Короче, случай из жизни
штангистов.
Короче, случай из жизни штангистов. Сидит такой себе штангист у себя
дома, пиво пьет, кальбасу кушает, шуфика по мафону слушает, потом
ван-дама по видику смотрит. Офигенный себе штангист: репа во! плечи во!
спина как футбольное поле - но только не прет его вся эта жизнь! Hет, не
прет! Хочется штангу потягать - ну, он же штангист, в натуре, - а
штанги-то и нету. Потому что межсезонье.
И вот наш штангист встает с дивана и пиздячит на спортсменскую
тусовку. А там сидят еще такие же штангисты с тоской в глазах, некоторые
уже целую неделю штанги не нюхали. Hо, говорят, к вечеру штангу должны
подвезти. И какую штангу! Пацаны, говорят, вчера один блин вшестером
поднимали. Hо и цена соответственная - вот только денег ни у кого нет. И
у нашего штангиста тоже.
А кругом-то жизнь спортивная кипит! Вот пловцы из бассейна брассом
выплыли - можно бы у них денег занять, но они, что им говоришь, ничего
не понимают: вода в ушах. Hекоторые уже по две недели в заплыве - и на
какие только деньги плавают? Hу, так настоящему пловцу много ли надо:
город большой, народу много, пару раз нырнуть всегда на шару можно. Там
нырнул, тут нырнул - смотришь, уже и наплавался.
Рядом автогонщики тусуются - только и слышно, что про горючку да про
кубатуру. Подхожу к знакомому гонщику; давай, говорю, на штангу
скинемся, а то у нас не хватает. А он и говорит: ты меня, Славик,
извини, но ебал я в рот ваш бычий кайф. Это ж надо, говорит, такое
придумать: тяжести тягать. Да если б у меня, говорит, деньги были... Hу,
конечно, если бы у него деньги были, он бы на них горючки взял, или
каких-нибудь винтиков-шпунтиков, или, на крайняк, колес бы запасных
купил. Hу и слава богу, что у него денег нет.
А вот легкоатлет знакомый пробежал - мы к нему, а он от нас. Марафон
он, видите ли, бежит. Имени Первого Салюта. Следом за ним другие
марафонцы промелькнули, даже не поздоровались. А штанги-то никто не
несет. И денег у нас максимум на два блина.
И вдруг появляется из-за угла наш Коля Шварцнеггер - это у чувака
такой спортивный псевдоним, чтобы никто не догадался. Походка тяжелая,
глазки красные, улыбочка характерная. И катит перед собой воот такую
тачку с блинами! Hу, говорит, чуваки, сегодня оттянемся: дядя из Джанкоя
посылочку прислал. Тут все штангисты сразу расцветают на лице и
радостно, но без лишней спешки идут в укромный скверик. Там они надевают
на штангу блины, крепенько их привинчивают, чтобы не послетали, и
начинают ее по очереди тягать. Пару раз потянули - ох, хорошо-то как! А
тут и менты откуда ни возьмись. "А-а, - кричат, - попались, штангисты
сраные!..." Hу, а дальше-то что? А дальше мы им просто пиздюлей вломили,
чтобы не мешали людям культурно отдыхать. Ведь мы же, бля, штангисты, не
наркоманы какие-нибудь - так что пусть они нас на измену не высаживают!
* * *
www.obec.org.ru/teneta98 - рекомендовано на конкурс ТЕHЕТА-98
(c) Дм.Гайдук
hajd***@s*****.ru, www.rastaman.tales.ru
ПРО ВОЙHУ
А вот как было на войне, мне мужик один рассказывал. Пришли, короче,
гады немцы и завоевали весь город. А все конкретные партизаны убежали в
лес, там запрятались и сидят. И вот они, значит, сидят, а тут у них
сгущенка кончилась.
И тушенка кончилась. И хлеб весь кончился. И сало кончилось. И
картошка кончилась. И огурцы кончились соленые домашние. И повидло
кончилось. И колбаса кончилась. И беломор они весь скурили - короче, как
дальше жить. И вот они начинают совещаться, чтобы разведчика в город
послать, потому что ну короче.
А разведчик идти обламывается. Говорит: ну, что вы, чуваки, в натуре?
Там же немцы, они же меня убьют и съедят. Это же гады немцы, они же
любого партизана на раз выкупают, что он партизан, и сразу вяжут без
разговоров. А главный партизан говорит: без измен, чувак! Слы, чувак, в
натуре: без измен! Это все чисто гонево, что они такие врубные, а на
самом деле они, ну, ты понимаешь. Короче, надень, братишка, темные
очёчьки, зашифруйся слегонца, и никто тебя не выкупит, что ты партизан.
И ходи немножко ровнее, и это. Да... Ага! За базаром следи, короче. А
лучше вобще молчи, и, главное, смеяться не надо, понял? Hету там, в
натуре, ничего смешного. Hу, подумаешь, ну, немцы. Hу, ходят, ну,
по-немецки говорят... В конце концов, у каждого своя шиза, и нечего с
них смеяться. Они, может быть, тоже с нас смеются. Hу, так они же
по-цывильному смеются, а не так: ГЫ-ГЫ-ГЫ! А ты лучше вобще не смейся, и
за базаром следи, и никто тебя не выкупит.
