«Гиена Европы» Пилсудского – как один из основных поджигателей Второй мировой войны

В преддверии 80-летия нападения Германии на Польшу, считающегося в западной историографии (1) отправной точкой начала Второй мировой войны, польские политики не перестают сыпать экстравагантными высказываниями. Недавние объяснения на этот счёт министра иностранных дел Яцека Чапутовича после переговоров с российским коллегой Сергеем Лавровым выглядят убедительно разве что для лиц, поражённых клиповым восприятием исторических событий по принципу «тут играем, тут не играем, а тут рыбу заворачиваем»:

«Приглашены страны НАТО, страны Европейского союза и страны „Восточного партнёрства“. Мы хотим отметить эту дату в нашем европейском кругу, в том числе потому, что 1 сентября 1939 года Россия не была участником войны, если только не рассматривать это в контексте пакта Молотова-Риббентропа (2), который в некотором смысле распустил руки Гитлеру. Россия вступила в войну 17 сентября как союзник Гитлера, агрессивно нацелившись на Польшу».

Заявление главного польского дипломата представляется столь же политически мотивированным, сколь и исторически безграмотным. Чувствуя в период гражданской смуты в России безусловную поддержку со стороны Антанты, новообразованное государство Юзефа Пилсудского стремилось к воссозданию мифических имперских границ, причём, по замечанию известного историка Олега Айрапетова, «наиболее обширными претензии Варшавы были на востоке. Пилсудский планировал присоединение около 200 тысяч квадратных километров с населением около 20 миллионов человек». Согласно Рижскому договору 18 марта 1921 года, полякам удалось заполучить значительные территории Западной Украины и Западной Белоруссии (Kresy Wschodnie), которые, несмотря на жёсткую ассимиляторскую политику, им так и не удалось колонизировать и «переварить». Достаточно сказать, что в «Великой Польше» в границах 1930-х годов собственно поляков насчитывалось немногим более 50 % (далее следовали украинцы – 17,22%, евреи – 10,6%, немцы – 8,3%, белорусы – 5%). Так что вовсе не случайно уроженец нынешней столицы Литвы Юзеф Пилсудский сравнивал собственное государство с бубликом, у которого всё ценное расположено по краям.

Что же касается так называемого «пакта Молотова – Риббентропа», то пальма первенства в практике заключения подобного рода документов с набиравшим силу нацистским рейхом по праву принадлежит Польше Пилсудского и Юзефа Бека (министр иностранных дел, один из признанных руководителей государства). Так, 26 января 1934 года стало известно о подписании Варшавой и Берлином «Декларации о мирном разрешении споров и неприменении» – де-факто союзного договора, пусть и подписанного в несколько завуалированной форме (пакт Липского – Нейрата). Более того, некоторые формулировки документа были составлены таким образом, что у ряда специалистов возникли подозрения в наличии к нему секретных протоколов (3). Неизменно торпедируя попытки советской дипломатии создать в Европе хотя бы подобие системы коллективной безопасности, наряду с Германией, захватом в 1938 году Тешинской Силезии Польша активно поучаствовала в разделе Чехословакии (4).

В 2015 году посол России в Варшаве Сергей Андреев напомнил о том, что в 1930-е годы Польша неоднократно блокировала усилия по созданию антигитлеровской коалиции, и таким образом частично «несёт ответственность за катастрофу, до которой дошло в сентябре 1939 года». Стоит ли упоминать, что данное высказывание вызвало крайне нервную реакцию в стране пребывания, сочли подрывающим «историческую правду» и наносящими ущерб двусторонним отношениям? Как и то, что помимо эмоций и сетований на «непонимание истории» тогдашний министр иностранных дел Польши Схетына и его сотрудники не представили. Как подчёркивает доктор исторических наук Юрий Рубцов, «…и международное право, и уголовное право знают немало примеров, когда объектом агрессии со стороны преступника становились не только случайные субъекты (страны или люди), но и соучастники преступления». В частности, деструктивная полиция Варшавы поставила крест на проекте советско-британо-французской военной конвенции, упёршейся в невозможность положительного решения «кардинального вопроса» – согласия Польши и Румынии, в случае необходимости, на пропуск через свою территорию частей Красной Армии. Как докладывал 15 августа 1939 года в Париж французский посол в Москве Э. Наджияр, «…нам предлагают точно определенную помощь на Востоке и не выдвигают каких-либо дополнительных требований о помощи с Запада. Но советская делегация предупреждает, что Польша своей негативной позицией делает невозможным создание фронта сопротивления с участием русских сил». Вечером 19 августа маршал Э. Рыдз-Смиглы заявил: «Независимо от последствий, ни одного дюйма польской территории никогда не будет разрешено занять русским войскам». Ему вторил Юзеф Бек: «Мы не допустим, чтобы в какой-либо форме… можно было обсуждать использование части нашей территории иностранными войсками».

Всё это и многое другое, позволившее Черчиллю образно назвать Польшу «гиеной Европы», – отнюдь не случайность. В докладе разведывательного отдела Главного штаба Войска Польского (декабрь 1938 г.) подчеркивалось: «Расчленение России лежит в основе польской политики на Востоке… Поэтому наша возможная позиция будет сводиться к следующей формуле: кто будет принимать участие в разделе. Польша не должна остаться пассивной в этот замечательный исторический момент… Главная цель – ослабление и разгром России». Согласно одному из наиболее последовательных германофилов межвоенной поры, Гизберту-Студницкому, труды которого активно популяризируются и сегодня, «Польша и Германия могут стать основой огромного центрально-европейского блока, в который войдут Австрия, Венгрия, Чехия, Румыния, Болгария, Югославия, Греция, Турция и прибалтийские страны… Не случайно Гитлер, чьим главным заданием было освобождение Германии из-под власти Франции,… начал сближение с Польшей». Полагая традиционную для Польши ориентацию на Париж (способствовавшую успехам в войне с Советской Россией 1921 года) губительной, этот геополитик предлагал максимально облегчить Берлину доступ в Восточную Пруссию через польскую территорию. Собственно, этот сценарий в конечном итоге и реализовался – правда в несколько иной форме, чем того желали правящие круги Варшавы, усердно стремившиеся стать боевым наконечником нацеливающегося на Восток германского «копья».

Историки Александр Колпакиди и Олег Айрапетов — о роли Польши в развязывании Второй мировой войны

Не менее «пророческими» стали размышления другого идеологического коллаборанта, Адольфа Бохенского, в представлении которого нацистский рейх был тараном, опираясь на который, Польша могла бы попытаться в очередной раз перекроить границы в Центральной и Восточной Европе, в том числе – за счёт военного разгрома и расчленения СССР. Действия Гитлера он рассматривал как «оборонительные», направленные на обеспечение безопасности у восточных границ рейха. Не исключал Бохенский и возможности формирования польско-германско-галицийского союза с последующим наступлением войск этого альянса на Киев и Москву, призывая к диалогу с украинскими националистами при содействии гитлеровцев. В январе 1939 г., ведя предметные переговоры со своим германским коллегой И. фон Риббентропом, Юзеф Бек не скрывал того, что его страна «претендует на Советскую Украину и на выход к Чёрному морю». События последних нескольких лет, включая попытки идеологического «завоевания» галицийскими националистами Киева (и отчасти Восточной Украины), а также попытки сколачивания антироссийского альянса польско-украинского альянса под патронатом Вашингтона в полной мере свидетельствуют о востребованности польских геополитических построений межвоенного периода. Более того, они получили развитие в трудах польских историков нового поколения. «Если в декабре 1941 под Москвой немцам не хватило 4-5 дивизий, и 100-200 танков, то подготовленное войско Польское могло дать 60 таких дивизий и тысячу-полторы танков. Это был фактор, который бы разрешил вопрос войны на востоке», – печалится, к примеру, профессор Варшавского университета Павел Вечоркевич, переживающий, что у его страны так и не получилось выбиться в союзники Гитлера – иначе, мол, управляли бы они Украиной, Белоруссией и частью России. Истоки происхождения «святой» уверенности в том, что фюрер бы обязательно отдал эти земли своим «союзникам», очевидно, следует искать в последовательной русофобии значительной части польских элит, корни которой уходят в глубину веков, когда королевич Владислав на гребне русской смуты уже примеривал московскую царскую корону. Вот и Пётр Зыхович в книге с говорящим названием «Пакт Риббентроп – Бек. Как поляки вместе с Третьим рейхом могли бы победить Советский Союз» предлагает задуматься о нереализованном сценарии, при котором Польша отдала бы немцам Гданьск (Данциг), согласилась бы на коридор в Восточную Пруссию и отправила бы 40 дивизий в помощь гитлеровцам на Восточный фронт. Это, уверен автор, привело бы к разгрому Советского Союза, на развалинах которого «ясновельможные паны» непременно бы возродили «Речь Посполитую» od morza do morza в границах XVIII века. Живучесть этих абсурдных представлений, абсолютно не соответствующих реальным взглядам и планам фюрера на будущее как собственно польских земель, так и их инонациональных окраин, крайне показательна и оказывает значительное влияние на внешнеполитическую философию польского правящего класса (разве что место нацистской Германии заняли США и НАТО). Несмотря на жестокий разгром и потерю государственности под ударами Вермахта в первые две сентябрьские недели 1939 года (Красная Армия перешла границу уже позже, когда крах «уродливого детища Версальского договора» стал очевидным (5)), многие поляки охотно пошли на службу Вермахту, стремясь хотя бы таким образом реализовать свои колонизаторские устремления на Востоке. Только с территорий бывшего польского государства, непосредственно включённых в состав Рейха (Верхняя Силезия, Поморье), было призвано около полумиллиона человек (кашубы, мазуры, гуралы, силезцы и др.).

Помимо других этнических меньшинств и представителей неугодных политических течений, для которых ещё в 1930-е годы был устроен концентрационный лагерь Берёза-Картузска, особенно трагичной оказалась судьба польских евреев. Согласно подсчётам автора книги «Охота на евреев» (Hunt for the Jews) Яна Грабовского, по меньшей мере, 200 тысяч из них стали жертвами местных коллаборационистов, руководствовавшихся идеологическими и материальными соображениями. В 2018 году премьер-министр Биньямин Нетаньяху дал израильским дипломатам указание добиться встречи с премьером Польши Матеушем Моравецким для обсуждения недопустимости введения уголовного наказания за утверждения о причастности поляков к холокосту – соответствующий закон был принят польским парламентом. В начале 2019 года скандал вышел на новый виток: «Историческую правду изменить нельзя. Многие поляки сотрудничали с нацистами и принимали участие в уничтожении евреев во время холокоста. Антисемитизм был у поляков врожденным до холокоста, во время него и после него», – заявил, в частности, исполняющий обязанности главы израильского МИДа Исраэль Кац. Еврейские погромы имели место в Польше также в 1945-46 гг. (в Кракове и Кельце), равно как и зверства героизируемых ныне так называемых «проклятых солдат» против мирного белорусского населения.

В целом, польская история нового и новейшего времени изобилует многочисленными «скелетами в шкафу», обилие которых не позволяет польским идеологам рассуждать о мнимых «прегрешениях» России либо «сталинского» Советского Союза, благодаря которому она обрела современные границы и этнически однородный состав. Наряду с послевоенным восстановлением и развитием Польской Народной Республики, это стало немаловажным фактором устойчивого развития страны и в современный период. Так, экономист Мартин Пёнтковский в книге «Чемпион экономического роста в Европе. Анализ экономического подъёма Польши» указывает на несомненную преемственность между социалистической Польшей, власти которой трансформировали шляхетско-олигархический строй «Второй Речи Посполитой» (1918-1939) и современным капиталистическим государством:

«Часто безосновательно утверждают, что, не окажись Польша в сфере влияния СССР в 1945 г., она была бы сейчас капиталистической страной, развитой как никогда. Не думаю, что такой альтернативный успех был Польше гарантирован, по тем же причинам, по которым наша экономика не смогла догнать Запад за 500 лет до этого. Главным тормозом развития была олигархическая система общественного хозяйствования, которая обслуживала интересы узкой элиты и не давала развиваться большинству. Эта ущербная система была бы восстановлена после 1945 г., как она была восстановлена после 1918 года…

Только при ПНР произошла общественная революция, старые олигархические и часто даже феодальные элиты были оттеснены, и впервые в истории мы получили общество, где был предоставлен равный шанс на развитие, особенно его незащищённым слоям…

До 1960-х гг. социалистическая Польша развивалась так же быстро, как Испания. В стагнацию и состояние экономической катастрофы она впала позже. Но у неё было одно большое достижение: она открыла дорогу для польского общества, сделала его более современным, ликвидировала привилегированные классы, повысила уровень образования и промышленности. ПНР создала открытое эгалитарное общество, которое стало фундаментом успехов Польши после 1989 г.».

