А карантины развиваются по собственной логике, которая имеет мало чего общего с логикой эпидемии. Эта логика воспитания послушных и загоняния в стойло непослушных. Власти не могут смириться с тем, что люди, несмотря на биологическую опасность, ведут себя так как привыкли. Им сказали сидеть дома, а они тут пробежки устраивают и на шашлыки собираются. Им сказали не ходить на работу, а они продолжают работать. Им сказали носить маски, а они их не носят.

Ах так, сказали власти, тогда мы вас накажем. Штрафовать будем, ужесточать режим будем, введём для всех категорий населения пропуска и включим камеры на опознавание, даже кой кого посадим. Создаётся впечатление, что задачи борьбы с эпидемией ушли на второй план, главное -  добиться послушания людей, «усилить управляемость». Именно видимая неуправляемость поведением людей - а не сама эпидемия-  рассматривается властью как основная угроза, а основной целью становится борьба с видимостью неуправляемости и торжество видимости управляемости.

Источник: https://www.facebook.com/simon.kordonsky

Попытка проведения референдума в Крыму в 1992 году

Период с 1 декабря 1991 г. – всеукраинского референдума о независимости Украины до 16 марта 2014 г. – референдума в Крыму о воссоединении с Россией наполнен драматическими коллизиями, связанными с разграничением полномочий между Украиной и Республикой Крым, повышением её статуса. В феврале 1992 г. Верховным Советом Крымской АССР на основании Декларации о суверенитете принято новое название ре­спублики - Республика Крым. В марте 1992 г. - Указом Президента Украины «на основании ст. 77 Конституции УССР» подтвержден республиканский (украин­ский) статус г. Севастополя. В апреле 1992 г. - Верховным Советом Украины принят Закон о разграничении полномочий между Украиной и Республикой Крым, в котором закреплялся статус Республики Крым как состав­ной части Украины.

В апреле 1992 г. крымское гражданское общество инициировало проведение нового референдума о независимости Крыма. Республиканским Движением Крыма (РДК) было собрано 247 тысяч подписей избирателей вместо 180 тысяч в соответствии с действующим законодательством [1]. Это свидетельствовало об активности граждан, готовых проголосовать за государственную независимость Республики Крым.

5 мая 1992 г. Верховный Совет республики Крым принял Акт о провозглашении государственной самостоятельности Крыма. В Акте содержалось обращение к Президенту Украины, Верховному Совету Украины о заключении двустороннего   Договора   между Республикой Крым и Украиной [2].

В дополнение к Акту в этот же день было принято постановление о проведении 2 августа 1992 г. общекрымского референдума о независимости Республики Крым. На референдум выносился вопрос: «Принимая во внимание неправомерность актов 1954 года о передаче Крыма из состава РСФСР в состав УССР, учитывая волю народа Крыма, выраженную на общекрымском референдуме 20 января 1991 года, и в связи с результатами голосования Крыма по вопросу общеукраинского референдума 1 декабря 1991 года Вы за независимую Республику Крым в Союзе с другими государствами?» [3]  

6 мая 1992 г. Верховным Советом Крыма принята Конституция республики, которая закрепила статус Крыма как правового, демократического государства. При этом согласно статье 9 Конституции, Республика Крым входила в государство Украина, но определяла с ней свои отношения на основе договора и соглашений. Статья 10 установила, что Республика Крым самостоятельно вступает в отношения с другими государствами и организациями, осуществляет с ними на основе договоров и соглашений взаимовыгодное сотрудничество в экономике, культуре, здравоохранении, образовании, науке и других сферах [4].

Однако 13 мая 1992 г. Верховным Советом Украины было принято постановление, предписывающее Верховному Совету Республики Крым отменить свои постановления об Акте о провозглашении государственной самостоятельности и проведении общекрымского референдума как противоречащих Конституции Украины [5].

Верховный Совет Республики Крым, выполняя решение Верховной Рады, отменил постановление об Акте о провозглашении государственной самостоятельности вви­ду его реализации «в связи с принятием Конституции Республики Крым». В июле 1992 г. Верховным Советом Республики Крым был наложен бессрочный мораторий на проведение общекрымского референдума о независимости Республики Крым [6].

Между тем политическое наступление украинской правящей элиты на результаты референдума в Крыму 20 января 1991 г. усиливалось. Так, 17 марта 1995 г. Президент Украины Л. Д. Кучма подписал Закон «Об отмене Конституции и некоторых законов Автономной Республики Крым», принятый Верховной Радой Украины [7].

Закон отменил Конституцию Автономной Республики Крым, принятую Верховным Советом Автономной Республики Крым 6 мая 1992 г. Были также отменены законы: «О выборах Президента Республики Крым» от 17 сентября 1993 г. и «О Президенте Республики Крым» от 14 октября 1993 г.

Кроме того, были отменены Закон Автономной Республики Крым «О восстановлении конституционных основ государственности Республики Крым» от 20 мая 1994 г., конституционный закон Автономной Республики Крым «О Конституционном Суде Республики Крым» от 8 сентября 1994 г. Наконец, был отменён Закон Автономной Республики Крым «О выборах депутатов и председателей сельских, поселковых, районных, городских, районных в городах Советов» от 18 января 1995 г. [8].  

Верховный Совет Крыма лишался права самостоятельно принимать Конституцию, вносить поправки, изменения и дополнения к ней, всё должно утверждаться Верховным Советом Украины. В итоге Республика лишилась права собственности на землю и природные ресурсы, отменены государственные статусы русского и крымско-татарского языков. Государственным языком остался только украинский. Исключалось ранее признаваемое гражданство Республики Крым. Было изменено название Республики. Фактически, волеизъявление крымских избирателей на референдуме 20 января 1991 г. было попрано.

