Спорт

4. Португалия — Польша. С высокой долей вероятности — самый скучный четвертьфинал. Невнятная, заикающаяся на первой стадии (ни одной победы) Португалия в первом раунде плей-офф связала Хорватию — самую вольную, поэтическую команду Евро-2016 на групповом турнире. Чудо этого матча — растворение мировой иконы нарциссизма Криштиану Роналду в почти невыносимой для глаза коллективной работе. Новость — возвышение Ренату Санчиша, 19-летнего юноши с дредами и задницей звезды карнавала в Рио.

Польша совсем не Хорватия. Даже Левандовски и Крыховяк не делают ее командой, которая строит игру с позиции силы. Польша, конечно, не понесется вперед. Это команда-вампир, питающаяся силой соперника, аннигилятор — ей мог забить с игры только Сердар Шакири ударом с линии штрафной через себя, и пока это лучший гол чемпионата. Португалии предсказуемо придется решать ровно те же задачи, что и в матчах с Исландией, Венгрией и Австрией на первом этапе: вести игру, пытаться что-то придумать. Но Польша как организм сильнее их всех — сказать страшно, даже Исландии! — поэтому Португалия может обратиться к выжиданию, и тогда нас ждет матч, слишком похожий на шахматную партию, где намерения сторон прячутся в сознании гроссмейстеров и никак не заметны зрителям.

3. Бельгия — Уэльс. Обратить в ноль Уэльс довольно просто — нужно просто лишить пространства, воздуха Джо Аллена. Через него развивается практически каждая атака Уэльса. От него получают мячи Арон Рэмзи и Гаррет Бэйл. А что происходит, когда они на скаку получают мячи, мы хорошо помним по матчу Россия — Уэльс. Загнать, затравить Аллена оказалось под силу даже североирландцам. 75 минут они были Уэльсу ровней, пока не совершили единственную ошибку. Она все и решила. У Бельгии есть игрок, который вполне может справиться с этой задачей, — Раджа Наинголлан. Превратить Уэльс в ноль — не значит обыграть его. Валлийцы умеют терпеть, весь матч стоять в оборонительной стойке. Так было, собственно, в квалификации к Евро-2016, когда Бельгия за 180 минут не смогла забить Уэльсу ни одного гола.

Терпение не является доблестью Бельгии — команды слишком молодой, слишком упоенной осознанием собственных талантов, чтобы не броситься вперед, забыв об осторожности. Матч против Уэльса — обряд инициации для Бельгии. Уэльс будет трудно победить, не став взрослыми, не забыв про комплименты, не забыв про то, как ты красиво умеешь играть, — наплевав, по сути, на зрителя. Преодоление тщеславия — самый прямой путь к победе для Бельгии. В противном случае эта дорога может стать очень извилистой, похожей на дриблинг Эдена Азара. Он в великолепной форме. Он многое может решить сам. Но надеяться на это Бельгии не стоит.

2. Франция — Исландия. Футбол как грандиозный проект National Geographic. Как самая эффективная рекламная кампания нации. Ни мусорные панамские коробки, ни крушение финансовых пирамид в 2008-м (исландцы, мы знаем, тоже увлекались их строительством), ни опасные для всей Европы выхлопы вулкана Эйяфьядлайёкюдль, ни даже голос великой исландской артистки Бьорк не вызвали такого быстрого и повсеместного всемирного помешательства на Исландии — в первую очередь среди тех, кто не понимает, почему она победила Англию.

Поскольку уже невозможно добавить новую шутку к миллиону отшученных, наверное, будет уместным без ссылок на Старшую Эдду и Властелина Колец, самым скучным тоном проговорить, почему стало возможным все то, что случилось с Исландией на Евро-2016.

Футбол все более и более технологичен. Новость в том, что технологии по-настоящему стали проявляться и в турнирах сборных — традиционно, пространстве произвола личности, коллективных озарений и бессовестной прухи. Вполне возможно на короткой дистанции летнего турнира обогнать более классных, маститых за счет умной подготовки. На длинной дистанции Исландии не хватило бы на многое. Если представить, что, скажем, Исландия входит в состав РФ и с этой командой, с этими игроками заявляется в наш чемпионат, то ее бы в итоге не оказалось в тройке призеров. В английской премьер-лиге FC Iceland закончил бы сезон на самом дне. Это как будто большей частью очень средние игроки, если отмерять эту середину от Месси или Златана. Таких сотни в мире. И вот это главное: половина этой исландской команды войдет в условный Топ-1000 мира. То есть десятки миллионов в мире всерьез играют в футбол, но в золотой тысяче нет индусов или китайцев, а исландцев с десяток.

Всему сегодняшнему сумасшествию вокруг Исландии предшествовало долгое (лет 15) домашнее безумие — его никто, разумеется, не заметил. В Исландии официально зарегистрировано 22 тысячи футболистов (и футболисток). То есть каждый 15-й житель страны. Это пятый показатель в мире — после Германии, Норвегии, Словакии и Австрии. Здесь на каждые 800 голов, включая седые и еще крохотные, приходится по одному тренеру с универсальной европейской лицензией (первый показатель на континенте). Здесь за последнее двадцатилетие построена сотня футбольных полей. Под крышей и под небом. Что отменяет, делает абсолютно смехотворной древнюю русскую теорию о русском климате, беспощадном к футболу. То есть забудьте это заклинание: футбол — это национальная религия Бразилии. Это про Исландию.

Ну и есть второе объяснение тому, почему Исландия будет играть в четвертьфинале Евро-2016. Рой Ходжсон, тренер Англии, очень скверно распорядился своими сокровищами. Рой Ходжсон — абсолютно худший тренер чемпионата Европы. Англия — клиент Исландии. Пройти Францию будет примерно в сто раз труднее.

Потому что Франция просто как сумма ценности игроков больше Англии. Потому что она много лучше управляется тренером. Потому что Франция на этом турнире работает пока исключительно в одном жанре — преодоление исландий. Румыния, Албания, Ирландия — это очень похожие на Исландию команды. Со всеми этими командами Франция играла с трудом, со скрипом и неизменным итоговым результатом — победой.

Почти ничто не обещает чудо в матче Франция — Исландия. Но именно эта игра станет главным матчем, подлинным финалом для тех, кто смотрит футбол раз в два года по случаю турниров сборных. Для тех, кто видит в футболе прежде всего этнографическую ярмарку, доклад с мячом о жизни и нравах народов — Евровидение.

1. Германия — Италия. Фундаментальный жанр мировой футбольной культуры. Столкновение двух самых титулованных европейских цивилизаций (Германия — семь титулов чемпионов мира и Европы, Италия — пять). Не спор о разном, как если бы на месте одной из сторон оказалась бы Бразилия или Испания. Но спор об одном и том же — о жизни Разума, о путях торжества Разума над инстинктами и эмоциями. И результат этого почти ученого спора в исторической перспективе — одна из самых больших загадок футбола. Восемь раз пересекались Германия и Италия в официальных матчах. И Германия ни разу не побеждала Италию (четыре ничьи, четыре поражения). Теперь все говорит за то, что немцы преодолеют это проклятие. Никогда они подходили ко встрече с Италией с таким преимуществом. Германия сильнее практически в каждой позиции на поле. Германия мощнее, разнообразнее как команда. Германия попросту на этот момент лучшая на Евро-2016 с большим отрывом. Ко всему, Италия в грандиозной битве против Испании потеряла ключевого игрока центральной оси — Даниэле Де Росси. Он во многом определял ритм и направление атак Италии. Если де Росси не поправится к субботе, то его место займет Стураро — молодой парень, который на поле умеет только две вещи: без устали бегать и отбирать мяч. Со Стураро Италии будет совсем трудно прокладывать дорогу к чужим воротам. Со Стураро Италия окончательно оформится на поле в стаю бойцовых псов. Со Стураро Италия будет работать на чистом топливе адреналина и ожесточения. Ни с чем подобным, конечно, Германия не сталкивалась ни на этом Евро, ни даже два года назад на ЧМ в Бразилии.

Новости

«Футболисты сборной России не обслуживаются», — сказано в объявлении, которое появилось на двери магазина. Фотографию объявления в четверг, 30 июня, опубликовали в паблике «Казань Онлайн» в социальной сети «ВКонтакте».

«О — оригинальность. Раньше Обаму не обслуживали, теперь наших футболистов», — прокомментировали снимок авторы записи.

Что за магазин отказался обслуживать российскую сборную, пока неизвестно. Судя по фотографии, в нем, в частности, торгуют футболками и рюкзаками.

Сборная России по футболу на чемпионате Европы не смогла выйти в плей-офф. Во время группового этапа команда потерпела два поражения и один раз сыграла вничью. После Евро-2016 главный тренер сборной Леонид Слуцкий ушел в отставку.

При поддержке:

Как жить

В 2015 году в местах лишения свободы умерло 3977 человек — об этом рассказал генпрокурор Юрий Чайка, выступая в апреле перед членами Совета Федерации. В 87 процентов случаев смерть наступила в результате различных заболеваний и невозможности оказать помощь ввиду «слабой медицинской базы, медленного обновления оборудования и отсутствия некоторых видов медуслуг». Даже если вы были здоровым человеком до ареста, в местах лишения свободы вы можете умереть от аппендицита, пищевого отравления или побоев, которые потом постараются замаскировать под отравление «спайсами». А если вы оказались на скамье подсудимых, уже имея тяжелое заболевание, — хорошо, если у вас есть неравнодушные родственники, а журналисты не слишком увлеклись российско-турецкими отношениями или выходом Британии из ЕС. Именно внимание СМИ и усилия родных, обратившихся к правозащитникам «Агоры», в 2013 году спасли жизнь 25-летней Маргарите Чарыковой, которую Тимирязевский суд отправил в СИЗО, несмотря на ее тяжелое заболевание.

I

Когда в декабре 2012 года жители Москвы в очередной раз рефлексировали на митингах по поводу результатов президентских и парламентских выборов, Маргарита Чарыкова к политике была достаточно равнодушна. Во вторник вечером она пришла домой с работы, приняла душ, заварила чай — с минуты на минуту должен был заглянуть знакомый, Давид, который неделю назад одолжил пару тысяч рублей и обещал их вернуть. Время шло, знакомый где-то задерживался, но в конце концов раздался звонок в дверь. Давид, как оказалось, пришел не один: вместе с молодым человеком в квартиру вломились несколько оперативников с какой-то бумажкой в руках — ордером на обыск.

— Они начали рыться в моем белье, шкафах, вытряхнули из упаковки стиральный порошок. «Ты крупный наркоделец, отдавай, что есть, по-хорошему!» — кричали они. Я отдала, а было у меня не много: я не распространяла наркотики, а употребляла — для обезболивания.

Обезболивающие нужны Маргарите во время приступов. Девушка родилась с редким диагнозом «атрезия прямой кишки», пережила несколько десятков операций: почти вся система пищеварения у нее искусственная.

— Мне нельзя мясо, мучное, соленое, жареное, сладкое, острое. Только крупы и овощи — тотальный ЗОЖ. Если я чуть-чуть нарушаю диету, начинаются приступы: желудок не переваривает пищу, это приводит к сильной интоксикации и резким скручивающим болям в области живота.

За годы терапии у организма выработалось привыкание к обезболивающим, которые выписывал врач, утверждает Маргарита. Когда таблетки и уколы переставали помогать, Чарыкова употребляла амфетамин, подмешанный в ноотропный препарат «Пирацетам». Сейчас девушка считает, что Давид, знавший, к чему она прибегает для устранения болей, сам был пойман с поличным. «Чтобы избежать наказания, он предложил обмен и пообещал сдать более крупного “наркоторговца”. Поэтому полиция обыскивала мою квартиру так тщательно — они не понимали, почему у меня так мало наркотиков», — говорит Чарыкова.

Оперативники ФСКН изъяли у девушки таблетки с амфетамином и обвинили ее в приготовлении к сбыту наркотических средств. К утру, после многочасового обыска, Маргариту и Давида отправили на «продувку» — убедиться, что молодые люди не были в состоянии опьянения, — а потом в отделение. В следующий раз они увиделись только на судебных слушаниях: Давид давал против Чарыковой показания.

Суда по мере пресечения девушка ждала в камере участка, которая не предназначена для длительного пребывания. Чарыкова сделала себе скамью, сдвинув три стула, и провела на ней следующие сутки. Из-за стресса есть не очень-то и хотелось, но пустой желудок, привыкший к строгой диете, давал о себе знать. О тяжелом заболевании Маргарита сообщила еще во время обыска, но тогда — как и в следующие четыре месяца — это никого не заинтересовало. Полицейские в отделении предлагали задержанной булочку, но эта булочка вызвала бы лишь очередной приступ, поэтому Чарыкова терпела и продолжала верить, что все вот-вот осознают, какую ошибку совершают, и отпустят ее домой.

На следующий день судья Тимирязевского суда постановил заключить Чарыкову под стражу, чтобы она не предприняла попыток помешать расследованию «преступления против здоровья населения и общественной нравственности». Оперативно предоставить суду справки о здоровье у девушки не было возможности — они хранились в больницах, в которых она наблюдалась: «Когда на свободе у меня что-то болело, я просто шла в платную клинику и делала все процедуры, не нуждаясь для этого в пачке бумаг».

Через три дня мать Чарыковой принесла судье справку из НИИ проктологии о том, что ее дочь нуждается в специальном медицинском уходе, который невозможно обеспечить в условиях следственного изолятора. Судью документ не убедил, и свое решение он оставил в силе. Дело в том, что заболевание Маргариты крайне редкое, его нет в принятом в 2011 году перечне заболеваний, препятствующих содержанию под стражей подозреваемых или обвиняемых. «Документ состоит из двух частей, — объясняет судебно-медицинский эксперт высшей категории Леонид Петров. — Первая описывает процедуру медицинского освидетельствования, вторая представляет собой список заболеваний, наличие которых освобождает из-под стражи. Проблема в том, что создать исчерпывающий перечень диагнозов невозможно, а значит, в заключение могут попасть люди, содержание под стражей которых может привести к их серьезной инвалидизации или смерти».

После оглашения решения Чарыкова потеряла сознание, и из суда ее в сопровождении конвоя увезли на скорой, доставили в городскую больницу, привели в чувства и отправили в «шестерку» — женский следственный изолятор в Печатниках.

II

В камере помимо Маргариты было еще 35 женщин. Первые несколько дней сотрудники изолятора не верили, что Чарыкова страдает от какой-то болезни. За месяц состояние Маргариты резко ухудшилось, от интоксикации она набрала 20 кг.

— Мне нужно было есть. Нас кормили гнилой капустой и нечищеным картофелем. Меня так раздуло, что сокамерницы решили, что я беременна — при случае вежливо уступали мне место. Если я что-то ем, кишечник нужно чистить, иначе пища внутри гниет. Слабительным такую проблему уже не решить.

С каким редким заболеванием живет Чарыкова, она осознала лишь в СИЗО, когда даже стакан воды из-под крана мог вызвать страшные боли. Конечно, родители передавали девушке по несколько 5-литровых бутылок питьевой воды, но ведь всеми передачами нужно делиться с сокамерницами. «Ты не можешь просто сказать: “Девочки, пожалуйста, не пейте мою воду, мне будет плохо, если я выпью из-под крана”, — объясняет Маргарита. — Они смотрели круглыми глазами и говорили: “Ну мы же оттуда пьем и ничего”». Приходилось есть и пить, как все, — вскоре приступы стали невыносимыми. От боли Чарыкова начинала кричать, сокамерницы ничем не могли помочь — только стучали в двери, требуя врача.

— Это самая страшная боль, которую я когда-либо испытывала — никогда ее не забуду. В один из сильнейших приступов я увидела себя в зеркало: лицо постепенно становилось синим, губы бледнели. Я понимала, что сейчас умру. Я требовала проктолога, а в «шестерке» был только обычный врач. Когда он увидел, что у меня от воспаления кишка наружу, он не знал, что делать. Меня отправили в Матроску.

