No 20 (699) 31 мая -- 6 июня 2008

фотографии тут:
http://www.zn.ua/3000/3680/63098/
<<Не отрекаюсь от снов>>. Война и мир Леонида Первомайского

Автор: Элеонора СОЛОВЕЙ

Бег времени, особенно воплощенный в такой цифре, поражает: мы еще помним
яркое явление -- последние поэтические книжки Первомайского: <<Уроки
поэзии>> (1968), <<Древо познания>> (1971), <<Вчера и завтра>> (1974,
посмертная), -- и вот их автору уже минуло сто лет... Вклад Первомайского в
украинскую культуру весом: не только первоклассный поэт, но и драматург,
новеллист, автор рассказов, повестей и едва ли не лучшего во всей
советской литературе романа о последней войне <<Дикий мед>>, признанный
переводчик Гейне, Петефи, Вийона, Пушкина, Низами.

Ныне, в свете опыта последних десятилетий, образ и творческая судьба
Первомайского обретают смысл некоего послания, если вдуматься -- весьма
красноречивого. Сын переплетчика и швеи, дитя еврейской ремесленной
бедноты из <<черты оседлости>>, где так тесно сосуществовали два
национальных начала, Илья Гуревич (настоящее имя писателя) революцию
встретил в девятилетнем возрасте. То есть принадлежал к поколению,
именно революцией <<усыновленному>> и сформированному, о чем стоило бы
помнить любителям вершить запоздалый суд. Впрочем, не следует
игнорировать и домашнее воспитание: песни матери, очень (и
преимущественно) украинские, никогда более не слышанные (возможно,
импровизации?), да еще книги, стекавшиеся в мастерскую отца -- отборные
книги, ведь в новую обложку одевают только зачитанные. Еврейская
начальная школа, два класса константиноградской гимназии, еще два
трудшколы-семилетки. Позднее в письмах шутливо называл свое образование
<<незаконченным низшим>>, хотя на самом деле являл собою уникум или даже
чудо самообразования, став одним из наиболее эрудированных людей своего
времени. Это притом, что эпоха исповедовала иные ценности, и парнишка,
бросив семилетку, вступил в комсомол и начал трудовую жизнь:
библиотекарем, журналистом. Как одаренность, так и трудолюбие
Первомайского были очевидны, он много печатался в периодике, одна за
другой выходили книжки, он так и не успел походить в начинающих: как-то
сразу стал маститым и известным. Этим новейшим молодым классикам к лицу
была тогдашняя столица, Харьков, тогда как неоклассики, отстаивавшие
непрерывность традиции, тяготели к Киеву...

Лозунг мировой революции для рожденных в местечковых резервациях не имел
альтернативы; помноженный на молодость, он пьянил неимоверно, делил мир
только на <<своих>> и врагов; к последним опытные революционеры учили быть
беспощадными. Жуткая зима 1932--1933 годов еще проходит для юноши в этом
гипнозе, в поистине слепой вере в призывы, звонкие марши, даже в залпы
карательных отрядов. Предстояло осчастливить все человечество, так что
было не до сантиментов. Но чем позднее придет прозрение, тем трагичнее
оно будет. При жизни Первомайского никто об этом не говорил, мало кто и
знал, что к выс--трелам М. Скрипника и М. Хвылевого он присовокупил и
соб--ственную попытку покончить с собой. Не тогда, позднее, в тридцать
седьмом. Метил в сердце, а прострелил легкое; каким-то чудом врачи
сумели вернуть его к жизни. Что его толкнуло на такой шаг, что так
поразило или разочаровало? Лишь много лет спустя в стихотворении <<Раны>>
он, вопреки желанию, что-то пояснил:

...То озиваeться в душi

твоiй тепер

Все, чим перед людьми

ти завинив у свiтi...

Вiд цих смертельних ран

ти й досi не помер?

Вiн звичкою вже став,

твiй бiль несамовитий?

Невже, як кожен з нас,

i ти не вiдав теж,

Що серця не сховать

у вутлiй клiтцi ребер?

Той бiль, якого ти

наослiп завдаeш,

Неначе бумеранг,

вертаeться до тебе...

Против такой акции <<самосуда>> бессильны оказались даже полугодовые
скитания по непроходимым еще тропкам Памира, где поэт научился ездить
верхом, любить восхождения и разреженный воздух верховий, откуда привез
книжку стихов <<Пролог к горе>>.