20 апреля 1995 г. Верховный Совет Крыма принял Постановление «О политико-правовой ситуации в Республике Крым» [9].  В Постановлении констатировалось, что «законодательные и нормативные акты от 17 и 31 марта 1995 г., принятые Верховным Советом Украины и Президентом Украины в нарушение Конституции Украины, её законов и общепризнанных норм международного права, неправомерны и не могут иметь юридической силы на территории Крыма». 

Верховный Совет Крыма обратился к Верховному Совету Украины и к Президенту Украины с предложением пересмотреть решения, касающиеся Республики Крым, принятые 17 и 31 марта 1995 года, и привести их в соответствие с международными обязательствами Украины, принципами и нормами международного права. Верховный Совет Крыма просил также Государственную Думу Федерального Собрания Российской Федерации и Президента Российской Федерации в соответствии с их международными обязательствами принять меры по защите прав соотечественников, проживающих на территории Республики Крым и являющихся национальным меньшинством в государстве Украина [10]. Однако это обращение не имело положительного решения.

Источники и литература.

1. Фёдоров А. В. Правовой статус Крыма. Правовой статус Севастополя. М., 1999. С. 17.

2. Постановление Верховного Совета Крыма:  http://zakon4.rada.gov.ua/krym/show/rb0072002-92

3. Севастопольские СМИ: власти Украины игнорируют все референдумы о статусе Крыма: http://kri.su/news/?category=sevastopol-Top-obszestvo&altname=sevastopolskie_smi_vlasti_ukrainy_ignoriruyut_vse_referendumy_o_statuse_kryma

4. Конституция Республики Крым: http://zakon1.rada.gov.ua/krym/show/rb076a002-92

5. Аринин А.Н. Референдум в Крыму: история вопроса и современные реалии // Гражданин. Выборы. Власть. № 2, 2014. С.45.

 6. http://sevkrimrus.ru/docs/12-ukraine/186-postanovlenie-vr-ukrainy-2333-xii

7. Закон Украины «Об отмене Конституции и некоторых законов Автономной Республики Крым» http://sevkrimrus.narod.ru/ZAKON/1995.htm

8. Там же.

9.Постановление Верховного Совета Республики Крым: http://zakon1.rada.gov.ua/krym/show/rb0422002-95

10. Там же.

Автор: А.Н. Аринин, доктор политических наук, академик РАЕН

Рассмотрение судеб и дальнейших карьерных устремлений отставных чиновников администрации руководителей государства, правительств и парламентов является малоизучаемой тематикой в современной политологии, хотя представляет собой очень интересный и показательный пласт элитологии. В некоторой степени эта тема является «забытой» и недооценённой, однако исследование дальнейшей карьеры политических и правительственных лидеров позволяют оценить целостность и устойчивость элит, выявить межфракционную элитную интеграцию (переходы между политическими или элитными группировками). К тому же, знание карьеры политического деятеля позволяет лучше понимать мотивы и логику его решений в процессе осуществления деятельности. Таким образом, исследование постправительственных карьер может стать мостиком к пониманию политико-властных коммуникаций (политические институты – бизнес – общество).

Д.В. Тев является уникальным и одним из немногих специалистов, комплексно занимающихся данной темой. Им выпущена уже серия публикаций о последующих карьерах бывших парламентариев, членов администрации Президента Российской Федерации, региональных властных групп. Для этих целей были созданы обширные биографические базы данных всех федеральных и региональных членов правительства с 1991 по 2017 год.

В своем исследовании Денис Борисович приходит к выводу, что основной источник рекрутирования кадров в Правительство – административные органы исполнительной власти разного уровня (президентский офис, региональные администрации, правительства, муниципальные органы власти). Зачастую эти же органы становятся пристанищем после завершения работы в Правительстве Российской Федерации. Так, 45% после ухода в качестве первого рабочего места выбирают федеральные органы исполнительной власти, а 55% – так или иначе трудоустраиваются там же, пусть и не сразу. Не редко данные ступени становятся промежуточными на короткий период, после которого происходит возвращение в правительство (например, после смены кабинета министров), либо они продолжают занимать достаточно высокие должности (заместителей министров, руководителей госкомитетов, служб, агентств, международных организаций и других), но не являться членами правительства. В некоторых случаях – замещать должности советников, помощников (будто то «почётная пенсия» или трамплин для дальнейшего карьерного роста). Около 24% членов правительства в последствии имели опыт работы в администрации Президента РФ, а 18% - переходили туда сразу после отставки, почти всегда на руководящие должности (руководитель, заместитель руководителя, начальник управления, полномочный представитель в федеральном округе, советник или помощник президента). В данном случае стоит заметить, что влияние на эту статистику оказала массовая миграция из администрации Президента в Правительство в 2008 году и в обратном направлении в 2012 году.

На региональный уровень, как отмечалось выше, из правительства перешли лишь 10% (11 человек, из них 5 – сразу после отставки). Как правило, они занимали должности главы субъекта. Такая разница объясняется большей привлекательностью по уровню полномочий, влияния и финансовых возможностей. В некоторой роли это инструмент влияния и контроля федеральной власти над региональной, а для местных элит и населения – канал реализации своих интересов через близость к Кремлю. Интересно, что ни один бывший член федерального правительства не имеет опыт работы в муниципальных органах – наиболее близком к населению уровню власти. Это наглядно говорит о статусе и реальной роли местного самоуправления в политической системе.

