[TIFLO] Так расположились звезды
"Школьный вестник" N6, 2002г.
В. Першин
ТАК РАСПОЛОЖИЛИСЬ ЗВЁЗДЫ
"Когда собственная мысль живёт в доме,
а не в бараке..."
Владимир Набоков
Нет в кроне дерева ни одного случайного листа. Его рождение на свет предопределено
и подготовлено колоссальной работой почки, ветви, ствола, корней...
История жизни князя Дионисия Михайловича Оболенского, создателя первой русской
брайлевской азбуки, давно интересовала меня.
Но сначала - о корнях.
Русская летопись сообщает, что ильменские славяне позвали норманского воина Рюрика
с братьями Синеусом и Трувором княжить в Великий Новгород. Было ли правдивым
перо летописца, или же оно изменило яви под давлением обстоятельств, теперь едва
ли когда-нибудь придётся узнать. Скорее всего, похвальбы купцов о несметных богатствах
новгородцев и побудили норманов переплыть Балтийское море и ступить на землю
русичей. Так оно было тогда или нет, о том историки спорили, спорят и ещё спорить
будут.
Но споры спорами, а Рюрик с дружиной, немало пограбив ильменских славян, пошёл
дальше, в глубь Руси. Воспользовавшись междуусобьем славянских князей, он, как
свидетельствует летописец, в 822 году от рождества Христова захватил великокняжеский
стол в Киеве и основал свою великокняжескую династию, которая завершилась через
восемь веков (1598г.) с кончиной бездетного царя Феодора Иоаныча, что есть факт
исторический.
Другой исторически установленный факт, засвидетельствованный русской летописью,
сообщает нам, что князь Михайло, сын Всеволода III Большое Гнездо, прямого потомка
Рюрика, получил по наследству Чернигов-город с землями, отчего и был прозван
"Князем Михайло Черниговским." Фамилий в те поры за ненадобностью ещё не знали,
обходились именами да прозвищами, которых хватало на всех.
История распорядилась так, что князь Михайло Черниговский после смерти отца своего
Всеволода унаследовал киевский великокняжеский стол и правил с 1246 года. Убит
в Золотой Орде в 1246 году. Русская православная церковь канонизировала его и
причислила к лику святых.
"Бархатная книга", известная также под названием "Родословная книга, собранная
и сочинённая в разряде при царе Феодоре Алексеиче и по временам дополняемая",
свидетельствует, что князь Михайло Всеволодович Черниговский является родоначальником
разветвлённого рода князей Оболенских, насчитывающих ныне более 160 ответвлений,
что подтверждается более поздними и современными генеалогическими Родословиями*.
Солидные историки, авторы княжьих и дворянских родословий - князь Пётр Долгоруков,
Леонид Савёлов, Николай Плешко, Григорий Власьев и другие, составляя Родословия
по обычаям своей строгой деятельности, беспристрастно констатируют порядковый
номер колена, фамилию, имя и отчество, даты и места рождения и упокоения, сколько
раз и на ком женился, число детей мужского и женского пола и т.п. Генеалогию
Родословий как науку не интересуют ни характер личности, ни наличие за ним заслуг
и сколько-нибудь заметных общественных деяний.
Для меня же, как литератора, напротив, всё начинается с фактов жизни, определяющих
характер личности, судьбы человеческой. В розысках этих фактов пришлось нам с
женой поглотать архивной пыли в полную сласть. Поводом к розыску фактов из истории
жизни князя Дионисия Михайловича Оболенского послужил небольшой рассказ А.П.
Белорукова.**
И в царской России, и в бывшем СССР, и в России нынешней отсутствовала, да и
отсутствует до сих пор, единая система архивов. Отсутствует, к великому сожалению,
компьютерный центр информации о содержании архивных хранений. Архивные материалы
по одной и той же теме разбросаны по разным городам, по бесчисленному множеству
ведомств, библиотекам и музеям. И если бы не библиографические отделы библиотек,
как правило - хорошие, историей не стоило бы и заниматься.
Пришлось воспользоваться заказами на библиографические справки, заказами по межбиблиотечному
абонементу Российской Государственной библиотеки слепых с другими библиотеками,
посидеть в читальных залах. Растворились перед нами и массивные двери Дворянского
Собрания России. Здесь-то, в отделе герольдии, при помощи Сергея Алексеевича
Сапожникова и доктора физико-математических наук Глеба Константиновича Михайлова,
признанного специалиста по Родословию князей Оболенских, отыскались биографические
сведения о семье московских Оболенских.
