Скурлатов В.И. Философско-политический дневник

Сергей Миронович Киров – факты против домыслов

Дилетанты достали – то дурят голову и без них зомбированных россиянцев «новой
хронологией», то врут о жертвах сталинских репрессий или о потерях Советского
Союза в Великой Отечественной Войне. То наводят тень на плетень и мажут грязью
великих исторических деятелей. Даже я, вроде бы прозрачный человек, часто в газетах
или в Интернете изображаюсь каким-то монстром.

Что тогда говорить о вождях советской эпохи! Почитаешь и послушаешь - уши вянут.

Вот и в интересной газете «Новый Петербургъ» опубликована 31 марта какая-то дичь
- статья А. Метса "Мальчик совсем не из Уржума", посвящённая некоторым фактам
биографии Сергея Мироновича Кирова. Как пишет Алла Кирилина -  «Данная статья
содержит большое число неточностей и просто домыслов. В связи с этим позволю
себе остановиться на некоторых их них, исходя из подлинных документов».

«КТО СЕРГЕЙ КОСТРИКОВ? – задает она вопрос. И отвечает:

»Сохранились подлинные документы Уржумской Воскресенской церкви. В одном из них,
метрической книге, часть первая за 1886 г., содержатся данные о крещении младенца
Сергея Кострикова. Это событие состоялось 13 марта в 15 часов 10 минут. При крещении
младенца назвали - Сергей. Его родители: Мирон Иванович Костриков и его законная
жена Екатерина Косминична, оба православные. Восприемником был житель Уржума,
сын чиновника Николай Николаев Гросс. Таинство крещения совершили священник Павел
Свечников с дьяконом Николаем
Вертлинковым и псаломщиком Петром Галициным.

В этой же метрической книге имеется пометка, что копия свидетельства о рождении
выдана по запросу начальства Уржумского приюта 23 сентября 1897 г. за №55 псаломщиком
Уржумской Воскресенской церкви Петром Малышевым.

ВЫВОД: является вымыслом автора статьи факт крещения Сергея Кострикова в возрасте
8 лет в Казани, а также что его родители иудеи.

КТО БЫЛИ РОДИТЕЛИ СЕРГЕЯ КОСТРИКОВА?

Мать Сергея Кострикова - Екатерина Кузьминична родилась в селении Витлы Уржумского
уезда Вятской губернии в 1859 г. Её отец - Кузьма Николаевич Казанцев, православный
по вероисповеданию, был зажиточным крестьянином. Его жена и старший сын умерли
и похоронены на кладбище селения Витлы во время эпидемии холеры.

После смерти жены и сына Кузьма Николаевич решил вместе с маленькой дочкой перебраться
в уездный город Уржум. Здесь он построил большой дом - пятистенник (то есть со
стеной посередине дома). Одна часть его была одноэтажная. Там жил Казанцев с
дочкой. Другая - двухэтажная: второй этаж для постояльцев, первый - для ямщиков.
Дом окружал высокий забор, за ним находились дворовые постройки: амбар, баня,
сарай для лошадиной сбруи, два сарая для сена и две конюшни для лошадей и коров.

Этот дом сохранился до настоящего времени. Находится он на Полстоваловской ул.,
под № 72. 

Отец Сергея Кострикова - Мирон Иванович родился в селе Залазино Глазовского уезда
Вятской губернии в 1852 г. В том же году его крестили в церкви Залазино. В метрической
книге Залазинской церкви отмечено, что родители - православные.

Мать Мирона Ивановича Мелания Авдеевна родилась тоже в Залазино 1 января 1825
г. Её родители - православные. В этой же церкви 7 февраля 1843 г. состоялось
венчание Мелании Авдеевны с Иваном Пантелеимоновичем Костриковым, крепостным
крестьянином помещика, имевшего землю и поместье недалеко от Глазово. У него
и работал конторщиком отец Мирона Ивановича. Но спустя пять лет после свадьбы
помещик сдаёт Ивана Пантелеимоновича за какую-то провинность в солдаты, и отправляют
его служить на Кавказ, где в 1854 г. он
умирает от малярии. Жена его получает официальное извещение, три рубля пенсии
как вдова солдата.