…Сегодня контролирующие общественные настроения правые радикалы устраивают многотысячные марши, апеллируя к былому величию «Речи Посполитой» с превращением сопредельных государств и народов в «удобрение» для устремлённого на Восток польского империализма. Что же касается предстоящих «торжеств» в первый день сентября, то они (заметим – независимо от присутствия или отсутствия на них российской делегации) будут носить характер очередного ревизионистского политико-пропагандистского мероприятия. Ответом на лживые измышления о мифической «виновности» Советского Союза в развязывании второй мировой войны может и должна быть только историческая правда о событиях предгрозовой предвоенной поры. Правда, как никогда актуальная и сегодня, по мере разворачивания ударных группировок США и НАТО на «передовом» польском плацдарме.

Примечания

(1) Существуют и альтернативные точки зрения, не мене обоснованные – в частности, 1937 год, начало нападения императорской Японии на Китай, приведшего к развязыванию масштабных военных действий в Восточной и Юго-Восточной Азии и сопровождавшихся чудовищными актами геноцида. Но даже если рассматривать сугубо европейские события, то «аншлюс» Австрии 1936 и Мюнхенский сговор 1938 гг. выводить за рамки Второй мировой войны вряд ли корректно.

(2) Здесь и далее имеется в виду советско-германский договор о ненападении 1939 года, ставший крупным успехом советской дипломатии, сумевшей оттянуть неизбежное начало военных действий и избежать войны на два фронта.

(3) См.: Ипатов А.М. Трансформация польско-германских отношений в 1933-1939 гг. // Панорама. 2017. Т. 29.

(4) Местный «Союз Поляков» был, по сути, калькой с печально известной пронацистской партии в Судетах во главе с Конрадом Гейнлейном. (5) К примеру, польский гарнизон Брестской крепости доблестно повоевал три дня и сдался в составе 80 офицеров и 1380 солдат.

Автор: Дмитрий Нефёдов

Источник: https://vpoanalytics.com/2019/07/11/izobrazhaya-zhertvu-1-sentyabrya-1939-goda-i-polskie-psevdoistoricheskie-mify/

Так было не всегда. До начала нового тысячелетия тема Великой Отечественной звучала в русскоязычной фантастике приглушенно, без надрыва. Можно было разобрать отдельные голоса, еще не слившиеся в общий дружный хор.

Альтернативно-исторические повести и романы, в которых пересматривались итоги войны — «Иное небо» (1993) Андрея Лазарчука, «Тихий ангел пролетел» (1994) Сергея Абрамова, «Чайки над Кремлем» (1995) Даниэля Клугера — выходили нечасто и воспринимались читателями и критикой скорее как эксперимент на грани фола, «наш ответ» «Человеку в Высоком замке» Филипа К. Дика.

Сергей Переслегин, дерзко предположивший в цикле статей 1996–1999 гг., что необходимым условием для построения утопического «мира Полудня» братьев Стругацких была победа Германии во Второй мировой войне, тут же стал «врагом номер один» и для реформаторов, и для консерваторов от фантастики.

После того как Россия вместе с остальным миром перевалила рубеж столетий, что-то изменилось в массовом сознании — а вместе с тем и в произведениях фантастов, особенно чутких к такого рода нюансам. Что-то надломилось, разъехалось по швам: победа СССР в Великой Отечественной утратила абсолютную ценность, парадоксальным образом превратилась в поражение, требующее реванша.

Писатели нулевых и 2010-х по-новому взглянули на события 1939–1945: победители сделали что-то не так, где-то недокрутили, в чем-то схалтурили. Настала новая эпоха, самое время их поправить!

Расцвет российской реваншистской фантастики не случайно совпал с почти полным уходом поколения победителей. Трудно представить тридцатилетнего хипстера, обращающегося к ветерану с медалью «За взятие Берлина»:

«Дед, ты, конечно, победил, но сделал это неправильно, бестолково, я сейчас расскажу, как надо было».

Однако в начале нулевых коммерческий потенциал направления оказался достаточно высок, чтобы закрыть глаза на обесценивание, «попаданцы» рвали топы продаж, книгоиздательский бизнес сдвинулся с места.

Эволюция восприятия истории в российской фантастике — предмет для большого исследования с участием социологов, антропологов, культурологов, философов и историков литературы. Надеюсь, когда-нибудь у ученых дойдут до этого руки.

Но разительнее всего контраст между альтернативно-исторической литературой XXI века и тем, как писали о Второй мировой в СССР. Советские фантасты нечасто затрагивали тему Великой Отечественной: она считалась не то чтобы табуированной, но слишком тяжелой и сложной для «легкого», подросткового жанра.

Тем не менее наши писатели не прятали голову в песок. В повести братьев Стругацких «Попытка к бегству» (1962) загадочный Саул, напросившийся в межзвездную турпоездку, оказывается узником нацистского концлагеря, каким-то чудом перенесенным в коммунистический мир Полудня. В повести Сергея Абрамова «В лесу прифронтовом» (1974) в будущее, в середину семидесятых, проваливается целый отряд нацистских карателей, и мирным советским колхозникам приходится дать отпор этим «попаданцам наоборот». Белорусский партизанский отряд, загнанный в болота эсэсовцами, появляется даже в повести Андрея Столярова «Третий Вавилон» (1988). Наконец, в одном из лучших, самых лиричных и пронзительных рассказов Кира Булычёва «Можно попросить Нину?» (1973) телефонный звонок сквозь толщу времен помогает спасти жизнь девочке из Москвы 1942-го.

Советских фантастов привлекали не столько брутальные супергерои, готовые закидать шапками армию Гейнца Гудериана, сколько судьбы людей, ставших жертвами этой колоссальной бойни. Война для них — не шахматная партия на геополитической доске, не развеселое приключение, не стрелковый тир с картонными фигурами, где можно выплеснуть накопившееся напряжение и сорвать злость. Для советских фантастов 1960–1980-х это прежде всего высокая драма, подвиг самопожертвования, сочетание трагического и героического начал.

Советские фантасты способны были увидеть жертв и во вчерашних врагах. Немецкий летчик из романа Владимира Михайлова «Сторож брату моему» (1976) покорно несет тяжесть вины и стремится к искуплению — пусть ценой своей жизни. Японский камикадзе в рассказе Алана Кубатива «Ветер и смерть» (1983) — человек с непоправимо изуродованной психикой. Даже в позднем (и весьма спорном) рассказе все того же Кира Булычёва «Встреча под Ровно» (1990), где Гитлер, Муссолини и Сталин оказываются инопланетными прогрессорами, затеявшими Вторую мировую исключительно из благих побуждений, чтобы спасти человечество от неминуемого самоуничтожения в XXI веке, герои сломаны, перекручены, глубоко искалечены той самой вагонеткой из популярного этического парадокса.

Советская фантастика о Великой Отечественной войне — литература победителей. Победитель помнит и ценит жертвы, принесенные на пути к триумфу. Победитель может позволить себе быть великодушным. И уж точно победитель не мечтает о реванше, не пытается раз за разом переиграть битву, в которой он уже одержал верх. Он прошел испытания, выжил и двинулся дальше — и этого уже более чем достаточно.

Василий Комаровский, книжный обозреватель

https://www.if24.ru/vojna-i-fantastika-put-pobeditelej-put-pobezhdennyh/

За прошедшие десятилетия внешняя политика Франции значительно изменила свой вектор и общий характер. Начиная с окончания холодной войны, обозначившего чёткий момент слома старых концепций, через правление Миттерана, Ширака к современному внешнеполитическому курсу Саркози, Олланда и Эманнюэля Макрона, она прошла несколько важных этапов развития.

И действительно, сложно не заметить как французская внешняя политика, постепенно всё более отступая от порядков, установленный голлизмом, изменила своё лицо и заняла иной фарватер движения и развития. Обо всех изменениях и современном состоянии внешней политики Франции будет рассказано в этой статье.

Во времена де Голля и его преемников

Шарль де Голль, влиятельная и известная фигура в истории Франции, пытался направить все силы французской внешней политики на усиление самостоятельной роли Франции и занятие ею ниши моста между Востоком и Западом. Эти усилия были исторически обоснованы и соответствовали Европейскому миропорядку тех времён, кроме того, голлизм оказался универсальной доктриной, практически не поддававшейся влиянию времени. Вплоть до окончания холодной войны все президенты Франции так или иначе в целом следовали установленным генералом курсом, или достаточно близким к нему. Исключением не стал даже социалист Франсуа Миттеран, и в период его президентства появился термин «голлистско-миттерановская традиция», означавший преемственность внешней политики Франции.

Существуют разные мнения по поводу реалистичности концепции де Голля. Большинство специалистов считает, что следуя этим внешнеполитическим курсом, Франции удалось достичь некоторого успеха и занять компромиссную позицию между США и СССР, способствовать международной разрядке и сыграть важную роль в заключении многих договоров, обеспечивших мир и стабильность в Европе¹.

Стоит отметить, что в видении де Голля изначально было заложено едва заметное, но достаточно важное противоречие. Голлизм строился на изменении Ялтинской системы международных отношений, это была основная цель внешней политики Франции, поскольку этот миропорядок исключал традиционные европейские силы (такие как, например, та же Франция) из числа мировых центров влияния. Совсем неслучайно Франция выступила инициатором разрядки, которая как раз, по мысли де Голля, должна была положить конец блоковому разделению Европы. Противоречие же крылось в том факте, что лишь в условиях холодной войны и существования двух блоков была возможна особая роль Франции как моста между Востоком и Западом, роль третьей силы в международной политике². Конец холодной войны поставил, таким образом, под сомнение основы голлизма³.

После завершения холодной войны

После окончания холодной войны и усиления евроинтеграции, перед Францией встал большой вопрос – как сохранить свою роль в международной политике? Первоначально Франция пыталась укрепить свои позиции препятствованием вступлению новых государств в ЕС и предоставлением им сначала переходного статуса, а лишь затем – статуса полноценного в рамках Союза. Эта идея, выдвинутая президентом Миттераном, была раскритикована, так как совершенно не вписывалась в условия слома прежнего миропорядка и в царившие тогда на Западе настроения. Таким образом, французская инициатива не только не была принята, но и привела к снижению международного престижа Франции.

Жаку Шираку, преемнику Миттерана, пришлось менять вектор французской внешней политики. Теперь в центре её усилий был факт роста влияния США в Европе и становление объединенной Германии в качестве экономического двигателя ЕС, претендующего и на роль политического лидера. Ширак пытался сохранить мировую роль Франции в новом геополитическом порядке. Основываясь не на экономических, но на геополитических причинах, он согласился на дальнейшее расширение Европейского Союза, что, однако, не привело к усилению французской роли в Европе и мире. Американское влияние не только не уменьшилось, но и наоборот, возросло; Германия же окончательно заняла нишу лидера ЕС.

Президент Саркози попытался сдвинуть центр активности ЕС в сторону Франции, основав Средиземноморский Союз, но и эта инициатива не принесла особенных плодов⁴. В 2009 году Франция вернулась в НАТО.

При Олланде и Макроне

Ко времени правления президента Олланда французская внешняя политика вступила, в целом, на атлантический путь развития⁵. Членство Франции в НАТО, хотя и стало предметом многочисленных споров и пререканий внутри страны, не было отменено. Подобный курс привёл к уменьшению французской роли в текущем миропорядке, к усилению уже давно обозначившейся тенденции к снижению её международного влияния, и к практически полному отказу от направления, установленного много десятилетий назад де Голлем.

При президенте Макроне Франция продолжила движение в этом направлении, что ясно видно из текущего положения её внешней политики. Неизвестно, что ожидает французскую внешнюю политику в будущем, но вероятно, она сохранит своё атлантическое направление.

Литература

1.  Жискар д’Эстен В. Власть и жизнь. М.: Международные отношения, 1990. – 96 с.

2. Обичкина Е.О. Внешняя политика Франции от де Голля до Саркози (1940-2012). М., 2012. – 243 с.

