Информационный канал Subscribe.Ru
-*Наследство Теодора Герцля
Йонатан Спектор, Иерусалим
Будущий создатель Всемирной сионистской организации Теодор Герцль родился 2
мая 1860 года в Будапеште, в семье Якова и Жаннет Герцль (в девичестве -
Диамант). Назвали мальчика - Беньямин-Зеэв. Хотя родители Герцля не
достигли еще ассимиляции, пропитавшей Западную Европу, однако и они считали
себя людьми, "исповедующими веру Моисея" постольку-поскольку.
Тем не менее, когда их шестилетний мальчик стал посещать немецкую школу, в
дом был также приглашен учитель древнееврейского языка - для того, чтобы
познакомить ребенка с языком молитв. По вечерам в пятницу и в дни еврейских
праздников отец брал его в синагогу - для того. чтобы мальчик впитал
немного от еврейского духа и, таким образом, сохранил связь со своим
народом.
Всё, что осталось у него в памяти от еврейской школы, куда его перевели
спустя некоторое время, - это "побои, что я получал за то, что не знал
подробностей исхода сынов Израиля из Египта", - рассказал Герцль через
много лет в своей автобиографии. "В Вене я изучал юриспруденцию, - писал
он, - принимал участие во всех студенческих шалостях, носил цветную фуражку
одной из студенческих организаций до тех пор, пока последняя не решила в
один прекрасный день, что с настоящего времени и в дальнейшем евреи не
будут приниматься в ее ряды как полноправные члены. Я распрощался с
молодыми аристократами и начал с полной серьезностью заниматься. В 1884
году получил степень доктора юридических наук и начал судебную практику у
судьи как неоплачиваемый служащий. Работа нашлась для меня в некоторых
судах Вены и Зальцбурга>>. Герцль придерживался либеральных взглядов и
верил, что веяния прогресса и гуманизма заставят человечество избавиться от
ложных идей и от антисемитизма. Увы, в Париже, в этой колыбели европейского
прогресса, на чьем знамени были начертаны слова "Свобода, равенство,
братство", Герцль не раз слышал крики: "Еврейская свинья". Даже в
Бурбонском дворце произносились подстрекательские речи против евреев.
Крутой поворот во взглядах и жизни Теодора Герцля произошел под влиянием
знаменитого дела Дрейфуса. Напомню: капитан артиллерии Альфред Дрейфус был
арестован по ложному обвинению в измене родине и передаче секретной
информации в германскую разведку. Дело Дрейфуса постепенно переросло в
судилище, лишенное какой бы то ни было логики, и превратилось в
антисемитский навет, сопровождаемый лжесвидетельствами, подлогами,
сфабрикованными показаниями и подстреканием толпы против евреев. Герцль
присутствовал на первом заседании суда в декабре 1894 года и на последнем,
когда Дрейфус был признан виновным и приговорен к пожизненному заключению.
По прошествии двух недель Герцль присутствовал также на унизительной публич
ной церемонии разжалования офицера французской армии, в ходе которой
Дрейфус не переставал повторять одну и ту же фразу: <<Я невиновен. Да
здравствует Франция!>>.
Задумавшись о судьбе капитана, Герцль увидел в Дрейфусе самого себя -
еврея, преданного окружающему его обществу, говорящего на языке народа, в
среде которого он живет, искренне верящего в свою причастность к этому
народу, - и в конце концов осознающего свое бесправие. Когда толпа на
парижских улицах кричала: <<Смерть предателю! Смерть евреям!>>, - Герцль
ощущал себя человеком, теряющим почву под ногами. <<Для дела Дрейфуса, -
написал он четыре года спустя, - характерна не только ошибка суда. Для него
характерно желание подавляющего большинства французов обвинить в
злонамеренности еврея и в его лице - всех остальных его соплеменников.
<<Смерть евреям!>> - кричала толпа... и где! - во Франции, в современной
культурной республике Франции, через сто лет после провозглашения
Декларации прав человека. Народ, его подавляющее большинство, не хочет
более равноправия для евреев. Призыв великой революции отменяется>>.