Ещё одним популярным местом для до- и постправительственной карьеры становится Федеральное Собрание. Примечательно, что наиболее популярным местом продолжения карьеры в период президентства Б.Н. Ельцина становилась именно Государственная Дума, а в последнее 20-летие – Совет Федераций.

Д.В. Тев проводит сравнение данных показателей с международным опытом. Европейские члены правительств также часто имеют этапы парламентской работы в своей биографии, но он приходится на период до работы в правительстве, в отличие от российской традиции, где в правительстве преобладают выходцы с госслужбы. В России 15% членов правительства являлись прежде членами Федерального Собрания, 10% - Государственной Думы. С учётом народных депутатов СССР и России (1989-1991) их количество возрастает до 27%. Дмитрий Тев связывает данное явление с устройством политический системы. В президентских республиках, как правило, доминирует исполнительная ветвь власти, а также президент имеет большим влиянием и свободой в рекрутировании кадров из легислатур. В парламентских демократиях, соответственно, преобладает влияние представительных органов власти. Россия является наглядной суперпрезидентской республикой со слабым парламентом, что определяет конфигурацию политической системы в пользу исполнительной власти.

В постправительственный период карьеры ситуация меняется, то экс-члены правительства имеют высокую узнаваемость, включённость в элиты и ресурсную базу, позволяющие им избираться, быть «на виду», сохранять авторитетность и влияние, лоббировать интересы интересантов. В качестве «почётной пенсии» или «золотого парашюта», равно как и временная позиция для дальнейшего карьерного перехода, данная позиция также смотрится весьма привлекательно. Хотя и далеко не всегда непопулярные и порой одиозные бывшие члены правительства избирались в парламент, особенно в 1990-е годы, когда многие кабинеты министров не пользовались популярностью. Также президент может использовать практику усиления контроля над парламентом через лояльных коллег (обе палаты возглавляют давние соратники Валентина Матвиенко и Вячеслав Володин).

Самое популярная сфера трудоустройства в карьерах членов правительств стали бизнес и коммерция. Д.Б. Тев показывает, что около 64% бывших членов правительств имели опыт работы в частном секторе, из них 1/3 – на высших руководящих должностях (топ-менеджеры, председатели и члены советов директоров, генеральные директоры и так далее). Привлекательность работы в коммерческой сфере обусловлена, в первую очередь, высоким уровнем дохода, а также сохранением влиятельности за пределами госсектора и наличием обширных специализированных знаний и инсайтов. У значительного количества респондентов (22%) коммерческая сфера стала первой после отставки. Многие из них работали попеременно и в частном секторе, и на государственной службы, так что выявить, какая сфера оказала большее влияние на становление как специалиста – затруднительно.

Зачастую в частный сектор уходят бывшие работники экономического, социального, силового блоков. Также нередко занимают управленческие позиции в транснациональных организациях бывшие сотрудники Министерства иностранных дел.

Обратная сторона данных процессов заключается в том, что занимавшие в прошлом высокие посты в государстве чиновники активно взаимодействовали и сливались с подконтрольными бизнесом, начинали отстаивать уже интересы конкретных бизнесов, что, в случае возвращения на госслужбу, лишало их независимости и беспристрастности при принятии решений. Особенно это актуально в России в условиях так называемого «кумовского капитализма», при котором связи в верхних политических и государственных кругах являются важнейшим фактором ведения бизнеса. Некоторые представители отставного госслужащего специально «направлялись» в определённый бизнес, с целью быть своим «представителем» действующего политика в нём, двусторонне лоббировать необходимые решения.

Отдельная категория – представители государства в советах директоров компаний, полностью или частично находящихся в государственной собственности. В бытность госслужащими, они служили связью между государством и обществом Некоторые из них, после отставки из правительства, сохраняли своё место в совете директоров. Ярким примером является бывший премьер-министр и вице-премьер, ныне – председатель совета директоров ПАО «Газпром» В.А. Зубков.

В структуре коммерческого сектора, в который переходили изучаемые Дмитрием Борисовичем Тева респонденты, выделяется крупный бизнес – более 40%. Так, им приводятся данные, что в 16 из 20 крупнейших российских компаний (по состоянию на 2016 год) в разное время трудоустраивались бывшие члены правительства. Особенно широко представлены организации с государственным участием в управлении. В некоторых случаях бывшие правительственные деятели возглавляли частные организации, в которых сами являлись крупными или основными владельцами (П.О. Авен, С.В. Генералов, В.О. Потанин, И.Х. Юсуфов). Распределение по отраслям в основном совпадает со сферами экономики с наибольшим участием государства – нефтегазовый, финансовый, энергетический секторы, машиностроение и транспорт. Д.Б. Тев прослеживает тенденцию, что экс-министры работают в компаниях из контролируемых ими в бытность работы в министерствах сфер. Это не удивляет, с учётом компетентности в конкретной сфере, но, безусловно, рождает конфликт интересов.

Обращаясь к международному опыту, обращает на себя внимание, что в развитых демократических странах такая тенденция проявляет себя намного реже. Лишь 10% министров переходит в крупный бизнес сразу после сложения полномочий. Тем не менее, ситуация сильно разнится по странам, например, для США и Великобритании она очень характерна.

Другим важным направлением постправительственной карьеры является сфера образования. В целом, 33% экс-министров работали в сфере образования, из них 18% – на ключевых должностях (например, бывшие министры А.Н. Шохин и Е.Г. Ясин). Стоит заметить, что в сфере образования бывшие деятели правительства работали часто по совместительству либо входили в состав попечительских и наблюдательных советов вузов. К тому же, неполная занятость в академических структурах позволяла успешно совмещать её с работой в Правительстве, а после отставки – сохранять занимаемую позицию. Хоть сфера образования и не является высокооплачиваемой (за исключением позиций ректоров, советников, помощников и проректоров), но традиционно считается престижной. В свою очередь, для вузов наличие таких людей повышало лоббистские возможности, престиж и привлекательность для поступающих.

