Новости

«Ваши коллеги (журналисты) по крупицам разбирали публикации, которые были, и они пришли к выводу, что доводы, которые приводят различного рода люди, являются абсолютно неправдивыми», — заявил Чайка во время интервью, которое он дал на Петербургском международном экономическом форуме.

«Абсолютно все компетентные органы, российские, греческие, швейцарские, ответили, что никакая часть эпизодов из этих публикаций не имела существования», — сказал Чайка. В качестве примера он привел ответ прокуратуры Швейцарии, которая не смогла подтвердить, что другой сын российского генпрокурора Артем Чайка нарушал законы этой страны.

Фонд борьбы с коррупцией Алексея Навального выпустил 1 декабря 2015 года фильм «Чайка» о сыновьях и подчиненных генпрокурора России Юрия Чайки. В частности, в нем сообщалось, что компании Игоря Чайки получали множество контрактов, когда он работал советником губернатора Московской области. Среди прочего сотрудники ФБК говорили, что в конкурсах, в которых побеждали компании Чайки, участвовали подставные фирмы.

ФБК также утверждал, что другой сын генпрокурора Артем Чайка заработал первые деньги во время рейдерского захвата пароходства в Иркутской области, а после купил за три миллиона долларов дом в Швейцарии.

Генпрокурор России Юрий Чайка все обвинения опровергал. Он утверждает, что за расследованием стоит основатель фонда Hermitage Capital Уильям Браудер.

События проекта

О сохранении рабского мышления и оправдании рабства

В эпохе, которую мы называем Новым временем, таится внутреннее противоречие. Это время связано с мощными цивилизационными процессами: с рождением идеи свободы, независимости человека от диктата государства, с демократизацией жизни. Но опыт показывает, что оно также было связано с беспрецедентным возрождением института рабства. Такие империи, как Португалия и Испания процветали благодаря завоеванию колоний и обращению в рабство местных жителей. Институт рабства в Америке был колоссальный. В России, Польше и ряде восточноевропейских стран рабство в виде крепостного права успешно и долго существовало до очень позднего времени.

Огромное количество историков считают, что невозможно говорить о крепостном праве в России как о рабстве. Однако крепостное право в России деградировало почти до реального рабства. Это был институт рабства, оформленный неформально, — в законодательстве Российской империи такого слова никогда не было, но специфика России заключается в разрыве между жизненными практиками и законодательством. Нельзя сказать, что в Америке не было подобной ситуации: американская конституция, декларирующая равные свободы для всех, ясно приходила в противоречие с реальным существованием сильного института рабства.

Самое поразительное, что после отмены рабства в Америке и крепостного права в России сам социальный институт исчез, но крепостничество или рабство как некоторая идеология и система убеждений продолжают работать и присутствовать в нашей коллективной памяти, воспроизводя довольно специфические общественные отношения.

Перед гражданской войной в южных штатах возникло мощное философское течение для оправдания рабства, было создано множество доказательств того, что рабство благодетельно для нравов и для экономики. Рабы воспринимались как неполноценные люди из-за цвета кожи. Дворянской элите в России тоже нужно было оправдать это явление: крестьяне были их православными соотечественниками, с тем же цветом кожи. Но российская традиция с начала эпохи романтизма в конце XVIII — начале XIX века нашла свой собственный способ объяснения. Жан-Жак Руссо ввел идею естественного человека на природе, не испорченного цивилизацией, живущего в естественном мире и обладающим невероятным набором добродетелей, которые цивилизация портит. В глазах российской элиты, которая импортировала и адаптировала огромное количество идей из Европы, концепция Руссо преобразовалась в довольно своеобразную идею дикаря: крестьяне живут общинным миром, и раскрепостить их, модернизировать их быт означает испортить их нравы.

Эта система самооправдания сохранилась до нынешних дней: до сих пор считают, что народ у нас ни к чему не готов, он живет какой-то своей жизнью и лучше его не трогать. И ныне популярная идея постоянного отеческого контроля над обществом восходит ровно к этой же системе: есть хозяин или помещик, который должен простодушных, не готовых к самостоятельной жизни крестьян иногда по-отечески сечь и надзирать, при этом постоянно пестовать.

О последствиях травмы рабства

Специфика продолжающейся травмы крепостничества заключается в ее невысказанности. Рон Айерман, один из основателей теории культурной травмы, показывает, что после отмены рабства у следующего поколения чернокожих интеллектуалов возникает чувство травмы, как у потомков рабов. Эта травма постоянно обсуждается в обществе. Поведение темнокожего населения строится на идее изживания травмы и попытке найти свою идентичность. В России же удивительный феномен: нет социальной группы, которая бы идентифицировала себя с потомками крепостных крестьян. Хотя большинство — потомки крепостных, а вовсе не бар, хоть никто и не хочет в России ассоциироваться с крепостными.

С началом шестидесятничества нужно было искать другую систему ценностей и морали, которая явно противостояла бы чудовищной советской деспотии, потому произошла идеализация дворянского образа жизни. Демократическая литература в России не успела развиться, потому была сделана опора на дворянскую литературу, тем более что последние несколько десятилетий советского времени в основном только она и преподавалась в школах как великая русская литература. Да, она действительно великая — но она дворянская. И взгляд дворянина на крестьянство довольно специфический, так сказать, с определенной оптикой видения. Идеализация дворянина, который должен был быть носителем всех невероятных моральных качеств, привела к довольно странной трансформации. Получилось, что несмотря на 70 с лишним лет жесткой террористической системы, странным образом в культурной памяти победило именно дворянство, белая гвардия, а не красная. В фильмах 60-80-х годов пейзане живут в полном согласии с барами и всячески их поддерживают, они очень красивые в своих сарафанах, они поют и вообще живут в совершенной идиллии. Этим и объясняется странное стихийное оправдание старого дореформенного режима.

Нам и сейчас наши депутаты и некоторые представители интеллигенции рассказывают о том, что крепостное право было общественным договором мужика с барином, что это было полюбовное сожительство. В такой модели есть скрытая привлекательность. Травма не была изжита. Фактически нет ярких художественных произведений, связанных с крепостными. В советское время появились писатели-деревенщики, единственные, кто действительно писал о трагедии крестьянства. Они, кстати, в основном были выходцами из Сибири, где крепостного права не было, то есть, идентификацией себя с крестьянством и попыткой показать всю трагедию их жизни занялись люди, у которых в культурной памяти крепостничества не было.

С этой травмой никогда не велась серьезная работа. Советское время воспроизвело рабство в самых страшных коллективных формах, потому история рабства, его отмены и последствий у нас совершенно не изучены, так как все это могло натолкнуть на ненужные сравнения. Неудачные попытки модернизации армии также можно объяснить наследием рабства. Рекрутчина была введена Петром I, который заимствовал идею из Швеции. Но там возможное количество людей, которых можно забрать в рекруты, было ограничено, да и аристократия не очень жаждала отдавать своих крестьян. А вот в России был получен колоссальный ресурс человеческих сил: из деревни можно было забирать сколько угодно солдат и никаких заслонов никто поставить не мог.

Идея не щадить людей и идея того, что армию можно пополнять бесконечно, стали традицией русского военного искусства. Брали не умением, а количеством. Перед битвой под Полтавой Петр понимал, что армия не обучена, поэтому он собрал в десять раз больше людей, чем было у шведов. В XX веке людей также не щадили, и это все привело к тому, что человеческий ресурс надорвался. В 60-х годах вдруг выяснилось, что людей перестало хватать для призыва в армию, а женщины уже отучились рожать по 10 человек. С тех пор всё ищут способы рекрутировать людей вместо того, чтобы перестраивать армию по иному образцу. Невозможность армейских реформ связана еще с бесконечными завоевательными походами, которые вела Россия. Завоевательные походы и расширение империи все время требовали мобилизации армии и необходимости охранять границы. Потому у нас такая жесткая полумилитаристская социальная система, от которой мы никак не можем избавиться. В сознании нашего общества закреплена мысль о том, что население должно жить ради армии, поэтому наше социальное устройство имеет очень жесткую форму.

Идеализация дворянского уклада и образа жизни привели к тому, что стали забываться некоторые особенности помещичьего быта конца XIX — начала XX века: практически все помещики имели гаремы. Вплоть до отмены крепостного права это было абсолютно нормальным явлением, породившим очень специфические и даже драматические отношения внутри семей. Дворянки были вынуждены мириться с тем, что их мужьям открыто служили наложницами несчастные крестьянки. У самих крестьян, у которых отнимали невест и жен, это вызывало ярость. Это порождало чудовищную драму внутри семей. Психологически русские дворянки были куда более закрепощены, чем европейские женщины.

Рабство породило проблему взаимоотношений дворянства и буржуазии. В отличие от Европы, где буржуазия противопоставила себя дворянству и была действительно движущимся классом, в России этого не произошло, и буржуазия не стала передовым классом. Свободных рабочих не было. Российские промышленники вынуждены были брать рабов. Для того, чтобы стать промышленниками, они должны были добиться дворянства, ради этого покупали крепостных. Вместо того, чтобы противопоставлять себя дворянству, они одворянивались и становились помещиками. Поэтому не произошло прорыва — крепостное право мешало развитию новых отношений. Статус дворянина, то есть, благородного человека, диктовался не столько древностью рода, сколько количеством крепостных. Чичиков был непонятно какого происхождения, но, накупив душ, он вошел в высший круг элиты. В советское время власть над людьми была показателем статуса, объем власти над определенным количеством людей определял отношение соподчинения внутри советской иерархии.

Нам рассказывают про благодетельность общины, про то, что крестьяне не готовы были взять землю и жить как фермеры. Это порочная мифология. После отмены крепостного права община стала абсолютным тормозом, потому что крестьяне мечтали жить своими дворами. Это не позволялось, потому что так удобнее было управлять. Во главе стоял патриарх семейства, он требовал подчинения. Любые попытки сопротивления барским указам или произволу управляющего заканчивались тем, что молодого человека забривали в солдаты. Жесткий контроль поддерживался искусственно сверху, но крестьяне вовсе не хотели жить под этим ярмом.

Коллективная травма, которую не проговорили и не осмыслили, продолжает нас преследовать. Самые худшие снобы — это выходцы из крестьян, порвавшие со своей средой. Как только крестьянин перебирался в город, он как мог поднимал свой статус. Хотя дружба рабочего класса и крестьян воспевалась, последние не хотели идентифицировать себя с низшим сословием и дистанцировались от него.

Мысль о неготовности крестьян к самостоятельной жизни и свободному владению землей сближала непримиримых оппонентов — либералов и консерваторов. Мы продолжаем эту традицию крепостнических предрассудков, но так и не осознаем, откуда они идут. Когда наши интеллектуалы рассказывают про глупый народ, который ничего не понимает и ни к чему не готов, мы воспроизводим эту систему ценностей.

Подобное упрощенчество не дает нам возможности серьезно исследовать российское общество, его потенциал, точки роста, его сложную социальную решетку, которую мы совершенно не просматриваем. В советское время были власть, партия, интеллигенция — привилегированное сословие, у которого нет домов, но есть знание, символический капитал, — и «народ», который поддерживает все решения. Такое представления о модели развития России мешает нам развиваться.

Необходимо некоторое критическое отношение: перестать идеализировать дворянство и заново пересмотреть драму крестьянства, из которого мы все происходим, идентифицироваться с ними и попытаться эту травму изжить. Это стало бы важной ступенькой перехода к демократическому обществу. Пока мы имеем патриархальную решетку в каркасе общества, мы будем все время возвращаться к одному и тому же.

Вопросы Ирине Прохоровой

Как по-вашему, готов ли народ к свободе?

Народ — это изобретение романтизма. Нет никакого народа, есть разные социальные страты. Кто народ, кто не народ? Когда крестьян освободили, их заставили выкупать землю, что и породило огромное количество проблем. А разговоры о том, что крестьяне сами не хотели уходить из рабства, — это порочная мифология. Удивительно, что эта мифология про неготовность народа жива, хотя у нее нет никакой доказательной базы. Самая архаическая часть нашего общества — это властная верхушка: система правления не реформируется.

Кто к чему не готов — вопрос. Похоже, что это система управления не готова к модернизации. Я боюсь, что большое количество политических решений с самыми лучшими политическими намерениями принимается исходя из этих тезисов, которые никто не проверял: люди не готовы, нужно что-то притормозить, заморозить. В дореформенный период никакого права на собственность в реальности не было. У провинившегося помещика можно было конфисковать его имение. Ощущение собственности было очень зыбким, потому особого желания вкладываться в развитие земли у помещика не было. В пореформенный же период, когда произошло закрепление частной собственности, многие помещики как раз и развили образцовое хозяйство, потому что наконец-то земля стала принадлежать им полностью.