Дело Дрейфуса стало для Герцля последней каплей, переполнившей чашу. Он
убедился в том, что евреи не могут ассимилироваться и раствориться в
окружающем обществе. Еврейский вопрос, являвшийся до дела Дрейфуса
проблемой социальной и религиозной, проблемой чисто человеческой, которая
могла бы найти свое решение благодаря прогрессу человеческой мысли,
терпимости общества, - эта проблема представляется ему отныне чисто
национальной. Чем острее ощущается антисемитизм, тем решительнее становится
позиция Герцля. Вся его прежняя деятельность кажется теперь лишенной
всякого смысла. Он продолжает выполнять свои репортерские функции с прежним
усердием, однако сердце и душа его отданы отныне идее разрешения еврейского
вопроса. Пройдя школу журналистики во французской палате депутатов -
<<Бурбонском дворце>> XIX века, Герцль рассматривает теперь еврейскую
проблему - проблему гонимого народа - как проблему политическую, разрешить
которую можно только политическими средствами. Необходимость возрождения
еврейского государства является отныне центральным моментом в планах
Герцля.
Сразу после унизительного для Дрейфуса процесса разжалования Теодор Герцль
заявил во весь голос: "Этот процесс превратил меня в сиониста". Он понял, ч
то единственным решением еврейского вопроса может быть исход евреев из
стран рассеяния и поселение их в собственной стране. В июне 1895 года
Герцль начал делать первые наброски к книге "Еврейское государство". Книга,
в которой Герцль изложил свою программу, называлась "Еврейское государство.
Опыт современного решения еврейского вопроса". Она вышла в свет 14 февраля
1896 года в Вене. В том же году были опубликованы ее переводы на иврит,
английский, французский, русский и румынский языки.
Основная мысль книги состоит в том, что еврейский вопрос следует решать не
эмиграцией из одной страны диаспоры в другую или ассимиляцией, а созданием
независимого еврейского государства. Политическое решение еврейского
вопроса, по мысли Герцля, должно быть согласовано с великими державами.
Сразу после выхода книги Герцль развернул энергичную политическую
деятельность. Для распространения своих идей Герцль основал, редактировал и
финансировал еженедельную газету на немецком языке "Ди Вельт", первый номер
которой вышел в июне 1897 года. При активном участии Т. Герцля в августе
1897 г. в Базеле состоялся 1-й Сионистский конгресс. В последующие годы
Герцль вел активную деятельность по образованию еврейского государства,
встречался для этой цели со многими политическими деятелями разных стран.
Его наследством стало движение, переросшее в государство. Перед смертью,
случившейся 3 июля 1904 года, Герцль выразил желание быть похороненным
рядом с отцом в Вене, где его останки должны находиться до тех пор, пока
еврейский народ не перенесет их в Эрец Исраэль для перезахоронения. 14
августа 1949 года это желание было исполнено: сегодня его могила на Горе
Герцля в Иерусалиме привлекает тысячи людей.
Теодор Герцль и его семья дорого заплатили за свое увлечение сионизмом. В
роду у его жены Юлии были психически больные люди, и судьба детей Герцля
стала трагической. Его старшая дочь Паулина умерла из-за пристрастия к
наркотикам, а сын Ганс покончил с собой в день ее похорон. Младшая дочь
Труда провела большую часть жизни в больницах и закончила ее в нацистском
концлагере Терезиенштадт. Единственный внук Герцля (ребенок Труды) покончил
с собой в 1946 году, и, таким образом, у Герцля не осталось никаких прямых
наследников.
И всё же наследники у него есть. День смерти Герцля (по еврейскому
календарю - 20-й день месяца Таммуз) отмечают как национальный день его
памяти. В этот день молодежь Израиля и стран диаспоры вспоминает его
статью, опубликованную в молодежном журнале в апреле 1904 года, за
несколько месяцев до смерти. Герцль в ней написал: <<Я называл когда-то
сионизм бесконечным идеалом, ибо в сионизме, как я вижу его, содержится не
только стремление к возвращению в страну обетованную нашего несчастного
народа, но и стремление к нравственному и духовному совершенству>>.

-*http://subscribe.ru/

Код этой рассылки: media.news.online.interesno2005
++++++++++++++
Еще не все подписались на рассылку интернет газеты Мы Здесь?
Игорь

Информационный канал Subscribe.Ru

В театре смехом голод утоляли
Владимир Левин, <<МЗ>>
Всего сто лет назад вся Вторая авеню на Манхэттене в Нью-Йорке состояла из
еврейских театров. Высокое искусство всходило из глубокой нищеты и рождало
гениев. Приехали они сюда из Российской империи. Об этом и мой рассказ.
