Либертарианство — это политическая философия, выводящая принципы устройства общества из аксиомы самопринадлежности права собственности человека на собственное тело. Исходя из убеждения, что человек сам должен распоряжаться своей жизнью и имуществом и имеет право самостоятельно решать, как ему жить, при условии, что он признает такое же право за другими людьми, либертарианцы отстаивают максимально широкие права личности и требуют сведения роли государства к необходимому минимуму защите жизни и собственности граждан. Автору удалось в популярной форме представить весь комплекс либертарианских идей в области философии, экономики и права в их историческом развитии. В книгу включены 32 цветные иллюстрации, освещающие основные вехи развития либертарианской традиции и выделяющие наиболее важные идеи.

Этот день в истории – 15 октября

1806. В состав Российской империи включено Бакинское ханство, занятое русскими войсками в ходе Русско-иранской войны (1804–1813).

1815. Начинается ссылка Наполеона Бонапарта на острове Св. Елены в Атлантике. Наполеон пробудет на острове до своей смерти в 1821 г.

1809. Высочайшим Указом в обеих столицах Российской империи в составе городской полиции были созданы Конторы адресов, с 1839 г. преобразованные в Адресные экспедиции.

1904. Вторая Тихоокеанская эскадра выходит из Ревеля и направляется в Порт-Артур для противодействия японскому флоту в ходе Русско-японской войны (1904–1905). Эскадра будет практически уничтожена японцами в Цусимском сражении в мае 1905 г.

1908. Вышел на киноэкраны первый в Российской Империи короткометражный художественный фильм «Понизовая вольница» («Стенька Разин»).

1910. Первый в России «дальний» перелёт (Ходынское поле – деревня Черёмушки, расстояние – около 15 км, лётчик – М. Н. Ефимов).

1917. Первая мировая война: в Венсене, в окрестностях Парижа, по приговору французского суда расстреляна голландская танцовщица Мата Хари за шпионаж в пользу Германии.

1919. В Москве на базе бывшей Шереметевской больницы образована Центральная больница неотложной помощи. В день пятилетия советского здравоохранения, 23 июля 1923 г., она была переименована в Институт скорой помощи им. Н. В. Склифосовского.

1944. Войска Карельского фронта во взаимодействии с морским десантом Северного флота освободили от немецких захватчиков г. Петсамо (Печенега).

1962. Карибский кризис: начинается противостояние между США и СССР из-за советских ядерных ракет, размещённых на Кубе в ответ на размещение американцами ракет в Турции. Конфликт ставит весь мир на грань ядерной войны. Спустя 13 дней кризис будет разрешён.

1964. Введён в действие крупнейший в мире нефтепровод "Дружба". Построен для доставки нефти из Волгоуральского нефтегазоносного района в социалистические страны Совета экономической взаимопомощи (СЭВ): Венгрии, Чехословакии, Польши и ГДР, расположенные в Восточной Европе.

1965. М.А. Шолохову присуждена Нобелевская премия по литературе – «за художественную силу и цельность эпоса о донском казачестве в переломное для России время». На церемонии вручения М.А. Шолохов не поклонился королю Швеции, объяснив, что «казаки кланяются только народу».

1967. Состоялось торжественное открытие памятника-ансамбля «Героям Сталинградской битвы» на Мамаевом кургане. Главной фигурой и композиционным центром всего ансамбля является монумент «Родина-мать зовёт!», который расположен на огромном насыпном кургане высотой около 14 метров, в котором захоронены останки 34 505 воинов – защитников Сталинграда.

1985. На пленуме ЦК КПСС М. Горбачёв объявил о планах перестройки экономики.

1990. Президенту СССР М. Горбачеву присуждена Нобелевская премия мира «за его ведущую роль в мирном процессе, который сегодня характеризует важную составную часть жизни международного сообщества. В последние годы в отношениях между Востоком и Западом произошли весомые перемены. Конфронтация сменилась переговорами…». Таким образом Запад оценил вклад советского президента в сдачу нашей страной своих позиций на мировой арене.