Возможно ли искоренить крепостное мышление?

Я не верю, что у России такая судьба, такой рок. Если в других странах это было возможно, то почему у нас это невозможно? Не забудьте, что модерная Россия — это очень молодая страна, ей 300 с небольшим лет. Идеи равенства, верховенства закона над волей монарха разрабатывались в течение нескольких веков, это сложный интеллектуальный процесс, который общество должно выстраивать. Начинать задавать подобные вопросы — это уже начало процесса. Школьный учебник литературы выстроен в основном на дворянской литературе, поэтому волей-неволей мы перенимаем этот взгляд. Все буржуазные романы в школьной программе переводные. Хотя великая европейская литература XIX века — она про нас сегодняшних: про проблемы столкновения нуворишей с аристократией, про проблемы обнищания. Странным образом такой литературы в России нет. Идентификации не происходит, потому что у нас нет этих символических образцов, нет других взглядов, мы наследуем то, что нам преподносят.

Невероятный взрыв интереса к писателям-деревенщикам, хотя они были людьми достаточно консервативных взглядов, обусловлен тем, что в их произведениях в первый раз крестьяне обрели голос; была показана реальная трагедия деревни, распада огромного класса. Это уже были не буколические крестьяне, которые пляшут и поют в советских фильмах. Это как литература о ГУЛАГе, где голос получили жертвы, раньше молчавшие.

Нужно прекратить строить из себя бар. Мы много говорим о демократии, но внутреннее устройство общества в наших головах — аристократическое. Образованная страта нашего общества претендует на статус привилегированного класса, а это своего рода интеллектуальное квази-дворянство. Демократический проект в 90-х годах захлебнулся, потому что мы оказались носителями консервативного сознания, сами того не ожидая.

Люди, которые заявляют, что народ не готов к свободе, на самом деле понимают, что готов. Есть ли шанс увидеть излечение травмы?

Есть такая шутка: у нас и прошлое непредсказуемо, а будущее уж тем более. Когда человек либеральных взглядов и консерватор обзывают друг друга последними словами, они остаются на тех же самых позициях радикализованного, нетерпимого и жестокого общества. Никакого общественного диалога нет. Можно ругать власть, но представлять, что это какие-то непохожие на нас люди, а мы белые и пушистые — нельзя.

Какой конкретно механизм в нашей культуре до сих пор заставляет нас жить в концепции рабства?

У нас преподается милитаристская государственная история, происходит постоянная трансляция идей самопожертвования во имя блага государства. Благо государства — это благо начальства, любить родину значит любить начальство, родина приравнивается к правителю. Если вы критикуете начальство, вы критикуете родину. Пионеры-герои ориентировали детей на мученическую смерть, их брали за образец. То есть, государство не гарантировало того, что детей не будут пытать, и дети должны были быть готовы к самопожертвованию.

Люди боятся, когда при них начинают критиковать советский период, потому что если они жили не в самой великой империи, а в ужасной империи зла, значит, жизнь была бессмысленна — они не отделяют свое бытие от государственной модели. Люди идеализируют любой ужас из-за ощущения, что во время критики этого ужаса растаптывают лично их. Как после этого признать преступления сталинизма? Ведь в каждой семье может оказаться скелет в шкафу.

Свободными людьми труднее управлять?

Наоборот, свободными людьми управлять легче. Свободные люди более ответственны, они отстаивают свои права и соблюдают законы. Чем больше людей загоняют в принудительный труд и рабство, тем более безответственно общество. Если люди отсечены от принятия решений, то они не считают, что несут ответственность. Людьми необразованными и не свободными управлять сложнее, они ничему не поддаются.

Новости

Митинг будет посвящен памяти жертв и других терактов. «В связи с трагическими событиями в гей-клубе конечно же основной символикой траурного митинга станут радужные флаги и плакаты за мир и любовь, а не за насилие и войну», — написала Баронова.  

Она напомнила о записи в фейсбуке, сделанной президентом Союза молодых инноваторов Татарстана Рамиля Ибрагимова. В посте он поддержал Омара Матина, напавшего 12 июня на гей-клуб Pulse в Орландо и убившего 49 человек. Прокуратура Татарстана 15 июня сообщила о начале проверки записи Ибрагимова.

По мнению Бароновой, дискриминационные настроения у россиян поддерживаются статье 6.21 Кодекса об административных правонарушениях — о пропаганде нетрадиционных сексуальных отношений среди несовершеннолетних. Она считает, что гомофобия не должна быть закреплена в российском праве и статью нужно отменить. Баронова напомнила, что Конституция России гарантирует равные права и свободы человека независимо от пола, расы, национальности, языка, убеждений и других обстоятельств. 

В ночь на 12 июня Омар Матин напал на гей-клуб Pulse в Орландо, убил 49 человек и ранил 53 человека. Его убили полицейские во время штурма клуба. Позже сообщалось, что Матин сам был посетителем клуба и пользовался гей-мессенджерами.  

Новости

Представитель прокурора США в Среднем округе Флориды не подтвердил и не опровергнул начало расследования в отношении супруги стрелка — 30-летней Нур Захи Салман. Между тем, источник в ФБР сообщил, что присяжные уже заинтересовались ей.

«Если жена знала о планах мужа и была с ним, когда он покупал оружие, помогала ему выбрать место, скрывала доказательства преступления или лгала следователям, ей могут предъявить обвинение», — объяснил Джон Малколм, член правления центра правовых и судебных исследований Эдвина Миза III в фонде «Наследие».

Федеральные правоохранители отказываются официально говорить, что может случиться с Салман, однако источник в ФБР заявил, что ее могут признать состоящей в заговоре с Матином и обвинить в убийстве 49 человек и покушении на убийство 53 человек.

14 июня NBC News сообщил со ссылкой на источники в правоохранительных органах, что Салман подозревала, что муж готовится к преступлению и пыталась его отговорить. Она рассказала агентам ФБР, что была вместе с мужем, когда он покупал боеприпасы и кобуру для пистолета. Она также ездила вместе с ним к гей-клубу, на которой напал Матин, когда он хотел оценить ситуацию.  

Нур Захи Салман — вторая супруга Омара Матина и мать его трехлетнего сына. В ночь на 12 июня Омар Матин напал на гей-клуб Pulse в Орландо, убил 49 человек и ранил 53 человека. Через несколько часов его убили полицейские во время штурма клуба. Позже сообщалось, что Матин сам был посетителем клуба и пользовался гей-мессенджерами и приложениями для знакомств ЛГБТ. 

События проекта

Фото предоставлено пресс-службой музея

Фото предоставлено пресс-службой музея

Фото предоставлено пресс-службой музея

Кандинский увлекался не только визуальным искусством, но и музыкой, поэзией, театром, игрой на фортепьяно и виолончели, написанием стихов и разработкой «сценических композиций» — его интересовала взаимосвязь различных видов искусства и ее восприятие человеком. Идея синтеза искусств часто звучит в книге Кандинского «О духовном в искусстве» (1911), где слово определяется как «внутренний звук». Эта идея художника была воплощена в пространстве Третьяковской галереи средствами современного танца, музыки и света в специальном проекте «Ночь Кандинского». 

Программу подготовила команда специалистов в области искусства, медиа и бизнеса Laboratory ABC. «Ночь Кандинского» — не первая коллаборация Laboratory ABC и Третьяковской галереи: для юбилейной выставки Василия Кандинского команда уже создавала мультимедиапроект «Путь к абстракции».

Фото предоставлено пресс-службой музея

Фото предоставлено пресс-службой музея

Главной частью программы «Ночь Кандинского» стала премьера хореографической постановки «Двоица» режиссера Юрия Квятковского, созданной специально к выставке двух главных картин художника. Продолжая формат выставки, диалог двух хореографических партитур был обыгран в помещении музея: уникальный ракурс представил сцену как горизонтальную плоскость — зрители на балконе сверху наблюдали за движениями артистов, практически не поднимающихся с пола. Партитура проецировалась на вертикальный экран, танцоры взаимодействовали с проекцией, на которой «оживал» тематический орнамент.

«”Двоица” — это медиабалет, — объясняет Квятковский. — Мы открыли для себя новые инструменты, с помощью которых соединили классическую балетную хореографию и изобразительное искусство. Мы не стремились объяснить художника, а, скорее, подхватили импульс от живописи и создали собственные художественные высказывания: “Композиции” Кандинского — отправная точка этого высказывания. Абстрактное искусство прекрасно тем, что каждый чувствует его по-своему».

«Для нас создание проекта было большим творческим вызовом, — говорит Креативный продюсер Laboratory ABC Марина Глухова. — Третьяковская галерея всегда ставит высокую планку. В результате получился удивительный эксперимент: на один день музей превратился в театр». Согласно задумке продюсеров, постановка «Двоица» состояла из трех композиций, отсылающих к основным сюжетам работ Кандинского: «Композиции VI», «Композиции VII», «Сотворение мира», «Всемирный потоп», «Апокалипсис».

Фото предоставлено пресс-службой музея

Фото предоставлено пресс-службой музея

Фото предоставлено пресс-службой музея

Фото предоставлено пресс-службой музея

Также впервые была представлена авторская музыкальная программа SATIEsfaction композитора Дмитрия Курляндского: солисты Московского ансамбля современной музыки исполнили произведения Эрика Сати в версии Курляндского. Современник Кандинского, Эрик Сати был родоначальником многих революционных художественных концепций, получивших развитие в ХХ веке. В программе SATIEsfaction различные пьесы Сати были перемешаны, перетекая одна в другую, создавая своего рода коллаж, «звуковые обои» — одну из главных концепций Сати.

Для детей и родителей творческая мастерская SOMA провела программу «Художественные практики Кандинского». В течение вечера участники создавали коллективный коллаж, рисовали с использованием знаменитой техники художника — живописи на стекле — и художественно изображали музыку.

Новости

Это один из первых случаев с начала чемпионата, когда полицейским пришлось навести порядок в фан-зоне. Полиция вмешалась по просьбе организатора чемпионата — УЕФА, который контролирует ситуацию на местах.

После того, как во время матча между сборными Франции и Албании французские спортсмены забили второй гол в албанские ворота, албанские болельщики достали ножи и напали на французов, певших гимн страны «Марсельезу». Француза ранили в бедро, бельгийца — в районе ягодицы.

Ранения нанесли два человека, их личности не установлены. Полицейские никого не задержали во время потасовки. Местные власти попросили компании, обеспечивающие безопасность в фан-зоне, усилить досмотр при входе.

Вечером 15 июня французские футболисты выиграли у албанских со счетов 2:0 (0:0). После двух туров группы А лидирует команда Франции, набравшая шесть очков. У команды Швейцарии четыре очка, у Румынии — одно, у Албании — ноль. 

#Euro2016 France and Albania supporters outside the stadium in Marseille #FRAALB pic.twitter.com/qzcFAZFRUh #FRA #ALB

— AFP news agency (@AFP) 15 июня 2016 г.

При поддержке:

Новости

Больше половины всех купленных автомобилей пришлось на Mercedes-Benz Maybach S-Class. Их обладателями стали 66 человек, что на 57 процентов больше, чем год назад.

Вторыми по популярности автомобилями стали Bentley, на которые пришлось 27 процентов рынка. За месяц россияне купили 37 машин этой марки, что на 85 процентов больше, чем годом ранее. Значительный рост продаж связан с выпуском внедорожника Bentayga, который начали продавать в России в апреле 2016 года. На эту модель пришлось 60 процентов всех продаж Bentley.

Замыкает тройку лидеров Rolls-Royce, на который пришелся каждый восьмой люксовый автомобиль, купленный в России. За месяц россияне приобрели 17 машин этой марки — это на 10 процентов меньше, чем в мае прошлого года.

Также жители России в мае купили 7 новых Maserati, 5 Ferrari, 2 Aston Martin и столько же Lamborghini.

ХХ век

В апреле 1996 года десять миллионов человек достали из почтовых ящиков газету, на которую не подписывались. Многополосное, цветное (почти невозможное качество по тем временам) издание называлось «Не дай Бог». Бог не должен был допустить победы коммунистов. 

К президентским выборам 1996 года Ельцин пришел с рейтингом, который колебался где-то в районе нуля, периодически достигая отрицательных величин. Даже у Явлинского шансов стать президентом было больше, чем у Ельцина. Но явным фаворитом гонки был, конечно, Зюганов.

Сегодня КПРФ — битая жизнью и почти беззубая «оппозиция его величества». В середине 90-х все было иначе. За коммунистами стояли не просто десятки миллионов сторонников. За Зюганова были «красные директора» крупнейших промышленных предприятий. Руку Зюганова держали «красные губернаторы». Партия власти — «Наш дом Россия» в Думе сидела на своих 15% и ничего не могла противопоставить фракции КПРФ и ее вассалам: вместе с «Народовластием» и аграриями у коммунистов была почти половина парламента.

