Семейная православная газета Суд Синедриона

Закон
Суд Синедриона
У священномученика Иоанна Восторгова есть статья, которая позволяет увидеть суд
над Иисусом Христом с совершенно неизвестной и потому неожиданной для нас юридической
стороны.
Правовая система регламентирует внешние отношения человека, поэтому в Евангелии
эта сфера никак не акцентируется. Однако наиболее древней и высоко ценимой христианским
миром была именно юриспруденция Иудейского государства. В основе ее лежали взгляды
библейские. Государство это появилось за 1500 лет до Христа, когда ни Греция,
ни Рим еще не выступали на поприще мировой истории. Но самое главное, что у Израильского
законодательства основа была духовной. И в вопросах, касающихся жизни людей,
необыкновенно человечной.
В рамках ли права того времени проходил суд над Спасителем? И если нет, то почему?
О чувстве правды и предохранении суда от ошибок в среде еврейского народа свидетельствует
то, что самые книги Моисея получили выразительное название “Закон”, или  “Тора”.
Нравственное запрещение клеветы здесь выражено не вообще, а решительно и прямо:
“Не возводи на друга твоего свидетельства ложного”.
В отеческих еврейских преданиях читаем: “Не делай неправды на суде”; “Если судья
произносит решение, не согласное с истиной, то он удаляет величие Бога от Израиля...,
ибо в суде именно выражается присутствие Бога в Израиле”.
Другой характерный и своеобразные взгляд: “Что думает Бог (если можно человекообразно
говорить о Боге), когда злой терпит должную муку за свое преступление? Он говорит:
Моя голова и Мои члены страждут. Но если Он так говорит о страданиях виновного,
то что должен Он сказать, когда осуждается невинный?” (В связи с этим особенно
откровенно звучат слов Спасителя, обличившего фарисеев в том, что из закона они
взяли только обряды и оставили главное: суд, милость и правду...).
Законодательная часть — Мишна — лежит в основе обширной еврейской литературы.
Развитие Мишны началось до 220 года до Р. Х., в период деятельности мужей так
называемой “великой Синагоги”. Базовое положение, которым они руководствовались,
просто и ясно: “Будь осторожен и медлен на суде”. Затем следовал век Синедриона,
который разработал этот принцип до мельчайших подробностей. Это-то Синедрион
и судил Иисуса Христа.
Главное правило судебной деятельности синедриона таково: “На трех вещах стоит
мир: на законе, богопочитании и милости”.
“Осторожность на суде” в еврейском законодательстве не выискивает обвинения,
а стремится к оправданию подсудимого, и таким образом обнаруживает свое сродство
с любовью. Указываются четыре великих правила Мишны: 1) точность в обвинении;
2) гласность в разбирательстве; 3) полная свобода подсудимого и 4) защита против
всех опасностей и ошибок со стороны свидетелей.
Сопровождающие указания склоняются во всех пунктах в пользу обвиняемого. Есть,
например, такой пассаж: “Синедрион, раз в семь лет осуждающий человека на смерть,
не есть судилище, а есть бойня”. Кажется, нельзя яснее выразить отвращение к
смертной казни, противной самому духу еврейской юриспруденции.
При этом способы гражданского и уголовного судопроизводства во многом разотличаются.
Это имеет исключительную важность, чтобы понять как реально вершился суд у первосвященников
Анны и Каифы.
 В гражданском суде безразлично, в чью пользу говорят судьи, первыми высказывающие
свое мнение. Здесь большинства в один голос достаточно для принятия решения.
В уголовном — первыми должны говорить те, кто выступает за оправдание. Чтобы
утвердить оправдательный приговор, нужен перевес всего в один голос. Но для осуждения
необходимо большинство в 2/3 голосов.
Гражданское судопроизводство начинается только днем и может быть закончено с
наступлением ночи. Уголовное начинается и завершается только днем. Если обвиняемый
осуждается, то вынесение приговора происходит на следующий день и при полном
собрании Синедриона. По этой причине уголовное судопроизводство нельзя начинать
накануне субботы или праздника.