III

Больница Матросской Тишины — это что-то вроде делового или торгового центра для женщин-арестанток. Сюда пытаются попасть все, у кого есть достаточно денег и кому нужна связь с волей. В отличие от «шестерки», где сотрудники изолятора каждый день проводят обыски и срезают выстроенные с большим трудом «дороги» между окнами — систему тюремной почты, — в Матроске межкамерной связи почти не препятствуют. А значит, заключенные могут регулярно затягивать себе в камеру телефоны: звонить адвокатам, родственникам, а при желании и достаточной ловкости рук даже в пиццерию, предварительно договорившись с сотрудниками больницы, что они примут заказ у курьера и донесут его до камеры.

Чарыкова оказалась в больничном блоке Матроски по состоянию здоровья. Из дюжины человек, которых она повстречала, только одна девушка тоже находилась там по медицинским показаниям: кто-то из врачей «шестерки» неудачно поставил ей уколы в ягодицу, начался множественный абсцесс и отнялась нога — надо было вырезать поврежденные ткани. Маргариту разместили на этаже хирургического отделения, пару раз провели чистки, а при приступах боли давали таблетку «Баралгина».

Через два месяца лечения без признаков улучшения состояния Чарыкову решили вернуть в «Печатники». Ее поселили в новую камеру — на 12 человек, но в этой камере даже не было душа: «Меня продолжили закармливать слабительным, а у меня, простите, нет сфинктера. Если что-то выходит, мне по меньшей мере надо помыться. Я жила на туалете».

Все это время мама Чарыковой готовила к суду медицинские справки и рассказывала журналистам о состоянии дочери, а адвокат «Агоры» Светлана Сидоркина направила в Европейский суд по правам человека жалобу на действия российских судей — представители ЕСПЧ в свою очередь запросили у российского правительства отчет о состоянии здоровья Маргариты. Все это сыграло свою роль во время очередного продления ареста в апреле: следователи сами предложили заменить меру пресечения на подписку о невыезде. Судья с этим согласилась. Через несколько часов, подписав необходимые документы, Чарыкова вышла на свободу.

IV

Из СИЗО Маргарита сразу отправилась в городскую больницу, где провела 21 день. Врачи поставили новый диагноз — сильнейшая интоксикация организма и желудочно-кишечный стаз, пищеварительная система перестала «подавать признаки жизни», нарушилась перистальтика. Следующие полгода девушка выходила из больницы, только чтобы посетить слушания по делу.

Ночь накануне приговора она провела дома: собирала вещи в колонию — прокурор уже заявил на прениях, что без реального срока исправление подсудимой невозможно, а судьи редко противостоит гособвинению. Кроме того, Маргарита изучила статистику приговоров по своей статье и знала, что по особо тяжким на условный срок можно не рассчитывать. «Реальный срок для меня — смертельный приговор, и больше пары месяцев я в колонии не продержалась бы, — говорит Чарыкова. — Мама начала планировать похороны».

В СИЗО рассказывают, что если в зал суда на оглашение входят приставы с оружием, наручниками и собаками — судья приняла решение о реальном сроке. Поэтому, увидев усиление в зале, Чарыкова поняла, что обречена: «Пока судья читала приговор, мы читали молитвы».

В 2004 году правительство утвердило список заболеваний, освобождающих от отбывания наказания осужденных, приговоренных к реальному сроку. «В этом документе указан перечень диагнозов, который все так же невозможно сделать исчерпывающим, — объясняет судмедэксперт Петров. — Несмотря на громкие судебные дела, как в случае с Маргаритой Чарыковой, Владимиром Топехиным или Василием Алексаняном, система никак не адаптируется к реальности. С 2004 года список не изменялся по существу, а судьи просто не прислушиваются к мнениям защиты и врачей. На моей практике освободить по здоровью удается 3-4 умирающих заключенных из 10. По-хорошему, перечень заболеваний должен состоять не из диагнозов, а из списка синдромов и симптомов. Но даже это не будет работать, если судьи не будут с большим доверием и человечностью относиться к больным осужденным».

Заболевания Чарыковой в перечне 2004 года нет. Но 25 сентября 2013 года судья Татьяна Хренова внезапно приговорила девушку к 6,5 годам условно.

V

— Что я вынесла из этой истории? Если полиция проявляет слишком много интереса — надо сразу звонить адвокату.

Первые полгода после приговора Чарыкова снова провела в больнице, пытаясь восстановить здоровье. Но изменения в организме врачи посчитали необратимыми.

— В мае этого года мне вынесли еще один приговор — дали II группу инвалидности. Раньше мне никогда не писали «состояние считать пожизненным», всегда искали варианты — были лекарства, были операции. После СИЗО мне сказали: «У вас в системе пищеварения все умерло».

Как только снимут судимость, Маргарита планирует поехать в Израиль: эти планы были у нее и до ареста: «То, что в России называют “безнадежным”, часто поддается лечению в других странах. Мне нужно пройти обследование в израильских клиниках, но каждый год отсрочки осложняет ситуацию».

От борьбы за компенсацию в ЕСПЧ Чарыкова отказалась — устала. «Мне нужно было сначала наладить работу головы. Первое время я боялась спать без света, ходила к психиатру и сидела на антидепрессантах. У меня развивалась паранойя: увидев в метро мужика, который перешел за мной с одной ветки на другую и сел в тот же вагон, я начинала думать, что это мент. Зачем он меня преследует, а вдруг он хочет что-то подкинуть?»

Сейчас единственное, что, кроме болезни, постоянно напоминает Маргарите об уголовном деле — необходимость раз в три месяца отмечаться у инспектора. Девушка даже сменила фамилию, перекрасила волосы и сделала новую прическу  — устала, что ее узнают на улице. А самая лучшая психотерапия, говорит она, — это любимая работа: «Меня взяла к себе знакомая, которая узнала мою историю из новостей. Уже полгода мы работаем вместе. Ко мне относятся с большим пониманием и без проблем дают отгулы, если мое состояние ухудшается. Еще у меня появилась жажда жизни: мне даже жалко спать слишком много времени, я многое хочу успеть. После операций, перенесенных в детстве, я была депрессивным подростком. После СИЗО я поняла, что нас может не стать в любой момент и нас могут лишить свободы в любой момент, а поэтому тратить время на депрессию — большая ошибка. Когда закончится испытательный срок, съезжу в Израиль и начну планировать кругосветное путешествие. А может, даже перееду в другую страну: в России я продолжаю бояться, что ко мне подойдет полицейский».

***

Адвокат Виталий Черкасов, который ведет дела тяжелобольных заключенных в тюремной больнице имени Гааза (несколько его подзащитных с терминальной стадией рака умерли этой весной, так и не дождавшись решения об освобождении), убежден, что прежде, чем система начнет меняться, произойдет еще немало трагедий: «Ходатайство об освобождении по состоянию здоровья могут подать не только больные, но и врачи, которые за ними ухаживают. Но почти всегда суды проходят по одному сценарию: просьбы заключенных, обращения врачей разбиваются о полное равнодушие судей. Вместо того чтобы спрашивать, каков прогноз сроков жизни человека в условиях изоляции, судьи и прокуроры интересуются, раскаивается ли человек в своем преступлении, сколько у него судимостей и думал ли он о своих детях, когда совершал преступление. Осенью 2015 года Верховный суд постановил: при решении вопроса об освобождении по состоянию здоровья можно руководствоваться исключительно тяжестью диагноза человека. Но судьи имеют право поступать на свое усмотрение вопреки этой рекомендации. Проблема в том, что — простите за клише — по всем признакам у нас до сих пор карательное правосудие: оправдательных приговоров 0,1 процента, по УДО выпускают только чиновников, связанных с коррупцией, помилований при Путине практически нет, пожизненников, которые получили право освобождения спустя 25 лет срока, не выпускают. Это просто общая тенденция — не выпускать. Даже того, кто умирает: есть пульс — сиди».

Новости

По словам Кашеваровой, она узнала эту информацию в кулуарах администрации президента России. «И, как говорят в администрации, мотивом к написанию стало не столько то, что он понял всю мерзость своих заявлений (Ну, как поплавали?) и постов в инстаграме, сколько претензии со стороны управления по вопросам противодействия коррупции», — сказала она.

«Оказывается, управление Плохого нарыло, что у Астахова имеется конфликт интересов. И он через фирму сына какие-то там делишки проворачивал», — добавила Кашеварова.  

Три источника РБК — близкий к думскому руководству и близкие к Кремлю — также подтверждают информацию об отставке Астахова. Источник, близкий к Кремлю, рассказал, что к Астахову возникло много претензий: из-за его общения с пострадавшими на карельском Сямозере детьми, из-за его заявлений о «сморщенных женщинах». Он напомнил, что петиция с требованием уволить уполномоченного собрала больше 150 тысяч подписей. 

Однако руководитель пресс-службы уполномоченного Ренат Абдеев в разговоре с «Газетой.Ru» и с РБК опроверг сообщение о решении Астахова уволиться. «Мы источники и слухи не комментируем. Это не соответствует действительности. Павел Астахов в соответствующий момент находится в МИДе вместе с президентом на мероприятии», — сказал он. Пресс-секретарь президента России Дмитрий Песков сообщил, что пока указов об отставке Астахова не было и что он не видел заявление уполномоченного. 

После свадьбы 17-летней чеченки Луизы Гойлабиевой и 57-летнего чеченца Нажуда Гучигова Астахов сказал, что на Кавказе девушки созревают раньше: «Есть места, где женщины уже в 27 лет сморщенные, и по нашим меркам им под 50». Астахов также выступал за установление моратория на усыновление детей иностранцами, а после поддержал законы Димы Яковлева.

В разговоре с выжившими после трагедии на Сямозере детьми Астахов спросил у них, как они поплавали. После этого на сайте Change.org разместили петицию с требованием уволить уполномоченного, которую подписали больше 150 тысяч человек, в том числе четыре депутата Госдумы и десятки региональных депутатов. 

Новости

В нападении на аэропорт участвовали восемь террористов, рассказали изданию в полиции. Трое из нападавших погибли, одного задержали, а еще четверо находятся в розыске. В аэропорту погибли смертники из Дагестана, Киргизии и Узбекистана.

Одного из погибших террористов зовут Осман Вадинов. Турецкие СМИ ранее писали, что Вадинов является уроженцем Чечни (а не Дагестана). Издание Hurriyet утверждало, что мужчина приехал в Турцию из сирийского города Ракка, который удерживает «Исламское государство».

Ахмед Чатаев является главным вербовщиком россиян в «Исламское государство», писала в августе 2015 года газета «Коммерсант». По информации турецких СМИ, Чатаев до 2013 года воевал на стороне чеченских террористов, а после гибели лидера чеченского подполья Доку Умарова примкнул к «Исламскому государству».

Террористы напали на аэропорт Стамбула вечером 28 июня: они открыли огонь из автоматов Калашникова и взорвали три бомбы. По последним данным, погибли 43 человека.

#03 (87) июнь-август 2016

Фото предоставлено пресс-службой

В представлении большинства соотечественников Турция – страна отелей all inclusive с чистым Черным морем. Сюда можно запросто приехать – виза россиянам не нужна, – сдать детей аниматорам, а самим тихо провести время на пляже, периодически выползая на местные рынки за кожаными куртками и симпатичными тряпочками. Однако Турция – это еще невероятной красоты заповедники, Древняя Греция и артефакты того периода, фантастическая кухня, удивительное дружелюбие и гостеприимство ее жителей. Открывать Турцию заново – это счастье первого поцелуя, воспоминание о котором остается в памяти навсегда. 

Правило приятных путешествий с детьми простое: переезд – короткая остановка – переезд – длинная остановка. Дело в том, что детям отчаянно скучно сидеть на одном месте, а взрослым необходимо обездвиженное времяпрепровождение хотя бы пару дней. При этом исследования говорят, что максимальный уровень рабочего стресса человек испытывает не в последние дни перед отпуском, а в аэропорту; и только в самолете уровень тревоги начинает снижаться. Мой опыт показывает, что я не умею расслабляться и в первый день отдыха, судорожно выискивая интернет и по привычке проверяя почту. Если вы относитесь к такому же типу людей, то идеально начать свой отпуск с большого переезда. Пусть дорога длится ровно столько, сколько занимает рабочий день: играйте в идиотские игры, пойте песни, снимайте видео, фотографируйтесь и много обнимайтесь друг с другом – это время, чтобы понять, в каком настроении находитесь вы и в каком – дети.

Фото предоставлено пресс-службой

Турция – большая страна, поэтому для недельного отпуска трех точек будет вполне достаточно. Я отправилась в путь с беспокойной восьмилетней дочерью, выбрав такой маршрут: Мармарис – Айвалык – Стамбул. Он на первый взгляд непростой: три перелета, переезды по стране на автомобиле, – но по факту получился очень удачным.

Кстати, выбор отелей для таких длинных маршрутов – одна из самых важных частей. В Турции идеально брать четырех-пятизвездные, и не нужно заморачиваться на тему высочайшего они класса или нет. Отчасти это связано с тем, что турки страшно гостеприимны. Спокойствие родителей и улыбка на лице детей – для них святое. Стоит только заикнуться, что вам нужны теплое молоко с печенькой на ночь или что-нибудь экзотическое, вроде мази от укусов комаров или новые сандалии, все моментально организовывается, устраивается или приносится. В Мармарисе наш выбор остановился на D-Resort Grand Azur – величественном отеле с большим номерным фондом, неплохой программой спа-услуг и невероятной кухней как в общей зоне завтраков и ужинов, так и в мясном ресторане на крыше, плюс здесь работает отличный сомелье, и выбор вина превосходный. 

Фото предоставлено пресс-службой

После долгой дороги до Мармариса (прилет в Стамбул, пересадка до Даламана, затем два часа в автобусе) все, что мы делали, – это три дня отмокали на пляже в чистом заливе, привыкали к погоде, гуляли по городу, любовались яхтами в марине, бросали «блинчики» в воду, считали кошек, коих в Турции видимо-невидимо, читали книжки на ночь и ложились рано спать. 

Следующей точкой нашего путешествия стал Айвалык, где рано уснуть – преступление. И вообще пропустить этот город нельзя – замерший во времени кусочек старой Греции, расположенный на Эгейском побережье. Туда лучше не лететь, а ехать на машине – от увиденного вокруг захватывает дух и выступают слезы: горы, море, бухты, маленькие лодки, поля, яркое синее небо, крошечные деревушки, где можно запросто останавливаться, чтобы пообедать в маленьком ресторанчике едой, приготовленной на открытом огне, – и это так вкусно, что можно съесть пальцы вместе с нежнейшим баклажанным пюре, курицей или домашними сладостями. 

Фото предоставлено пресс-службой

Айвалык – древний полис, который раньше назывался Кидониес; до греко-турецкого обмена здесь жили исключительно этнические греки. От того, где вы остановитесь, зависят впечатления. Если выбираете крошечный бутик-отель внутри города, то бродите по холмам, любуйтесь развалинами и уцелевшими храмами, маленькими каменными домиками и работающими мельницами и объедайтесь на набережной. Есть другой вариант – перебраться на противоположный берег залива в единственный расположенный здесь отель Murat Reis Ayvalik – небольшой, только что отремонтированный, добротный: здесь есть витиеватый бассейн, площадка на холме, чтобы любоваться закатами, бары, бунгало, если вы хотите жить не в номере, а в отдельном домике, ресторан с хорошей кухней. У отеля есть собственные катера, чтобы добраться до Айвалыка, и горные велосипеды, чтобы кататься в национальном парке. От гостиницы до заповедника – десять минут пешком. Это холмистый лес с вековыми соснами, дикой лавандой, вершиной которого является гора Шайтан Софрасы (Стол Дьявола). От запахов и звуков здесь кружится голова, и кажется, что ты маленький и большой одновременно. 

Старое правило нашей семьи гласит: последний день отпуска надо провести с шиком в мегаполисе – так проще возвращаться в рабочий ритм. К тому же вылетать из столицы дешевле и проще, чем из крошечного города. Что до детей, то не надо беспокоиться, что они ничего не запомнят, – в этих городах они окажутся без нас не один раз. Мы же можем привить жадность к городу. Поэтому если гостиница, то Grand Hyatt, если рынок – то центральный, если прогулка – чтобы ноги гудели, а лицо было перемазано мороженым. Пусть им будет так хорошо, чтобы хотелось вернуться сюда со своими друзьями, любовниками, мужьями, а потом и детьми.С

Я весьма доволен результатами нашей переписки с господином К. Газаряном. Особенно его обращением к хорошим литературным первоисточникам: лучше поздно, чем никогда.  

