[свободная трибуна] Статья: Поэт особого каленья.ё
[свободная трибуна] Статья: Поэт особого каленья.ё
приветствует Вас!
Поэт особого каленья
Автор: Аршак ТЕР-МАРКАРЬЯН. Член Союза писателей России.
Вот уже больше месяца прошло после его ухода. А ведь многие до сих пор не знают,
что он умер. По телевидению, радио, в большинстве газет лишь мельком где-то было
упомянуто о кончине выдающегося русского советского поэта Егора Александровича
Исаева, плоть от плоти народного, родом из самой глубинки центральной России,
пронёсшего сквозь безжалостное пламя войны и смертельный посвист пуль своё бессмертное
поэтическое слово.
БОЛЬНО ПИСАТЬ О ТОМ, до чего же безразлично относится нынешнее государство к
нашему общему национальному достоянию. Телеэкран и прочие СМИ настойчиво ориентируют
молодёжь на так называемых звёздных поп-идолов и сиюминутных кумиров шоу-бизнеса,
патологически смакуя интимные подробности их частной жизни, отвлекая незрелые
души от подлинных нравственных высот, созданию которых служило и талантливое
перо Егора Исаева.
Стыдно, господа, что память глубокого, яркого и бесстрашного воина-творца, истинного
патриота не почтена на достойном уровне, соответствующем его государственным
заслугам!
Конечно, стихи такого поэта не умрут. Да и уникальная личность его для всех,
кто был к нему близок, навсегда останется в сердце.
Со школьных лет живут во мне хрестоматийные строки: <Учитель, перед именем твоим
позволь смиренно преклонить колени>. И не тускнеют они, а наоборот, несмотря
на жестокое время, приобретают всё больший смысл, когда я думаю о нём, ставшем
моим учителем в литературе. Впрочем, для скольких стал он заботливым учителем
и наставником:
Я помню, как произошло наше знакомство в конце жаркого августа на Дону, когда
перелётные косяки журавлей встают <на крыло>, в старинной станице Семикаракорская,
куда приехал на Всесоюзные литературные чтения к своему молодому другу, замечательному
певцу казачьей вольницы Борису Куликову, в ту пору уже известный на всю трёхсотмиллионную
державу именитый московский гость.
Летний кинотеатр был переполнен.
Рядом катил волны Дон-батюшка, неся на своей могучей спине тяжёлые баржи с наливным
зерном к сказочному Лукоморью. И я впервые услышал живое слово этого изумительного
поэта! Егор Исаев вдохновенно читал строфы из своих знаменитых поэм <Суд памяти>
и <Даль памяти>, за которые был только что удостоен Ленинской премии. Голос его
раскатисто переливался, словно звонкое майское эхо. В проходах стояли доярки,
комбайнёры и трактористы, обожжённые на жатве ярым солнцем, скрестив на груди
усталые руки.
Рабочий класс -
Он ствольный класс,
Вершинный,
А раз вершинный -
значит корневой,
Глубинный класс!
А корень где?
Откуда
Его могучесть,
Кряжистость его?
А всё оттуда, друг мой,
Всё оттуда,
Всё от Микулы -
Пахаря того.
От таких чеканных строк станичники, затаив дыхание, приосанились, выпрямились,
как воины на Красной площади.
Красивый, с рассыпчатыми пшеничными волосами, ниспадающими на высокий непокорный
лоб, он выделялся среди самодовольных местных <классиков> достоинствами своих
воронежских земляков - песенной размашистой удалью Алексея Кольцова (<Раззудись,
плечо, / Размахнись рука>), душевностью народной Ивана Никитина, ястребиной точностью
языка Ивана Бунина. В тот день я ещё не знал, что буду пять лет учиться в семинаре
Егора Александровича Исаева и по вторникам торопиться на кафедру мастерства,
чтобы постигать основы поэтического творчества.
Помню, как мы, студенты Литературного института имени Горького, приехавшие из
разных городов и весей нашей Родины, боготворили мастера и ласково называли <папой>
в своём кругу, как уважали в нём не только выдающегося поэта современности, но
и самобытного философа. А он отвечал нам добрыми, с улыбкой, строками:
Из глубинки, хлебом
небогатой,
Вот они - живые налицо:
Николай Анцифиров,
Богданов,
А. Бобров и Николай
Рубцов:
Отеческие наставления человека, характер которого ковался в суровые военные годы,
для нас, поколения <детей войны>, были лучшей наукой. А многие его произведения
- это эпоха наших многострадальных матерей и героических отцов!
Ко мне приходит облако.
С рождения
Оно моё,
Оно идёт с полей
Не по теченью ветра,
По велению
Души моей
И совести моей:
У него, настоящего писателя, слова не расходились с делом, которое он свято нёс
по жизни, не изменяя своего мировоззрения и отношения к прошлому Отчизны, как
это сделали некоторые виршеплёты в угоду властям.
На всю жизнь, до последнего вздоха, Егор Исаев был предан воинской присяге и
фронтовому братству. Крепкая дружба со знаменитыми писателями-классиками советской
литературы - как и он, Героями Социалистического Труда, отважными солдатами Великой
Отечественной - Михаилом Алексеевым и Юрием Бондаревым вдохновила его на мужественное,
программное стихотворение:
Моё седое поколенье -
Оно особого каленья!
Особой выкладки и шага -
От Сталинграда
до рейхстага!
Мы - старики, но мы
и дети,
Мы - и на том, и этом
свете,
А духом все мы -
сталинградцы,
Нам богом велено
держаться!
В золотую летопись всемирной поэзии творчество Егора Исаева на века вписано в
ряду славных сынов России - Александра Твардовского, Михаила Исаковского, Александра
Прокофьева:
Годы не властны над подлинным талантом. И сегодня, когда намеренно <забывают>
великие достижения русских писателей и поэтов, я всей душой хочу, чтобы Егора
Александровича помнили и как можно больше любили его соотечественники.
Я и своего сына назвал в честь Вас, дорогой наш учитель.
С уважением
Нина.