Взятие под стражу или арест прежде следствия у иудеев допускались очень редко.
Только тогда, когда обвиняемый оказывал вооруженное сопротивление или намерен
был скрыться. А привлечь кого-то к суду можно было только, если этого требовали
свидетели.
Своеобразность суда состояла в том, что обвиняемый освобождался от допроса —
до разбора дела в собрании свидетелей. В законе ясно говорилось: “Не становись
судьей один, ибо нет одного судьи, кроме Единого” — Бога.
Сопоставим эти положения еврейского законодательства с реальностью евангельских
событий — и увидим их полное несоответствие.
Незаконен арест Иисуса Христа, незаконно время собрания Синедриона — ночью, места
собрания — в частном доме Каифы (так как Синедрион имел определенные законом
места для заседаний). Незаконно начало судопроизводства у Анны без свидетелей,
которым должна принадлежать инициация судебного преследования. В соответствии
с Мишной, пока свидетели не дали свои показания публично, человек считался невиновным
и даже не обвиняемым. Ничего этого не было соблюдено в суде над Иисусом Христом.
Не следует забывать, что сутки у евреев начинались с вечера. Таким образом, ночь
с четверга на пятницу была уже кануном субботы. И притом великой пасхальной субботы.
По закону нельзя было вести вообще никакого судебного разбирательства.
Судьи, как мы видели, должны более защищать обвиняемого. Первосвященники же сами
занялись выискиванием свидетелей, что, впрочем, нелегко сделать ночью. Трудно
найти и обвинение против Иисуса Христа. Не только по причине Его святости. Члены
Синедриона сами расходились во взглядах, они представляли две враждебные партии:
саддукеев и фарисеев.
Если обвинять Иисуса Христа в нарушении субботы, отеческих преданий, обрядности,
то в этом повинны и саддукеи. Его могли, например, обвинить во властном очищении
храма от торгующих. Но этому сочувствовали фарисеи и раввины, которые возмущались
нечестием и корыстолюбием первосвященников.
Обвинение в тайном учении отвергалось: жизнь Иисуса была открытой. В ереси его
тоже не обвинить. Об ортодоксии еврейской постоянно спорили — и не находили согласия
сами фарисеи и саддукеи.
Общим у них было неприятие Спасителя. Хотя основания для этого — прямо противоположны.
Рационалисты Саддукеи теоретически не питали вражды к Иисусу. Но... Он объявляет
Себя Мессией Царем, то есть, по мнению фарисеев и народа, политическим деятелем.
Значит, близка опасность народных волнений, восстаний, за которыми стояло крушение
нынешней власти. Уже Он очищал храм, что подрывало доходы первосвященников.
А фарисеи, патриоты и ревнители древней религии, поначалу должны были питать
сочувствие к проповеди Иисуса. Но очень скоро поняли: Он Мессия не в их вкусе.
Не политик, не патриот, да еще Своей жизнью и словом сводит на нет их узкое и
мелочное понимание закона. А между тем народ идет за Ним. Что же — остаться под
чужеземной властью, погибнуть из-за какого-то неуловимого царства духовного,
в которое к тому же придут, по Его словам, язычники и ненавистные самаряне?
Саддукеи же боялись: придут римляне и овладеют “народом нашим”. Поэтому: “Вы
ничего не знаете и не подумайте, — говорит Каифа, — что лучше нам, чтоб один
человек умер за людей, нежели чтобы весь народ погиб” (Евангелие от Иоанна, 11,
50).
В духовном смысле это было откровение о жертве Христовой за все человечество.
Поэтому евангелист уточняет: это он сказал не от себя, но будучи на тот год первосвященником.
Но сам Каифа далек от пророческих переживаний. Основа его рассуждений земная
— сохранение устоявшегося уклада жизни, свое и цеховое (первосвященническое,
саддукейское) благополучие. Так что заявление вполне цинично.
Таков парадокс: саддукеи хотели избавиться от Иисуса из опасения, что Он сделается
политическим деятелем, а фарисеи — из-за того, что Он им не стал. К этому присоединились
озлобление, зависть и как итог — ненависть.
