Наше поколение - мост в Русскую Историю

Мой давний задушевный друг Юрий Михайлович Медведев, с которым в моей жизни столь много связано творческого и личного (мы с ним много лет работали в одной редакции журнала «Техника-молодежи» под началом мудрого и заботливого духовного отца, учителя и просто товарища Василия Дмитриевича Захарченко и его замечательного талантливейшего заместителя и тоже безупречного товарища Германа Владимировича Смирнова и всегда мыслили и действовали в резонансе), предстал во всей красе в интервью Владимир Бондаренко — Юрий Медведев: ВОСКРЕСИТЬ ПРОШЛОЕ! (Завтра, Москва, 6 февраля 2008 года, № 6 /742/, стр. 7):

«Владимир Бондаренко. Я получил от тебя, Юрий, уникальный альбом "История России в картинах современных художников". Это история, запечатленная прекрасными художниками, но без историка-издателя она бы осталась невоплощенной. Ты уже издал немало альбомов, но подобный обширный альбом выходит впервые, и перед нами, прежде всего перед школьниками, студентами, молодежью предстает героическая история нашей Родины с языческих времен до недавнего времени. Откуда у тебя это увлечение историей? Расскажи о себе.

Юрий Медведев в 1985 году

Юрий Медведев. Что за птица сидит перед тобой? Дед мой, купец первой гильдии, Никифор Иванович Кузнецов, основатель города Новониколаевск, ныне Новосибирск. У него было своё дело в Бодайбо, на Кяхтинской ярмарке, знал он хорошо писателя и инженера Гарина-Михайловского. Знал Романа Фёдоровича Унгерна фон Штернберга. И, когда барон Унгерн правил Монголией, он приглашал деда к себе в Ургу министром торговли. Дед, умный человек, сказал барону: "Ты что не понимаешь, что твои же башибузуки тебя же и сдадут красным вскоре". Но, зная характер своего давнего знакомца, придя домой, дед подумал, что завтра его охрана барона и прикончит за строптивость. Сел одвуконь и ускакал в Харбин. Когда Унгерна уже красные привезли из Иркутска в Новосибирск, дед ходил на суд, и рассказывал мне: "Внука, запомни, на суде был не барон, я его хорошо знаю, там был кто-то другой, подмена. Унгерн остался жить… Где-нибудь в Гималаях". Может, это и миф, но сам барон Унгерн с его биографией — яркий миф в русской истории.

В.Б. А кем был отец?

Ю.М. Отец мой был сталинским соколом, кончал Качинское лётное училище вместе с Василием Сталиным. Позже Василий Сталин спас жизнь отцу. Отец воевал в Мурманске, перегонял из Англии и Америки самолёты. И как-то в ресторане "Полярный" завязалась крутая драка между английскими летчиками и нашими. Началась стрельба, и в этой стрельбе одного англичанина убили. Отцу вместе с его другом дали вышку — расстрел. Но тогда, во время войны, все дела об осуждении лётчиков курировал лично Сталин. Лётчиков не хватало, это были элитные кадры, и кто-то из друзей отца дозвонился до Василия Сталина. Отцу погоны офицерские, конечно, сорвали, заносил хвосты самолётам. Закончил войну в Берлине.

Я по стопам отца хотел поступать в лётное училище, но меня по росту не взяли, метр девяносто всё-таки. Слёзы вытираю, выходит военком: "Что плачешь?" — "Да вот, в летное не взяли, а отец — лётчик".— "А в моряки пойдешь?" — "Пойду".

Так я оказался в высшем военно-морском училище в городе Риге. Самое главное, что я понял за годы службы в армии, почему одни готовы продать Родину, готовы на всё за деньги или какие-то льготы, готовы торговать, спекулировать, а другие — служат Родине, и то же самое сегодня. Россия держится до сих пор на тех, кто за мизерную зарплату служит Родине. Это каста служивых людей, они веками служили из рода в род России, иначе не умеют. Такие люди не прельстятся никакими миллионами, у них другие цели в жизни. Их планида — защита Родины.