Было Меланье Авдеевне в то время 29 лет. И пошла она в люди - мыть полы, стирать
бельё, работать прислугой. С ней вместе всегда находился её сын Мирон. 

Однако ей скоро удалось устроиться вместе с сыном няней в дом богатого лесничего
Антошевского, с семьёй которого она и сын переезжают жить в Уржум. Здесь с помощью
своего покровителя, который становится мировым судьёй, Меланья Авдеевна записывает
Мирона в мещанское сословие и устраивает на работу в лесничество писцом.

ВЫВОД: ни по материнской линии, ни по отцовской Сергей Костриков не был связан
с иудеями. Более того, у него к моменту его рождения были родители и бабушка
по отцовской линии. Не было никакой приёмной матери, двух бабушек, живого дедушки
и прабабушки.

СЕМЕЙНАЯ ЖИЗНЬ КОСТРИКОВЫХ

Бракосочетание Екатерины Кузьминичны и Мирона Ивановича состоялась в Уржумской
Воскресенской церкви 19 января 1875 г. Мирон Иванович переехал жить в дом тестя.
В этом доме у них родилось 7 детей. В живых осталось только трое: Анна (1883
г.р.), Елизавета (1889 г.р.) и Сергей (1886 г.р.). 

К моменту рождения Сергея в 1885 г. умирает Кузьма Николаевич Казанцев. Управление
его имуществом переходит к его зятю - Мирону. Но это у него получалось плохо,
к тому же он пристрастился к водке, картежным играм и стал иногда поколачивать
свою жену, а в середине 90-х годов вообще уходит из дома на заработки за лёгкими
деньгами. И Екатерина Кузьминична, выросшая в благополучном зажиточном доме,
женщина религиозная, трудолюбивая и честная, осталась с тремя ребятами без средств
к существованию. Тогда она сдаёт
двухэтажную часть дома, а сама становится приходящей прислугой и прачкой.

Свою половину дома она содержит чисто, дети вымыты, накормлены, хотя зимой, кроме
Анны, никто не выходит на улицу - не было ни валенок, ни тёплого пальто.

Умерла Екатерина Кузьминична 11 декабря 1894 г. А в начале ХХ века вернулся в
Уржум Мирон. Но дети и его мать Меланья Авдеевна его в дом не приняли. Жил он
у чужих людей. Занимался тем, что ходил по домам: пилил и колол дрова. Умер он
в 1915 г. 

Никогда Мирон Иванович не работал в полиции, а потому и не был расстрелян ЧК,
как об этом пишет Метс. Все они: Кузьма Николаевич, его дочь и зять - похоронены
на Уржумском городском кладбище.

СИРОТСКОЕ ДЕТСТВО

После смерти Екатерины Кузьминичны в дом на Полстоваловской № 72 к осиротевшим
детям пришла жить их родная бабушка по отцу - Мелания Авдеевна. Спокойная, мудрая,
умная, прекрасная сказочница и певунья, она стала для детей добрым другом и воспитателем.
Но троих детей ей было на старости лет содержать трудно. И тогда по совету семьи
Антошевских она отдаёт мальчика Сергея в приют.

Отданный в приют Сергей Костриков начинает новую для себя жизнь - вдали от родных,
ибо первые два года приютских детей не отпускали по воскресеньям домой. Единственными
радостями для Серёжи стало чтение книг, посещение церкви, пение в церковном хоре
и беседы с отцом Константином. А через два года жизни в приюте Сергея на праздники
стали отпускать домой, в приюте его навещали сёстры.

В 1901 г. по ходатайству воспитателей приюта и учителей городского училища Сергея
Кострикова направляют учиться в Казанское низшее механико-техническое училище
за счёт земства и благотворительного фонда Уржума. Так он впервые оказался в
Казани. Отвозил его туда лично председатель фонда Пильнер. Жил Сергей в кухне
за занавеской у сестры Пильнера: спал на сундуке, питался очень плохо, но окончил
механико-техническое училище в числе лучших пяти учеников.