С защитой побитых муниципальных депутатов от меня — грешного получилось хуже: как бы я ни относился к народным избранникам, наслать на них ЧОП я при всем желании не могу.  

С географией получилось еще хуже: вопреки убеждению моего оппонента, Stratford — место проведения летних Олимпийских игр 2012 года, это вовсе не город, а район на северо-востоке Лондона.  

Впрочем, все это не так важно! Полагаю, что лучшим результатом нашей переписки могла бы стать попытка господина Газаряна поступить на курсы повышения квалификации по специальности «транспортное планирование». Мы принимаем на ДПО всех желающих по результатам несложного собеседования. Не могу гарантировать поступление, но обещаю, что общественная активность господина Газаряна и его живой интерес к теме будут учтены самым благожелательным образом.

Читайте дискуссию:

Как жить

Фальшивые казаки и Новая Москва

Бывший погонщик верблюдов Николай Ашинов первый понял, что притворяться казаком и любить Россию напоказ — выгодно. Многие мечтали вымыть сапоги в Индийском океане, а он — смог.

Он не кончал гимназий, зато умел производить впечатление. На людей с деньгами — хорошее, на людей с мозгами — исключительно плохое. «Светлая борода его, — вспоминает финансист Де Константен, — соединяясь с волосами того же цвета, делала нимб у его лица. Его руки были деликатными и женственными». Лесков, наоборот, вспоминает «ужасные бородавчатые руки, покрытые какою-то рыжею порослью».

Фото: Wikipedia

Ашинов был блестящий прохиндей: искал потерянное казачество в Персии и Турции, катался по Африке, был якобы принят эфиопским императором и даже привез Александру III живого страуса в подарок.

В 1886 году Миклухо-Маклай вернулся из последнего путешествия и призвал построить в Океании коммунистическую утопию. Газеты его осмеяли, а Ашинова — вознесли. Профессиональный патриот, он решил колонизировать Восточную Африку.

Сам военный министр адмирал Шестаков записал в дневнике: «Ашинов плут, но нам, пожалуй, нужно бы иметь средства всячески вредить англичанам, и почему бы не употребить тех же средств, что они».

По сравнению с той авантюрой Новороссия — детский сад. Полезный плут Ашинов получил пулеметы и ружья — неофициально, конечно — и набрал в Одессе отряд. Себя назвал атаманом, а людей — «вольным казачеством». В отряд и правда затесались два терских казака.

14 января 1889 года полтораста одесситов под руководством экс-погонщика верблюдов приплыли в Сомали, заняли заброшенную крепость Сагалло, нарекли ее Новой Москвой, а землю вокруг — Россией: «На сто верст вглубь, на пятьдесят по побережью». Вот только сомалийский царек, обменявший крепость на 60 берданок, забыл сказать, что это уже шесть лет как Франция.

Вскоре в бухту Сагалло вошли французы. Ашинов сдаться отказался — и крейсер «Пингвин» открыл по Новой Москве огонь.

Большинство покорителей Африки выжили. Царь извинился и сказал, что он тут совершенно ни при чем. Ашинов отделался трехлетней ссылкой и поруганием в СМИ. «Это герой усталой современности, которой ни до чего нет дела, — написали фельетонисты. — Вместо Ашинова мог явиться говорящий паук, осел — это решительно все равно. Здесь важна не личность, а общественный интерес к ней».

Побережье на девяносто лет стало французским; теперь там Джибути.

В трех метрах под берегом Аденского залива тлеют пять с половиной скелетов: два женских, три детских и остатки мужского — одного из «вольных казаков» разорвало снарядом. Так, малой кровью, Россия проиграла Африку.

Те, кто Африку выиграли, положили куда больше народу.

Приключения короля Леопольда

Фото: Wikipedia

Не бывает обычных войн. Все они великие, освободительные, праведные. Но для той затяжной резни не нашлось красивого имени. Так и осталась в учебниках: scramble for Africa. Драка. И авантюра Ашинова — мелкий ее эпизод.

Это была драка на дешевой распродаже: кто больше хапнет. Победили Франция и Британия, но и Бельгия урвала кусок: огромную колонию в самом центре континента. Не просто огромную, а больше самой Бельгии в 80 раз. И не просто колонию, а личное владение короля Леопольда Второго.

Фото: Wikipedia

В Бельгии его до сих пор уважают. Он запретил работать девушкам в шахтах, а детям — на фабриках. Он устроил бесплатные школы (в Европе, конечно — в колониях грамоте не учили). Он был прогрессивный король. Но он был — король. И даже хуже: прочие короли дразнили его маклером.

Ленин в «Тетрадях по империализму» посвятил ему единственную строчку: «Деляга, финансист, аферист. Купил себе Конго и “развил”. Типик!»

«Мы принесем и цивилизацию в ту единственную часть планеты, куда она еще не проникла, — говорил Леопольд. — Ворваться во тьму, охватывающую целые народы, — это, смею сказать, новый крестовый поход, достойный века прогресса. Надо ли говорить, что я не руководствуюсь эгоистическими целями».

С целями все ясно — злословила пресса: влюбился в проститутку на 49 лет моложе и слоновой костью платит за взаимность. Le roi des Belges et des Belles, король бельгийцев и красавиц — так называли его.

Фото: Wikipedia

А новую страну назвали Свободное государство Конго. Золотая звезда сияла на лазоревом стяге. «Труд и прогресс», — гласил девиз. Перспективы были самые замечательные.

Резиновая лоза

Фото: Wikipedia

1888 год. В Лондоне зверствует Джек-Потрошитель. Герц открывает радиоволны. Ашинов собирает последние рубли на колонизацию Африки. А шотландский ветеринар Джон Бойд Данлоп совершенно случайно изобретает колесо. Велосипедное. По легенде он поливал газон из шланга — и просто догадался свернуть его кольцом.

Через год началось массовое производство велосипедов. Через десять — автомобилей. Леопольд полюбил новую игрушку и прославился смелым стилем вождения, впрочем, все короли так или иначе давят подданных.

Резина — это вулканизированный каучук, а каучук — это сок вьюна Landolphia kirkii. По-английски его красиво зовут резиновой лозой. Режешь ствол, подставляешь ведерко, ловишь каучуковый сироп, сушишь, кладешь в корзину.

К несчастью для Конго, в нем было очень, очень много резиновой лозы.

«Капитал, — писал Томас Джозеф Даннинг, — отличается боязливой натурой. Но раз имеется в наличии достаточная прибыль, капитал становится смелым... При 100 % он попирает все человеческие законы, при 300 % нет такого преступления, на которое он не рискнул бы, хотя бы под страхом виселицы».

Каучук давал прибыль в 700%. Раньше резина шла на галоши и макинтоши, а тут вдруг стала сразу всем нужна: велосипед, автомобиль, телеграф, телефон, тяжелое машиностроение.

В 1887 году, накануне каучуковой лихорадки, в Конго делали 30 тонн каучука. В 1903 году — 6000 тонн.

В 1887 году в Конго жило 25 миллионов человек. В 1903 году их осталось 15 миллионов. Погибла почти половина страны — каждый девятый житель целого континента.

Кнут из кожи бегемота

Фото: Wikipedia

На севере его зовут курбаш, на юге — шамбок, на востоке — шаабууг, а на западе, в Конго — чикоте.

Первым его описал Буссенар: «Бич, которым погоняют волов: это полоска кожи гиппопотама или носорога длиной в два метра, толщиной сантиметра в четыре у рукоятки и постепенно сужающаяся; шамбок предварительно хорошо просушивают, затем обрабатывают деревянной колотушкой, после чего он получает удивительную прочность и гибкость; средней силы удар, нанесенный быку, вырывает у него шерсть и оставляет след, который держится целый день».

Хорошим ударом шамбока можно убить человека. Но у гвардейцев короля были и другие способы поднять производительность труда.

Чтоб охранять свой честный частный бизнес, король создал Общественные силы — 12 тысяч белых офицеров и черных бойцов. Они входили в деревню, насиловали женщин, детей забирали в заложники, и ждали, пока мужчины сдадут каучук. Еще они охраняли закон и порядок. За мелкую провинность — порка. За крупную — отсечение руки. За порчу резиновой лозы — смерть.

«Каждый раз, когда капрал отправляется за каучуком, ему дают патроны, и все нестреляные он обязан вернуть, а за каждый стреляный — доставить отрубленную правую руку. Мистер П. рассказал мне, что, если иногда удается убить на охоте зверя, они, с целью отчитаться за израсходованный патрон, отрубают руку у живого человека. Чтобы я лучше понял объем этой деятельности, он сообщил мне, что в районе реки Мамбого израсходовано за 6 месяцев 6000 патронов; это означает, что 6000 человек было убито или ранено. Впрочем, даже больше, так как я не раз слышал, что солдаты убивают детей прикладами».

Так просвещенный король «ворвался во тьму, охватывающую целые народы».

«У меня теперь не было ни мамы, ни бабушки, один я остался»

Фото: Wikipedia

1904 год. В Англии изобретают танковую гусеницу. Во Франции — дизельную подлодку. В Москве смерч уничтожает три тысячи домов. А в Свободном государстве Конго мужчина по имени Нсала смотрит на отрубленные руку и ногу своей пятилетней дочери.

Это фото впервые опубликовал Марк Твен. Это иллюстрация к сатирическому «Монологу короля Леопольда в защиту его владычества в Конго». Плохая литература, но отличная журналистика: Твен цитирует монологи жителей Свободного Конго, собранные Роджером Кейсментом, британским консулом.

«Мы все побежали в лес — я, мама, бабушка и сестра. Солдаты убили очень много наших... Вдруг они заметили в кустах мамину голову и подбежали к нам, схватили маму, бабушку, сестру и одного чужого ребенка, меньше нас. Все хотели жениться на моей маме и спорили между собой, а под конец решили убить ее. Выстрелили ей в живот, она упала, и я так ужасно заплакал, когда это увидел, — у меня теперь не было ни мамы, ни бабушки, один я остался. Их убили у меня на глазах».

Твен и Кейсмент не были первыми. До них в Конго приехал Иосиф Корженевский, потомок польских мятежников, покинувший Россию в юности — писатель Джозеф Конрад, автор «Сердца тьмы».

«Знаете, нет ничего хуже этого подозрения, что люди остаются людьми. Оно нарастало медленно, постепенно. Они выли, прыгали, корчили страшные гримасы; но в трепет приводила вас мысль о том, что они — такие же люди, как вы, — мысль об отдаленном вашем родстве с этими дикими и страстными существами...»

Но и он не был первым. Раньше всех там побывал проповедник Джордж Вашингтон Уильямс. Он принес в джунгли слово Христово, а нашел ад — и написал открытое письмо королю.

«У меня нет слов, чтобы описать жестокость солдат Вашего Величества. В авангарде ваших отрядов идут кровожадные каннибалы из премии банала. Они не щадят даже старух и младенцев. Они приносят головы жертв белым офицерам, а после поедают тела растерзанных детей… Я видел, как белые офицеры на палубе парохода поспорили на 5 фунтов, что могут подстрелить туземца на каноэ. Три выстрела — и каноэ торговца стало погребальной лодкой... Все преступления Конго были совершены вашим именем, и вы должны ответить за худое управление людьми, чьи жизни и судьбы были вам доверены…»

Это письмо спасло бы миллионы жизней, но в 1890 году ему никто не поверил. Юристы короля представили 45 страниц доказательств, что черное — это белое.

Лишь 28 лет спустя Бельгия вспомнила, что она — конституционная монархия, и под давлением парламентских социалистов король продал своих крепостных государству. В каучуковых джунглях выросла самая обычная колония: Бельгийское Конго.

«Мы больше не ваши обезьяны»

1939 год. Сикорский изобретает вертолет. Гестапо отправляет польских ученых в концлагеря. Эйнштейн рассказывает Рузвельту про уран, обрекая Конго на лишние полвека ада.

«Сэр!.. Это новое явление способно привести также к созданию бомб, и возможно — хотя и менее достоверно — исключительно мощных бомб нового типа. Одна бомба этого типа, доставленная на корабле и взорванная в порту, полностью разрушит весь порт с прилегающей территорией. Соединенные Штаты обладают лишь незначительным количеством урана. Ценные месторождения его находятся в Канаде и Чехословакии. Серьезные источники — в Бельгийском Конго....»

Африканский уран добыли еще до того, как мир захлестнула война. Его добыли на дальнем юге Конго, в провинции Катанга, в рудниках Шинколобве. Его добывали дети и внуки каучуковых рабов. Из этого урана сделали бомбу и назвали ее «Малыш». Эту бомбу сбросили на Хиросиму, чтобы закончить войну.

Но война не закончилась. Лишь в Москве и Вашингтоне она стала холодной, а в Африке по-прежнему было горячо. К 1960 году большинство бывших колоний склонялись к Западу или Востоку, и туда, где чаша весов колебалась, стекались отбросы со всего мира. Некоторые участники новой драки за Африку до сих пор живы — например, 96-летний капитан наемников Майк Хоар по прозвищу Безумный Майк:

«Убивать коммунистов — это как паразита убить, убивать африканских националистов — это как убивать животных. Не нравятся они мне. За 20 месяцев в Конго мы с парнями убили от 5 до 10 тысяч повстанцев. Но этого явно недостаточно».

Среди тех, кто в те годы боролся за власть, был человек, чьим забавным именем потом назвали полсотни улиц: Патрис Лумумба. «Мы больше не ваши обезьяны», — сказал он Бодуэну Первому, внучатому племяннику Леопольда, своему бывшему королю. 30 июня 1960 года Конго стало независимым.

Лумумба не был таким уж честным коммунистом, он просто искал помощи — и нашел ее у Советского Союза, который уже подкармливал Египет, Анголу и Мозамбик. Ядерная гонка была в разгаре, и взгляды всех сверхдержав сошлись на урановых шахтах Конго, а прицелы всех разведок — на Лумумбе. Хрущев дал ему военные самолеты и советников. Эйзенхауэр распорядился его убрать. Планы по его убийству вынашивало ЦРУ. О причастности к покушению заявила британская разведка. Убили его бойцы Мориса Чомбе, президента сепаратистской провинции Катанга. А извинилась за убийство Бельгия, которая этого самого Чомбе поддерживала.

И жителей Конго снова превратили в обезьян. После пяти лет мясорубки к власти пришел бывший солдат Общественных сил — сам он, впрочем, ни одной руки не отрубил, не те уже времена были. Его звали Жозеф-Дезире Мобуту, но европейские имена он вскоре запретил и стал зваться попросту: Могучий воин, благодаря твердости и железной воле идущий от победы к победе, сжигая все на своем пути.

Он правил 30 лет и три года, носил шапочку из леопардовой шкуры, запретил пиджаки и назвал озеро в свою честь. Напоказ он ненавидел и Запад, и Восток, но торговал ураном и направо, и налево.

В 1997 году он умер от рака, и началась Великая Африканская война — большинство из нас ее застало, но большинство о ней даже не слышало. 22 группировки делили ресурсы Конго, и за новый каучук погибли от 4 до 6 миллионов человек — кто их считает, в джунглях-то.

Каучук, уран, колтан и продолжение следует

2016 год. В Калифорнии открыли девятую планету Солнечной системы. В Марокко — солнечную электростанцию на 160 мегаватт. В Китае построили самый большой радиотелескоп в мире. В Конго все по-прежнему. Люди остаются людьми, лишь число их сильно выросло: теперь в нищете живут 77 миллионов конголезцев.

Свободное государство теперь называется Демократической республикой. Установлению свободы и демократии мешают огромные залежи ниобия, вольфрама, кобальта, урана и старого доброго золота.

Новая технологическая революция принесла новое ресурсное проклятие. В Конго — 80% мировых залежей колтановой руды. Из этой руды добывают тантал и ниобий. Из тантала и ниобия делают электролитические конденсаторы. Такой есть в каждом мобильнике. Главный импортер колтана — Китай, он же главный сборщик мобильной техники, так что почти наверняка частичку вашего мобильника добыл ребенок на колтановых шахтах, получив за это целый доллар в день. Это не отрубленные руки из прошлого века — это прямо сейчас происходит.