Исследование Дмитрия Борисовича Тевы позволяет проследить карьерную динамику членов постсоветских правительств Российской Федерации, оценить степень элитной интеграции, а также выявить характер взаимоотношений исполнительной власти с парламентом, бизнесом и другими институтами. Основным местом работы после отставки из правительства становятся федеральные органы исполнительной власти (прежде всего администрация Президента). Лишь некоторые из них продолжают карьеру в региональных администрациях. Основным источником рекрутирования кадров в правительство является также президентский офис. Таким образом, выявляется устойчивая кадровая взаимосвязь между двумя этими институтами.

Другим основным направлением постправительственной карьеры является частный коммерческий сектор. Большинство бывших членов правительства имеют опыт работы в них на различных должностях как до этапа карьеры на госслужбе, так и после. Зачастую это крупные компании с широким государственным участием, работающая в сфере компетенции чиновника. Россия остается страной с высоким уровнем интеграции власти и бизнеса с взаимным лоббизмом и обогащением.

Куда менее тесные отношения правительства и парламента. Представительный орган становится часто лишь местом для «почетной пенсии» или промежуточным этапом при транзите на другую должность. Однако обе палаты парламента являются достаточно комфортным местом для сохранения политического влияния и экономического благополучия.

 Не менее комфортным и весьма популярным местом для развития карьеры является работа в сфере высшего образования. Она позволяет совмещать неполную занять в академических структурах с госслужбой, сохраняя престижный «запасной аэродром» или место для достойного завершения карьеры.

Д.Б. Тева приходит к выводу, что уход с правительственной должности, даже если и означает существенный карьерный спад (а для подавляющего большинства пост в высшем органе исполнительной власти – вершина политико-административной карьеры), чаще всего не ведет к полному окончанию элитной карьеры, которая может продолжаться или через некоторое время возобновляться как в федеральной администрации, так и в других институциональных секторах. Это говорит об определенной устойчивости членства в элите.

Ссылка: Тев Д. Б.  Карьера после ухода из Правительства РФ: некоторые характеристики // Власть и элиты. 2019. Т. 6. № 1. С. 98-138.

Автор: Шаяхметов Арсен Маратович, научный сотрудник Научно-исследовательского и информационного центра Башкирской академии государственной службы и управления при Главе Республики Башкортостан.

Социально активная личность, как уже отмечалось, подчиняет функционирование гносеологических форм решению определенных практических задач. Это приводит к тому, что знания, которыми она располагает, соединяются с задачами дальнейшего познания и преобразования явлений действительности. В результате их использования в интересах решения названных задач, гносеологические формы начинают функционировать в новых условиях. Последние обусловливают изменение их содержания, детерминируют процесс их трансформации в методологические средства.

В этой ситуации каждая гносеологическая форма используется как определенный подход, прием, метод познания и преобразования явлений действительности. Иными словами, человек «выносит» знания, закрепленные в гносеологических формах, в среду и, помещая их между собой (субъектом) и объектом (предметами, явлениями, процессами), осуществляет с их помощью познание и преобразование явлений действительности.

Практика убеждает в том, что при определенных условиях все гносеологические формы способны обрести статус методологических средств. Другими словами, на базе каждой формы чувственного, абстрактно-логического или содержательно-логического уровней сознания, может сформироваться конкретное методологическое средство, если субъект познания (анализа) использует ее в интересах решения познавательно-практических задач.

Не является секретом то, что на базе содержания ощущений, восприятий, представлений и чувственных определений формируются методологические средства чувственного уровня. На базе содержания терминов, суждений, умозаключений и дефиниций – методологические средства абстрактно-логического уровня. Наконец, на базе содержания понятий, законов, принципов и научных определений (идей) – методологические средства содержательно-логического уровня.

Такая метаморфоза становится возможной, поскольку меняются условия функционирования названных форм знания, что объективно ведет к изменению содержания последних, а значит, требует новых понятий, отражающих изменившееся содержание.

Условия такой трансформации следующие:

-           целенаправленный выбор субъектом в конкретной ситуации из массы форм познания тех, которые необходимы для решения данной группы задач, что ведет к «разрушению» существовавших между ними связей в системе исходного знания и вступлению их в новые связи;

-           формирование нового способа связи форм сознания в соответствии с содержанием конкретной решаемой практической задачи;

-           особенности методики применения форм сознания (то есть особенности выбора и определения последовательности их использования), опять же обусловленные конкретными условиями деятельности людей;

-           социальный опыт, которым располагает конкретный субъект (субъекты) познания и преобразования явлений действительности;

-           наконец, и это особенно важно, формы сознания применяются каждый раз к строго определенному объекту, который влияет на их содержание, изменяя последнее.

Словом, на базе гносеологической формы каждого уровня в ходе ее практического использования субъектом формируется свое методологическое средство.

Интересна диалектика взаимоотношений формы познания и возникшего на базе ее содержания методологического средства. Ее суть можно выразить набором следующих аксиом.

1. Форма – феномен гносеологический. Средство – феномен методологический, формирующийся в процессе «работы» формы в интересах решения практических задач.

2. Они совпадают по своему содержанию, но различаются по функциональному предназначению. Задача формы – выразить, отразить содержание познаваемого объекта; задача средства – обрести новые знания о нем, а если нужно, то и преобразовать объект в соответствии с новой информацией о нем.