***

Потом началась война. В первый же день невоеннообязанный Первомайский
подал заявление в партию и приложил все усилия, чтобы попасть на фронт.
Войну прошел военкором радио и газеты <<Правда>>. Отношение к военному
опыту в ранге военкора долгое время было несколько неопределенным: для
родных и близких это была <<та самая>> война, подтвержденная письмами то с
передовой, то из госпиталя, а то и похоронкой. Но для тех, кого берегли
в тылу, а также для разномастных злопыхателей удобнее было считать, что
это какая-то другая война, с возможностью уклониться от пули. Почему-то
так было именно в Украине: вряд ли когда-либо подобное слыхали Симонов
или Сурков, Эренбург или Долматовский. Именно последний поведал в
воспоминаниях об общем с Первомайским рейде по периметру Сталинградского
фронта во время наступления в ноябре 1942 года, когда они вдвоем прошли
<<по краю всего внешнего обвода кольца>>. Двое офицеров брели сквозь
метели и оттепели, ненадолго заходя в штабы соединений, чтобы передать в
свои редакции материал и снова собственноручно <<прощупывали прочность
замка, которым замкнута была армия Паулюса>>, и снова ночевали в руинах
разоренных станиц. Их стихи с посвящениями друг другу зафиксировали
много той правды о войне, которую где-нибудь еще не най--ти. <<...Дай руку
мне, товарищ мой угрюмый. Поют над нами ИЛы как труба. Гляди вперед. И
никогда не думай, Что разная у нас с тобой судьба>>. На деле все же это
оказались разные судьбы, разные после войны простирались перед ними
дороги, и почтенный профессор Литинститута, даже побывав вначале войны в
окружении, не изведал и малой части тех огорчений и гонений, которые
достались его побратиму, теперь уже автору и <<Солдатских песен>>,
<<Барвинкового мира>>, <<Воспоминания о молнии>>. <<...И ког--да золотое имя
Украины входит в строку Первомайского, тогда его стихи становятся
поистине классикой>>, -- это написал о <<Солдатских песнях>> П.
Антокольский, который, кстати, первым оценил и непревзойденное
поэтическое совершенство <<Песенки>> из того же сборника (<<Вiд Сяну до
Дону дорога лежить...>>, и суровые, упругие ритмы чрезвычайно популярного
тогда стихотворения <<Снег летит...>>, и жизнеутверждающую силу
свойственного этой книжке трагизма. На войне разгорелась и погасла еще
одна драма жизни поэта; стихи с ее клеймом и в <<Солдатских песнях>>, и в
следующем сборнике <<Все, чем живет душа>> -- лишь часть той лирической
исповеди, другая осталась ненапечатанной. Это была любовь к женщине,
притягательной и все же бесконечно чужой. Она была воплощением радости
жизни; в реальности, радостями бедной, полной страха, подозрений, беды и
зла, ее чары были как хмель, как яркая радуга. Но, распознав неправду
даже в прежних своих молодых идеалах, он теперь не хотел ее ни в чем, да
и возраст уже был не тот, когда увлечение может ослепить надолго. То
чувство противоречило не только <<красоте верности>>, взнесенной войною на
особую высоту, но и собственному благородному кодексу поэта. <<...Усе, що
минуло, чого не верну, Пiснями згадаю i в снах спом'яну, Лиш ту, що
моливсь iй, як чуду, -- Забуду, забуду, забуду. Забуду -- й в останню,
безрадiсну мить, Коли вже нi жить, нi любить, нi тужить, В хвилину
останньоi скрути, Признаюсь -- не мiг я забути>>. Отзвук давней драмы даже
через много лет слышался в названии сборника рассказов: <<Вместо стихов о
любви>> (1962).

Первомайский на войне увидел и понял многое: больше чем следовало.
Вместе с тем, как человек своего времени в чем-то остался его пленником
или заложником, а если и об этом тоже догадывался, то такая догадка
могла только приумножать и превосходить меру страданий, буквально
распиная писателя между искренностью вступления в партию и неизбежностью
послевоенного осознания, что <<освобождение>> народов Европы было для тех
народов лишь другой, новой оккупацией. Прозрение длилось и привычка
додумывать мысли лишала не то что сна и покоя -- буквально не давала
дышать. Литературное окружение становилось все более агрессивным к
чужакам типа Первомайского: именно на этих дрожжах была замешана
пресловутая кампания <<борьбы с космополитизмом>>, заставившая поэта
скрываться в Москве с чемоданчиком, где было все необходимое на случай
ареста. Рефлекс антисемитизма, неофициального и однако же вполне
государственного, снова оказывался удобно под рукой. У поэта, пришедшего
к отрицанию официальных табу, были свои собственные: прежде всего вот
эта проблема <<неправильной>> или осложненной идентичности, эта карма быть
<<украинским писателем неукраинского происхождения>>, как выразился его
литературный и фронтовой побратим Савва Голованивский. Даже с самыми
близкими Первомайский не хотел говорить об этом. Возможно, несколько
иначе держался в кругу московских друзей, тоже отчасти <<инвалидов пятой
графы>>: там заведено было, пусть горько, посмеиваться даже и над этим.
Но не дома, ибо и само слово <<дома>> произносилось с усилием. Здесь
кое-кто не прощал ему, что смолоду был резким, <<идейным>>, слишком
успешным, а позднее ушел в себя, словно в некое убежище из
многозначительного молчания; что ничего не просил и держался подчеркнуто
корректно, то бишь вызывающе независимо; что с нажимом рекомендовался
как украинский писатель и был одним из лучших знатоков языка, на котором
творил.

* * *

Вообще после войны разочарований хватало: не такой представлялась жизнь
после победы, отнюдь не такой. Литературой снова руководили Жданов,
Каганович, позднее Хрущев; даже смерть тирана, казалось, уже мало на что
повлияла, виновники и ретивые исполнители репрессий <<переморгали>> ту
открывшуюся правду и ловко спустили на тормозах сам процесс... Свое
пятидесятилетие Первомайский отметил поэмой <<Сказка>>, насквозь
аллегорической, неприкрыто-зашифрованной; причем нельзя было не
догадаться, что именно скрывается за этими аллегориями: горькое
недовольство и невозможность отречься от своей мечты и своей правды.
<<...Понеси мене, пташе, В давнe, радiсне, наше... Каже птиця синиця: --
Все не так, все iнакше!>>...