Прямо сейчас в добыче колтана и других ресурсов Конго замешаны Бельгия, Франция, Нидерланды, Великобритания, США, Китай, Индия.

И Россия. Ашинов умер почтенным помещиком, но дело его живет. В Конго регулярно гибнут военно-транспортные самолеты. И сами самолеты, и пилоты — российские.

1996 год— шестикратно перегруженный Ан-32 под управлением российских пилотов врезался в рынок. Триста человек погибло.

1999 год — боевики взяли российский экипаж в заложники.

2005 год — разбился Ан-26, о команде ничего не известно.

2007 год — российские пилоты разбили еще один Ан-26, все трое погибли.

2010 год — российский пилот сбежал от боевиков, угнав собственный самолет.

2011 год — погибли четверо российских пилотов.

2013 год — разбился Fokker 50, капитан оказался из Вологды.

У грузинских пилотов, разбившихся под Киншасой, тоже русские имена.

Колонизация Африки продолжается. Россия, как и прежде, на вторых ролях. Оно и лучше: меньше крови на руках и меньше внимания на новом Нюрнберге, если он вдруг случится.

О Конго почти забыли. В мире хватает новых горячих точек: кто ждал, что в них превратятся Донбасс или Сирия?

Последний важный текст про колонизацию Конго написан в 1990 году — он вошел в «Ночные рассказы» Питера Хега. Там хороший конец: молодой европеец и вождь обреченного черного племени беседуют в самом сердце тьмы.

«Впервые Дэвид остался наедине с девушкой. Некоторое время они внимательно смотрели друг на друга. Потом девушка сказала:

— На языке моего племени мое имя значит “война”.

Дэвид кивнул.

— Европейцы, — сказал он и, сам не понимая того, заговорил так, как будто это был класс, к которому он больше не принадлежал, — европейцы специалисты по ведению войн».

Новости

«РФС благодарит Леонида Викторовича Слуцкого, под руководством которого сборная России завоевала путевку на Чемпионат Европы 2016 года, за профессионализм и желает ему успехов в тренерской карьере. Информация о новом тренерском штабе национальной сборной России будет опубликована на официальном сайте РФС по мере ее поступления», — сказали в РФС.

Слуцкий объявил о своем уходе в твиттере сборной сразу после того, как команда не смогла выйти из группового этапа чемпионата Европы по футболу. По возвращению в Москву он подтвердил свое решение. Тем не менее министр спорта Виталий Мутко заявил, что решение Слуцкого было принято на эмоциях и он остается кандидатом для дальнейшей работы со сборной.

Слуцкий возглавил сборную в августе 2015 года после увольнения Фабио Капелло. С ним команда заняла второе место в группе и вышла на чемпионат Европы. Однако в группе на чемпионате она заняла последнее место.

В ближайшие два года российская сборная будет участвовать только в товарищеских матчах. Команда не участвует в отборочном турнире чемпионата мира 2018 года как хозяйка первенства. Слуцкий продолжит возглавлять ЦСКА.

При поддержке:

Новости

«Зенит» получил за продажу бразильского футболиста 56 миллионов евро, что стало рекордом для российского футбола. До этого самым дорогим трансфером считался переход бразильского полузащитника Виллиана из «Анжи» в «Челси» в 2013 году. Тогда лондонский клуб заплатил команде из Махачкалы 35,5 миллиона евро.

Халк стал самым дорогим футболистом в истории Китая. До него самым дорогим игроком считался бразильский нападающий «Цзянсу Сунин» Алекс Тешейра, который в феврале 2016 года перешел из донецкого «Шахтера» за 50 миллионов евро.

Халк выступал за «Зенит» с сентября 2013 года, он пришел в петербургский клуб из «Порту», где играл на протяжении пяти лет. Как говорил агент футболиста, общая сумма трансфера составила 60 миллионов евро, из которых 40 миллионов достались португальскому клубу.

Новости

Человека вытащили из-под вагона, он погиб. Из-за случившегося остановилось движение поездов от станции «Чеховская» до станции «Серпуховская». В твиттере метрополитена сообщается, что движение уже восстановлено и скоро войдет в график. Телеканал «Москва 24» передает, что мужчина «бросился под поезд».

На "Полянке" человек бросился под поезд. Он мертв
Фото Ekaterina Demidova pic.twitter.com/b7z83jLXje

— Москва 24 (@infomoscow24) 30 июня 2016 г.

Последний раз поезда на серой ветке московского метро останавливались 28 мая из-за хулиганов. Несколько человек забрались на крышу поезда на «Чеховской». Одного из них задержали. Поезда пошли снова через 25 минут. 

Культура

До объявления итогов ММКФ остается несколько часов — и «Сноб», конечно, не преминет сообщить о них и отдельной новостью, и проапгрейдив этот текст. Вот только что вам до этих итогов? Два года назад, анонсируя 36-й фестиваль, я предлагал вспомнить, скольких обладателей «Золотого Георгия» видели читатели — результаты так себе. Многие ли посмотрели прошлогоднего призера, совсем неплохой болгарский фильм «Лузеры» (о нем, если интересно, здесь), режиссер которого, Ивайло Христов, возглавляет жюри в этом году? Уверен, что нет. Конкурс Московского международного, увы, остается самой маловостребованной его частью; кажется, в этом году даже организаторы отчаялись привлечь к нему внимание, поставив сеансы-повторы в самые маленькие, 10-й и 11-й залы «Октября». Публика (по большей части аккредитованная, раздобывшая бесплатные билеты или гордо потрясающая аккредитациями) штурмует залы, где показывают каннские хиты (или, как случилось в предпоследний день, документальное кино «Наша Наташа» про Наталию Орейру, почтившую российскую премьеру присутствием). Большинство моих друзей-киноманов чуть ли не кичится тем, что не ходит на конкурс; обсудить претендентов получается только с Жанной Сергеевой, Олегом Поповым, Антоном Мазуровым да еще с Женей Майзелем, который в этом году входит в жюри ФИПРЕССИ, все остальные выбирают «Тони Эрдманна» или Дюмона — что, по-моему, чертовски несправедливо: все-таки лицо фестиваля определяют фильмы, им открытые. Я честно отсматриваю конкурс ММКФ с 1997-го — были годы более чем достойные (например, 2003-й, открывший Асгара Фархади, сегодняшнего каннского любимчика и обладателя «Золотого медведя» Берлинале), были совсем провальные, но, честно, не жалею о времени, потраченном даже на самые никчемные фильмы: даже самые слабые конкурсные программы говорят о ММКФ и культурной ситуации в стране лучше, чем любые заемные хиты.

Кадр из фильма «37»

Кадр из фильма «Монах и бес»

Кадр из фильма «Дневник машиниста»

Конкурсу 2016-го подходит английское слово smooth: он ровный, гладкий, не раскачивающий ни лодку, ни колыбель, почти без провалов, но и без особых открытий; вроде бы эклектичный, но при всей разнородности картин весьма спокойный. Такая сейчас культурная политика: не вызывать раздражения. Самые слабые звенья — снятый в Америке датчанкой Пук Грастен «37» (элементарную идею — показать, как обитатели одного неблагополучного района проявили пусть объяснимое, но не имеющее оправданий равнодушие, не вызвали полицию, став свидетелями насилия прямо под своими окнами, — Пук не способна поддержать даже мало-мальски интересными историями) и, что особенно обидно, российский участник, «Монах и бес» Николая Досталя. Минкульт и Ко, похоже, почти угробили национальное кино; впервые в конкурсе Москвы только один наш фильм (вообще, немыслимое для ММКФ положение вещей), и тот слабый. Надежды были большими: сценарий по идее режиссера написал Юрий Арабов — интригующий мистический текст, с фирменным арабовским «неортодоксальным православием», о парадоксальным образом переходящей в дружбу вражде между монахом и чертенком, чья бабка застала Иисуса Христа. Режиссер Досталь любим еще за этапный перестроечный фильм «Облако-рай», побеждал на ММКФ с не лучшим своим фильмом, но все равно любопытным «Петей по дороге в царствие небесное». Должно было получиться — и не вышло совсем. «Монах и бес» отличается крайней визуальной неубедительностью: картинка — на уровне посредственного сериала и халтурной рекламы (я даже не о постыдных компьютерных эффектах и эпизодах в эстетике непритязательного телеспектакля). Вся заложенная в первоисточнике магия уничтожается подогнанными под местный телестандарт движениями камеры и плоскими кадрами. Возможно, это лишь часть глобальной утраты визуального чутья; вообще, тема для отдельного и безразмерного разговора (посмотрите, что творится в музейном деле: маньяки, плещущие в шедевры живописи кислотой, отправляются на скамью подсудимых, но мало кто замечает, как те же шедевры губятся руками неумелых реставраторов, «перемывающих» картины до нездорового глянцевого блеска). Но, так или иначе, «Монаха» неловко именно смотреть — и даже рядом со слабым, но атмосферным, снятым не без клаустрофобической выдумки соперником «37» он выглядит бедным родственником.

Кадр из фильма «Козни»

Кадр из фильма «Дочь»

Кадр из фильма «Голос вещей»

Впрочем, не факт, что жюри обойдет фильм призами: у всех свои критерии, плюс на ММКФ обычно не любят обижать принимающую сторону. С другой стороны, жюри в этом году кажется вменяемым и веселым — под началом Христова работают Виктория Исакова, автор шедевральной озорной «Иглы» Рашид Нугманов, классик иронично-кичевого авангарда Ульрике Оттингер и индийский актер-режиссер-продюсер Рандхир Капур, сын великого Раджа Капура. Может, проголосуют за народного фаворита, идущую по стопам Кустурицы черную комедию серба Милоша Радовича «Дневник машиниста». Может, за «Козни» Давида Гриеко, параноидально реконструирующего убийство Пьера-Паоло Пазолини как результат сложносочиненного заговора мафии и капиталистических воротил. Может, за «Дочь» уже побеждавшего на ММКФ иранца Резы Миркарими — отлично сделанную, хоть и разочаровывающую мелочной мещанской моралью, драму об отношениях деспотичного отца с впервые проявившей характер дочкой-студенткой. Может, за аутичную и типично «фестивальную» драму «Голос вещей» режиссера из Коста-Рики Ариэля Эскаланте, погружающего в гнетущий, с приглушенными красками и звуками, мир медсестры, ежедневно сталкивающейся с болью и смертью. Может, за старомодный музыкальный фильм поляка Януша Маевского «Эксцентрики» — про джаз-банд в «советской» Польше 1950-х, с неожиданным финальным поворотом, превращающим исторический мюзикл почти в шпионский нуар. И с изумительной актрисой Анной Дымной, вернувшейся на экран после пятилетнего перерыва: некогда — воздушная красавица, звезда обожаемого советскими зрителями «Знахаря», превратилась в громоздкую старуху, и у Маевского она самоотверженно играет вздорную пожилую матерщинницу, но в складках морщин и жира блестят всё те же прекрасные глаза. А может, и за бойко снятый в голливудской эстетике немецко-австрийский молодежный фильм Якоба М. Эрвы «Центр моего мира» — откровенный гей-опус, юному герою которого приходится страдать разве что от собственного эгоизма; тоже, кстати, с финальным твистом, остроумно добавляющим современной буржуазной истории мотивы готического романа. Хватит гадать; смысл моего спича сводится к тому, что и в конкурсе есть что посмотреть. Мои фавориты — филиппинская «Пелена» Ралстона Джовера, полифоничный микс сюжетов из жизни малолетних воришек и попрошаек, снятый под очевидным влиянием Брильянте Мендозы (ему в титрах выражается благодарность). И милейшая инфантильная комедия Себастьена Бетбедера «Мари и неудачники» — один из ее героев, сомнамбула Оскар, мечтает написать грустный электронный трек, под который можно танцевать. Под этот фильм, озвученный саундтреком Себастьена Телье, действительно, можно танцевать — и без всякой грусти.

Кадр из фильма «Эксцентрики»

Кадр из фильма «Центр моего мира»

Кадр из фильма «Пелена»

Возвращаясь к визуальной культуре и визуальному вкусу, которых так не хватает «Монаху и бесу». Их завидное обладание демонстрирует внеконкурсная премьера ММКФ — казахстанский эпос Акана Сатаева «Дорога к матери» (о том, почему фильм не в конкурсе, Кирилл Разлогов рассказал, смешно процитировав своего бывшего начальника Филиппа Ермаша: «Мы не можем отдавать на суд пяти-шести членам жюри работу, имеющую для нас принципиальное значение»). Это драматургически очень простая, на грани лобовой прямолинейности, сага о скитаниях Ильяса, в десять лет разлученного с матерью гражданской войной, прошедшего через насильственную эмиграцию, кулачное право детского дома, фронты Великой Отечественной и колымские лагеря. В эпизодах боев на Днепре режиссер беззастенчиво цитирует «Спасти рядового Райана» — ну и не беда, это осмысленное заимствование; новый киноязык фильм не изобретает, но старым, проверенным, пользуется ловко.

Другая внеконкурсная премьера, о которой стоит сказать особо, — «Преображение» Татьяны Воронецкой (интересного режиссера, на счету которой качественная комедийная мелодрама «Рецепт колдуньи» и толковый социальный гротеск «Архипелаг») и Дмитрия Сергина (он же выступает сосценаристом и исполнителем главной мужской роли, в главной женской — звезда инстаграма и «Мастерской Петра Фоменко» Ирина Горбачева). Полуторачасовой фильм выглядит как видеоарт, киноклип, киноколлаж. Назвать его экспериментом язык не поворачивается: авторы используют традиционную нарративную структуру — закадровый монолог героя, этакий лирический дневник, где есть место и фарсу, и доморощенной философии. И картинка, замышлявшаяся, очевидно, как визуальный эксперимент, ну совсем не новаторская, напоминает в лучшем случае о ранних годах MTV. Однако что-то в этом экспериментаторстве режиссера с, безусловно, традиционно-консервативным бэкграундом есть. Как и в эпиграфе, открывающем фильм: «Насрать под дверь и позвонить — инсталляция, позвонить и насрать — перформанс». Шутка грубая, вульгарная (не хочу использовать дурацкое слово «пошлая»), но смешная и, как ни крути, доступно и точно объясняющая разницу между инсталляцией и перформансом. Вот и фильм такой: полон вульгарных общих мест, но действует. И Кирилл Разлогов осеняет его милым камео — тоже плюс. Хотя, возможно, именно оно и помешало «Преображению» попасть в основной конкурс.

Кадр из фильма «Мари и неудачники»

Кадр из фильма «Дорога к матери»

Кадр из фильма «Преображение»

Кадр из фильма «Исход в Шанхай»

Напоследок же — о главной грязной радости, упоительном трэше Энтони Хикокса «Исход в Шанхай». Его показали в программе «Русский след» — видимо, из-за одной-единственной фразы, брошенной еврейской мамой в оккупированной нацистами Вене: «Мы выжили при египтянах, выжили при русских, выживем и при немцах». Это такой супердешевый вариант «Бесславных ублюдков» — альтернативная приключенческая история с оргиями, резней, евреями-коллекционерами, перед гибелью успевающими выкосить целый фашистский взвод, и ранней картиной Гитлера, запечатлевшей его единственного друга — свирепую немецкую овчарку.

Вот ради чего стоит ходить на ММКФ.

Официальные итоги ММКФ будут объявлены дополнительно.

События проекта

На счету сербского инженера и физика Николы Теслы сотни изобретений и открытий. Благодаря ему у нас есть радио, мобильная связь и электродвигатели. При жизни его считали наполовину ученым, наполовину фокусником — люди выстраивались в огромные очереди, чтобы посмотреть на его трюки с электричеством.

В этом году мир отмечает 160 лет со дня рождения изобретателя. В России праздник будет идти почти до конца лета — в научно-развлекательном центре «Тесла-Холл» вы сможете посмотреть на разные изобретения в области электричества, послушать лекции для детей и взрослых и сходить на выставку высокочастотных и высоковольтных технологий.

10 июля - 20 августа (билеты действительны в любой из этих дней)

Начало в 12:00

«Тесла-Холл», Волгоградский проспект, д.32, к.36

Хочу пойти

Новости

Сладкову выдвинут кандидатом по Металлургическому округу Челябинска. Весь список кандидатов от партии утвердят на съезде 9 июля.