3. Нарочницкая ЕА. Франция в блоковой системе Европы. 1960е-80е гг. М., 1993 – 195 с.

4. Рубинский Ю.И. Николя Саркози: прагматизм и преемственность// Россия в глобальной политике. Т.5. 2007, №4 – 134 с.

5. Balladur E. Pour une Union occidentale entre l’Europe et les Etats-Unis. Paris: Fayard, 2007. – 327 p.

Внешняя политика современной Франции нацелена, главным образом, на поддержание положительного имиджа Франции за рубежом и на укрепление её стратегических позиций. Немаловажную роль во внешней политике Франции играет и культурный обмен, обеспечиваемый французскими культурными учреждениями во многих странах мира.

Несмотря на некоторое уменьшение роли Франции в международных отношениях, она по-прежнему остаётся одной из сильнейших как в экономическом, так и в политическом смысле стран Европы. Она является одним из пяти постоянных членов Совета Безопасности ООН, входит в Европейский Союз и НАТО.

Современную Францию можно уверенно назвать глобальной державой, обладающей большими стратегическими ресурсами и социальным, культурным и политическим влиянием во многих регионах мира.

В рамках Европейского Союза

В рамках Европейского Союза, внешняя политика Франции движется в фарватере общеевропейской политики и определяется заинтересованностью Франции в сохранении единой Европы¹. Франция – одна из стран-основательниц ЕС, она входит в число наиболее влиятельных и политически могущественных государств Союза, на чьих плечах лежит ответственность, экономическая и политическая, за будущее этой организации.

Несмотря на достаточно сильные позиции евроскептиков в самой Франции, она остаётся привержена основным ценностям Евросоюза и разными путями поддерживает его существование и развитие. Франция сохраняет тёплые и крепкие отношения со всеми государствами, входящими в Евросоюз. Особенно тесны связи Франции в рамках единой Европы с её историческим соседом и со-основателем ЕС – Германией, которая считается главным внешнеполитическим союзником и партнёром Франции². Этот союз подкрепляется частыми взаимными визитами глав обоих государств и обширными экономическими связями между двумя странами. Тандем Франция-Германия, вне всякого сомнения, является двигателем развития всего Европейского Союза и центром его активности³.

Отношения Франции с другим её соседом – Великобританией – более противоречивы, хотя и сохраняют в целом дружеский характер. Соединённое Королевство сильно связано с Францией экономически и политически, о чём говорят масштабные совместные проекты и некоторая близость во внешнеполитических взглядах. Неизвестно, как изменится эта связь с выходом Великобритании из Европейского Союза, но вероятно, обе страны сохранят тесные отношения.

Что касается других государств Евросоюза, особенно новых его членов, внешняя политика Франции в их отношении сводится к расширению её культурного и политического влияния. Стоит отметить, что с некоторыми странами Европы Францию связывают исторически близкие и тёплые отношения, например, с Польшей.

В Африке

Франция традиционно, в силу своего колониального прошлого, обладает широкими внешнеполитическими связями со странами Африки. Западная и Центральная Африка – единственные регионы, где Франция продолжает сохранять своё господствующее положение, активно влияя на местные политические силы. Это влияние на современном этапе африканской истории включает в себя, в основном, борьбу с международным терроризмом и культурный обмен. Многие африканские государства сближает с Францией общий государственный язык, общее прошлое, тесные экономические и политические связи, и, несмотря на то, что в Африке постепенно усиливается влияние других мировых держав (главным образом Китая), позиции Франции остаются прочными⁴.

Стоит упомянуть и об особенных связях Франции со странами Северной Африки, или Магриба, связях, которые значительно окрепли с основанием Средиземноморского Союза – французской инициативы, направленной на рост экономических, политических и культурных связей между странами Средиземноморья, и в то же время, на усиление роли Франции в этом обширном регионе. Неизвестно в каком направлении будет развиваться внешняя политика Франции в Африке, вероятнее всего, она по-прежнему будет продвигаться в русле укрепления политических, культурных связей и влияния Франции на континенте, но в то же время, возможно и ослабление французского влияния по причине роста активности других мировых держав в Африке.

В отношении США, России и Китая

Соединённые Штаты Америки традиционно считаются союзником Франции в рамках НАТО, в контексте европейского сотрудничества и направления внешней политики⁵. Две страны связывают тесные экономические и политические связи, чьи истоки уходят во времена послевоенного переустройства Европы и складывания основ ЕС. Однако в отличие от таких государств, как Великобритания, Эстония, Латвия, Литва и Польша, чьи внешнеполитические курсы практически идентичны направлению внешней политики США и сходятся с ней по большинству вопросов, Франции свойственна более умеренная линия. Разногласия проявляются по многим вопросам, начиная с совместных операций в разных уголках мира и заканчивая отношениями с различными государствами. Во время президентского срока Э. Макрона наметилось значительное сближение Франции с Соединёнными Штатами, однако неизвестно как изменятся внешнеполитические связи между этими двумя государствами в будущем.

В отличие от США, Россию на данный момент нельзя назвать внешнеполитическим союзником Франции. Несмотря на исторически тесные экономические, политические и культурные связи, Россия и Франция занимают разные позиции по некоторым вопросам, кроме того, на отношения между странами влияют дружеские связи Франции с США. Примерно такая же картина прослеживается и в области внешнеполитических отношений с Китаем – обширные экономические связи соседствуют с часто противоположными политическими воззрениями.

Вывод

Обзор внешней политики современной Франции особенно актуален в виду значительного и во многом даже ключевого положения этой страны в системе международных отношений. Политическое, экономическое и культурное влияние Франции во многих уголках мира позволяет отнести её к числу важнейших компонентов текущего миропорядка. Неизвестно, какие изменения ожидают внешнеполитические связи Франции в будущем, но можно сказать одно – Франция продолжит прилагать все усилия для сохранения и улучшения своего международного положения.

Литература

1. Зверева Т.В. Внешняя политика современной Франции: Монография. М.: Канон, 2014 – 344 с.

2. Обичкина Е.О. Внешняя политика Франции от де Голля до Саркози. 1940-2012. М.: Аспект Пресс, 2012 – 235 с.

3. Рубинский Ю.И. Франция в Европейском Союзе. М., 2002 – 178 с.

4.  Акимов Ю.Г. Франция в мировом порядке начала XXI века. СПб, 2007 – 290 с.

5. Brenner, M. Reconcilable Differences: US-French Relations in the New Era. Brookings Institution Press, Washington, 2012 – 202 p.

Популярность социальных сетей, как одной из площадок для проведения публичной политики, а также такие ее свойства, как интерактивность, близость к народным последователям, мгновенность работы актуализирует их использование, а, следовательно, и их изучение и проведение анализа.

Для премьер-министра Великобритании Б. Джонсона Facebook, Instagram, twitter - одни из ключевых площадок для контакта с народом, продвижения его политических кампаний.

Политика не стоит на месте, в том числе и в политической работе Б. Джонсона происходят ежедневные нововведения, анализ которых необходим с целью выявления его тактики ведения политики, скрытых мотивов работы, инструментов влияния на народ.

В августе 2019 года Б. Джонсон вступил на пост Премьер-министра и выиграл выборы с большим разрывом. На набор голосов повлиял его авторитет среди жителей страны, успехи на занимаемых им постах, а также, в большой степени это произошло благодаря активному ведению социальных сетей, участию в различных телевизионных и интернет программах, как следствие, лучшая узнаваемость и поддержка среди избирателей.

Несмотря на то, что некоторое время назад его социальные сети в некоторой мере были менее развиты, нежели у его предшественника Джереми Корбона, с началом предвыборных кампаний на пост премьер-министра его пиар-агенты осознали важность данного пункта в повышении его популярности среди населения.

Более 44% взрослого населения Великобритании являются активными пользователями социальных сетей, а соответственно являются его целевой аудиторией в данной сфере, это показывает важность развития данного инструмента популяризации политического деятеля, его программы.

В настоящее время, развитие его социальных сетей положительно влияют на его узнавание и более осознанное восприятие его программы среди избирателей.  Наличие социальных сетей, интервью, информации о нем в интернет-пространстве упрощает доступ пользователей к данным о нем, дает ему возможность напрямую контактировать с последователями. Это позволяет в режиме реального времени информировать граждан о нововведениях, предоставлять новости, призванные вызвать необходимую реакцию у граждан, формировать конкретные образ его партии и его самого, как политика.

Уже в первые недели своего нахождения на посту премьер-министра Великобритании, его Facebook привлёк более 16 тысячи лайков, после его переезда на улицу Дауннинг, популярность его социальных сетей выросла на 2.6%. Его постами делились его последователи в среднем около 551 раза и комментировали около 903 ежедневно.

Его пиар команда работает над привлечением большего количества аудитории, посредством рекламы его удачных заявлений, контекстной рекламы. Для проработки его образа используются специальные алгоритмы социальных сетей, позволяющие достигать определённую аудиторию во время и после выборов.

В соответствии с данными, представленными Facebook, представители партии Консерваторы потратили около 60 тысяч фунтов на рекламную компанию в августе, сам Джонсон потратил около 17 тысяч фунтов. В сравнении, партия лейбористов потратила всего 19 тысяч фунтов за тот же период.

Джонсон и его команда умело пользуются влиянием социальных сетей на восприятия политической сферы гражданами. Так, на его странице в интернете регулярно появляются посты, преследующие цель положительно повлиять на мнение избирателей: деньги на поддержку больниц, полицейских участков и их работников, поддержка ветеранов, уменьшение налогов в разных сферах и др.

Помимо Фейсбука Джонсон так же развивает страницу Instagram, это так же можно объяснить тем, что данная социальная сеть позволяет премьер-министру быть «ближе к народу». С того момента, как он вступил на пост, количество подписчиков на его аккаунте увеличилось на 60%, сейчас у него более миллиона подписчиков. Народ интересуется его социальными сетями еще и потому, что это дает видимость более близкого контакта.

Одной из его наиболее ранних кампаний на посту премьер-министра можно считать упрощения правил иммиграции для иностранных граждан. Во время прямой трансляции на Facebook, он сделал официальное заявление и позже в режиме реального времени отвечал на вопросы народа, касаемо этой проблемы. Это вызывало позитивные отклики от его последователей, повысило его авторитет у заинтересованных в данных нововведениях лиц.

В зависимости от наиболее насущной темы в конкретный день он также публикует различный контент, призванный информировать аудиторию о работе партии и премьер-министра, повысить авторитет: посты о повышении спонсирования той или иной категории граждан, посты с гражданами, встречи с избирателями, патриотические высказывания.

В его социальных сетях наиболее четко прослеживаются следующие категории постов:

1. Повышение заработной платы. За последние 3 месяца, посредством социальных сетей, он многократно уведомлял граждан о повышении зарплат работникам социальных сфер: врачам, полицейским, преподавателям.
2. Уменьшение налоговых выплат. Одним из пунктов манифеста Консервативной партии является понижение налогов. Он регулярно сообщает об уменьшении налогов для той или иной группы граждан. Так, недавно он объявил о поддержке организаторов малого и среднего бизнеса.
3. Улучшение общественной жизни. Он регулярно добавляет посты, информирующие граждан о повышении качества жизни, о повышении выплат и льгот пенсионерам, людям с ограниченными возможностями, сиротам. пр. Пост от 25.07: «Мы оставляем тройную льготу для пенсионеров: оплату проездного, возврат средств за оплату зимнего отопления, чтобы уменьшить затраты данной группы граждан.»
4. Борьба с бедностью и неравноправием. Б. Джонсон позиционирует себя, как борца за равные условия и возможности. Он неоднократно давал свои комментарии на разные новостные каналы по поводу невозможности раскрыть свой потенциал детям из семей с достатком ниже среднего, подчеркивая несправедливость такого положения вещей.
5. Международная повестка. Консерваторы показывают заинтересованность в борьбе с глобальными проблемами: терроризмом, загрязнением, неравенством и пр. 23.05. Б. Джонсон опубликовал в Фейсбуке пост, показывая намерение его партии бороться с загрязнением, чтобы иметь возможность сохранить планету в лучших условиях для будущих поселении: «Консерваторы ведут борьбу за лучший климат во всем мире».

Активное развитие социальных сетей повышают его авторитет, как политика, наглядно показывая, что он и его партия борется за лучшую жизнь для своих граждан. Его Facebook обновляется каждые несколько часов, это позволяет гражданам следить за его работой в режиме реального времени, быть в курсе об успехах его работы.