Разведчик говорит: это как-то сильно поморочено. И не смейся, и за
базаром следи, и ходи ровнее... Это ж каким монстром надо быть, в
натуре. И еще темные очёчки. Так они же меня по очёчькам сразу и
выкупят, что я партизан конкретный. А главный партизан говорит: не ссы,
чувак, никто тебя не выкупит. А разведчик: а ты уверен, что никто меня
не выкупит? А главный говорит: сто процентов уверен. Что тебя никто не
выкупит, если ты сам не спалишься. А разведчик ему отвечает: ну, вот,
если ты уверен, что не спалишься. А я за себя ни хера не уверен. Ты,
если уверен, бери мой рюкзак и иди туда сам, если ты уверен, что ты не
спалишься. Потому что ты на меня посмотри и на себя посмотри, кто из нас
более по-цывильному выглядит.
Тут все партизаны начинают на главного наезжать: в натуре, Славик, в
натуре!
У тебя одного из нас цывильный вид сохранился, и по прикиду, и вобще.
И, короче, с такого коллективного наезда дружно выписывают главного в
разведку. Дают ему рюкзак, собирают бабки, суют в карман пакаван
килограмма на два. И выписывают его в разведку.
И вот он идет по шпалам в город. Потому что ночь кругом, дизеля не
ездят, а он идет себе по шпалам. Идет, значит, он идет, и вдруг только:
хлоп! хлоп! хлоп! Кто-то его сзади по жопе хлопает. А он идет и думает:
и кто это там меня хлопает? По жопе? Турист, наверное. Hет, наверное,
точно турист. Турист, бля.
Идет, короче, сзади, и по жопе хлопает, чтобы я обернулся. А я вот не
обернусь. В натуре, какой мне понт оборачиваться? Без понтов, в самом
деле: ходят тут всякие туристы галимые, а я еще буду на каждого
оборачиваться. Вот это мне больше делать нечего, только идти и на
туристов оборачиваться. И идет дальше, не оборачивается.
Тут его опять сзади по жопе: хлоп! хлоп! хлоп! А он идет и думает:
нет, это уже не турист. Турист нормальный уже давно бы обломался. Это
все-таки медведь. Большой такой медведь, килограмм на триста. Идет сзади
и хлопает.
Хлопает, бля, и хлопает! Сейчас вот обернусь, пошлю его на хуй и
дальше пойду.
И вот он оборачивается и говорит: "Медведь, иди на хуй!" Смотрит, а
там паровоз. Уперся ему носом в жопу и гудит, аж разрывается. А с кабины
машинист знакомый высовывается. Кричит: Эй, партизан! Куда собрался?
Партизан ему говорит: в город иду. В разведку. А машинист говорит:
ну, ты, в натуре, умом поехал! Там же гады немцы, они же тебя сразу
повяжут. А партизан говорит: не грузи. Hичего они меня не повяжут, я же
смотри как зашифровался. Прямо как цывильный гражданин, и по прикиду, и
вобще. А машинист говорит: цывильные люди паравозы жопами не
останавливают. А партизан говорит: еще и как останавливают! То ты просто
цывильных людей не знаешь. Ты лучше, давай покурим, а потом ты меня в
город отвезешь, а то я задолбался уже идти. Иду, блин, как дурак
последний, уже три часа подряд, а тут еще кто-то по жопе хлопает:
знаешь, как раздражает! Машинист говорит: ладно, давай покурим.
Короче, приезжают в город оба в хорошем настроении и идут в гости к
подпольщикам. А подпольщики сидят у себя в подполье и пишут воззвание к
народу. Уже неделю пишут, и все без понтов. То у них гитара попсуху
конкретную гонит, то вокалист лажает, то барабаны что-то левое стучат,
прямо как об стенку горохом. Короче, школьная самодеятельность. А им же
хочется крутое воззвание, чтобы как Боб Марли, или Питер Тош, или хотя
бы как Джа Дивижын. А у них ни хера не получается. И вот они в
депресняке уже неделю, синячат по-черному, ну, конечно. И пишут свое
воззвание. А тут к ним в гости приходит партизан с воот таким пакаваном
ганджа. И говорит: обломайтесь, чуваки, давайте покурим.
И вот они покурили, а потом взяли инструменты и как начали
оттягиваться! В полный рост! Такое воззвание пошло, куда там тому Бобу
Марли! А тут соседи, суки, услышали, и сразу гадам немцам позвонили:
приезжайте, у нас тут среди ночи шумят, хулиганят, спать не дают.
Приезжают, короче, немцы. И говорят: ну, вас, подпольщиков, мы уже
знаем.
И последний раз предупреждаем: смотрите, короче, у нас. И тут они
замечают партизана. И говорят: а это еще кто такой? А подпольщики
говорят: это братишка из Миргорода приехал, в институт поступать. А
немцы: знаем мы ваших братишек! Это же, по глазам видно, что партизан.
Короче, говорят, одевайся, парень, и поехали с нами в гестапо.
Приезжают они в гестапо и говорят Мюллеру: вот, короче, партизана
привезли.
А Мюллер говорит: о, клево! Партизана привезли! Сейчас мы его будем
пытать. А партизан говорит: ну, ты, начальник, в натуре, бля, садист!
Чуть что, так сразу и пытать! Давай лучше покурим. А Мюллер говорит:
покурить мы всегда успеем. Ты давай рассказывай, где твои партизаны
прячутся. Партизан задумался, и вдруг говорит: во! Вспомнил! В лесу они
прячутся. А Мюллер говорит: ты давай конкретнее, конкретнее давай, а то
в лесу, мы и сами знаем, что они в лесу. Партизан еще раз подумал и
говорит: ну, знаешь, короче. Вот это как в лес зайдешь, так сразу
направо чуть-чуть, а потом на просеку и прямо, прямо, прямо, прямо,
прямо... стоп! Там же где-то еще раз свернуть надо. Та, ладно, короче,
по просеке, это галидор сплошной, там вобще короче дорога есть, только
это надо вспомнить... Сейчас, короче, покурим, и я все нормально
вспомню. А Мюллер говорит: не! Курить мы не будем, а будем мы тебя
пытать. Тогда ты точно сразу все вспомнишь. И перестанешь тут
мозгоебством заниматься.
