Скурлатов В.И. Философско-политический дневник

Циолковский и Писарева: о теософском центре в Калуге

Огромное впечатление на меня произвели рассказы великого генетика «Зубра» (Николай
Владимирович Тимофеев-Ресовский) о «калужском духовном взрыве» в первой четверти
ХХ-го века. Сам ученый увлекался историей вятичей, к которым относил свой род
(http://www.jinr.dubna.su/~drrr/Timofeeff/auto/genealogy.html), и глубинно мыслил
о судьбах народов и космическом предназначении человечества. Он разыскал меня,
прочитав сжатое изложение основ Правой Веры в моей статье «Смерть» (1964), и
пригласил к себе домой в Обнинск.
Ночи напролет мы говорили о самом сокровенном. Мы отсыпались утром, он уходил
на работу, а к вечеру мы продолжали делиться накопившимся. Он был почти на сорок
лет старше меня, и я жадно впитывал его слова, заряжался, как бы «перенимал эстафету».
И он много рассказывал про духовные постижения калужан, про калужский духовный
центр.

Во время Великой Войны он находился в Берлине и на почве арийской мистики тесно
общался с руководителями Третьего Райха, в частности с главным идеологом нацизма
Альфредом Розенбергом (http://hronos.km.ru/biograf/bio_r/rozenberg.html), повешенным
в 1946 году в Нюрнберге автором знаменитого трактата «Миф ХХ-го века» (я эту
книгу конспектировал в спецхране Ленинки и затем читал конспект Алексею Федоровичу
Лосеву, у которого был секретарем в начале 1960-х годов -  великий философ, интересуясь
сущностью мифа, просил
познакомить его с современным мифотворчеством). Николай Владимирович пересказал
мне свои разговоры с Альфредом Розенбергом, который признавал, что проникся арийской
мистикой в Калуге благодаря общению с тамошним теософским обществом, во главе
которого стояла Елена Федоровна Писарева.

Вспомнил я эти разговоры, читая подаренную мне позавчера только что изданную
в молодогвардейской серии «Жизнь замечательных людей» книгу моего друга и соратника
Валерия Никитича Дёмина «Циолковский» (2005). Вообще Валерий Никитич сумел самореализоваться
и стал классиком русского космизма, русской идеи. Он был моим начальником в 1985
году, когда Григорий Григорьевич Квасов, поставленный «агентом влияния» мондиализма
Александром Яковлевым над нами в Министерстве высшего образования СССР, организовал
очередное
исключение меня из рядов КПСС. Всячески Григорий Квасов пытался сломить Валерия
Демина и принудить его выступить против меня,но безуспешно– Валерий Никитич проявил
характер и не предал, хотя и слег с инфарктом. Меня исключили за систему «школа-вуз-производство»
(смотри Программу постиндустриальной модернизации России «Путь из тупика», Пункт
5 «Образование и воспитание нации»), и в 1988 году Валерий Никитич Демин, Игорь
Алексеевич Кольченко (он тоже специалист по Циолковскому, был другом великого
калужанина
Александра Леонидовича Чижевского), я и прочие единомышленники создали Российский
Народный Фронт (РНФ). Валерий Никитич Демин стал «первым лицом» РНФ и отошел
от активной политической деятельности во второй половине 1990-х годов, переключившись
на науку, написав ряд чрезвычайно интересных книг. И вот последнее его творение
– о пророке русского космического прорыва. Очень плотный, содержательный текст!

Кое-что можно добавить. Но мне хотелось бы обратить внимание на те сведения (пусть
и неполные), которые приводятся о калужских теософах и пересекаются со сведениями,сообщенными
мне «Зубром» Николаем Владимировичем Тимофеевым-Ресовским (наверное, надо поработать
ещё с архивами и воспоминаниями, чтобы лучше восстановить духовную жизнь Калуги
в первой четверти прошлого века):

«Была, однако, в Калуге еще одна группа людей, мнение коих о Циолковском не отражено
в анналах истории, но которые никак не могли пройти мимо идей неординарного (по
меньшей мере) мыслителя, обосновавшегося в их родном городе. Речь идет о Калужском
отделении Российского теософского общества. 

Возглавляла его Елена Федоровна Писарева (1853-?) - философ и переводчик. Свободно
владела несколькими языками, до сих пор в ее переводе переиздается книга Эдуарда
Шюре «Великие посвященные». Ее девичья фамилия - Рагозина. 

/МОЙ КОММЕНТАРИЙ: Она – родственница Николая Владимировича Тимофеева-Ресовского:
«Дворянский род Рагозиных, потомком которого по отцу была бабушка Николая Владимировича
Софья Васильевна, внесен в дворянские книги многих губерний, в том числе Калужской.
Мужчины в роду почти все были военными»  http://www.jinr.dubna.su/~drrr/Timofeeff/auto/genealogy.html/


Замуж она вышла за дворянина Николая Васильевича Писарева и некоторое время жила
на одном из заводов Шлиссельбургского уезда Петербургской губернии, где работал
ее муж. Вела там просветительскую работу среди рабочих, а за критические высказывания
о существующем строе попала под негласный надзор полиции.