Библиография

Источники на русском языке:

1. Арестова, О.Н., Бабанин Л. Н, Войскунский А. ЕМотивация пользователей Интернета. – Режим доступа: �HY
2. Белинская, Е., Жичкина, А. Современные исследования виртуальной коммуникации: проблемы, гипотезы, результаты. - М.: ЮНИТИ-ДАНА, 2004. – С. 165.

Источники на иностранных языках:

1. Zhang, W., T. J. Johnson, T. Seltzer, and S. L. Bichard. 2010. The revolution will be networked: The influence of social network sites on political attitudes and behavior. Social Science Computer Review, 28(1), 75–92.

Публичная дипломатия Великобритания вызывает интерес учёных различных государств. Престиж государства и его культуры признан повсеместно во всем мире. Именно успеху политики публичной дипломатии, Великобритания обязана признанием ее авторитета во всех странах мира. Положительный пример ее деятельности вызывает интерес теоретиков, изучающих предмет публичной дипломатии, с целью изучить ее, понять ее отличительные черты и в последствии применить на практике.

По определению, дипломатия – это комплекс мер, нацеленный на создание положительного облика страны, а также на установление контактов. Обычно, она проводится через финансируемые и подконтрольные государством органы, оказывая положительное влияние на мнение населения зарубежных государств, касаемо своей страны. Ее цель – продвижение национальных интересов за рубежом.

Великобритания является одним из государств, считающимися экспертом в области публичной дипломатии. Премьер-министр Дэвид Кэмерон говорил: «Моя страна является «сверхдержавой с точки зрения "мягкой силы" и публичной дипломатии». Это утверждение подтверждается лидирующей позицией Великобритании в мировом рейтинге стран по развитию бренда страны с помощью публичной дипломатии. Применение публичной дипломатии по отношению к другим стран, является приоритетом, о чем упоминается в официальных документах.

Автор термина «мягкая сила» Дж. Най выступил в 2013 г. особо упомянул ведущую роль английского языка на международном уровне, историческое значение британского Содружества наций, внимание мировых СМИ к британской королевской семье, авторитет национальных университетов, а также деятельность правительственного департамента международного развития и таких организаций как Британский совет, Всемирная служба Би-би-си и т.д.

Помимо вышеперечисленных примеров, на развитие публичной дипломатии повлияло исторически обусловленное колониальное развитие государства. Великобритания развивала международные отношения, взаимодействую со многими государствами в мировом пространстве. Она диктовала свои правила, участвовала в разработке управленческих структур других государств, влияла на развитие системы права. Кроме этого, Великобритания проводила политику, позволяющую распространять свой язык и культуры за пределами государства. Различные организации и порядки, установленные еще во время существования Британской империи, существуют и в настоящее время.

В публичной дипломатии главенствующую роль играет Министерства культуры, СМИ и спорта. В сферу ответственности министерства входит организация по работе наиболее известных музеев и руководство ведущих предприятий по распространению британской культуры. Например, один из его департаментов решает ключевые вопросы, касающиеся Би-би-си.

Еще одно министерство активно участвует в организации экспорта публичной дипломатии. Министерство бизнеса, инноваций и профессиональной подготовки оказывает помощь британским фирмам в их международной работе и является ответственным за деятельность в сфере науки, а также образовании, как одной из главнейших сфер публичной дипломатии в Великобритании. Учеба в Великобритании считается престижной и это содействует положительному имиджу государства. Большое влияние играет экономический потенциал высшего образования Великобритании.

Изучение публичной дипломатии Британии показывает, что ей присущи следующие черты:

- Правительство Великобритании использует уже существующие ресурсы, которые можно использовать на благо государства, а не создаёт новые, если в этом нет необходимости;

- огромную роль в продвижении публичной дипломатии играют негосударственные организации. В некоторых случаях, они стараются отойти от роли государства в как можно большей степени;

- В большей степени, благодаря существованию верхней палаты парламента, Великобритания ставит акцент на перспективу. Больше всего инициатив направлено на построение целого комплекса акции, а не единичных кампаний;

- Проведение политики публичной дипломатии напрямую влияет на благосостояние граждан, поэтому имеет большое количество последователей и тех, кто продвигает данную политику;

- Политика публичной дипломатии в Великобритании направлена на обособление от влияния других государств. Великобритания позиционирует себя, как автономную организацию и для ее граждан важно не подвергаться влиянию других государств в данной сфере;

Также необходимо заметить, что главным приоритетом Британского правительства, в проводимых ими кампаниях, является финансовая выгода. Благодаря этому является возможном привлечь разного рода инвесторов к финансированию государственных программ, направленных на улучшение облика страны. Несмотря на то, что влияние публичной дипломатии на образ государства является весьма ощутимой, главной мотивацией становится именно финансовая выгода, которую является возможным качественно оценить. Экономически видимая выгода позволяет подтвердить значимость реализуемой работы.

Библиография

Источники на русском языке:

1. Бахриев Б. Публичная дипломатия в публичном исследовательском дискурсе – М.: УДК, 2010. С. 18;
2. Харитонова Е. «Мягкая сила» Великобритании: сравнительный анализ механизмов, инструментов и практик – М.: Прогресс, 2017. 12 С;
3. Зонова Т. Дипломатия иностранных государств – М.: РОСПЭН, 2014. С. 176;

Источники на иностранных языках:

1. Mark Leonard British Public Diplomacy in the ‘Age of Schisms’, Counterpoint, 2005. pp 67.

Давно назревавший кризис советской общественно-экономической системы, неотвратимое приближение которого тщательно скрывалось политическим руководством СССР, был все-таки непроизвольно вызван новой генеральной линией КПСС, именуемой перестройкой. Задуманная в качестве средства оздоровления советского общества, полностью обездвиженного в партийных идеологических тисках, перестройка началась с неограниченной свободы слова, обернувшейся в скором времени неконтролируемой свободой действий. Задуманная в качестве средства повышения эффективности управления народным хозяйством страны, доведенного до критического уровня застойных явлений, перестройка резко ускорила развал народно-хозяйственного комплекса СССР, ограничившись бесплодными призывами к гласности и необходимости перехода к некоему новому мышлению. В результате относительно спокойное протекание процесса загнивания и разложения советского общества сменилось резким его обострением, исключившим для партийного руководства страны всякую возможность влияния на дальнейшее развитие общественно-экономических процессов, вследствие возникновения и распространения неуправляемого самопроизвольного процесса в общественных и экономических отношениях.

Неограниченная свобода слова нарушила существовавшее ранее сплоченное единомыслие советских экономистов, бывших до того убежденными сторонниками социалистического реализма в экономике. Можно было бы подумать, что все они определили свои новые взгляды на основе глубокомысленных научных рассуждений, если не смотреть на то, с какой злобой они швыряют друг в друга увесистые идеологические булыжники, подчинив свою профессиональную деятельность корыстным интересам тех или иных беспринципных политиканов. Одни из них, безошибочно почувствовав собственную выгоду, без каких-либо колебаний отдали бывших советских трудящихся на откуп новоявленным нуворишам. С достойным лучшего применения усердием превозносят они общечеловеческие ценности, которые представляются им в виде переполненных прилавков тамошних супеpмаpкетов. Другие все еще блуждают в поисках сермяжной правды, пытаясь переделить не делимое. Никого из них нисколько не смущает то обстоятельство, что еще совсем недавно все они угодливо, стройным хором и наперебой, спешили обосновать задним числом любые некомпетентные исторические решения высшего партийного руководства страны в народно-хозяйственной сфере. Все это раболепие, представляющее собой самое настоящее научное мракобесие, называлось самой передовой советской экономической наукой. Для того, чтобы оценить его по достоинству, достаточно вспомнить такое явление в науке советского периода, как арбатовщина, когда все основные вопросы научной и кадровой политики решались в процессе распития бутылки коньяка.

Политика всегда там, где происходят столкновения человеческих интересов, которые не в состоянии разрешить любая естественная наука, так как даже самая фундаментальная из них изучает не более, чем столкновения физических объектов в окружающем нас материальном мире. Выяснить возможность приемлемого для всех разрешения экономических противоречий в человеческом обществе должна была бы такая общественная наука, как политическая экономия, однако введение в свое время в псевдонаучный обиход Краткого курса пролетарской политэкономии надолго приостановило ее собственное развитие. Действительно, разве можно представить себе пролетарскую физику или, скажем, буржуазную математику? Вот так и политическая экономия, являясь ведущей общественной наукой, должна выяснить возможность построения более справедливого общества к нашему всеобщему, а не только пролетарскому, удовольствию.

Очевидно, что более чем недостаточная эффективность советской общественно-экономической системы является следствием утверждения в стране впервые победившего социализма крайне некачественных экономических отношений. Причиной тому могут быть два обстоятельства: либо экономическая теория Маркса является следствием искаженного отражения в его сознании основных закономерностей общественного бытия, либо имеет место неправильное толкование его учения и соответственное практическое применение. Прежде, чем приступить к решающему испытанию догматов коммунистической веры, обратимся к социалистической идее, являющейся одним из множественных проявлений гуманизма, который, в свою очередь, представляет собой течение человеческой мысли, возникшее на основе длительного наблюдения издавна утвердившейся в человеческом обществе несправедливости.

Социалистическая идея получила свое обоснование и развитие в теоретических трудах и практических социальных экспериментах основоположников и последователей утопического социализма. Но и до социалистов были люди, которые считали необходимым, чтобы имеющие слишком много поделились частью своего непомерного богатства с теми, которые и вовсе ничего не имеют. Однако и до этих людей были такие члены общества, которые ничего такого не думали, самостоятельно осуществляя практическое перераспределение материальных благ, пусть и в далеко не достаточной мере, подачей милостыни сидящим на церковной паперти, например, и в виде других индивидуальных актов благотворительности.

Первым достижением в процессе теоретического развития социалистической идеи явилась мысль о необходимости участия в помощи нуждающимся всем, достаточно для того имущим. Следующий шаг в этом направлении сделали социалисты-утописты, потребовавшие, уже от капиталистов, не только обязательность участия, но и необходимость обеспечить, уже рабочим, определенные человеческие условия существования. Если обязательность вместе с необходимостью выражались ими в сослагательном наклонении, то социал-демократы придали им категорическую форму, твердо и недвусмысленно заявив о том, что выполнение выдвигаемых ими требование является для капиталистов обязательным. Представляется очевидным, что теоретическое и практическое развитие социалистической идеи, должное выяснить хотя бы принципиальную возможность перехода к более справедливому обществу, происходило в направлении организационного совершенствования, самопроизвольно возникшей на определенном этапе имущественного расслоения человеческого общества, добровольной благотворительности. Однако просматриваемое в социалистической идее стремление к всеобщему равенству явно не устраивало значительную и наиболее могущественную часть общества. Капиталисты не шибко торопились следовать настойчивым призывам социалистов, имея собственное, более соответствующее их корыстным интересам, представление о необходимых человеческих условиях существования рабочих.

Не испытывая никаких иллюзий относительно возможности получить в обозримом будущем добровольное согласие капиталистов на выполнение выдвигаемых ими требований, наиболее настойчивые из социалистов выдвинули коммунистическую идею, в соответствии с которой эксплуатируемые и угнетенные, избавившись неведомым, правда, образом от своих угнетателей, самостоятельно построят общество всеобщего благоденствия. Выдвижение коммунистической идеи представляло собой попытку преодолеть не только сопротивление капиталистов, но и заметную уже тогда недостаточность идеи социалистической. Эта ее недостаточность озадачила некогда одного из известнейших социалистов-утопистов своего времени, которым являлся Оуэн. Проведя очередной социальный эксперимент, он к своему величайшему огорчению обнаружил, что участвовавшие в его затее рабочие, несмотря ни на что, оставались его рабами. Свою неудовлетворенность полученным результатом он объяснил себе тем, что еще не создал для своих рабочих необходимые человеческие условия существования. В действительности причина заключалась в том, что оказавшись между капиталистом и рабочими, он превратился для последних в непосредственный источник материальных благ, чем вполне объясняется образование непреодолимой социальной пропасти между незадачливым экспериментатором и остальными участниками неудачного социального эксперимента.