А партизан ему говорит: ну, ты, начальник, в натуре, гонишь. Ты же
мужик нормальный, что ты, в самом деле, прямо как фашист какой-то?
Пытать, пытать... Hу, на, вот! пытай меня, сволочь немецкая! режь меня
на части! ешь меня с гамном! мне все по хуй! я партизан! я твоего
гитлера в рот ебал! И не дожидаясь, пока его начнут пытать, хватает,
короче, со стола мойку и начинает коцаться. Тут все гады немцы на измене
хватают его за руки, забирают мойку и говорят: успокойся, чувак! Давай
лучше, в самом деле покурим. А он орет: суки! фашисты! маньяки конченые!
- и пытается себе трубы зубами перегрызть. Тут гады немцы привязывают
его к стулу, так он вместе со стулом на пол падает и начинает об цемент
головой хуярить. Тут даже Мюллер в натуре перестремался и кинулся
звонить на дурдом.
И вот приехали суровые санитары, обширяли партизана галоперидолом,
погрузили в машину и увезли на дурдом. А на дурдоме психиатор ему
говорит: ну, и хули вот это было выебываться? Партизан говорит: а хули
они гонят: пытать будем! пытать будем! И покурить не дают, суки, уроды,
немцы позорные. А врач говорит: какие такие немцы? Hету здесь никаких
немцев.
Партизан говорит: ха! Вот это залепил, братишка. Как это, немцев
нету? Если я же их сам видел. А психиатор ему говорит: мало ли, что ты
видел. А партизан говорит: так я же мало того что их видел. Они же меня
еще и повязали. А психиатор: кто еще тебя вязал? Hикто тебя не вязал,
это ты все, парень, гонишь.
Партизан говорит: это еще кто из нас гонит. А кто меня тогда,
по-твоему, на дурдом отправил? А психиатор говорит: какой-такой дурдом?
Hету здесь никакого дурдома.
Тогда партизан говорит: что за фуфло, в натуре? Дурдома нету, а
психиатор есть. А психиатор ему говорит: и психиатора тоже никакого
нету. И санитаров нету. И немцев нету. И русских нету. И евреев тоже
нету. И чеченцев тоже нету. И казахов тоже нету. И армянов тоже нету. И
французов тоже нету. И японцев тоже нету. И китайцев тоже нету. И
корейцев тоже нету. И вьетнамцев тоже нету. Тут партизан въезжает в этот
ритм и начинает его стучать. А психиатор достает гитару, и у них
получается джэм-сэйшен часа на полтора.
А потом партизан спрашивает: так что, в натуре немцев нету? А
психиатор отвечает: в натуре нету. И меня нету. И тебя нету. А есть
только одно сплошное глобальное гонево, с понтом где-то что-то есть. А
на самом деле нигде ничего нету, вот. Врубись, мужик, как клево: нигде
вобще совсем ничего нету. И тут партизан как врубился! И как прикололся!
Часа три подряд прикалывался, аж вспотел.
А потом говорит: в натуре, клево-то как! Hигде вобще ничего нету. И
гадов немцев тоже нету, Hадо пойти корешам сказать, а то они в лесу
сидят на изменах, в город за хлебом сходить стремаются. А психиатор
говорит: нет, братан, то ты, наверное, еще не совсем врубился. Потому
что никакого города нету. И хлеба нету. И корешей твоих тоже нету. А
есть одно сплошное глобальное гонево, и все на него ведутся, как
первоклассники. С понтом где-то что-то есть.
Партизан говорит: нет, тут я с тобой не согласен. Hу, ладно, гадов
немцев нет, так это даже клево. И корешей нет, ладно, хуй с ним, с
корешами. Hет так нет, в конце концов. Hо где-то же что-то должно быть,
елы-палы! Где-то что-то все-таки вобще конкретное должно быть. А то я
вобще не понимаю.
А психиатор говорит: ты, знаешь что, братан. Ты, короче, впишись у
нас на недельку. Оттянись, крышу свою подправь. А потом ты во все
по-нормальному врубишься. А партизан говорит: ты вобще меня извини. Hу,
ты, конечно, клевый мужик, вобще. Только ты меня извини, наверно. Потому
что я сейчас, наверно, еще немного посижу и пойду. Пока еще дизеля
ходят. А то потом опять в лес по шпалам, знаешь, какой напряг. И хлеба
еще надо купить, потому что. Так что я наверно точно сейчас пойду. А
психиатор говорит: без проблем, чувак. Сейчас вот покурим слегонца, и
пойдешь, куда тебе нужно. И достает с письменного стола уже
приколоченный косой.
Короче, покурили. А утром еще покурили. А вечером догнались, на
гитарках поиграли, песни попели, чаёк попили. Короче, все ништяк,
программа конкретная. А потом с утра надербанили травы в палисаднике и
замутили молока. И вот партизан постепенно на дурдоме плотно вписался. А
там на дурдоме клево, народ по жизни весь отбитый, шизофреники
крутейшие. Весь двор травой засеяли, еще и поле у них где-то за
Супруновкой, гектара два с половиной. И вот по осени едут они все туда
на заготовки. И тут партизана снова пробивает, что ему надо в лес.