В.Б. Что было главным в твоей офицерской жизни?

Ю.М. Самое главное, что перевернуло меня навсегда, — кубинский кризис. Я тогда служил в ракетных войсках. И вот, над тобою семидесятиметровый ракетный карандашик, в котором водородная бомба, а объявлена пятиминутная готовность. Я сидел в Плесецке на полигоне, кубинский кризис длился около месяца. Бывает готовность суточная, часовая, получасовая, и пятиминутная. Мы — мальчишки, по 23 года каждому, и наши старшие офицеры чуть ли не с ума сходили от напряжения, все понимали, что может произойти. Мы особо даже не волновались, но были сутками в пятиминутной готовности к новой ядерной войне, может быть, к концу мира. Мы знали, что в случае приказа через пять минут ключ будет повернут, и через 45 минут, к примеру, Чикаго не будет, а потом, естественно, такие же удары будут по Москве и Ленинграду. Я весь срок этой пятиминутной готовности вынес на себе, на своих круглосуточных дежурствах у подобной ракеты.

Понимание пришло позже, и оно коренным образом изменило меня. Я уже учился в Литературном институте по рекомендации Николая Павловича Задорнова, прекрасного писателя-мариниста. Но меня уже не тянуло ходить в ЦДЛ, пировать с друзьями. Я не мог просто прожигать свою жизнь. Я был мастер спорта по плаванию, отставной офицер, — пошел работать в журнал "Техника-молодёжи" к Василию Дмитриевичу Захарченко, одному из лучших редакторов ХХ века, умнейшему человеку. У него собирались лучшие люди России: разведчики, ученые, изобретатели, вольнодумцы, художники. Помню одного из организаторов убийства Троцкого, лично передавшего ледоруб Меркадеру. Другой был чемпионом Канады по боксу. Много говорили о великом прошлом России. И я понял, что идея Николая Федорова об оживлении мертвых может быть осуществлена лично мною. Я поставил своей целью оживить, воскресить в памяти России всех её героев. Россия сильна своими героями. Тысячи имён.

Я уже издал 23 своих альбома о наших исторических героях. Число исторических книг, изданных мною, перевалило за сто.

В.Б. Ну а в литературе что перевернуло твое сознание?

Ю.М. Чтение книги Афанасьева "Поэтические воззрения славян на природу". Я пытался в самые глухие советские годы этот трехтомник переиздать. Подготовил комментарии, предисловие, послесловие. Это было невозможно. Если бы это было переиздание "Поэтических воззрений шведов, или французов, татар или якутов…", никаких проблем бы не было. Немецкую мифологию прекрасно переиздавали, труды арабских мыслителей переиздавали, а славянскую мифологию нельзя было трогать. Пусть о ней отзывались в превосходных степенях Лев Толстой, Иван Бунин. Пусть Сергей Есенин выменял трехтомник Афанасьева за мешок соли...

Когда уже все мне отказали, а я работал в то время в издательстве "Молодая гвардия" у Валерия Николаевича Ганичева, я подготовил к изданию и отредактировал — а по сути, переписал — роман о нашей разведке с 1914 по 1920 годы одного, тогда неизвестного мне, автора. 200 тысяч тиража, автор получил огромный гонорар, после издания позвал меня к себе и говорит: вот, гонорар за книгу раз в 50 превышает годовую зарплату моего шефа. — А кто ваш шеф? — спрашиваю я. — "Юрий Владимирович". Я еще не понимал, что за Юрий Владимирович. Автором романа был помощник Андропова по Политбюро Игорь Елисеевич Синицын, он еще жив, и дай Бог ему здоровья.

"Юрий Михайлович, — говорит, — я вас должен отблагодарить. Давайте вас провезут по всем границам Советского Союза". — "Я уже везде побывал за 10 лет работы в "Технике—молодежи". — "А что бы вы хотели?" — "Помогите мне издать трехтомник Афанасьева "Поэтические воззрения славян на природу". — "Хорошо, попробую, дайте ваш материал".