1 июня 1844 года в семье надворного советника и губернского секретаря Московского
почтового ведомства князя Михайло Андреича Оболенского родился сын-первенец и
наследник в тридцатом колене одного из древнейших княжеских родов России, крещённый
Дионисием. Сам князь Михайло Андреич тоже был старшим сыном и наследником рода
в двадцать девятом колене. И как только жена его Аделаида Петровна оказалась
в состоянии делать визиты, мальчика по стародавней семейной традиции представили
деду, князю Андрею Петровичу, и бабушке, княгине Софье Павловне, в девичестве
княжне Гагариной.
Князя Андрея Петровича, тайного советника и попечителя Московского учебного округа,
хорошо знала и чтила вся Москва. Прославился он тем, что блестяще организовал
исполнение повеления Императора Александра I, Благословенного. В разграбленной
наполеоновским воинством, лежавшей в руинах Москве он, по особому поручению Императора,
занялся восстановлением Московского университета, Кадетского училища, гимназий
и других учебных заведений. По воспоминаниям современников, был он начальником
строгим и требовательным, но и справедливым, а человеком добрым и демократичным.
В немалой его семье (пять сыновей и четыре дочери) правили бал честь, любовь
и православная вера.
Рождение в столь родовитой, богатой и близкой ко Двору семье гарантировало княжичу
Дионисию блестящую будущность и выбор карьеры по вкусу: придворную, конногвардейскую
или чиновничью. Но судьба присудила совсем иное.
В шесть лет, вскоре после кончины любимого деда, он заболел и ослеп. Лучшие московские
врачи оказались бессильны помочь ему.
Согласно учению натальной астрологии, для человека, родившегося под зодиакальным
знаком Рака, характерны слабое здоровье, обострённая нервная возбудимость, повышенная
эмоциональность, решительность и упорство. При этом принципиальной психологической
установкой человека-Рака на жизнь служит стремление при столкновении со сложными
проблемами или противодействующими людьми не переделывать окружающий мир, не
навязывать свою волю всем во что бы то ни стало, но, напротив, по собственному
желанию и разумению переделать самого себя под среду обитания, искать способы
возможного взаимодействия с людьми. Кстати, астральный прогноз на жизнь Дионисия
Михайловича в основном оправдался.
Ребёнок возрастал живым, нервным и болезненным, умным, любознательным и эмоциональным.
К нему, как водилось, приставили гувернёра-француза. Дома говорили и читали на
русском и французском, так что с обоими языками проблем у него не было, и в дальнейшем
эти знания ему весьма пригодились.
"Я вырос в понятиях слепца, - делился он своими воспоминаниями о детстве с читателями
журнала "Слепец", когда ему было уже за 70, - но никогда не сожалел о том, что
не вижу". И далее расшифровывал, что он имеет в виду под "понятиями слепца":
"Угнетало меня лишь сознание, готов сказать, чувство высокомерной жалости, с
которым взирали на меня родственники и близкие знакомые, а также полная моя зависимость
от окружающих меня"***.
Летом 1858 года он вместе со своим гувернёром отправляется подлечиться на водах
в Германию, посоветоваться с глазными врачами. Переезжая с курорта на курорт,
он тренирует навыки речи и языкового мышления на немецком языке, интересуется
достопримечательностями городов и укладом быта их жителей. Посещает картинные
галереи и музеи, подробно расспрашивая их служителей. Его интересует всё подряд.
Ощупывая камни стен готических храмов и замков, стволы и листья незнакомых деревьев,
скульптуры и коллекции рыцарского оружия, слушая описания композиций картин и
природных ландшафтов, он изо всех сил старался освободиться от чувства угнетения,
налагаемого слепотой.
Они добрались до Швейцарии, до прекрасной Лозанны, и как-то, возвращаясь с прогулки
по Женевскому озеру, совершенно случайно обнаружили и прочли вывеску: "Училище
и приют слепых". Несмотря на утомление, решили зайти.
То было первое учебное заведение для слепых, с которым юный князь ознакомился
подробно, ничего не пропуская. Долго расспрашивал учителя, вызвавшегося показать,
чему и как учат здесь воспитанников. Он осматривал классы и спальни, рельефные
карты и счётный прибор Саундерсона для занятий арифметикой и геометрией, книги,
напечатанные линейно-рельефным шрифтом, ремесленные изделия и образцы рукоделия,
выполненные руками слепых детей. Но глубже всего поразил его и запал ему в память
слепоглухой юноша, которого они застали за работой на токарном станке. Тот вытачивал
балясник для решётчатой спинки стула.
"Мы завели с ним разговор с помощью одного из учителей, объяснявшегося с ним
какими-то особыми осязательными знаками, - рассказал в журнале князь Дионисий.
- Мы узнали, что он совершенно глух и слеп, не видит даже солнечных лучей. И
с этого дня я стал мечтать заняться токарной работой. Но родители мои воспротивились
этому желанию"****.