С таким <<багажом>> он, разумеется, многих раздражал, в его присутствии
некомфортно чувствовали себя не только разного рода литературные
проходимцы, но и некоторые привилегированные чиновники от литературы.
Надо помнить, что это была литература, тотально вычищенная и укрощенная
репрессиями. Тогдашний литературный быт стоит отдельных исследований, но
главное, что он был безальтернативен: это теперь Ю. Андрухович может
размышлять в последнем романе, хотелось ли ему в середине девяностых
оставаться членом Союза писателей, его <<интегральной частицей>>... В то
время как тогда, к примеру, каждый, осмелившийся писать пьесы, особенно
если они имели счастливую сценическую судьбу, тем самым дерзко покушался
на <<монополию>> Корнейчука и заслуживал остракизма под любым предлогом.
Было много обид, то грубо прямолинейных, то иезуитски тонких. <<Навчи
мене, поезie, терпiння...>> -- так начинается одна из его знаменитых
впоследствии рефлексий о творчестве, этой <<субстанции незримой>>. Своих
обидчиков не удостаивал ответа, разве что непроизвольно зарифмовывал
едкую сатирическую эпиграмму, чтобы отложить ее в долгий ящик. В 2004
году внук поэта С. Пархомовский издал те эпиграммы небольшой книжкой
<<Дикий Пегас>>. Будущий исследователь литературного быта той поры найдет
там немало интересного, в частности обо всей огосударствленной,
государством узурпированной издательской сис--теме, о кухне так
называемого внутреннего рецензирования, <<лавочке на Парнасе>> и т. п. Был
еще один способ опротестовать систему: стихами наподобие <<Скальда>>,
<<Ротмистра Ракеева>>, <<Гулливера>> или <<Снятия со креста>>, где так много
и
так прозрачно было завуалировано. Их подолгу не печатали, выбрасывали из
сборников, беспощадно критиковали или же <<не замечали>>, но мстили.

Ключевая метафора болезненного прозрения, воплощенная в поэтическом
<<апокрифе>> из сборника <<Уроки поэзии>>, обретает жизненно-смысловое
значение. Вообще с годами крепнет та философичность, которая ныне
считается определяющим признаком поэзии Первомайского.

К столетию писателя издан том избранных писем последних лет его жизни,
письма становятся неоценимым комментарием не только к произведениям, но
и к целой литературной эпохе. Неожиданно они наводят на мысль, что
потребность покаяния, к которому так талантливо и все же безуспешно
призывал своим фильмом Тенгиз Абуладзе, Первомайский постиг намного
раньше. <<...Я все это пережил -- и родственную отчужденность, и позднее
раскаяние, когда ничего уже нельзя вернуть, исправить, пережить заново,
-- в чисто--вом варианте...>> (из письма А. Борщаговскому летом 1973 года,
пос--леднего года жизни поэта)... И это никак не противоречило клятве на
верность себе.

Не вiдрiкаюсь

я нi вiд чого:

Нi вiд карання,

нi вiд бiди,

Анi вiд хлiба

мого гiркого,

Анi вiд тебе,

моя дорого,

Та, що обрав собi сам --

назавжди.

. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

Не вiдрiкаюсь вiд снiв,

що наснились,

Нi вiд шляхiв,

що на бурю гудуть,

Нi вiд землi,

за яку ми бились,

Тоi, де ми колись

народились,

Тоi, в яку нас колись

покладуть.

***

В этих письмах много неутешительных выводов и терпкой печали: на исходе
дней трудно этого избежать, внешне намного более гармоничный Максим
Рыльский тоже ведь не сдержал пронзительного стона: <<Жаль свiту цiлого,
Землi i неба жаль!>> (сборник <<Зимние записи>>). Подобная интонация
сказанного невзначай -- в риторических вопросах из другого письма
Первомайского: <<Вы не знаете, почему так худо живется поэтам, старым -- в
особенности? То ли силы иссякают в душе, то ли слишком много душевного
опыта собралось, и он разрывает тесное вместилище чувств, и оттого так
больно и горько всему существу нашему на склоне дней?..>> Печальнее
всего, что спрашивал у таких же, как сам, вот и вырисовывается
коллективный <<портрет художника в старости>>: П. Анто--кольский, А.
Тарковский, Н. Ушаков, Л. Озеров -- портрет неимо--верно щемящий,
оставляющий чувство какой-то невольной вины перед этими стариками с их
стремлением честно и достойно дожить свое безумно тяжкое, чтобы не
сказать страшное время, с их опытом утрат, горя, позора и славы, с их
счетами с эпохой...

<<Дикий мед>>, высокой пробы психологический роман о войне, сначала был
опубликован на русском языке и лишь после союзного признания -- в
Украине. Уникальную для времени написания повесть <<Черный брод>> только
переводы на болгарский, польский, немецкий вынудили признать <<дома>>, да
и то преимущественно признание это было уже посмертным.

С немалыми трудностями продирались сквозь издательские дебри последние
поэтические книжки Первомайского -- и становились выдающимся явлением,
меняли весь поэтический ландшафт. Расплата за несанкционированный успех
была ожидаемой, закономерной и все же -- травматической, болезненной. Но
из боли рождались новые стихи. Он утверждал, что те жизненные импульсы,
из которых возникают стихи, никому и никогда доподлинно не известны. Что
поэзия неоднозначна и не допускает прямолинейных толкований, что постичь
поэта можно лишь побывав в его <<шкуре>>. Верил: <<...при--дет время и для
моих стихов... они будут нужны людям и после меня, возможно, даже больше,
чем сейчас>>.

Эпистолярная активность Первомайского объясняется не только
<<доинтернетным>> временем: одинокий среди ближайшего окружения, с грузом
неотболевших досад и обид, <<рубцов и шрамов>>, с болезненной переоценкой
прежних ценностей, он уже окончательно понял для себя, что <<понимание
всегда сопряжено с болью, боль эта -- целебна и ей надо быть
благодарным...>>. Остается надеяться, что и момент катарсиса есть в словах
о грусти, подобной тому, когда выпускаешь птицу из клетки, о горечи
надежд, которые не сбываются. <<Мне скоро шестьдесят пять. Этим все
сказано. Когда мне было двадцать пять, я верил, что все еще успею, что
все поражения окупятся одной великой общей победой>>. Теперь он уверен,
что в этой борьбе победить невозможно... Единственное утешение -- что
где-то в отдалении есть настоящие друзья, а также почитатели-читатели.
Письма становятся в известном смысле формой существования. Не принимая
обычаев и <<порядков>> писательской братии, он создал и отстаивал
собственный образ жизни, в котором отзывается сковородиновское неприятие
суеты и соблазнов. Слава богу, всегда кто-то отбрасывает тогдашнюю ли,
теперешнюю ли <<тусню>>, ведь различие их, если вглядеться, не слишком
существенно. Эта вызывающая отстраненность, подчеркнутое неучастие были
его протестом и его искуплением, не только за себя. <<Не сердитесь, не
думайте, что это минутное настроение -- так я пытаюсь жить. Если и бывают
оступления, то свидетельствуют они лишь о слабости человеческой натуры,
падкой на соблазны... Не хочу повторять свои ошибки>>...