1. Духовно-политические предпосылки перелома национального военного самосознания

Политолог А. И. Панов справедливо подчёркивает, что память о прошлом – это программа на будущее – политическая, экономическая, военная и духовная – по защите целостности и независимости России. Миролюбивая политика – это не гарантия того, что и к нашей стране будут относиться миролюбиво, поэтому мы должны быть сильными на всех этих направлениях [10, c. 22].

В Российской империи, СССР и Российской Федерации до последнего времени не было ни одной диссертации или монографии, посвящённой российскому военному самосознанию, как составляющей национального самосознания. Тем более не исследовались кризисы военного самосознания, которые в истории страны происходили много раз. Это подтверждается отсутствием таких исследований в Российской Государственной Библиотеке. Сравнительно немногочисленные теоретические труды по философии войны не отражают всю сложность и полноту проблемы военного самосознания, к тому же они носят влияние той или иной идеологической доктрины, марксистской или либеральной.

Между тем, именно 130-летний кризис военного самосознания России – СССР и есть системная причина поражений русской армии в XIX и XX веках, в том числе тяжелейших поражений Красной Армии в 1941-1942 годах. В задачи изучения военного самосознания входят исследования особенностей, закономерностей функционирования и развития, цивилизационных и политических, организационных и военных причин расцвета и кризиса, основных типов и форм. И, конечно, необходим сравнительный анализ военных самосознаний противостоящих народов. В данной статье рассмотрены предпосылки и формы коренного перелома военного самосознания СССР, предшествующего коренному перелому в Великой Отечественной войне 1941-1945 годов.

Публикации рассекреченных материалов ФСБ РФ свидетельствуют, что в ожесточённых сражениях под Москвой и Сталинградом национальные самосознания СССР и Германии качались на весах истории: которое из них пересилит, чья сторона возьмёт? Одной из самых опасных форм кризиса военного самосознания в СССР являлась паника и неразбериха в аппарате ЦК ВКП(б), наркоматах и широких слоях Красной Армии, которая отражена в секретных документах того времени и мемуарах. В период Московской битвы органами госбезопасности были задержаны и проверены более 675 тысяч военнослужащих РККА, отставших от своих частей, а затем из них 632 тысячи солдат и офицеров отправлены на фронт, а это численность примерно десяти советских общевойсковых армий [14].

Вдобавок к этому только с 15 по 28 октября 1941 года более 75 тысяч военнослужащих РККА задержано органами комендатуры Московской зоны [5, с. 92]. Итого 750 тысяч человек, или более одной пятой численности действующей армии в 1941 году, что отражает состояние дисциплины и боевого духа Красной Армии, а также реальную степень её контроля советским командованием. Начиная от уровня командиров полков до командования Западного фронта (сначала генерала И.С. Конева, затем генерала Г.К. Жукова) и вплоть до Генерального штаба, отвечавшего за доставку резервов на фронт.

Маршал Г.К. Жуков отмечал большую тревогу Сталина и Ставки ВГК насчёт возможности удержания сначала Москвы, а затем и Сталинграда [7, с. 368]. Его воспоминания на этот счёт подтверждены другими свидетельствами и документами. Замнаркома внутренних дел И.А. Серов оставил свидетельства, что массовая паника в войсках Красной Армии повторилась и под Сталинградом [13, с. 131-133]. Особые отделы НКВД докладывали в Ставку о низком моральном и боевом состоянии советских войск, в том числе части генералов и политработников высокого ранга под Сталинградом [15, с. 143; 144; 163; 166; 171].

