходило летом, возможно, на этом бы все и кончилось. Но
был конец ноября, уже выпал снег. Марина никак не могла допустить, чтобы
однокурсник, не сделавший ей ничего плохого, простудился и заболел.
Схватив в охапку его одежду, Марина выглянула из подъезда. Следов босых ног
на снегу не было, да и бабки на лавочке вели бы себя совсем иначе, если бы
мимо них только что прошел голый студент. Значит, он наверху.
Аркадий действительно стоял у решетки, закрывающей выход на крышу, и дергал
замок. Если бы работники жэка забыли ее запереть, человечество понесло бы
невосполнимую потерю. Но замок висел, деваться Аркадию было некуда, и он
дал себя одеть, увести в квартиру и напоить чаем.
К концу чаепития между ними было сказано больше слов, чем Аркадий произнес
за последние три года с кем бы то ни было. Невидимая преграда, мешавшая ему
общаться, рухнула под напором сегодняшних событий, и Аркадий, захлебываясь,
рассказывал о своем детстве, о сверхтребовательном отце и забитой матери, о
любимой сестренке, которая - надо же - как две капли воды похожа на Марину,
и вообще обо всем. Он оказался неожиданно интересным собеседником, и вечер
закончился тем, что Марина пригласила его зайти попить чаю еще раз.
Дальше чудеса посыпались лавиной. После четвертого чаепития Аркадий впервые
не вернулся в общежитие ночевать. После пятого во всеуслышание рассказал
анекдот, смешной и к месту. После седьмого ввязался в спор о природе мужчин
и женщин, посрамив первых и вызвав шумное одобрение вторых. После десятого
прогулял первую пару, и мы поняли, что он окончательно излечился.
Конечно, полностью переделать человеческую природу невозможно.
Абсолютной нормы Аркадий так и не достиг и до конца учебы оставался чудаком
и излюбленным объектом насмешек. Но что ему до этой нормы, если на
сегодняшний день он живет в Силиконовой долине, является уникальным
специалистом в какой-то высокотехнологичной фигне (я после долгих
объяснений так и не понял, в чем именно) и из материальных благ не имеет
разве что вертолета.
Марина сделала лазерную коррекцию зрения, тщательно следит за собой, и
когда Аркадий говорит, что женат на самой красивой женщине Калифорнии, я с
ним почти искренне соглашаюсь - тем более, что моя любимая живет в другом
штате, и это признание мне ничем не грозит.
У них дочь-студентка и маленький сын. По-моему, они счастливы.
--
