Радиостанция «Эхо Москвы»: Код доступа, Суббота, 12 Январь 2008
http://echo.msk.ru/programs/code/57857/index.phtml
sys/logo_print
Код доступа
Авторская программа Юлии Латыниной.

Ведущие:

Юлия Латынина
Суббота, 12 Январь 2008

Ю. ЛАТЫНИНА: Добрый вечер. В эфире Юлия Латынина. Телефон прямого эфира 363-36-59, СМС присылайте по 985 970-45-45.

Абсолютное большинство вопросов по Интернету касается беспорядков в Махачкале, где происходит впервые, насколько я понимаю, в истории мира восстание из-за
отсутствия электричества, и у меня, к сожалению, есть маленькая проблема, которая заключается в том, что поскольку эти беспорядки происходят уже почти
две недели, то ослабевая, то возобновляясь с новой силой, то на прошлой неделе я сказала все, что я об этом думаю, о причинах и последствиях. Напомню очень
коротко, что есть чисто техническая причина, которая заключается в том, что в Махачкале деньги за электричество собирает Городской единый расчетный центр,
а электричество обеспечивает компания "Дагэнергосбыт". И одна компания не перечисляет денег другой. Но это чисто техническая проблема, связанная с особенностями
дагестанской власти и махачкалинского мэра. А есть абсолютно глобальная проблема с точки зрения, что Махачкала – это будущее Москвы, а также Самары, или
Питера, или Екатеринбурга, потому что Махачкала – это зримое свидетельство того, что происходит с городской инфраструктурой, если вы продаете под точечную
застройку землю в центре города, при этом не меняя саму городскую инфраструктуру, у вас происходит крах города, полный коллапс.

Это вообще и очень хорошая модель всей российской власти. Поэтому я буду все-таки говорить сначала не о Махачкале, а о вопросе, который тоже мне задают,
об истории Михаила Гангана. Напомню, что это нацбол, который только что освобожден в Виннице и при этом подал на политическое убежище на Украине. Мне кажется
эта история вот почему интересной. Собственно, с чего она началась. Она такая человеческая история. Жила-была компания "Рособоронэкспорт" и, как следует
из названия этой компании, она должна была заниматься экспортом оружия, но так как ее начальник Чемезов близок к Путину и является одним из тех институтов,
которые берут под контроль российскую промышленность, то "Рособоронэкспорт" берет под себя разные заводы, вот "Ависму" взял, ну и, в числе прочего, "АвтоВАЗ".
Так как "Рособоронэкспорт" вполне чекистская компания, то заводом поставили руководить некоего генерала Артюкова. Ну, про господина Артюкова можно сказать
– помните, как было сказано про Аркадия Аркадиевича Семплеярова у Булгакова? – что поставили его руководить акустикой, но как он ни старался улучшать акустику,
такая она и осталась. С технической точки зрения, завод остался идеальной площадкой для тренировки бульдозеристов, как это когда-то сказал один из японских
экспертов, ну а с точки зрения организационной, понимаете, "АвтоВАЗ", в прошедшие годы функционирование было примерно такое: бандиты приходят со своими
деталями в цех, в цеху им собирают машину и, соответственно, завод несет убытки, а бандиты получают прибыль. Примерно все так оно и осталось. Что в таких
случаях делают с начальником, который не может кардинально изменить ситуацию на заводе? Ну, если он чекист, а его начальник друг президента, человек идет
на повышение. И вот господина Артюкова ставят губернатором. Таким образом, "Рособоронэкспорт" впервые в российской практике переходит от захвата заводов
прямо к захвату областей прямо с жителями, курами, овцами, ну вот просто людей к генералам ФСБ приписывают целыми областями.

Ну, приписали. Теперь надо генералу Артюкову командовать областью, и вот подворачивается хороший случай. Подворачивается девочка. Я не знаю, сколько ей
лет, 18 или 19, но точно не больше 20. Зовут ее Анастасия Куртаджиева. Она член "Другой России" и она организовывает манифестации "Другой России" в городе
Самаре. И начинается преследование госпожи Куртаджиевой. Не то что бы какие-то реальные проблемы области решают, а первое, что случается – госпожа Куртаджиева,
молодая девочка, перед выборами просто пропадает. Родственники ее ищут. Говорят: "А мы ее арестовали за то, что она участвовала в убийстве". – "Как?!".
– "А, нет, мы перепутали, они кого-то ограбили". Ну, в общем, короче говоря, в конце концов Анастасию отпустили, но самое интересное, что борьбе с инакомыслием
в области не ограничилась одной отдельно взятой девочкой по имени Анастасия Куртаджиева, а она распространилась на всех ее родственников. В частности,
у нее отец был издатель "Новой газеты" в Самарской области. В "Новую газету" пришел майор или, не знаю, подполковник, сказал, что мы будем смотреть все
материалы, которые вы печатаете. К издателям "Новой газеты" в Самаре пришли и сказали "не печатайте эту зловредную "Новую газету". К рекламодателям тоже
пришли и сказали "не давайте рекламу". Короче говоря, с отцом тоже поборолись, "Новая газета" в Самаре закрылась. Более того, дальше стали бороться с женихом
девочки, а жених – вот тот самый Михаил Ганган. Он тоже участвовал в организации митинга "Другой России". Состряпали какое-то дело. Соответственно, он
убежал на Украину. Там потребовали его выдачи… Ну, вы знаете, господа, это просто потрясающе. Вы подумайте – отца, потом жениха… Это прямо не генерал ФСБ,
это прямо чеченец какой-то, это что у него, кровная месть?