И самое главное, Зюганову вообще ничего не надо было делать. Ельцин уже сделал все сам: срыл стены, катапульты пустил на растопку, а армию отправил мародерствовать.

Второй год шла война в Чечне, и каждый день матери получали похоронки на своих сыновей, которых Ельцин послал усмирять Кавказ.

В пустых цехах закрытых заводов гулял ветер, а их работники годами стояли на бирже труда, потому что так решил Ельцин.

В северных городах свет отключали целыми кварталами через каждые два часа — так сделал Ельцин.

Врачи и учителя сидели без зарплаты, которую в это время съедала инфляция. И в этом тоже был виноват Ельцин.

Зюганов должен был победить не потому, что его любили, а потому, что Ельцина ненавидели почти все. И даже те, кто не хотел возвращения коммунистов, были готовы голосовать за кого угодно: врача Федорова, штангиста Власова, водочного короля Брынцалова — за любого, чья фамилия не Ельцин.

Всех последовательных сторонников еще действовавшего президента в начале 1996 года можно было собрать на одном не очень большом пароходе. Но это были большие люди с большими деньгами, которым было что терять.

Они заплатили за газету «Не дай Бог», которая каждую неделю обрушивала на десять миллионов человек качественнейшую антикоммунистическую пропаганду. На страницах газеты Зюганова ругали Пьер Ришар и Никита Михалков, в каждый номер вкладывался постер с карикатурой на Зюганова, а в конце был обязательный антикоммунистический кроссворд. Самый лучший разгадчик кроссвордов премировался путевкой в Чехию.

Они заплатили музыкантам. Десятки рок- и поп-звезд давали концерты под лозунгом «Голосуй или проиграешь». На некоторых Ельцин самолично пускался в пляс.

Только крупнейшим СМИ не надо было специально платить, они и так были за президента: он дал им все.

И большие деньги смогли победить ненависть. Хотя до сих пор высказываются довольно аргументированные сомнения в чистоте этой победы.

Ролик Центризбиркома с Гариком Сукачевым в главной роли. Призывает «совершить поступок», хотя по сюжету Сукачев всего лишь едет пить пиво на избирательном участке с соседом-пенсионером на фоне строящегося храма Христа Спасителя:

Невероятно бодрый Ельцин сообщает о предстоящем участии в выборах, для того чтобы «завершить главное дело жизни»:

Подборка характерных роликов, которые напрямую не агитируют за Ельцина, зато в случае победы коммунистов обещают холод, гражданскую войну и массовые репрессии:

Страшилка от студии «Пилот»:

Сергей Минаев проводит дискотеку за Ельцина:

Большое видео с концертом «Голосуй или проиграешь» в Астрахани, ведущие Александр Цекало и Лолита Милявская:

И даже «Мальчишник» за Ельцина:

Было нелегко, но ельцинские пиарщики все-таки нашли аргументы для стариков:

Третье место на выборах занял генерал Лебедь. Как раз за него голосовали те, кто видеть не мог Ельцина, но и коммунистов тоже не хотел. Лебедь выстроил свою агитацию на обещании порядка и сильной руки. Этого ждали.

Самая забавная предвыборная реклама была у Явлинского:

Самое правое крыло на тех выборах занимал знаменитый тяжелоатлет Юрий Власов, который после ухода из спорта сперва занялся писательством, а потом ушел в национализм. Некоторую поддержку ему оказывал поначалу Лимонов и молодая НБП. Национализм оказался не очень востребован, Власов занял предпоследнее место (если не считать Тулеева, который снял кандидатуру).

При этом самых главных экспертов по национальному вопросу в свою избирательную кампанию привлек эксцентричный Владимир Брынцалов — на тот момент официально самый богатый человек в России, водочный и фармацевтический король. Но это ему не помогло, и Брынцалов занял последнее место.

Нашелся даже предвыборный ролик самого загадочного кандидата в президенты — Мартина Шаккума. Мартин Люцианович издевается над Ельциным, Зюгановым,  Жириновским и Явлинским. Через много лет Шаккум станет депутатом от «Единой России». А в 1996 году позиционировал себя как социалиста.

Кандидаты активно ездили по стране. Вот Жириновский поехал в подмосковную Шатуру, чтобы выступить под зонтом с еэсовскими звездочками и на фоне лозунга, содержащего слово «однозначно»:

А вот Зюганов в Омске, ролик интересен мнением различных прохожих о выборах и о том, за кого голосовать:

Первый тур выборов выиграл Ельцин, но с жалким отрывом. Интрига не исчезла. Во втором туре итог выборов-96 оставался непредсказуемым.

Страсти накалились до того, что по телевизору начали крутить настоящие политические триллеры с элементами футурологии:

И даже за несколько часов до конца выборов было чему ужаснуться:

Таким искренне-радостным Ельцин, пожалуй, больше никогда не был:

В 2011 году газета «Не дай Бог» вышла снова. Новый «Не дай Бог» обличал участников зимних протестов 2011–2012 и популярностью не пользовался: политические дискуссии из бумажной прессы ушли в интернет.

Двадцать лет назад, 16 июня 1996 года состоялся первый тур величайших выборов в новейшей истории России. Это были первые и последние в российской истории выборы с непредсказуемым итогом.

Новости

Число жителей России, которые в 2016 году сократили расходы из-за экономической ситуации в стране, выросло до 84 процентов. Кризис в стране лично затронул 79 процентов россиян. Половина опрошенных начала покупать меньше или покупать более дешевые продукты питания, одежду, косметику и предметы личной гигиены.

65 процентов респондентов рассказали, что перестали совершать импульсные покупки. Число тех, кто хотел бы не делать такие покупки, за год выросло с 5 до 35 процентов. Еще 15 процентов опрошенных сказали, что стали покупать одежду и обувь по мере необходимости, а 30 процентов заявили, что хотели бы увеличить расходы на эти товары после кризиса.

Число россиян, которые стали покупать товары под собственной маркой ритейлеров, выросло с 10 до 30 процентов, доля тех, кто следит за акциями, увеличилась с 35 до 45 процентов, а доля поклонников более дешевых магазинов — с 15 до 20 процентов.

Реальные расходы граждан России уменьшаются 18 месяц подряд, чего не наблюдалось с кризиса 1998 года. В 2015 году доходы упали на 4,9 процента, за январь-апрель 2016 года — на 4,7 процента по сравнению с таким же периодом прошлого года. При этом в 2010-2011 годах реальные доходы росли на 4 процента, а до 2008 года — на 11-14 процентов.

В министерстве экономического развития ожидают, что доходы россиян начнут расти в 2017 году, однако рост не превысит 1 процента вплоть до 2020 года.

Наука и технологии

Ученые весьма горды своей научной методологией: из полученных данных они делают выводы не абы как, а по строгим правилам. Одно из этих правил получило название «бритвы Оккама», которое сам Оккам сформулировал так: «Что может быть выведено из меньшего числа предположений, не следует выводить из большего». На практике, однако, гораздо чаще принцип Оккама применяется учеными в следующей модификации: «То, что можно хоть как-то объяснить на основе привычных представлений, надо стараться именно так и объяснять». История с «хоббитами острова Флорес» — или, по-научному выражаясь, вымершими гоминидами Homo floresiensis — демонстрирует, в частности, что это совершенно разные принципы.

Остров Флорес находится в Индонезийском архипелаге точно на юг от острова Сулавеси, который вы легко найдете на глобусе — он похож на этакого разлапистого паука. Сам Флорес размерами и очертаниями больше напоминает Крит, и большая его часть совершенно заросла непроходимыми и необитаемыми дебрями. Вот эта (западная) часть.

Именно здесь, ровно в середине нашей картинки, и была десять лет назад сделана потрясающая находка — кости древних людей, которые были вроде бы люди, только очень маленькие, ростом не выше метра.

Сделал ее человек, вообще говоря, не имеющий никакого отношения ко всяким доисторическим черепам и прочей палеоантропологии. Австралиец Майк Морвуд занимался пещерными и наскальными рисунками, оставшимися от первобытных людей, когда-то заселивших Австралию. Было это не раньше, чем 60 000 лет назад, и пришли эти люди с юга, из Индонезии, а исходным пунктом их долгого путешествия была, естественно, Африка. И вот Морвуд с коллегами решил как следует пошарить по пещерам Индонезии: может, предки древних австралийцев нацарапали там на стенах что-нибудь интересненькое или хотя бы разбросали по полу личные вещи.

Эта идея и привела его в 2003 году в «Холодную пещеру» на Флоресе. Пещера выглядела очень приветливой и подходящей для жилья: высокие потолки, много света, отличная вентиляция. Но вместо рисунков Морвуд нашел там нечто совсем другое. Человеческие кости. На вид кости как кости, только очень-очень маленькие. К счастью, один из участников раскопок понимал в костях достаточно, чтобы сказать: нет, это не ребенок. Это такой маленький взрослый, живший тут минимум 18 000 лет назад*.

Вот после этого-то началась настоящая научная свара.

Скандальная история

Подоспевшие антропологи тут же осмотрели находку, измерили объем черепа (400 мл, вместо обычных для Homo sapiens полутора литров и даже 800 мл у erectus'а) и начали прикидывать, что, собственно, тут произошло.

Картина, существовавшая в те годы в коллективной голове ученого сообщества, была следующей: жил на свете Homo erectus, заселил почти всю Африку и Евразию, да и вымер буквально повсюду. Осталось у него две линии потомков: в Европе неандерталец, в Африке сапиенс (про «денисовского человека» тогда еще было мало что известно). Поэтому, когда сапиенс отправился заселять Азию, Австралию и прочие континенты, он не встретил на своем долгом пути ни единой живой души.

И теперь вот этот странный карлик портил всю картину. Возраст найденных костей был 18 000 лет *, потом нашли кости и в 90 000 лет. Это значит, что пока сапиенсы заселяли Австралию из Индокитая, буквально у них на дороге вольготно разместился еще один вид человека, явно появившийся там задолго до них. И как-то оставшийся незамеченным – вплоть до 2003 года.

В довершение ко всему кости карликового человека обнаружил не какой-нибудь маститый антрополог, а специалист из совершенно другой области науки — археолог, который баранью рульку от свиной вряд ли отличит. Надо было поставить выскочку на место.

Майк Морвуд, кажется, сделал все, чтобы явить миру всю глубину своего дилетантизма. Для начала новый вид человека назвали «Зундантропос флоресианус», в честь области Сунда на острове Флорес. Кто-то деликатно подсказал ребятам, что «флоресианус» в переводе с латыни может означать «цветочная задница», а названия видов людей должны начинаться с родового имени Homo. Тогда Майк Морвуд вспомнил о хоббитах (а заодно и о журналистах, которым придется как-то презентовать открытие публике). Новое предложение: Homo hobbitus.

К счастью, затесавшийся в эти ряды палеоантрополог Питер Браун отстоял респектабельный вариант Homo floresiensis, который и прижился. «Хоббит» остался для научно-популярной прессы, хотя Браун возражал и против этого: «Каждый безумец на планете непременно позвонит мне и сообщит, что видел на заднем дворе маленького волосатого человека». Как оказалось, ровно это и произошло.

Но безумцы — лишь малая часть проблемы. Для маститых палеонтологов мысль о том, что такой человек, как Морвуд, сделал революционное открытие в их науке, была столь же невыносима, как для поклонников Криштиану Роналду ничья между Исландией и Португалией на ЧЕ-2016. Они решили взять дело в свои руки. Причем буквально: мэтр индонезийской палеонтологии Теуку Якоб просто забрал череп «хоббита» в свою лабораторию, где при попытке сделать слепок сломал его.

Тем временем вышла статья Морвуда и соавторов в Nature. Она была выдержана в деликатнейшем тоне: вот, мол, есть такие кости, а что это — мы не знаем. Можем только предполагать, и пусть ученые дяди нас по-отечески поправят. Но научные репутации рушатся не от тона статей, а от самих опубликованных фактов. И этого многие не могли стерпеть. Профессор Теуку Якоб вскоре откликнулся собственными статьями. Их содержание сводится к трем основным тезисам:

1. Никакой это не новый вид, а обычный человек. Просто он микроцефал (есть на свете, увы, такой недуг, точнее, аномалия развития).
2. Профессор не крал череп, а забрал его по праву: индонезийцы — хозяева своей земли.
3. Деятельность австралийских археологов — яркий пример «научного неоколониализма».

Забегая вперед, скажем, что критику кое-как выдерживает только второй пункт: действительно, кости Якобу отдал, невзирая на возражения Морвуда, Панджита Суджоно, который курировал раскопки с индонезийской стороны.