Непросто было со свидетелями. По закону, как только они вводились в Синедрион,
первосвященник внушал им: ничего не забудьте из того, что можно сказать в пользу
узника, помнить ценности человеческой жизни... Затем присяга и торжественное
заклинание: “В денежной тяжбе, если свидетельство твое будет неправильно, все
дело кончается деньгами. Но если ты согрешишь в суде, решающем вопрос жизни,
то кровь обвиняемого... до скончания века вменится тебе.., будем думать и веровать,
что весь мир сотворен для человека такого, каков тот, жизнь которого теперь зависит
от твоих слов”.
Как сильно сказано!
Малейшее разногласие в словах свидетелей — и обвиняемый немедленно отпускался.
Не так было, когда судили Иисуса. Один свидетель повторял якобы слова Христовы:
“Разрушьте храм сей рукотворенный, и Я воздвигну нерукотворенный”. Другой: “Я
разрушу храм сей рукотворенный и воздвигну нерукотворенный”. Евангелист Марк
как бы вскользь замечает: кроме указанных свидетелей, многих других выискивали
члены Синедриона, но показания их были несогласны.
Наконец первосвященник сам обратился к Иисусу и привел его к присяге: “Заклинаю
тебя Богом Живым. Скажи нам, Ты ли Христос, Сын Благословенного?” Иисус отвечал
согласно установившей формуле: “Ты глаголеши”.
Знаменательно, что во все время судопроизводства как бы намеренно обходится вопрос:
а за какое вообще преступление судится Христос? И только в конце Каиафа, раздрав
одежды (как законное выражение негодования при виде богохульства), заявляет:
“На что нам свидетели? Вы слышали хулу Его”. И таким образом обозначает преступление
подсудимого — оскорбление Божественного величия.
Несомненно, приписываемые Иисусу преступления: покушение на храм, объявления
Себя Мессией, — не могли остаться без внимания. Синедрион обязан был рассмотреть
Его притязания на звание Мессии, Которого все ожидали. Вместо этого все решили:
повинен смерти.
Вывод напрашивается сам собой: такой оборот дела был условлен наперед. К тому
же осуждение на смертную казнь незаконно: римляне лишили Синедрион такого права.
Итак, законодательство, чрезвычайно ценившее человеческую жизнь, в отношении
к Иисусу Христу не сработало. Это еще раз доказывает: нет на земле ни одного
средства, которое само в себе несло бы совершенство. Любое средство — только
инструмент, и, естественно, от человека зависит, чему оно будет  служить. Самые
прекрасные законы полностью зависят от состояния народа, для которого они писаны.
В то же время, кажется, невозможно представить, что Господа судили бы, исполняя
все параграфы уголовного права. За человеческой неправдой стояла правда Божия.
Иногда это выражалось в словах, но их по-разному понимали. Так было с Каиафой,
когда он изрек истину Божию, не сознавая этого.
Правда Божией любви состоит в том, что Господь не судился с конкретными лицами
или религиозными партиями (ибо не судить пришел, а послу — жить). Поэтому Он
не искал защиты, не говорил оправдательных слов, не требовал исполнения законности.
Церковь знает, что распинали Христа не просто конкретные озлобленные люди: “К
своим пришел, и свои Его не приняли”. “Свои” — все люди. Значит. Спасителя распинал
человеческий грех.
Суд над Иисусом Христом — это не трагическая юридическая ошибка. Все исполнилось,
как предсказано: и предательство Иуды, и осуждение на смерть, потому что человек
— таков. Каждый может увидеть себя среди тех, кто предавал, осуждал, распинал,
глумился, торжествовал, поносил, был праздным зрителем, думал, что исполняет
долг...
Но все это вместе с неправым судом выглядит слишком мелко на фоне Голгофы, где
Он все принял, служил до конца и сказал на Кресте последние слова о человеке:
“Отче, прости им, ибо не ведают, что творят”.
Священник Александр ЛАВРИН