Витебск - город гениев. Там не только родился и вырос Марк Шагал.
Шагал писал, что в Витебске до революции было много столбов, свиней и
заборов, а художественные дарования дремали. И он их разбудил. Будучи
комиссаром по делам искусств, он открыл в своем родном городе
художественную школу для 500 живописцев. А в школе этой преподавали великие
мастера 20-го века - Шагал, Добужинский, Малевич, Лисицкий, академик Пэн,
Татлин, Фалк...Черный квадрат Казимира Малевича - из Витебска...
Это художники. А писателей дал миру этот город? Не мог не дать. В
белорусской литературе - это имена народных писателей республики Василя
Быкова, Рыгора Бородулина, Петруся Бровки, поэта Геннадия Буравкина.
Но мы сейчас говорим не о белорусской литературе, а о мировой, и, в ч
астности, еврейско-американской.
Есть такое имя - ЛЕОН КОБРИН. В его родном Витебске, как и в Белоруссии,
имя это абсолютно неизвестно. Даже в официальном интернетном списке
выдающихся евреев Белоруссии его нет. Между тем, он по праву считается
одним из основоположников американской литературы на языке идиш и
драматургом, создавшим ряд пьес для еврейских театров.
Леон Кобрин родился в Витебске в 1872 году. Он намного старше Шагала. Едва
подрос, окончив хедер, увлекся анархизмом, социализмом и народничеством. В
Витебске тогда работали такие полулегальные кружки, где молодежь жадно
впитывала в себя новые идеи. Он бегал в эти кружки и запоем читал русскую
литературу. С 15 лет начал писать сам. Посылал свои первые литературные
опыты в петербуржский журнал <<Восход>>, но их не печатали.
Отец Леона Рафаил Кобрин был мелким торговцем и очень набожным евреем, ярым
приверженцем ортодоксальных традиций. К увлечениям сына относился
враждебно. Особенно был недоволен кругом его чтения. Он хотел, чтобы сын
приобрел какую-либо полезную профессию - портного или часовщика, на худой
конец парикмахера, и читал священные книги. А Леон читал Глеба Успенского,
Достоевского, Толстого, Тургенева, Горького, Чехова, Леонида Андреева. Он
не просто их читал, а жадно впитывал в себя их идеи. Более того - он
презирал занятия отца - не любил торгашей и все, что связано с торговлей.
Между отцом и сыном пробежала черная кошка. Рафаил считал сына безбожником
и революционером, а таких ждала Сибирь. Вместо того, чтобы постигать законы
бытия, сын постигал основы анархии.
Витебская песенка тех времен - ее пела моя мама:
Плохо жить бедному еврею,
За то, что верит он в закон Моисея.
Леон мечтал вырваться из гетто, из-за <<черты>>. Моя мама, тоже витеблянка,
утверждала: там где живут люди, хорошего не бывает.
В шестидесятве годы 19-го века еще жили люди, которые учились в гимназиях.
По сравнению с нами, окончившими университеты, они выглядели профессорами:
греческий, несколько европейских, божественная латынь, иврит, идиш -
богатство и мудрость народа - несравнимы с марксистско-ленинской
философией.
Память - она как женщина: капризна, непостоянна и всегда готова изменить.
А вот у Леона Кобрина была хорошая память, хотя систематически он нигде не
учился. Он занимался в Витебском кружке самообразования и самовоспитания. В
гимназию его не пускал отец. Но в том кружке его приятелем был младший из
братьев Житловских - Борис, брат известного социалиста Хаима Житловского.
Позже они встретятся в Америке. А пока в домашней библиотеке братьев
Житловских Кобрин познакомился с нелегальной литературой социалистов и
анархистов и вскоре сам стал таким же, как они. При этом русская литература
в соединении с идеями социального переустройства мира дала в душе юноши
поразительный эффект: он понял, что в России осуществить мечту о социальной
справедливости невозможно.
И когда Леону исполнилось 20 лет - в 1892 году - он бросил родной дом в
Витебске, свою ортодоксально-религиозную семью и уехал в Америку. Как
писал мудрый Шолом-Алейхем в своем <<Мальчике Мотле>>, все уехали в
Америку, а оказались в Нью-Йорке.