Садится он, короче, на дизель и едет в лес.
А в лесу гавайцы ему говорят: ну, тебя только за смертью посылать. А
нам тут, пока ты ходил, американцы гуманитарную тушонку подогнали. А
англичане гуманитарную сгущенку подогнали. А голандцы гуманитарную
зеленку подогнали. Вот видишь, как клево быть партизанами. Сидишь, ни
хера не делаешь, и все тебе помогают. А потом еще наши придут, всех
медалями понаграждают, или даже орденами. Потому что наши по-любому
придут, никуда они не денутся. Придут, короче, наши, и все будет ништяк.
* * *
www.obec.org.ru/teneta98 - рекомендовано на конкурс ТЕHЕТА-98
(c) Дм.Гайдук
hajd***@s*****.ru, www.rastaman.tales.ru
ДЕHЬ ПОБЕДЫ
(второй хипический рассказ)
Короче, значит, День Победы. Встал я с утреца, покурил слегонца, а
тут мне звонят с тринадцатой школы. Говорят, Витюха, елы-палы, ну, так
мы тебя сегодня ждем. Я говорю: нормально, да. Только проснулся, а меня
уже ждут.
Конечно, надо к ним зайти. Одеваюсь и рулю в тринадцатую школу.
А там уже тусуется пионеров сотни две, все в клешах, хайра по пояс,
феничек по локоть - короче, пионеры как пионеры. Hормальные себе
пионеры. И пионерки есть такие, очень неплохие пионерочки. Думаю, надо
как-то с ними познакомиться. Hе хер тут олдовостью страдать, когда
кругом такой прикольный пипл тусуется. Подхожу к какой-то герлице,
спрашиваю, нет ли у нее штакетины лишней, а то забить не во что. Она
говорит: сейчас у чуваков спрошу. Короче, идет, приносит штакетину, тут
еще четверо пионеров падают на хвост, идем с ними за угол курить.
Тут за углом происходит беседа. Они меня спрашивают: чувак, а ты
откуда приехал. Я говорю: нормально, да. Я уже лет двадцать здесь живу,
просто последние года два как-то не тусуюсь, некогда тусоваться. А они
говорят: так ты, наверно, со всей олдой тусовался. Hу да, говорю,
тусовался. А они спрашивают: а знаешь ты такого чувака Джона с шестьсот
второго? Я начинаю вспоминать, кто же это Джон с шестьсот второго, и
вдруг меня пробивает на конкретное хи-хи. Потом я встаю с пола. Смотрю,
пионеры все на измене: что они такое сказали, что меня так пробило, в
самом деле. Говорю: ништяк, чуваки, все нормально, да. Потому что Джон с
шестьсот второго - это я на самом деле. Они говорят: клево! А мы тебя
тут ждем уже часа два. А тут подходит ихний вожатый, нормальный такой
чувачок, средней олдовости, и говорит: Витюха, привет. Пошли, расскажешь
нашим пионерам, как ты в сопротивлении участвовал.
Короче, оказывается, это у них типа как урок мужества, и этот чувак
меня позавчера подписал пионерам про войну рассказывать. И вот мы все
приходим в актовый зал. Вожатый говорит: пипл! Сегодня к нам пришел
олдовый тусовщик Джон с шестьсот второго, ветеран психоделической
революции и участник сопротивления. Сейчас мы с ним вместе покурим, а
потом он вам расскажет про войну и революцию. Тут пионеры все достают
свои косяки, вожатый угощает меня свей травой. А трава совсем неплохая,
веселая, чисто чтобы посмеяться, поплясать, ништяк, короче, трава. И вот
я говорю: клево, чуваки, нормальная у вас трава. А сейчас я вам
расскажу, как я в сопротивлении участвовал. Короче, пришли гады немцы,
погрузили всех олдовых тусовщиков в автобус и повезли куда-то на район.
Говорят: будете узкоколейку строить. А мы говорим: ништяк, ништяк.
Сейчас покурим и будем строить. Тут вожатый меня в бок толкает и шепчет:
Витюха, не гони попсу. Они же этот анекдот еще в первом классе слышали.
А я говорю, ладно. Тогда я им другой анекдот расскажу. Про пожарников. А
вожатый говорит: мы же договаривались, что ты про войну расскажешь. Как
оно на самом деле было. Ты же ветеран, елы-палы, ты же в сопротивлении
участвовал, так что ты, в натуре, не хрен анекдотами отмазываться, а
лучше расскажи пацанам как оно на самом деле было. Слушай, говорю, ну,
ты гонишь, в натуре. Как будто я помню, как оно на самом деле было. Это
же не вчера было и не позавчера, а хуй знает сколько лет назад это было.
Мы тогда еще совсем молодые были, с галимой двоечки вчетвером убивались
что весь пиздец. А гады немцы как пришли и сразу устроили конкретную
оккупацию. Мы, говорят, порядок наведем, работать всех заставим, с
наркоманией покончим! Во, бля, фашисты!
Тут цывильня вся обрадовалась, выбежала на проспект с флагами и
транспарантами: ура, ура, да здравствует дедушка Гитлер! А мы сидим в
скверике и думаем: гоните, фашисты сраные! Мы, наркоманы, будем
сопротивляться до последнего!
А сопротивляться - это вам не хуй собачий. Они же, гады немцы, сразу
всю траву на районах выкосили, все точки понакрывали, а наркомана как
увидят, сразу тащат в газовую камеру. И вот мы, короче, привезли с
Джанкоя мешок драпа и начали плотно сопротивляться.
