Немцы хранят память, спасая кладбища
*Немцы хранят память, спасая кладбища*
/Тоби Аксельрод/
БЕРЛИН (JTA) - Экехарт Рутенберг стоит рядом с надгробными памятниками,
поросшими мхом, потом он надевает ермолку и входит в ворота кладбища.
Это практически заброшенное место еврейских захоронений в польском лесу
- одно из 600, которые Рутенберг, немец, старательно задокументировал.
Он сам взял на себя обязанность возвратить имена еврейских семей.
<<Кладбища подобны брошенным сиротам, -- говорит Рутенберг. - Я усыновляю
их>>.
Многие немцы, не имеющие еврейских корней, стараются восстановить
еврейские кладбища, однако усилия Рутенберга простираются дальше других.
С 1987 года он <<усыновлял>> кладбища по всей земле Бранденбург и на
западе Польши.
Рутенберг, который родился в 1943 году и вырос в бывшей Восточной
Германии, говорит, что поначалу его предприятие было формой протеста.
Его отец, убежденный нацист, изучавший <<евгенику>>, вышвырнул Рутенберга
из дома, когда тому был 21 год. Рутенберг перестал интересоваться
прошлым отца, когда узнал, что, будучи солдатом, тот нес караул рядом с
тем местом, где первые передвижные газовые камеры использовались для
массового удушения.
<<Я был напуган, -- говорит Рутенберг. - Для меня это зашло слишком далеко>>.
В 1983 году, после того, как власти Восточной Германии конфисковали его
паспорт в ответ на просьбу о разрешении уехать на Запад, Рутенберг решил
пересечь другую запретную границу - на еврейские кладбища. Местные
власти так буквально и говорили ему, что это <<иностранная территория>>,
когда он стал выяснять подробности о местечке Аберсвальд.
<<Еврейская история была табу>>, -- говорит он, поскольку евреев в
Восточной Германии считали капиталистами, плохими парнями.
Четыре года спустя, в пыльной лавочке Восточного Берлина Рутенберг
нашел, как он говорит, свою <<золотую книгу>>: перечень городов Германии
1914 года с указанием численности населения, разделенного по
религиозному признаку. На картах городов, где были еврейские общины, он
увидел крошечную буковку <<L>>, обозначающую еврейское кладбище.
<<Я думаю, что буквой L обозначается слово Lebenshaus - <<дом жизни>>, --
говорит Нирит Бен-Йосеф, израильтянка, друг Рутенберга, профессиональный
экскурсовод и историк-любитель, которая прожила 20 лет в Берлине. - На
иврите кладбище называется Бейт а-Хаим - дом жизни>>.
Рутенберг стал посещать кладбища со своим младшим сыном Йонасом, который
родился в 1985 году. <<Мы гуляли вокруг с палками>>, надеясь обнаружить
надгробные камни под землей и опавшими листьями>>.
В 1994 году Рутенберг совместно с профессором еврейских исследований
Майклом Броком и фотографом-кинематографистом Кай Уве Шуленбург издали
справочник, в который вошли названия 300 кладбищ.
По оценкам Рутенберга, лишь малая доля кладбищ, которые он осматривал,
подлежат восстановлению.
На некоторых из них нацистские оккупанты сбрасывали мусор в годы войны>>,
-- рассказал раввин Андреас Нахама, директор Института по связи
Холокоста и толерантности имени Ландера при Туро-колледже в Берлине.
<<Однако бывало и иначе: в некоторых местах не осталось никого, кто мог
бы позаботиться об этих кладбищах, -- сказал историк Нахама. - Часто о
них забывали, а позже разрушали>>.
Заброшенные кладбища стали источником материала для каменотесов, --
говорит Рутенберг, вспоминая кладбище, на котором два года назад было 10
камней. - А когда я приехал туда несколько месяцев назад, все они исчезли>>.
К настоящему моменту Рутенберг сделал оттиски 60 памятников. Бен-Йосеф
переводит надписи.
<<Если я нахожу камень под землей, то по-настоящему счастлив, --
рассказал Рутенберг во время своей недавней поездки в Польшу. - У меня
возникает такое чувство, как будто я спас семью. Ведь все были забыты>>.
Во многих местах кладбище является последним следом уничтоженных
европейских еврейских общин.