В то же время, когда не было иного выхода, он бывал и воинственным;
отстаивая кого-то, не заботился о последствиях для себя; если уж
очередное безобразие заставило его взорваться, то не успокаивался до
конца: добиваясь пересмотра решения президиума, отказавшего в приеме в
Союз талантливому Риталию Заславскому, или протестуя против невесть
откуда взявшейся <<липовой>> редколлегии юбилейного издания Гейне, которое
на самом деле самоотверженно готовили всего двое людей -- Первомайский и
А.Дейч! В конце концов только эти две фамилии и остались, вторая -- уже в
траурной рамке. А что нажил новых врагов, так это уже ничего в целом не
меняло ни в репутации, ни в отношениях с начальством, да и со всем
окружением. А что нервов, здоровья это стоило -- кого волнует?

И наступает момент, когда уже нет никакого <<потом, когда-нибудь>>, когда
еще больше надо все делать на совесть, говорить только правду и ни одно
письмо не оставить без ответа. И притом даже горчайшую правду надо так
формулировать, чтобы человек чувствовал, что нет здесь ни враждебности,
ни злости. Просто правда часто горчит. Как тот дикий мед...

***

Тем временем, в придачу ко всему, странная эволюция Первомайского весьма
заинтересовала украинских читателей по ту сторону железного занавеса.
Иван Кошеливец усматривал нечто исключительно значимое и обнадеживающее
в этой своевольной траектории <<от литературного боевика, преданного
партии, постепенно отошедшего от литературной толчеи, в которой
взаимопоедание длилось безостановочно, и поистине герметически замкнулся
в мире чистой поэзии... В тотальной и безустанной сосредоточенности на
проблемах существа поэтического творчества>>... Наблюдая литературную жизнь
в советской Украине, Кошеливец сравнил Союз писателей с колхозным
двором, <<где видят и ценят тех, кто суетится>>. Так что отстраненность
Первомайского, его принципиальное неучастие в событиях типа чьего-то
исключения или сбора подписей под призывами были для Кошеливца
определенным объяснением, почему поэта мало знали в эмиграции: <<здесь
интересуются либо диссидентами, либо теми, кто травит диссидентов>>...
Незаангажированность Первомайского, отчужденность от литературного
окружения, трудности, создаваемые им для критиков, которые
эвфемистически намекают на трагизм его мироощущения как <<упадничество>>,
-- все это Кошеливцу импонировало чрезвычайно, но более всего
импонировали сами стихи, <<целиком оригинальные>>, просветленно-мудрые и
печальные, как, в частности, полностью приведенное <<Втомившись видивом
повчальних див...>> с его финалом: <<...На пiсках я дожив до сивини,
Повiльно днi минали непривiтнi, Та я дiждався пiзньоi весни, легких
вiтрiв i щедрих злив у квiтнi. Прийшла пора вологи i тепла, Птахи
розщебеталися веселi, -- I яблуня рожева розцвiла, Не там -- в раю, а тут
-- в моiй пустелi, Як древо пiзнання добра i зла>>.

И тут судьба поэта еще раз иронически усмехнулась, словно передразнив
его усмешку: напечатав большую подборку его стихов в журнале
<<Сучаснiсть>> (тогда выходил за рубежом, потом в Украине, с недавних пор
-- нигде), редактор, безусловно, не только обогатил диаспорных читателей,
а и в очередной раз потревожил наше родное литературное болото, однако
самому поэту не слишком удружил. Раструбить о той публикации напрямую
функционеры от литературы не хотели: и скандал слишком громкий, и
неофициальных лавров поэту только добавило бы. Но тем большую досаду на
него таили. Может, этим объясняется появление в последний год жизни
поэта вульгарной статьи <<Бумажные цветы поэзии>> в газете <<Вечерний
Киев>>? О сборнике <<Древо познания>> говорилось так, будто не он уже
снискал читательскую любовь, снова засвидетельствовав неуничтожимость
поэзии, словно книжка только что появилась и этот разнос -- первое и
последнее слово о ней. Так или иначе, грустно от мысли, что и эти
<<цветы>> легли на могилу поэта...

Но что бы ни говорил он сам в минуты отчаяния и горькой обиды -- хорошо
знал, что никакие усилия не пропадают зря, что культура обладает
способностью к самосохранению и самовоспроизведению, что при всем
одиночестве на самом деле есть у писателя-аутсайдера сообщники и
единомышленники, а лучики искренности, человечности, красоты способны
изменять мир, добавляя ему света. Как в Писании: <<И свет во тьме светит,
и тьма не поглотила его>>. Ведь столько незнакомых людей так горячо
отзывались на его произведения -- разве в конечном счете это не важнее
официального признания? Да, в конечном счете, именно в конечном...

Уничтожение зданий - <<близнецов>> ВТЦ в Нью-Йорке 11 сентября 2001
года. В чем вина террористов?