И вот это себе зримо представляете – назначили генерала ФСБ командовать областью. Что будет в области? Вот мне на прошлой неделе звонил парень из Самары,
говорил, что у них тоже отключают свет, как в Махачкале. Генерал ФСБ, что, будет разбираться с этой проблемой? Ну, пока мы видим, что генерал ФСБ с 18-летней
– еще раз повторяю, если я ошибаюсь в возрасте, извините – девочкой борется просто насмерть. Но в этой истории самое важное ведь что? Дело в том, что если
вы заметили, то история с Михаилом Ганганом, которого Украина не выдала России, она какая-то очень странная, она немножко отличается от обычных наших крупных
внешнеполитических скандалов. Обычно у нас когда кого-то требуют к выдаче, то сначала замгенпрокурора собирает пресс-конференцию, говорит "вот, мы доказали,
что он уголовный преступник", потом начинается скандал, портятся отношения с какой-нибудь Англией или Данией. А здесь ничего похожего – ни пресс-конференцию
генеральный прокурор не собирал, ни отношения потом не испортились. То есть это все произошло потому, что в сущности то, что произошло, не было инициативой
Кремля. Это была частная инициатива самарских властей. Вот внешнюю политику России Самарская область решила определять самостоятельно. Вот это обычно у
нас все-таки делает Кремль. А в данном случае в рамках того, что может сделать генерал ФСБ, это у нас спускается на местный уровень. Вот, господа, все-таки
ввиду вертикали власти, существующей у нас, все-таки желательно, чтобы внешнеполитические скандалы у нас определялись хотя бы Кремлем, а не губернатором
Пупкиным, Хряпкиным или Артюковым.

Алло, говорите, вы в эфире. Здравствуйте.

СЛУШАТЕЛЬ: Юля, привет. Это Сергей из Тольятти. Вы заинтересовали меня таким этим, я тоже на ВАЗе работаю…

Ю. ЛАТЫНИНА: И? Расскажите? Вот с приходом Артюкова что изменилось на ВАЗ?

СЛУШАТЕЛЬ: А, ну, изменилось то, что, знаете, меня больше интересует, газеты есть местные у нас на заводе, короче, и там постоянно пишут, ну, я простым
языком, что не смотрите на частую смену руководства, что это естественно, это ни к чему не относится, что они меняются чуть ли не каждый месяц. А насчет
Артюкова – толку от этого вообще не будет никогда, просто смело так руководство меняется часто…

Ю. ЛАТЫНИНА: Все-таки ответьте на конкретный вопрос. Вы работаете, вы на сборочном производстве, как я понимаю, что изменилось с приходом Артюкова, потому
что очень как бы плохая была атмосфера на "АвтоВАЗе" и довольно много было людей со стороны, иногда бандитов, иногда не бандитов, которые, в общем, командовали
процессом, вот что изменилось?

СЛУШАТЕЛЬ: Ничего совершенно не изменилось. Показуха постоянная. Кроме этого, ничего нету, понимаете?

Ю. ЛАТЫНИНА: Спасибо. Понятно. Что делает начальник, если при нем ничего не изменяется? Ответ: он идет на повышение.

Все-таки меня просят рассказать о Махачкале и даже вот тут спрашивают, не являются ли бунты в Махачкале преддверием к изменению российской ситуации на Кавказе?
А нормальные люди, наоборот, спрашивают: "Почему вы думаете, - пишет Дмитрий, - нормальная реакция граждан на действия, вернее, бездействие властей произошла
только в Дагестане?". Ну, Дмитрий задает правильный вопрос. А к вопросу о российской ситуации на Кавказе и того, что происходит в Дагестане – в Дагестане,
к сожалению, происходят более плохие вещи, чем даже бунты из-за отключения электроэнергии в Махачкале, это повсеместные зачистки, которые начали происходить
по всему Дагестану, в горных селах в поисках ваххабитов. И поскольку это очень серьезная тема, я начну сначала с немножко другого, я начну с цитаты. Цитата
такая: "9 января в городе Грозный в результате спецоперации убит участник незаконных вооруженных формирований Джабраил Идильханов, который входил в бандгруппу
лидера террористов Доку Умарова". Это одна цитата. И другая цитата, я на память, к сожалению, не помню, но сейчас, как я уже сказала, МВД Дагестана говорит
о многочисленных зачистках в горных селах и рапортует о многочисленных успехах, нарушениях паспортного режима, правда, также о нескольких убитых боевиках,
но главным образом то машину найдут угнанную, то найдут человека, который нарушал паспортный режим. Вот это, мне кажется, две таких очень важных истории,
которые надо сравнить.

Напомню предысторию смерти вот этого Идильханова в Грозном. 16 декабря в Грозном было уничтожено несколько боевиков. Они, как настоящие чеченцы, как с гордостью
сказали мне люди, ответственные за их уничтожение, отстреливались там одиннадцать часов и товарищи убитых поклялись убить сто ментов. 31-го они отпраздновали,
боевики, Новый год, убив двоих. Сто ментов они не убили, и вот один из этих боевиков уже мертв. Убить, надо сказать, 31 декабря ментов – сильно испортить
Кадырову праздник. Персонально. Но заметим, что никто не услышал, что в ответ на убийство двоих милиционеров 31 декабря в Толстой-Юрт введен батальон "Север",
который переловил сто кур и снес два сарая. Вот в ответ на такое может пропасть человек, может пропасть его родич, но сто кур в селах останутся целыми.
Какова предыстория зачисток в Дагестане, тотальных зачисток в Дагестане? Напомню, что все началось с убийства депутата Газимагомеда Гимринского, человека
очень сложного, о котором я уже когда-то говорила, который с одной стороны был и очень уважаемым человеком в Унцукульском районе, и обвинялся в сотрудничестве
с ФСБ, и мог войти в кабинет высокого начальника и позорить этого высокого начальника, даже если этот высокий начальник был глава ФСБ. Напомню, что в октябре
не без участия того же самого Газимагомеда Гимринского, как говорят, был похищен племянник главы Буйнакской администрации соседней. Заплатили за него то
ли 500, то ли миллион долларов за освобождение. Это преступление властей не заинтересовало. Оно не стало поводом для арестов, но убийство Газимагомеда
Гимринского, боевиками совершенное по приговору суда шариата, стало поводом для зачисток в Гимрах и многих других селах. Вопрос: если власти считают, что
в убийстве виноват один конкретный человек, почему они ловят его с помощью 350-ти солдат, которые входят в села? Если власти считают, что в убийстве виновато
все село, то, наверное, надо спросить себя – а как же мы себя ведем так, что все село так относится к власти?

Я уже говорила, что село Гимры Унцукульского района – это довольно сложное село, оно несомненно сочувствует боевикам, и когда, например, в позапрошлом,
если я не ошибаюсь, году во время зачистки из села ушли все местные жители, которые считались боевиками, они там сидели высоко в горах, над горами летали
вертолеты, по горам бил "Град", а все село сидело на площади и сочувствовало людям, которые ушли из села, чтобы не подвергать его опасности зачистки. Все
это очень нехорошо и с этим надо что-то делать, но доказывать этому селу с помощью БТР преимущества Басманного суда над шариатским вряд ли возможно. Да,
собственно, вы все себе представьте – какое там дагестанское село, вот к вам домой пришла зачистка. Вот стоит мент с БТР в вашем колхозном дворе и в лучшем
случае он наследит сапогами когда пойдет в сортир, а в худшем случае он вопрется и будет орать: "Хозяйка, куры, яйки!". Тут каждый москвич ваххабитом станет
при виде мента, а не то что горное село. Собственно, это вопрос того, что мы делаем на Кавказе. Потому что есть две модели. Одна – точечная зачистка. И
другая – как в Ингушетии или как сейчас начинается в Дагестане, заезжает 350 федералов и кого-то там ловят, а если не кого-то ловят, то хотя бы кур передушат,
что, соответственно, только увеличивает количество боевиков, потому что уменьшать боевиков зачистками все равно что тушить пожар бензином.

Но вот что самое главное мне кажется и, собственно, это очень сильно связано с тем, что происходит в Махачкале сейчас – что у власти российской на Кавказе
есть другие способы доказать свое преимущество над ваххабитами, нежели, как я уже сказала, устраивать зачистки в горных селах. В частности, например, ликвидировать
отключения электричества в городе Махачкала и разобраться почему они происходят. Или вот другой пример, совершенно замечательный. На этой неделе в Дагестане
взорвали главу Дагестанской железной дороги Гази Газиева. Сам господин Газиев остался цел, погиб его джип и, собственно, это был такой ожидаемый взрыв,
потому что перед этим произошло еще несколько взрывов и убийств. Перед этим произошел суд, на котором были оправданы предполагаемые киллеры, покушавшиеся
на жизнь председателя Пенсионного фонда Дагестана Амучи Амутинова. Господина Амутинова взрывали два раза. Вот когда киллеры предстали перед Верховным судом
предполагаемые, их оправдали, причем в ходе суда выплыли подробности, что господин Амутинов сам заказывал, по крайней мере по утверждению свидетелей, вот
как раз этого самого начальника железной дороги Гази Газиева. И после того, как киллеры предполагаемые были оправданы, был убит, вернее, был взорван, он
уцелел, он потерял обе ноги, предполагаемый организатор покушения – начальник службы безопасности начальника железной дороги. Был тяжело ранен адвокат,
защищавший подсудимых. И был убит судья Верховного суда Пашаев. Таким образом Гази Мулинович Газиев оказался четвертым в этой череде покушений и в пересчете
на бронированные джипы счет между начальником железной дороги и председателем Пенсионного фонда Дагестана считался 2:1. Я, собственно, это к чему – вот
если бы власти Дагестана умели расследовать хотя бы убийства, которые совершаются в среде высших чиновников, может быть проще было бы доказывать горному
селу, в котором ничего подобного не происходит и в котором, в общем, с точки зрения практического управления царит просто обыкновенное народовластие, когда
власть уважает народ, так вот, может быть власти легче было бы доказывать горному селу преимущества российского образа правления. Потому что, мама моя,
что это? Почему эти люди не арестованы? Вы скажете, что трудно доказать вину конкретного киллера и конкретного заказчика? Ответ: а вы увольте, вы увольте
председателя Пенсионного фонда Дагестана, а заодно и главу железной дороги, и пусть они разбираются, как частные лица, они хотя бы не будут нецелевым образом
расходовать бюджетные деньги, а то в Дагестане новый способ нецелевого расходования средств бюджетных – на киллеров.

Еще раз повторяю, есть страшная ситуация, которая у нас происходит на Кавказе: у нас замирилась Чечня благодаря тому, что мы сумели осуществить чеченизацию
конфликта и в Чечне с чеченцами разбираются только чеченцы. Более того, ситуация в Чечне изменилась кардинальным образом, потому что там была война, а
теперь там мир. Там была ситуация, когда люди брались за оружие, потому что они приходили домой и дома не было, жена была мертва, сын был мертв, а возле
дома стоял российский танк, и люди брались за оружие. А теперь там такая ситуация, что российского танка нет, а российские деньги есть, и это принципиально
другая ситуация. И одновременно у нас на Кавказе события развиваются по ингушской модели, когда то, что происходит, решает не президент республики, решает
не Москва, решает не президент Путин – решает майор ФСБ, которому надо получить новые "звездочки" и который заезжает в республику просто чтобы кого-то
зачистить или кого-то убить, про убитого потом говорит "боевик", и эта история порождает больше боевиков, чем она улучшает ситуацию.

Алло, говорите, вы в эфире. Здравствуйте.

СЛУШАТЕЛЬ: Здравствуйте, Юлия. Это из Питера звонит Рихард Володя.

Ю. ЛАТЫНИНА: Очень приятно.

СЛУШАТЕЛЬ: Вопрос вот какой, по питерским делам. Было время, у нас тут был достаточно успешный предприниматель, некто Барсуков.

Ю. ЛАТЫНИНА: Он же Кумарин.

СЛУШАТЕЛЬ: Да, да. И, в общем, он создал довольно успешную компанию "ПТК", мы пользуемся не только в Питере, но и по дороге в Москву. И потом приехали,
его забрали, и все пропало. И как-то все тишина.

Ю. ЛАТЫНИНА: А что, вы считаете, что Кумарина забрали за то, что он создал успешную нефтяную компанию?

СЛУШАТЕЛЬ: Да нет, это что-то похожее на рейдерский захват.

Ю. ЛАТЫНИНА: Спасибо. Это замечательный вопрос. Я при всем моем уважении к Владимиру Сергеевичу Кумарину, который считался в Петербурге лидером тамбовской
преступной группировки, никак не могу сказать, что его арест похож на рейдерский захват. К сожалению, в отличие от того, что творится в других странах
в подобных случаях – вот арестовывают человека и говорят "ну как же, он – босс мафии, поэтому его арестовали", я никак не могу сказать, что арест Кумарина
является борьбой с преступностью. Я думаю, что арест Кумарина был одним из трех арестов, очень громких арестов, который произошел в рамках передела сил
в Кремле. Остальные два ареста – арест замглавы ФСКН господина Бульбова и арест замминистра финансов господина Сторчака. Все эти три ареста, включая арест
господина Кумарина, на мой взгляд, не имеют никакого отношения к правосудию, в чем бы эти люди ни были виноваты.

Перерыв на новости.

НОВОСТИ

Ю. ЛАТЫНИНА: Добрый вечер. В эфире Юлия Латынина. У меня очень большое количество вопросов, связанных со словом "путинг". Напоминаю, что на этой неделе
депутат Госдумы Михаил Бабич подал в суд или пожаловался в Генеральную прокуратуру на журналистов владимирской компании ТВ-6, которые употребили это слово.
Мне пишет Гавриил: "Скажите, если журналистам ТВ-6 дадут год исправительных работ, надо их отправить отрабатывать на ОРТ?". А Андрей Максимов советует
мне говорить теперь вместо "путинга" слово "шопинг" или "петтинг". И, наконец, тут была еще пара очаровательных комментариев на эту тему. Вот Леонид пишет:
"Вот какой парадокс: на безобидное "путинг" дело доходит до прокуратуры, а на громогласные обвинения в коррупции президента, пресловутые 40 миллиардов
долларов, никакой реакции. Вот такая загогулина". Ну, надо сказать, что Михаил Бабич человек известный. Он известен, во-первых, тем, что был в Чечне и
мог бы там сделать хотя бы то же самое, что Кадыров сейчас – построить чего-то. Ничего не построил, но зато известно, что в 2000 году Следственный комитет
МВД России возбудил против Михаила Бабича уголовное дело. По версии следователей, он был главой компании, которая продавала американскую гуманитарную помощь
и вместо того, чтобы переводить в Пенсионный фонд деньги, которые получались, их присваивала. Так вот, этот человек, уже после того, как он был премьером
Чечни – он, кстати, насколько я понимаю, тоже чекист, как и господин Артюков – верный последователь Путина и верный последователь таких гигантов мысли,
как Астахов или господин Султыгов, которые предложили Путина избрать национальным лидером России. Я считаю, что нам господина Бабича надо поблагодарить,
потому что он подарил нам замечательное слово "путинг", то есть он его не подарил, но он его прорекламировал. Потому что именно теперь, благодаря Михаилу
Бабичу, мы все знаем и будем употреблять это замечательное слово.

Вообще в этом интересно вот что. Что у нас есть целая группа народа, которая, допустим, Путину служит: делает какие-то серьезные вещи, заводит уголовные
дела, сажает – правда, не всегда она сажает врагов Путина, иногда она сажает своих собственных врагов, которые тоже выполняли поручения Путина. А есть
вот эта вся публика, как я уже сказала, вроде Астаховых и Султыговых, и очень интересно – а они-то что получают? И замечательно, что я ничего не слышала,
чтобы они что-то получили. Вот сейчас, известно, кончилась старая Государственная дума, и ее депутатов, тех верных "единороссов", которые по каким-то соображениям,
денежным или просто другим, остались за бортом, трудоустраивают. Я знаю, что это капитальная такая проблема в городе Москве, потому что федеральное правительство
должно устроить, ну, там, на должности замначальников департаментов, даже замминистров вот этих верных, но оставшихся без средств к существованию людей,
потому что ничего, кроме как кивать, они не умели. Им надо теперь кивать на каком-то другом месте, не в Госдуме. Так вот, их устраивают. А что господин
Султыгов получил? А, по-моему, ничего. И что получит господин Бабич? Я тоже думаю, что ничего.

Алло, говорите, вы в эфире. Здравствуйте.

СЛУШАТЕЛЬ: Юля, здравствуйте. Это товарищ Балакирев. Вы сейчас рассказали очень интересную вещь, как в Виннице украинские власти, не подчинившись нашему
диктату, вернее, областному диктату, приняли правильную позицию. Ну, помнится, год назад или два я с вами спорил…

Ю. ЛАТЫНИНА: Простите, разве я говорила слова "не подчинившись диктату"?

СЛУШАТЕЛЬ: Нет, вы не так говорили, это так было.

Ю. ЛАТЫНИНА: Спасибо. Вы пересказываете то, что я не говорила. Ваш вопрос? Что случилось? Пропал человек.

Я помню, что в кабинете у Кахи Бендукидзе висело замечательное высказывание: "Никогда не пересказывайте мне моих разговоров с третьими лицами". Гражданин
Балакирев, пожалуйста, никогда не пересказывайте мне мои же слова на "Эхе Москвы".

Алло, говорите, вы в эфире. Здравствуйте.

СЛУШАТЕЛЬ: Здравствуйте. Это Анатолий из Тюменской области. Вот такое ругательское слово есть "патриот". Вот если патриоты наши, которые будут на руководящих
должностях, будут только патриоты своего кармана, а не патриоты родины, как их можно еще назвать? Ворами? Не знаю даже. Спасибо.

Ю. ЛАТЫНИНА: Спасибо. Философский вопрос. Вы знаете я тут долго думала, что такое российская власть сейчас делает. Я думаю, что есть очень страшный ответ…
Собственно, не я думала – мы с приятелями сидели и пришли к выводу. Поверьте, приятели совершенно не оппозиционные. И пришли мы к выводу, что российская
власть занимается тем, что защищает свое право совершать преступления. Это очень тяжелая формулировка и она очень наглая, но я боюсь, что она справедлива,
и единственный плюс, который я вижу в нынешней ситуации российской, он заключается в том, что у нас такая феодальная система, а феодализм, как замечательно
сказал Арон Янович Гуревич, известный исследователь средневековья, это не какая-то конкретная система, это система, в которой могут сочетаться самые разные
системы, то есть каждый может вести себя как хочет – может, допустим, купить газету "Московские новости", пойти в Кремль и спросить, кто там должен быть
главным редактором? Ну, посоветуют редактора Третьякова, после чего понятно, что ни с газетой ничего хорошего не будет, в общем, придется закрывать газету,
чтобы уволить главного редактора, не обидев Кремль. А можно вести себе на "Эхо Москвы", знаете, тоже как-то мы вроде выживаем. Можно быть губернатором
Артюковым и пытаться самостоятельно определять российскую внешнюю политику в отношении нацболов, а можно быть, допустим, губернатором Зелениным или Хлопониным,
которые совершенно нормально делают в своей области. И если при этом губернатор Зеленин танцует перед Путиным, так хоть он пусть поет перед Путиным. Какая
разница? Важно, что он что-то делает для своей области. Важно, что у него организуется производство. Важно, что у него вдруг в области начинается то колл-центр
"Би-Лайна", то колл-центра "Аэрофлота". Можно быть президентом Зязиковым – ну, это более спорный пример – но вот можно быть президентом Зязиковым, который
отдал свою страну и свой народ на растерзание чекистам, которые заезжают из-за рубежа, кого-то убивают и говорят "это террорист", а можно быть президентом
Кадыровым и строить новую Чечню, у которой есть свои большие вопросы, но по крайней мене в этой Чечне кончилась война.

Алло, говорите, вы в эфире. Здравствуйте.

СЛУШАТЕЛЬ: Юлия, добрый вечер. Самара беспокоит, Александр. Юль, я вас очень уважаю и люблю. Но неужели у нас так совсем плохо все? Есть где-нибудь просвет?
Я – предприниматель. Ну, блин…

Ю. ЛАТЫНИНА: Так, что-то у нас сегодня народ на лирику потянуло.

Алло, говорите, вы в эфире. Здравствуйте.

СЛУШАТЕЛЬ: Добрый вечер, Юля. Большое спасибо вам за передачу. Но у меня такая реплика. Меня одно удивляет, неужели вы не привыкли, что у нас никогда зиму
не ждут – вот что в Махачкале творится, у нас правительство не знало, что зима будет. В Орле сейчас то же самое творится, в Якутии. Ну, не знало правительство,
президент не знал, что зима будет у нас, что надо отапливать помещения. Да у нас нету правительства. Когда оно было у нас?

Ю. ЛАТЫНИНА: Спасибо. Еще один телефонный звонок, а дальше я уже начну отвечать на остатки вопросов из Интернета. Алло, говорите, вы в эфире. Здравствуйте.

СЛУШАТЕЛЬ: Юля, вы меня слышите?

Ю. ЛАТЫНИНА: Задавайте, пожалуйста, вопрос.

СЛУШАТЕЛЬ: Юля, почему вы такая жидовская сука?

Ю. ЛАТЫНИНА: Ну а зачем вы слушаете жидовскую суку, можно спросить в ответ? Человек не ответил. А я не знаю, что ему ответить.

"Юлия Леонидовна, прокомментируйте, пожалуйста, выборы в Ингушетии, особенно сбор подписей не принимавших участия в голосовании. Может быть, этим гражданам
необходимо было бы проявить свою гражданскую позицию, пойти и проголосовать за ту или иную партию, в крайнем случае испортить бюллетень?", - пишет мне
слушатель. Я думаю, что эти люди проявили свою гражданскую позицию, когда свыше 50 процентов избирателей Ингушетии заявили, и письменно заявили, с подтверждением,
что они не участвовали в голосовании. И это очень хороший пример того, что, видимо, им нельзя было никак другим способом, проголосовав за другую партию,
проявить гражданскую позицию. И это очень хороший пример того, что я уже говорила об этой парадоксальной вещи. Дело даже не в том, что в стране, в России,
есть диктатура, потому что я не могу сказать, что в стране есть диктатура, есть контроль. Я могу сказать, что в стране есть контроль в смысле если понимать
контроль как возможность убить или арестовать каждого конкретного человека на территории этой страны, но если понимать контроль как возможность соблюдения
правовой инфраструктуры общества, то этого контроля у нынешней власти нету, и эта власть не всегда может контролировать даже своих верных последователей,
потому что я сомневаюсь, что Кремлю нужно, чтобы губернатор Артюков занимался Михаилом Ганганом, или чтобы Кремлю было нужно, чтобы Михаил Бабич рекламировал
слово "путинг".

Удивительность заключается в том, что вот мы видим вещи, которые интересуют президента Путина: это газ, это нефть, это контроль над парламентом, это контроль
над СМИ. Мы видим вещи, которые не интересуют президента Путина: это, например, ситуация в Ингушетии. И парадоксально не то, что в Ингушетии 100 процентов
– ну, не 100 процентов, а сказали, что 100 процентов граждан пришли на выборы – что 50 из них сказали и письменно подали заявление о том, что они не пришли,
а поразительно то, что ведь это не укрепляет нашего контроля над Ингушетией, это наоборот дает понять, что несмотря на все эти зачистки, мы никак не контролируем
ситуацию, если приходят люди и подают эти бюллетени.

Каха меня спрашивает по поводу выборов Саакашвили, пишет, что "вот, Саакашвили опять президент на пять лет, он даже до официальных итогов приглашает Путина
на инаугурацию, вопрос – как вы думаете, отношения потеплеют между Грузией и Россией?". И вообще спрашивают меня о том, кто фальсифицировал выборы в Грузии.
Ну, не знаю я, кто фальсифицировал выборы в Грузии. Единственное, что я могу сказать, что у меня нет никакого сочувствия к грузинской оппозиции, потому
что она ведет себя, как господин Рыбкин, утверждающий, что он выиграл выборы в 2004 году. Помните, господин Рыбкин и господин Путин? Может быть, это были
не совсем честные выборы в 2004 году, но странно было бы утверждать, что господин Рыбкин их выиграл. Мне кажется странным, что Бадри Патаркацишвили, который
замечательный бизнесмен, опустился до уровня Рыбкина и стал играть роль Рыбкина. Мне кажется несомненным некоторое количество нарушений. Допустим, на том
же участке в Батуми, где было за Саакашвили подано, типа, 150 голосов, а написали 700, но этот участок, судя по всему, исключение. А когда оппозиция рассказывает
и в качестве доказательства предъявляет бюллетени, поданные за Гачечиладзе, которые она якобы нашла в мусорных ящиках, так это, извините, я вам завтра
из мусорного ящика достану кипу бюллетеней в пользу Юлии Латыниной и скажу "вот, это доказательство, что выборы в Государственную думу нарушались", или
в пользу лабрадора Кони. То есть оппозиция ведет себя так, что такое впечатление, что наибольшее число нарушений на выборах в Грузии произошло все-таки
именно со стороны оппозиции.

Алло, говорите, вы в эфире. Здравствуйте.

СЛУШАТЕЛЬ: Здравствуйте. Вы не подскажете ваш телефон, короткий номер доступа к информационной…

Ю. ЛАТЫНИНА: Это сильно. Вы в прямом эфире. Спасибо большое.

Виктор Мезенцев, военный пенсионер, пишет мне: "В.В. Путин начал президентствовать с призыва и обещания мочить в сортире. Выполнил ли он это и какой ценой
– мы, возможно, узнаем лет через 50, как сейчас узнаем о Цене Победы в Великой Отечественной войне. Вопросы: подсчитываются ли потери в Чечне в живой силе
с обеих сторон? Второе – если не считать приостановку военных действий победой, то кто победил в Чечне? Третье – известны ли льготы и размеры экономической
помощи Чечне и как они отражены в бюджете России? Если вы не удостоите меня ответом, то хоть задумайтесь". Это пишет Виктор из Нижнего Новгорода. Ну, я
уже сказала, что самое главное, что в Чечне есть мир. Я начала свою программу практически с рассказа о четырех боевиках, которые были уничтожены в Грозном
16 декабря, и того боевика, который уничтожен буквально на днях, и как я уже сказала, убили его в рамках мести за двух ментов, которые были убиты 31 декабря.
Вы знаете, я рассказывала об этих убитых, и я не испытывала к ним сочувствия. И, знаете, почему? Я уже об этом говорила. В свое время, в 1994 году, чеченцы
взялись за автоматы, потому что к ним домой пришли танки, потому что человек приходит домой и видит, что танк есть и стоит около разрушенного дома, а жена
мертва и дети мертвы. Вот сейчас построен новый дом, дети новые, извините, жена новая. И вот те люди тогда взялись за оружие, потому что пришли русские
танки. Сейчас Кадыров сделал так, что русских танков нет, а русские деньги есть. Вот за что сейчас воюют те, кто в горах? За то, чтобы ушли русские деньги
и появились русские танки? Ну, вот эти ребята, которые поклялись за своих убитых товарищей застрелить сто ментов – а кто эти менты? Эти менты – чеченцы.
Сейчас в каждой семье мент. Ну, застрелили бы они их – была бы кровная месть со стороны ста человек.

Второй очень интересный вопрос. Вы когда-нибудь задумывались, чем отличается борец за свободу от бандита? Вот я говорила с боевиками, которые сражались
в 1996 году, и они рассказывали: "Вот, мы приходим из леса в село, мы первые женихи на деревне, нам корову несут, нам овцу несут, вокруг нас девушки толкутся".
А вот недавно говорю я с человеком, он, по-моему, был из села Автуры, он говорит: "Боевики совсем бандитами стали, тут человек последнюю корову зарезал,
и то они к нему пришли и обложили данью". Вот я бы сказала, что это называется эффект коровы. Если корову дают добровольно, то тот, кто бегает в горах,
он – борец за свободу. Если корову вымогают, он – бандит. Вот в нынешней Чечне боевики загнаны в угол. Хорошо это или плохо, но они загнаны в угол и они
корову, в основном, вымогают.

Третье. Правозащитники нам говорят, что кадыровцы крадут людей. Крадут боевиков, бесследно исчезают люди, сочувствующие сепаратистам, бесследно исчезают
члены их семей. Я не собираюсь это оспаривать, но я вот что хотела бы напомнить, что в сегодняшней Чечне 17 тысяч человек служат в милиции и в околомилицейских
структурах и большая их часть – это амнистированные боевики, и каждого из них вытаскивали поштучно. Я знаю, как человек пришел к Кадырову и просил за брата,
которого забрали в Ханкалу. Брат обвинялся в очень серьезном преступлении, и брат, и этот человек бегали в этот момент по горам, брата вытащили, брат за
это время похудел на 20 килограмм. Я знаю другую историю, как человек из Центороя, сам перешедший на сторону Кадырова, сам бывший боевик, пришел к боевикам,
просил их сдаться, они всадили в него пулю, это была ловушка. Я знаю, как другой человек из Центороя все равно пришел к боевикам в другой раз и просил
их сдаться, они его чуть не убили, но потом подумали и отпустили. Через два года они снова попросили его о встрече. Он опять пошел, несмотря на явную опасность
быть убитым. Они говорят: "А ты прав, нас было 30 человек, а стало 10". Я не говорю, что это только так переходили люди на сторону Кадырова. Есть другие
случаи. Есть Магомед Ханбиев, министр обороны, бывший министр обороны Ичкерии, которого, по слухам, заставили сдаться, взяв в заложники всю его родню.
Есть полевой командир Маирбек Ишиев, который якобы перешел на сторону Кадырова, но продолжал общаться с боевиками. Исчез не только Ишиев, но и весь его
род. Во всем этом прав человека очень мало. И более того, люди, которых вытаскивали из леса, особенно на первых порах, они должны были доказать свою верность,
погрузив руки по локоть в кровь. Они должны были сделать так, что они не смогут вернуться в лес. И все это очень страшно. Но когда я гляжу на сегодняшнюю
Чечню, я понимаю, что Кадыровым было спасено гораздо больше, чем убито.

И очень важно понять, кто бегает сейчас в лесах Чечни. Я их делю, условно, на три категории. Может, я не права. Первая категория – это чеченская "Аль-Каида".
Посмотрите, сходите на "Кавказцентр", поглядите, какие тексты пишут эти люди. Эти тексты немногим отличаются от тех, что пишет Бен Ладен, или от действий
и призывов тех людей, которые взрывали лондонское метро или взрывали башни-"близнецы". Это не столько сторонники чеченской независимости, сколько сторонники
кавказского халифата и законов шариата, которые там будут господствовать. Может быть, это очень мужественные люди, но я должна сказать, что эти мужественные
люди, в основном, убивают людей и не приносят своей нации ничего хорошего. Вторые, кто бегают, это, конечно, молодежь. Вот типичная история. Жил чеченский
мальчик в Бельгии, было ему не то 17, не то 18. Семь или восемь лет он уже жил в этой Бельгии, просился все время придти домой, говорил "я хотел повидать
близких". Приехал, взял автомат, на следующий день убежал в горы. Другая, тоже совершенно типичная история. Еду я по разрушенному селу и мне знакомый чеченец
говорит: "Видишь этого старика? Вот у него два сына. Один погиб в Комсомольском, другой тоже погиб от рук федералов. Вот сейчас у этого старика маленький
сын, последний, подрастает, он боится, чтобы тот чего-то не выкинул". Через несколько месяцев я встречаю этого чеченца, он мне говорит: "Помнишь того старика?".
– "Помню". – "Ну вот, представь себе, младшенький сын расстрелял…"… ну и дальше рассказывается, чего он расстрелял. Я говорю: "И чего теперь с ним?". Чеченец
мне отвечает: "Ты знаешь, мы уговорили его сдаться". – "Как – уговорили сдаться?". – "Ну вот так, пришел отец, сказал "ты своего мента убил, теперь пожалей
отца". Короче говоря, сын сдался. Сколько он там получит за участие в незаконных вооруженных формированиях… Это ребята 16 лет, которые уходят в горы. Когда
им было 8 лет, у них школ не было, а были Басаев и автомат. У них кризис подросткового возраста. В Москве такой мальчик ширяться начнет, а в Чечне он берет
автомат и уходит в горы. Этих ребят безумно жалко, но трудно назвать их сознательными борцами. Наконец, третья категория людей, которые бегают по горам.
Это кровники. Я не хочу употреблять слово "бандиты". Просто не повезло человеку – те люди, которые вышли из леса раньше, у него с ним кровная вражда или
кровная вражда с Кадыровым, и он сидит в этом лесу и, в общем-то, он листочки есть, корову последнюю вынужден у человека отнимать, у него тяжелое положение,
потому что даже если им восхищается большинство Чечни за храбрость, оно… Я уже сказала – вот чего хочет этот человек? Того, чтобы в Чечне снова не было
русских денег и были русские солдаты? В Чечне кончилась война. Я очень сильно сомневаюсь, что там бегают люди, которые борцы за независимость, потому что
Кадыров обеспечил независимость Чечни большую, чем Дудаев. И, наверное, самое большое, что поражает в сегодняшней Чечне, это как раз безотносительно Кадырова,
это потрясающее ощущение послевоенного времени, это мощный рост нации, какого нет ни в Дагестане, ни в Кабарде, ни, к сожалению, в России. Это то, чему
можно завидовать. Единственное, что, конечно, причины, которые к этому привели, ужасные. Но это ощущение… Вот, наверное, такое было в России в 1945 году,
когда кончилась война, после 9 мая. Все женятся, все строятся, огромное количество детей, невероятное количество детей. И это вещь, когда я думаю о том,
что Россия может взять пример с Кавказа, то прежде всего это то количество детей, которое рожают и в каких условиях их рожают, потому что это те дети,
которые сейчас подрастают, которые появились в середине войны на свет. Это был ответ на уничтожение. И не надо думать, что Чечня нам когда-нибудь забудет
то, что случилось. Ответ: не забудет никогда. Вопрос: не что она будет помнить, а что она будет с этим делать? В свое время, например, американцы нанесли
унизительное поражение Японии. Я не думаю, что японцы забыли то поражение, которое им нанесла Америка, но они среагировали на него так, что сейчас Япония
значит немногим меньше Америки.

Всего лучшего, до встречи через неделю.

Полная версия

Copyright © 2004 - 2006
Радиостанция «Эхо Москвы»