3. «Отработав», методологические средства обретают статус гносеологических форм и «форм второго уровня познания». Они становятся богаче, конкретнее по своему содержанию, чем «формы первого уровня». Их пребывание в таком состоянии продолжается до тех пор, пока субъект не начнет их опять использовать в своих практических интересах. Средство – это функционирующая форма, а форма – это результат функционирования средства.

4. Формы и средства не существуют друг без друга, взаимодополняя и обогащая свое содержание в ходе практической деятельности человека.

Итак, если форма – это феномен отражения, выражения в сознании познающего (анализирующего) субъекта характеристик конкретного объекта, своеобразная его «пассивная картинка», то средство – это феномен активного познания и преобразования объекта, являющийся ничем иным, как функционирующей в интересах познания и преобразования объекта формой.

Ранее мы констатировали, что на каждом из трех уровней сознания «работают» по четыре основных формы, различающихся по своему содержанию. Это является достаточным основанием для аксиоматического вывода о том, что на базе каждой из форм возникает специфическое методологическое средство, отличающееся по своим возможностям от методологических средств, возникших на базе других гносеологических форм.

Конкретизируем эту посылку. Как известно, на чувственном уровне работают: ощущения - восприятия – представления – чувственные определения. Нетрудно предположить, что методологические средства, которые возникают на базе содержания ощущений (если человек их начинает использовать в интересах своей практики, опираться на них) будут отличаться от тех, которые возникнут на базе содержания восприятий и т.д.

Условно данное предположение можно выразить так: на базе ощущений возникает методологическое средство, которое правомерно обозначить – Х, на базе восприятий – У, на базе представлений – Z, на базе чувственных определений – L. Таким образом, мы попытались подчеркнуть специфику каждого, возникающего на базе разных форм чувственного познания, методологического средства.

По вполне обоснованной аналогии, правомерно констатировать, что на базе каждой из абстрактно-логических и содержательно-логических (научных) форм, возникает опять же специфическое методологическое средство, но уже другого уровня, обладающее другими методологическими возможностями. При этом, важно подчеркнуть, что поскольку у ощущений, терминов и понятий одно и то же онтологическое основание (отдельные стороны познаваемых явлений); у восприятий, суждений и законов свое (но опять же общее для них) – связи сторон познаваемого явления; у представлений, умозаключений и принципов свое (опять же общее) – воздействия явлений среды на анализируемое; а у чувственных определений, дефиниций и научных определений (идей) свое, опять же общее, то они должны генерировать одни и те же методологические средства, которые должны совпадать по содержанию, но различаться по своим методологическим возможностям.

Условно, в соответствии с ранее приведенным обозначением, данный вывод можно было бы проиллюстрировать следующим образом. Формы абстрактно-логического уровня сознания, соединяясь с практической деятельностью людей, «вплетаясь» в нее, генерируют соответственно:

-           термины – средства Х1;

-           суждения – средства У1;

-           умозаключения – средства Z1;

-           дефиниции – средства L1.

Формы содержательно-логического уровня, соединяясь с практикой, генерируют, в свою очередь, соответственно:

-           понятия – средства Х11;

-           законы – средства У11;

-           принципы – средства Z11;

-           идеи – средства – L11.

То есть, по сути, на всех трех уровнях должны работать и действительно работают одни и те же методологические средства. Их различие заключается только в функциональных возможностях. Х – методологическое средство чувственного познания; Х1 – абстрактно-логического; Х11 – содержательно-логического. По содержанию они совпадают, поскольку нацелены на познание и преобразование отдельных сторон анализируемого явления – именно поэтому они все «Х». Вместе с тем, они различаются по возможностям проникновения в сущность отражаемых явлений. На уровне чувств мы, как правило, имеем наиболее простую картинку о познаваемом явлении (сущность низшего, «первого» порядка, просто Х), на абстрактно-логическом уровне, как правило, – уже более сложную, более глубокую (сущность «второго порядка», уже Х1), на содержательно-логическом уровне, как правило, субъект познания наиболее глубоко отражает познаваемое явление (речь идет уже о сущности «третьего порядка» – Х11).

Аналогично отрабатывают и все другие формы, соответственно трансформируясь в специфические методологические средства.

По сути, мы приходим к следующей аксиоме: методологических средств должно существовать четыре в соответствии с четырьмя их онтологическими основаниями и четырьмя формами, на базе которых они формируются. Мы условно их обозначили: Х, У, Z, L.

А какие «имена» этим условным обозначениям дали наука и практика?

Анализ современной научной литературы, языка практиков приводит к выводу о том, что в числе основных методологических средств называются опять же четыре: приемы, способы, подходы и методы. Трактуются они неоднозначно. Часто противоречиво. Вместе с тем, определенные приоритетные, главенствующие тенденции в определении их содержания просматриваются достаточно отчетливо. Воспроизведем их.

1. Подавляющее большинство исследователей, практиков простейшим методологическим средством считают прием.

2. Метод же, как правило, квалифицируется как наиболее сложное, «мощное» интегральное, системное методологическое средство.

3. Немало сказано о подходах. Их очень часто определяют как методологические средства, обеспечивающие приближение, сближение с познаваемым явлением.

4. Способ нередко связывают с механизмом соединения приемов в ходе познания и преобразования явлений.

Эти и другие догадки, выводы создают определенное основание для закрепления за Х, У, Z и L специфических обозначений. Другими словами, условным обозначениям (Х, У, Z и L) мы дадим свои имена, следуя традициям и тенденциям, сложившимся в науке и практической деятельности людей. Это очень важно сделать для того, чтобы преодолеть искусственные подходы, противоречия, разногласия в трактовке генезиса, содержания и функций основных методологических средств.