Кроме того, они находятся ближе всего к еврейским святым местам, --
говорит Фил Кармель, директор новой онлайновой базы данных еврейских
кладбищ в Европе под названием <<Ло Тишках>> (на иврите - <<Не забывай>>).
Этим проектом руководит Конференция европейских раввинов, а финансирует
его Конференция по материальным претензиям евреев к Германии.
Веб-сайт этой базы данных содержит информацию о состоянии 4.000 кладбищ,
планируется, что в конечном итоге он будет содержать сведения по 10.000
кладбищ.
Существуют и другие подобные программы, включая проект сохранения
еврейских кладбищ в Международной ассоциации еврейских генеалогических
обществ и База данных о еврейских кладбищах, которая содержит информацию
о 34 еврейских кладбищах Германии и описание около 20.000 отдельных камней.
Эти проекты раскрывают разнообразие еврейской жизни, которая была
разрушена. В Германии люди, подобные Рутенбергу, уже немало исходили в
поисках заброшенных могил.
Есть и другие. Эрнест Шаэл, механик на пенсии, который потратил 20 лет
на восстановление еврейского кладбища в Лаупхайме в бывшей Западной
Германии. Клаус-Дитер Эмке уговорил своих соседей вернуть надгробные
памятники, которые они вывезли с еврейского кладбища Гуте-Орт близ
Нидерхофа в бывшей Восточной Германии.
Такие люди <<старались сохранить память о том, что было важно для
еврейских общин>>, -- говорит Артур Обермайер, который наградил премией
германско-еврейской истории Эмке и Шаэля. - В Германии кладбища
находятся в лучшем состоянии, чем в других странах Восточной Европы,
благодаря заботе немцев>>.
<<Иногда у местных нееврейских организаций есть больше возможностей
охранять и заботиться о таких местах, -- сказал раввин Эндрю Бейкер,
директор по международным еврейским делам Американского еврейского
комитета и член совета Конференции по претензиям. Он рассказал, что
сталкивался с ситуациями, <<когда городской историк или школьная группа,
изучая историю еврейской общины, решают взять на себя заботу о кладбище>>.
<<Ло Тишках>> надеется вдохновить тех, кто корнями связан с Европой,
поддержать местную инициативу.
Рутенберг, который квалифицирует себя немецким термином, означающим
<<служащий памяти>>, зарабатывает на свою деятельность в небольшой
художественной галерее в бывшем Восточном Берлине.
Сегодня он сидит с картой в руке рядом с 46-летней Бен-Йосеф, которая
ведет автомобиль через Бранденбург в Польшу. Ее фургончик проезжает мимо
опустевших пограничных постов и мчится дальше по мокрым дорогам. Солнце
украдкой выглядывает из-за быстро несущихся облаков.
В деревне Седыньи узкие улочки вьются вверх по холму мимо старых
фермерских домов и потрескавшихся кирпичных стен. На высоком склоне,
обращенные на окрестную долину, стоит несколько надгробных камней,
любовно отреставрированных, но смотрят они не в ту сторону.
На расстоянии нескольких километров, проехав мимо низких холмов с
березами, можно увидеть еще одно кладбище, оно отмечено мемориальной
доской. Оно лежит за стеной, окружающей город Морин. Бен-Йосеф
пробирается между оградой и деревом и сдирает цепкие плети травы с
камня, пытаясь прочитать имена.
В городе Мейсковице куры важно разгуливают и кудахчут во дворах,
оставляя замысловатые следы на мокрой грязи.
Рутенберг говорит, что <<это типичное кладбище, которое после войны
использовалось под сад. Здесь практически ничего не осталось>>.
Рядом мужчина копает землю в поисках картошки.
Неподалеку в Болешковице знак, установленный между деревнями, указывает
на лесное кладбище. Каменная стена отделяет участок. Надгробные камни
лежат далеко друг от друга, мягкая земля вокруг вся разрыта - возможно,
дикими кабанами, -- говорит Рутенберг.
Он встает на колени рядом с упавшим камнем. Следы позолоты видны в
прорези ивритской буквы. Лишь шуршание шагов по сухим листьям и
чириканье птиц нарушают тишину.
*(с) Jewish Telegraphic Agency, 2008*
А мы что делаем?...
Игорь