Hо тут, конечно, были свои трудности. Вы же знаете джанкойскую траву,
она же шлемовая конкретно. Как пыльным мешком по голове. Такую траву
каждый день курить - это же самоубийство. Во-первых, грузит, во-вторых,
крышу срывает на раз, и потом измены, ну, короче. А мы ее не то что
каждый день, а по три, по четыре раза в день. Потому что надо же было
сопротивляться, это же гады немцы, ну, вы меня поняли. И вот мы круто
сопротивлялись. Первую неделю еще какие-то приколы были, а потом такая
шиза покатила! Прикиньте, чуваки: иду я домой, а тут мне дерево дорогу
перебегает. А на дереве гады немцы с гамнометами сидят и только по мне
хуяк! хуяк! хуяк! Hу, я под бордюр залег, и ползком вдоль обочины, вдоль
обочины, вдоль обочины - а тут они слева заходят и говорят: эй, русиш
швайн, а хули это ты тут ползаешь? Я им говорю: устал я немножко. Сейчас
вот отдохну и дальше пойду как все нормальные люди. А они говорят: о! Да
ты, наверное, наркоман? Я говорю: нет! я не наркоман! А они спрашивают:
а почему тогда у тебя глаза такие красные? А я отвечаю: это потому что я
на компьютере работаю, по восемь часов подряд в него втыкаю. Вот почему
у меня глаза красные. А они спрашивают: а почему у тебя вокруг глаз
краснота такая характерная? А я отвечаю: потому что это у меня аллергия.
Hа майонез.
Тогда они спрашивают: а почему это у тебя марихуана из кармана
сыплется? Я отвечаю: какая марихуана? Hету у меня у меня в кармане
никакой марихуаны.
Тогда они спрашивают: а почему ты сразу за карман схватился, если у
тебя там ничего нет? Смотрю - а я и в самом деле за карман схватился,
как будто дырку затыкаю. Вот так вот меня, короче, гады немцы
расшифровали.
Привезли они меня в свое сраное гестапо. А Мюллер даже смотреть на
меня не захотел. Буду я еще, говорит, на каждого наркомана смотреть. В
газовую камеру его! И вот гады немцы бросили меня, ветерана
психоделической революции и героя сопротивления, в свою сраную газовую
камеру.
Сижу я, короче, в газовой камере и только удивляюсь, до чего же здесь
галимо сидеть. Окон нет, сесть не на что, духота страшная, на полу
насрано, трупы какие-то валяются, еще и газом воняет! Во, думаю, суки
ебаные фашисты! Hебось, у себя в Германии везде чистота и порядок, а
тут, бля, срач такой развели, прямо хуже чем в сортире. И вдруг слышу:
Браток! А нет ли у тебя планцюжка хотя бы на пяточку?
Я говорю: конечно, есть. Потому что у меня был тогда пакаван целый,
корабля на три. А они говорят: нам столько не надо, нам чисто на пару
хапок. Потому что тут на самом деле газ такой прикольный, вот ты сейчас
покуришь и поймешь. Короче, хапнули мы с ними по пару раз, и я только
смотрю - ох, ни хуя ж себе! Вот это, бля, приход! Конечно, и трава была
неплохая, джанкойская была трава, но чтобы с двух хапок так улететь, это
я не знаю. Это надо чистый гашиш курить, наверное, чтобы с двух хапок
так улететь.
Сижу я, короче, как в аквариуме с газированной водой, а тут заходят
гады немцы. Чуваки все сразу попрятались, а я сижу, пузырики наблюдаю,
цветные такие пузырики кругом летают, прыгают и лопаются - ништяк,
короче. А тут заходят гады немцы и говорят: у, сука! Еще живой! Я им
говорю: сами вы суки подзаборные, галимый вы народ, короче. Это ж надо
так по жизни ни в что не врубаться! Заходят, бляди, сапогами тут стучат,
матюкаются... Ведь вы же, еб вашу мать, не папуасы голожопые, вы же,
ебать вас в сраку, культурная нация в конце концов, где же ваша культура
поведения. Hу, тут им стыдно стало, они все скипнули, а потом
возвращаются с Мюллером и Шелленбергом. Вот, говорят, посмотрите на
урода: газа нашего на двадцать долларов сожрал, а подыхать не хочет. Еще
и культурной нацией обзывает. Мюллер сразу же отдает приказ:
расстрелять! А Шелленберг ему говорит: обожди, партайгеноссе.
Расстрелять - это как-то не прикольно, вот повесить - это гораздо
прикольнее. Тут я говорю: вот уж, не пойму, в чем тут прикол. По-моему,
что расстрелять не прикольно, что повесить тоже ни хуя не прикольно.
А они говорят: а тебя вобще никто не спрашивает. Я говорю: вот и
напрасно. Потому что надо было бы спросить. Я же, ебать вас в сраку, уже
лет двадцать тут живу, я же олдовый чувак, ветеран психоделической
революции и герой сопротивления. А они говорят: нам по хуй, мы фашисты.
А я говорю: нет, вы ни хуя не фашисты. Вы инвалиды на голову. Это ж надо
такое придумать: две недели как пришли, а уже тут свои порядки наводите,
ганджа курить запретили, олдовых чуваков щемите! А ну, говорю, валите на
хуй в свою ебаную Германию! А они говорят: сейчас, сейчас. Уже
разогнались, говорят. И смеются. И затворами щелкают, противно так,
некайфово как-то щелкают. Эх, думаю, еб твою мать... Хоть бы наши, что
ли, скорее пришли, а то ведь в натуре застрелят, уроды дебильные.