Причина провала была в том же, что и провала наступления летом 1942 года в Крыму: говоря языком директивы Ставки ВГК от 4 июля 1942 года, — генералы «обнаружили полное непонимание природы современной войны». Маршал А.М. Василевский отмечал крупные ошибки даже в работе Генерального штаба в 1942 году, который мало помогал командирам вновь образованных танковых корпусов своими указаниями и советами, из-за чего эти корпуса боялись оторваться от пехоты, действовали по методам стрелковых войск. Таким образом, и сам Генеральный штаб учился воевать, менял своё понимание войны [3, с. 201].

Обществоведами и военными теоретиками давно осознано, что под Сталинградом было заложено начало коренного перелома в ходе войны, Красной Армией была вырвана стратегическая инициатива её ведения из рук Вермахта. Однако в это же время происходил не менее важный перелом в национальном самосознании, без которого было невозможно победить все еще очень сильного, уверенного в своей победе врага.

Главными факторами коренного перелома национального военного самосознания в СССР стали моральное превосходство советского народа над германским, как обороняющего Родину от жесткого захватчика, и существенное превосходство СССР в организации экономики и тыла. В моральной силе советского народа – источник морального превосходства Красной Армии над Вермахтом, в тяжёлых сражениях ведущей Великую Отечественную войну, в конечном итоге ставшую освободительной войной с армиями стран Европы, ведомых гитлеровской Германией. Сталинградская битва – это перелом не только в военном самосознании, но и в целостном национальном самосознании СССР.

Русское мировоззрение, русская экзистенциальность ещё не встречалась с таким врагом, который пришёл не просто завоевать страну, но поработить и уничтожить живущий в ней народ. Советский народ и его Красная Армия начали творить самих себя и победы на фронте и в тылу, ломать стереотипы военного искусства и превосходить врага. Перечень из десятков тактических, оперативных и стратегических новинок, появившихся в Сталинградской битве и описанных маршалом В.И. Чуйковым, говорит сам за себя. Благодаря этим новинкам, шаг за шагом наращивается выравнивание сил, а затем и превосходство над Германией и ее Вермахтом.

Верховное Главнокомандование Вооружённых Сил СССР к моменту контрнаступления под Сталинградом, проверив в кровавых сражениях 1941-1942 годов многие сотни генералов мирного времени, отобрало около сотни лучших из них и поставило во главе фронтов, танковых и ударных армий, решительно заменяя непригодных в оперативно-стратегическом звене командования. За полтора года войны генералы и офицеры тактического звена – командиры дивизий и полков – научились воевать с решительным и умелым противником, качественно выросло их боевое мастерство.

В первые же дни войны 1941 года фельдмаршал Ф. фон Бок [2, с. 50-57] и начальник германского Генштаба Ф. Гальдер [4, с. 65,73], а в 1942 году и фельдмаршал Э. Манштейн [8, с. 267], офицеры и даже солдаты Вермахта отмечали необычайное упорство армии и организованность советского народа в борьбе с врагом, в сравнении с войнами в Европе. В Советском Союзе на всех уровнях развернулась массовая пропаганда патриотизма, включая мероприятия по разъяснению советскому народу сути войны и намерений гитлеровских захватчиков поработить и уничтожить его. Не зря И.В. Сталин отметил мужество русского народа после войны, и маршал Г.К. Жуков отдал главную роль в победе советскому солдату - образованному, молодому, неприхотливому, мужественному, хорошо подготовленному к тяжелым боям и высокоидейному. Так что роль советского образования, как и медицины, в Победе оказалась весьма велика.

Не только у советских генералов менялось самосознание, но и в массах солдат и офицеров, о чём свидетельствуют ветераны Сталинградской битвы. «В нашем, солдат, подсознании, произошел коренной перелом. Раньше мы хотели победы, но не верили, а теперь, благодаря наступлению, у нас появилась уверенность в победе. Перед началом боёв стоял для меня как солдата вопрос: «Победим или не победим?» Важным теперь стало выжить и победить. Психология наша изменилась коренным образом. И все последующие бои в нашей области, в Ростовской, мы уже только наступали. Важный моральный момент» [6, с. 178].