Когда идея микроцефалии рухнула под ударами критики, противники Морвуда, то есть респектабельное большинство палеоантропологов, предложили следующий ряд идей. Защитники Homo floresiensis издевательски назвали их «гипотезой больного хоббита». Предлагались диагнозы: кретинизм, синдром Дауна, синдром Ларона. Собственно, все диагнозы, которые могут приводить к врожденной аномалии черепа, тогда были перепробованы. Сейчас уже трудно установить, предлагал ли кто-то винить во всем вирус Зика, но если бы этот злосчастный вирус был тогда на слуху, не избежать ему обвинений в увечьях маленького флоресского человечка.

Как Морвуд мог отстоять честь своего хоббита? Во-первых, выделить ДНК и сравнить ее с человеческой (именно так был окончательно утвержден видовой статус «денисовца»). В 2008 году пытались взять из флоресских костей ДНК для анализа, да ничего не вышло — есть мнение, что сверлили не там. Во-вторых, надо было искать и находить больше и больше костей, особенно черепов.

Этим Морвуд и занялся, причем занялся с огромным увлечением, благо в 2007 году индонезийское правительство перестало подозревать его в «научном неоколониализме» и разрешило продолжить раскопки. Это было уж точно интереснее, чем химиотерапия запущенного рака простаты. В 2012 году Майк Морвуд в последний раз приехал на раскопки, а всего через полгода отправился в ту страну, куда задолго до него ушли все представители вида Homo floresiensis.

О деталях контроверсий относительно флоресского человечка можно узнать из статей 2005-2006 гг. А в прошлом году герои тех славных событий специально для редакции Nature вспомнили, как оно все тогда было: скандальная история изложена там устами ее непосредственных участников.

Торжество истины

Между тем коллеги покойного Майка Морвуда продолжали раскопки неподалеку от того места, где были найдены первые кости хоббита. И — в течение десяти лет — ничего не находили. Так иногда бывает с учеными.

Зато чем дольше ничего не получается, тем веселее бывает, когда все получится. «Мы зарезали корову и устроили танцы», — говорит Геррит ван ден Берг, автор открытия и соавтор двух статей в Nature, вышедших неделю назад. Возможно, про корову — это он по-австралийски преувеличил, но плясали точно, потому что родственников хоббита наконец-то нашли.

Какой там Homo sapiens, побойтесь Бога! Находке около 700 тысяч лет, никаких сапиенсов тогда (и еще шестьсот с лишним тысячелетий после этого) в Индонезии не водилось. А водились потомки Homo erectus, заселивших субконтинент примерно миллион лет назад.

И они тоже были маленькие. Даже еще меньше, чем обитатели «Холодной пещеры».

Исследователи нашли челюсть взрослого «прахоббита» и два детских молочных зуба (видимо, не взятых зубной феей по причине удаленности острова). С точки зрения авторов статьи этого вполне достаточно, чтобы внести ясность в вопрос, кто кому родственник. Кости, по их мнению, очень похожи на Homo erectus, предка всех когда-либо живших на земле людей. И совершенно не похожи на Homo sapiens, что и неудивительно, учитывая возраст находки.

И уж окончательно эти находки ставят крест на гипотезе «больного хоббита». Вряд ли бедные микроцефалы населяли остров Флорес на протяжении полумиллиона лет — это, с вашего позволения, продолжительность всей истории человеческой цивилизации от клектонской культуры до высадки на Луну. Нет, это просто были другие люди, со своей долгой-предолгой историей.

Иллюстрация: Bezzi, L. Arc-Team Open Research

Почему эта история закончилась? Очень возможно, что катастрофу предопределило как раз прибытие наших собратьев 60 000 лет назад. Напомним, что другие наши собратья тем временем сживали со свету несчастных неандертальцев. Такова, очевидно, историческая миссия человечества — обрекать другие виды на вымирание.

Наконец, самый интересный вопрос: почему, прибыв на небольшой индонезийский остров, обычные хомо эректусы вдруг стали маленькими — даже мозг, и тот уменьшился вдвое, — а потом прожили в таком состоянии полмиллиона лет? Этого наука точно не знает. Зато она знает, во-первых, что увеличение и уменьшение размера особи происходит в эволюции очень стремительно (классический пример — лошадь, выросшая в десять раз, с 20 см до 2 м). Во-вторых, карликовые виды отчего-то чаще всего появляются на островах — олени острова Джерси, уменьшившиеся в шесть раз всего за несколько тысячелетий, тому пример. В третьих, возможно, это связано с ограниченностью пищевых ресурсов на острове. Остальные детали истории находятся в процессе разработки.

Десять лет, в течение которых австралийские ученые рылись в индонезийской грязи, были богаты событиями. Сейчас, в 2016 году, после расшифровки геномов неандертальца и денисовца, уже абсолютно никого не удивляет мысль, будто с полдюжины разных видов людей одно время жили на земле бок о бок, иногда убивая друг друга, иногда воруя жен, а иногда подсматривая за технологией изготовления каменного топора. Видимо, те, кто по-прежнему настаивает, что гипотезе флоресского человека недостает данных, действуют, скорее, по инерции. Нынешним общепринятым представлениями она совершенно не противоречит, а потому выдерживает извращенный критерий истинности, — назовем его «бритвой Оккама для зоны бикини» — о котором шла речь в начале заметки. Другое дело, что правильное объяснение с самого начала было самым естественным, разумным и экономичным в смысле выдумывания лишних сущностей. Просто оно многим не понравилось.

Майку Морвуду было, наверное, трудно понять, почему эти высокоученые палеонтологи не хотят видеть очевидного. Нынешнее открытие «предков хоббита» вряд ли укрепило бы его уверенность в том, в чем он и так был совершенно убежден. Тем не менее его имя стоит на самом почетном месте в списке авторов статьи, опубликованной спустя три года после его смерти.

_____________

* Примечание: повторная датировка тех первых останков «хоббита», проведенная в этом году, дала возраст 60 000 лет. К согласию о датах ученые пока не пришли.

Новости

В утренний час пик на остановках общественного транспорта скопилось множество людей. По словам корреспондента агентства, автобусы и маршрутки не справляются с наплывом пассажиров.

Директор «Саратовгорэлектротранс» Константин Касьянов рассказал изданию Saratovnews.ru, что с начала года погашено 45 процентов долгов перед энергетическими компаниями. Долг перед «Саратовэнерго» покрыт полностью, а долг перед «Саратовским предприятием городских электрических сетей» составляет 36,3 миллиона рублей.

Директор «Саратовгорэлектротранса» назвал сложившуюся обстановку «чрезвычайным событием, которого никогда не было в истории города».

Из 800 тысяч жителей Саратова городским электротранспортом ежедневно пользуются 110 тысяч человек. В частности, трамваи и троллейбусы связывают с центром города отдаленные Заводской и Ленинский районы.

Новости

За первый квартал 2016 года россияне потратили на зарубежную недвижимость 199 миллионов долларов, что на треть меньше, чем за тот же период 2015 года (281 миллион). Такой объем сделок сравним с уровнем 2009 года, когда за первый квартал россияне потратили на квартиры и дома за рубежом 178 миллионов.

В первом квартале 2014 года, то есть до начала существенного обесценивания рубля, жители России купили за рубежом недвижимости на 484 миллиона долларов, говорит управляющий партнер Tranio Георгий Качмазов.

Данные Центробанка, использованные при анализе, учитывает только покупки, которые совершали с российских счетов. Многие покупатели финансировали сделки с зарубежных счетов, в том числе юридических лиц. «Реальная сумма инвестиций выше, но данные Центробанка отражают динамику рынка», — говорит Качмазов.

За два года также сократилась средняя сумма, которую россияне тратят на недвижимость. Если в 2014 году бюджет покупки составлял 400 тысяч евро, то сейчас — 280 тысяч евро, что меньше примерно в полтора раза.

Новости

Голы в матче Франция-Албания забили Антуан Гризманн и Димитри Пайе, которые отличились в самой концовке встречи. Набрав 6 очков после двух матчей группового этапа французы обеспечили себе выход в плей-офф.

В первом тайме команды не смогли открыть счет: за 45 минут команды нанесли по 4 удара по воротам, ни разу не попав в створ. Гризман забил первый гол на 90-й минуте встречи: получив пас от Адиля Рами, он головой отправил мяч в ворота. Преимущество французов упрочил Пайе, который отличился в добавленное время.

В другом матче группы A, в которую входит Франция, команды Швейцарии и Румынии сыграли вничью со счетом 1:1. После этой встречи Швейцария заняла второе место в группе с 4 очками.

Следующие матчи группы A пройдут 19 июня: Франция сыграет против Швейцарии, а Румыния — против Албании.

При поддержке:

Как жить

Фото: Роман Храмовник/ТАСС

Когда-нибудь спина доконает Джеффа Монсона. Она то немеет, то ноет, то ее скручивает — ни на секунду не забудешь. Боль никогда не оставляет Монсона, двукратного победителя ADCC Wrestling Wolrd Championship и чемпиона мира по бразильскому джиу-джитсу — ни во время 12-часового перелета из США в Москву (уже которого по счету?), ни в гостинице «Славянка» на Суворовской площади, где Джефф живет уже почти год. Золотые буквы «Служба размещения» над ресепшеном, справа полка с журналами, среди которых книга об истории ГУЛАГа, стоит долго посидеть — ну вот, снова ноет.

Старые травмы, они такие — когда начинаешь заниматься борьбой еще в школе, не угадаешь, какая травма аукается тебе в 45, пока ты вместе с членами военно-патриотического движения «Белый кречет» стоишь посреди спортзала в городе Кириши, Ленобласть, и в рамках бесплатного семинара показываешь свои любимые приемы. Спина Джеффа Монсона ныла весь день 27 мая, пока он участвовал в Дне города Кириши. Старые травмы, они такие — бывают не только у тела и надолго не отпускают. Идешь ли ты вместе с жителями Киришей и членами КПРФ по главной улице города, катаешься ли с молодыми патриотами на военном уазике, позируешь ли со своими фанатами — никуда не деться. О, да, а число российских фанатов у Джеффа Монсона выросло так, что он себе и представить не мог. Всего за год убежденный анархист стал одним из главных кумиров патриотически настроенных россиян, поддерживающих Донбасс и недолюбливающих собирательный образ Запада. Он, конечно же, не первый иностранец, завязавший роман с Россией. Был еще Жерар Депардье, с помпой получивший в 2013 году российское гражданство, но его квартира в Грозном давно пустует, Бельгия ему милей, а вот Джефф Монсон настроен куда серьезнее.

Он фотографируется с депутатом-коммунистом Валерием Рашкиным, смотрит парад 9 мая с трибуны на Красной площади, носит георгиевскую ленту и выходит на демонстрационные бои под песню «Вставай, Донбасс». Пока спину скрючивает, Монсона снимают в телешоу про танцы и готовят к запуску его собственную передачу на Russia Today. Но что он здесь забыл? Россия — это просто тот берег, к которому его прибило течением? Или то место, где 100-килограммовый боец по прозвищу Снеговик пытается снова собрать себя по частям?

Утренний «Сапсан» затормозил у пахнущей после влажной уборки пылью платформы Ленинградского вокзала. 14-й вагон, из которого должны появиться Монсон и его менеджер, опустел, а спортсмена все не видать. Наконец Джефф появляется: майка с Бушем и подписью International terrorist, спортивные шорты, шлепанцы, потрепанная, как и его лицо после поездки, бейсболка. В руках — по спортивной сумке с георгиевскими лентами на лямках, и квадратные настенные часы с символикой КПРФ. Менеджер Джеффа Маршалл Коминс идет следом, едва справляясь с двумя красными зонтами-тростями с партийной символикой. Еще несколько месяцев тесных отношений Монсона и коммунистов, и зонтов с часами хватит, чтобы построить полноценную римскую черепаху, ощетинившуюся часовыми стрелками против мирового капитализма.

КПРФ появилась в жизни Монсона благодаря Маршаллу Коминсу, который работает с ним с конца 2015 года. «Джефф сам ко мне обратился, решив, что спортивный менеджер — это слишком узко. Ему хотелось чего-то большего, больше общественной активности. Он понимает, что может дать России больше. Ну, и Джефф — коммунист, поэтому логично, что он так быстро нашел общий язык с КПРФ», — объясняет Коминс, пока Монсон пытается преодолеть путь от вагона до выхода с платформы. Получается плохо, хоть коммунистические часы он выдал мне — тащить две сумки с больной спиной все равно сложно. Но главное, что каждый шаг борца сопровождается просьбой о совместном селфи — к Монсону спешат мужчины в поло с поднятым воротничком и модных очках, немолодые усачи с борсетками, подростки. Я быстро сбился со счета, но пока мы дошли от вагона до дверей такси, Монсону успели пожать руку и сфотографироваться с десяток раз. Монсона знают и таксисты, которые лихо возят нас целый день по городу — всем хочется быстрее добраться до пункта назначения, чтобы попросить об автографе и совместной фотографии.