Итак, первичное и простейшее методологическое средство, служащее познанию и преобразованию отдельных сторон анализируемых явлений, принято квалифицировать приемом. Другими словами, в данном случае Х, Х1, Х11 – это приемы познания и преобразования отдельных сторон анализируемых феноменов. Правда, приемы разных уровней, обладающие различными методологическими возможностями.

Х – это приемы чувственной ступени. Они формируются на основе ощущений и обеспечивают именно чувственное познание отдельных сторон явлений. Как правило, они несут в себе информацию не о сущности отдельных сторон явлений, а о ее внешних проявлениях.

Х1 – это приемы абстрактно-логической ступени. Они формируются на основе терминов и обеспечивают формально-логическое познание отдельных сторон явлений. Приемы этой ступени познания, опять же, как правило, несут в себе информацию не о сущности отдельных сторон явлений, а о ее внешних проявлениях, но уже знаково, вербально оформленную.

Х11 – это приемы содержательно-логической (научной) ступени. Они формируются на основе понятий (категорий) науки и обеспечивают познание сущности отдельных сторон явлений.

При этом важно подчеркнуть аксиоматическую зависимость: в распоряжении познающего (практикующего) субъекта столько приемов научного познания, сколько научных понятий (категорий) он усвоил и научился применять их в практических целях. Такое понимание значения понятий (категорий) науки должно радикально изменить отношение к ним. Человек должен овладевать понятиями (категориями) науки не только для того, чтобы обогатить свое сознание определенной информацией, а, прежде всего, для того, чтобы научиться трансформировать их в средства практической деятельности, в приемы познания и преобразования явлений действительности.

Методологическое средство, служащее познанию и преобразованию связей между отдельными сторонами анализируемых явлений, в науке и практике принято квалифицировать как способ. То есть, в данном случае У, У1, У11 – это способы познания и преобразования связей между отдельными сторонами анализируемого феномена. Все они - способы, но способы разных уровней, обладающие разными методологическими возможностями.

У – это способы чувственной ступени. Они, как понятно, формируются на базе восприятий и обеспечивают чувственное познание связей между отдельными сторонами явления. Опять же заметим, что они, как правило, несут в себе информацию не о сущности этих связей, а об их внешних проявлениях.

У1 – это способы абстрактно-логической ступени. Они формируются на основе суждений и обеспечивают формально-логическое познание связей между отдельными сторонами явлений. Способы этой ступени познания, как правило, несут в себе информацию не о сущности связей между отдельными сторонами явлений, а об их внешних проявлениях, но уже знаково, вербально оформленную.

У11 – это способы содержательно-логической (научной) ступени познания. Они формируются на основе законов науки и обеспечивают познание уже сущности связей между отдельными сторонами анализируемых явлений. И здесь, в этом контексте, важно подчеркнуть аксиоматическую зависимость: в распоряжении познающего (практикующего) субъекта столько способов анализа, сколько законов науки он усвоил и научился их вводить в механизм своей практической деятельности. Следовательно, изучение законов любой науки – это не схоластическое занятие, а работа, нацеленная на создание методологических основ деятельности человека.

Методологическое средство, служащее познанию и преобразованию воздействий явлений среды на анализируемый феномен, принято квалифицировать как подход. В контексте данной работы Z, Z1 и Z11 – это подходы, то есть методологические средства, служащие познанию и преобразованию воздействий явлений среды на анализируемый феномен. Эти приемы, опять же, разных уровней, обладающие разными методологическими возможностями.

Z – это подходы чувственной ступени. Они формируются на основе представлений и обеспечивают чувственное познание воздействий явлений среды на анализируемый феномен. Опять же, они, как правило, несут в себе информацию на о сущности воздействий явлений среды на анализируемое, а об их внешних проявлениях.

Z1 – это подходы абстрактно-логической ступени. Они формируются на основе умозаключений и обеспечивают абстрактно-логическое познание воздействия явлений среды на анализируемое. Они, так же, как и другие методологические средства формально-логической ступени, как правило, несут в себе информацию не о сущности этих воздействий, а лишь об их внешних проявлениях, но уже знаково, вербально оформленную.

Z11 – это подходы содержательно-логической (научной) ступени. Они формируются на основе принципов науки и обеспечивают познание сущности воздействий явлений среды на анализируемый феномен. И здесь работает аксиоматическая зависимость: в распоряжении познающего (практикующего) субъекта столько научных подходов, сколько принципов науки он усвоил и научился применять их в целях решения практических задач.

Наконец, методологическое средство, служащее познанию и преобразованию воздействий среды на анализируемое явление, принято квалифицировать как метод. В контексте данной работы L, L1, L11 – это методы познания и преобразования воздействий среды на анализируемый феномен. Очевидно, что это методы разных уровней, обладающие разными методологическими возможностями.

L – это методы чувственной ступени. Они формируются на основе чувственных определений и обеспечивают познание и преобразование воздействий предметной ситуации (как некоего целостного образования) на анализируемый феномен. Поскольку речь идет о методах чувственной ступени, то они, как правило, несут в себе информацию не о сущности этих воздействий, а лишь об их внешних проявлениях.

L1 – это методы абстрактно-логической ступени. Они формируются на основе дефиниций и обеспечивают абстрактно-логическое познание воздействий среды (как некоего целого) на анализируемое явление. Эти методы, являясь средствами абстрактно-логической ступени, как правило, несут в себе информацию не о сущности этих воздействий, а лишь об их внешних проявлениях, но уже знаково, вербально оформленную.