Отсюда в 1904 г. он уехал учиться в Томск на инженера-механика. И больше он никогда
не посещал ни Уржум, ни Вятку. Более того, Сергей Миронович после 1904 г. ни
разу не встречался со своими родными сёстрами. Последнее письмо-открытку он им
послал по дороге во Владикавказ в 1909 г., когда бежал из Сибири.

Впервые сестры узнали, что Сергей жив, в 1926 г., когда его направили работать
в Ленинград и центральные газеты поместили его фотографию с изложением краткой
биографии. Тогда Елизавета Мироновна написала ему письмо, но по каким-то причинам
оно до него не дошло. В день смерти у Сергея Мироновича Кирова вновь оказалось
её письмо, но, увы, он уже не смог его прочесть.

Встретились сёстры с братом уже на похоронах Кирова в Москве. В 1950-х годах
обе сестры, приезжая в Ленинград, были в музее С.М. Кирова во дворце Кшесинской.
И тогда мне руководством было поручено провести их по музею. Умерли они обе в
1966 г.

ЕЩЁ НЕСКОЛЬКО ЗАМЕТОК в связи со статьёй Андрея Метса. Мне никогда и нигде не
встречалась фамилия Авеля Юдовича Цухлы среди друзей детства Сергея Мироновича.
Неизвестен также и Николай Викторович Подвойский. Может быть, автор статьи о
Кирове путает его с Николаем Ильичём Подвойским, который действительно хорошо
знал Сергея Мироновича, но этот Подвойский умер в 1948 г. в Москве.

И ПОСЛЕДНЕЕ - 1934 г.

Сначала разберёмся с братьями Кагановичами. Старший брат Лазаря Моисеевича Кагановича
- Михаил Моисеевич покончил жизнь самоубийством в самом конце 1930-х годов. Был
похоронен на Новодевичьем кладбище в Москве, там ему поставлен памятник. Второй
брат Лазаря Моисеевича был просто рядовым партработником. Важно другое: в мае-июле
1934 г. оба его брата процветали и ни в какое НКВД не вызывались и не подвергались
арестам.

Тем более маловероятно, что Лазарь Моисеевич советовался по этому вопросу с В.М.
Молотовым. Молотов всегда был крайне сдержанным, осторожным, и вряд ли сам Каганович
мог обратиться к нему по поводу якобы арестованных братьев. 

Более того, в 1934 г. Л.М. Каганович фактически являлся вторым лицом в партии
и правительстве после Сталина. Каганович в отсутствие Сталина вёл заседания Политбюро
ЦК ВКП(б), подписывал их решения, был введён в состав Валютной комиссии, утверждён
по предложению Сталина заместителем Комитета обороны. 

17 января 1934 г. постановлением Секретариата ЦК на него был возложен приём в
аппарат ЦК, а также увольнение всех без исключения работников. Причём сделано
это было по указанию Сталина, который собственноручно вписал фамилию Кагановича
в текст постановления.

Молотов в это время был Председателем Совнаркома СССР. Сталин регулярно с ним
общался, советовался по многим вопросам. 

В записи журнала посетителей Сталина и времени, проведённого вместе с ним, особое
место занимают Л.М. Каганович и В.М. Молотов. В 1931 г. Каганович посетил Сталина
73 раза, провёл у него 167 часов, Молотов - 97 раз, 126 часов 15 минут. В 1932
г. Каганович - 105 раз и провёл 246 час. 30 минут, Молотов - 117 раз и был там
291 час 45 минут. Посмотрим данные за 1934 г.: Каганович - 103 раза, провёл 323
часа 10 мин., Молотов - соответственно 97 раз, 334 часа 45 минут.
А теперь посмотрим, сколько же раз посетил Сталина Сергей Миронович Киров и сколько
провёл у него часов. В 1931 г. - 12 раз, 22 часа 50 мин., в 1932 г. - 10 раз,
пробыл 28 час. 25 мин., в 1934 г. - 18 раз, 62 час. 15 мин.

