Отправляет email-рассылки с помощью сервиса Sendsay

Семейная православная газета

Подписаться Бесплатная «Серебряная» новостная рассылка . Подписчиков 635 RSS
  Март 2004   →
 1
 2
 3
 4
 5
 6
 7
 8
 9
09.03.2004
09:16:03
09:27:00
10
11
11.03.2004
12:08:56
12:22:47
12
12.03.2004
16:42:27
16:42:37
13
14
15
16
16.03.2004
15:03:57
15:11:09
17
17.03.2004
09:00:11
09:14:59
18
19
20
21
21.03.2004
15:30:07
15:30:08
22
23
24
25
26
26.03.2004
13:05:45
13:30:10
27
27.03.2004
19:00:22
19:01:49
28
28.03.2004
18:09:41
18:09:42
29
29.03.2004
17:38:01
17:44:40
30
31


За последние 60 дней ни разу не выходила


Сайт рассылки: http://sp-g.ru/
Открыта: 06-03-2004
Адрес автора: religion.spg2004-owner@subscribe.ru

Автор
Голдовская Наталия

Статистика

635 подписчиков
0 за неделю
←   Все выпуски   →

Семейная православная газета ОТКРОВЕНИЯ: “Весна под осенним дождем”


Информационный Канал Subscribe.Ru 
Откровения

“Весна под осенним дождем”

Так назвал свою выставку молодой художник Илья Рубан.

— Помню, был такой осенний дождливый день, — рассказывает он. — Я сидел в кафе
— и у меня родилась картина “Дыхание весны”. Она здесь самая древняя, ей 10 лет.
Я ее писал еще в институте.

Мне хотелось передать такое состояние, когда пробуждается природа. То, что Пришвин
назвал “весной света”. В марте еще нету листьев, но свет такой, что все сверкает.
Мокрая грязь сияет на солнце, как бриллианты.

Подобное радостное чувство наполняет все картины Ильи Рубана.

— Неужели у вас никогда не было мрачных тем и тонов? — спрашиваю его.

— Были. Как художник я искал и в этом направлении. Просто не понимал, что такие
картины — от лукавого,что на другого человека это выливать не стоит. Ничего хорошего
не получится.

— Любопытно, как пришло к вам это осознание? Связано оно с воцерковлением?

— Да. А потом я еще познакомился с известным психологом Ириной Николаевной Мошковой,
и она посоветовала мне почитать книгу Ивана Ильина “Об искусстве”. В ней я нашел
подтверждение тому, что и сам чувствовал.

— Чему?

— Что искусство — это служение радости. А радость, говорил Ильин, не может испытывать
человек, который не испытал страданий. Я преодолеваю страдание (можно сказать,
это моя концепция) — и вижу, что есть такие моменты в жизни, в мире, которые
гораздо выше наших мелких мук. И пытаюсь писать в моих картинах то, что действительно
дает мне радость.

— Значит, радость вам дает милое детское личико, которое мелькает на разных картинах?

— Да, это моя дочь.

— Радость дает Ферапонтово. Здесь несколько холстов оттуда. Что дорого вам в
нем?

— Монастырь красивый — Рождества Богородицы. Церковки — как невесты белые. Фрески
Дионисия.

Там есть один дедушка — не шибко верующий, а скорее выпивающий. И я у него спрашивал:
“Почему вода у вас такая вкусная в озерах?” А он ответил: “Потому что святая.
Ее освящают, в ней крестят”. И люди всю жизнь эту воду пьют.

— Несмотря на экологию?

— Там благодать и, наверное, хорошая экология. Туда Ферапонт пришел, увидел всю
эту красоту и сказал, что надо здесь монастырь создавать.

А я там дом построил...

— Мне еще понравилась ваша картина “Благовест”: яркое синее небо — и в него устремлена
колокольня с золотым крестом. Это — особая радость. Ваш путь к вере был долгим?

— Очень.

— Вы, наверное, родились в атеистической семье?

— Да. Вон парнишка сидит — коротко стриженный, худенький. Он меня пригласил поехать
в Псков на этюды. Это был год 1988, наверное. Оказалось, мы ехали к монахам.
Он хотел там креститься. И я тоже покрестился.