В первый раз Россия встретила Джеффа Монсона не так гостеприимно. «В тот год случилось вообще все плохое, что могло случиться», — говорит он, пока мы сидим в ресторане уже родной ему «Славянки». Тогда, в 2011 году, еще и речи не шло о том, чтобы завязывать со спортом. Монсон выступал в UFC — компании Ultimate Fighting Championship, крупнейшем в мире промоутере и организаторе боев по смешанным правилам. У Джеффа все шло неплохо: за поединок еще не платили баснословные деньги, но несколько десятков тысяч долларов за бой — вполне ничего. Он гордо носил свое прозвище Снеговик, полученное во время выступлений в Абу-Даби в 1999 году, когда боец расправился с четырьмя соперниками, одним за другим, и, словно снежный ком, с каждым раундом становился все сильнее и страшнее. В октябре 2011-го Джефф своими татуированными ручищами придушил на турнире Sprawl’n’Brawl 8: Return of the Cyborg британца Пола Тейлора, а тут еще и поступило предложение века — переходить из UFC в M-1 Global и драться с Последним Императором, легендарным Федором Емельяненко. 20 ноября 2011 года «Олимпийский» гудел, в зале сидел главный фанат Емельяненко Владимир Путин, явка была стопроцентной, все было отлично. Три раунда, 15 минут — и Монсон покидает ринг со сломанной ногой, кровь из разорванной губы заливает вытатуированный на животе череп с подписью No Masters, с трибун несется свист. О его адресате тогда долго спорили: кто-то счел, что свистели Путину, который пошел на ринг поздравлять Емельяненко, его пресс-секретарь Дмитрий Песков уверял, что свистели Монсону. Какая разница? Для Джеффа это был полнейший провал. «То есть плохо было вообще все: моя мама вдруг заболела раком, ей стало еще тяжелее. Бой, который я хотел выиграть, закончился сломанной ногой. Я стоял в раздевалке полностью раздавленный», — даже сейчас, когда Монсон говорит об этом, он едва сдерживает слезы, и это не преувеличение.

Тишину в раздевалке «Олимпийского» нарушил телефонный звонок. На проводе был главный зритель боя, Владимир Путин. «Он поблагодарил меня за демонстрацию настоящего русского характера и пожелал приезжать еще. Сказал, что мне всегда будут рады», — вспоминает Монсон. На следующее утро позвонили в его гостиничный номер в Hilton Leningradskaya: на входе ждал посетитель. Спустившись, Монсон обнаружил маленького старичка со свертком. «Он услышал, как я говорил в интервью про маму, и решил принести мне икону в подарок. Простой старик, узнал, где я живу, и решил меня поддержать. Я правда такого не видел нигде», — и Монсон уже не стесняется смахивать слезы. Но возвращаться в Россию он не хотел, а следом за московским провалом ждал еще один: UFC, который он покинул, чтобы его измутузил Емельяненко, стал куда более востребованным и за бой стали платить почти по миллиону долларов, но Монсона там уже никто не ждал.

Сейчас, когда мы видели Джеффа Монсона в танцевальных шоу на «Первом» и в обнимку с депутатами КПРФ, трудно представить, что известный боец раньше был маргиналом и в лучшем случае иконой только для российских антифашистов. В 2011 году, когда он приезжал драться с Емельяненко, они успели даже затащить его на свой самодельный семинар по боевым искусствам. Организовывал его Алексей Сутуга, он же Сократ, он же — политзаключенный по версии правозащитной организации «Мемориал», с 2014 года отбывающий трехлетний срок за якобы нападение на двух националистов. «Это было круто: приехал Монсон, показывал приемы, потом на семинар резко приехали эшники. Долго вызнавали, кто, чего и зачем, но никого не задержали. Джефф тогда повеселился», — вспоминает участник того семинара. В 2013 году Монсон записал видеообращение в поддержку другого антифашиста и «болотного узника» Алексея Гаскарова. «Этот человек сражается за вашу свободу, которая кажется вам такой дешевой, пока вы ее не лишитесь», — говорил он.

Второй раз попытать счастья в России Монсон решил в том же 2013 году, но вы об этой попытке вряд ли слышали. Оно и неудивительно: тогда о георгиевских лентах, традиционных ценностях и прочем показном патриотизме речи еще не шло. «Но я вдруг понял, насколько мне нравится Россия. Ее люди, природа. Москва мне поначалу не нравилась: шумная, громкая», — Монсон ждет, пока официант бара при гостинице «Славянка» принесет ему его первое блюдо: гигантский пивной стакан, наполненный молоком. В его татуированной ручище с выбитыми костяшками стакан выглядит скорее как стопка. В 2013-м Джефф и заявил впервые, что хочет отказаться от американского гражданства в пользу российского. Америку, мол, на ринге представлять стыдно — фашистское государство.

— Серьезно? Вы не подумайте, что я как-то специально хочу вас переубеждать, но тут, мягко говоря, тоже не все в порядке со свободами, — говорю Монсону, пока тот в пару глотков расправляется со своим литром молока.

— А я знаю. Но посмотрите, в чем разница, — отвечает Монсон. — В США тебе можно все: говори, что хочешь, делай, что хочешь, веди любой бизнес. Но вот когда дело доходит до денег, тогда-то и наступает хрень. Моя дочка спрашивает: папа, чего ты новую машину не купишь? Я говорю, что мне надо взять кредит, а я не хочу: возьму десять тысяч, а они потребуют пятнадцать. И знаете, что мне ответила дочь? — Монсон выжидает, это явно его коронная история. — «Ну тогда вызови полицию, это же воровство!» Понятно? Даже моя маленькая дочь все про это понимает! — Монсон выглядит торжествующе, у меня в ответ еще с десяток аргументов в жанре «да, но».

— Да, Джефф, но у нас тут тоже капитализм, причем жестче, чем где бы то ни было: если ты близок к государству, то у тебя есть деньги, если нет — возникнут проблемы.

— Да здесь у вас, — отвечает боец, — вообще тоже все не слава богу, но коммунистической душе в США больнее, чем в России.

Коммунистом Джефф Монсон стал еще в колледже, тогда же увлекся и Россией. Это, в общем, расхожая история: лекцию ему читал приглашенный профессор из Индии, рассказывавший о мировом неравенстве, социальном дне и бездонной пропасти между бедными и богатыми. Тогда же Монсон понял, что коммунизм — это наиболее естественный для человека политический строй. «Я стал много читать, в том числе и о России, о ее социалистической модели. Но я прекрасно понимаю, что СССР — это был вообще не коммунизм. Людям не становилось лучше от того, что под видом коммунизма возник культ», — рассуждает боец.

Читая «Капитал» в начале нулевых, когда спорт уже постепенно становился его профессией, Джефф даже представить не мог, что в результате окажется в России. «Моей главной работой была работа психолога, я занимался с трудными подростками, я не думал даже, что буду ездить по миру», — говорит он. Выбираться за пределы тихого городка Олимпия, штат Вашингтон, Монсон и не собирался, но спортивная карьера шла в гору, его приглашали на бои то в Бразилию, то на Филиппины. Там, наблюдая по дороге к своей четырехзвездочной гостинице спящих на картонках и просящих милостыню людей, Монсон окончательно решил, что спорт спортом, а политический активизм важнее. «Я же в тюрьме три месяца отсидел: нарисовал на Капитолии граффити против войны в Ираке. Если б написал “Вперед, США”, то точно отделался бы штрафом и все. Но это же лицемерное государство», — в общем, понятно, почему человек в майке против Буша и критикующий США в итоге стал так популярен среди простых россиян.

События на Донбассе были в этом смысле подарком всем тем, кто любит ссылаться на иностранцев, поддерживающих Россию и выступающих против собирательного образа Запада. В сентябре 2014 года в Саранске на ринг против бойца Дмитрия Титкова Монсон вышел под композицию «Вставай, Донбасс!». Он и сейчас готов повторить. «Всегда и во всем виноваты политики. То, что происходит на Украине, ужасно. И я считаю, что людей на Донбассе, простых людей, нужно поддерживать. Россия тоже ведет себя не лучшим образом, но правда: люди всегда важнее», — рассуждает Монсон. Да, использовать регулярную армию тайком — не очень хорошо, отсылать «на подвал» за инакомыслие — тем более, но важней всего люди, повторяет он. И про Россию Монсон тоже все понимает: «Инфраструктура — дерьмо, дороги — тоже, права и свободы, дикий капитализм — это все здесь есть. Но я никогда не встречал таких людей, как русские, они прекрасны».

Фото: Роман Храмовник/ТАСС

Кажется, все предпочитают слышать лишь часть из того, что говорит Монсон, только хорошее — про Россию и только плохое — про Запад. Камера номер один, камера номер два, свет, звук, три, два, один, снимаем. Монсон стоит посреди ринга, но на нем не бойцовские трусы, а темный классический костюм поверх майки. Он мрачно смотрит в камеру, в левом углу экрана появляется фото его «оппонента». Дмитрий Энтео, основатель движения «Божья Воля», ненавидит ЛГБТ, выступает против абортов — все эти факты высвечиваются напротив фото бородатого православного активиста. Вот и он сам. На фоне Монсона располневший Энтео все равно смотрится щуплым и мелким. Снеговик поворачивается к нему: «Что ж, добро пожаловать на мою передачу». Примерно так выглядит тизер собственной передачи Монсона, которая в августе начнет выходить на телеканале Russia Today — ну как они могли пройти мимо? «Энтео мне показался странным, — вспоминает Монсон. — Ты можешь что угодно говорить про Иисуса, как угодно оправдывать свои поступки, но давай-ка так: он никогда и никого не призывал кого-либо бить. У Энтео реально какие-то дикие проблемы с геями, с искусством. Так просто нельзя, христианство — это не ненависть. Я ему так и говорил». Спрашиваю у Монсона как ему, критикующему американские лживые СМИ, сотрудничество с RT? Отлично, говорит, хоть канал и занимается пропагандой. «Слушайте, ну про Америку они говорят объективные вещи», — добавляет Монсон.

Проектом с Russia Today особенно доволен Маршалл Коминс. Чтобы Снеговика стали везде звать и узнавать на улицах не только как того парня, которого побил Емельяненко, потребовался не спортивный, а медиаспециалист, и Коминс в этом смысле знает о создании репутации все. Раньше, рассказывает Маршалл, пока Монсон уходит в номер переодеваться, у него была небольшая газета в Польше, но вообще он долгое время специализировался на работе с африканскими бизнесменами и политиками, помогая им избавляться от мрачного информационного шлейфа, тянущегося за ними. Теперь вот работает в России, но тоже по Африке. Вместе со вторым пиарщиком Монсона Дмитрием Ермолаевым он владеет агентством инвестиций в Африку. «В частности, мы сотрудничаем с африканскими странами на предмет снятия санкций. Я считаю, что сейчас тот самый момент, когда Россия могла бы возобновить утраченные в советское время деловые связи с африканской стороной, мы могли бы быть друг другу полезны», — говорит он. Эти же тезисы Коминс повторяет и в другом статусе — руководителя отдела по связям с общественностью и инвесторами ЗАО «Нефтеперерабатывающий завод Кириши-2»; Дмитрий Ермолаев — второй руководитель этого отдела. Сам завод находится в Киришах, куда недавно ездил Монсон, и принадлежит отцу Ермолаева, Андрею Ермолаеву — бывшему партнеру Геннадия Тимченко по компаниям «КИНЕКС» и Urals Moscow. Если открыть официальный сайт инновационного НПЗ, то в разделе «Пресс-центр» можно найти с десяток статей за авторством Коминса и Ермолаева о необходимости делового сближения с Африкой.

Именно поэтому, закончив общаться в «Славянке», мы с Монсоном и его менеджером едем в посольство Зимбабве. «Проведаем старого друга, Джефф его тоже очень любит», — обьясняет Коминс, когда мы грузимся в такси под восторженные взгляды очередного водителя. В конце поездки очередная просьба о селфи и автографе, а пока машина петляет по субботним полупустым улицам. Спина не дает Монсону сидеть спокойно, он ерзает на заднем сиденье, сползая на пол, вертится, из-под задирающихся шорт виднеются профили Ленина, Маркса и Энгельса на массивном бедре.

Резиденция посла Зимбабве неподалеку от Мытной улицы с флагами различных африканских государств на балконах больше похожа на обычный многоквартирный дом, где у всех жильцов разом начался какой-то национальный праздник. На проходной снова радость узнавания: Монсон забыл паспорт, но охранники говорят, что пропустят его и так, они же знают, кто он. Иногда начинает казаться, что ходишь по улице не со спортсменом, а натурально с Филиппом Киркоровым.

