Имитации и реальность, или о классовом смысле демагогии

Без прорыва низовой субъектности, то есть без взращивания «критической массы» экономически-самодостаточных и потому политически-субъектных низовых хозяев-собственников – не представляю будущего России. Между тем очевидна проводимая Путиным политика десубъектизации общества – и в политике, и в экономике. В итоге получаем не только новый омерзительный «культ личности», но и удушение низового (мелкого и среднего) бизнеса. Ясно же, что демократия и справедливость – не для нищих. И нация как форма самоорганизации низовой субъектности не может сложиться в нищих обществах, в которых национализм подменяется погибельным этнозоологизмом. Самое обидное – общественное мнение во многом продолжает находиться в плену примитивных отживших идеологий. На эту тему Юрий Марунов написал содержательную статью Владимир Путин и золотой телец:

«Проблема политически просвещённых людей, даже тех, для кого политика является предметом научного интереса, в том, что они часто пытаются осмыслить новое и неизвестное с помощью уже существующего и хорошо изученного. Поскольку политические рассуждения являются областью, где нормативное редко отделяемо от чисто научного, осмысление новых явлений при помощи избитых категорий приводит к тому, что политически просвещённая общественность «готовится к предыдущей войне». Так, сегодня главная угроза демократии исходит не от диктатуры той или иной партии и не от узурпации власти отдельной личностью. Сегодня демократии больше всего угрожает чрезмерное влияние на процесс принятия решений со стороны денежных лобби, крупных и влиятельных частных интересов. Вместо сомнительной опасности политической диктатуры, куда явней опасность «диктатуры богатых».

/МОЙ КОММЕНТАРИЙ: Политическая диктатура той или иной хунты силовиков обычно идет рука об руку с экономическим монополизмом компрадорско-сырьевых олигархов, «крышуемых» теми же хунтовиками и даже находящимися в симбиозе с ними. В итоге имеем не буржуазную демократию и даже не капитализм, а неофеодализм, хотя в таких обществах типична межклановые схватки или «межгрупповые противоречия» наверху, которые обычно выражаются в соперничестве «либералов» и «консерваторов». Более чем полуторавековый опыт Латинской Америки – наглядное свидетельство/

Эта проблема не является сугубо российской – в странах Запада были времена, когда крупный бизнес или крупные состояния играли чрезмерную роль в жизни государства. « Двести семей правят французской экономикой, а фактически и французской политикой. Это сила, которую не должно терпеть демократическое государство. Влияние двухсот семей давит на налоговую систему, транспорт, кредит. Двести семей назначают во власть своих представителей. Они воздействуют на общественное мнение, поскольку контролируют прессу», говорил Эдуард Даладье, председатель Совета министров французской республики в 1934-м году.

В США конца 19-го века вплоть до президентства Теодора Рузвельта robber barons имели влияние, диспропорциональное для демократического государства. “Abuse of financial power was common in expanding America (...) Men like Gould and Harriman were more important, in their impact for good or ill on the public, than most of the presidents of the time.”

Разумеется, речь не о пагубности существования крупного бизнеса как такового. И не надо быть наивным: крупный капитал всегда в той или иной мере влияет на политические решения. Но надо также чётко сознавать: сколь бы легитимными ни были частные интересы, они ни в коем случае не являются тождественными общественному интересу.

Функцией политической власти является выражение общественного интереса, защита интересов всех слоёв общества. Когда политическая власть становится выразителем частных интересов, демократия терпит кораблекрушение. Оставьте правительство заложником всевозможных лобби - и вы получите ситуацию, где в бедной стране нефтяные корпорации платят налог на предприятия в 3%, где засилье рекламы алкоголя на телевидении, загрязнение окружающей среды без каких-либо компенсаций.

/МОЙ КОММЕНТАРИЙ: Это относится и к путинской России/

Кроме того, «лобби богатых» - это отнюдь не всегда и не столько бизнес-лобби. Очень часто это лобби наследников и рантье, требующих понижения предельных ставок подоходного налога за счёт увеличения государственного долга. Обслуживание богатых клиентелл – родовая болезнь западных правых.