Вместе с тем выдвижение коммунистической идеи достаточно убедительно свидетельствовало о том, что на этот раз наиболее решительная часть социал-демократии одними благостными увещеваниями несговорчивых капиталистов не ограничится, что и было подтверждено дальнейшим ходом событий. Такой, заведомо неприемлемый для капиталистов оборот обусловил превращение глухого неприятия ими социалистической идеи в активное отрицание идеи коммунистической, а плохо скрываемой неприязни к социал-демократии в открытую ненависть ко всем последователям коммунистического учения, которые не замедлили ответить со своей стороны полной взаимностью.

Несмотря ни на что, для всех предшественников Маркса необходимость избавления от капиталистов оказалась неразрешимой задачей. Большей частью последователи коммунистической идеи ограничивались гневными обличениями многочисленных пороков современного им капиталистического общества, а в отдельных случаях описаниями умозрительных построений свободных от эксплуатации и угнетения человеческих общностей: «Солнечный город» - Кампанелла, «Утопия» - Т. Мор. И только Маркс, решительность которого оказалась безграничной, предложил использовать для избавления одной части общества от другой набор весьма жестких способов - от экспроприации до физической ликвидации. С целью обоснования правомерности подобных действий он разработал соответствующую революционную теорию, утверждающую о необходимости насильственного разрушения капиталистического общества и осуществления диктатуры победившего пролетариата во время переходного от капитализма к коммунизму периода, которой, в ее более развитом виде, мы имели несчастье воспользоваться в Октябре 1917 года. Эта псевдонаучная людоедская теория пришлась весьма кстати в качестве незаменимого практического руководства к действию для будущих экспроприаторов и ликвидаторов, которыми оказались, победившие всех чужих и всех своих, большевики.

Между тем, полная ликвидация капиталистов в отдельно взятой стране исключила всякую возможность использования в советском обществе социалистического распределения. В результате сплошного обобществления и поголовной коллективизации оказалось, что давать надо всем, да и обещано было немеряно, а вот тех, у которых для этого можно было бы хоть что-нибудь взять, в порыве революционного энтузиазма искоренили вчистую. Социалистическая идея, следовательно, не получила в СССР никакого практического применения. Использование социалистического распределения в отношении всех членов общества и вовсе не имеет никакого смысла, так как сущность социальной политики есть перераспределение материальных благ в пользу только тех членов общества, которые в социальной защите нуждаются.

Примером наиболее эффективного использования социалистического распределения является пресловутая шведская модель гуманного и демокpатического капитализма, представляющая собой как, впрочем, и все иные модели не более, чем социал-демократический тупик. Сохранение значительного социального неравенства даже в странах с наиболее развитыми системами социальной защиты свидетельствует об ограниченности социалистической идеи. А использование социалистического распределения в отношении вполне здоровых и работоспособных членов общества свидетельствует о ее несомненной порочности. Предпринятая шведской социал-демократией наименее болезненная попытка решительного продвижения в сторону общества всеобщего благоденствия также оказалась бесплодной, обернувшись потерей динамизма экономического развития, застойными явлениями в производстве, политическим поражением социал-демократов. Настолько обескураживающий отрицательный результат объясняется тем, что социалистическое распределение является по своей сути распределением внеэкономическим.

Его доля в совокупном результате общественного производства материальных благ имеет некоторый предел, одновременно с преодолением которого значительно ограничивается положительный субъективный фактор в производстве, так как при этом даже сам капиталист теряет всякий личный интерес в дальнейшем развитии своего предприятия. Продолжение увеличения доли внеэкономического pаспpеделения заменило бы товарно-денежные отношения тотальным центpализованным pаспpеделением совокупного результата общественного производства, экономическое неpавенство – неравенством номенклатуpным, буpжуазную паpламентаpную демокpатию – тоталитаpной диктатурой. Однако проявленное шведской социал-демократией здоровое благоразумие позволило стране своевременно вернуться к пока еще более приемлемой общественной и экономической организации.

Не в пример Швеции, утвердившиеся в СССР общественно-экономические отношения явились результатом практической материализации неприкаянно бродившего до тех пор по Европе призрака. В процессе гражданской войны этим результатом оказалась ленинская экономическая политика военного коммунизма, непригодность которой в мирное время вынудила Ленина объявить о переходе к новой экономической политике, называемой НЭПом. То есть, в самое тяжелое для страны время Ленин обратился за помощью не к обездоленным большевиками рабочим и крестьянам, а к тем же самым, только что ликвидированным капиталистам. Называемые в то время нэпманами, все они очень уж напоминают нынешних новых во всей СНГовии. Спрашивается, стоило ли ради этого совершать революцию и затевать гражданскую войну? В процессе бескомпромиссной борьбы за власть страна была полностью разгромлена. Промышленное производство оказалось разрушенным, сельское хозяйство пришло в упадок, в стране воцарился голод, свирепствовали эпидемии. Дорвавшийся до власти Сталин своевременно понял, что еще совсем немного и нэпманы скупят на корню всех голодранцев комиссаров. НЭП поэтому был немедленно свернут и заменен системой тотального централизованного распределения совокупного результата общественного производства, представляющей собой осуществление ленинской экономической политики военного коммунизма в условиях мирного времени. В результате коммунистическая идея, получив свое практическое воплощение в виде крайне некачественной системы общественных и экономических отношений, которую составляют всеобъемлющая тоталитарная власть и тотальное централизованное распределение совокупного результата общественного производства, оказалась полностью несостоятельной. А воображаемые заманчивые умозрительные видения бесконфликтного коммунистического общежития обернулись загаженными советскими коммуналками и переполненными бараками Гулага.

Не в пример СССР социалистическая идея, возвестившая о своем пришествии звоном первого, брошенного в качестве добровольного подаяния медного пятака, получила в развитых капиталистических странах свое наиболее полное практическое воплощение в виде всеобъемлющей системы социальной защиты. Будучи доведенной посредством государственного регулирования до наиболее высокоорганизованной формы принудительной благотворительности, она уже полностью себя исчерпала, исключив тем самым для социал-демократов всякую возможность дальнейшего теоретического и практического продвижения к своей заветной цели, которой является общество всеобщего благоденствия. Энергичная и достаточно результативная некогда деятельность социал-демократии, направленная на переустройство несправедливого общества, превратилась со временем в вялотекущую и совершенно непродуктивную составляющую мирового общественно-исторического процесса, выродившуюся к настоящему времени в популизм. Сама по себе система социальной защиты превратилась в современное средство порабощения человека. Это означает, что за социалистическим распределением в условиях капиталистического общества никакого социализма в качестве самостоятельной общественно-экономической системы нет и быть не может в принципе.

Таким образом, для выяснения возможности перехода от капитализма к более качественной общественной и экономической организации необходимо преодолеть ограниченность и порочность социалистической идеи, благоразумно воздержавшись от дальнейших попыток достижения заманчивой химеры идеи коммунистической в виде скачкообразного перехода к обществу всеобщего и вечного благоденствия.

Примечание: Статья написана в октябре 2019 года

Валентин Яковлевич Мач, член Изборского клуба (Республика Беларусь)

О великий и могучий русский язык! Не случайно Иван Сергеевич Тургенев написал такие замечательные слова: «Ты один мне поддержка и опора, о великий, могучий, правдивый и свободный русский язык! Не будь тебя — как не впасть в отчаяние при виде всего, что совершается дома! Но нельзя верить, чтобы такой язык не был дан великому народу!».

Так почему же именно русский язык великий и могучий, а не какой-либо другой? Почему же, например, не китайский, в котором более 50 тысяч иероглифов? Хоть в китайском языке больше 50 тысяч иероглифов, его лексика и грамматика не столь развернута, как в русском языке. В нём нет ни родов, ни понятия множественного числа, даже глаголы не спрягаются, а пунктуация присутствует на самом примитивном уровне. Если бы не сложное для нас произношение, то китайский стал бы одним из самых простых для освоения языков.

«С русским языком можно творить чудеса», — писал еще один гений слова К. Паустовский. Он был убежден, что «нет ничего такого в жизни и в нашем сознании, чего нельзя было бы передать русским словом. И писатель виртуозно уточняет, как русское слово все отражает: «Звучание музыки, спектральный блеск красок, игру света, шум и тень садов, неясность сна, тяжкое громыхание грозы, детский шепот и шорох морского гравия. Нет таких звуков, красок, образов и мыслей, для которых не нашлось бы в нашем языке точного выражения».

И вправду, какие же чудеса можно творить с русским языком? На русском языке можно написать рассказ, все слова которого будут начинаться с одной буквы. Примеров таких множество, один из которых — рассказ, все слова в котором начинаются на букву «П». 

Русский язык необъятен! Словарный запас русского языка действительно велик. Обычный русскоговорящий человек не использует и пятой части всех существующих в языке слов. Не менее сложна и мысль, высказанная на русском. Многое часто зависит от интонации, от порядка слов, от знаков препинания. «Казнить нельзя помиловать» помнят все русскоговорящие люди со школьных лет.  И этот пример весьма удачно демонстрирует такую разницу.

Именно по этим причинам русский язык был назван великим и могучим, но эти слова до сих пор не утратили значимости!

                          Матвеева Елизавета, 9-а

"И когда над нами грянул смертный гром..."

Великая Отечественная война стала для моего поколения подростков лишь далёким отголоском прошлого. Сейчас узнать о событиях тех времён можно только из книг, фильмов, рассказов учителей истории, литературы, и немногочисленных участников войны. И понимаешь, что  Победа досталась слишком большой ценой -  миллионы людей потеряли своих близких: родителей, братьев, сестёр, детей. И  мы непременно должны помнить тех, кто ценой своей жизни защищал нашу родину,. Помнить, потому что сейчас мы можем спокойно жить, не боясь смерти, голода и свистящих над головами пуль, голода, тоски по близким,  смерти наконец. 

А ведь когда-то, ранним утром 22 июня 1941 года, никто даже не подозревал, что через пару мгновений начнётся война. И эта война   оставит страшный след в истории не только нашей страны, но и всего мира.

Самый светлый,

Самый летний день в году

Самый длинный  день Земли –

Такою всё дышало тишиной,

Что вся земля ещё спала, казалось.

Кто знал, что между миром и войной

Всего каких-то пять минут осталось.  

                                                                                      (Степан Щипачёв)

Наперекор всем  трудностям  и ужасным потерям  наш народ всеми силами шёл к одной цели – защитить свою родину, свой дом, свою семью.  Молодые воины наряду со зрелыми и пожилыми, не раздумывая,  жертвовали   собой  ради долгожданной победы. Почему? Да потому что     ощущение своего долга перед  Отчизной , перед близкими  заглушало и чувство страха, и боль, и усталость, и мысли о смерти. Потому  и  не удивительно, что в нашей стране наряду с Днём Великой победы празднуется День Защитника Отечества. 

Солдаты в окопах шалели

И падали в смертельном бою,

Но жизни свои не жалели

За горькую землю свою.

(Роберт Рождественский)

    Матвеева Елизавета, 9-а

Мир красоты человеческой души

Для начала давайте разберёмся,  что же всё-таки означает слово «красота»? Это понятие очень обширное, но прежде всего красота – это то, что внутри нас. Красота – это лицо того, кто только что плакал и вдруг улыбнулся. Красота – это морщины, витьевато  нарисованные временем.  Красота – это то, что мы чувствуем внутри, и то, как это выражается  в нас снаружи. Так  в чем же именно заключается внутренняя красота?

«Красота тела может привлечь истинных поклонников, но для  того  чтобы удержать их, требуется красота души»,  -  говорил английский писатель Чарльз Колтон. Не может быть красивым тот, чьё сердце переполнено завистью, подлостью, жадностью и лицемерием. Без внутренней составляющей внешне привлекательный человек всего лишь красивая кукла с пустотой внутри. В этих  бессмысленных  глазах никогда не было и не будет мысли, во взгляде нет искорки, а в речи нет настоящих эмоций. Подумайте, будет ли такой человек красив?

«Красота спасёт мир», - произнес герой романа Фёдора Михайловича Достоевского. Что он понимал под словом красота, и от кого она должна спасти мир? Я не думаю, что это красота девушек - моделей, дефилирующих по подиуму, или привлекательных внешне людей, глаза которых пусты. Человек будет поистине прекрасен, когда будут прекрасны его поступки, слова, мысли. И красота действительно спасёт мир, если каждый начнёт спасать свой небольшой, но важный мир.