Противоречить родителям он не стал, а мечту сберегал до поры.
Случай свёл г-на Рупа, студента Гейдельбергского университета, приехавшего в
Москву по каким-то делам, с князем Михаилом Андреевичем. Князь пригласил его
давать уроки сыну. Дионисий и Отто Руп сразу понравились друг другу и подружились.
Студент занимался с ним немецкой грамматикой, математикой, историей и географией.
Дионисий после посещения лозаннского училища уже имел некоторое представление
о способах обучения слепых. Он предложил обзавестись учебными пособиями из Германии.
Что-то слышал об институте слепых в Гейдельберге и Руп. Просмотрев объявления
в немецких газетах, он первым делом выписал из Берлина прибор для плоского письма
по гебольду, немецкие книги, напечатанные линейно-рельефным шрифтом Гаюи, рельефные
карты по истории и географии. Однако приятное в жизни слишком часто заканчивается
прежде, чем успевает надоесть. Руп управился со своими делами, и они были вынуждены
расстаться. Горевали оба. Пообещав писать друг другу, они действительно стали
переписываться.
В день именин, когда юноше исполнилось 15 лет, пришло известие о том, что князь
Дионисий Михайлович Оболенский зачислен в штат пажей Высочайшего Двора его Величества
Государя Императора Александра II. Было приятно и радостно - о нём не забыли.
А через несколько дней пришло Высочайшее разрешение князю Михайле Андреевичу
с семьёй на поездку за границу. Разрешения ждали, к этой поездке готовились,
так что времени на сборы почти не тратили. Собрались быстро.
Сначала в Баден, а на осень и зиму - в Гейдельберг, к другу Отто. Встреча их
не обманула радостями. Руп уже договорился о разрешении юному князю посещать
вольнослушателем курс юридических наук в Гейдельбергском университете.
"В том же пансионе, где зимовали мои родители, - рассказывал Дионисий Михайлович,
- жила старушка-англичанка миссис Сперлинг, сын которой, уже умерший, был слепым.
В память сына она и две её дочери обратили на меня особое внимание.
Познакомившись поближе с семейством этой доброй старушки, я впервые услыхал о
рельефно-точечном шрифте Брайля. Миссис Сперлинг выписала для меня из Парижа
прибор Брайля, усовершенствованный и изготовленный в металле директором Парижского
института слепых месье Вагнером, с буквами латинского алфавита на правом краю
верхней крышки, и французский букварь. Дочери её стали учить меня чтению и письму
по системе Брайля на французском, немецком и английском языках.
Позднее, а именно в 1861 году, освоившись вполне со шрифтом Брайля на трёх иностранных
языках, я возвратился с родителями в Россию и почувствовал вдруг неотвратимую
потребность составить себе грамотку на родном языке. При составлении мною русской
азбуки я руководствовался сходством созвучий иностранных букв с нашими русскими".*****
Для своей грамотки, первой русской брайлевской азбуки, юноша по наитию выбрал
французский рельефно-точечный алфавит Луи Брайля - по созвучиям он близок к русскому,
и вовсе не случайно в двадцати буквах русского алфавита, близких по звучаниям
к французским, Дионисий вполне сознательно предпочёл не менять даже комбинации
рельефных точек, придуманных великим французом. Оставалось полдела - придумать
новые комбинации точек ещё для 14 букв русской азбуки.
Так родился первый вариант русского брайля - брайля Дионисия Оболенского. Причём
его вариант лишь в мелочах, пожалуй, отличается от того, каким мы пользуемся
сегодня, хотя сам автор этого изобретения и не подозревал, что сделал немаловажное
открытие, опередив создателей национальной брайлевской письменности слепых в
Германии и России на 20 лет.
Не посчитал он нужным менять и места точек в комбинациях цифр и знаков препинания,
предложенных Луи Брайлем.*6
Проштудировав систему Брайля, осмыслив законы брайлевского шеститочия и особенности
тактильно-двигательного и психологического восприятия рельефно-точечных комбинаций
букв французского алфавита, Дионисий Михайлович и в своей русской грамотке вполне
сознательно последовал принципу, согласно которому для удобства письма и чтения
буквы должны по возможности формироваться из наименьшего числа точек, ибо при
наименьшем количестве точек буквы, а стало быть - и слова, распознаются легче
и читаются быстрее.
Кстати, свою русскую грамотку он разрабатывал почти в том же возрасте, что и
сам Луи Брайль. Обладая, несомненно, врождённым чутьём к иностранным языкам и
способностями к языковому мышлению, он, следуя логике 16-летнего Брайля, открытие
шеститочия воспринял глубоко, всем нутром. Это, безусловно. помогло ему не ошибиться,
"попасть в десятку", когда ему самому приспело изобретать собственные точечные
комбинации для обозначения недостающих букв русской грамотки, отличающихся по
звучанию от французских. Отсюда в его русской грамотке - 6 двухточечных комбинаций
и только три пятиточечных, а остальные трёх- и четырёхточечные.