Признаки коренного перелома военного самосознания появились не сразу, но к окончанию Сталинградской битвы проявились явно. Во-первых, развивалось творчество повсюду и во всём, как непременное условие и предпосылка перелома военного самосознания, а следом и сил на фронте и в тылу. Во-вторых, массовый героизм, самоотверженность — также важнейшее условие для преодоления сильного врага. Это отмечали все полководцы и историки. В-третьих, как следствие, превосходство в количественных показателях военной экономики, самих вооружений, даже если их качество не всегда было лучше германских вооружений. Но известно, что количество переходит в качество — и это качество было в том, что с осени 1942 года запас боевой прочности у Красной Армии постоянно возрастал, а у Вермахта постепенно таял.

Британский историк Э. Бивор в книге «Сталинград» подчёркивает главную черту немецкого военного самосознания, особенно среди генералов и фельдмаршалов: неспособность выступить против государственной власти даже тогда, когда преступные политики тащат страну в пропасть. «Прусские фельдмаршалы не бунтуют!» – заявил племянник покойного президента Германии фельдмаршала П. Гинденбурга фельдмаршал Э. Манштейн в ответ на предложение устранить Гитлера от управления германскими войсками.

Вопреки постоянному подчёркиванию Э. Бивором негативных черт личности А. Гитлера, самое существенное в нём – отнюдь не его личная маниакальность и беспощадность, полное безразличие к судьбам людей и народов, важные сами по себе. Главное в том, что А. Гитлер как вождь национального возрождения униженного Антантой великого немецкого народа не просто стал олицетворением и средоточием национального самосознания Германии, но и узурпировал право единолично и безотчетно управлять судьбой народа и страны, вести её на погибель, не считаясь ни с кем и ни с чем.

Ни генералитет Вермахта, как ведущая сила Германии, ни сам немецкий народ теперь не представляли и не имели права представлять нацию, ее коренные интересы и ценности, перестали быть субъектом истории! Э. Бивор отметил, что в 1942 году Гитлер – это верховный главнокомандующий Вермахта, идеологически одержимый и оторванный от реальности абсолютный диктатор, единолично и вопреки генералитету решавший вопросы стратегии и оперативного управления Вермахтом, часто в ущерб оперативной обстановке на фронтах [1].

Э. Манштейн так оценивал роль Сталинградского сражения в войне: «Нельзя приписывать никакому из тех или иных отдельных событий решающего значения. Это – следствие влияния целого ряда факторов, важнейшим из которых является, видимо, то, что Германия в конце концов в результате политики и стратегии Гитлера оказалась безнадёжно слабее своих противников» [8, с. 318-319]. Если не считать явного желания гитлеровских генералов всю свою вину за массовые преступления Вермахта на фронтах и в тылу свалить на фюрера, в основе суждение справедливо.

2. Формы преодоления кризиса и коренной перелом военного самосознания в СССР

Вопреки своему отрицательному отношению к И.В. Сталину, Э. Бивор проводил кардинальное различие в самосознании правителей Германии и СССР. В 1942 году советский лидер все меньше опирается на идеологию марксизма: он идеологически не одержимый и не оторванный от реальности правитель [1, с. 309]. Помимо сил государства и государственной (отчасти вопреки марксистской!) идеологии, он обращается и использует все слои и силы советского общества. Возрождение в СССР по ходатайству иерархов Русской православной церкви института Патриарха Московского и всея Руси с согласия Сталина добавляет ему духовную силу религии и помощь РПЦ. Учреждение полководческих орденов Суворова, Кутузова, Хмельницкого, Нахимова, Ушакова и А. Невского добавляет солидарности с генералитетом и стимулирует военную эффективность полководцев.