Вы знаете, сколько русских евреев очутились на переломе веков в Нью-Йорке?
1 миллион 400 тысяч! Это были евреи, бежавшие от приближающихся погромов.
На каком языке они говорили? На идиш. Польские, немецкие, румынские и
русские евреи общались на одном языке. Они тяжело работали, пытаясь всеми
силами выбиться из нищеты.
Леон Кобрин начинал, как все. Он бегал разносчиком товаров, был рабочим на
сигарной фабрике, пекарем, шил рубашки на фабрике и писал заметки для
еврейских газет. В то время работающий иммигрант зарабатывал в неделю 10
долларов. И чтобы их получить, надо было изрядно попотеть.
Безнадежность постоянного безденежья, принадлежность к самым низким слоям
общества, хамящие хамелеоны из своих, ощущение изгнания, своего
добровольного изгойства - все это проходили и мы. Но в него уже была
вложена база великой русской литературы, и первое, что он себе купил, была
паркеровская ручка.
Поэзия возвращает личности человеческое измерение. Еврей растягивается, как
подтяжки в ту или иную сторону, а айсберг таланта еще не всплыл на
поверхность.
Леон стал переводить на идиш русскую классику - Гюго, Шекспира, Мопассана,
Золя. (:-) совсем русская классика. Игорь)
Когда работаешь над переводом великих мыслителей, таких, как Лев
Толстой или Федор Достоевский, сам начинаешь осмысливать жизнь.
И он стал писать рассказы из жизни еврейской бедноты Нью-Йорка. <<У меня
всегда было сильное желание писать, но поскольку надо было зарабатывать на
хлеб насущный, я отправился на фабрику по пошиву рубашек. Я работал, а в
моей голове роились разные сюжеты, а моя фантазия уносила меня
далеко-далеко от фабрики>>.
Он написал три романа, тридцать пьес, выпустил две мемуарные книги, и поч
ти ежедневно в еврейских газетах Нью-Йорка появлялись его статьи.
Литературу на идиш он открыл для себя в Америке. Публицистика - лишь одна
из сторон работы романиста, драматурга, эссеиста. Более того, он был одним
из создателей и постоянным автором социал-демократической газеты
<<Форвертс>>, которая начала выходить в 1897 году.
Что же главное в творчестве этого писателя? Еврейские кварталы Нью-Йорка,
формы выживания в новом свете, в новом доме, антисемитизм (а этого
<<добра>> хватало и здесь) . И подлинные человеческие трагедии в условиях
иммиграции.
Рассказы Леона Кобрина <<Карл Маркс>> и <<Бакунин>> повествуют о борьбе
евреев-социалистов и евреев-анархистов.
Интересная особенность у еврейского народа: как только он осваивается в
окружающей среде, так сразу и начинает борьбу...сам с собою. Множество
партий, течений, учений и порой война идей переходит в жестокую схватку
людей. Все это было в Америке начала века. Все это происходит и в
сегодняшнем Израиле, не избежали этого и многочисленные еврейские
общественные организации сегодняшнего Нью-Йорка. Они плодятся каким-то
странным почкованием, а претендентов на лидерство всегда почему-то больше,
чем самих организаций, в которых множество самозваных лидеров, но нет
никого, кто бы мог повести за собой.
Ну, сегодня это понятно: идет не классовая, а кассовая борьба за гранты, за
какие-то подачки американских благотворительных и филантропических
организаций.
А тогда за что боролись? За лидерство духовное! Каждый еврей мечтает стать
вождем и никого не признаёт.
Как правило, Леон Кобрин начинал свои рассказы с описания жизни евреев в
России, а потом переносил героев в Нью-Йорк, где в борьбе за кусок хлеба
гибла мораль, где все продается и покупается. В рассказах <<В рыбачьем
поселке>>, <<Карл Маркс>> даны портреты радикально настроенных еврейских
рыбаков, показывается их быт сначала в Белоруссии, в озерном краю, где
плещутся Нарочь и Браславские озера, а затем и в Америке. Отражается быт
рыбаков, их религиозный фанатизм. И как в Америке они отходят от всего
этого, превращаясь в радикальных социалистов. Он показывает нью-йоркское
гетто Ист-Сайда.