L11 – это методы содержательно-логической (научной) ступени. Они формируются на основе научных определений (научных идей) и обеспечивают познание сущности воздействий среды (как некоего целого) на анализируемый феномен. И здесь работает аксиоматическая зависимость: в распоряжении познающего (практикующего) субъекта столько научных методов, сколько научных определений (научных идей) он усвоил и научился применять их в целях решения практических задач.

Резюмируем вышеизложенное.

Во-первых, все формы познания (всех трех ступеней), соединяясь с практикой людей, трансформируются в конкретные методологические средства.

Во-вторых, в науке и практике работают четыре основных методологических средства: приемы - способы - подходы – методы.

В-третьих, принято различать приемы, способы подходы и методы чувственного, абстрактно-логического и содержательно-логического (научного) уровней познания и практической деятельности людей.

В-четвертых, наибольшими познавательно-практическими возможностями обладают приемы, способы, подходы и методы содержательно-логической (научной) ступени, поскольку они ориентированы на отражение сущности явлений.

В-пятых, приемы, способы, подходы и методы содержательно-логической (научной) ступени формируются соответственно на основе: понятий (категорий), законов, принципов и научных определений (научных идей).

В-шестых, методологические средства всех трех ступеней являются средствами, обслуживающими все без исключения методологические процедуры: анализ, синтез, дедукцию, индукцию, сравнение и т.д. В контексте данной работы особо подчеркнем, что приемы, способы, подходы и методы являются средствами анализа. Однако аналитические возможности у них разные.

В-седьмых, из всех названных методологических средств наибольшими аналитическими возможностями обладают приемы. Аргумент прост: именно приемы нацелены на познание и преобразование отдельных сторон явлений, что и является основной задачей анализа.

Нам представляется уместным привести схему, иллюстрирующую процесс трансформации основных форм познания, всех трех ступеней, в конкретные методологические средства.

О   S 

В конце раздела сделаем одну ремарку: поскольку содержательно-логическая (научная) ступень обладает наибольшими познавательно-практическими возможностями, обеспечивая проникновение в сущность явлений, постольку именно на ее формах и методологических средствах мы сосредоточим свое внимание в данной работе. Другими словами, нас, прежде всего, будут интересовать формы содержательно-логической (научной) ступени (понятия, законы, принципы и научные идеи) и, соответственно, приемы, способы, подходы и методы, формирующиеся на базе содержания последних.

Аналитическое «трио»: теория, методология, методика.

В работе, посвященной анализу, нельзя оставить без внимания вопросы сути и взаимодействия между собой научной теории, научной методологии и научной методики. Причина проста – научный (содержательно-логический) анализ – высшая, наиболее продуктивная составляющая среди всех видов, уровней и форм аналитической деятельности людей. Поскольку же научный анализ базируется на формах научного знания, то в сознании ее субъекта должно быть четкое представление: о науке и ее формах; о методологии, возникающей на базе науки; наконец, о методических требованиях науки к механизму практического использования, применения методологических средств.

Форма работы – аксиоматическое эссе, дает нам право содержание каждого из названных феноменов представить в виде взаимосвязанных выводов. Они широко описаны на страницах многочисленных научных исследований. Резюмируем их.

Итак, наука: а) знания о сущности явлений; б) знания о законах, которым подчинена жизнедеятельность явлений; в) система знаний о сущности явлений; г) система законов о явлениях определенного класса; д) система научных форм (понятий, законов, принципов, научных определений), отражающих сущность явлений определенной предметной области.

Приведенные определения науки говорят сами за себя. В контексте данной работы, нас более других интересует последнее. Прокомментируем его.

Во-первых, наука должна выражать именно сущность явлений конкретной предметной области.

Во-вторых, в ней должны работать все основные теоретические формы: понятия, законы, принципы, научные определения (идеи).

В-третьих, содержание этих форм должно быть строго определено. Смешение их друг с другом недопустимо, так как неизбежно ведет к хаосу в науке, ошибкам, искажению картины мира.

В-четвертых, названные формы должны находиться в системных отношениях друг с другом, то есть, они существуют в единстве, взаимодополняют и обогащают друг друга.

В-пятых, они должны быть строго суббординированы между собой. Первичной, исходной формой являются понятия (категории). Они выступают средством выражения содержания всех других научных форм (законов, принципов, идей).

В-шестых, каждая из названных форм, как уже отмечалось, соединяясь с практикой, трансформируется в строго определенное методологическое средство. Словом, на базе научных форм возникают средства научной методологии.

Научная методология, в свою очередь, может быть охарактеризована рядом взаимодополняющих выводов:

-           работающая на практику (включенная в практику) научная теория;

-           работающие на практику (включенные в практику) научные формы (понятия, законы, принципы, идеи);

-           система методологических средств (приемов, способов, подходов, методов) возникших на базе основных научных форм;

-           система методов познания и преобразования явлений действительности;

-           наука о методологических средствах или методах познания и преобразования явлений действительности.

Каждое из них по-своему правильно. Нас же в данной работе больше других интересует определение методологии именно как системы методологических средств (приемов, способов, подходов, методов) формирующихся на базе основных научных форм (понятий, законов, принципов, идей). Интересен механизм взаимодействия методологических средств в системе методологии. Опять же, представим его набором аксиом.

1. Все методологические средства находятся в отношениях единства и взаимодополнения. Только с помощью всего арсенала методологических средств можно получить максимальную и точную картину анализируемых явлений.