Отмена института политических комиссаров в Красной Армии и введение погон, то есть укрепление авторитета офицеров в феврале 1943 года – добавляет эффективности единоначалию в армии, а ему, как наркому обороны, – признательность значительной части кадрового офицерства. И все это – прямые доказательства связи со всеми слоями народа, а не только с пролетариатом и коммунистами. Однако у апологетов марксизма в армии это вызывало отторжение, как отход от революции и социализма. Нельзя также забывать принцип коллегиальности принятия решений в Политбюро ЦК ВКП(б): важнейшие решения не принимались без обсуждения и одобрения этого центра политического руководства СССР.

Кроме того, что ещё важнее, в СССР в 1942 году происходил процесс постепенной децентрализации управления в армии и в тылу. Сталин, не теряя нитей управления, всё больше превращался из непогрешимого вождя страны в координатора развития народного хозяйства и Вооруженных Сил. Как Верховный Главнокомандующий, всё больше считался с мнением генералов стратегического звена управления — Жукова, Василевского, Воронова и других — и оперативного звена управления Красной Армии (несколько десятков командующих фронтового и армейского звена, которых он, как правило, знал лично).

Г.К. Жуков прямо заявил: Сталин осознавал свою ответственность за поражения под Харьковом и летом 1942 года и не винил за это других [7, c. 368]. Зато второй виновник поражения под Харьковом, после командующего фронтом маршала С.К. Тимошенко – Н.С. Хрущёв, как член Военного совета фронта (военный комиссар) вопреки трагическому развитию ситуации на фронте заверявший Ставку в скорой победе, после смерти вождя свалил всю вину на Ставку ВГК и лично на Сталина. Хотя на самом Хрущёве лежала прямая вина за гибель и пленение многих сотен тысяч бойцов и офицеров в 1941 под Киевом, и в 1942 году под Харьковом.

Стратегия и оперативное искусство без основания военного искусства - тактики и повышения мастерства тактического звена управления в армии - командиров корпусов, дивизий и полков не могут воплощаться в жизнь. Поэтому вопросы тактической подготовки на фронте и массового обучения офицеров младшего и среднего звена решались путем создания новых военных училищ и курсов. То же касалось организации обучения командиров полков и дивизий новому боевому опыту оперативного искусства в военных академиях и на курсах. Тот же процесс децентрализации происходил в отношениях Сталина, и маршалов, и генералов промышленности – его заместителей по Совнаркому, отраслевых министров и директоров крупных оборонных заводов. Таким образом, Сталин все более опирался на коллективное творчество политической, хозяйственной и военной элиты СССР. Советские генералы с приобретением боевого опыта и искусства все больше получали свободу для принятия решений.

В ХХ веке, по сравнению со средними и древними веками, во много раз возросли противоречия, сложность и многоаспектность политического, экономического и социального развития. Все это многообразие можно себе подчинить, лишь разрушив его до основания, разрушив саморазвитие и автономность процессов в толщах культуры. Невозможно замкнуть решение миллионов вопросов на диктаторе, кто бы он ни был. Со времени Сталинградской битвы этот существенный порок германского военного самосознания – замыкание вопросов войны на Гитлера – и, в противовес, расцвет саморегулирования централизованной экономики, советского коллективизма в деятельности и самосознании определяют дальнейший ход Великой Отечественной войны, а значит, и всей Второй мировой войны в пользу Советского Союза и его союзников.

Верховному главнокомандованию необходимо было преодолеть такую форму кризиса военного самосознания в СССР на текущий момент и на будущее, как острое соперничество командующих фронтами под Сталинградом генералов К.К. Рокоссовского и А.А. Ерёменко. Личное соперничество генералов входило в конфликт с интересами стратегической операции. Сталин принял жёсткое решение по прекращению этого конфликта, приказав передать общее руководство операцией окружения 6-й армии Вермахта младшему по званию, зато более талантливому, полководцу –  генерал- лейтенанту К. К. Рокоссовскому.