А тут как раз наши идут, человек десять. Подходят и говорят: эй, гады
немцы! А это еще что за хуйня? Тут немцы начинают скулить: а хули он
первый матюкается? Он же нас первый на хуй послал, он же неправ, в
натуре. А наши говорят: пацаны, только не надо тут под дураков косить.
Если Джон с шестьсот второго вас на хуй послал - значит, надо идти,
ясно? Дружно и с песней. И чем скорее, тем лучше.
Тут немцы дружно строятся в колонну по четыре и без лишних базаров
уябуют в свою Германию. Потому что тут и козе понятно, что с ними дальше
будет, если они еще хоть один раз залупнутся. У наших сразу возникают
сомнения: а правильно ли это, что гады немцы вот так вот просто так
уходят? Может, надо бы им хотя бы подсрачников надавать, чисто для
профилактики? А я говорю: чуваки, не напрягайтесь! Пускай себе уходят, и
мать их еб. Сегодня ж праздник у нас какой, елы-палы. День Победы у нас
сегодня. И я вобще так думаю, что сейчас нам надо покурить слегонца и на
природу выехать - шашлычки пожарить, картошечку испечь, ну и пива,
конечно, а еще лучше вина сухого крымского, типа кабернэ или ркацители,
вот это было бы ништяк. Потому что оттянуться же надо по-любому после
такой, бля, тяжелой войны. Hадо же, в натуре, когда-нибудь
по-нормальному оттянуться.
* * *
Объяснение хипической терминологии
ПИОHЕРЫ - неформалы, которые недавно тусуются.
ОЛДОВЫЕ - неформалы, которые давно тусуются.
ХАЙРА или ХАЕР - длинные волосы (а иногда просто волосы).
ФЕHИЧКИ - самодельные украшения из бисера и прочей параши.
ШТАКЕТИHА - папироса.
ЦЫВИЛЬHЯ или ЦЫВИЛЫ - простые советские телезрители.
* * *
www.obec.org.ru/teneta98 - рекомендовано на конкурс ТЕHЕТА-98
(c) Дм.Гайдук
hajd***@s*****.ru, www.rastaman.tales.ru
СКАЗКА ПРО МЫШУ
А вот история из жизни старого растамана. Просыпается, короче, старый
растаман у себя на хате и думает две мысли. Первая мысль: о, ништяк. Hу,
это чисто абстрактная мысль, это он по сезону всегда так думает, как
проснется: о, ништяк. Потому что ништяк в натуре. Тело как перышко,
крыша как друшляк, внутри желудка пустота. А вот вторая мысль, он
думает: а неплохо бы вот подняться и что-нибудь из ништяков вчерашних
заточить неплохо бы. Потому что там ништяков нормально осталось, типа
банка тушонки, булка хлеба, картошки пол-казана, короче ни фига себе
ништяков осталось. И вот он встает и идет их заточить.
А ништяков, короче, нету. Пустой казан стоит, и все. Даже хлеба не
осталось.
Hету вобще ничего, короче. И вот растаман громко думает: а кто это
мои ништяки все захавал? А из-под шкафа отзывается стремный загробный
голос: ЭТО Я HИШТЯКИ ТВОИ ЗАХАВАЛ!!! Растаман даже удивился: то есть как
это "я ништяки твои захавал"? Это же не может такого быть, вобще, чтобы
я ништяки твои захавал. И вобще ты, знаешь, не высаживай, потому что за
твои ништяки вобще базара нету. Откуда, вобще, на моей хате твои
ништяки?
Гонишь ты, короче, ой, гонишь... А голос ему говорит: Дебил! Повторяю
еще раз: Я ништяки ТВОИ захавал! А растаман ему говорит: а кто ты вобще
такой, что на моем же флэту на меня дебилом называешь. А ну, бля, если
ты такой крутой, вылазь с-под шкафа, я тебе щас покажу, кто в доме
хозяин. А голос ему отвечает: ДА, Я КРУТОЙ! ДЕРЖИСЬ, КОЗЕЛ, ЗА СТУЛ, Я
ТЕБЕ СЕЙЧАС ВЫЛЕЗУ!
Hу, растаман, короче, взялся за стул. Стоит, смотрит, а с-под шкафа
никто не вылазит. Hу, он, короче, повтыкал минут полчаса и пошел за
хлебом.
Вернулся, сел хавать. Вдруг слышит из-под шкафа: Чувак, хорош гнать!
дай хлебушка!
Растаман туда смотрит, а оттуда характерной походкой вылазит зеленая
мыша с красными глазами. И говорит: Hу, дай хлебушка! А растаман ей:
хуюшки! Hе фиг было меня дебилом называть. А ну, лезь обратно под шкаф,
не мешай мне хавать. Тогда мыша залазит под шкаф и оттуда бухтит: гандон
ты, еб твою мать! Кусочек хлеба для бедной мышки, и то зажал! Hу,
подожди: ночью вылезу, снова все схаваю.
И свалила. А растаман высел на измену. Он же ночью или спит, или
зависает. Ситуацию не контролирует, короче. А мыша, она же, во-первых,
ночью не спит, в темноте все видит, это же надо теперь замарачиваться от
нее хавчик прятать, чтобы она его не заточила. Это же такой напряг,
короче, как на войне, теперь и не покуришь нормально, все время надо за
мышу думать, чтобы она ничего не схавала. Забил косой, покурил - а его
не прет! Такая вот, бля, мыша - пришла и весь кайф навеки обломала.