2. Как уже отмечалось, базовым, исходным, простейшим методологическим средством является прием. Он лежит, по сути, в основании всех других методологических средств.

3. Это дает право констатировать следующие зависимости: способ можно рассматривать как систему приемов; подход – как систему приемов и способов; метод – как систему приемов, способов и подходов.

4. Метод диалектически снимает, интегрирует в себе возможности всех других методологических средств: приемов, способов, подходов.

Еще раз заметим, что в данной работе нас больше других интересуют именно научные приемы, как методологические средства, нацеленные на познание и преобразование сущности отдельных сторон явлений, поскольку работа посвящена анализу. Если бы она была посвящена синтезу, то наибольший интерес для нас, как понятно, представляли бы научные методы.

Особое место в триаде: научная теория, научная методология и научная методика – занимает последний феномен. Без методики, как убеждает практика, теория и методология малопродуктивны, а порой просто безжизненны.

Представим такую ситуацию (она жизненна): человек глубоко овладел какой-то научной теорией, знает и легко оперирует ее основными формами (понятиями, законами, принципами, идеями); у него в результате появляется набор методологических средств, с помощью которых он хочет решать практические задачи, но набор средств настолько велик, что он теряется в их выборе и определении последовательности использования. Ответы на эти вопросы: о выборе методологических средств для решения конкретной задачи и определении последовательности их использования, как раз и призвана дать методика. Это крайне важно понимать аналитику. Результат его аналитической деятельности зависит не только от овладения методологическими средствами, но предполагает строгое усвоение основных методических правил их использования.

Проиллюстрируем роль методики на примере с хирургом. Перед каждой операцией он строго определяет набор инструментов (средств), с помощью которых он будет ее проводить. В то же время, он очень строго определяет последовательность их использования. Успех операции, как понятно, всегда зависит как от первого, так и от второго факторов.

Аналитик – это тот же хирург, но работающий на своем профессиональном поле. Он должен владеть как средствами анализа, так и методикой их использования в каждой конкретной ситуации.

Итак, методика – это процедура выбора необходимых для решения конкретной задачи методологических средств и определение последовательности их использования.

Какие факторы влияют на выбор аналитиком методологических средств и определяют последовательность их использования?

Во-первых, особенности, специфика объекта анализа. Сам объект, прежде всего, ориентирует субъект анализа на использование тех или иных методологических средств, причем, в определенной последовательности.

Во-вторых, условия, в которых существуют объект и субъект анализа, то есть, условия, в которых анализ будет проводиться.

В-третьих, наполненность средствами анализа конкретной методологической «кладовой», с полок которой субъект анализа будет их брать для его проведения.

В-четвертых, степень, глубина овладения субъектом анализа содержанием методологических средств, выбираемых им для решения конкретной аналитической задачи.

В-пятых, опыт, навыки использования субъектом методологических средств, выработанные в ходе решения ранее встававших перед ним задач.

Наконец, целями проведения конкретной аналитической процедуры.

Все эти факторы каждый аналитик должен учитывать, решая методические проблемы анализа.

Таким образом, научная теория – это система научных форм (понятий, законов, принципов, научных определений), отражающих сущность явлений определенной предметной области; научная методология – это система методологических средств (приемов, способов, подходов, методов), формирующихся на базе содержания названных научных форм, нацеленная на познание и преобразование явлений определенной предметной области; научная методика – это обусловленная конкретными обстоятельствами процедура выбора для решения конкретной задачи методологических средств и определение последовательности их использования.

Зная особенности содержания теории, методологии и методики, какие практические выводы должен сделать аналитик?

1)         Прежде всего, он должен иметь в виду неразрывное единство теории, методологии и методики. Аналитический «цикл» не может быть полноценным, если он не соединяет воедино теорию, методологию и методику анализа.

2)         Все названные компоненты – необходимые фрагменты единого процесса анализа. Зависимость между ними такова: без научной теории нет научной методологии, а без научной теории и методологии нет научной методики анализа.

3)         Методологию правомерно рассматривать как первичную методику анализа, поскольку она формирует набор методологических средств. В свою очередь, методику правомерно рассматривать как своеобразную методологию, но уже «второго» уровня, как «методологию методологии». Аргумент достаточно прост: методики нет без методологических средств, поскольку она определяет их выбор и последовательность использования в ходе анализа. Вместе с тем, методология не может реализовать «себя», если не решены задачи выбора методологических средств и не определена последовательность их использования в ходе аналитической процедуры.

4)         Наконец, понимая органическое единство теории, методологии и методики, аналитик допустил бы большую ошибку, если бы не понял специфику каждого из названных явлений, не видел их функциональные особенности.

В ходе реальной аналитической процедуры лишь теоретически можно отграничивать друг от друга теорию, методологию и методику анализа. Они звенья единого процесса анализа. Последний не может состояться ни без теории, ни без методологии, ни без методики. Словом, научный анализ предполагает прочное теоретическое основание, обоснованные научные методологию и методику. Все они являются необходимыми звеньями успешного проведения каждой аналитической процедуры.

Книга представляет собой первый том четырехтомного издания эпохального труда Макса Вебера «Хозяйство и общество». Это первый полный перевод на русский язык. В томе I дана характеристика основных понятий понимающей социологии в целом, сформулированы принципы экономической социологии, дан краткий очерк социологии господства (в частности, харизматического и бюрократического типов господства) и намечены пути выработки новой для своего времени концепции социальной структуры и социальной стратификации. Фактически в этом томе сформулированы понятия, которые послужат читателю путеводной нитью для понимания важнейших проблем наук об обществе, рассматриваемых в последующих томах этого классического сочинения