Попутно необходимо заметить следующее: либеральные мифы, как о единоличном диктаторстве И.В. Сталина в войну, так и о решающем вкладе маршала Г.К. Жукова во все без исключения победы Красной Армии, по существу отрицают решающий вклад всенародного военного и трудового творчества и подвига в Победу. Либеральное сознание не учит уроки Гегеля, который оценивал прогресс человечества через повышение степеней свободы, – а он утверждал, что воля выдающейся исторической личности сталкивается с миллионами других воль, как с объективным условием реализации своих целей, и потому она действует в рамках возможного. Недаром впоследствии и вождь большевиков В.И. Ленин говорил, что политика – это искусство возможного.

Некоторые российские историки в погоне за сенсациями заявляют, что для Красной Армии всё висело на волоске, а исход Великой Отечественной войны в целом решился якобы 12-18 декабря 1942 года в сражении 51-й армии РККА на реке Мышкова. Как будто до этого не было измотавшей юго-восточную группировку Вермахта Сталинградской битвы, к тому времени длившейся уже более 150 дней и ночей [12, с. 3, 291; 13, с. 179­183]. Но и генерал Ф. В. фон Меллентин, и офицер-танкист Х. Шайберт, принимавший участие в боях на этой реке, это опровергают. Они писали, что в ожесточённом сражении на рубеже реки Мышкова оперативные резервы у Красной Армии были, а вот у Вермахта их в переломный момент не оказалось, и неоткуда было взять [9, с. 299, 300; 16, с. 183-188]. Поэтому, опирающийся на их книги вывод В. Рунова и Л. Зайцева не соответствует реалиям войны и оценке того же фельдмаршала Э. Манштейна. Но суть не в этом: фронтовики-сталинградцы говорили, что «немец пошел не тот»: после боёв в Сталинграде гитлеровцы потеряли былую уверенность в победе и заносчивость, надломились духом и представляли собой жалкое зрелище [6, с. 56].

Формы преодоления кризиса военного самосознания Красной Армии были разными. Это и новая стратегия, вырабатываемая в Ставке ВГК и Генеральном штабе, и приобретение боевого опыта на всех уровнях войны, и творчество в тактике и оперативном искусстве, и объединение народа перед опасностью порабощения и уничтожения. Нужно было сначала выдержать напор на последнем рубеже, потом накопить свежие силы в тылу, научиться воевать в ходе сражения у самого врага и отбросить его от Волги. Для острой фазы битвы это было личное мужество и быстрое обучение оперативному искусству генералов, творческое применение новых приёмов тактики в городских боях, которые впоследствии пригодились при штурме многих городов, в том числе неприступной крепости Кенигсберга и самого Берлина.

Командующий 62-й армией генерал В.И. Чуйков, понимая огромный моральный эффект личного присутствия командира для подчинённых, наотрез отказался переносить свой командный пункт за Волгу и находился под постоянными обстрелами у самой передовой. В 1941 году, когда Вермахт стоял у ворот Москвы, И.В. Сталин также отказался эвакуироваться из столицы, подавая личный пример армии и народу. В 62-й армии непрерывно изобретались всё новые тактические приемы уличных боев, а также боёв в домах, а командующий армией это поддерживал.

Это использование боевых подразделений по наиболее эффективному исполнению задач в конкретном виде боя, а не по уставной численности батальонов, рот и взводов; штурмовых групп с применением гранат, ночных боёв и боёв из засад, круговой обороны домов и т. п. Количество тактических и оперативных новинок в боевых действиях 62-й армии В.И. Чуйкова исчислялось десятками, что говорит о массовом военном творчестве в этой армии. Более того, её боевой опыт непрерывно распространялся с передачей сталинградских дивизий в другие армии.

Политическая работа велась не в духе идеологической накачки воинов, а в убеждении бойцов и младших командиров, что за Волгу пути нет, и в активной передаче боевого опыта. В 62-й армии быстро распространилось снайперское движение под руководством Героя Советского Союза Василия Зайцева, как способ эффективной борьбы против врага в условиях города, где неизмеримо возрастает значение отдельного умелого бойца. Этот опыт быстро распространялся и на другие соединения и армии через обобщение, в том числе в наставлениях и боевых уставах, которые корректировались Генеральным штабом и самим И.В. Сталиным.