Сладковой 43 года. Она начала работать на СТС в начале февраля и почти сразу привлекла внимание соцсетей своей манерой вести программу. Сладкова выступает в откровенной одежде, флиртует со зрителями, призывает их не унывать и «отправиться туда, где всегда плюс». Передачу Сладковой не показывают по телевизору: выпуски публикуются на сайте канала.

В феврале «Лента.ру» писала, что Сладкова станет участницей реалити-шоу и что канал запустил акцию «Сладкий ужин с Ларисой Сладковой» для желающих провести вечер в ресторане Челябинска с «ведущей самого жаркого прогноза погоды страны».

Сладкова окончила Уральский педагогический университет и получила специальность дизайнер одежды. После университета она работала педагогом. Затем она была управляющей казино, а после запрета казино в России стала домохозяйкой. У нее есть 20-летний сын. По ее словам, она сама придумала стиль ведения прогноза погоды. 

Новости

Виктор Косаковский известен как автор документальных фильмов. Его лента «Среда 19.07.1961» в 1998 году получила премию «Ника» за лучший неигровой фильм. В своей последней картине «Да здравствуют антиподы!» режиссер рассказывает о людях, которые живут в разных уголках Земли. Эта лента получила премию «Белый слон», которую вручает Гильдия киноведов и кинокритиков России.

Также в состав академии вошел продюсер Александр Роднянский, который работал вместе с Федором Бондарчуком над фильмами «9 рота», «Обитаемый остров» и «Сталинград», а также с продюсировал ленты Андрея Звягинцева «Елена» и «Левиафан».

В прошлом в состав Американской киноакадемии приглашали россиян, в том числе режиссеров Андрея Звягинцева, Андрея Кончаловского, Марину Голодвскую, а также аниматора Константина Бронзита.

В состав Американской академии киноискусств в 2016 году пригласили 46 процентов женщин и 41 процент представителей национальных меньшинств. Возраст новых членов академии колеблется от 24 лет до 91 года. Треть новых участников академии (283 человека) являются выходцами из других стран.

В число приглашенных в состав академии, в частности, вошли актрисы Эмма Уотсон («Гарри Поттер»), Алисия Викандер («Девушка из Дании») и Дакота Джонсон («Пятьдесят оттенков серия»).

В Американскую киноакадемию входит более 6 тысяч человек. Академия объединяет 17 разных гильдий, самой крупной из которых считается актерская. Каждый год представители гильдий голосуют в своих номинациях, лучший фильм года выбирают все участники академии.

В январе 2016 года Американская академия киноискусств объявила, что сменит состав членов из-за того, что среди претендентов в актерских номинациях на премию «Оскар» не оказалось ни одного афроамериканца.

Дети

Часть 1. Сбор документов

Часть 2. Выбор ребенка

Часть 3. Детдом

Часть 4. Дом после детдома

Часть 5. Боевые действия

Когда я только думала о выборе ребенка, в Школе приемных родителей и опеке мне рекомендовали смотреть на детей младше собственных. Говорили, что чем больше разница в возрасте, тем лучше. Безусловно, это не лишено смысла. Логично, когда вновь прибывший ребенок оказывается самым младшим: в идеале старшие ребята начинают его опекать, а он и рад. Сплошь и рядом случается, конечно, что никакая разница не спасает: старшие ревнуют и злятся, даже если изначально они были настроены вполне благожелательно. Требовать от ближних бесконечной доброты и терпения все ж не слишком разумно — ну да, надеешься на лучшее, а там уж как выходит. В любом случае, мы нарушили рекомендуемый порядок: наша новая девочка была на десять лет старше одной моей дочки и всего на полгода младше другой.

Больше всего я боялась, что новая девочка будет обижать мою маленькую дочку. Мне чудились страшные сцены: она щипает ее, пока я не вижу, пугает, дразнит, прячет ее игрушки. Малышка рыдает, а девочка делает вид, что она тут ни при чем. Еще и в детдоме предупреждали, что малышей девочка не любит. И я сама была свидетельницей — там же, в детдоме, — как наша девочка довольно сильно пнула пробегающую мимо малышку — походя, просто по привычке (если бы задумалась, наверняка сдержалась бы, все же ей тогда хотелось производить хорошее впечатление). Так что за свою двухлетнюю доверчивую дочку я очень переживала.

Как оказалось, совершенно зря. Никаких гадостей новая девочка ей не делала. Видимо, она с самого начала решила для себя, что эта малышка — некое священное животное. И связываться с ней себе дороже, лучше ее просто избегать. Я переживала, как малышка примет новую девочку, но выяснилось, что она ее просто не замечает. В ее жизни мало что изменилось. Да, малышка выучила еще одно имя, но она никогда не подходила к новой девочке, ни о чем с ней не разговаривала, не предлагала поиграть. Девочки просто игнорировали друг друга. Раньше бы я думала, что такого рода игнорирование — болезненное и нездоровое явление. И люди, живущие в одной квартире, не могут не взаимодействовать, иначе в этом будет какой-то надрыв. Но выяснилось, что еще как могут. И никакого тебе надрыва, вполне спокойные отношения. Да, новая девочка ни разу за всю нашу совместную жизнь не взяла малышку на руки, не провела с ней наедине и минуты, не сказала ей ни одного доброго слова. Но малышке и без этого хватает внимания, она не страдает.

Я волновалась и за старшего, шестнадцатилетнего мальчика. Он был не в восторге от моих усыновительских затей, тяготился общением с родной двенадцатилетней сестрой (она бойкая, общительная, приставучая, а он погруженный в себя флегматик), и я переживала, что его будет напрягать постоянное присутствие в доме еще одной активной девочки с не самым простым характером. Но оказалось, что мой мальчик так плотно живет своей жизнью и настолько занят своими делами, что он тоже почти не заметил перемен. Его напрягала только моя взвинченность, а с новой девочкой он взаимодействовал, может, не слишком охотно, но вполне вежливо и мило. Помню, я попросила его сводить сестер в кино — и была уверена, что он откажет, сославшись на «скучно и жалко времени». Но он как-то запросто сводил. И в дальнейшем с новой девочкой у него совсем не возникало конфликтов — не могу вспомнить ни одного. Опекать ее сын не рвался, особого интереса к ней не испытывал, над ее повадками иронизировал, но если что-то надо — да пожалуйста, уроки проверит, велосипед вынесет, в бассейн отведет.

Так что привыкание к новой девочке моего шестнадцатилетнего сына и двухлетней дочки прошло как по маслу — все оказалось лучше, чем я думала.

Зато старшая моя дочка, которая упоенно мечтала о новой сестре, миллион раз пересмотрела программу с участием нашей девочки, рассказывала мне о том, что влюбилась в нее с первого взгляда и видит во сне только ее, и фактически уговорила меня взять ее из детдома (сама бы я не решилась, нет), радовалась ее появлению самое большее месяц. Дочка так много себе придумала и напланировала, что разочарование было неизбежным — и превзошло все мои опасения. Я пыталась предупреждать ее о том, что так будет, но что за прок стоять на пути у высоких чувств.

Возможно, во всем виноват еще и злосчастный переходный возраст с его поисками себя, перепадами настроений и общим расколбасом. Конечно же, психологи считают его отягчающим обстоятельством для принятия ребенка в семью, а мы не вняли советам переждать. Но у меня есть знакомые, у которых переходный возраст так и не закончился. А есть те, у которых его вроде и не было. В общем, как-то особо с ним носиться меня не тянуло.

Старшая дочка всегда была доброй, открытой, нежной, внимательной к другим. И со своей новой сестрой она поначалу взяла очень приятный тон, все ей рассказывала и показывала, была весела и участлива. На какое-то время девочки настолько сблизились, что спали в одной кровати, мылись в одной ванне и уверяли, что понимают друг друга без слов. Это было немного стремно, но в целом трогательно. Однако тогда же стало ясно, что это и довольно разрушительно: во-первых, в экстазе близости девочки в основном безудержно хохотали, прыгали, орали и крушили все вокруг. Во-вторых, эта близость достигалась колоссальной подстройкой моей старшей дочки под нашу новую девочку. Она стала говорить с ее интонациями, переняла ее жесты и словечки, захотела так же одеваться и играть в те же игры, причем для обеих девочек все, что они делали, было явным регрессом, они скатились в своем поведении в детсадовский возраст. Если они не прыгали, то расчесывали куколок, кормили плюшевые игрушки, ползали на четвереньках, тявкая и мяуча, и наблюдать за ними было даже страшновато. Обеих хотелось встряхнуть, привести в чувство. Но девочки так сияли и так радостно говорили о том, что они теперь лучшие подруги...

Поначалу девочки настолько жгуче сливались, что я стала относиться к ним как к единому целому. Я даже стала звать их общим именем — симбиозом их настоящих имен. Вдобавок мне казалось важным подчеркивать равенство девочек — как если бы я обижала новую девочку, напоминая ей о том, что она с нами недавно. Все мы делали вид, что она с нами давно, что они с моей кровной дочкой чуть ли не близнецы. Теперь я думаю, что это было большой ошибкой. Детдомовские дети приучены к строжайшей иерархии, никакое равенство им неведомо — убеждая новую девочку в том, что она такая же, как моя дочка, я вовсе не поддержала ее морально, как думала, а подняла ее вверх по иерархической лестнице, укрепив ее властные позиции в нашей семье. Все чаще приемная девочка командовала кровной. А через какое-то время она вступила с моей старшей дочкой в открыто конкурентные отношения, доказывая, что она ничем не хуже ее — и уж точно сильнее.

Приемная девочка стала грубить кровной, она могла ее внезапно стукнуть, подставить подножку (и хохотать, как иначе), взять без спроса и испортить какие-то важные для той вещи, то есть делать все то, чего я боялась по отношению к малышке! А главное, она стала подставлять ее в разговорах со мной. До какого-то момента девочки были едины: вместе хулиганили, вместе и отпирались, и даже выгораживали друг друга — это было симпатично. Но, укрепив свои собственные позиции, приемная девочка раз за разом стала сдавать сестру. Причем как-то хитро, пока той нет рядом: «Я вам этого не говорила, но она схватила бутылку с водой и собирается вылить ее из окна подъезда на соседского парня. А я нет! Я вообще была против! Я лучше чаю с вами попью! Обожаю пить с вами чай! Особенно вот так вдвоем». Я чувствовала, что происходит что-то не то, но не всегда могла разобраться в ситуации — меж тем получалось, что мы пьем чай, шутим, все так славно и интимно, а кровная дочка тем временем ждет нашу девочку в условленном месте, обижается, что той долго нет, бежит домой ее искать и видит, что та никуда не спешит, а сладко воркует с мамашей.

Кровная дочка оказалась ко всему этому совершенно не готова. Она прочитала много трогательных книжек про сироток и была настроена дружить и заботиться. Ее вырастили в той системе координат, когда воспитанная мартышка непременно должна предложить свой банан соседу. Помните этот мультик про мартышку, слоненка, удава, попугая и бабушку, которая занимается их воспитанием? Там не было ни слова о том, что же делать, если сосед ест первый, второй и третий из вежливо предложенных тобой бананов, а потом говорит: «А что у тебя еще есть? Тащи все, пригодится! А не притащишь, тресну». Ситуацию отягощало и то, что, когда девочки хулиганили вместе, я делала больше замечаний кровной дочке. Имея в виду, что приемная может быть не в курсе наших правил, но от своей-то я такого не ожидала. Девочки понимали это иначе: раз приемной позволено больше, значит, ее статус выше. Да и вообще она мне очень нравится. Я тогда часто говорила новой девочке, как она мне нравится, — ну как же, важно ведь ее поддержать! Кровной дочке я говорила о своих нежных чувствах двенадцать лет подряд, а тут мне нужно наверстать упущенное. И вещей новой девочке я покупала больше — у моей-то есть все, а у этой почти ничего. Конечно, хочется ее побаловать!

В итоге в какой-то момент кровная дочка обреченно сказала мне, что, видимо, я давно имею к ней какие-то претензии, чем-то она меня не устраивает. И теперь я нашла ей замену. По всему видно, что новую девочку я обожаю: что бы она ни вытворяла, все сходит ей с рук. Иное дело — своя, ее я жучу за любую ерунду. Я покупаю новой девочке штучки, которые не покупала своей, и разрешаю ей то, чего своей никогда не разрешала. Похоже, кровная дочка мне уже не нужна — ее место в моем сердце заняла другая. Я была ошарашена. Подобный расклад совершенно не входил в мои планы.

— Так она у нас пока немного гость, понимаешь? — сказала я. — А с гостями всегда обходятся церемоннее, чем со своими домашними. Ради них кладут красивую скатерть и вытаскивают спрятанную коробку конфет.

— А когда она уйдет? — спросила дочка. — Ну, раз она гость, она же должна уйти? А мы бы зажили по-прежнему.

— Да никогда она не уйдет, ты что! — ответила я.

— И что, моя жизнь теперь навсегда превратилась в ад? Я теперь ее служанка? Нет, я понимаю, что ее ты любишь больше, чем меня, но можно вы хотя бы не будете обниматься у меня на глазах?

Напоминать о том, что именно дочка полюбила ту девочку с первого взгляда, не было никакого смысла. Какая уж тут любовь, если твое место в мамашином сердце занимает твоя бывшая лучшая подруга, определившая тебя в служанки.

Я резко дала задний ход. При любом удобном случае стала подчеркивать, что кровная дочка взрослее, ответственнее и я ей абсолютно доверяю. Я ее дольше знаю, люблю уже много лет, безмерно ценю и уважаю. Я стала разрешать и покупать кровной дочке больше, чем приемной. Поднимала ее по этой противной иерархической лестнице всеми возможными способами. Приемная девочка надулась и смирилась. Кровная немного подуспокоилась, но в ней будто что-то надломилось — вся эта история влюбленности с последующим разочарованием ее сильно невротизировала.

Характерно, что поначалу я очень боялась обидеть нашу новую девочку, и к любой ситуации, связанной с эмоциями, относилась как к крайне сложной. Я ставила себя на ее место, и мне казалось, что ее переполняют самые разные чувства. Собственно, кровная моя девочка необыкновенно эмоциональна и чувствительна, и я привыкла по умолчанию наделять такой же чувствительностью всех окружающих. Выяснилось, однако, что у приемной девочки вместо радуги эмоций есть две краски: черная (они против меня, пугаюсь, злюсь) и белая (они за меня, расслабляюсь, веселею) — ну и оттенки серого, когда скучно. Разговоры о сложных чувствах, переживаниях, привязанностях, влюбленностях, оттенках отношений совершенно выбивали ее из колеи.

Увлекаться и как-то интересоваться людьми она в сущности не умела, любое взаимодействие строила на удобстве того или иного человека для ее целей — и прекрасно, надо сказать, выходило, без лишних-то сантиментов. Поэтому история о том, как разладились ее отношения с новой сестрой, для нашей девочки была прежде всего о том, как та сначала признавала ее лидерство, а потом перестала — разумеется, при поддержке мамаши, сама-то бы не отважилась. Обидеть нашу девочку было практически невозможно: оказалось, что самая заурядная обида составлена из множества эмоциональных красок, которых у девочки просто нет. Расплакаться — нет, никогда, ну только если сильно ударишься. Зато моя кровная дочка бесконечно обижалась и плакала, и в большинстве случаев приемная девочка ее абсолютно не понимала.

Охарактеризовать взаимные чувства девочек на данном этапе мне трудно. Скажем так: они привыкли друг к другу, но с демонстративным облегчением выдыхают, когда им не нужно быть рядом. Между ними так много напряжения, что, кажется, можно заряжать батарейки. Но при этом иногда они друг без друга явно скучают — кто их поймет! Я до сих пор не знаю даже, что наша девочка имеет в виду, когда говорит о том, как сильно она меня любит, — видимо, что-то в духе «Слава тебе, о могущественный покровитель! Заботься обо мне получше и непременно имей меня в виду при распределении ресурсов!»

Можно порассуждать о том, что у людей вообще все не так просто с любовью. Но тут-то все как раз слишком просто. Безусловно, никакой вины нашей девочки в этом нет: с ней происходило так много плохого, что ее чувства притупились, иначе бы она просто не выжила. Перейти из режима выживания в режим обычной жизни ей очень трудно. Не тянуть на себя одеяло, уступать, делиться, просто замечать других — для нее это сложнейшие задачи. Я вижу, как она старается, борясь с инстинктивным желанием схватить лучший кусок и наподдать остальным. Победить это желание для нашей девочки настоящий подвиг.