Красота души – это цветущий сад внутри каждого из нас. И этот сад  будет цвести и благоухать, если его удобрять хорошими мыслями, чувствами, помыслами и поступками. «Никакая внешняя прелесть не может быть полной, если она не оживлена красотой внутренней»,- утверждает  Виктор Мари Гюго.

Матвеева Елизавета, 9-а

Точка отсчета

Точка отсчёта… Я думаю, что это понятие, которое не имеет точного и конкретного значения, ведь под этой самой «точкой» может подразумеваться для каждого человека что-то своё. Если обратиться к словарю, то «Точка отсчёта — фразеологизм, то же, что и начало координат, нулевой километр, начало измерений или отсчёта чего-либо, и тому подобное». Это даёт полную свободу мысли и почву для размышлений. Так что же всё-таки подразумевается под этим термином? Я считаю, что это можно истолковывать, как момент рождения человека, так и начало его осмысленного пребывания на этом свете.

С одной стороны, точкой отсчёта можно назвать момент рождения человека, ведь с этого мгновения положено начало его жизни, его существования. С этого дня считаются его годы жизни на Земле, начинается развитие в качестве биологического существа. «С рождением человека возникает и его Мироздание,  вместе с ним оно и исчезает», говорил российский писатель-афорист Валентин Петрович Рычков.

С другой же стороны, точкой отсчёта можно считать первые осознанные воспоминания человека, начало его формирования как личности. Не зря же говорил А. Пьерон, что «Человеческий ребенок в момент рождения не человек, а только кандидат в человека». То есть, начало отсчёта ведётся не с момента появления на свет ребёнка, а позже, когда он начинает активно развиваться с разных сторон, становиться в обществе, не так ли?

Таким образом, можно ещё долго размышлять на эту тему, ведь она весьма обширна. Моё же мнение, что точка отсчёта – это и момент рождения человека, и начало его осознанного пребывания в этом мире. Это прекрасно иллюстрирует высказывание Марка Твена: «Два самых важных дня в твоей жизни: день, когда ты родился и день, когда понял почему».

                         Матвеева Елизавета, 9-а

Историческая повесть о жизни людей

Вы любите читать словари? Часто ли обращаетесь к ним? Уверена, что многие из вас дадут отрицательные ответы или зададут встречный вопрос: «А что может быть интересного в словарях, чтобы их читать?». А ведь словарь — это историческая повесть о жизни людей, их думах, бедах и радостях; каждое слово, помещенное в словаре, связано с жизнью и деятельностью народа, который-таки и является творцом языка.

Чтобы понять это, вспомним убийственную характеристику, которую дал М.Е. Салтыков-Щедрин своему герою Угрюм-Бурчееву, воплотившему в себе черты мракобеса и палача Аракчеева: «Угрюм-Бурчеев был прохвост в полном смысле этого слова. Не потому, что он занимал эту должность в полку, а прохвост всем своим существом, всеми помыслами».

Оказывается, прохвост — должность?! Вам понятно, что это за должность? На что намекает Салтыков-Щедрин? Посмотрим статью об этом слове в «Словаре русского языка» (М., 1959. Т. 3). В ней у слова прохвост отмечено только одно значение — «негодяй, подлец» и указано, что оно разговорное, бранное. Материал словаря современного русского языка не дает ответа на поставленный вопрос, поэтому необходимо обратиться к словарям более ранним по времени издания.  Возьмем «Толковый словарь живого великорусского языка» В.И. Даля, который был издан в середине XIX в. К слову прохвост в нем дается ссылка «см. профосъ».  Читаем: «Профосъ латин. переделано в прохвост, военный парашник, убирающий в лагере все нечистоты; встарь это были и военные полицейские служители, и полковые палачи».  Как видим, В.И, Даль указывает первоначальное значение слова профосъ (прохвост) и не приводит его переносного значения, характеризующего человека не по должности, а по моральным качествам.

 Последующий «Толковый словарь русского языка» под редакцией Д.Н. Ушакова, изданный в середине XX в., дает это слово в русской варианте прохвост со значением «непорядочный человек, подлец, негодяй» и сопровождает его справкой: «Переделка старинного слова профосъ; от нем. РгоГозз — солдат, заведовавший очисткой нечистот; а также смотритель за арестованными солдатами, приводивший в исполнение приговоры о телесном наказании».

Теперь понятно не только то, о какой должности Угрюм-Бурчеева идет речь в произведении Салтыкова-Щедрина, но и почему у слова прохвост появилось переносное значение. Словари позволили проследить историю слова, определить его значение, установить последовательность развития лексических значений, осмыслить существующую между ними связь.

Значение словарей в жизни каждого человека трудно переоценить. Чтение словарей, постоянное обращение к ним повышает культуру речи. Словари обогащают словарный запас, знакомят с нормами русского языка, предостерегают от неправильного употребления слов, их грамматических форм, произношения. Словари расширяют наше познание языка, углубляют понимание слова, способствуют развитию логического мышления.

                            Матвеева Елизавета, 9-а

Продолжительность интервью с аспирантами и научными руководителями — 40–50 минут. Все интервью записывались на диктофон.

Количественная часть исследования состояла в проведении опроса аспирантов в онлайн-формате: ссылка на электронную анкету рассылалась на личные и корпоративные адреса электронной почты респондентов (участие было добровольным).

В анкетировании приняли участие 1097 аспирантов, что составляет около 35% общего числа аспирантов в рассматриваемых университетах. Для создания анкет использовалась система EnjoySurvey3. Опросник состоял из 72 вопросов, его заполнение занимало в среднем около 20 минут. Отдельные вопросы были посвящены мотивам поступления в аспирантуру. На эти вопросы отвечали только аспиранты 1‑го года обучения, поскольку у них наиболее свежи воспоминания о принятии решения о поступлении в аспирантуру и выборе направления подготовки (N = 347). Структура выборки в разрезе формы обучения, формы финансирования обучения, пола аспиранта и укрупненного направления подготовки приведена в приложении 2.

4. Типология мотивов поступления в аспирантуру и оценка их распространенности. Результаты анализа интервью позволили выделить спектр мотивов, которыми руководствуются поступающие в аспирантуру. В     рамках теории самодетерминации мотивации мы разделили все мотивы на три основные группы: относящиеся к внутренней мотивации, внешней мотивации и амотивации. В группе внешних мотивов удалось выделить подтипы, которые нашли отражение в интервью: экстернальную, интроецированную, идентифицированную и интегрированную мотивацию. Далее мы подробно остановимся на каждом типе мотивации и опишем их, используя данные интервью и опроса.

Для внутренней мотивации [Deci, Ryan, 1985] характерен наивысший уровень автономности индивида, когда локус контроля является внутренним и связан с интересом и/или удовольствием от обучения и сопутствующей деятельности. В ходе интервью выявлены три группы мотивов, которые относятся к этой категории и связаны с различными аспектами обучения в аспирантуре: интерес к исследовательской деятельности, интерес к обучению, интерес к преподавательской деятельности.

В интервью многие информанты отмечали, что ключевым фактором решения о поступлении в аспирантуру для них стал интерес к научной деятельности как ядру аспирантской подготовки. Для аспирантов с данным типом мотивации научная работа является самостоятельной ценностью, безотносительно к тем выгодам, которые она может принести (например, для построения дальнейшей карьеры). Они наиболее автономны в своей деятельности, поскольку самостоятельно ее регулируют. В их нарративах ключевой является сама категория интереса, который выступает в качестве «двигателя» деятельности и составляет ядро соответствующего дискурса:

«Что двигало? <…> интерес мой к исследованиям в целом, научным» (аспирант, мужчина, 3‑й год обучения, химия).

«Мне на самом деле нравится разбираться в научных вопросах… Есть большой интерес, он присутствует» (аспирант, женщина, 3‑й год обучения, юриспруденция).

При этом часто в качестве мотива аспиранты с данным типом мотивации указывают не просто абстрактный интерес к науке, а желание реализовать конкретное научное исследование, внести вклад в определенную научную область. Они «горят» своей темой, получая удовольствие от ее разработки: «Мне была искренне интересна та специальность, которую я    выбрал, — международные отношения <…> И конкретно тогда я для себя определил, что именно мне интересно среди международных отношений: направление экономической интеграции» (мужчина, окончил аспирантуру в 2011 г., международные отношения).

Для некоторых студентов внутренним «мотором» становится желание завершить начатое ранее исследование и представить его результаты более широкому кругу людей, чем научный руководитель и преподаватели, читавшие выпускную квалификационную работу. Так, в ходе опроса 87% аспирантов согласились с высказыванием, что одной из причин поступления в аспирантуру являлся интерес к тематике исследования и желание продолжить ей заниматься.

В интервью отмечалось, что обучение в аспирантуре зачастую становится своеобразной отдушиной, поскольку дает возможность заниматься тем, что действительно нравится и от чего получаешь искреннее удовольствие. Для многих аспирантура — это некий противовес рутинной однообразной деятельности, которую они выполняют в случае занятости за пределами академической сферы (сегодня совмещение обучения в аспирантуре с трудовой занятостью широко распространено [Бекова и др., 2017]). Таким образом, именно внутренний интерес становится двигателем активного вовлечения в образовательный процесс и в реализацию собственного научного исследования.

«Хочется всегда как-то развиваться, хочется писать какие-то статьи, хочется анализировать происходящее, хочется что-то делать, хочется копать еще больше, чем есть в твоей жизни. С    одной стороны, это тяжело, но с другой — это придает тебе какое-то новое течение, начинаешь об этом думать» (аспирант, мужчина, 4‑й год обучения, математика и механика).

Аспиранты с такой мотивацией, рассматривая аспирантуру как своего рода хобби, готовы без дополнительных внешних стимулов тратить личное время на обучение и реализацию собственного исследования, получая удовольствие от такой деятельности самой по себе. В их нарративах аспирантура часто представляется как деятельность более высокого порядка по сравнению с повседневной рабочей рутиной: «Работа — это работа, а в выходные и вечером посидеть позаниматься научной работой, которая связана с диссертацией,— это как-то идет в удовольствие, как хобби… Мне кажется, это нормально, что ты хочешь чего -то большего, чем просто приходить на работу, сидеть там с восьми до пяти или с девяти до шести» (аспирант, мужчина, 4‑й год обучения, математика и механика).

4.1.2. Интерес к учебе через «любовь к учебе». В некоторых нарративах внутренняя мотивация проявлялась через интерес не к реализации исследовательской деятельности, а к самому образовательному процессу, через «любовь к учебе» или «самосовершенствованию». Стремление к росту и движению выступает в качестве внутреннего регулятора, определяющего вовлеченность в образовательный процесс: «Вот это такой личный интерес к самосовершенствованию <…> Какой-то момент духовной потребности: двигаться, расти, не стоять на месте» (научный руководитель, женщина, филология).

Часть аспирантов рассматривают аспирантуру в том числе и как ступень обучения, что входит в противоречие с распространенным в экспертной среде мнением, что присвоение аспирантуре образовательного статуса было ошибкой образовательной политики, поскольку у аспирантов нет запроса на образовательную составляющую [Шестак, Шестак, 2015]. Так, согласно опросным данным, почти треть аспирантов (31%) поступили в аспирантуру, чтобы продолжить обучение по профессии.

Поскольку аспирантские программы менее структурированы по сравнению с программами бакалавриата и магистратуры, для успешного прохождения обучения от аспирантов требуется высокий уровень автономии и самостоятельности [Litalien, Guay, 2015]. Наличие внутренней мотивации, предполагающей, что регулятор деятельности является внутренним по отношению к индивиду и его поведение самодетерминировано, становится важнейшим фактором успеха на пути к ученой степени. На это отдельно указывали в своих интервью научные руководители, говоря о критической важности личной заинтересованности и нацеленности на реализацию своего исследования: «То есть очень важно, чтобы аспирант был действительно искренне сам заинтересован, чтобы глубокая мотивация была к   тому, чтобы заниматься именно этой темой» (научный руководитель, мужчина, международные отношения).

Такой тип мотивации ввиду его самодетерминированности и  автономности устойчив к воздействию внешних факторов, которые могут оказывать негативное влияние на вероятность поступления в аспирантуру. Так, научные руководители отмечали, что такой тип мотивации остается достаточно распространенным, несмотря на характерное для современного состояния науки в России снижение престижности академической профессии и относительно низкий уровень оплаты труда научных работников: «Как ни парадоксально, видимо, остались люди, которым интересна наука <…> Вы не поверите, у некоторых людей есть склонность к научному исследованию <…> Кто-то от этого получает кайф. Кому- то нравится такая жизнь» (научный руководитель, мужчина, химия).