Семен Сладков 2008.05.31

Скоро уже 7 лет во всем мире, особенно в США, не стихают дебаты о
происшедшем тогда нападении террористов и о его результате, потрясшем
Америку и весь мир. В результате обсуждения выкристаллизовались два
взаимоисключающих мнения:

а) эти здания разрушили террористы, в результате чего погибло около 2
тысяч человек - в этом вина террористов;

б) здание взорвало ЦРУ, инсценировав нападение террористов - в этом,
таким образом, вина ЦРУ и стоящего над ним правительства, очень уж
удачно было это событие этим правительством затем использовано.

Увы, ни один из этих вариантов не соответствует картине, которую все
видели, но не все поняли. А те, кто понял, (например, в США есть много
специалистов по конструкциям высотных зданий), они предпочитают
помалкивать.

Итак, что же мы видели?

Мы видели как сначала один самолет влетел в одно здание, а потом второй
- во второе. И там, и там начался пожар на тех этажах, куда влетели
самолеты. Что мы еще видели?

Мы видели, что после того, как самолеты влетели в здания, эти здания
простояли еще: одно - более 45 минут, второе - дольше, около часа.

Остановимся и сделаем первый вывод: оба здания, их каркасы выдержали
удар самолета, не разрушившись. В этом нет ничего удивительного, так как
их каркасы были рассчитаны на такой удар: в строительных нормах всех
стран, строящих небоскребы, такой расчет является обязательным. На
момент их строительства (1982г.) такая норма была предусмотрена и в
СССР, и в США. А вот возникшего пожара каркасы зданий не выдержали, и
именно от пожара они разрушились. Почему?

Неужели те, кто проектировал эти здания, не догадались, что если самолет
ударится в здание, то из него выльется авиационный керосин, создающий
высокотемпературный пожар: в замкнутом объеме (в том числе - в
авиадвигателях) - до1500DGС, а в открытом пространстве, как в нашем
случае - около 650DGС?

Приведу выдержку из учебника для ВУЗов <<Металлические конструкции>> под
ред. Н.С.Стрелецкого, М., Госстройиздат, 1961, стр.48:

/<<При температурах выше 400-500DGС происходит резкое снижение предела
прочности и предела пластичности (в 3-4 раза), при 600DGС они близки к
нулю и несущая способность стали исчерпывается>>./

Речь идет о строительных сталях. Вообще существуют способы защиты
конструкций и от более высокой температуры - например, мартеновские печи
работают годами при непрерывном воздействии более высоких температур до
1800DGС.

А что же проектировщики предусмотрели? Мы можем судить об этом, потому
что чертежи основных узлов этих зданий были представлены в советской
технической литературе сразу после завершения их строительства. Каркас
был стальным, колонны - коробчатого сечения, пустотелые внутри. Вдоль
этих пустот были пропущены трубы, внутри которых циркулировала вода. Эта
вода должна была охлаждать колонны в случае пожара. Снаружи колонны и
балки были окрашены огнезащитной краской, что тоже как-то предохраняло
конструкции от огня, хотя и малоэффективно. Кроме того, во всех
помещениях было предусмотрено спринклерное пожаротушение (фонтанчики
воды с потолка).

Все эти меры могли защитить конструкции, если бы загорелись, скажем,
занавески на окнах или бумаги на столах. Для более сильного пожара они
не предназначены. Тем более, что от удара самолета они должны были выйти
из строя.

Для сравнения скажу, что советская школа стальных конструкций
предусматривает другие технические решения. Например, в каркасе главного
корпуса МГУ, которое было окончено строительством в 1952 году, колонны
выполнены толстостенными крестового поперечного сечения, а огнезащита
выполнена керамической, из глины - аналогично мартеновским печам. От
вышеописанного пожара это здание бы не разрушилось, выгорели бы только
2-3 этажа.

Вернемся к нашим зданиям - <<близнецам>>. Согласно нормам,
металлоконструкции обязаны выдержать без разрушения прямое воздействие
огня в течение 45 минут. Они это честно выдержали.

Теперь посмотрим на междуэтажные перекрытия, которые были выполнены по
металлическим балкам. Узел соединения балок с колоннами был принят в
расчетной схеме шарнирным, а конструктивно балки опирались сверху на
выпущенные из колонн короткие консоли. Такое техническое решение узлов
было ненадежным, но зато обеспечивало исключительно высокую скорость
монтажа - один этаж в сутки. Американцы сняли кинофильм о монтаже этого
здания и очень гордились этим достижением.

Нужно заметить, что строительство зданий финансируется за счет
банковского кредита, и каждый день сокращения продолжительности
строительства обеспечивает значительное сокращение расходов по кредиту.
Поэтому скорость монтажа была поставлена во главу угла!

Советская школа использует для аналогичных зданий другие узлы. Например,
в уже упоминавшемся здании МГУ балки соединены с колоннами жестко,
вварены в них всем сечением. Это обеспечивает высокую надежность каркаса
в целом. Но в скорости монтажа мы американцам сильно уступаем...

Что же произошло с "близнецами" далее? Под влиянием высокой
температуры перекрытия в них ослабли и прогнулись, в результате они
сползли с опор. Одно перекрытие упало на нижележащее, которое не
выдержало такой дополнительной нагрузки и тоже в свою очередь сползло с
опор, вместе они упали на нижележащее, и это падение продолжилось как в
костяшках домино. Балки перекрытий служили развязками для колонн;
лишившись развязок, колонны потеряли устойчивость и разрушились.

Многих удивляет симметричный характер разрушения зданий при заведомо
несимметричном расположении огня: здания буквально просели вниз, не
отклоняясь в сторону. Появилась даже такая версия происшедшего, как
заговор ЦРУ, якобы взорвавшего это здание. По этой версии заряды были
заложены по всему периметру у всех колонн и взорваны одновременно, что и
объясняет симметрию разрушения.

