[svoboda] Восемь с половиной секунд
Восемь с половиной секунд
Еду накануне утром на свою ебаную работу на метро, от Бибирево до
Савеловской. Маршрут и так гавно, а тут вообще пиздец: в городе +30, а под
землей, наверное, все 40, народу больше, чем кислороду, все воняют,
ебануться можно. Я плотно зажат в <коробочке> из меня и еще трех человек:
впереди меня рыжая телка в очках читает книжку, справа - обширный
склеротический пенсионер, слева - пиздец какая жирная старуха. Все жопами ко
мне. Дед хрипит, кашляет, рыгает, вонючий пот струится по его лысине, а
старуха по ходу еще и попердывает: И больше всего мне хочется плюнуть на
смрадную лысину, а потом въебать от души по почкам ненавистной бабке - чтоб
она просралась уже окончательно, как следует, и сдох весь вагон, и этот
кошмар наконец закончился бы:
Но, разумеется, ничего подобного я не делаю. Я толерантен, политкорректен и
приветлив с окружающими - так, как учили меня на моей ебаной службе. А тут
еще на Владыкино в вагон вбивается еще полсотни ублюдков, меня притискивает
к рыжей очкастой телке окончательно, и, за неимением лучшего, я начинаю ей
интересоваться. Ей - по моим ощущениям и тому, что я могу видеть со спины -
лет слегка за 20, то есть она старше меня и немного выше ростом. Фигура
спортивная - маленькая жопка, широкие плечи, не в моем вкусе. Но на ней
очень короткая замшевая юбка, под которой, судя по всему, нихуя нет, и
трещина ее жопки лежит прямо на моей ширинке. И почему, собственно,
оставшиеся четыре остановки я не могу помечтать о чем-то прекрасном?
У меня, разумеется, сразу встает. И телка, разумеется, это чувствует. Вдруг
она оттопыривает жопку назад - незаметно для окружающих, но явно вполне
сознательно - и мой конец очень уютно и целиком помещается в эту трещину,
плотно сжатый с обеих сторон ее половинками. Поезд отчаливает от
Петровско-Разумовской, вагон покачивает, и телка покачивается вместе с ним,
но в то же время - не просто так, безразлично, а очень правильно, в такт со
мной, осознанно. И мне уже похую ее рост, возраст и фигура - фактически мы
ебемся, и я бы не пожалел своей следующей зарплаты за то, чтобы исчезли эти
несколько миллиметров моей джинсы и ее замши, которые пока разделяют нас.
Тимирязевская. Рыжая спортсменка явно думает о том же, о чем и я. Отточенным
движением просовывает руку назад, между собой и бабкой, расстегивает мне
молнию, достает, слегка поддергивает вверх свою юбку - и вот я уже в ней.
Профи! Ее дырка очень горячая и очень тугая. Рыжая начинает слегка приседать
на своих каблучках, потом так же медленно выпрямляет коленки. Окружающие
по-прежнему нихуя не понимают - амплитуда ее раскачиваний, может быть, всего
на полсантиметра больше, чем качаются вместе с вагоном все остальные, но все
же больше! И этого, бля буду, вполне достаточно. Пятнадцать-двадцать таких
качков - и я кончаю так, что глаза на лоб лезут. Рыжей спортсменке это
нравится, и мускулатура у нее действительно хорошая - ее дырка обхватывает
мой конец еще плотнее и буквально всасывает все, что обильно льется из меня:
Дмитровская. Без всякого предупреждения, с легким прощальным чмоканьем рыжая
соскальзывает с меня, небрежно одергивает юбку и выкатывается вместе с
прочей толпой из вагона, невозмутимо заложив книжку пестрой ленточкой. Ее
лица я так и не увидел. Ну что ж, все справедливо: я получил свое, а она
свое.
Но тут я понимаю, что две полных лавки народа напротив с неподдельным
любопытством разглядывают МОЕ лицо, и даже не совсем лицо: Скорее - меня
всего, с блаженным ебальником зажатого между двумя жирными, вонючими
пензиками: И в частности - мой стоящий, блестящий, красный конец, с которого
все еще брызгает на пол кончина: И с особенным интересом и ужасом смотрит на
меня старший менеджер моего отдела - суперинтеллигентная сучка лет сорока,
Марина Геннадьевна: Осторожно, двери закрываются - с этими людьми мне еще
надо как-то ехать до следующей станции:
А теперь вопрос - чем все кончилось? Предлагаю три варианта ответа.
Первый. Меня уволили со службы, у меня триппак, но я ни о чем не жалею.
Второй. На работе все обошлось, вопрос замяли. Но теперь я не могу думать ни
о ком, кроме этой рыжей сучки, ищу ее каждый день в каждом поезде, не могу
найти и ужасно по ней тоскую.
Третий. Меня повысили в должности и прибавили оклад. За все за это я пару
раз в неделю ебу Марину Геннадьевну в ее уютном кабинете с кондиционером, и
это вовсе не так уж плохо: и ебля на холодке, и дорогой вискарь, которым
угощает меня моя начальница, и она сама - невзирая на свои сорок лет и двух
дочек, младшая из которых - моя ровесница:
