Свободный журналист не предатель, а враг

С каждым днем тает надежда модернизаторской общественности на либерала Медведева – закручивание гаек продолжается. Показательно усиление давления на радиостанцию «Эхо Москвы» и её главного редактора Алексея Алексеевича Венедиктова. Как сообщает портал NEWSru.com, Путин отчитал Венедиктова за освещение последней войны на Кавказе. А первая встреча Путина и Венедиктова, оказывается, произошла несколько лет назад, когда недавно избранный президент пытался завербовать ведущих ЛОМов (лидеров общественного мнения) в свою команду.

В 2001 году Путин пригласил Алексея Венедиктова на встречу в библиотеке Кремля. Стараясь одновременно навести мосты и предостеречь относительно своего понимания отношений с Венедиктовым, российский президент пространно рассуждал о разнице между врагами и предателями.

"Для Путина это ключевая разница, – сказал Венедиктов. – Он сказал: "Враги прямо перед тобой, ты с ними воюешь, потом заключаешь перемирие, и все ясно. Предателя нужно уничтожить, раздавить". Таково его мировоззрение. А затем он сказал: "Знаете, Алексей, вы не предатель. Вы враг", - так Дэвид Ремник передает слова Венедиктова в последнем выпуске еженедельника The New Yorker (22 сентября 2008 года).

Ремник уточнил у Венедиктова, улыбался ли Путин, произнося эти слова. "Улыбался? – переспросил Венедиктов. – Путин никогда не улыбается. Он просто разъяснял, кто я в его глазах. Он знает, что я не ударю его кинжалом в спину и не буду играть в игры, но просто буду делать то, что делаю. Я сказал: "Если вы хотите закрыть "Эхо", закрывайте. Я не могу заставить себя не делать то, ради чего мы существуем".

Венедиктов не питал иллюзий касательно своего собеседника или встречи. Фактически Путин сказал ему то же самое, что и царь Николай I Пушкину: "Отныне я буду твоим цензором".

"Путин увиделся со мной, потому что хотел завербовать меня, как выражаются профессиональные разведчики, привлечь меня в свою команду, а потому говорил со мной по-товарищески, – сказал Венедиктов. – Это было проявление доверия в некотором роде. Он нуждался в репутации "Эхо Москвы". В глазах Путина радиостанция была отчасти полезна – в качестве показательного примера свободы прессы – но Венедиктов знал, что Путин в любой момент может передумать и закрыть ее.

"Путин пришел из советского КГБ, он смотрел на прессу совсем иначе, чем Ельцин, и я моментально почувствовал эту разницу, когда он заговорил, – вспоминает он. – Я сказал моим друзьям, хотя все они проголосовали за Владимира Путина и считали его реформатором-модернизатором, что мы катимся вспять. Мне никто не верил. Меня называли узколобым пессимистом, говорили, что я утратил нюх. Теперь-то они, конечно, поверили".

Далее сообщается, что 29 августа 2008 года премьер-министр Владимир Путин вызвал 35 руководителей ведущих российских СМИ в свою курортную резиденцию в Сочи и впервые за пять лет пригласил редактора "Эхо Москвы" Алексея Венедиктова - для того, чтобы сделать выговор. Путину не понравилось освещение войны в Грузии на "Эхо Москвы". Венедиктов подтвердил "Коммерсанту", что был вызван на ковер Путиным в Сочи и сказал, что не согласился с некоторыми из жалоб Путина. Ему было позволено объяснить свою позицию. Но Путин выразил свое неудовольствие радиостанцией еще более жестко и резко - в частной беседе.

По словам Венедиктова, Путин указал на проблемы с освещением станцией войны в Грузии, включая и заявление одного из репортеров, который называл российских солдат вражескими и сообщал о передвижениях войск, используя только грузинские данные, пишет The Washington Post.

"Было неприятно публично выслушивать это, и еще менее приятно было признавать ошибки, поскольку, к сожалению, ошибки были", - заявил он, добавив, что Путин не выделил ни одного из журналистов и не выдвинул никаких требований.

Станция продолжает работать как обычно и передает критические выступления в адрес Кремля. Но Венедиктов признал, что "ситуация осложнена" повышенным вниманием со стороны властей. "Это означает, что мы должны работать еще более профессионально, еще более аккуратно", - заявил он.

Через день после встречи с Путиным Венедиктов запретил Валерии Новодворской появляться на "Эхе Москвы" до конца года, после того как она в эфире сделала заявления, показавшиеся защитой чеченских сепаратистов, ответственных за осаду школы в Беслане в 2004 году, когда погибло 334 человека.

Отметим, в последнее время в своем блоге Валерия Новодворская не раз отмечала, что ее "любимое Эхо ведет себя очень странно", а некоторые высказывания "не смеет передавать".

Он также объявил, что ведущая программы и критик Кремля Юлия Латынина не появится в эфире и находится за границей в связи с отпуском. Латынина оказалась в центре внимания прокурорских работников в Дагестане, выясняющих, не нарушило ли радио запрет на "публичные призывы к экстремистской деятельности через СМИ". По словам двух журналистов, давление на "Эхо" усилилось после встречи с Путиным.

Чиновники гневно отреагировали на освещение радио убийства лидера оппозиции в Ингушетии Магомеда Евлоева. Его застрелили в милицейском автомобиле 31 августа. Власти говорят, что Евлоев был застрелен при попытке выхватить оружие. Лидеры оппозиции считают убийство примером того, как грузинский кризис придал смелости сторонникам жесткой линии в правительстве. Коллега Евлоева Магомед Хазбиев, выступая на "Эхе", обвинил власти в геноциде в Ингушетии и заявил, что, если это будет продолжаться, "нужно будет попросить Европу или Америку отделить от России" Ингушетию.

Последствия грузинской войны заметны в осторожности и беспокойстве журналистов, активистов гражданского общества, тех, кто работает на границе дозволяемого Кремлем и кто еще меньше месяца назад выражал оптимизм по поводу возможного расширения этих границ, отмечает издание.

"Когда Медведев пришел к власти, мы надеялись на новую оттепель, - говорит Марианна Максимовская, заместитель главного редактора РЕН ТВ, телеканала, который часто передает точку зрения критиков властей. - Но после грузинской войны люди очень обеспокоены новым закручиванием гаек в стране".

Известный журналист Евгения Альбац, ведущая передачу на "Эхе Москвы", говорит, что, хотя Медведев и получает внимание прессы, он выглядит пресс-секретарем Путина. Реформы, говорит она, будет сложно принять, поскольку Кремль выставил Запад врагом в кризисе вокруг Грузии, а реформы обычно ассоциируются с Западом. "Все надежды прошли, - говорит она. - Большинство либералов пытаются понять, не идем ли мы к репрессивному периоду нашей истории. Это значит, что то, что осталось от свободной прессы, может исчезнуть. Мы не знаем, будет ли выходить "Эхо Москвы" через месяц".

За восемь лет Путин установил контроль над правительством, СМИ и крупным бизнесом. Многие аналитики говорят, что он остается верховным лидером России, несмотря на освобождение поста президента для Медведева, малозаметного бюрократа и бывшего профессора права, которого он выбрал себе в преемники. "Весной мы надеялись на то, что мы переходим в новую эпоху", - говорит экономист Евгений Гонтмахер, приглашенный Медведевым в совет Института современного развития для разработки внутренней политики. Но грузинский кризис изменил политические расчеты, говорит он, делая все более вероятным то, что руководство отложит реформы, и произойдет усиление влиятельных чиновников и госкомпаний, сопротивляющихся переменам.

"Это опасная ситуация", - говорит Гонтмахер, предупреждая, что с экономическими проблемами на горизонте - промышленный рост замедлился, инфляция быстро растет - Медведев и Путин могут впасть в искушение воспользоваться кризисом, чтобы отвлечь народный гнев от экономики.

Некоторые аналитики все еще думают, что оттепель при Медведеве возможна. Они считают, что он заработал на грузинском кризисе политический капитал, показав себя сильным, решительным лидером. И хотя Путин по-прежнему куда популярнее Медведева, рейтинг Медведева подскочил, а он начал получать больше времени на национальном телевидении, чем Путин. Но другие считают, что кризис подчеркнул отсутствие у Медведева политического влияния, особенно после подписания перемирия с Грузией. Он, казалось, был не в состоянии или не желал заставить своих военных подчиниться.

В начале было слово: о том, как "Эхо" вынырнуло из страны Советов. В 1990 году в условиях новых свобод несколько беглецов с советского радио решили создать в столице радиостанцию, где сочетались бы новости без обиняков, дискуссии и даже передачи с участием слушателей по телефону, позволяющие людям говорить именно то, что они желают. В любой другой стране эта концепция показалась бы банальной, отмечает Дэвид Ремник из The New Yorker.

Основатели назвали радиостанцию "Эхо Москвы" и обосновались в крохотной, душной студии из одной комнаты, расположенной в двух шагах от Красной площади. "Эхо" впервые вышло в эфир 22 августа 1990 года с пространной программой новостей, включавшей интервью одного из молодых лидеров московских реформаторов Сергея Станкевича. Затем прозвучала песня The Beatles All My Loving.

В то время "Эхо Москвы" казалось всего лишь одним из проявлений широкого феномена расширения свободы прессы – логического продолжения движения, которому дало толчок кремлевское руководство. Сегодня, 18 лет спустя, в авторитарной экосистеме Владимира Путина "Эхо Москвы" – один из последних представителей вымирающего вида, динозавр, все еще бродящий по земле, пишет издание. The New Yorker: "Сложилось впечатление, что Путин, возможно, закроет радиостанцию".

Во время войны в Грузии и Южной Осетии – событий, которые казались предвестьем потенциального возобновления холодной войны – "Эхо Москвы" передавало трезвые, сбалансированные отчеты о событиях от военных корреспондентов в передаче "Своими глазами", отмечает The New Yorker. (Полный текст на сайте InoPressa.ru). Было также много радиодискуссий с участием самых разных гостей – от журналиста Максима Шевченко, который размахивал флагом ультранационалистов, до сурового критика Кремля Андрея Илларионова, который во время первого президентского срока Путина был его советником по экономическим вопросам.

Беспристрастное освещение войны на "Эхо Москвы" не понравилось Путину. 29 августа на встрече в Сочи Путин обратил внимание – и перевел свой обжигающий холодом взгляд – на Алексея Венедиктова, главного редактора "Эхо Москвы". Он раскритиковал то, как радиостанция освещала события в Грузии. Многие верноподданные редакторы, присутствовавшие при этом, были в восторге оттого, что Путин пропесочил Венедиктова, придираясь к редакционной политике и изложению фактов. Сложилось – и не впервые – впечатление, что Путин, возможно, закроет радиостанцию.

Позднее Венедиктов подошел к Путину в коридоре и сказал ему, что тот "несправедлив". Путин достал стопку стенограмм, на которых были основаны его претензии, и заявил: "Вам придется за это отвечать, Алексей Алексеевич!".

Венедиктов встревожился, но рассудил, что Путин никогда не пригласил бы его в Сочи вместе с остальными членами делегации, если бы намеревался уволить его или уничтожить "Эхо Москвы" – тут было бы достаточно одного телефонного звонка. "Позднее мы встретились с глазу на глаз, и тогда Путин заговорил более позитивным тоном, – сказал мне Венедиктов. – Но свою мысль он донес. Он продемонстрировал, что способен в любой момент сделать с нами все, что пожелает".

Вернувшись в Москву, Венедиктов разъяснил своим сотрудникам, что им следует "внимательно следить" за тем, как они освещают события, проверять факты и в достаточной мере отражать мнение властей. Но никого не уволили, и, очевидно, худших последствий Венедиктову удалось избежать. "Пока"', – заметил он, то есть на данный момент.

Венедиктов – типичный представитель российской интеллигенции: очки с толстыми стеклами, саркастичные манеры бывалого человека, кудрявые, как клоунский парик, волосы. В качестве интервьюера он не менее агрессивен, чем Майк Уоллес в молодости, но намного более интеллектуален. В качестве аналитика он проницателен и самоуверен, точно зная, что все его прогнозы сбудутся или уже сбылись.

Еще важнее, что Венедиктов проявляет себя как чрезвычайно компетентный политик, когда требуется отразить претензии и требования Кремля и защитить своих журналистов. В студиях "Эхо" стены увешаны фотографиями крупных политических деятелей, которые приезжали на станцию давать интервью, но Венедиктов ни перед одним из них, кажется, не робеет. Часто он начинает свои вопросы с лобового удара: "Как это может быть'?". Когда Билл Клинтон слишком затянул с ответом, Венедиктов толкнул его ногой под столом.

После того как в новогоднюю ночь накануне нового тысячелетия Ельцин ушел в отставку, к власти пришел Путин. Вскоре новый президент начал давить на прессу, используя финансовые и юридические рычаги, чтобы закрывать или превращать в свою собственность газеты и телекомпании, если считал их дух недружественным или владельцев – непокорными.

Когда некий писатель спросил Путина, что тот может ответить критикам, обвиняющим его в ограничении свободы прессы, Путин ответил, что ответ очень прост: в России никогда не было свободы слова, так что ему лично непонятно, что тут душить. Путин высказал предположение, что свобода – это способность высказывать свое мнение, но добавил, что должны существовать определенные границы, закрепленные законом.

В глазах Путина реальный вес имеет только телевидение. Руководителей телекомпаний собирают в Кремле на регулярные еженедельные совещания, где предопределяется программа новостей; менеджерам предоставляют списки политических противников, которым не положено появляться в эфире. Преданность влиятельных ведущих, менеджеров телекомпаний и знаменитых корреспондентов покупается: они получают неслыханные оклады.

Дискуссий и интервью в прямом эфире на телевидении больше не существует. Есть газеты и сайты, которые, как минимум, не менее свободны, чем "Эхо", но их аудитория столь узка, что Путин спокойно оттесняет их на обочину и не трогает. "Это скорее влиятельная радиостанция, чем массовая, – сказал Венедиктов. – Если бы мы хотели быть массовой радиостанцией и угождать публике, то, наверно, нам следовало бы уделять больше внимания жизни Пэрис Хилтон. Но тогда те, кто нас слушает, перестанут нас слушать. Мы их потеряем".

Либералы с "Эхо" находятся в незавидном положении. Путин четко разъяснил это Венедиктову в августе. По государственному телевидению Венедиктова, Юлию Латынину и Матвея Ганапольского – основные голоса "Эхо" – клеймят как представителей подрывной "пятой колонны". "Когда встречаешь людей из Кремля или спецслужб, они всегда говорят: "Какие вы храбрые! Мы постоянно слушаем "Эхо Москвы"! – говорит Латынина. – Венедиктов умеет разговаривать с людьми из Кремля и делать безобидное лицо, когда они требуют и жалуются. Я в нем никогда не разочаровываюсь, даже если мы расходимся во мнениях. Я всегда могу говорить что хочется, и он всегда меня защитит".

Но, хотя принципиальность Венедиктова оказалась не менее эффективной, чем его политическое мастерство, его способность защитить своих людей не безгранична. За последние 8 лет в России произошло 20 убийств журналистов, оставшихся нераскрытыми. Когда два года тому назад убили Анну Политковскую из "Новой газеты", три корреспондента "Эхо" пришли в кабинет Венедиктова и сообщили, что увольняются и меняют профессию.

В начале нынешнего года Венедиктов приезжал в Нью-Йорк, чтобы получить награду Overseas Press Club. Когда он сообщил об этом своей жене, та сказала: "Сначала награда, потом пуля". Пока "Эхо Москвы" вещает. "Но что бы мы ни делали, – говорит Венедиктов, – как бы мы ни хитрили, мы всегда должны признавать, что нас можно уничтожить одним махом".