В квартире посла Зимбабве Майка Николаса Санго аскетичная обстановка. В прихожей на полу установлены флаги России и Зимбабве, на стене висит портрет президента Роберта Мугабе — довольно комплиментарный; Мугабе родился в 1924 году, а портрет сделан явно больше 30 лет назад. Майк Николас Санго одет в цветастую национальную рубаху, белые брюки и теннисные кеды. Расположившись на белом диване вместе с Монсоном, он рассказывает, как санкции влияют на Зимбабве, фоном в телевизоре идет репортаж Би-би-си о сирийских беженцах.

Монсон подробно расспрашивает Майка Николаса Санго о возможном снятии санкций с Зимбабве (только в результате смещения Мугабе, то есть никогда), рассказывает, что считает чемпиона ММА Коннора Макгрегора слишком переоцененным бойцом («Да он просто несет всякое дерьмо и хороший пиарщик»); и рассказывает, как долетел. Я сижу в кресле по соседству и думаю, что едва ли этот день мог продолжиться более странно. «Как с боями? Еще планируешь?» — интересуется посол. Монсон вздыхает и говорит, что едва ли: возраст и травмы дают о себе знать, на восстановление может уйти неделя. Даже последний бой в Екатеринбурге с Иваном Штырковым до сих пор дает о себе знать. Россиянин вскоре после гонга повалил американца на пол метким ударом в челюсть, а закончил поединок болевым. На все ушло не больше 30 секунд, а синяк под глазом Монсона только заживает. Он говорит, что не рассчитывал, что бой будет на сто процентов контактным и всерьез — якобы перед поединком обсуждалось, что он будет демонстрационным и развлекательным, не больше.

От посла Зимбабве Монсон уходит довольным. «Этот парень столько всего знает. Надеюсь, все же доеду в Африку в скором времени, мы с Маршаллом это планируем», — говорит он. На обратной дороге приходится несколько раз останавливаться — все та же спина. Увидев перила у входа в один из подъездов, Джефф ковыляет к ним и, пытаясь размять поясницу, облокачивается на них, отчего становится похож на большого старого медведя. Какие уж тут бои.

Но если не ринг, то что? Монсон говорит, что хочет расплатиться с Россией и россиянами за их гостеприимство. Сначала в Москве, а потом и в регионах он хочет открыть бесплатные спортзалы для проблемных детей. «Я понимаю, что здесь и так огромное количество проблем, но можно же делать хотя бы небольшие дела, чтобы хоть как-то улучшить ситуацию», — такую фразу легко мог бы произнести кто-нибудь из героев «Большого города» и «Афиши» времен Сергея Капкова, но сейчас ее говорит огромный татуированный коммунист. Почему не в США, где тоже есть обездоленные дети? Да потому что там это станет просто бизнесом, а помощи малоимущим — никакой.

Помощи в организации спортзалов Монсон ждет от КПРФ. Иллюзий насчет партии у Монсона нет: «Я знаю прекрасно, почему они так плотно со мной общаются, фотографируются. Скоро выборы, я же не идиот». О том, что КПРФ довольно далека и от классических представлений о коммунизме, Монсон тоже в курсе, но пусть будет такой контракт: пиар-мощности Снеговика в обмен на административное содействие партийцев в организации бесплатных спортзалов.

Он правда всего этого хочет? Его идеализм настолько велик, что ему нравится мотаться между Москвой и Олимпией, встречаться с депутатами, которые вряд ли вспомнят о его существовании после выборов? Не жалеет ли он о том, что спортивная карьера кончилась? Нравится ли ему берег, к которому его прибило, на котором от былой жизни ничего не осталось? Ведь и семейной жизни тоже больше нет: со второй женой Монсон воспитывает детей, живет под одной крышей, но их отношения закончились. Нужно перестать об этом думать и просто ответить младшей дочери на смс: «Я люблю тебя еще больше». Депардье есть куда уезжать из грозненской квартиры, Монсону, в общем, уже нет. Остается только заново найти себя — здесь, в России. Спортзалы для детей? Неплохо, если получится. Но что он знает наверняка, так это то, что в конце концов он переедет в Сибирь. Да, именно туда. «Те города напоминают мне Олимпию: тоже очень тихие, все всех знают, там спокойно», — резиновые вьетнамки Монсона шлепают по разогретой московской плитке в сторону кафе. Ужин, тренировка на ночь, потом домой, в «Славянку». И не думать ни о чем, кроме того, что через несколько часов массажист, наконец, разомнет ему эту чертову спину.

Четвертая книга "Русской идеи". Глава двадцатая, заключительная.

Передумал. Вернее прислушался к голосу читателей. Нет, не прозвучал для них "Засадный полк"  как торжественный заключительный аккорд  моей  затянувшейся оратории. А мне важно, чтоб прозвучал. С самого ведь начала (см. Введение к первой книги Русской идеи) задуман был этот проект как интерактивный. Предлагался читателю сырой, только что из-под пера, так сказать, неотесанный тест, а он уж решал его судьбу. Так вот, несмотря на кучу комментариев и экстраординарное для такого несоблазнительного, скажем так, текста число просмотров (10500 в Снобе), несмотря на точное его соответствие теме этой четвертой книги (поиску союзников для послепутинской революции), не расслышал я в откликах читателей на "Засадный полк" ни малейшей прощальной торжественности, подобающей расставанию с многолетним совместным проектом. Пробую поэтому снова.

Толчок этой последней моей попытке дал интересный коллаж, сделанный, как я полагал,. Андреем Пионтковским из двух высказываний Прилепина. Кто такой Захар Прилепин читатель, я надеюсь, слышал. Русский писатель, увенчанный всеми возможными российскими литературными премиями, включая Букера, национал-большевик-лимоновец и постоянный член Изборского клуба (в сети имеет устойчивую репутацию "фашиста"). Довольно, согласитесь, неортодоксальное для России сочетание.

Я процитирую здесь этот коллаж целиком, хоть он и некороткий, близко к тексту и стилю Прилепина лишь с незначительными сокращениями. Вот что писал он в 2013 году: "Как было бы приятно, если б Украина вернулась через год, или там через три, сырая, босая, обескураженная, с застуженными придатками, осатаневшая от случившегося с нею".

Прошло три года и вот что пишет он о той же Украине в 2016 году:

"Ее наши потуги смешат, боли она не чувстсвует, страха нет, бедности не боится...

Основная причина -- это четкое и безумное осознание борьбы с той силой, которая, как оказалась,всегда тяготела над Украиной, и сила эта -- Россия!

Они почуствовали, что не просто страстно хотят, но наконец и могут победить ненавистного "старшего брата", но и навсегда отбить охоту у него стать "старшим братом" Украины.

И когда их многовековая мечта осуществится, они посмотрят на это безобразное, огромное, тяжелое образование Российской империи сверху вниз. И, возможно, даже ускорят время распада этой подлой державы, тысячу лет присваивающей их право на славу, их государственность, их культуру!

Ради такого дела они готовы пожертвовать многим и многим.

Украина слишком долго ждала этого, она,по сути, именно сегодня отвоевывает свой вожделенный суверенитет, свою новую мифологию.

Украинцы чувствуют себя древними греками, они часто ведут себя, как вели россияне в страшные моменты истории.

Ставки их не просто высоки, они абсолютны!

Патриотический подъем в Украине по отношению к нашему на 10 баллов, на 1000 децибел и на 2000 ватт мощнее!..

Сколько угодно можно кричать о том, что скоро вся Украина будет сидеть на лежанке под Львовом, и Порошенко повесят свои же. Украину это только смешит.

Она боли больше не чувствует! СТРАХА НЕТ! ... Это будут "киборги"!

Мы лично видели, как воюет украинский солдат... Он воюет даже тогда, когда у него нет питания, нет связи и когда офицеры оказались дураками...

То, что украинцы были в Отечественную вторыми из всех народов СССР по количеству Героев Советского Союза на душу населения -- надо помнить!..

И это дети и внуки тех же героев и бесстрашных солдат -- воюют теперь против России!

Так что все эти ваши слова, ваша снисходительность на тему, что "скоро вы, братья-хохлы, заплачете, когда поймете, что карман дыряв, а в Европе вы не нужны", все это гроша ломаного не стоит. В гробу они видали вашу снисходительность.... Мира не будет!"

Пионтковский по диссидентскому своему статусу не упустил, ясное дело, повода поиздеваться над "перерождением" закоренелого изборца. Озаглавил свой коллаж "Мыслизмы омоновца-самородка". И сопроводил ядовитым послесловием: " Ай да Прилепин!  Ай да сукин сын! Кого можно поставить рядом с ним в Европе? Умри Захар, лучше не скажешь. Что в 2013, что года через три".

Все вроде бы правильно. Уж очень нерукопожатный парень этот Прилепин. несмотря на все свои регалии. Тем более, что уже и покаялся он за  так некстати вырвавшийся у него вопль. Сам читал покаяние в его блоге в ФБ. Ответил он, правда, украинской прессе, где, повидимому, и появился впервые этот убийственный для него коллаж, "разоружился перед партией". Ведь генсек его партии, Лимонов, уже сформулировал генеральную линию, целую книгу опубликовал под названием "Киев капут!". И про "трусливых хохлов" там больше, чем достаточно. Даже о Надежде Савченко подзаборное "не мужик и не баба", Как вписывается в эту дичь Прилепин со своим нечаянным гимном отчаянной храбрости украинского солдата и вообше украинского патриотизма, который, оказывается, "на 10 баллов, на 1000 децибел и на 2000 ватт мощнее нашего", имперского?

Каялся, правда, Прилепин неловко. Да, признался, написал про "пассионарный взрыв" на Украине. Но во-первых, это было давно, во-вторых, вырвано из контекста, в-третьих, читали невнимательно. И вообще, "если бы вы и впрямь были так сильны, не носились бы с этой статьей" . Невольно вспоминается старый анекдот о коммунальной соседке, разбившей одолженный кувшин. Во-первых, оправдывается она, он уже был разбит, когда она его одолжила, во-вторых, она его не разбивала, а в-третьих, вобще вернула его целым.

Но дело не в анекдотических оправданиях Прилепина. Дело в том, что писательским своим чутьем почувстовал он на поле боя нечто, чего не понял никто из его однопартийцы. А именно, что за свободу и независимость своей страны, за честь свою и человеческое достоинство, за ЦЕННОСТИ на ученом языке (есть даже целая наука о ценностях, аксиология) будут драться украинские солдаты, не жалея жизни сколько бы ни втолковывала им российская пропаганда, что сражаются они на самом деле за  ИНТЕРЕСЫ -- то ли пиндосов, то ли отечественных олигархов, то ли тех и других вместе. Оказалось, что народ, поднявшийся за свободу, не обманешь. И еще важнее, оказалось, что российские политики просто не понимают языка  ценностей.

Что единственный доступный им в политике язык исчерпывается вопросами "кому выгодно?" и "в чьих интересах?". Тот самый язык, на котором написаны все нацистские мифы -- от "масонского заговора" до "сионских мудрецов". Да, древние тоже этот язык понимали. Но понимали они и язык ценностной (достаточо перечесть Перикла), да и не зря же вспомнил Прилепин о древних греках. Проблема путинцев в другом: они уверены: что ценностного языка НЕ СУЩЕСТВУЕТ. И реальные политики говорят только об интересах, а если толкуют о каких-то "ценностях", то либо для отвода глаз, либо потому, что лохи. Поэтому и убеждены, например, что "арабскую весну" 2011 года придумали на самом деле американцы, просто не понимая, что результат может  противоречить их интересам. Одним словом, лохи. Одно непонятно: как продули они этим лохам "холодную войну"?!

Так или иначе, поведение украинских солдат, нечаянно воспетое Прилепиным, не укладывается в эту привычную "парадигму интересов", если можно так выразиться. Он ведь сравнил его  с поведением не только древних греков, но и "россиян в страшные моменты истории". И, даже каясь, не забыл упомянуть про "пассионарный взрыв" в Украине. Читайте: говорят украинцы как раз на том ценностном языке, которого не понимают российские политики. Они живут в другом мире.

Впрочем, я упростил проблему. Путинские политики не просто  не понимают ценностного языка, они понимают, что не понимают его и что это опасно. И пытаются выдать свое непонимание за "особый путь" понимания. Согласно "Стратегии безопасности РФ" (2015), например, свобода и права человека объявляютя "традиционными ценностями России". Несмотря на то, что дети учат в школе русскую классическую литературу, которая буквально кричит, что действительная традиция России -- ПРОИЗВОЛ И ОТРИЦАНИЕ СВОБОДЫ. Но не может ведь и такая беспардонная и беспомощная манипуляция скрыть факт когнитивного диссонанса.