Смолоду Писарева увлеклась идеями Елены Петровны Блаватской (1831-1891), прочла
в подлиннике ее «Тайную доктрину» и сделалась ее горячим пропагандистом. Помимо
трудов основательницы теософии, перевела громадное количество другой мистической
литературы, опубликовала несколько собственных произведений, самое известное
из них -  «Сила мысли и мыслеобразы». 

В конце XIX века (то есть примерно в то же время, что и Циолковский) Писаревы
перебрались в Калугу. Здесь уже существовал теософский кружок, в который сразу
же вступила Елена Федоровна. 20 сентября 1908 года все теософские кружки, разбросанные
по империи, объединились в Российское теософское общество. Писарева стала его
вице-президентом. Одновременно она возглавила Калужское теософское общество (как
отдел всероссийской организации), превратив его в один из мощных и авторитетных
филиалов и издательских центров
в России.

По определению самой Блаватской, теософия представляет собой синтез и основу
всех философских учений и, говоря совсем кратко, является Религией Мудрости и
Божественной Этикой. Кредо теософов - сформулированный Блаватской лозунг: «Нет
религии выше истины». Международное теософское общество (нынче оно именуется
«теософическим») с момента его основания в Нью-Йорке в 1875 году, преследовало
три главные цели: 1) братство людей без различения расы, цвета кожи, религии
и социального положения; 2) углубленное изучение
религий Древнего мира для выработки универсальной этики; 3) исследование и развитие
скрытых божественных сил в человеке. Всё это было сдобрено изрядной долей мистики
и излагалось с помощью сакральной терминологии. 

Циолковский же всегда крайне отрицательно относился ко всякого рода мистицизму.
Об этом свидетельствует оценка подобного рода «изысканий», данная им в 1929 году
в трактате «Животное Космоса»:

«<...> Эпохи, отрезы ужасающих времен, сохранили не только плотных существ нашей
эпохи, но и легчайшие существа прошедших эпох. Многие из них могли исчезнуть,
но не все: полезные и совершенные могли остаться, как останутся полезные людям
существа. Не можем ли мы их как-нибудь обнаружить? Есть факты, которым мы не
верим, пока сами не подпадем под их влияние. Они говорят за существование каких-то
сил, которые узнают наши мысли, вмешиваются в наши дела и проч. Я не могу много
про это сказать, так как доверяю только
самому себе, и не могу ручаться за испытанное другими. Сам же я был свидетелем
таких явлений только два раза в жизни: недавно и 40 лет тому назад.

Что же это? Мистицизм, спиритизм, оккультизм, теософия, религия и проч.? 

Ничего подобного. Я не выступаю из пределов высшей науки, свободного разума и
материальных понятий. Думаю и теперь, что спиритические и подобные явления, обыкновенно,
есть результат галлюцинаций, болезни, обмана, фокусничества, заблуждения, легковерия
и других человеческих слабостей. Но все ли? Нет ли между ними и достоверных фактов,
подтверждающих бытие существ иных эпох и их силу?

По-моему, антинаучно учение оккультистов о составе человека из многих сущностей:
астральной, ментальной и проч. Я далек от этих вещей, которые представляют результат
ограниченного знания или молодого увлечения юных впечатлений, которые мы никак
не можем выбить из своего ума, как не можем отрешиться и от других впечатлений,
воспринятых нами в детстве».

И все же его собственные философские искания были близки к основным направлениям
и проблематике теософии. Многие из его работ практически смыкаются с теоретическими
устремлениями теософов. Разве что древние религии не вызывали у Циолковского
специального интереса. Правда, он постоянно обращался к божественным личностям
Христа и Будды, а Пифагору - фигуре, неизменно находившейся в центре внимания
теософов, - посвятил отдельное эссе. 

Приведенное же выше высказывание, скорее всего, демонстрирует неприятие Циолковским
всякого рода «-измов», но оставляет дверь открытой для осмысления таинственных
явлений психики и действия «неизвестных разумных сил» Вселенной, с коими ученому
и самому приходилось неоднократно сталкиваться и коим, как мы помним, была посвящена
одна из его публикаций.

Калужское теософское общество существовало двадцать лет, с перерывом с 1918 по
1922 год из-за запрета властей. Тогда же Е.Ф. Писарева уехала из России в Италию.
Последнее ее письмо на родину к ученикам и последователям относится к 1926 году,
после чего следы ее теряются, а судьба до сих пор остается неизвестной. 