Проходит месяц, он звонит, говорит: мол, оказывается, это невозможная задача. Хотя он мог решать почти любые вопросы. "Всё, что я могу, устрою на 10 минут свидание с Юрием Владимировичем".

Я, конечно, заробел, но дал согласие. И вот весной 1981 года подъехала черная машина, меня повезли к нему в кабинет. На третий этаж на Лубянку. Мы зашли с его помощником, кабинет длиной метров 35, прямоугольник, на стенах висели оперативные карты мира, они все были задернуты шторочками, Япония была открыта, Игорь Елисеевич немедленно её закрыл. В конце зала сидел с серым лицом больного, но очень умного человека, в очках с темными стёклами, Юрий Владимирович Андропов. Во время нашей беседы он ни разу на меня не посмотрел.

Кивнул, показал на стул, и я со своей дальнозоркостью морского офицера увидел перед ним на столе свою объективку. Молчание было примерно с минуту. Потом он говорит: "Что у вас?" — "Юрий Владимирович, уже сто лет назад вышел трехтомник Афанасьева, это альфа и омега нашей народности, величайший труд, равный трудам братьев Гримм по немецкой мифологии. Можно ли его переиздать?"

Он выслушал, опять помолчал секунд 30, и говорит: "назовите название трехтомника" — "Поэтические воззрения славян на природу". Он говорит: "Вот если бы татар или чукчей, было бы проще". Я окончательно заробел. Сердце яростно стучит. Он говорит: "Я посмотрел ваши комментарии к этому труду. Видимо, есть возможность сократить до одного тома". — "А вот уж это совершенно невозможно!" — петушиным голосом я воскликнул. "Отчего же?" — "Это всё равно, что "Войну и мир" сократить в три раза". — "Но ведь американцы сократили, и получилось довольно неплохо". А Синицын мне уже на время показывает. Андропов закончил: "Вам позвонят. До свидания".

Через день звонит министр печати, тоже ныне здравствует: "Юрий Михайлович, надо бы поговорить, машина будет через полчаса, приезжай". Приезжаю, меня встречает министр у дверей своего кабинета, приглашает к себе, на столе бутерброды, чай, коньяк. Разлил по рюмочкам, и говорит: "Юра, такое счастье, что сейчас приходит в литературу столько умных ребят. Они ценят русскую историю, и правильно. А то мы забыли хорошие книги наших великих историков и филологов прошлого. Неужели мы не можем издать "Поэтические воззрения славян на природу"? Конечно, мы издадим. Есть мнение издать в одном томе. Сокращай, и в "Современнике" издадим. Только одно — название нужно менять".

— Да это невозможно, как можно поменять название "Преступления и наказания"?

— Ничего, мы назовем по названию одной из глав. Какое вам запомнилось?

— "Древо жизни".

— Хорошее название. И хорошо бы послесловием не твое взять, а секретаря парткома Института мировой литературы.

Я молча согласился. Так и вышло за два года двумя изданиями в начале 80-х годов "Древо жизни" Афанасьева. И потом на него ссылались и академик Лихачев, и академик Рыбаков, и другие почтенные мужи. И даже в библиографии указывали: Афанасьев. "Древо жизни". Хотя у самого Афанасьева и не было никогда такой книги.

В.Б. Ну, и кому ты благодарен? Самому Андропову, скептически отзывающемуся о русских патриотах, и вдруг решившему тебе помочь, или неким высшим силам, подвигнувшим его на такой поступок? И почему все так боялись "Поэтических воззрений славян на природу"? Впрочем, боятся и до сих пор. Но именно Андропов благословил тебя на твой путь воскрешения русских героев.

