Сталин и евреи: ещё один штришок
Сталин был политик-интернационалист, причем нерусских кровей, и во многом поэтому
относился к людям и народам прагматично. На житейском уровне он мог безобидным
образом разделять те или иные этнические стереотипы, как и почти каждый из нас,
однако «политкорректности» в межнациональных отношениях придерживался, как и
Ленин, даже строже, чем нынешние американцы.
И ему совсем не был присущ антисемитизм, хотя самые сильные его соперники в борьбе
за власть имели еврейское происхождение. Когда он иногда осаживал организованное
еврейство, то делал это не из-за антисемитизма, а по политическо-прагматическим
соображениям, как он поступал и с рядом нееврейских общин.
Поскольку свое детство я провел в почти еврейском анклаве Малаховка-Удельная
под Москвой, то хорошо помню, что большинство моих сверстников-евреев и их родителей
были сталинистами и во всяком случае патриотами Советского Союза, и нам с Игорем
Кольченко и Сашей Анисимовым (ныне они известные деятели) приходилось упорно
защищать от них свои антисталинские позиции. Конечно, «дело врачей» во многом
пошатнуло преданность простых евреев Сталину.
Аллергии к евреям у Сталина не было. Дочь свою Светлану он, как и всякий отец,
ругал за связь с Каплером или с Морозом из-за того, что считал - она достойна
лучшего. Между тем из частных фактов делаются неоправданные обобщения, и великого
(хотя и строгого) «отца народов» подверстывают под очередное «анти».
Так, Илья Окунев из Москвы в письме в «Вестник Еврейского Агентства в России»
(№ 5 /70/ http://www.ear-org.ru/vestnik/5.5763/p4.html) пишет:
«Уважаемая редакция! Написать в газету меня побудила демонстрация по ТВ фильма
"Кремлевская принцесса". Жизнь и судьба Светланы Аллилуевой, а также мои собственные
жизненные наблюдения, касающиеся знаменитого еврейского вопроса. Того самого,
которому в одном из последних томов сочинений И.В. Сталина тоже было когда-то
уделено внимание. Это ответы "вождя народов" на вопросы американского корреспондента.
Тот приехал в СССР, когда там проводилась очередная антисемитская кампания, и
спросил у него: есть ли в Советском Союзе антисемитизм? На что получил авторитетный
ответ: "Антисемитизма в СССР нет, и он карается у нас смертной казнью".
Так сложилось, что в то время, когда я был студентом Московского университета,
там училась Светлана Аллилуева - дочь Сталина. Сделав в фильме центральной фигурой
Светлану, его постановщики стараются всячески представить ее отца в розовом свете.
Как человека доброго, чуткого, отзывчивого и любящего, чуждого каких-либо предрассудков.
Между тем именно Сталин, будучи антисемитом, искалечил личную жизнь Светланы.
Ее первым официальным мужем был Владимир Мороз (Морозов). Мне доводилось видеть
их вместе. Однажды она нас познакомила, когда я встретил их на спектакле в Большом
театре. Судя по всему, она была страстно влюблена в него. Буквально вся светилась
от счастья.
Воспользовавшись тем, что мы с Владимиром разговорились, Светлана отошла в буфет.
Пока она отсутствовала, мы, понимая друг друга, перекинулись несколькими фразами
по щекотливому в ту пору национальному вопросу. Я понял, что для него этот вопрос
больной еще и в семейной жизни...
Сталин растоптал светлое чувство любви своей дочери. Заставил ее расстаться с
человеком, которого она самозабвенно любила, насильственно разлучил их, вообще
изъяв его из жизни. Не посчитался даже с тем, что ее ребенок лишается отца. Сталина
не устраивала национальность зятя. Не помогло даже то, что Светлана назвала мальчика
Иосифом в честь дедушки, чтобы хоть таким образом задобрить его. Кстати, по той
же причине Сталин до этого прервал роман Светланы с известным кинорежиссером
Алексеем Каплером. Тому тоже дорого обошлась эта "связь".
Своего старшего сына Якова от первой жены, Екатерины Сванидзе, Сталин особенно
невзлюбил после того, как тот женился на Юлии Мельцер. Ее жизнь сложилась трагически.
После смерти Якова, попавшего в плен к немцам, ее отправили в Красноярский край,
а там посадили в одиночную камеру, и в ней она находилась в полной изоляции...».
Факты имели место, и не только вышеперечисленные, но их лучше истолковывать в
контексте, а не увлекаться односторонними выводами. Привлечем другие факты. Вот
передо мной газета «Газета», статья Александра Данильчука «Россия делает сама»
к 55-летию советской атомной бомбы (Газета, Москва, 31 августа 2004 года, № 159
/695/, стр. 02). Рассказывается о заседании Государственного Комитета по Обороне
(ГКО) у Сталина в конце 1942 года по вопросу создания атомной бомбы. Были приглашены
ученые Иоффе А.Ф., Семенов Н.Н., Хлопин В.Г., Капица П.Л., Курчатов И.В. Докладывал
Иоффе.
«Когда речь зашла о кандидатуре руководителя будущего проекта, - сообщает газета,
- Сталин произнес: «Я думаю, товарищ Иоффе справился бы с такой задачей». В ответ
Иоффе предложил назначить на эту должность Курчатова. «Я такого академика не
знаю», - парировал Сталин. Но Иоффе нашелся: «он, товарищ Сталин, не академик.
Он пока лишь подающий большие надежды профессор». После некоторых колебаний Сталин
согласился: «Хорошо, товарищ Иоффе. Но вы сначала дайте ему звание академика».
Так Курчатов стал академиком, заведующим спецлабораторией № 2 и руководителем
проекта РДС-1. В феврале 1943 года Курчатов вызвал в Москву ученых, впоследствии
ставших создателями советской атомной бомбы – Харитона, Кикоина, Зельдовича и
Флерова. Куратором, отвечающим за успех проекта, Сталин назначил Берию».
Как в капле воды, здесь, в этом не житейском, а в стратегическом решении - отражается
суть политики Сталина и его практичного отношения к людям.