Восточная часть Манхэттена в то время была заселена исключительно
еврейскими иммигрантами из Российской империи. Самые трудные годы
иммиграции - первые. Без английского языка, без каких-либо пособий там жили
люди, которых называли белыми неграми, а при входе в рестораны и шикарные
магазины висели таблички: <<Вход черным,евреям и собакам запрещен>>.
Единственной отдушиной для этих обездоленных людей был еврейский театр. Вся
Вторая авеню в те годы была как сегодняшний Бродвей, только спектакли здесь
шли на языке идиш. В Нью-Йорке тогда и возникло Еврейское театральное
общество, где драматурги, режиссеры и актеры, художники, меценаты и
любители искусства обсуждали постановки, читали пьесы авторов, высказывали
идеи. При каждом театре издавался свой журнал. Сюда ходили не только на
спектакли. Здесь встречались молодые люди и начинались семьи, здесь бурлила
жизнь. Из десяти долларов, которые зарабатывал иммигрант за неделю, пять он
откладывал на театр. Потому что на театральной сцене бурлила жизнь, пусть
иллюзорная, но молодой человек в театре чувствовал себя ее участником.
Евреи тогда говорили: от всех работ у меня в кармане одна прибыль - ничего,
кроме болячек. Вареную картошку макали в селедочный расол и считалось, что
едят селедку. Помните, в <<Искателях счастья>> старая Двойра говорит: <<Да,
я считалась хорошей хозяйкой: я могла одну маленькую селедку разделить на
тринадцать голодных ртов>>. Эта фраза пришла из Нью-Йорка. Вот еврейская
песня тех времен:
Ты идешь в театр, подкручивая усы.
И неважно, герой ли ты
И есть ли у тебя деньги.
Главное - тебя представят.
Ты идешь в театр,
И что ты имеешь?
Приходишь сытым,
Уходишь голодным.
Владеющие маме-лошн, надеюсь, переведут эти слова на язык оригинала, и
тогда песенка прозвучит так, как звучала в Нью-Йорке сто лет назад.
Великая культура на языке идиш создавалась в еврейских театрах на Второй
авеню Нью-Йорка. Леон Кобрин написал для них 30 пьес, и все они были
поставлены. Наиболее значительная из них <<Янкл Бойле>>, в которой он
показал <<борцов за социализм>>. Одновременно он работал и как журналист -
в газетах ежедневно появлялись его статьи и очерки о первых днях
иммиграции, о еврейском театре, о деятелях рабочего и социалистического
движения. В 1910 году в Нью-Йорке вышло полное собрание его сочинений. Леон
Кобрин писал: <<Еврейская литература в Америке обладает своей собственной
историей и собственным генезисом. Она не является продолжением старой
еврейской литературы в России. Она развивалась без прямого влияния
какой-либо другой литературы>>.
Но в данном случае он сам себе противоречит - ведь его творчество имело
корни в русской литературе, он как писатель вырос из нее. Да и его герои,
прежде чем стать американцами, жили в России. Польша в то время входила в
состав Российской империи. Более того, в своих размышлениях и исследованиях
Кобрин идет дальше: он пишет, что <<современные американские еврейские
писатели не испытывали влияния и американской литературы, потому что в
Америке не существует настоящей американской литературы>>. Опять неправда:
литература была, да еще какая! Эдгар По, Марк Твен, Теодор Драйзер, Джек
Лондон...Одни эти имена чего стоят, и творчество этих гениев, современников
Кобрина, не могло не оказывать влияния и на еврейских писателей Америки.

http://subscribe.ru/

Код этой рассылки: media.news.online.interesno2005

Информационный канал Subscribe.Ru
-*Протоколы еврейских мудрецов
Миша и Моня Шляпентох, Нью-Йорк
Этим <<протоколам>> более ста лет, а, может, и больше. И это не фальшивка,
а истинная мудрость. Профессор из Бостона Борис Клейн работал с польскими
журналами вековой давности, и в ежемесячнике <<Висла>> за 1901 год
обнаружил стародавние <<Пословицы раввинов>>, которые перевел на русский и
поделился с нами. А мы в свою очередь предлагаем вам убедиться в мудрости
наших предков. Их высказывания актуальны и сегодня. Их нельзя просто ч
итать, над ними надо долго думать. И это уже не жемчужины, а истинные
бриллианты чистой воды.