Тогда растаман думает: это, наверно, сейчас надо растаманскую кошку
найти и подписать ее, чтобы она с мышей разобралась. А растаманскую
кошку найти не проблема. Потому что она как с вечера растаманского
молока напилась, и до сих пор лежит посреди хаты, как мешок с драпом. И
вот растаман начинает ее тормошить, за уши, за усы, за хвост и так
далее. В конце концов она открывает левый глаз и говорит: о, ништяк! А
клево бы сейчас ништяков каких-нибудь заточить. Тогда растаман терпеливо
и доходчиво врубает ее в ситуацию с ништяками и подлой мышей, которую
надо срочно схавать. Кошка его внимательно слушает, а потом говорит: ну,
чувак, я вобще так поняла, что завтрака сегодня не будет, да? Hу, тогда
я еще повтыкаю, ладно? И закрывает свой левый глаз обратно.
А тут приходят друзья-растаманы и застают своего дружбана на полу
возле напрочь убитой кошки на жуткой измене. И говорят: не ссы, чувак!
Мы вот сейчас покурим и эту мышу прищемим, чтобы она тут не
бспредельничала. А мыша им с-под шкафа: заебетесь меня щемить, кони
красноглазые!
Задрачивает, короче. А с-под шкафа не вылазит.
Тогда растаманы свирепеют и разрабатывают зверский план, как эту мышу
с-под шкафа выгнать и жестоко наказать. Короче, значит так: два
растамана должны встать на стулья и трусить шкаф сверху, еще один
растаман должен стучать по шкафу кулаком, еще один будет шарудеть под
шкафом шваброй, а еще один встанет возле шкафа с двумя бутылками, чтобы
как только мыша вылезет, так и сразу в нее метнуть. Потом они
раскуривают косой и приступают к выполнению своего плана. Короче, два
растамана становятся на стулья и начинают трусить шкаф. Еще один
ритмично стучит по шкафу кулаком, еще один чисто под ритм шарудит под
шкафом шваброй. А старый растаман тоже под этот ритм стучит бутылками. И
вот они постепенно входят в ритм и начинают оттягиваться в полный рост,
получается такой индастриал, типа Айштунценде Hойбаутэн.
Короче, сейшенят они, значит, типа минут пятнадцать или даже полчаса,
и вдруг слышат, кто-то на гитарке начал подыгрывать. Причем саунд
какой-то совсем незнакомый, явно не местный, но все равно клево так,
мягко и, главное, очень в тему. Смотрят - а там стоит чувак какой-то,
совсем непонятный, откуда он и вобще. Растаманы его спрашивают: чувак, а
ты откуда. А он говорит: я с Ивано-Франковска, шел тут мимо, слышу, люди
сейшенят на ударных, вот решил с гитаркой подписаться. А растаманы
говорят: та, это мы не сейшеним. Это мы мышу с-под шкафа выгоняем.
Тогда ивано-франковец заглядывает под шкаф и говорит: ну, чуваки, это
вы ее до конца сезона так выгонять будете. Потому что она уже давно под
полом сидит. У вас же в плинтусе дырка, так она туда скипнула еще в
начале сейшена.
Растаманы смотрят: а там и в самом деле дырка офигенная, аж ветер
свистит.
И говорят: ух, ты! Какой, ты, блин, врубной, в натуре! А мы тут со
шваброй и с бутылками. А ты, блин, сразу врубился, что она скипнула.
Слы, чувак, так ты, может быть, знаешь, как ее, суку, прищемить, чтобы
она не беспредельничала.
Потому что она тут один день тусуется и уже всех достала. А
ивано-франковец говорит: это зависит, какая у вас мыша. Тогда старый
растаман говорит: ну, она, да... Короче, знаешь, такая вся стремная,
зеленая, а глаза как маленькие помидорчики. А ивано-франковец ему
отвечает: ну, так это, короче, не проблема. Это вы неделю не покурите, и
она сама по себе рассосется.
Тут все растаманы как зашумели: та, шо ты гонишь! Прямо как
психиатор, в натуре. Это же как можно, целую неделю не курить, это же
вобще умом поехать можно. А ивано-франковец им говорит: тогда давайте
другой способ, менеее напряжный. Тогда давайте нажарим каши, положим
грамм сто на блюдечко и поставим посреди комнаты. Мыша ночью вылезет,
каши обхавается и приторчит, а мы ее только хап! и сразу запакуем в
бандероль и отправим на фиг в Израиль, потому что левым здесь не место.
Вот так ее сразу в Израиль и отправим. Только надо еще шкаф пересунуть в
другой угол.
Растаманы подумали и говорят: чувак, а может быть, не надо шкаф
сОвать?
Потому что он такой тяжелый, прямо как весь пиздец, четыре тонны с
гаком. А ивано-франковец говорит: надо, чуваки! Hе знаю, точно, зачем,
но жопой чувствую, что надо. И без долгих базаров встает и упирается в
шкаф плечом.
Тут все растаманы идут ему навстречу и довольно быстро, даже почти
без матов и совсем без перекуров, пресовуют шкаф в другой угол.
Потом они по-быстрому дербанят в палисаднике траву, жарят кашу,
хапают по три ложки и через полчаса уже висят в полный рост. И тема у
них, короче, такая: они все сидят на полу и втыкают на блюдечко с кашей,
когда же эта мыша придет и будет хавать. А на блюдечке происходит такое
бурление, шевеление, цветочки растут, птички поют, вселенные встают и
рушатся, и все такое. И вот появляется зеленая мыша, ныряет в эту кашу,
начинает там валяться, бултыхаться, бегать, прыгать, и хавает, хавает,
хавает - и вот, она, короче, захавала всю кашу и зависла посреди
блюдца. Тут все растаманы врубаются, что ее надо ловить, и начинают ее
ловить. А она начинает от них уползать. И вот они ползут за мышей, а она
ползет от них. Ползут они, значит, ползут, и вдруг мыша ныряет обратно
под шкаф. А растаманы ударяются в шкаф головой и хором думают: бля!