4.1.3. Интерес к преподаванию. Другим типом внутренней мотивации, о котором говорили в интервью как научные руководители, так и аспиранты, является интерес к преподавательской деятельности и желание заниматься ей в будущем. Информанты отмечали, что многие имеют вкус к преподавательской деятельности, с удовольствием выполняют проекты в рамках педагогической практики, охотно участвуют в работе со студентами. Для некоторых научно-педагогическая деятельность в университете является своеобразной мечтой: «Понял, что преподавание меня очень интересовало, я этим занимаюсь уже лет десять-одиннадцать. Я когда на первом курсе учился, занимался со школьниками, со студентами, которые меня старше были <…> Я с удовольствием этим занимаюсь, поэтому я понял, что для меня интересно заниматься преподаванием, интересно обучать» (аспирант, мужчина, 2‑й год обучения, экономика). «У всех у них [аспирантов] есть мечта что-то читать, преподавать <…> Ну они с удовольствием, например, практику педагогическую проходят. Чтобы прийти и прочитать студентам, провести какое -то занятие у студентов» (научный руководитель, женщина, филология).

Результаты опроса показывают, что интерес к преподаванию и желание развиваться в этой области как мотив поступления в аспирантуру довольно распространен, хотя и не столь популярен, как интерес к исследованиям: 70%6 опрошенных отметили ее в качестве одной из причин поступления в аспирантуру, притом что развитие навыков исследовательской деятельности указали как мотив поступления 91%7 аспирантов. Эти результаты вносят важный вклад в развитие дискуссии о целях и содержании аспирантской подготовки [Груздев, Терентьев, 2017; Малошонок, Терентьев, 2019]. Так, в экспертной среде высказываются мнения о необходимости разделить аспирантские программы на программы подготовки преподавателей высшей школы и программы подготовки научных работников, а зачастую и вовсе ставится под сомнение целесообразность развития преподавательских компетенций у аспирантов [Малошонок, Терентьев, 2019]. Однако результаты опроса свидетельствуют, что многие аспиранты рассматривают педагогическую подготовку в качестве важной составляющей обучения в аспирантуре. Кроме того, 65% опрошенных указали в качестве причин поступления желание развить как исследовательские, так и преподавательские компетенции, поэтому идею разделения двух треков в рамках аспирантской подготовки вряд ли можно считать обоснованной.

4.2. Внешняя мотивация аспирантура как важный шаг в построении карьеры, развитии профессиональных навыков, получении общественного признания. В интервью также была широко представлена группа мотивов, которую в классификации Э. Деси и Р. Райана можно отнести к внешней мотивации. Для руководствующихся ею обучение в аспирантуре является не самоценностью, а лишь инструментом для достижения целей, выходящих за рамки образовательной программы. Для этого типа мотивации характерна меньшая степень автономии обучающегося, поскольку для него важно наличие внешних регуляторов, определяющих вовлечение в учебный процесс. В интервью представлены все выделенные Э. Деси и Р. Райаном типы внешней мотивации: экстернальная, интроецированная, идентифицированная и интегрированная.

Остановимся подробнее на каждом из них. При экстернальном типе мотивации вовлечение в учебную деятельность определяется получаемым в результате завершения обучения вознаграждением. В качестве такого вознаграждения, во‑первых, упоминались различные социальные выгоды, связанные со статусом аспиранта, в первую очередь отсрочка призыва в армию и предоставление места в общежитии. 29% аспирантов мужского пола указали в качестве одной из причин поступления возможность отсрочить призыв в армию, 7% опрошенных отметили, что одной из причин поступления было желание получить место в общежитии. Распространенность такого рода причин поступления свидетельствует о несовершенстве текущих процедур приема в аспирантуру и является важным аргументом в дискуссиях о модернизации системы отбора в аспирантуру, которой ставят в вину низкое качество приема [Терентьев, Бекова, Малошонок, 2018].

Другим ключевым вознаграждением является ученая степень, которая открывает широкие перспективы для построения карьеры. В этом случае «двигателем» становится не внутренний интерес к науке, преподаванию или обучению, а желание получить престижную и высокооплачиваемую работу. При этом поведение индивидов становится несамодетерминированным, и уровень автономии индивида в соответствии с теорией Э. Деси и Р. Райана является минимальным. Информанты отмечали, что важным фактором часто является не просто наличие ученой степени, но и тот вуз, в котором эта степень получена. Название вуза в таком случае работает как бренд, обладающий определенным престижем и выполняющий сигнальную функцию на рынке: «Хотелось все-таки пройти школу какого-то известного университета… И в принципе, имя университета, который ты заканчиваешь, оно тоже играет свою роль при трудоустройстве» (мужчина, окончил аспирантуру в 2011 г., политология).

В некоторых интервью также подчеркивалось, что иногда ученая степень нужна как факт, «для корочки», безотносительно к «начинке» аспирантской подготовки и содержанию диссертационного исследования и самой диссертации. Тот же вид мотивации имеет место в бакалаврском и магистерском образовании, когда регулятором вовлечения в образовательную деятельность становится исключительно получение диплома [Малошонок, Семенова, Терентьев, 2015]. «Мне нужно было просто защитить работу и получить корочку, в стиле „ученым можешь ты не быть, но кандидатом быть обязан“» (женщина, окончила аспирантуру в 2017 г., полито-логия).

Другой тип внешней мотивации, который выявлен в интервью с        аспирантами и научными руководителями, может быть отнесен к категории интроецированной мотивации, когда регулятором являются определенные социальные нормы и правила, ценности и установки. Так, в интервью отмечалось, что престиж и ценность науки и преподавания все еще остаются важными регуляторами, способствующими тому, что молодежь поступает в аспирантуру, хотя такой выбор входит в противоречие с их финансовыми амбициями. Кроме того, сама по себе ученая степень является индикатором социального статуса даже в условиях масштабных сдвигов в академической профессии, которые часто оцениваются в критическом ключе (см., например, [Сенашенко, 2017]). «Пока двигает, я полагаю… это некий престиж, что ли, преподавательской работы, некий престиж научной работы <…>. Пока, может быть, какое-то поколение идет, которое еще воспринимало эти ценности: ценность ученой степени, ценность работы в вузе в семье, может, транслировалась. А сейчас это все меньше и меньше» (научный руководитель, мужчина, социология).

Престижность ученой степени является одним из значимых факторов принятия решения о поступлении в аспирантуру: почти 78% опрошенных полностью согласились или скорее согласились с высказыванием «Я решил(а) поступать в аспирантуру, потому что хотел(а) получить ученую степень, так как это престижно».

Кроме диплома кандидата наук внешним регулятором выступают также полученные в результате освоения образовательной программы компетенции. При этом в отличие от профессионального развития, связанного с категорией «самосовершенствования» и «личной потребности в развитии» (внутренняя мотивация), здесь действует прагматическая мотивация, нацеленная на повышение собственной конкурентоспособности на рынке труда и расширение возможностей трудоустройства. В классификации Э. Деси и Р. Райана это идентифицированная мотивация: поступление в аспирантуру и активное вовлечение в образовательный процесс принимается аспирантом как внутренне очень значимый, принципиальный шаг на пути к внешней цели, связанной с развитием карьеры. По сравнению с экстернальной мотивацией уровень автономии индивида здесь выше, поскольку предполагает сознательное признание ценности вовлечения в образовательный процесс, однако регулятор остается внешним и поведение — несамодетерминированным. «Аспирантами движет желание получить какие-то новые профессиональные навыки и развить свои профессиональные возможности, в том числе с точки зрения трудоустройства» (научный руководитель, мужчина, юриспруденция). «Все-таки аспирантами движет то, что они получат более высокую ступень квалификации и будут более востребованы в той области, которую они выбрали» (научный руководитель, женщина, биология).

В некоторых нарративах такой тип идентифицированной мотивации рассматривался как своеобразный «лифт социальной мобильности», открывающий дополнительные возможности карьерного продвижения, в особенности в академической сфере. Кроме того, научные руководители отмечали, что для молодых исследователей аспирантура иногда становится лифтом географической мобильности, облегчая миграцию в другие страны. Учитывая привлекательность такого пути для значительной части молодежи, этот тип мотивации может способствовать обострению проблемы «утечки мозгов», которая по-прежнему актуальна для российской науки [Юревич, Малахов, Аушкап, 2017]. «Потом он же может взять и уехать в другой город, в другую страну. Такая мотивация, связанная с мобильностью. Ее никто не отменял» (научный руководитель, мужчина, математика и механика).

Опросные данные позволяют дать оценку распространенности мотивов, связанных с построением разных карьерных траекторий. Академические траектории — желание работать в вузе или научной организации — являются наиболее распространенными. Так, 47% опрошенных отметили, что поступили в аспирантуру, поскольку считают, что обучение поможет в развитии преподавательской карьеры в вузе или другой образовательной организации, 53% отметили в качестве одной из причин поступления то, что аспирантура может помочь им в развитии исследовательской карьеры в вузе или научной организации. Вместе с тем значительные доли опрошенных отметили в качестве причин поступления то, что обучение в аспирантуре может помочь развитию их карьеры вне академической сферы на исследовательских (28%) и неисследовательских должностях (29%).

Наконец, интегрированный тип мотивации означает, по сути, сосуществование внутренней и внешней мотивации: хотя регулятор деятельности остается внешним по отношению к самой деятельности, вовлечение в эту деятельность согласуется с   ценностями и интересами, потребностями и переживаниями индивида. В контексте нашего исследования примером являются случаи, когда завершение работы над диссертацией рассматривается как «подведение итога» своего профессионального развития (внешние регуляторы определяются принципами функционирования академической среды, внутренние — личным интересом и желанием развиваться в этой области). Выбор аспирантуры органически вплетается в систему ценностей и интересов индивида. «Я надеюсь, что это желание подвести черту определенному количеству лет, которые он там чем-то занимался. Итог, что называется, подвести… становления профессионального. Что вот он чем-то занимался, и вроде бы его кто-то знает, он кого-то знает, что-то понимает, ну как бы это все разлито» (научный руководитель, мужчина, математика и механика).

Об амотивации можно говорить в случае, когда поступлению в аспирантуру не предшествуют серьезные размышления, когда у индивида отсутствуют значимые внутренние и внешние регуляторы. Фактически это отсутствие или недостаток мотивации. Амотивация отлична по основаниям своего выделения от рассмотренных выше категорий внутренней и внешней мотивации. Для этого типа поведения характерен наименьший уровень интенциональности и автономии индивида.

Типичной для амотивации является ситуация, когда при принятии решения о поступлении в аспирантуру отсутствуют альтернативные варианты развития карьеры. Обучение в аспирантуре становится проявлением стратегии «накатанных рельсов», простым продолжением предыдущей траектории, т. е. ее выбирают по инерции либо в силу случайного стечения обстоятельств. В некоторых нарративах подчеркивалось, что такая ситуация особенно характерна для отдельных дисциплинарных областей: «Я закончил философский факультет МГУ. И когда человек получает философское образование, поступать в аспирантуру довольно логично. Потому что на рынке труда ты не особо кому-то нужен» (мужчина, окончил аспирантуру в 2011 г., философия).

В некоторых случаях решающим фактором, определяющим итоговый выбор, становится подталкивание со стороны научного руководителя, кафедры, другого научного или образовательного подразделения. Если у кандидата не находится значимых причин, препятствующих принятию решения о поступлении, он соглашается с таким предложением. В таких нарративах агентность приписывается не поступающему, а внешнему агенту, и само повествование идет с использованием пассивного залога («мне посоветовали»): «Потому что после окончания института мне, собственно, преподаватели посоветовали все-таки идти в аспирантуру <…>. И они увидели во мне потенциал и посоветовали посту-пить в аспирантуру <…> Изначально я не собирался» (муж-чина, окончил аспирантуру в 2011 г., экономика).