Изначально девочки жили в общей комнате, все делали вместе, находили у себя схожие черты, одинаково одевались и требовали, чтобы им покупали одно и то же. Сейчас они живут в разных комнатах и подчеркивают, насколько они непохожи. Они почти ничего не готовы делать вместе — ну разве только поиграть в мяч или настольные игры при условии, что есть и другие участники. Приемная девочка ведет себя с кровной очень ровно — иногда грубовато, но в целом адекватно. Кровная может в любой момент закатить скандал, в случайных словах и поступках приемной девочки она видит очередное покушение на свое место в мамашином сердце и семейном гнезде, и укоризненные и разъясняющие беседы помогают далеко не всегда.

Но светлые минуты, конечно, случаются — иногда девочки мило болтают, играют и смеются. Ситуации Приключения (ура, мы заблудились!), Поручения (надо купить молоко, бананы и яблоки) или Тайны (кто был этот странный человек?) превращают их в довольно сплоченную команду. А уж как их сближают страхи! Даже крошечный паук способен бросить сестер друг другу в объятья. Опять же — переходный возраст. Не теряю надежды, что, когда он пройдет, все наладится — с божьей помощью и с применением нашей собственной доброй воли.

Новости

Национальная разведывательная организация страны установила, что перед терактом в Турцию приехал чеченец, который до этого жил в сирийской Ракке, городе «Исламского государства» (организация запрещена в России как террористическая). Издание приводит имя подозреваемого — Осман Вадинов.

Официально информация о причастности чеченца к теракту в аэропорту Стамбула пока не подтверждена. Турецкие СМИ сообщали, что за взрывами в аэропорту могут стоять иностранные граждане, однако никаких подробностей издания не приводили.

Турецкие спецслужбы за 20 дней до теракта в аэропорту разослали в различные органы власти список объектов, которые в обозримом будущем могут атаковать террористы «Исламского государства». В число объектов, в частности, входил стамбульский аэропорт.

На аэропорт Ататюрк вечером 28 июня напали трое смертников, которые приехали к зданию на такси. Они открыли огонь по людям, а затем подорвали себя. Погиб 41 человек, еще 239 получили ранения.

Ответственность за теракт на себя пока никто не взял, однако турецкие власти уверены, что за взрывами стоит «Исламское государство».

Новости

Птица попала в двигатель самолета, летевшего из Саратова, на подходе к московскому аэропорту, сообщили в «Саратовских авиалиниях». Лайнер приземлился в «Домодедово» в штатном режиме в 7:50 утра. Никто из 114 пассажиров, которые находились на борту, не пострадал. О судьбе птицы не сообщается.

«Саратовские авиалинии» после происшествия подготовили резервный борт Як-42, на котором из Москвы в Саратов смогли улететь пассажиры обратного рейса.

Что стало причиной инцидента и как проникновение птицы в самолет сказалось на двигателе, сейчас выясняет специальная комиссия.

Новости

Сейчас компании-импортеры алкоголя получают последние акцизные марки старого образца. По ряду номенклатурных позиций их уже перестали выдавать, поскольку на складе Центральной акцизной таможни нет старых акцизов. При этом марки нового образца пока не выпускают, говорят собеседники издания.

Отдельные компании из-за проблем с акцизными марками приостановили или резко снизили ввоз алкоголя, говорят в Союзе импортеров алкогольной продукции. В организации называют ситуацию критической и собираются обратиться в вице-премьеру Игорю Шувалову, чтобы ускорить выпуск марок нового образца.

Новые акцизные марки должны были появиться к 1 июля 2016 года, однако до сих пор не проведен конкурс на подрядчика, который их напечатает. Конкурс должна была объявить Федеральная таможенная служба (ФТС), но по неизвестными причинам не сделала этого. В ФТС отказались от комментариев.

Сложности с получением акцизных марок, в том числе старого образца, в частности, возникли у компании Bacardi. О проблеме также знают в компании Simple Group, которая занимается поставками вина из Европы. В компании говорят, что «запаслись» старыми акцизными марками, но, если новые не появятся до сентября, то возможны болезненные последствия.

Возникшие сложности могут сорвать импортерам высокий сезон в конце года, когда компании делают до половины продаж.

Новости

Цветков рассказал, что попросил начальника ГУ МВД по Москве Анатолия Якунина переквалифицировать дело с части 1 статьи 167 УК РФ на часть 2 той же статьи. «Дело переквалифицировано на статью 167 ч. 2 и передано из дознания в Главное следственное управление московской полиции», — сказал Цветков.

Часть 1 статьи 167 УК РФ предусматривает наказание до 2 лет лишения свободы за «умышленные уничтожение или повреждение чужого имущества, если эти деяния повлекли причинение значительного ущерба». Вторая часть этой статьи предусматривает наказание за те же деяния, «совершенные из хулиганских побуждений, путем поджога, взрыва или иным общеопасным способом» — за это грозит до 5 лет лишения свободы.

Антон Цветков допустил, что в ближайшее время полиция также может возбудить в отношении Эраста Матаева дело по 116-й статье УК РФ (побои). «В распоряжении следствия имеются видеозаписи с камер уличного наблюдения, на которых четко и однозначно видно, как Матаев избивает девушку», — объяснил он.

Девушка, которая пострадала от рук Матаева, вскоре даст пресс-конференцию, добавил Цветков. «Учитывая попытки Матаева ввести в заблуждение полицию и граждан, в ближайшие время мы проведем пресс-конференцию с участием потерпевшей», — сказал он.

Бывший советник заместителя мэра Москвы Эраст Матаев избил девушку на Старом Арбате в минувшую субботу, 25 июня. Он напал на молодую женщину, которая снимала на камеру мобильного телефона, как BMW Матаева едет по пешеходной улице. Мужчина вышел из машины, разбил телефон и несколько раз ударил девушку.

Эраст Матаев ушел из московского правительства в декабре 2015 года. Сейчас он возглавляет частную компанию «Соцэнергоплюс».

ХХ век

О новом отношении к телу в XX веке

Ирина Прохорова: Тело в нашем обыденном сознании — это часть биологического мира, оно дано нам изначально. Однако есть связанные с телом константы, которые мы принимаем за данность и которые, как ни странно, есть продукт не природы, а культуры. Человек трансформирует свое тело с помощью одежды, непосредственно меняет его: делает татуировки, прокалывания.

Сегодня разговор пойдет о теле в культуре: как язык тела, как само тело выступают специфическим языком цивилизации. Можно ли считать, что в XX веке произошли важные фундаментальные трансформации телесности, телесная революция? Ведь весь XX век характерен целым набором революций, трансформаций, потрясений, катаклизмов. Что произошло с телом?

Татьяна Дашкова: Изменений произошло очень много. Самые заметные и явные связаны с показом тела в кинематографе, фотографии. Очень сильные изменения произошли в живописных практиках. 

В ХХ веке произошли войны, гораздо более страшные, чем раньше, появилось иное понимание войны, было совершенно другое телесное участие в ней, и затем последовал страшный телесный травматический опыт в лагерях.

Ирина Прохорова: Мне кажется, что одно из последствий революции в области телесности — это раскрепощение тела. Появилась возможность открывать тело, возник его культ. Что за этим последовало?

Лев Оборин: Произошло два параллельных разнонаправленных процесса, друг с другом пересекающихся разве что в художественных практиках. С одной стороны, мы наблюдаем, как уже сказала Татьяна, как тело становится статистическим инструментом в чудовищных войнах, пылинкой в массе, которой будут распоряжаться, перебрасывать с одного фронта на другой, либо гноить в концентрационных лагерях, где люди превращаются в груды тел на телегах. Такие фотографии есть в книге «История тела». Последующий контакт с массовой смертью становится одной из частей программы денацификации, когда немцев заставляли смотреть на сделанное их соотечественниками. В философии это породило недоверие к массовости, скученности, когда реактуализируется идея того, что такое толпа. 

С другой стороны, в XX веке происходит индивидуализация тела. В кинематографе, в первую очередь, в самом массовом искусстве, порождается культ новых тел: с 1910 годов появляются первые кинозвезды — секс-символы, такие как Теда Бара, игравшая Клеопатру в своем знаменитом макияже. Затем — знаменитые дивы 30-х годов, такие как Марлен Дитрих или Грета Гарбо. Ближе к нашему времени начинается утверждение мысли, что всякое тело по-своему ценно и место в общественном сознании может быть для самых разных тел. Сейчас мы переживаем эпоху разговоров о дискриминации по самым разным признакам, в том числе и о дискриминации по внешности — о том, что называется лукизмом.

Ирина Прохорова: Я бы хотела вернуться к идее нового тела. Можем ли мы сказать, что это что-то невероятное для XX века, что в европейской цивилизации не было культа тела? Эпоха Возрождения в каком-то смысле немного идеалистически обращалась к античности, где никакого телесного стыда не было, наоборот, тело репрезентировалось и не было никакого разрыва между ним и духом. Это стало началом какой-то очень важной философской революции. Можем ли мы сказать, что очень многие позитивные черты XX века — возможность загорать, открывать тело — связаны с продолжением традиции Возрождения? Или то был просто культ обнаженного тела?

Татьяна Дашкова: Я бы не связывала это с Возрождением. Это вызвали процессы, связанные с войной, с радостью освобождения от нее, возможностью мирной жизни. То есть, скорее, произошли культурные изменения, связанные с характерными для начала XX века процессами. Отношение к телу менялось, это был нелинейный процесс: произошло освобождение тела в 1920-е годы. Тогда отменили корсеты, у женщин стал моден загар, в моду вошли короткие волосы, открытые коленки, сидение нога на ногу. Затем между войнами снова начали нарастать консервативные тенденции, а новое освобождение пришлось уже на 60-е годы. 

Ирина Прохорова: Существует такая теория, что взрыв сексуальной революции и открытости тел, особенно женских, начинается как раз после войн. В этом есть даже некоторый социально-биологический момент — нужно воспроизводить потери. И это очень заметно в моде. Например, после наполеоновских войн появились легкие платья, плечи можно было открыть. Мы знаем все эти истории французского двора Наполеона, когда женщины выходили в прозрачных платьях, вызывая фурор и шок. А затем к середине века появились корсеты, чудовищные рукава, и тело опять оказалось закрыто. В 20-е годы XX века и годы после Второй мировой войны начинаются новые сексуальные революции. Можем ли мы проверить эту теорию? 

Лев Оборин: Это интересная теория. Хотя изредка говорится и о том, что сексуальность в экстремальных формах присутствует и во время войны, и на войне в том числе. Это раскрепощение может быть даже некоторым ослаблением, легализацией высвобожденного в экстремальных формах желания. 

Почему намеренные телесные деформации вошли в моду

Ирина Прохорова: В последнее время долго сохранявшаяся традиция идеального тела — естественного, без татуировок — сейчас полностью меняется. Раньше татуировки были связаны с криминальным миром и выглядели устрашающе. Но вдруг тело стало полем для эксперимента, деформации во имя эстетических целей сейчас получают невероятное распространение. Как мы можем объяснить это с точки зрения культуры? Какие социальные процессы за этим следуют? Телесные трансформации — это язык, говорящий о фундаментальных изменениях внутри. Что это за изменения? 

Лев Оборин: Во-первых, это связано со стремлением к индивидуализации, выделению своего тела из массы других. Если у человека татуировка с неким важным для него сообщение или образом, то это биологическая идентификация. Но также это связано с культурным движением, потому что до 1970-х годов татуировка воспринималась как маргинальная вещь, в первую очередь, в западном сознании. Мы не говорим сейчас о Японии. Например, у Николая II была большая татуировка, сделанная в Японии чуть ли не в бытность его цесаревичем — дракон в полруки. И для Японии это часть культуры до, наверное, 1945 года. А вот уже нынешние татуировки — это последствия глэм-рок-культуры, потому что даже у рокеров 60-х годов татуировок почти не было. В 70-е годы это явление становится очень модным и актуальным. Тату-салоны, практически подпольные, становятся отчасти мейнстримом, татуировщики претендуют на роль настоящих художников, среди них проводятся конкурсы на лучшего мастера. В свою очередь появляются люди, которые мечтают покрыть татуировками большую поверхность тела.

Ирина Прохорова: Есть ощущение, что во многом это еще связано с тем, что произошла демократизация в одежде. Мы знаем, что в первобытных племенах люди разрисовывали свои тела, потом это ушло. Почему вдруг это вернулось? Не может ли это быть связано с тем, что долгое время роль аналогичного социального маркера играла одежда? Она была жестко регламентирована и стратифицирована. По одежде можно было понять, к какому сословию, классу принадлежит человек. А в нынешнюю эпоху это довольно сложно сделать. Даже очень богатые люди в быту одеваются довольно просто. Может быть, это такое замещение? Или это более глубинные процессы, которые не связаны с одеждой? Для меня загадка. В отличие от одежды, которую можно снять, татуировки на теле остаются навсегда, и человек, преобразив свое тело, рискует потерять возможность вернуться в исходное положение.

Татьяна Дашкова: Я думаю, что все эти моменты и правда присутствуют. Это не какая-то одна тенденция, это несколько тенденций, связанных с контркультурным желанием насолить взрослым, истеблишменту, выделиться, показать, что я — другой. Для раннего периода 80-х — начала 90-х это был некий вызов, потому что тогда татуировка рассматривалась как нечто из ряда вон выходящее, особенно на девушке. Сейчас это просто мода. Мода очень изменилась — нет модных тенденций как таковых. В 50-е годы можно было надеть new look, платье, придуманное Диором, или определенные туфли, или в 30-е годы лисью горжетку — и девушка сразу выглядела модно. Сейчас же каждый человек изобретает свой стиль. Мода сейчас очень сложная вещь. Тенденций много, но они очень размыты. Каждый человек выстраивает себя сам. И татуировка — это тоже часть образа. Таким образом человек себя представляет. Это очень сложная система знаков, которая перешла с одежды на тело. Речь не только о татуировках, но и о надрезаниях, всяких пластических вмешательствах, иногда доходящих до абсурда, до «искусства», когда люди становятся холстом, на котором они «пишут» нечто свое. Может быть, в этом есть некое безумие. Например, иногда человек худеет, а ему все равно кажется, что он толстый. А когда человек делает татуировки, ему начинает казаться, что их недостаточно и нужно покрыть ими все тело. 

Об истоках желания выглядеть идеально

Ирина Прохорова: Развитие медицины сегодня достигло той степени, когда человек может фактически полностью себя переделать — я сейчас имею в виду пластическую хирургию, а не коррекцию пола. И это абсолютно поразительное явление, если вдуматься. Если у человека есть деньги, он может позволить себе сделать с телом все что угодно. И мне кажется, что это интересная революция в сознании, потому что еще сравнительно недавно вторжение в человеческое тело считалось преступным. Даже трупы нельзя было вскрывать, и известны случаи, когда медики делали это на кладбище под покровом ночи, а их потом карали за изучение тел. В христианском мире это считалось чем-то чудовищным, ведь люди вторгались в Суд Божий. А сейчас эти религиозные идеи уходят.

Понятно, что мы все хотим себя приукрасить, но идея полной трансформации, изменения всего тела, преображения себя самого — это уже вид искусства, это совершенствование себя через совершенствование тела.

Лев Оборин: Религиозность, вера в загробное существование действительно уходят, и это заставляет человека подспудно пытаться прожить как можно больше жизней, получить как можно больше разного опыта за ту единственную жизнь, которая у него есть. 

Ирина Прохорова: Многие понимают отсутствие загробной жизни и воздаяния, вера сильно ослаблена, несмотря на нынешнюю моду быть верующим. Поэтому идея воздержания, самоограничения слабеет, и люди фокусируются на телесной жизни. 

Лев Оборин: Телесная свобода репрезентирует свободу вообще. Мы замечаем, что любой консервативный политический режим рано или поздно вторгается в телесность: сует нос в постель, запрещает что-то делать со своим телом. Один из наиболее простых способов достичь личной свободы — сделать что-то со своим телом, заявить только о своих правах на него. 