— За компанию?

— Нет. Друзья-то у меня очень хорошие были (и есть!) на худграфе в педагогическом
институте имени Ленина. Один наш студент после окончания института сразу ушел
в Донской монастырь, теперь иеромонах. Другой стал священником, иконы пишет.

— Многие из ваших сокурсников стали художниками?

— Только двое.

— Быть художником — трудно?

— Это служение. Подвиг в некотором роде.

— А в чем особенная проблема?

— В деньгах.

— Ну, деньги-то будут. Для этого просто нужно время.

— Думаете? А может, и не будут. Художники всегда жили бедно. У нас в России до
революции с искусствами хорошо было. Но все художники, которые занимают места
в Третьяковке, сильно бедствовали. Врубель умер в нищете в сумасшедшем доме.
Даже Серов, который писал царскую семью и был гениальным портретистом, после
смерти не оставил близким ничего, кроме долгов. Это самые великие.

Да вы почитайте Гиляровского! Сколько хороших художников не добились признания!
Коровин, тоже гений, умер в нищете в Париже. А Серебрякова? Ее младшая дочь ходила
на панель, чтобы матери на кусок хлеба заработать.

— Вы это знаете — и на все идете? Почему?

— Это мое призвание.

— Как вы его почувствовали?

— Несколько людей мне Бог послал. Сначала в школе простой. У нас в четвертом
классе появилась учительница рисования и стала мне ставить пятерки с плюсом.
На общем фоне низкой успеваемости. Вот она меня подтолкнула. А потом мне в пионерском
лагере один человек сказал, что надо в художественную школу идти.

— Вы пошли?

— Да.

— Мама помогла?

— Конечно. И сейчас поругивает, но помогает.

— Как раз ваша мама сказала мне, что вы ходите в церковь, когда вам плохо.

— У меня больше подпорок, чем у многих людей — и Церковь, и живопись. Когда подкатывает
уныние, мне нужны просто кусочек бумажки с карандашиком — и я начинаю рисовать.
Эскизы картин, которые долго рождаются, делаю где угодно — даже в автобусе переполненном.
Погружаюсь в свое светлое искусство — и...

— Договаривайте, пожалуйста. У меня ведь  разговорный жанр.

— А у меня — нет. В словах часто получается вранье. Только в Евангелии — явная
правда. Ну, конечно, я многих книг не читал...

А в живописи — образ цельный. Там глубины, которые словами невыразимы. В живописи
нельзя врать — иначе это никому не нужно.

— Меня удивило то, что вы ведете кружок в воскресной школе “Живоносный Источник”
в Царицыно. Известный художник, у которого было двадцать персональных выставок,
член Творческого союза художников России и Международной федерации художников.

— Я очень люблю детей. С ними связано возрождение жизни, они совсем другие, не
такие, как мы.

— На картине “Детские рисунки” изображены ваши ученики?

— Да. Мальчик в это время рисует меня, а я — его.

— Взрослые тоже в кружок приходят?

— Случается. Я принимаю всех, не смотрю, кто талантливый, кто неталантливый.
В одной умной книжке была мысль, что научить толком ничему нельзя, но может в
унисон какая-то струна зазвенеть в душе у человека — и он зажигается. Пробуждается
то, что в нем заложено.

— У вас много пасхальных рисунков. Мне показалось, что все они — из какого-то
дальнего времени.

— Наверное, для Пасхи времени нет. Художник вообще немножко возвращается обратно,
к корням, к настоящей жизни.

Я в прошлом году ездил в Германию и на обратном пути понял: в России самое главное
— храмы.

— Это особенно заметно издалека!

— И еще природа. Вообще я очень ответственно отношусь к своей живописи, хотя
это и не иконопись. И стараюсь, чтобы в ней было что-то хорошее, высокое.

— Неземное чувство — радость?

— Неземное? Да, конечно. Радость — это еще одно подтверждение того, что Бог есть.

Беседовала Наталия ГОЛДОВСКАЯ

http://subscribe.ru/
E-mail: ask@subscribe.ru 		Отписаться
Убрать рекламу

В избранное