Ю.М. С этого началось моё оживление умерших. Я понял, что в силу небесных предначертаний, которые мне самому непонятны, в решающий момент приходят на помощь святые небесные силы. Говорят об Андропове: масон, инородец и тому подобное. Не влезаю в это. Он был как слон, я как муравей. Зачем ему был нужен я и эта книга Афанасьева? Что ему какая-то просьба одного из помощников? Ему до смерти оставалось три года. Но какие-то силы заставили его это сделать. Сейчас памятник Афанасьеву будем ставить. Трехтомник не один раз выходил. С прекрасными иллюстрациями. Затем, благодаря другому светлому русскому человеку, Михаилу Алексееву, я в течение двух лет издавал в журнале "Москва" всего Карамзина. А ведь два академика отказались тогда быть титульными редакторами. Тем не менее, тираж журнала подскочил до 800 тысяч экземпляров.

В.Б. На заре "перестройки" возрос интерес к нашему прошлому. А как сегодня? Не отвернулись ли все от своей великой истории?

Ю.М. Все наши патриоты нынче ноют, плачутся, а я сделал подарочное издание Карамзина с тысячей иллюстраций, и книга мгновенно разошлась. Костомарова, 600 иллюстраций, — исчезла мгновенно. Ключевского, 800 иллюстраций, — сразу разобрали. За три с половиной года тираж этих кирпичей по 1000 страниц превысил полтора миллиона экземпляров. Это рекорд Гиннеса. Народ истосковался по своей истории.

В.Б. И все же, почему такое отношение властителей к русской истории? И в царское время, и в советское, и в нынешнее постсоветское? И правильно тебе сказал Андропов, что легче было издать поэтические воззрения татар или чукчей. Почему власти всегда боятся собственной истории, собственных героев? Разве что в период войн мы вспоминаем про Минина и Пожарского, про Александра Невского и Дмитрия Донского. Помню, как запрещали памятник Славы Клыкова Сергию Радонежскому. Да и сейчас о героях гитлеровского вермахта книг на прилавках России больше, чем о наших героях Великой Отечественной войны. Ладно бы, какой-нибудь Троцкий, а то сидят русские мужики у власти, Хрущевы и Ельцины, и перечеркивают русскую историю. Мы как бы нацелены только на будущее, наше прошлое власти не интересует.

Ю.М. Русский народ прекрасно понимал, что основа хорошего будущего — в прошлом. Русь с давних времён была грамотна, это доказано и новгородскими берестяными грамотами, и древлеправославными книгами. Даже расписание еды мы находим в крестьянских записях. Годовой круг был расписан навсегда, и время было внутри этого круга бесконечно. Народное прошлое было мифологически замкнуто. Народная память хранила в себе и языческое прошлое, сказки, былины, и христианское, и хронологическое, реальное историческое прошлое. Что касается верхов, там настоящая память часто отсутствовала, подменялась установками того или иного правителя, прошлое переписывалось регулярно. Когда пришли к власти Романовы, они полностью переписали историю Рюриковичей. Мы даже не знаем, кто переписал Нестора.

А что было в древнюю пору? Мы пользуемся византийскими источниками, скальдами, англосаксами и другими. Это связано, на мой взгляд, вот с чем. Начиная с Иоанна Васильевича Грозного Россия непрерывно расширялась, и это исключало сосредоточение на своём прошлом. Императив государства всегда был нацелен только на будущее. Все наши первопроходцы: Ермаки, Хабаровы, Поярковы, Атласовы, — историей не интересовались, они завоёвывали земли для нас, расширяли пространство империи. А историю не успевали освоить.

Вот у шведов есть мощная историческая школа, у поляков, у немцев, - у народов давно замкнутого пространства. У нас историческая школа отсутствовала, и первыми нашими историками были иностранцы. Может быть, это генетический изъян в нашем государстве, к сожалению. Этот изъян может быть поправлен не быстро. Правителями-философами. Таким был Николай Первый. Он понимал, что нужно выстраивать некий идеал будущего, опираясь на великое прошлое. Он был чуть ли не единственным. Сейчас тоже есть возможность образовать народ. Но кто это будет делать? Где наши русские национальные исторические школы?