Ирина Прохорова: Говоря о трансформациях тела, можно вспомнить роман Оскара Уайльда «Портрет Дориана Грея», который был одним из первых тонких наблюдений за сложными взаимоотношениями человека с телом, молодостью, старением, этикой и эстетикой. Мне кажется, что Уайльд нащупал важные точки пересечения очень многих этических моментов и норм. Вечная молодость оказывается ужасающей в каком-то смысле: человек понимает, что он не связан со временем, и он не должен это время посвятить каким-то важным вещам, поэтому его ждет абсолютный распад личности. Меня действительно волнует этот разговор об идее бессмертия, желании как можно дольше не стареть, на которое брошены все силы, об идее замещения телесного биологического полуроботами. То, что нам раньше казалось утопией, теперь и не утопия вовсе. Как может идея отсутствия смерти трансформировать человеческое существование?

Ведь сколько бы мы ни издевались над своим или чужим телом, все наши чувства и опыт сопряжены с телесными ощущениями. Мы иногда даже не подозреваем, насколько весь наш чувственный опыт связан с телесным.

Татьяна Дашкова: Мне кажется, что все телесные трансформации, которые производят над собой люди современной культуры, связаны не с продлением жизни, а с продлением молодости, с абсолютной верой в то, что можно трансформироваться до бесконечности. Возможно, на это повлияли высокие технологии, виртуальная реальность: ребенок на компьютере может изменять внешность персонажей, раскрашивать, татуировать. Легкость этих изменений очень сильно меняет сознание людей. Виртуальность начинает работать на реальность. Я не говорю, что если человек играет в стрелялки, то он потом пойдет убивать. Но легкость изменения внешности с помощью фотошопа, возможность сделать красивую фигуру на фотографиях и желание соответствовать заданным глянцевым стандартам очень сильно меняет сознание людей. Здесь речь не идет о бессмертии, речь о том, что сегодня здесь и сейчас нужно быть прекрасным. 

Ирина Прохорова: Любопытно, это только нынешняя история или это было свойственно человечеству во все времена? В XVIII веке в английский парламент был внесен законопроект о том, что если мужчина был вовлечен в брак обманом, если женщина пользовалась косметикой, наращивала себе бедра, грудь с помощью одежды, то брак должен был быть расторгнут, а женщину предполагалось чуть ли не наказывать. Законопроект не был одобрен, но, видимо, желание сделать свое тело лучше — это естественная человеческая природа.

Лев Оборин: XX век создает массу возможностей для подобного обмана. Все рады обманываться. Нет людей, за исключением социопатов или очень мудрых философов, которые бы не хотели как-то себя приукрасить. Каждая эпоха предлагает свои способы такого украшения. Очень модная в начале XX века аристократическая бледность где-то с 30-х годов сменяется модой на загар, ранее считавшийся вульгарным и признаком простолюдина. Мода на курорты и морской отдых изменила отношение к аристократической бледности и способствовала лечению всяческих чахоток. Переключился регистр, и, как это часто бывает, модной стала полная противоположность. И после все уже стремились загорать.

В XX веке начинается новая глава истории тела — пластическая хирургия. Впервые появляется возможность что-то сделать со своим телом, провести хирургическое вмешательство не ради лечения недуга, угрожающего жизни и здоровью, а ради психологического комфорта. Пластическая хирургия в первую очередь разрабатывалась как средство помощи обезображенным на войне солдатам. Первые пластические хирурги начинают работать примерно во время Первой мировой войны. Просто эстетическая хирургия появилась уже в 1930–40-е годы. Люди по-прежнему хотели нравиться и менять свое тело. Это дошло до любопытных масштабов. Например, известно, что сейчас в Южной Корее девушка практически обязана сделать пластику лица, приближенную к каким-то местным стандартам красоты. Когда часто говорят, что корейские красавицы все на одно лицо, речь не идет о каком-то расизме, речь о том, что они пытаются соответствовать их внутреннему канону. Это возможно только в обществе избыточного потребления, когда у людей достаточно и досуга, и средств, чтобы изменять свою внешность.

Ирина Прохорова: Я хочу заметить, что в обществах, где наблюдается недостаток потребления, как в советском тоталитарном прошлом, похожесть людей заключается в другом. Были очень жесткие стандарты дозволенного: одеты были все приблизительно одинаково, у всех должны были быть приличные прически и так далее. Если на одном полюсе стандартизация происходит от желания идеала, то на другом это государственная регламентация тела и собственно репрезентации.

Лев Оборин: Абсолютно понятно, что в Северной Корее такая же стандартизация. Там есть, по-моему, всего несколько причесок для мужчин и женщин, которые можно носить.

Ирина Прохорова: Я очень хорошо помню по себе, что был невероятный «водораздел» поколений. У поколений довоенного и военного был очень жесткий регистр дозволенного. У людей моего поколения уже была попытка индивидуализации. Но нас заставляли удлинять юбки, не разрешали распускать волосы, мальчиков стригли насильно, — а ведь тогда стали модными удлиненные волосы. Надо сказать, что от всего этого действительно было ощущение, что происходит очень важное размежевание. Следующее поколение желало большой индивидуализации, свободы тела, приобщения к некоторым общеевропейским стандартам.

Лев Оборин: Очень забавно читать сатирические журналы того времени, в которых можно встретить регулярные насмешки над стилягами или женщинами, устраивавшими «вавилоны на голове» — ведь ровно это и было самым желанным. Это была сатира, бившая мимо цели, даже популяризовавшая девиантное с официальной точки зрения поведение.

О моде на телесность, приходившей из кинематографа

Ирина Прохорова: Иностранные фильмы, которые появлялись в СССР, были большим потрясением: женщины зарисовывали наряды с экрана, чтобы потом их сшить. Если мы говорим о какой-то системе сопротивления, то попытки телесного освобождения предпринимались посредством одежды и повседневных вещей. В тоталитарных культурах, с одной стороны, пропагандировался культ тела, а с другой стороны, в реальности люди сталкивались с чудовищным изуверством, пытками, концлагерями. Как тело было представлено в советском кинематографе? Какой месседж мы сейчас можем обнаружить, смотря старые советские фильмы?

Татьяна Дашкова: В разное время были разные послания. В 30-х годах кино пропагандировало аскетизм. Я заметила, что в кино всегда хорошо одеты отрицательные персонажи. Красивая одежда — признак либо врага, либо шпиона, вредителя, иностранного резидента, либо какой-нибудь сомнительной дамы, комического отрицательного персонажа, например, соседки-сплетницы, мешающей жить прекрасной молодой героине. Отрицательная героиня ярко, модно и вычурно одета с какими-нибудь вуалетками, в лисе, в перчатках, в крупных украшениях. Но сложно вспомнить, как одеты положительные героини. Если я не сделаю специального усилия, то я не вспомню, как выглядит Любовь Орлова в фильме «Волга-Волга». Одета так, что трудно разглядеть: беленькое платьице в цветочек, невыразительный фасон. Все это создавало ощущение незаметности одежды главных героев. Хотя фасоны с экранов срисовывали. А откуда еще было узнать, как одеваться и что в моде? Ведь в магазинах ничего не было. О какой моде 30-х годов можно говорить, когда нельзя было купить белья, любых ботинок нельзя было купить — не то что модных. Несчастные женщины срисовывали с экранов фасоны годов до 60-х, пока не появились журналы мод. После войны в СССР появились трофейные вещи, трофейные фильмы, которые просто переворачивали сознание. Была, например, Марика Рекк в розовом белье, на которое наброшена шубка. Это впечатляло.

Ирина Прохорова: Известно, что после присоединения — а на самом деле аннексии — Прибалтики жены генералов приходили на званые вечера в комбинациях, которые они принимали за платья. Реквизировав у местных дам роскошные вещи с кружевами, они думали, что это вечерние туалеты. За этим стоит огромная трагедия военного быта, вечного отсутствия всего, в данном случае и смеяться над теми женщинами как-то грешно. Это было внутренним желанием людей быть красивыми, выделиться, показать статус при абсолютном отсутствии информации и представлений о том, как это сделать. Но сейчас оказывается, что они предугадали, что войдет в моду 50 лет спустя.

Татьяна Дашкова: Комбинации были прекрасны. И несчастные женщины, которые никогда не видели нормального белья, действительно принимали их за бальные платья. По нашим современным понятиям в них действительно можно было бы выйти в свет.

На моду очень сильно влиял западный кинематограф новой волны: Бриджит Бардо, «бабетты» на голове, знаменитые прически, в которые подкладывался чулок или даже консервные банки, чтобы создать начесы. У людей не было даже нормального лака, его делали из технического лака.

Кино — единственное искусство, которое консервирует для нас информацию о телесности разных эпох. Кино зафиксировало и донесло до нас жестовое поведение: то, как двигались люди, как они ходили, как менялись их движения. Притом что художественное кино — это постановочное произведение, и разница в жестовом поведении киногероев и обычных людей разительна. Если мы посмотрим фильмы 30-х и 60-х годов, то увидим, как это сформулировала исследовательница жеста  Оксана Булгакова, что «произошло снятие жестового зажима»: люди стали нормально двигаться, ходить по городу так, как ходят нормальные люди, целоваться и обниматься, стали вести себя раскованно. Кино донесло не только изменения в моде, внешности, но и определенные способы съемки, и культурные изменения.

О влиянии спорта на восприятие тела 

Ирина Прохорова: У Оксаны Булгаковой, которая много занимается изучением языка тела, была очень интересная теория: появление кинематографа выстроило традицию передачи языка тела. Глядя на старые фильмы, вы начинаете подражать жестам. Традиция раньше всегда была прерывна, каждое поколение вырабатывало свой язык. Несмотря на то что мы меняемся, глядя старые фильмы, мы волей-неволей частично вбираем в себя язык тела. То есть культура начинает работать с телом совершенно по-новому.

XX век в связи со всеми печальными событиями развивал, с одной стороны, культ грубой силы и тела, а не красоты, не изысканности — это был упор не на интеллект, а на мускулистые фигуры. Согласитесь, что сама история культа мускулистого тела была вызвана милитаризацией сознания. Недаром тоталитарные режимы всегда делали ставку на спорт и мощное тело.

Лев Оборин: Идеология современного спорта диктует нечто прямо противоположное. «О, спорт, ты мир» — девиз олимпийского движения, выдуманный Пьером де Кубертеном, который действительно был пацифистом. Эта идея заимствована из древнегреческих олимпиад, на время которых прекращались войны. Эти условия неоднократно нарушались, иногда они приводили к политическим последствиям, иногда нет. Примеры — это последние Олимпиады в Пекине и Сочи, когда начинались военные действия, но Олимпиады не были отменены. Так что идея во многом лицемерна. 

С другой стороны, идея дисциплины, свойственная спорту, родственна военной дисциплине. Неслучайно муштровка тела занимает много места в армейском быте. Она стала изобретением XVIII–XIX веков, когда были восприняты идеи, что тело есть идеальная машина, которую можно отладить и довести до безупречного состояния. В XX веке появляется новая дихотомия: спорт против гимнастики, против физкультуры. Изначально гораздо большая ставка, в том числе и в армейском смысле, делается на гимнастику: комплекс упражнений, который пропагандируется, вполне пригоден для строевых солдат. Профессиональный спорт появляется в 1910–20-е годы и сразу начинает работать рука об руку со средствами массовой информации, с прессой. Можно прочитать, как, например, развивались велогонки, самый популярный спорт начала XX века, когда страсти достигали такого накала, что на спортсменов, проезжающих вечерний этап гонки, нападали местные жители, желая, чтобы эти спортсмены не проехали дальше, а проехал какой-то их любимчик. Все это сначала освещается в газетах, потом с помощью радио, потом появляется кинохроника и, наконец, во второй половине XX века спорт заключает пакт с телевидением, во многом выхолащивая именно любительскую сторону идеологии, которую продвигал де Кубертен. Считается, что Олимпийские игры — это любительские соревнования, что участвующие в них спортсмены не зарабатывают способностями своего тела. На самом деле мы понимаем, что профессионализм не измеряется деньгами. Круглые сутки, за исключением сна, спортсмены занимаются исключительно совершенствованием своих мускулов и своих навыков. Они прибегают к достижениям современной химии и фармацевтики, потому что, сколько бы ни говорили, что спорт должен обходиться без допинга, его, скорее всего, принимают все, только кого-то ловят, а кого-то нет.

Ирина Прохорова: Правильно ли я понимаю, что как раз трагический опыт XX века с милитаризацией сознания, с этими страшными войнами повлиял на концепцию спорта, который из любительского стал профессиональным, практически милитаризированным? 

Лев Оборин: Я думаю, что можно так сказать. Милитаризация, если говорить про самые массовые виды спорта, такие как футбол, перекинулась в среду болельщиков. Ультрас за футбольные команды — это практически военизированный отряд, только без оружия. Стычки фанатов двух команд стенка на стенку выглядят достаточно страшно.

Ирина Прохорова: В средневековой Венеции любимым видом развлечений были столкновения и кулачные бои на мостах одного округа против другого, которые заканчивались падением в грязные каналы. Прообразом спортивных мероприятий были военные.

Лев Оборин: Если мы говорим про типологию, то действительно существуют две команды участников, цель которых выиграть, что-то завоевать, добиться преимущества в счете либо превосходства на поле. С другой стороны, можно сказать, что всякая подобная игра так или иначе подражает военному искусству, репетирует его, либо, может быть, замещает. Мы помним латиноамериканские футбольные войны конца XX века, когда результат футбольных матчей сказывался на противостоянии государств. Но это скорее был повод для войны, чем непосредственная ее причина. 

О парадоксах телесного восприятия

Ирина Прохорова: В нашей культуре человек, который делает пирсинг и татуировки, страшно осуждается консервативными людьми — ему приписывают всякие моральные девиации. А наше прошлое, где было изничтожено огромное количество людей, не вызывает особенного ужаса у очень многих людей. Еще и возникает попытка как-то это оправдать и привести массу аргументов, почему это произошло, почему это было нужно. И потому странно, что невинные эксперименты с собственным телом, когда человек просто преображает себя и никого не трогает, до сих пор считаются девиацией. Можно ли это анализировать как какой-то неблагоприятный симптом развития отечественной культуры? 

Татьяна Дашкова: Весь этот травматический опыт очень чувственный, он недостаточно хорошо усвоен и понят людьми. Двадцать миллионов погибших — это ужасная цифра, но не конкретная, это не телесно. А если показать страшный фильм, где горы трупов, страшные увечья, тогда восприятие будет совсем другим. Из-за телесной невовлеченности в ситуацию эти знания абстрактны и потому не являются опытом, они и не действуют, их используют как некий идеологический штамп. А вот здесь молодой человек в пирсинге и татуировках прямо перед вашими глазами — как не обратить на него внимание?

Лев Оборин: Я, если честно, не вижу именно эту связь, потому что западное общество последних 20 лет как минимум — это общество полного принятия всех телесных трансформаций, если речь не о прямом членовредительстве, увечьях или пропаганде увечий. Если человек раздваивает язык, ходит в разных линзах, все что угодно — это воспринимается как часть его идентичности, которую мы обязаны по умолчанию уважать. Возможно, это тоже урок войны, потому что было потеряно так много жизней, людей, которые могли бы родить детей, что к выжившим хочется относятся нежнее и милосерднее. С другой же стороны, можно сказать, что опыт потерь, постоянного гнобления индивидуального, который наблюдался на протяжении XX века в России, подавляет саму идею эмпатии. Поэтому нам трудно поставить себя на место человека в концлагере, человека, теряющего часть тела на войне. Трудно применить это к себе, если у нас все благополучно. Даже в России я давно уже не видел какого-то одергивания людей с пирсингом. Мне кажется, что это что-то оставшееся в анекдотах о бабушках на скамеечке у подъезда. 

Скорее сейчас болезненно воспринимают разговоры о гендере и сексуальности. Здесь считается, что человек посягает на какие-то божественные установления. Есть достаточно популярная инвектива о том, что человек, будучи гомосексуалом, не заботится о демографическом благосостоянии нации. В ответ можно сделать выкладки о том, что человечеству грозит смерть от перенаселения. Это очень важный социологический спор. Граница свободы, как говорил, по-моему, Жижек, пролегает сейчас именно в пору определения собственного гендера.