В такой версии нет необходимости: и при несимметричном пожаре здание
разрушается симметрично. Попробую это пояснить с помощью чертежа: на
листе бумаги проведите две вертикальные линии - это будут колонны
переднего и заднего ряда. Теперь проведите 110 горизонтальных линий
между ними - это будут междуэтажные перекрытия. Допустим далее, что на
81 этаже возле левой колонны возник пожар, и в результате этого левый
конец балки этого перекрытия сполз с левой колонны. Таким образом, левая
колонна лишилась распорки, расстояние между развязанными точками колонны
увеличилось вдвое.

Если в нормальном состоянии это расстояние (высота этажа) было, скажем 4
метра, то теперь неразвязанный участок колонны (так называемая
<<свободная длина>>) увеличилась в 2 раза и стала равной 8 метрам.
Согласно теории Эйлера, несущая способность колонны уменьшается
пропорционально квадрату увеличения свободной длины, то есть несущая
способность колонны уменьшилась в 4 раза!

Теперь посмотрим, что произошло с правой колонной. Балка с колонны не
сползла, это так, но левый конец балки упирается в воздух! То есть
правая колонна оказалась неразвязанной на такой же длине и в том же
месте, что и левая. Ее несущая способность тоже уменьшилась в 4 раза:
полная симметрия! Если сползет еще одно перекрытие и свободная длина
колонны увеличится в 3 раза, то несущая способность колонны уменьшится в
3х3= 9 раз. А таких запасов прочности в колоннах наверняка не было.

Пожар раскалил перекрытия, как минимум двух этажей - под и над пожаром и
они перестали служить распорками для колонн, которые в этом месте были
нагружены вышележащей частью здания. Уже из-за этого произошло
катастрофическое снижение несущей способности колонн - в 9 раз! Эти два
перекрытия неизбежно упали или опустились на следующее снизу. Если они
резко упали, то имела место динамика, которая увеличила их разрушающую
способность. Если они опустились медленно, то тогда произошел перегрев и
этого самого нижнего из трех перекрытия, так как пожар продолжался все
время, а раскаленное перекрытие не может служить защитой от перегрева.

Заметьте, что я нигде не говорю про нагрев колонн: мне неизвестно как по
отношению к колоннам располагался пожар и внесла ли повышенная
температура колонн свой вклад в снижение несущей способности этих
колонн. Хотя наверняка, находясь 45 минут в помещении с температурой
650DGС они тоже хорошо прогрелись. Но и без этого они были обречены...

С этого момента катастрофа стала неминуемой: колонны выпучивались и
ломались, висевшие на них стеновые панели обрывались, все это падало
вниз вместе с участком здания, находившимся над зоной пожара. Грохот
обрушения и облака пыли, поднимавшиеся с земли - все это мы видели...

Теперь мы возвращаемся к вопросу - кто в чем виноват. Согласно
законодательству России, да и многих других стран, уголовную
ответственность в случае разрушения здания несут два человека: главный
конструктор проекта (или как он там в США называется) и владелец здания.
Очевидно, что под давлением владельца главный конструктор пошел на такие
ненадежные решения (вот пусть ему прокурор это обстоятельство и зачтет).
Но они оба преступники, их нужно отдать под суд!

Увы, я нигде не встречал такого суждения - ни в американской, ни в
российской прессе. Во всем винят террористов... Но террористы только
использовали удачную для них возможность легко обрушить плохо
построенное здание. Знали ли сами террористы о такой возможности?
Спросите у Бен-Ладена, он как профессиональный строитель мог об этом
догадаться. А вот главный конструктор и владелец знали об этом наверняка...

*PS.* А что, главный конструктор <<Титаника>> не знал, что спасательных
шлюпок на всех не хватает?

*Семен Сладков*, к.т.н. по строительной механике и стальным конструкциям
зданий

http://forum.msk.ru/material/fpolitic/483765.html?0500

там же и комментарии читайте :-)

*_JTA_**_ ДАЙДЖЕСТ: _**_30 _**_мая 2008_*

*/При перепечатке ссылка на /**/JTA/**/ обязательна

/*

*_26.05.08_*

*Германский совет осудил приговор преступнику*

Германские еврейские лидеры выразили ?удивление и скепсис? по поводу
приговора, вынесенному за ножевое нападение на раввина во Франкфурте.

Центральный совет евреев Германии в опубликованном 25 мая документе,
заявил, что решение приговорить нападавшего к 3,5 года в тюрьме -- это
опасный сигнал потенциальным преступникам относительно наказаний за
преступления, совершенные на почве ненависти.

Мужчина, которого в судебных документах называют Сайед А., гражданин
Германии афганского происхождения, на прошлой неделе признался в
совершении ножевого нападения на Залмана Гуревича.

На суде раввин Гуревич показал, что 7 сентября возвращался домой после
субботней службы, когда Сайед крикнул ему ?... еврей, я убью тебя? и
ударил его ножом в живот.

Сайед же сказал, что испугался раввина, который был крупнее его.

Франкфуртский окружной суд согласился с тем, что Сайед А. не намеревался
убивать раввина. Если бы он был признан виновным в покушении на
убийство, он мог получить 15 лет тюрьмы.

В своем заявлении Центральный совет утверждает, что к словам преступника
следовало отнестись серьезно. ?Мнение суда может ввести будущих
преступников в заблуждение, что использование таких слов, как ?...
еврей?, ?еврейская свинья?, ?грязный еврей?, не является антисемитским и
расистским актом. Совет также опасается, что это решение может привести
к разжиганию антисемитских инцидентов, поскольку делает практически
невозможным наказание за подобные преступления. ?Это сослужит очень
плохую службу борьбе против антисемитизма и расизма?, уничтожая
положительный эффект, который могли бы иметь ?ясные и недвусмысленные
определения? антисемитского поведения.