Опросные данные показывают, что значительные доли аспирантов идут в аспирантуру из-за отсутствия значимых альтернатив (17%)8 или рассматривают само поступление как случайное стечение обстоятельств (16%). Амотивация по причине низкого уровня интенциональности поведения и автономии поступающего, отсутствия дополнительных внутренних и внешних регуляторов характеризуется высоким риском неудачи. Вместе с тем из интервью становится очевидным динамичный характер мотивации: в некоторых случаях, поступая в аспирантуру немотивированным, индивид уже в процессе обучения «втягивался» и начинал вовлекаться в образовательный процесс благодаря формированию внутренних или внешних стимулов. «На третьем курсе я к нему пришла <…> Мне просто он понравился как научный руководитель, он очень интересно рассказывал про то, чем он занимается, сумел заинтересовать меня. Я не планировала поступать в аспирантуру, но он настоял, а потом я поняла, что не хочу уходить, я хочу продолжать работать здесь» (аспирант, женщина, 4‑й год обучения, химия).

Значимым фактором, способствующим удержанию и повышению вовлеченности аспирантов с таким типом мотивации, может стать создание институциональной и образовательной среды, нацеленной на формирование устойчивого интереса к обучению и реализации научного исследования, важную роль в организации такой среды играет фигура научного руководителя.

5. Заключение Представленные результаты показывают, что академическая мотивация (интерес к научной и преподавательской деятельности, желание построить академическую карьеру) остается ключевым фактором, определяющим решение поступить в аспирантуру. Этот вывод согласуется с результатами ряда предыдущих исследований, нацеленных на изучение мотивов поступления в аспирантуру российских вузов [Шафранов-Куцев, Ефимова, Булашева, 2017; Замараева, 2013; Капшутарь, 2016; Бекова и др., 2017; Миронос, Бедный, Рыбаков, 2017]. Вместе с       тем результаты опроса и интервью показывают, что академи-ческие причины не всегда связаны с внутренней мотивацией в трактовке Э. Деси и Р. Райана, которая предполагает наибольший уровень автономии индивида. Часто аспирантура рассматривается как инструмент развития компетенций, необходимых для успешной реализации академической карьеры, а также как средство приобретения ученой степени без интереса к самой «начинке» — научной и педагогической работе, реализации научного исследования.

Полученные результаты также позволяют оценить долю аспирантов, которые руководствуются экстернальными (внешними по отношению к содержанию аспирантского образования) мотивами: желанием получить отсрочку призыва в армию, ме-сто в общежитии и др. Хотя доля респондентов, отметивших такие мотивы в качестве важных при принятии решения о поступлении в аспирантуру, меньше, чем доля тех, кто указал мотивы, связанные с автономной регуляцией, она все же существенна. Кроме того, оказалось, что среди аспирантов довольно распространенными являются случаи недостатка или полного отсутствия мотивации (амотивация), когда люди выбирают стратегию «накатанных рельсов», поступая в аспирантуру без серьезной рефлексии, не имея значимых альтернатив.

Результаты интервью, как и данные опроса аспирантов, указывают на целесообразность контроля динамики мотиваций в    процессе обучения в связи с их возможной неустойчивостью [Миронос, Бедный, Рыбаков, 2017]. Зачастую, приходя в аспирантуру с внешней мотивацией или не имея ее вовсе, в процессе обучения аспиранты находят внутренние стимулы и активно вовлекаются в образовательный процесс. В качестве своеобразных катализаторов такого вовлечения, как правило, выступают средовые факторы, поддерживающие автономию и обеспечивающие формирование внутренней мотивации или переход от внешней мотивации к внутренней. Такими факторами могут выступать заинтересованный научный руководитель, атмосфера научного поиска и творчества на кафедре (в лаборатории). Кроме того, существенную роль в формировании и удержании интереса к профессиональной исследовательской деятельности играет включение аспирантов в составы творческих коллективов, выполняющих финансируемые научные проекты [Миронос, Бедный, Рыбаков, 2017].

Полученные количественные оценки распространенности разных типов мотивации предоставляют новые факты, которые могут быть учтены в дискуссиях по проблемам и перспективам развития российской аспирантуры (см. [Шестак, Шестак, 2015; Бедный, 2017; Терентьев, Бекова, Малошонок, 2018; Малошонок, Терентьев, 2019]), в первую очередь в дискуссиях о целях и содержании аспирантской подготовки. Не получено свидетельств в пользу часто высказываемой в экспертном сообществе идеи разделения двух треков — исследовательского и преподавательского, и исключения педагогической подготовки из состава обязательных элементов образовательной подготовки в аспирантуре. Полученные данные ставят под сомнение оптимальность текущих практик и процедур приема аспирантов в вузы и свидетельствуют о необходимости их совершенствования. Хотя с     2017 г. вузы получили право учитывать индивидуальные достижения поступающих в рамках вступительного испытания по специальности, значительное число вузов продолжают действовать в            рамках старых правил [Малошонок, Терентьев, 2019]. Наконец, представленные данные не позволяют однозначно сделать выбор в пользу или против текущей модели подготовки, в которой важную роль играет образовательная составляющая, а сама аспирантура имеет статус ступени высшего образования. Тот факт, что значительная доля аспирантов рассматривает аспирантуру как возможность для продолжения своего образования, указывает на то, что проблемы могут быть связаны не столько с самой моделью аспирантуры, сколько с качеством ее реализации.

Для корректной интерпретации данных необходимо принимать во внимание ограничения нашего исследования, связанные с особенностями выборок онлайн-опроса и интервью. В выборках представлены только вузы, что не позволяет генерализировать полученные результаты на всю аспирантуру с учетом особенностей подготовки аспирантов в институтах РАН и отраслевых научных организациях. Кроме того, с учетом существенных институциональных различий даже внутри вузовского поля (см., например, [Бекова и др., 2017]), полученные результаты нужно рассматривать как отправную точку для дальнейших исследований и с большой осторожностью распространять на российскую аспирантуру в целом. В инструментарий онлайн-опроса изначально не была заложена модель Э. Деси и Р. Райана, что ограничивает возможность теоретической интерпретации полученных нами количественных данных (поэтому в статье упор делается именно на качественные данные). Кроме того, методология исследования, основанная на самозаполнении опросников и            интервью, не исключает эффекты социальной желательности, что особенно важно в контексте изучаемой темы.

Таким образом, данное исследование нужно воспринимать как «пробный камень» в теоретически фундированном и при этом основанном на эмпирических данных изучении мотивации к поступлению в аспирантуру и обучению в ней. Дальнейшие исследования в этой области могут быть направлены на изучение связи между разными типами мотивации аспирантов и их образовательными и научными результатами: публикационной активностью, победами в конкурсах, участием в финансируемых научных исследованиях, защитой диссертации, сроками подготовки диссертации и др. Кроме того, отдельного внимания заслуживает разработка надежных инструментов измерения мотивации аспирантов. Пока попытки разработать такого рода инструменты предпринимались только зарубежными авторами [Litalien, Guay, Morin, 2015]. Российские исследователи преуспели в этом отношении лишь при изучении школьного и основного высшего образования (бакалавриат, специалитет и магистратура) Гордеева, Сычев, Осин, 2013; Семенова, 2016]. Очевидно, что для измерений мотивационных характеристик аспирантов потребуется разработка и валидизация специальных инструментов. Наконец, важной задачей является изучение динамики изменения мотивации и факторов, влияющих на эту динамику, что позволило бы выйти на уровень конкретных практических рекомендаций в отношении условий, способствующих формированию и развитию у аспирантов внутренней мотивации к научной и педагогической деятельности.

Литература

1. Балабанов С. С., Бедный Б. И., Козлов Е. В., Максимов Г. А. (2003) Многомерная типология аспирантов // Социологический журнал. № 3. С.        71–85.

2.         Бедный Б. И. (2017) Новая модель аспирантуры: pro et contra // Высшее образование в России. № 4 (211). С. 5–16.

3.         Бедный Б. И. (2013) Роль и структура образовательной подготовки в аспирантуре нового типа // Высшее образование в России. № 12. С.  78–89.

4.         Бекова С. К., Груздев И. А., Джафарова З. И. и др. (2017) Портрет современного российского аспиранта. М.: НИУ ВШЭ.

5.         Веденеева Е. В., Забелина Е. В., Циринг Д. А. (2012) Мотивационно-ценностная структура и содержание личности аспирантов // Казанский педагогический журнал. № 3 (93). С. 58–67.

6.         Гордеева Т. О. (2010) Теория самодетерминации: настоящее и будущее. Ч. 2: Вопросы практического применения теории // Психологические исследования: электронный научный журнал. № 5. http://psys-tudy.ru/num/2010n5–13/378-gordeeva13

7.         Гордеева Т. О., Сычев О. А., Осин Е. Н. (2013) Внутренняя и внешняя учебная мотивация студентов: их источники и влияние на психологическое благополучие // Вопросы психологии. № 1. С. 35–45.

8.         Груздев И. А., Терентьев Е. А. (2017) Данные против мифов: результаты социологического исследования аспирантов ведущих вузов // Высшее образование в России. № 7. С. 89–97.

9.         Замараева И. В. (2013) Социальный портрет современного российского аспиранта // Мониторинг общественного мнения: экономические и социальные перемены. № 5 (117). С. 152–158.

10.       Капшутарь М. А. (2016) Мотивация как фактор качества подготовки аспирантов // Ценности и смыслы. № 5 (45). С. 39–47.

11.       Малошонок Н. Г., Семенова Т. В., Терентьев Е. А. (2015) Учебная мотивация студентов российских вузов: возможности теоретического осмысления // Вопросы образования/Educational Studies Moscow. № 3. С. 92–121. doi:10.17323/1814-9545-2015-3-92-121.

12.       Малошонок Н. Г., Терентьев Е. А. (2019) На пути к новой модели аспирантуры: опыт совершенствования аспирантских программ в российских вузах // Вопросы образования/Educational Studies Moscow. № 3. С.        8–42. doi:10.17323/1814-9545-2019-3-8-42.

13.       Миронос А. А., Бедный Б. И., Рыбаков Н. В. (2017) Академические профессии в спектре профессиональных предпочтений аспирантов // Университетское управление: практика и анализ. Т. 21. № 3. С. 74–84.

14.       Мосичева И. А., Караваева Е. В., Петров В. Л. (2013) Реализация программ аспирантуры в условиях действия ФЗ «Об образовании в Российской Федерации» // Высшее образование в России. № 8–9. С.           3–10.

15.       Резник С. Д., Чемезов И. С. (2018) Институт аспирантуры российского вуза: состояние, проблемы и перспективы развития // Вестник Томского государственного университета. № 430. С. 159–168.

16.       Рыбаков Н. В. (2018) Современная модель российской аспирантуры: пилотное исследование первого выпуска // Высшее образование в России. № 7. С. 87–95.

17.       Семенова Т. В. (2016) Влияние учебной мотивации на успеваемость студентов: роль учебной активности // Высшее образование в России. № 7. С. 25–37.

18.       Сенашенко В. С. (2016) Проблемы организации аспирантуры на основе ФГОС третьего уровня высшего образования // Высшее образование в России. № 3. С. 33–43.

19.       Сенашенко В. С. (2017) О престиже профессии «преподаватель высшей школы», ученых степеней и ученых званий // Высшее образование в России. № 2. С. 36–44.

20.       Сизых А. Д. (2014) Анализ академической среды как места учебы и работы // Вопросы образования. № 1. С. 92–109.

21.       Шафранов-Куцев Г.Ф., Ефимова Г. З., Булашева А. А. (2017) Тенденции и факторы эффективности подготовки аспирантов российских вузов в условиях реформирования высшего образования // Социологиче-ские исследования. № 9 (400). С. 135–144.

22.       Шестак В. П., Шестак Н. В. (2015) Аспирантура как третий уровень высшего образования: дискурсивное поле // Высшее образование в России. № 12. С. 22–34.

23.       Юревич М. А., Малахов В. А., Аушкап Д. С. (2017) Плюрализм оценок миграционных потоков научных кадров в России // Наука. Инновации. Образование. № 4 (26). С. 116–124.

Авторы:

Терентьев Евгений Андреевич кандидат социологических наук, старший научный сотрудник Центра социологии высшего образования Института образования, Национальный исследовательский университет «Высшая школа экономики».

Рыбаков Николай Валерьевич аспирант кафедры университетского менеджмента и инноваций в образовании, Национальный исследовательский Нижегородский государственный университет им. Н. И. Лобачевского

Бедный Борис Ильич доктор физико-математических наук, профессор, директор Института аспирантуры и докторантуры, Национальный исследовательский Нижегородский государственный университет им. Н. И. Лобачевского.

Ключевые слова: аспирантура, мотивация аспирантов, теория самодетерминации в мотивации, эффективность аспирантуры, закрепление молодежи в науке.