Где границы нормы? Разговор со зрителями

В кинематографе, в театре происходят невероятные вещи: в частности, идут спектакли «Машина Мюллер», за рубежом «Гора Олимп». Как вы оцениваете эти явления, что это такое?

Ирина Прохорова: Недавно был суд над художником Павленским. Вот актуальный пример современного художника, который сделал свое тело инструментом искусства. Это его полотно: он прибивал себя за причинное место на Красной площади, отрезал мочку уха.  

Татьяна Дашкова: Я еще одну тему затрону: фантастика в кино очень озабочена проблематикой телесности. Сейчас может быть чуть меньше, но был период 80–90-х, были роботы, стоял вопрос о границах человеческого, нужно было определить грань, когда человек перестает быть человеком. Это есть в том же «Солярисе» у Тарковского: главная героиня — не человек, а воспроизведение планеты, но в силу того, что ей больно, она испытывает телесные муки, мы ее воспринимаем как человека. Если роботы обладают эмоциями, чувствами, памятью, если они могут любить, могут сострадать, то почему они не люди? Что отличает их человека? Следующая тенденция, которая проявляется в фантастике, — это body horror. Фантастика, связанная с телесными трансформациями, ужасом того, что может нарушиться человеческая природа. Например, в фильме «Муха» Кроненберга было показано, как можно потерять свою человеческую природу, как она может начать разрушаться.

Лев Оборин: Можно также отметить еще два важных кинематографических жанра. Первый жанр — слэшер. В фильме «Пила» демонстрируется все, что можно сделать с человеческим телом и отдельными его частями. В этом тоже есть изживание неврозов послевоенного поколения, напоминание о ценности жизни от противного. Занятно, что у маньяка-протагониста серии есть своя собственная философия. Он жестокий учитель, на примере запредельных страданий учащий людей ценности человеческой жизни и наставляющий тех, кто прошел испытания, на путь истинный. Второй телесный кинематографический жанр — это порнография, оказывающая одно из ключевых влияний на современное восприятие тела по двум причинам. Первая безусловно заключается в раскрепощении, эмансипации секса в культуре. Даже не хардкор-порнография, а эротика, фильмы 70-х годов создают достаточно большой разрыв между тем, что было дозволено раньше, и тем, что дозволено теперь. Элементы порнографии встраиваются сейчас во вполне элитарное кино, пример — фильмы фон Триера, который задействует эти элементы в последних своих работах повсеместно. Никто не скажет, что это собственно порнография. Еще один аспект, который упоминается реже, заключается в том, что порнография моделирует представления об общении и о том, как выглядит идеальное тело. Мы можем представлять себе модное тело в модном журнале, но изображение не демонстрирует какие-то скрытые части. Поэтому порнография помимо того, что она раскрепощает человеческие представления о дозволенном, еще и создает у людей огромное количество комплексов, показывая технику происходящего на экране. Никто не будет демонстрировать, что снимаемое производится с помощью дублеров, макияжа, огромного количества съемочных дней. Зрителям кажется, что все так и выглядит на самом деле. Поэтому порнография создает один из самых главных неврозов современного человека.

Раньше все скрывали свое тело, но скульпторы изобразили столько красивейших тел. Теперь, наоборот, человек своим телом может распоряжаться как угодно, но в скульптуре мы ничего прекрасного не видим.            

Лев Оборин: А какой вид искусства показывает тело сейчас? Кроме порнографии, о которой уже сказали. Современная живопись на протяжении всего XX века не работает с реалистическим или идеализированным изображением, если мы не говорим о фотореализме. Идеальные тела стали уделом рекламы, моды и фотографии. Художник их уже все равно с такой точностью не изобразит, следовательно, это не интересно. Этот вопрос имеет отношение ко всей истории искусства XX века, не только тела. Пикассо, Леже, Брак, Бурлюк начинают интересоваться пластикой и механикой тела. Почему они выбрали кубизм? Им казалось, что тело можно разложить на какие-то составные части. 

Ирина Прохорова: Это то же самое, как если бы вы спросили, почему сейчас не пишут в стиле Гомера. До эпохи Возрождения, до того, как живопись стала светской, было искусство иконы. Иконы были писаны совсем не реалистично, это была большая условность. Также как и реализм — большая условность. Тогда было очень важно освоение перспективы. Когда появляются такие виды искусства, как фотография, идея изображать тело перестает быть важной. Студент академии художеств может слепить любую скульптуру, но воспроизводить одно и то же уже не интересно.

Лев Оборин: В музее Метрополитен есть скульптуры дорического периода, и это довольно схематичные изображения тела. Это не анатомические, но очень стильные в смысле дизайна вещи. 

Ирина Прохорова: Такие полотна, как «Сталин и дети», или скульптура «Девушка с веслом» — это лживая вещь, чудовищная, тоталитарная, нереалистическая. В нашей культуре нас никогда не воспитывали, не объясняли язык современного искусства. Поэтому он нам кажется чужим, непонятным. Если мы посмотрим на многие современные скульптуры, которые не изображают человека, а работают с какими-то другими образами, — это нам непривычно. 

Кажется, есть какая-то обратно пропорциональная связь: тело нельзя было показывать в обществе, но можно было показывать в искусстве... 

Ирина Прохорова: Существует момент компенсации. Известно, что Филипп II чуть было не сжег шедевры Ренессанса, потому что на них были изображены обнаженные люди, в некотором смысле это была порнография своего времени. Когда все тело было закрыто, отдушина была в культуре. 

Человек не воспринимает свой реальный возраст, психологически он чувствует себя намного моложе. Сейчас появились технологии, которые позволяют бороться с возрастом. Человек чувствует несоответствие с биологическим возрастом. Как реагирует при этом организм, когда его трансформируют?

Ирина Прохорова: Человек никогда не чувствует себя старым, как и дети никогда не чувствуют себя маленькими. Проблема старения, кратковременность молодости всегда были одними из главных трагических линий человеческого существования. Поэтому в большом количестве религий существует идея продолжения жизни — это важный терапевтический момент. Я не думаю, что в другие века не было этой обсессии по отношению к своему возрасту, просто сейчас появились новые возможности продления молодости. Раньше считали, что человек живет столько, сколько ему отведено Богом. Сейчас мало кто воспринимает свою жизнь через такую призму. 

Есть ли девиация и отклонение от нормы в том, что человек татуирует свое тело? Ведь он испытывает боль.

Ирина Прохорова: Мы на протяжении всей нашей беседы пытались показать, что норма — очень проблемная вещь. То, что сейчас воспринимается как норма, раньше ею не считалось. Сравнительно недавно скандал вызвала бы демонстрация лодыжек. Но кто сейчас об этом вспомнит? Это разговор о привычках и культурном договоре. Истории, когда кто-то кого-то зарезал по пьяни, не вызывают столько эмоций, сколько вызывает человек, просто нанесший себе татуировки. То есть убийства на бытовой почве воспринимаются как норма. 

Татуировки могут быть выплеском негативной энергии, которую еще не принято корректировать. Но это сейчас интерпретируется как проявление свободы. У человека есть только иллюзия, что он может сделать со своим телом все, но в итоге он не может контролировать этот процесс.

Ирина Прохорова: Какую угрозу он представляет для общества, чтобы его лечить? Мы опять следуем канонам милитаризированного общества, где существует определенная норма, где любой способ индивидуализации становится девиацией. А вот страшная жестокость, человеконенавистничество не считаются девиацией. Границы нормы — это вопрос культурных установок. Если татуировки помогают человеку, то это здорово, что он нашел способ себя проявить. Ужасно, что милитаристские режимы, которые мы наследуем, не позволяют человеку экспериментировать с собой, заставляя выбрасывать агрессию на близкого. Домашнее же насилие, которое у нас распространено повсеместно, у нас даже не обсуждается и в некотором смысле воспринимается как норма. Привычное зло люди не замечают, а невинные вещи подвергаются демонизации. Требуется огромная гуманизация общества, чтобы доказать, что это не норма. 

Лев Оборин: Сейчас в некоторых американских школах из программы убирают такие произведения, как «Приключения Гекльберри Финна». По причине того, что они считаются расистскими, даже несмотря на то что чернокожие там подаются позитивно. Но те слова, которые в их отношении используют, сейчас воспринимаются как однозначный расизм. То, что выглядело абсолютно нормальным и даже прогрессивным в эпоху Твена, сейчас кажется уже недостаточно прогрессивным. Великая литература позволяет нам посмотреть, что считалось нормальным еще недавно. И мы не можем представить, какое наше поведение будет казаться полной дикостью через сто лет. Ведь норма подвижна.

С духовным работали всегда, а телесное было зажато, репрессировано.

Лев Оборин: Лет десять назад вышла антология русского рассказа XX века с предисловием Сорокина. Там была фраза: «В ХХ веке русская литература воплотилась». Речь идет о том, что тело стало основным полем переживаний и вопросов о нравственности. 

Ирина Прохорова: Очень трудно разорвать духовное и телесное. В христианской традиции тело всегда связано с грехом. Когда происходит насилие, насилуют не тело, а унижают душу. В этом заключается все идея насилия, когда ломают человеческое достоинство, как правило, это делают телесным образом.

Лев Оборин: Если невинность поругана, казалось бы, поругано только тело. Тем не менее, травма — в духовной сфере. То, что люди делают с телом, оказывается их духовными практиками. Мы не затронули тему инвалидности. Мода и инвалидность — это новая сфера исследования. Модные показы для людей с телесными ограничениями и паралимпиады завоевывают большую популярность.

Татьяна Дашкова: Мода развивается не только для людей с инвалидностью, но и для людей с необычной внешностью. Идея разнообразия, которая транслируется через моду, очень важна. 

Ирина Прохорова: В каком-то смысле признание, что люди не совершенны, — это гуманистическая вещь. Философ Исайя Берлин дал потрясающее определение: «Человечество — это кривое полено, и попытки его обтесать приводят к фашизму».  Признание человеческого несовершенства, границы свободы, наличие сфер, в которых человек может проявить свои особенности, позволяют людям реализовывать скрытую агрессию. В обществе, в котором наблюдается более гуманное отношение к людям, в котором понятие нормы расширено, нравы мягче. Хоть какой-то коридор свободы позволяет снять часть агрессии. Мне кажется, что это очень важный момент, когда вам дается возможность быть чудаком.

Татьяна Дашкова: Поэтому так болезненно воспринимают сейчас ущемления. Во время безумных девяностых — начала нулевых была дана определенная свобода, которую люди ощутили и к которой привыкли. А сейчас люди встречают ограничения вплоть до запрета курения на экране и запикивания мата.

Ирина Прохорова: Эстетическая часть очень важна для внутреннего мира. Почему мы считаем, что чтение развивает личность, а желание поправить что-то в своем теле не есть проявление личности?

Новости

Требование хранить в течение полугода разговоры пользователей, которое прописано в «законе Яровой», приведет к дополнительным расходам, считают операторы. «Цены на сотовую связь для абсолютно всех абонентов могут увеличиться как минимум в 2-3 раза», — заявил представитель оператора Tele2 Константин Прокшин.

«Расходы в десятки раз превысят объем масштабной инвестиционной программы по строительству и расширению сетей, которую ведет Tele2», — рассказал представитель компании. Он допустил, что развитие инфраструктуры замедлится или остановится.

Похожую оценку дают в «Мегафоне»: цены вырастут минимум в два-три раза, сказал в эфире РБК-ТВ директор компании по связям с общественностью Петр Лидов. В «Вымпелкоме» (бренд «Билайн») ожидают рост цен «минимум в два раза». В МТС отказались от комментариев.

«Закон Яровой» обязывает операторов сотовой связи хранить до полугода звонки и текстовые сообщения абонентов, а сведения об этих разговорах — в течение 3 лет. Экспертный совет при правительстве России прогнозировал, что затраты операторов на хранение информации составят 2,2 триллиона рублей. Это в два раза больше совокупной годовой выручки всех операторов «большой четверки».

Госдума приняла «закон Яровой» 24 июня, Совет Федерации утвердил документ 29 июня. Когда законопроект поступит на подпись к президенту России Владимиру Путину, пока неизвестно. В Кремле говорят, что изучают негативные отзывы на законопроект.

Иллюстрация: Ольга Халецкая для ТД

Фонд «Вера» за годы своей работы помог десяткам хосписов – закупал оборудование, питание для пациентов, специальные кровати для лежачих, где проще изменить положение тела. Главное – очень много врачей и медсестер прошли обучение у лучших мировых специалистов и теперь применяют этот опыт в своей каждодневной работе с пациентами и их близкими. А качество помощи беспомощным, тяжелобольным людям в первую очередь зависит от рук, которые эту помощь оказывают.

И вот перед нами новая задача – надо купить машину для выездной службы хосписа, и не одну: машины необходимы в нескольких городах – в Новокузнецке, Туле и Ижевске. Там есть уже хосписы, не без нашей помощи работающие, есть и выездные бригады, которые могут обслуживать тяжело, в большинстве случаев – неизлечимо больных людей. И детей… Обеспечить уход и обезболивание страдающему человеку дома, в привычной обстановке – это то, к чему должна стремиться паллиативная помощь. Дети особенно тяжело переносят больничные условия, даже хорошие. И очень часто неизлечимо больные дети умирают дома, в окружении семьи. Они особо нуждаются в профессиональной поддержке в это время. К ним приезжают выездные бригады паллиативной помощи, помогают родственникам, делают все возможное, чтобы ребенок не страдал.

Эти бригады уже работают – но машин у них нет, а расстояния в нашей стране иногда очень большие, в Удмуртии, например, приходится иногда ездить за 300 километров. Машины эти не дешевые, они должны быть оборудованы  специальной техникой – тележками-каталками, приемными устройствами, носилками.  Нужно собрать деньги на три машины. Сумма немалая – 3,6 миллиона рублей, но поднять всем миром мы ее сможем.

Больным людям поможем, врачам облегчим жизнь, а друг другу скажем: эта машинка РЕНО со всеми медицинскими прибамбасами – отчасти моя. В ней мои пол-колеса, четверть руля, одна фара! Собираем деньги! Поехали!

А теперь, после такого энергичного предложения, хотелось бы расставить несколько необходимых точек – для прояснения общей картины! С чего бы это вдруг мы решили самостоятельно, домашним способом собирать деньги для тех вещей, которые при нормальном течении жизни должно финансировать государство? С давних пор, со времен зарождения государства, существует этот общественный договор: граждане выплачивают государству налоги, а государство берет на себя обязательство защищать границы от врагов, строить дороги, содержать социальные институты для помощи наименее обеспеченным гражданам.

Положение дел в России в 2016 году достаточно печальное: дефицит средств в бюджете здравоохранения в 2015-2017 годы растет. Надежды, что в ближайшее время положение улучшится, нет. Наша страна по уровню финансирования медицины занимает 91-е место в мире.

Установленные сегодня по программе государственных гарантий объемы медицинской помощи явно недостаточны для обеспечения потребностей населения РФ и в 3-7 раз ниже, чем в бывших странах социалистического лагеря. О старой Европе и Америке даже не говорю. Снижается доступность и качество медицинской помощи населению страны. Заработная плата врачей уменьшается, профессия врача из престижной становится все менее уважаемой в обществе, и сегодня ощущается по всей стране большая нехватка специалистов.

Это совершенно официальные цифры, и они не вызывают оптимизма. Что в такой ситуации делать людям, которые не имеет возможности пользоваться коммерческими медицинскими услугами? Самый эффективный выход – взаимопомощь. Конечно, есть и другие меры воздействия на государство, которое плохо справляется со своими обязанностями, но, к сожалению, система обратной связи между обществом и руководством страны работает плохо и медленно. Мы, собирая личные средства для помощи тяжело больным, страдающим и умирающим, не сможем разрешить этой проблемы в целом, но сделаем все, что в наших силах. Чем больше людей примут участие в этом движении самопомощи, тем большему количеству людей мы сможем помочь. Даже самый маленький взнос – большая помощь и свидетельство того, что мы еще не совсем очерствели. 

Желаю всем участникам этой программы здоровья, сил и радости.

СДЕЛАТЬ ПОЖЕРТВОВАНИЕ

Сумма Email

Перепост.