Представь себе, сделали бы всероссийский исторический конкурс среди старших школьников по древней русской истории. И награды бы вручал президент России. У нас в школах везде пустые стены, а заходишь в шведскую школу: рыбы Швеции, птицы Швеции, короли Швеции, писатели Швеции, герои Швеции. А что, у нас нет птиц и рыб, героев и писателей? В той же Польше выходит многотомник "Польский народ", уже вышло 80 томов. Есть такой многотомник о русском народе? И кто может напомнить власть предержащим о русской истории? Такие, как я. На протяжении многих лет выпускаю исторические книги, сейчас выпустил книгу "История России в картинах современных художников". 48 художников, 400 иллюстраций. Может быть и 2000 иллюстраций. Разве трудно открыть музей истории России в картинах современных художников? Это музей так называемого современного псевдоискусства обязательно открывают: со Львом Толстым, на которого гадят куры, с застывшей струёй мочи и так далее. Закуплено государством за большие деньги. Швыдкой постарался. Умный человек: спокойно, целенаправленно отравляет сознание целого народа. Но зачем-то это кому-то нужно из наших правителей?!

В.Б. Согласен, ведь о том же Швыдком каждый месяц выходят убийственные разоблачающие статьи как в правых, так и в левых газетах. В любой другой стране после такой волны разоблачений чиновник подает в отставку, сам или по принуждению. А его с кресла министра пересадили в главную финансовую кормушку всей культуры. Именно он определяет всё развитие русского искусства — а значит, и сознание всей нации. Кто-то его держит у власти?! Так же и ненавистный Зурабов пересел в кресло важного советника /Путина/. Впрочем, то же было и при Брежневе, и при Хрущеве, и до революции: столетиями древнюю русскую историю изымали напрочь. Вот в Китае все знают и Конфуция, и Лао Цзы, и Цинь Шихуанди. Так же и в Англии, и в США, и где угодно. Сначала своя история, а затем уже — всего мира. Но особенно пренебрежительно относятся у нас к истории древней дохристианской Руси. Кто знает и помнит наших языческих богов — Сварога, Перуна? И что осталось от наследия предков? Не скрываю, так было и в Европе. Еще пару столетий назад Папа Римский строил свою канцелярию из камней Колизея. Древний Рим разрушило не время, его разрушили католики, было уничтожено немало языческих реликвий, но хватило, в конце концов, у них ума вобрать и всё великое языческое наследие Древнего Рима в свой католический мир. То же самое было и с наследием древних кельтов. И его католики сумели освоить. В свою католическую карту мира спокойно впускают весь древний языческий пантеон. В Китае спокойно уживаются древние боги даосизма, конфуцианства и буддизма /и коммунизма/. Что же мешает нам, русским, продлить свою историю, освоить своё языческое прошлое? Мы с тобой, Юра, — православные люди, ты даже награжден недавно Патриархом Всея Руси. Но я не вижу никакой ереси в познании нашей славянской древности. Удивительно, православные священники спокойно признают культуру языческого древнего Рима и Древней Греции, но до сих пор уничтожают все памятники нашего языческого прошлого, в чём загадка? Чем Зевс или Венера им ближе Перуна или Берегини? Значит, дело не в язычестве, а в пренебрежении собственным прошлым? К сожалению, древняя Русь была деревянной, а потому почти не сохранились древние крепости и стены, мосты и культовые сооружения, но уничтожались и языческие рукописи, свитки. Пожалуй, кроме Афанасьева с его великим трехтомником "Поэтические воззрения славян на природу" и академика Рыбакова, академическая наука проходила мимо этого наследия. Когда я упоминаю древние славянские легенды, ученые ухмыляются. Хорошо, у меня всегда в запасе есть Пушкин: "Там чудеса, там леший бродит, русалка на ветвях сидит… Там русский дух, там Русью пахнет!" Мы, православные русские, должны совершить подвиг освоения и собственного языческого прошлого.