А важен этот диссонанс и впрямь первостепенно. Ибо, пока не заговорим мы на одном языке, "мира не будет!", как признался Прилепин  Да что  там Прилепин, Библия учит: "А жизнь и смерть ваша в вашем языке". Так откуда же   эта лингвистическая проблема российской власти? Из какого мира она произошла? Где посеяна буря, которую мы пожинаем? Попробуем разобраться.             

ПРЕДЫСТОРИЯ

Начинать, увы, придется издалека. Тридцатилетняя война католиков и протестантов закончилась в середине XVII века скверным компромиссом. Вестфальский договор 1648 года гласил: "Чья власть, того и вера". Не предусматривался в нем, иначе говоря, ни гарант нового миропорядка, ни общепризнанная шкала ценностей. Мир фрагментировался: каждый за себя и никто за всех. Решала сила. Крупнейший  современный специалист в области международных отношений Кеннет Волтз определил этот вестфальский мир как "беззаконную анархию". Другой эксперт Роджер Мастерс остроумно назвал свою книгу "Мировая политика как первобытная политическая система".

Впоследствии система эта получила более благозвучные названия: "баланс интересов" и Realipolitik, но первобытная ее суть от этого не изменилась.

Так и формулировал самый влиятельный из ее современных гуру Ганс Моргентау в своем знаменитом труде "Политика наций": "Государственные деятели мыслят и действуют в терминах интереса, определяемого как сила. И постольку мировая политика есть политика силы". Но ведь это и есть анархия: циник сказал бы: у кого больше железа, тот и прав. В африканском племени Нуэр, сохранившемся благодаря изоляции от мира, говорили туземцы проще и ярче: "правда -- на кончике копья".

Иногда в этот застоявшийся "вестфальский мир" врывались как метеоры демонстративные "нарушители баланса", которым удавалось на время доминировать Европу. Либо потому, что были сильнее всех, либо потому, что воображали себя самыми сильными, как тараканище из сказки Чуковского, а остальные не смели это проверить.

Самыми яркими представителями обеих этих разновидностей гегемонии -- реальной и воображаемой -- были в XIX веке Наполеон и Николай I. В ту пору, впрочем, великие державы умели еще, объединяясь, общими силами устранять таких гегемонов. Как правило, однако, "нарушать баланс" позволялось, не лишь  договорившись предварительно с другими и пообещав им кусок потенциальной добычи.

На протяжении всего XIX века "нарушали баланс" обычно за счет деградирующей на задворках Европы Оттоманской империи (раздел Африки не в счет, там никто ничего не "нарушал", Африка считалась ничейной). Эта гигантская евразийская и евроафриканская империя (я назвал ее в трилогии "Турецкой Московией" потому, что так могла бы выглядеть и Россия, не разверни ее вовремя лицом к Европе Петр) была самой легкой добычей. Откусывали от нее кусок за куском, начиная с греков, добившихся в 1820-е при помощи Европы независимости, и французов, откусивших в 1830-е Алжир, и все равно до самой первой мировой войны хватило.

И все-таки по мере того, как к ХХ веку раздел Африки подходил к концу и  "опоздавшие на сафари" нетерпеливо топали ногами, все явственнее становилось, что великие державы скоро начнут "нарушать баланс" друг за счет друга. В воздухе запахло большой войной. Никакого механизма ее предотвращения  в "вестфальский мир" международной анархии, естественнно, встроено не было. Самые дальновидные предчуствовали, что несчастье надвигается беспрецедентное. Август Бебель предупреждал в Рейхстаге, что мировая война закончится революцией, над ним посмеялись. Совсем молодой еще тогда МП Уинстон Черчилль пытался объяснить в Палате общин, что "войны народов не похожи на войны королей и кончаются тотальным разгромом побежденных", но его не услышали.

И -- случилось! И революции случились, и тотальный разгром побежденных. Только вмешательство заокеанской державы спасло Европу от гегемонии Германской империи. Цена ее попытки, однако, оказалась непомерной, катастрофической. Девять миллионов (!) солдат, моряков и летчиков пали на поле боя, втрое больше оставила по себе война молодых калек. Столько несчастных семей и погубленных надежд! Долгосрочными последствиями войны стали распад четырех империй, две грандиозные революции -- большевистская в России и национал-социалистическая в Германии,  -- сделавшие неизбежной вторую мировую войну, геноцид армян в Турции и вдобавок еще "испанка", эпидемия смертельно гриппа, унесшая столько жизней, что никто их до сих пор не подсчитал..

Но даже эта поистине величайшая геополитическая катастрофа ничему мир не научила. Он по-прежнему оставался "весфальским" -- без гаранта международной безопасности и без общепризнанной шкалы ценностей. Анархическим, другими словами, он оставался. Таким примерно, возвращения к которому деятельно добивается сегодня путинская дипломатия.

КАК ЖИЛОСЬ РОССИИ В "ВЕСТФАЛЬСКОМ МИРЕ"?

Российская империя неслучайно оказалась первой жертвой мировой войны. Ее падение началось еще в середине XIX века -- с момента антипетровской революции Николая I, с рождения (или возрождения?) московитской Русской идеи и  знакомого уже нам ее "соловьевского недуга" (см. гл. "История как союзник"), т.е. способностью к всенародной погоне -- за фантомом. С момента, о котором Чаадаев сказал:"не хотят больше в Европу, хотят обратно в пустыню". Не удивительно, что оказалась с этого момента Россия легкой мишенью для манипуляторов, как отечественных, так и зарубежных (Ленин со своим фантомом коммунизма так же искусно использовал "соловьевский недуг", как  Бисмарк -- фантом панславизма).  

Даром ли, что именно  с этого момента не только неизменно терпела Россия поражения в своих войнах (в Крымской, Японской, Мировой), но и единственная ее победа (в Балканской войне 1877-78) оказалась по существу неотличимой от поражения? Проще, впрочем, показать, как это было.

Русско-турецкая война началась в апреле 1877 года. Ей предшествовали международные переговоры, секретные встречи, обмен нотами. Дело было серьезное, все-таки России предстояло "нарушить баланс". Судя по всему, "нарушать" его она не хотела. Во всяком случае царь (Александр II) был категорически против войны, правительство тоже. Министр финансов бил тревогу, что война может привести страну к государственному банкротству (к дефолту, чтоб было понятнее). Военный министр заявил,что армия к войне не готова. Канцлер Горчаков предупреждал, что война чревата еще одной Крымской трагедией. И все-таки она началась. Как это объяснить?

Единственным безоговорочным сторонником войны наверху был наследник престола (будущий Александр III), вокруг которого и кучковалась "партия войны", паладины тогдашней Русской идеи, панслависты. Соображений было несколько. Во-первых, кружил им голову тогдашний их фантом -- Царьград со Св. Софией. Во-вторых, турки устроили тогда очередную резню восставших славян (на этот раз в Болгарии) и следовало раз и навсегда положить конец их бесчинствам, спасать "славянский мир" (в их сознании играл он ту же роль, что "русский мир" сегодня). В-третьих, пришло, по их мнению, время реванша за позор Крыма. В четвертых, наконец, маленькая победоносная патриотическая война погасила бы, они надеялись, волнения молодежи, грозившие вылиться во всероссийский террор.

Главным был, конечно, фантом. На этом, несмотря на все их разногласия, сошлись все тогдашние гранды Русской идеи. "Молюсь, чтоб Господь позволил мне дожить до присоединения Царьграда, -- писал Константин Леонтьев, -- все остальное приложится". Достоевский, хотя и терпеть не мог Леонтьева, тем не менее вторил: "Константинополь должен быть НАШ, завоеван нами, русскими, у турок и остаться нашим навеки". Оставалась малость: убедить в этом царя, которому фантом был до лампочки. Действовать можно было только через наследника.

И тот не сидел сложа руки. Но странное дело, его доверенное лицо, принц Александр Гессенский, брат императрицы, сновал, как челнок, только в одном направлении -- из Аничкова дворца (резиденции наследника) в рейхсканцеляию новоиспеченной Германской империи к Бисмарку и обратно. Явно советовались. Что посоветовал Бисмарк, можно судить по результатам. В Москве создан был Славянский благотворительтный комитет, развернувший энергичную патриотическую кампанию. По всей стране в церквях собирали деньги на "общеславянское дело". При комитете было вербовочное бюро для набора добровольцев в сербскую армию. Страна кипела: наших бьют! Прокламации комитета, обличавшие "азиатскую орду, сидящую на развалинах древнего православного царства" затмевали народовольческие. Турция именовалась в них "чудовищным злом, которое существует лишь благодаря Западной Европе".

Все это так напоминало патриотическую истерию 1853 года, приведшую к Крымской войне, что, если бы мы не знали, что как раз в это время Бисмарк был прусским посланником а Петербурге, можно было бы подумать, что сценарий истерии, потрясавший страну в середине 1870-х, написан  той же рукой. На самом деле Бисмарк лишь подсмотрел слабость России, ее "соловьевский недуг" и, блистательный манипулятор, просто подсказал, надо полагать, этот опыт туповатому наследнику. И тот послушался. Как иначе объяснить  знаменитое замечание Бисмарка "принято думать, что политика России коварна и хитроумна. На самом деле она наивна"? Он уже воспользовался ее наивностью в 1860-е, а теперь хотел воспользоваться ею снова.

Хронический "нарушитель баланса", совсем недавно разгромивший поочередно Данию (в 1864), Австрию (в 1866), и Францию (в 1870),  -- Бисмарк позарез нуждался теперь в имидже европейского миротворца. Он уже объявил изумленной Европе, что она должна видеть "в новой Германии оплот нового мира". Теперь требовалось подтвердить слова  делом.  Для этого и понадобилась ему снова Россия. Разумеется, он не мог бы и в 1860-е без ее помощи так  грубо, с тевтонской бесцеремонностью "нарушать баланс". Тогда он уговорил Горчакова, прикрыть его тылы. Взамен обещал -- что бы вы думали? --  вечную дружбу, обвел, что называется вокруг пальца.  Горчакова, впрочем, Бисмарк откровенно презирал, называл "Нарциссом своей чернильницы". (Так и просится на язык: ай да Горчаков! Не пожалел усилий, чтоб создать опаснейшего врага России!). Но в 1870-е придумал Бисмарк новую комбинацию.

Комбинация была простая. Разжечь в России патриотичекую истерию, как в 1853-м, сломать с ее помощью сопротивление царя, вынудить его объявить войну Турции. А он соберет международный Конгресс в Берлине и выступит в роли восстановителя "баланса". Как и подобает гроссмейстеру международной интриги, Бисмарк играл на нескольких досках. Как хозяин Конгресса, он уж постарается и о том, чтобы в результате войны Россия получила шиш, зато обиженная им Австрия -- хороший куш территории за счет побежденной Россией Оттоманской империи. А Горчаковым можно было пожертвовать, в конце концов мавр свое дело сделал, мавр может идти.

И все, представьте себе, рассчитал правильно. Когда война стала неминуемой и Горчаков в панике бросился за советом к "вечному другу". Бисмарк посоветовал заранее договориться с англичанами (все-таки их флот у Принцевых островов, в двух шагах от Константинополя) и с австрийцами (всегда могут отрезать наступающую армию от ее баз). Те самовольного нарушения "баланса", конечно, не позволят. Но если пообещать им кусок добычи, могут и согласиться. Договоритесь, и с Богом, воюйте. Горчаков послушался.

Англия поставила условия: Во-первых, о Константинополе речи быть не может, а во-вторых... остров Крит ей не помешал бы. Австрия просто потребовала себе приличный кусок Балкан по собственному выбору. Пришлось соглашаться. По секрету, конечно, от "партии войны" в Петербурге. Россия объявила войну Турции. Все шло по плану  "вечного друга России".

Война оказалась тяжелой, потери были громадные. Половина армии полегла только под Плевной. Турки капитулировали лишь в феврале 1878-го. Но, как доносили в Петербург с театра военных действий, "наше победное шествие совершается теперь войсками в рубищах, без сапог, почти без патронов, зарядов и артиллерии".

Результат, как и планировал Бисмарк, был зафиксирован на Берлинском Конгрессе в июне 1878-го. Черногория получила независимость, Болгария -- автономию. Как и положено было по правилам игры в "весфальском мире", Англия и Австрия, не пролив ни капли крови, получили свое: Одна Крит, другая -- Боснию и Герцеговину. Нужно ли говорить, что Россия, заплатившая за все это большой кровью и едва избежавшая дефолта, получила, как и запланировал ее "вечный друг", -- шиш.. "Горчаков и Шувалов, -- заметил французский историк, -- к великому своему изумлению не нашли у Бисмарка того расположения к России, на которое они рассчитывли: одно лишь холодное и суровое беспристрастие, ни малейшей поддержки ни в чем".