*_26.05.08_*

*Лауреат Премии Вульфа жертвует палестинцам*

Американский математик, получивший престижную израильскую премию,
передал свою награду палестинской академии.

Дэвид Мумфорд, профессор кафедры прикладной математики Университета
Брауна, 25 мая стал одним из награжденных Премией Вульфа за значительную
теоретическую работу в области алгебраической геометрии.

Мумфорд объявил, что пожертвует свои 50.000 долларов Университету
Бир-Зейт на Западном берегу и израильскому лобби Гиша, которое помогает
палестинским студентам добираться до мест учебы.

?Математики в Израиле сегодня расцветают на этой международной кривой
высшего порядка. Свои жизненные силы они черпают из свободного обмена
идеями с учеными, которые ездят друг к другу, преподают и учатся друг у
друга, путешествуя по всему миру, -- говорится в заявлении Мумфорда. --
Но ничего подобного нет в Палестине, где образование борется за
выживание, а поездки строго ограничены?.

Международная общественность постоянно критикует Израиль за закрытие
сектора Газа и Западного берега, на что Израиль отвечает, что им движет
стремление предотвратить проникновение в страну террористов.

*_26.05.08_*

*В России снято обвинение в преступлении на почве ненависти*

Прокуратура российского города недалеко от Москвы сняла обвинения в
преступлении на почве ненависти с молодых людей, напавших на еврейскую
школу.

В декабре прошлого года милиция Брянска арестовала одного студента и
троих школьников по делу о пяти нападениях на еврейскую школу в конце
октября и в ноябре.

Двое молодых людей, которые являются членами нацистской банды, разбили
все окна, за исключением одного, в еврейской школе Ор-Авнер и
выкрикивали антисемитские угрозы в адрес учащихся школы. Хотя
следователи утверждают, что нападения были мотивированы этнической
ненавистью, прокурор постановил 21 мая, что местный суд предъявит
молодым людям обвинение в вандализме и хулиганстве.

*_26.05.08_*

*Шекель стал международной валютой*

Израильская валюта -- шекель -- стала конвертируемой.

Шекель можно теперь использовать для торговли за рубежом: банки всего
мира начали конвертировать шекель в другие валюты, -- сообщила
израильская деловая газета ?Глобс?.

Израильские компании смогут производить оплату в шекелях своим
заграничным клиентам.

Это произошло после того, как Израиль получил признание Международного
банка CLS, международной валютной клиринговой системы.

Такое же признание получил и мексиканский песо.

Официальное членство в CLS признает шекель одной из самых сильных валют
в мире, -- пишет ?Глобс?.

*_27.05.08_*

*Глава Agriprocessors уходит в отставку*

Генеральный директор самой крупной американской компании по фасовке и
упаковке кошерного мяса уйдет в отставку.

Шолом Рубашкин уйдет в отставку с поста главы Agriprocessors Inc. после
того, как ему будет найдена замена, -- объявила компания.

?Лучшим выходом из создавшегося положения для компании, ее сотрудников,
местной общины и наших клиентов будет замена руководства
Agriprocessors?, -- сказал владелец Agriprocessors Inc. Аарон Рубашкин,
отец Шолома Рубашкина.

Компания сделала это заявление две недели назад, после того, как
федеральные агенты провели на предприятии крупнейшую иммиграционную
облаву в истории.

В заявлении компании также говорится, что она ведет самостоятельное
расследование и сотрудничает с официальным следствием.

*_27.05.08_*

*Польское кладбище восстановлено*

Церемонией отметили завершение восстановления еврейского кладбища в
Галиции, в Польше.

Кладбище в городе Сидлечка, открытое в 1850 году, использовалось
несколькими еврейскими общинами региона.

Сохранилось примерно 500 могил, последнее известное захоронение было
произведено здесь в 1940 году.

В 1942 году нацисты согнали более 1.000 человек из соседнего городка
Каньчуга, привели на кладбище, расстреляли и сбросили трупы в общую могилу.

Ремонт кладбища включал восстановление каменной стены вокруг него:
местные фермеры разобрали стену, расширяя свои сельскохозяйственные
угодья за счет территории кладбища.

Работы на кладбище оплатили Майкл Френд, председатель Шавей-Исраэль, и
его семья через варшавский Фонд сохранения еврейского наследия в Польше.

На церемонии присутствовал и Френд, и мэр Каньчуги, который согласился
вымостить новую дорогу к кладбищу за счет города.

?Сегодня я смотрю на результаты восстановительных работ, и хочу
надеяться, что теперь кладбище будет защищено от грабежа и долгие годы
прослужит памятником тысячам евреев, живших в этих краях до того, как
пришли немцы и все разрушили?, -- сказал Френд.

*_ _*

*Что говорить детям, когда протестующие нарушают празднование 60-летия
Израиля*

/Лиза Хостайн и Наоми Тарлов/

ФИЛАДЕЛЬФИЯ (JTA) -- В серое небо взмыли черные шары, когда тысячи
евреев города шли по бульвару Филадельфии, размахивая сине-белыми
флагами в поддержку Израиля.

Дети, шедшие вместе с демонстрантами 18 мая, не обратили внимания на
цвет шаров. И только проходя мимо протестующих, одетых в черное и
скандирующих антиизраильские лозунги, они обрушили на родителей вопросы.

?Я не понимаю этого?, -- сказал 9-летний мальчик своим родителям,
которые пытались объяснить ему, что на самом деле это совсем не
праздничные шары.