В наши дни доктор филологических наук М.Н. Зубков доказал путём применения современной
технологии, что именно трёх- и четырёхточечные комбинации букв русского алфавита
распознаются при чтении быстрее прочих .*7
Покончив с разработкой своей русской грамотки, Дионисий тут же применил её на
деле. Ещё в Гейдельберге он узнал из газет о крестьянской реформе Императора
Александра II в России. Дослушав двухгодичный курс юридических наук в Гейдельбергском
университете, он заспешил на родину. Вернувшись домой, он садится за изучение
документов реформы, русским брайлем переписывает под диктовку новое Уложение
о крестьянстве от 19 февраля 1861 года. Вникает в "Местное право о крепостных
крестьянах, вышедших из-под зависимости", делает выписки из статистических сборников,
опубликованных губернскими управлениями Самары и Ярославля, где располагались
его наследные поместья. Выписывает и конспектирует нововышедшие руководства по
рациональному ведению сельского хозяйства, подробно расспрашивает управляющих
имениями, встречается с предводителями уездного дворянства и соседями. Как-никак
наследные угодья - 3824 десятины в Ярославской губернии и 3524 десятины в Бугульминском
уезде Самарской губернии, заботы немалые. Но, полный уверенной энергии, он строил
планы пореформенного переустройства хозяйства. Перечитывая накопившиеся записи,
пачку листов достаточно пухлую, он пришёл к выводу, что переписывание слов полностью
занимает слишком много времени и отнимает слишком много сил, и изобрёл первую
русскую брайлевскую краткопись. Она, к сожалению, до нас не дошла.
Теперь большую часть весеннего времени он почти безвыездно проводил в деревне,
и дела его шли неплохо. С детства постоянно водимый за ручку - как бы не споткнулся,
как бы не упал, не ушибся! - теперь, в кипучей суете забот, требовавших самостоятельных
решений, юноша быстро возмужал, затвердел характером.
Меж дел он решил предпринять попытку осуществить свою мечту, что родилась ещё
в Лозанне. Познакомился с немцем-токарем, порасспросил его о том, где бы приобрести
чертежи токарного станка по дереву, мало-помалу разговорил старика и, подготовив
почву, попросил старого токаря стать его учителем.
"После долгих колебаний немец согласился давать уроки за рубль в час. На третьем
уроке я порезал палец. Немец в отчаянии замахал руками и объявил, что и за сто
рублей в час не возьмется дальше учить меня. Но трёх этих уроков мне оказалось
вполне достаточно. Я вполне понял устройство станка и употребление основных токарных
инструментов".*8
Палец, понятно, забинтовали, но ранению этому было суждено сыграть примечательную
роль. На званом обеде у князей Гагариных, родственников по матери, одна из многочисленных
кузин представила его своей подруге Сашеньке. Александра Михайловна Анненкова,
дочь капитана второго ранга, воспитанница института благородных девиц, произвела
на молодого князя глубокое впечатление. На тревожный вопрос мелодичного голоса,
что у него с рукой, рассказал, улыбаясь, о старике-немце, о слепоглухом юноше-токаре
из училища слепых в Лозанне, о своей мечте овладеть токарным искусством. Она
же смотрела на него круглыми от удивления глазами.
Дионисий стал искать новых встреч с девушкой, преодолевая порождённую слепотой
стеснительность. Впрочем, справедливости ради отметим, что стеснительность нередко
бывает свойственна и зрячим молодым людям... Молодой князь покупал ложу в театр
или в концерт. Собрав волю в кулак, принимал приглашения на званые обеды и балы,
где она тоже должна была быть. Словом, вёл нелегкий для него светский образ жизни.
В деревне-то всё проще, привычнее и без лишних нервных затрат. Но, видимо, пора
пришла, не зря же говорится: охота пуще неволи.
Посоветовавшись с родителями, он сделал официальное предложение Александре Михайловне,
получил её согласие и благословение родителей обоих сторон.
Венчание, по просьбе молодых, прошло совсем скромно, без принятого свадебного
размаха.
Окончание в следующем номере
Выпуск листа на новом месте: 282
-*Информационный канал Subscribe.Ru
Подписан адрес:
Код этой рассылки: culture.people.tifloresource
Написать в лист: mailto:culture.people.tifloresource-list@subscribe.ru
Отписаться: mailto:culture.people.tifloresource--unsub@subscribe.ru?subject=culture.people.tifloresource
http://subscribe.ru/ http://subscribe.ru/feedback