К традиционному клиентелизму консервативных партий добавляется глобализация – всеобъемлющее расширение и рост мировых рынков. Подобно тому как движение крыльев бабочки в фрактальной теории способно спровоцировать гибель галактик, колебания мирового общего равновесия определяют движение цен на внутреннем рынке любой страны, нанимают и увольняют многомиллионные массы на рынке труда, топят в бездне глобализации линкоры корпораций, размывают институциональные скалы welfare state. Политики, министры, конгрессмены изображают активность, обещают протекционизм или социальную защиту - так шаман или жрец, чтобы успокоить племя, читает заклинания и взывает к богам, дабы утихомирить бушующий океан, заговорить удары молнии, остановить неумолимое шествие пустыни. Перефразируя Некрасова, «В мире есть Царь / Этот Царь беспощаден / Рынок названье Ему».

/МОЙ КОММЕНТАРИЙ: Оставаясь поклонником Адама Смита, скажу – рынок все же отличная штука. Это – не самоцель, а замечательный инструмент, с помощью которого можно достичь разных целей как благих, так и недобрых. Им надо уметь пользоваться, и его надо контролировать. Успешные общества Запада и Востока научились его применять во благо большинства народа, а на компрадорско-сырьевой неофеодальной периферии он стал средством геноцида-эксплуатации одних, мародерства-паразитства немногих других/

Глобализация – явление само по себе безусловно положительное, поскольку увеличивает благосостояние охватываемых ею стран, но у неё есть negative externality - она диспропорционально увеличивает власть капитала и тем самым дестабилизирует социальные компромиссы, на которых стоят старые демократии. В контексте глобализации, выигрывает капитал – во Франции из 100 миллиардов евро доходов капитала лишь 20 миллиардов облагались подоходным налогом.

Ясно, что до такой крайности защищать интересы «богатого лобби» не имеет смысла, но погоня за прибылью бывает выше здравого социального смысла. Напротив, политическая власть должна стать противовесом власти экономической, предотвращая возникновение такого неравенства, которое одних избавляло бы от необходимости искать новых путей развития, а других лишило шансов подняться по социальной лестнице. Наши дураки-либертарианцы (масло масляное ...) с высоты своей убогой политической культурки, поднявшейся на советских дрожжах, раздраженно недоумевают: и почему в западных странах так много соцзащиты, зачем нужно соцстрахование, «где flat tax ?!» Им невдомёк, что в странах западной Европы социальная демократия зачастую являлась conditio sine qua non для прогресса демократии политической. К тому же общество, где соседствуют фавелы неграмотных нищих и дворцы наследников-рантье, экономически неэффективно.

В 1832-м году во Франции запретили работать детям до 12 лет (представляю первую реакцию либертарианца : «ох уж эти ленивые французы!». Кстати, активно пытаясь противостоять принятию этого закона, лобби патронов прямо заявляло: « Запрет на работу детям до 12 лет убьёт французскую промышленность!» 160 лет прошло – до сих пор вроде не убило...). Но если бы после 1832-го года дети до 12 лет не учились, а продолжали работать, то производительность труда была бы ниже в долгосрочной перспективе! Образованность рабочей силы куда выгодней её дешевизны.

Что же до подоходного налога, как пишет Thomas Piketty, профессор Парижской Школы Экономики, «общество, систематически и серьёзно снижающее налоговое бремя на крупные состояния (в то время как последние вернулись на уровень до 1914 года), рискует закостенеть и погрузиться в застой с появлением класса престарелых рантье». Но, впрочем, ладно - в отношении уровня социальной защиты есть о чём поспорить, в этом и разница левых и либералов. Но частное не должно затмевать общего - главной задачей левых и либералов сегодня является защита общественного интереса против частных интересов «богатого лобби».

Для защиты политической демократии необходима демократия экономическая. Действительно, нельзя отождествлять либералов и лоббистов привилегированного класса. Американский миллиардер Уоррен Баффет – настоящий либерал: он выступает против упразднения налога на наследство и, более того, выступает за его повышение, и 80% своего состояния не завещал детям, а жертвует на благотворительность.

Лобби привилегированного класса - это, как правило, люди, которые в силу своего статуса, происхождения, наследства лишены необходимости «бороться за место под солнцем» и одновременно выступают безжалостными поборниками закона джунглей. Для других, не для себя. Это те, кто путает (иногда сознательно) экономический либерализм и власть богатых, защиту рынка и защиту крупных состояний, выгоду для отдельных привилегированных категорий и экономическую эффективность. «Либералы в шампанском». Как метко выразился тот же Уоррен Баффет: «богатые ведут и выигрывают классовую борьбу». Умри, Уоррен, лучше не скажешь...