В 1929 году практически все члены Калужского теософского общества были арестованы
ОГПУ и осуждены на разные сроки. Одна из главных статей обвинения  - хранение
нелегальной литературы, к каковой относились нераспроданные тиражи теософских
дореволюционных изданий.

Циолковский не мог не знать о пропагандистской и тем более издательской деятельности
калужских теософов. О их лекциях и диспутах постоянно информировали калужские
газеты. Одна и та же любопытствующая публика ходила и на выступления Циолковского,
и на выступления Писаревой (возможно, в одни и те же общественные аудитории).
Судя по сочинениям ученого, он был хорошо знаком с книгой Э. Шюре «Великие посвященные»,
а само словосочетание, заимствованное из заглавия, использовалось в беседах с
единомышленниками как
устоявшееся и хорошо знакомое. 

Дважды в Калуге издавалась книга Блаватской «Голос безмолвия» (также в переводе
с английского Е. Ф. Писаревой), содержавшая беллетризированный пересказ древнеиндийских
афоризмов и притч, касающихся совершенствования разума и нахождения оптимальных
путей познания истины. 

Данная проблема очень волновала Циолковского, а качество самой книги и ее перевода
было таково, что Лев Толстой позаимствовал из нее несколько фрагментов для своего
компендиума «Путь жизни». Известно, что по крайней мере один из членов калужской
организации теософов регулярно бывал у Циолковского, интересовался его идеями,
изобретениями и публикациями.

Между тем не известно ни одного высказывания Константина Эдуардовича -  положительного
или отрицательного - в адрес калужских теософов или теософии в целом. Не сохранилось
на сей счет никаких воспоминаний современников или хотя бы каких-то намеков с
их стороны. Косвенных же свидетельств предостаточно. Не в последнюю очередь они
касаются представлений об эволюции Космоса. 

Согласно теории Блаватской, на первых этапах жизнь во Вселенной приняла аморфные
формы эфирно-светоносных существ: сначала ангелоподобных, затем -  призракоподобных.
Циолковский также не исключал существования ни эфирных, ни ангелоподобных гуманоидов.
Вот что он писал об эфироподобных разумных существах:

«Тогдашние существа были менее плотны, но и они подвержены были эволюции, и между
ними была борьба за существование, и они достигли в свое давно прошедшее время
венца совершенства, и они стали бессмертными владыками мира (какого достигнут
люди и какого уже достигли родственные нам жители небес), и они получили блаженство».

/МОЙ КОММЕНТАРИЙ: Все русские космисты и вообще все русские мыслители – жили
и живут в Правой Вере, пронизаны её интуициями Истины/

Более того, Циолковский допускал, что подобные высокоразвитые и высокоразумные
существа до сих пор обитают на Земле и в ее окрестностях, однако невидимы нами.
А если это не так, то по крайней мере существует эволюционная связь между призракоподобными
или разноплотными существами прошлого и настоящего:

«Но открыты ли все тайны Космоса? Нет ли чего-нибудь более сложного? Нет ли связи
между разноплотными существами разных эпох так же, как между водородными и неводородными
существами бесчисленных категорий условных  духов».

Насколько процитированные фрагменты соответствуют идеям Блаватской, можно понять,
прочитав ее «Тайную доктрину». Конечно, с этой «библией» теософов сам Циолковский
не мог быть знаком, так как написана и издана она была на английском языке, а
появившийся значительно позже перевод, сделанный Еленой Рерих, примерно до середины
80-х годов XX столетия в России вообще находился под запретом. Зато вполне вероятно,
что Константин Эдуардович видел и, быть может, даже пролистывал брошюру Е. П.
Блаватской «Закон причин
и последствий, объясняющих человеческую судьбу», изданную в 1915 году в Калуге.
Здесь нетрудно обнаружить ряд фундаментальных положений, созвучных идеям Циолковского,
и даже ключевые словосочетания, более известные сегодня по его собственным работам,
такие, к примеру, как «воля Вселенной».

Циолковский, как и Блаватская, на протяжении всей жизни постоянно вступал в непосредственный
визуальный контакт с некими человекоподобными ноосферными образами, от которых
получал важную информацию. Только  именовались они у Блаватской - махатмами,
у Циолковского - «ангелами»» (стр. 118-121).

Разумеется, Циолковский приобщался к другим пророкам Правой Веры не только через
Писареву, но также через таких выдающихся русских мыслителей, как гениальный
Николай Фёдорович Фёдоров или великий энциклопедист Михаил Михайлович Филиппов,
опубликовавшем в своем журнале «Научное обозрение» (1903, № 5) классическую работу
Константина Эдуардовича Циолковского «Исследовании мировых пространств реактивными
приборами». Вообще история Правой Веры в России и её распространения в мире –
особая захватывающая тема.