Маршал Г.К. Жуков отмечал, что Сталинградская битва – это школа массового обучения войне и творчества советских воинов – солдат, офицеров и генералов, включая и Ставку ВГК, что было достигнуто впервые с начала войны. Маршал В.И. Чуйков отмечал: на фронте важно было добиться повышения боевого духа, переделки воинского самосознания в умах личного состава пополнения. В этих целях обескровленные армии и дивизии систематически отводились в тыл для передачи не участвовавшим в боях частям новейшего боевого опыта фронтовиками в ходе проводившихся тактических учений на местности [16].

К таким формам реформирования военного самосознания необходимо отнести приближенную к боевым условиям и более длительную подготовку воинского пополнения, поступающего на фронт под Сталинград, чтобы добиваться большей эффективности при выполнении войсковых операций. Вместо того, чтобы бросать пополнения с марша в бой или при прорыве врага преступно ставить офицеров штабов дивизий и корпусов в цепь – как это делал не справившийся с командованием фронтом генерал-полковник В.Н. Гордов – заменивший его генерал-лейтенант К.К. Рокоссовский настойчиво убеждал Ставку ВГК дать дополнительное время для обучения своих войск [11, с. 162-164]. Лишь после обучения свежие войска вводились в бои.

Перед тем как внедрить эту форму военного самосознания, нужно было отказаться от другой формы – русскую привычку платить за победы любой ценой, неоправданного желания быстрее закончить войну – прежде всего Сталину, Генеральному штабу и всему генералитету Красной Армии. В этом состояла сложнейшая задача изменения военного самосознания страны по ходу войны. Одна из задач достижения перелома в битвах и войне в целом – это завоевание господства в воздухе, массовое применение новых самолетов для обеспечения наступления сухопутных войск, прежде всего ударных сил сухопутных войск – танковых и механизированных корпусов и армий.

Чтобы завоевать господство, мало было получить более современные самолёты. Для этого надо было изменить сознание конструкторов, директоров авиационных заводов и трудовых коллективов – что их героический труд ускоряет общую для всего народа победу. На каждом рабочем месте, в каждом коллективе в тылу происходило массовое переформирование национального самосознания. Личные достижения работников как пример для других и агитация партийных органов в переформировании сознания были одинаково важны. Но, получив хорошие самолёты от тыла, необходимо было добиться превосходства в тактике воздушного боя и мастерстве над лётчиками Люфтваффе в личных и групповых боях, без которого нельзя побеждать постоянно.

Советский лётчик-ас А.И. Покрышкин отмечал, что одним героизмом добиваются побед случайных, а сочетание передовой тактики и героизма приносит победы постоянные. В ходе контрнаступления под Сталинградом новички из пополнения заряжались боевым духом от участников сражения в городе: воспоминания ветеранов Сталинградской битвы зафиксировали всеобщее воодушевление войск и желание разгромить врага: сформировалось единство самосознания тыла и фронта, самосознание единой народной семьи, сформировался синергетический эффект подъёма народного духа и творчества.

А с противоположной стороны, в 6-й армии Вермахта и внутри национального самосознания Германии, проходил противоречивый, но, в целом, обратный процесс – постепенный упадок творчества военных и боевого духа, что привело неправое германское военное самосознание к поражению в войне. Впервые Вермахт осознал бессилие, невозможность достичь цели войны под Москвой, хотя армия напрягала все силы. Но в 1941-1942 годах у Германии и её сателлитов ещё оставались силы и средства для ведения войны на победу. Коренной перелом советского военного самосознания означал постоянное усиление военного давления на врага, моральное превосходство и уверенность в победе над германским самосознанием, полную невозможность для нацизма переломить ход войны в свою пользу, какие бы усилия ни предпринимались.