Пора понять, что за их рассуждениями о «либерализме» кроется вполне меркантильный интерес. Изначально, в конце 18го века, либерализм был левой и революционной идеологией, бунтом парвеню против аристократа. Сегодня, однако, либерализмом нередко прикрываются те, кто видят для себя источник обогащения не в производстве новых богатств, а в перераспределении в свою пользу уже существующих. По сути, этот фиктивный либерализм скрывает настоящее неомальтузианство: денег/благ мало, их надо бы перераспределить «поэффективней» ...

В российских условиях, проблема «лобби богатых» стоит гораздо острее, чем в западных странах. А мутация либерализма в экономическое мальтузианство тем чудовищней, что российские «либералы» - нередко отпрыски советской номенклатуры. Им, собственно, не нужно было менять заклинания, только сменить божка. Раньше они, стирая дефицитную икру с губок, говорили сегодняшним пенсионерам: «потерпите, люди добрые, скоро будет коммунизм». После 1991-го говорили им же: «потерпите, люди добрые, скоро будет рынок – он всё расставит по своим местам». Теперь, надеясь попасть в Думу: «надо повысить пенсии, бабкам на хлеб не хватает», и мясистая рука, протянувшись из лимузина, бросает на грешную землю пару хрустящих купюр.

К тому же «богатое лобби» в России – в отсутствие правового государства – может бороться за то, о чём не могут и мечтать западные эквиваленты. Настоящий идеал неистовых российских «либералов» - это даже не честные, пусть и жёсткие, рыночные правила, а инсайдерская экономика с краплёными картами и джокерами в рукаве – так, чтобы выигрыши доставались исключительно им: финансовые пирамиды и напёрсточные аукционы. Вчерашние комсомольцы и завлабы пошли по трупам к трону золотого тельца: «Тиф валил людей тысячами. Саша торговал краденными из склада медикаментами. Он заработал на тифе пятьсот миллионов, но денежный курс за месяц превратил их в пять миллионов. На сахаре он заработал миллиард. (...) Все кризисы, которые трясли молодое хозяйство, шли ему на пользу, всё, на чем государство теряло, приносило ему доход».

Развал государства и соответствующее отсутствие правового государства, соседство массовой нищеты и беспредельного богатства happy few, предопределили исчезновение политической конкуренции и превратили партии в филиалы, а политиков в зицпредседателей "Интенсивников", "Южных лесорубников" и "Пилопомощей". Вспомним слова Даладье для полной картины. То есть выборы, конечно, существовали и были формально прозрачнее и демократичнее нынешних, но реальное принятие решений было сугубо келейным и руководствовалось частными интересами. В 1990-х гг. некоторые меры экономической политики ошибками не назовёшь. Впрочем, этот порядок сохранялся как минимум до 2003-го - вот стоял у думской трибуны с мобильником в руке лоббист (по совместительству депутат от «Единой России») и диктовал выступающему, какие поправки надо вносить в закон.

Восстановление политической власти как гаранта общественного интереса является краеугольным камнем восстановления государства. Впрочем, осёл, груженный золотом, открывает ворота любой крепости, даже старой московской из красного кирпича. Так что в столкновении «бывшего» злата и путинского булата окончательный победитель ещё не определён: «Александр Иванович хотел быть молодым и свежим в тот день, когда все возвратится к старому и он сможет выйти из подполья, безбоязненно раскрыв свой обыкновенный чемоданишко. В том, что старое вернется, Корейко никогда не сомневался».

МОЙ КОММЕНТАРИЙ: Пока можно констатировать симбиоз «злата» и «булата», причем очень наглядный. Михаил Геннадьевич Делягин назвал такой симбиоз, вполне типичный для компрадорско-сырьевых периферийных обществ типа постболиварских в Латинской Америке, - «силовым олигархатом», который, естественно, педалирует патриотические лозунги и «государственничество» и укрепление полицейско-силовой «вертикали власти». Нет ничего нового под Солнцем, и ныне, со сменой президента, может и у нас произойти типичный надстроечно-фазовый (то есть риторическо-словесный, а не по сути) переход от «консерватизма» к «либерализму».