Ю.М. Замечательная мысль. Еще при Алексее Михайловиче Тишайшем языческие книги сжигались возами. Это тяжелый разговор, но я тебе благодарен за то, что ты уловил важнейшую тенденцию. Сейчас в 90 городах России созданы русские языческие центры — не те, которые кричат: "долой Православие!", а те, кто помнит наше давнее прошлое, кто ведает его с многотысячелетних времен. Наш народ сейчас вымирает по миллиону в год, потому что народ-бомж обречен на исчезновение. Или мы осознаем сами себя через свою историю, свои традиции, свой менталитет, или уйдем в небытие, как ушли шумеры, оставив нам на память свой эпос. Конечно, о нашей древней истории всё-таки писали не только Афанасьев с Рыбаковым, но и Буслаев, и Даль, а в комментариях к "Древу жизни" Афанасьева я дал сто источников. Когда-то, лет пятнадцать назад, я прочитал цикл лекций по славянской мифологии в университете Палермо, в Италии. Там раз в году в храме Зевса устраивают языческие чтения, и, к удивлению своему, я встретил там католического прелата. Он сказал примерно следующее: светлокудрая эллинская древность породила сотни богов, которые были похожи на людей, они ссорились, кипели страсти, всё как в жизни, и тем величавее подвиг Иисуса Сладчайшего, который своим Преображением увенчал этот мир. Значит, они могут ввести в свой пантеон то, что было до Иисуса Сладчайшего. Только Владыка Питирим, Царствие ему Небесное, это понимал, и меня поддержал, когда я предложил в Думе принять "Закон о славянстве".

Пока мы ведем изящные споры, народ русский уходит на кладбище. А вместе с народом уходит и Православие. Значит, есть такая точка, когда Православие перестанет существовать с уходом русских? А в это время наши многие иерархи строят роскошные палаты. В Польше под напором католиков приняли закон о запрете абортов. И ничего — демократия. Почему мы об этом не говорим? Наших девочек, полмиллиона, отправляют по всему миру на панель, мы молчим. Государство этим заниматься не хочет, а Церковь? Почему в Париже безработный может подкормиться в десятках столовых, а у нас возле почтамта не всех и пускают. Или Кудрин инфляции боится от десятка столовых для бедных? Почему же Церковь и тут молчит?

В прошлом году главным врагом Православия и всего государства русского было объявлено наше язычество. Не бедность, не насилие, не вымирание, и даже не сатанизм, а славянское язычество. Люди добрые, язычество — это начало всех народов, это то, из чего выросло и наше Православие. Да, все статуи языческих богов переплавили наши добрые христиане, но остались топонимические свидетельства. Перунова падь, Перунова гора… Если ввести преподавание славянской мифологии у нас в России (а пока её преподают в католических духовных академиях), может, и отношение к своей истории изменится у народа. Изучают у нас в семинариях всех языческих богов Древнего Рима, Древней Греции, Германии, но игнорируют славянскую мифологию. Изменить отношение к нашей истории может только государство, приказ сверху, таков уж наш менталитет. Мир нашим правителям надо установить не только со всеми конфессиями, но и со всеми русскими людьми.

Я был осенью на Черном море на ведической конференции. Собралось 600 человек. Были ученые, военные, бывшие разведчики, учителя, никто не поминал дурным словом христианство — просто люди погружались в глубины трехтысячелетней давности. Если Аркаим древнее, чем крито-микенская культура, чем Египет, если там был наш президент, и этой древностью восхитился, почему же мы не даем эти знания всем? Почему мы отказываемся от собственной древней имперской истории?