Антропологический смысл коренного поворота военного самосознания после векового кризиса под Сталинградом состоит в следующем. Это победа витального начала бытия над танатальным, победа свободы над рабством, разнообразия культуры над её однообразием, победа культуры над её угасанием в цивилизованном варварстве, направленном на массовое уничтожение людей. Разнообразие путей развития означает дальнейшее развитие культуры для всего человечества; напротив, однообразие означает попадание человечества в тупик, из которого можно никому не выбраться. И символический почетный меч с надписью: «Гражданам Сталинграда, крепким как сталь, от короля Георга VI в знак глубокого восхищения британского народа», врученный городу-герою, подтверждал, что коренной перелом духа советского народа в Сталинградской битве имеет все эти заслуги перед духом всего человечества.

Список литературы:

1. Бивор Э. Сталинград / пер. с англ. С. Саксина. М.: КоЛибри, Азбука-Аттикус, 2015. 608 с.

2. Бок Ф. фон. Дневники: 1939-1945 гг. / Пер. с нем. А. Уткина. Смоленск: Русич, 2006. 592 с.

3. Василевский А. М. Дело всей жизни. 3-е изд. М.: Политиздат, 1978. 552 с.

4. Гальдер Ф. Военный дневник: Июнь 1941 - сентябрь 1942. М.: Астрель, 2012. 704 с.

5. Госбезопасность в битве за Москву. Документы, рассекреченные ФСБ России / отв. ред. В. С. Христофоров. М.: Издательский дом «Звонница-МГ», 2015. 526 с.

6. Драбкин А. В. Я дрался в Сталинграде: откровения выживших. М.: Яуза, Эксмо, 2012. 288 с.

7. Жуков Г. К. Воспоминания и размышления. М.: Вече, 2015. 640 с.

8. Манштейн Э. фон. Утерянные победы. М.: Вече, 2015. 672 с.

9. Меллентин Ф. В. фон. Бронированный кулак Вермахта / пер. П. Н. Видуэцкого, В. И. Саввина. М.: Вече, 2012. 630 с.

10. Панов А. И. Память о прошлом – это программа на будущее // Вестник МИРБИС. 2015. № 2. C. 18-22.

11. Рокоссовский К. К. Солдатский долг. М.: Вече, 2013. 400 с.

12. Рунов В.А. Горячий снег Сталинграда. Всё висело на волоске! / Валентин Рунов, Лев Зайцев. М.: Яуза, Эксмо, 2013. 320 с.

13. Серов И.А. Записки из чемодана. Тайные дневники первого председателя КГБ, найденные через 25 лет после его смерти / под ред. А. Хинштейна. М.: Просвещение, 2016. 704 с.

14. Справка С.Р. Мильштейна Л.П. Берии о количестве арестованных и расстрелянных военнослужащих, отставших от своих частей и бежавших с фронта 10.10.1941. URL: http://www.alexanderyakovlev.org/fond/issues-doc/58840 (дата обращения: 17.11.2016).

15. Сталинградская эпопея: Документы, рассекреченные ФСБ РФ: Воспоминания фельдмаршала Паулюса; Дневники и письма солдат РККА и вермахта, Агентурные донесения; Протоколы допросов; Докладные записки особых отделов фронтов и армий / Составители А.Т. Жадобин, В.В. Марковчин, Ю.В. Сигачев. М.: Издательский дом «Звонница-М Г», 2012. 495 с.

16. Чуйков В.И. От Сталинграда до Берлина. М.: Сов. Россия, 1985. 704 с., карты.

17. Шайберт Х. До Сталинграда 48 километров: Хроника танковых сражений, 1942-1943 / Пер. с нем. Ю.А. Алакина. М.: ЗАО Центрполиграф, 2010. 189 с.

Василий Шишкин

Статья опубликована в журнале «Сибирский учитель» № 2 (111) март – апрель 2017