O/ Человека ведут туда, куда он хочет идти.
O/ Что позволено одному еврею, позволено и остальным.
O/ Горе тому, кто окажется прав.
O/ Человек, который не делает выбора, делает выбор.
O/ Когда происходит чудо, оказывается, что это не чудо.
O/ Мы называем опытом собственные ошибки.
O/ Если не можешь укусить, не показывай зубы.
O/ Не живи в городе, которым управляют одни ученые.
O/ Если лает кобель,- входи, если сука, - стой на месте.
O/ Не добавляй удовольствия к удовольствию.
O/ Если не хочешь стать старым, повесься в молодости.
O/ Если Бог даст хлеб, то люди дадут и масло.
O/ Нет худшей измены, чем если женщина, занимаясь с мужем любовью,
думает о другом мужчине.
O/ Не сиди много, не стой много, не ходи много.
O/ Что дешево, то дорого.
O/ Если ты собрался согрешить, то, по крайней мере, насладись этим.
O/ Обращайся с ним, как с рабби, но следи за ним, как за вором.
O/ Хотя глупость иногда приносит успех, это всё равно глупость.
O/ Никто не знает, чьим будет утро.
O/ Если бы лошади было что сказать, она бы заговорила.
O/ Хуже, чем плохо, уже не может быть.
O/ Там, где тебя любят, бывай редко, а там, где тебя ненавидят, -
никогда.
O/ Бог ничего не дает даром.
O/ Не задавай вопросов Богу. Он может сказать: <<Если ты такой умный и
любопытный, приходи ко мне>>.
O/ Лучше маленькая уверенность, чем большое сомнение.
O/ Если ты вкладываешь в лихорадку, то твоей прибылью будет болезнь.
O/ Плюнь в лицо проститутке, и она скажет: <<Пошел дождь>>.
O/ Если коты наденут перчатки, они не поймают ни одной мыши.
O/ Подлинный вор - это не мышь, а щель.
O/ Никому не рассказывай, что происходит в хедере.
O/ Если нет того, что мы хотим, то будем хотеть того, что есть.
O/ Лев не будет плакать в присутствии лисы.
O/ Пока доживешь до семидесяти, все пройдет перед глазами.
O/ Беззубая собака уже не собака.
O/ Ешь меньше - и будешь одеваться лучше.
O/ Один отец может вырастить десять дочерей, но десять детей могут
быть не в состоянии содержать одного отца.
O/ Если ты выучишь детей в их юности, они не будут учить тебя в
старости.
O/ Если ты ребенок в двадцать, то ты осёл в двадцать один.
O/ Сперва родители учат детей говорить, потом дети учат родителей молч
ать.
O/ Каждый палец болит так же, как другие.
O/ Лучше десять раз спросить, чем один раз заблудиться.
O/ Лучше не жить, чем зависеть от своих детей.
O/ Отец любит своих детей, а они любят своих детей.
O/ Если можешь идти, - сумеешь и побежать.
O/ Миру нужны парфюмеры и кожевники, но благо парфюмерам и горе
кожевникам.
O/ У козла есть борода, но это не превращает его в раввина.
O/ Утверждающие, что не верят в Бога, просят его быть милосердным.
O/ Нищий делает больше для дающего милостыню, чем дающий для нищего.
O/ Когда радуется горбатый? Когда увидит другого горбатого.
O/ Что будет со всем Израилем, то будет и с Изей.
O/ Если разведенный мужчина ложится в постель с разведенной женщиной,
то в постели будет четверо.
O/ Там, где нет вина, лекарства бесполезны.
O/ Если петух вообще поет, то он будет петь везде, даже в Америке.
O/ Не радуйся, если твой враг упал, но не пытайся поднять его.
O/ Деньги - это грязь, но грязь - это не деньги.
O/ Где слишком много, там чего-то не хватает.
O/ Десять оправданий меньше убеждают, чем одно.
O/ Лучше дать пекарю, чем лекарю.
O/ Кто лежит на земле, тот не упадет.
O/ Хорошо побыть в раю - хоть час.
O/ Виновные оправдываются прежде, чем их начнут обвинять.
O/ Глупец говорит, что знает, мудрый знает, что говорит.

-*http://subscribe.ru/

Код этой рассылки: media.news.online.interesno2005