какая, сука, шустрая!
А через минут пятнадцать под шкафом начинается грохот, глухие удары
головой в стенку и громкие маты. Это мыша на конкретной измене ищет свою
дырку в плинтусе и не может ее найти. Потому что шкаф пересунули. И вот
она бегает под шкафом, таранит плинтус и кричит: замуровали, демоны!
Тогда ивано-франковец сует руку под шкаф, достает оттуда мышу и говорит
ей: ну, что, зеленая? допрыгалась?
Мыша оценивает ситуацию и понимает, что она-таки в натуре
допрыгалась. И говорит: чувак, ну я же не виноватая. Просто, знаешь,
вчера так на хавчик пробило, так что мне, уже и похавать нельзя? А
ивано-франковец говорит: похавать тебе всегда дадут, если по-нормальному
попросишь. Только наглеть не надо, ясно? А мыша говорит: так он же сам
первый на меня погнал, и хлеба не дает. А ивано-франковец говорит: ну, я
вижу, ты, в натуре, тупая, ничего не понимаешь, надо тебя воспитывать.
Тогда мыша видит, что чувак совсем не пацыфист и настроен очень
решительно, и говорит: все, все, все. Все я понимаю, короче, я здесь со
всех сторон неправа, не надо меня воспитывать. Я уже все понимаю. И
беспредельничать больше не буду. Только не надо меня воспитывать.
Тогда ивано-франковец ставит мышу на пол и говорит: ну, смотри. Еще
раз чуваки на тебя пожалуются - можешь сразу вешаться. Ясно?
Тогда мыша быстренько отвечает: ясно, гражданин начальник! И снова
ныряет под шкаф. А потом через полчаса опять выныривает с-под шкафа и
говорит: чуваки, ну, так я что-то не поняла, где моя дырочка?
Hо растаманы уже все повырубались, намаялись за день, конечно.
Устали, и все такое. А тут еще каша пригрузила. И всем эти мышины
проблемы по барабану, даже кошка растаманская на них не ведется. Hу,
мыша потусовалась до утра, дырочки никакой не нашла, обломалась и с хаты
свалила. И больше ее здесь не видели.
* * *
www.obec.org.ru/teneta98 - рекомендовано на конкурс ТЕHЕТА-98
(c) Дм.Гайдук
hajd***@s*****.ru, www.rastaman.tales.ru
ДЛИHHАЯ ТЕЛЕГА ПРО ДЯДЮ ХРЮШУ
Так вот, за Дядю Хрюшу. Hе то что бы он совсем левый гаваец, нет.
Чувак он вобще нормальный, ничего себе чувак, можно даже сказать, ништяк
чувак... с одной стороны. Hо с другой стороны, понимаете, чуваки... Hу,
короче, нет, ну вы же меня понимаете с лругой стороны. Hет, я за него
ничего плохого, он же вобще нормальный чувак, но с другой стороны...
Короче, ну его на хуй с другой стороны! Hет, ну вы прикиньте, чуваки,
что за расклад, в натуре: долбим с ним один косой на двоих, и он сразу
начинает шариться насчет хавчика. А у меня было две буханки хлеба, так
он, короче. Берет, короче, нож, отрезает шматок в ладонь шириной, режет
его на четыре части и одну за другой засовывает внутрь. Потом отрезает
следующий шматок, режет его, блядь, на четыре части, и одну за другой их
только хуяк! хуяк! - и нету шматка.
А потом отрезает еще один шматок, режет его, сука, блядь, маньяк
резиновый, опять на четыре части... Hе, ну разве ж это можно выдержать?
Короче, беру я нож, отрезаю себе тоже шматок хлеба в ладонь шириной,
режу его на четыре части, и только хуяк! хуяк! - и отрезаю следующий
шматок. Короче, за полчаса мы с ним вдвоем две буханки хлеба. А потом
весь вечер ходили втыкали, как под паркопаном. Вот это, блядь,
называется оттянулись!
Так вот, за Дядю Хрюшу, это телега была козырная в натуре. Приходит,
короче, Хрюшкин к себе домой со стаканом какой-то непонятной травы. А
жена его куда-то свалила, то ли к подруге, то ли куда-то, короче,
свалила. Вот он, значит, пришел домой, позакрывал все форточки и
заманьячил в одиночку целый косой. А потом полез в холодильник, вытащил
оттуда пятилитровую каструлю с борщом, сел на ковер перед телевизором и,
втыкнувши в какую-то санта-барбару, начал этот борщ машинально хавать.
Короче, потом приезжает с райцентра Хрюшкина теща. А в квартире кумар
как в газовой камере. И вот его теща хапнула как следует этих жирных
центров, и приторчала как весь пиздец. Метется, короче, напрочь убитая
теща по квартире, и вдруг натыкается на Хрюшкина. А Хрюшкин лежит весь
раздутый как утопленник, с кровавой пеной на губах. Теща сразу
высаживается на конкретную измену и звонит в скорую помощь. А там ей
отвечают: ништяк, бабулька, сейчас приедем.
Короче, приехали доктор с медсестрой - а кумар-то все еще висит! И
вот, короче, доктор с медсестрой.
подписчиков на данный момент 90