В.Б. Я жду возрождения отечественной исторической школы. Занимаемся же мы и византологией, египтологией, китаеведением, кельтологией — языческой историей мира, а собственную древнюю историю табуируем. Вот и выходят на первый план талантливые неофиты, писатели, публицисты — к примеру, тот же Юрий Петухов. Впрочем, когда-то такой же неофит Шлиман открыл древнюю Трою, в которую не верили серьезные ученые, и так бывало частенько. Возможны ли у нас свои новые открытия Трои? После всех передряг ХХ века, нам пора понять историю самого славянства, историю своего государства, своего народа. То мы обрезали историю России октябрем 1917 года: "Все мы родом из Октября". То останавливаемся на принятии христианства. Но были же у нас и свои древние магические сакральные корни, были и письмена. "Славяне за много лет до Рождества Христова многие письмена имели", — писала Екатерина Великая. Не последняя императрица была.

Ю.М. Ты, как северный человек, знаешь, что весь наш древний фольклор открыли на севере, там не было ни войн, ни татар, ни разорений, ни рабства. Но есть и утварь, знаки солнцеворота, уже сейчас запасов самого точного исторического материала достаточно, чтобы дать единый, связанный и красивый облик прошлого. Сначала я издавал книги Костомарова, Ключевского, Карамзина, Афанасьева, сейчас я собираю художников, увлеченных историей России. Их было так много, от Васнецова и Сурикова, от почти забытого Семирадского до Королькова.

Поэтому я издаю уже много лет альбомы по славянской мифологии, нахожу замечательных художников. С твоей помощью нашел в Твери замечательного исторического художника Всеволода Иванова. Такой художник в любой Италии или Германии давно бы был прославлен. Борис Ольшанский — живет в Тамбове. Они писали свои картины без всякой надежды на издание, на продажу. Это не то дерьмо, которое закупает Швыдкой за миллионы долларов из народного бюджета.

И вот я издал книгу, 350 работ лучших исторических художников. В норвежских школах изучают историю скальдов, у нас тоже должны изучать наши мифы, пусть им подспорьем будут мои альбомы. Моя цель — создать музей славянской мифологии. Он просто необходим всем: от президента России до десятилетнего школьника, от интеллектуального мыслителя до инженера и офицера. Я предлагаю всем, кто читает в "Завтра" нашу беседу. Я готов развесить 500 картин лучших художников в музее славянской мифологии. Не нужно их закупать. Помогите его создать. Если в Москве открыты пять музеев современного искусства, где можно найти любое уродство мира, то почему не открыть музей славянской мифологии?! Там всегда будет множество народу. Русский народ ждет. Нужна только державная воля.

Я верю, рано или поздно такой музей будет открыт. Народ сам находит то, что ему надо для спасения. Да, мои издания востребованы обществом. Но я не желаю быть одиноким петухом, который кричит, что солнце встало. Пусть этим занимается и наше государство. Без опоры на отечественную историю не будет никакого возрождения России, сколько бы нефти ни перекачивали на запад и восток. Образуйте народ, господа правители!

Дорогой мой однофамилец, Дмитрий Анатольевич Медведев! Надо, чтобы народ знал наследие своих предков. Тогда у него появится и будущее».

Пришел через Интернет лишь один отклик на этот вдохновенный призыв:

«2008-02-06 20:19 xvilipilipok:
Имел счастье познакомится со "Славяно-Арийскими Ведами" ещё в 2001 году в одной из общин, изучающих великое наследие своих предков. С тех пор меня не покидает чувства приподнятости, окрылённости, которые черпаю из ваших книг, журналов на эту тему. Они очень популярны не только среди взрослых, но и среди университетской молодёжи, живущей за рубежом. Много там такого, что следует уже знать с молодых ногтей. И книги с журналами, которые в ту пору просто негде было купить, и тем не менее отданные ВАМИ мне, ходят здесь по рукам, хотя многое можно найти уже в Интернете, да не все, особенно старшие, могут им пользоваться. Пятый год живу за рубежом, слежу по телеку и по печати и вижу - всё никчемное возносят, а клад, завещанный предками для нынешних времён, попирается ногами. Доколе?»