"Это была самая горькая минута в моей жизни", сказал Горчаков после Конгресса царю. "В моей тоже", ответил царь. Так жилось России в весфальском мире.

ПЕРЕЛОМ

Все изменила лишь вторая мировая. В отличие от первой, она не была войной за восстановление "баланса интересов". За ЦЕННОСТИ проливали в ней кровь народы, воевали за жизнь, свободу и стремление к счастью, что в Англии, целый год в одиночку противостоявшей всей гитлеровской военной машине, что на Филиппинах, что в России. Сталин не то, чтобы отказался признать эту разницу, он просто не понимал ценностного языка. Для него это была абракадабра, такая же, как в XVIII веке язык американской конституции для политиков "вестфальской" Европы. Он быстро переобучил языку несвободы свой народ (необучаемых поглотил ГУЛАГ), потом треть Европы и вознамерился сделать его вселенским. И некому было его остановить, кроме той заокеанской державы, что с рождения говорила не языке свободы.

То ли Бог хранил новый ценностной мир, возникший из лона второй мировой, то ли эволюция, не знаю. Но оруэлловский "1984" не состоялся. Знаю лишь, что для одних это было геополитической катастрофой, для других победой ЦЕННОСТЕЙ над  ИНТЕРЕСАМИ.

Поэтому казус Прилепина, с которого начал я эту главу, казус, где литератуный дар автора нечаянно взял на минуту верх над генеральной линией его партии, послужил для меня не столько поводом лишний раз поиздеваться над незадачливым изборцем, сколько поразмышлять над происхождением языка, на котором он неожиданно для себя заговорил. А также над тем, хорошо ли жилось России в "вестфальском" мире. Особенно после того, как захворала она "соловьевским недугом", порожденным Русской идеей. Ну, и не в последнюю очередь над тем, почему сегодняшняя, путинская Россия так упорно добивается восстановления того самого вестфальского мира с его "балансом интересов", в котором ей так неуютно жилось.

                                                  *     *   *

Говорят, что главный международник Совета Федерации  РФ Константин Косачев воскликнул, читая Декларацию Cовета Европы: "одного не понимаю, причем здесь ценности?".Что ж, так, наверное, и разделился мир после переломного 1945-го -- на тех, для кого ценности,честь и человеческое достоинство, по-прежнему ни при чем, и тех, для кого в них суть дела. Сказал бы смысл жизни, когда б не звучало так пафосно, как у Прилепина.

Может ли быть в самом деле, что Косачвв, как и его босс в Кремле, просто по неизреченному своему невежеству не знают, чем грозило бы больной России восстановление "весфальского мира"? И вообще понятия не имеют, что это за мир такой, в котором какой-нибудь Бисмарк (или Ленин) может заставить страну таскать для себя каштаны из огня?

Так или иначе, для нас читателем вопрос в том, с кем из этих двух, условно говоря, -- с Косачевым или с украинским солдатом -- нам по пути? Очень, поверьте, для меня важно, с кем вы, мой читатель.            .    

Есть особый вид деятельности, который с трудом поддается описанию. Человек чем-то занят, над чем-то работает не покладая рук, но при этом его деятельность не оставляет никаких следов. И в этом, по большому счету, и состоит ее предназначение.

Следует различать между "ничего не делать" и "делать ничего". Этот последний вид деятельности большинство людей освоило лучше, чем любой другой. Ничегоделанье, в отличие от ничегонеделанья, — это не просто досуг, отдых, убиение времени, это активное заполнение пустотой пространства жизни. Многое делается именно так, чтобы действие ни к чему не приводило, — и это создает ощущение порядка, потому что слишком целенаправленная и продуктивная деятельность противоречит духу этих мест, кажется опасной, нарушает покой и чинность.

Например, пресловутые советские очереди, в которых гробилось так много времени, — ведь даже при дефиците товаров можно было продавать их гораздо эффективнее. Но стояние в очереди было почетной обязанностью советского человека, на это уходили триллионы человеко-часов. А потом Россия стала страной охранников — рядовые этой пятимиллионой армии стоят у каждой подворотни, двери и шлагбаума, у аптек, поликлиник, супермаркетов, редакций и прочих неопасных учреждений. Они создают ощущение своей ненужности — и опасности того, что призваны охранять. От этих черных неподвижных людей что-то зависает и замедляется в идущих мимо.

Пустоводство — форма общественной деятельности по наиболее эффективному производству пустоты как главного коллективного продукта. Это вовсе не то же самое, что лень или праздность: это деятельность упорная и трудоемкая, как и все другие "водства", от домоводства до лесоводства. Это не обломовщина, а скорее базаровщина ("лихорадка работы"), но результатом ее является пустота. М.Е. Салтыков-Щедрин так описывает условия, сформировавшие Иудушку Головлева:

"проведя более тридцати лет в тусклой атмосфере департамента, он приобрел все привычки и вожделения закоренелого чиновника, не допускающего, чтобы хотя одна минута его жизни оставалась свободною от переливания из пустого в порожнее".

После 1917 г. в этом виде производства был достигнут мощный прогресс, пустоводство стало передовой формой коммунистического труда. В СССР господствовала идеология общей, а значит, ничьей собственности, и этот никто был хозяином жизни и ни за что не отвечал. Делать ничего было лучше, чем делать что-то или не делать ничего: первое — излишняя активность — воспринималось как проявление индивидуализма ("ему больше всех нужно!"), а второе — как тунеядство и паразитизм. Чтобы пройти между Сциллой полезных дел и Харибдой безделья, нужно было ухитряться что-то делать – но так ловко, чтобы результатом было ничто. Вспомним "Котлован" и "Чевенгур" Платонова: "Так это не труд — это субботники! — объявил Чепурный. ...А в субботниках никакого производства имущества нету — разве я допущу? — просто себе идет добровольная порча мелкобуржуазного наследства". Растениеводство, садоводство, животноводство становились второстепенной формой деятельности по сравнению с идеологически самым правильным — пустоводством.

В постсоветской России пустоводство достигло новых высот. Американский политический экономист и социолог Николас Эберштадт связывает демографический и цивилизационный упадок страны. В книге "Демографический кризис в России мирного времени", вышедшей еще в 2010 году, [1] Эберштадт представил российскую ситуацию как катастрофическую. Ожидаемая продолжительность жизни 15-летнего подростка на Гаити выше, чем у россиянина. По этому показателю Россия находится даже не в третьем, а в четвертом мире. Привкус пустоты — депопуляция — ощущается на всем пространстве России. Ее население — самое разреженное в Европе, да и в мире по плотности она на 223 месте из 241. А Сибирь, т.е. три четверти России, на самом последнем месте в мире: 3 человека на квадратный километр (меньше, чем в Западной Сахаре и Монголии). Пустоту тут можно черпать руками и месить ногами.

Но она не только в физическом, но и в социальном пространстве, а также во времени. Здесь пустота не просто существует как объективная данность, как свойство географического простора, но и производится во все больших количествах. Не строят новых городов и дорог, не создают новых технологий, а только переливают буквально из пустого в порожнее, из нефтезалежей в нефтехранилища, так что труба стала главным символом постсоветской России. Парламент, институты, медиа — те же трубы, только полые, имитация, ведущая к разрастанию пустоты. Экономист Сергей Алексашенко так характеризует работу властей. "Нельзя сказать, что у нас правительство не работает. ...И такое постановление выпустили, и такое постановление выпустили, такой законопроект, сякой законопроект. Просто кипят! Как я представил всю бюрократию когда-то, 30 тысяч одних курьеров: бумажки туда-сюда, электронную почту, закон… Вот, нельзя сказать, что люди не работают. ...Я со школы помню броуновское движение, когда все бегают-бегают-бегают-бегают, а результирующий вектор равен нулю, то есть процесс не движется" [2].

Власти уже осознали, что опаснее всего — делать нечто реальное: тогда вся эта пустообразующая система расползется, как гнилая ткань.

Точно так же и российское образование не переходит в производство знаний, в развитие науки и техники, в человеческое благосостояние. Например, число международных патентов, выданных патентным бюро США изобретателям из России, в пересчете на количество людей с университетским образованием трудоспособного возраста, находится примерно на уровне Либерии. Интеллектуальный потенциал страны никак не может раскрыться. Николас Эберштадт не находит рационального объяснения этому парадоксу:

"Это некая системная особенность среды, может быть, среды экономической, может быть, политической, я не могу сказать наверняка. Что я могу сказать наверняка, так это то, что, когда россияне оказываются за пределами России, у них сразу же все становится хорошо. Покидая российскую среду, люди начинают процветать. Не знаю, что за проблема находится внутри черного ящика" [3].

На этот вопрос лучше, чем все экономисты, социологи и политики вместе взятые, отвечает писатель Н. В. Гоголь. В одном из набросков "Мертвых душ" он записывает: “Идея города. Возникшая до высшей степени Пустота. Пустословие. … Как пустота и бессильная праздность жизни сменяются мутною, ничего не говорящею смертью. Как это страшное событие совершается бессмысленно... Смерть поражает нетрогающийся мир”.

Н. В. Гоголь сетовал на то, что, хотя в России больше умных людей, чем в Европе, те менее умные люди "хоть какое-нибудь оставили после себя дело прочное, а мы производим кучи дел, и все, как пыль, сметаются они с земли вместе с нами" [4]. Даже такой "охранитель", как обер-прокурор Святейшего Синода К. Победоносцев, стремившийся законсервировать страну, признавал безуспешность этих попыток из-за отсутствия самой субстанции, которую можно было бы запечатать и оберечь. Сохранять можно только то, что уже существует, а то, что находится в полупостроенном-полуразрушенном состоянии, нельзя сохранять, можно только дальше строить или дальше разрушать. "Стоит только пройтись по улицам большого или малого города, по большой или малой деревне, чтобы увидеть разом и на каждом шагу, в какой бездне улучшений мы нуждаемся и какая повсюду лежит масса покинутых дел, пренебрежённых учреждений, рассыпанных храмов" [5].

Пустоводству есть место и на Западе, где развита система всяких демократических и бюрократических процедур, то, что можно назвать "бюродемократией". Люди собираются, чтобы обсудить какой-то административный вопрос и совместно его решить. Решить его мог бы один человек, однако, чтобы соблюсти демократическую процедуру, созывается специально назначенный для этого комитет. Каждый участник изощряется, чтобы выглядеть в глазах коллег самым ответственным, предусмотрительным; придумываются такие детали, которые могут потребовать дополнительного обсуждения. По каждому новому пункту может потребоваться создание отдельного комитета, т.е. происходит размножение административных заданий по ходу их выполнения. Представим корабль-верфь, который плывет — и при этом занят стротельством других кораблей, которые время от времени спускаются на воду... Воздух дискуссии разогревается общественным энтузиазмом, который Щедрин назвал "административным восторгом". Но вскоре даже самым завзятым заседателям становится неуютно при мысли о предстоящих хлопотах, которые они добровольно взваливают на себя. И тогда к концу собрания, если его ведет благоразумный администратор, всё как-то спускается на тормозах, все поглядывают на часы и, под предлогом других обязательств, мгновенно разбегаются, облегченно вздыхая.

В России все эти ритуальные формы общественного поведения оборачивается особенно усиленным пустоводством, поскольку сами формы цивилизации в основном заимствованы у Запада и таким образом оказываются вдвойне формальны. На пустоту самих этих форм накладывается пустота их имитации, "псевдоморфозы", как определил О. Шпенглер российскую послепетровскую цивилизацию. Здесь царят формы форм, идолы идолов...

Однако есть различие не только в количестве, но и в качестве. Бюродемократия, столь развитая на Западе, не столь актуальна в России. Здесь на демократические процедуры не тратят слишком много времени, все определяет начальник. Однако пустота — еще более могущественная — возникает на уровне исполнения, когда принятые решения начинают проводиться в жизнь; они настолько нежизненны и противоречат реальным интересам людей, что исполняются только для видимости. Если на Западе сложно принимать решения, то в России сложно их исполнять. Их эффект нейтрализуются взаимодействием энергии начальства и инерции подчиненных. Система управления "бешено буксует", т.е. при большой затрате энергии производит ничего как продукт труда.

1. Russia’s Peacetime Demographic Crisis: Dimensions, Causes, Implications

2. Особое мнение;

3. Спасти "умирающего медведя";

4. Н. В. Гоголь. Выбранные места из переписки с друзьями. гл. ХХУ11, "Близорукому приятелю". Собр. соч.. в 7 тт., т.6, М., Художественная литература", 1986, с. 299;

5. Материалы для физиологии русского общества. Маленькая хрестоматия для взрослых. Мнения русских о самих себе. Собрал К. Скальковский. СПб., типография А. С. Суворина, 1904, с.132.