В дни, когда Израиль и его сторонники по всему миру отмечают 60-й юбилей
страны, пропалестинские группы выступили на редкость активно, донося до
широких масс свою позицию: рождение Израиля -- это ?накба? (катастрофа)
для палестинского народа.

Американская ?Кампания за окончание израильской оккупации? --
национальная коалиция, объединившая многие антиизраильские организации,
начинает рекламную акцию в Нью-Йорке в преддверии 1 июня, когда город
будет чествовать Израиль, что, видимо, станет самым массовым
празднованием юбилея Израиля за пределами еврейского государства.

При том, что палестино-израильский конфликт постоянно обсуждается
взрослыми, детей может огорчить вид больших плакатов и граффити,
порочащих страну, которую они чествуют.

В Филадельфии демонстрация двигалась по центру города -- бульвару
Бенджамина Франклина. То тут, то там вдруг начинали звучать песни мира и
надежды -- ?Осе шалом?, ?А-Тиква? и другие.

Разговоры родителей с детьми слышались повсюду -- взрослые пытались
объяснить, почему протестующие хотят испортить их шествие.

Для кого-то это была возможность просветить, втолковать или еще раз
объяснить, что на землю Израиля претендуют и израильтяне, и палестинцы,
что Израиль старается заключить мир с палестинцами, но многие из них
яростно выступают против этого, и что все люди имеют право выражать свое
мнение, но мирно, не прибегая к насилию.

Другие высказывались более категорично.

?Некоторые хотят уничтожить Израиль; а мы хотим, чтобы он жил?, --
говорила одна из мамаш своим чадам.

На парадах и других праздничных мероприятиях, которые проходят по всей
Америке в честь 60-летия Израиля, подобное замешательство возникает все
более часто в связи активизацией антиизраильских организаций. В этом
году пропалестинские активисты громко оповещали о себе и на
образовательном симпозиуме в Сан-Франциско, и на парадах в Сакраменто,
Милуоки и других городах.

Акции, посвященные Накба, ?в этом году очень заметны?, -- говорит Джош
Рубнер, директор национального движения за Окончание оккупации.

?Очень важно широко распространять альтернативный призыв?, -- говорит
он. - Пропалестинские организации убеждены, что ?все разговоры об
Израиле мало касаются или вовсе игнорируют тот факт, что палестинцы в
1948 году подверглись этническим чисткам?.

Как и многие участники ряда антиизраильских демонстраций, Рубнер -- еврей.

?Как еврей, я убежден, что мы не должны радоваться несчастьям других, --
говорит он. -- Это категорически противоречит самим основам еврейской
традиции?.

В Еврейском общинном центре Сан-Франциско во время образовательного
симпозиума 8 мая, посвященного 60-летию Израиля, антисионистские
активисты устроили самую массовую демонстрацию протеста из всех
когда-либо проходивших в этом здании, -- рассказал сотрудник центра.

Двадцать участников этой акции были выведены полицией, которая хорошо
подготовилась к проходившему мероприятию и успешно справилась с
возникшей ситуацией.

По словам Дуга Канна, исполнительного директора Совета по связям
еврейской общины Сан-Франциско, протестующие вели себя шумно, непрерывно
скандировали свои лозунги.

Однако в связи с тем, что этот регион считается рассадником подобных
акций с обеих сторон палестино-израильского раздела, ?им был дан
спокойный и эффективный отпор?, -- сказал Канн.

А в 100 километрах отсюда израильский парад впервые проходил перед
зданием парламента штата в столице Калифорнии Сакраменто. Этот парад,
более массовый, чем обычно, спровоцировал и более массовый
пропалестинский пикет, который проходил на противоположной стороне улицы.

Когда 60-летие Израиля праздновала еврейская община Милуоки, ?Мирная
акция? штата Висконсин протестовала перед зданием местного еврейского
общинного центра, который соседствует с двумя школами и детским садом.

Перед лицом этих протестов родители ломают голову над тем, как объяснить
своим маленьким детям столь резкую критику Израиля.

Джулия Роат, вместе с детьми 10, 12 и 13 лет вышедшая на парад в
Филадельфии, вынуждена отвечать на их непростые вопросы.

?Мои дети были обескуражены, -- сказала она. -- Почему, собственно,
кто-то хочет испортить им праздник??

Амия Крулик, другая участница филадельфийского парада, рассказала, что
ее спутники пели громче, чтобы заглушить свист протестующих. Еврейская
группа устроила ?обратный протест?, и детям это было интересно.

?Это - Первая поправка в лучшем виде?, -- так объяснила Крулик
происходящее своим детям 12 и 13 лет.

Элана Канн-Орен, главный редактор ?Еврейской хроники Висконсина?,
сказала, что община Милуоки предприняла все необходимые меры, чтобы
защитить детей на территории Еврейского общинного центра. Одна из школ
даже рекомендовала родителям запрещать детям самим гулять у школы в день
празднования.

?Протестовать разрешено всем. Это часть жизни в нашей стране, -- сказала
своим детям Канн-Орен. -- Мы радуемся, но они огорчены?.

В Нью-Йорке дети привыкли видеть пропалестинских активистов и
антисионистов из хасидской общины Натурей-Карта, которые всегда
устраивают акции протеста во время парада ?Салют Израилю?.

По словам Ахувы Ландман, ученицы девятого класса йешивы Флатбуша, ей
?противно?, что среди протестующих есть евреи.

Ее одноклассников такие протесты бесят.

?Они показывают, что евреи не едины, -- говорит Ландман. -- И все же,
они заставляют нас чувствовать себя сильнее в некотором отношении,
поскольку мы едины на марше -- держимся прямо и идем дружными рядами?.

Каждый год перед парадом у них в школе проходит инструктаж: учащихся
просят не замечать протестующих, игнорировать их, ?продолжать движение
и, может быть, веселиться чуть громче?.