Что касается Г.М. Маленкова, то он впервые отмечен в журнале посетителей Сталина
в 1936 году, когда стал зав. орготделом ЦК ВКП(б). 

Остальные члены и кандидаты в члены Политбюро ЦК ВКП(б) посещали Сталина значительно
реже. Так, в 1934 г. Ворошилов - 89 раз, Жданов - 86, Микоян - 43, Орджоникидзе
- 39 раз. 

Другие члены и кандидаты в члены Политбюро - от 1 раза до 18.

Из этих цифровых данных можно сделать вывод, что после Сталина самое высокое
положение в партии и правительстве занимали Молотов и Каганович, поэтому весьма
сомнительным является факт их беседы с Маленковым в 1934 г. в июле об устранении
Кирова. Тем более, устами Маленкова автор статьи Андрей Метс приводит "ход конём":
"Киров не наш человек", "Киров опасен для всех нас".

Для Кагановича и Молотова Киров вообще не представлял никакой опасности. Он не
рвался к тому, чтобы перебраться в Москву, всегда соглашался с резолюциями, подготовленными
Кагановичем, преклонялся перед Сталиным, был его личным другом. Более того, взаимоотношения
Кирова с Молотовым и Кагановичем были нормальные, со стороны Кирова даже уважительные.
В гости он к ним, правда, не ходил, но они частенько все вместе встречались в
гостях у Сталина. 

И последнее, наконец: Каганович и Молотов были противниками террористических
актов. Что касается Г.М. Маленкова, то в это время он ещё только входит в аппарат
ЦК и занимает сравнительно небольшую должность инструктора. Если с Кагановичем
он мог быть знаком, то с Молотовым вряд ли, ибо последний был загружен своим
Совнаркомом СССР, как говорят, сверх головы.

Ещё более неубедительным выглядит болгарский агент-разведчик-ликвидатор. Зачем
ему надо было приезжать в Ленинград? Что здесь делать? 

ТАКЖЕ НЕ ЯСНЫ: дядя /убийцы Кирова/ Николаева Юрий Васильевич и племянник Михаил
Клементьевич. Эти фигуры вообще непонятные. Судя по фамилии - это могли быть
родственники Леонида Николаева только по отцу. 

Но отец Леонида Николаева имел другое отчество, и поэтому Николай Васильевич
не мог быть родным дядей Леониду. Кроме того, Леонид Николаев никогда не ездил
в Москву и не общался с родственниками своего отца, которого ненавидел за то,
что тот был алкоголиком и сделал его неполноценным человеком. 

Общеизвестно, что до 12 лет Леонид болел рахитом, не ходил и до конца своей жизни
носил отпечатки этой болезни: маленький ростом (150 см), узкие плечи, длинные
руки (обезьяньи, почти до колен), кривые короткие ноги (40 см). Поэтому весь
сюжет с родственниками Леонида Николаева весьма сомнителен.

Хотелось бы заметить, что Киров не был в хороших отношениях с Троцким, Каменевым
и Зиновьевым, плохо отзывался о них в своей переписке с Орджоникидзе, Мирзояном
и другими, а также громил их в своих выступлениях. С Володарским Киров вообще
не был знаком, также как с Мешиком Павлом Яковлевичем и Влодзимирским Львом Емельяновичем.
Замечу, Володарский был убит в 1918 г. эсерами в Ленинграде, а Киров в это время
был в Астрахани. Что касается Влодзимирского и Мешика, они ещё только начинали
свою чекистскую деятельность
в регионах, далёких от Ленинграда.

И теперь САМОЕ ВАЖНОЕ, самое главное - Сергей Миронович Киров был убит 1 декабря
1934 г. в 16 часов 37 минут, а не в 14.38, как пишет автор.

Убийство Кирова вызвало массовые репрессии в стране, расстреляны были десятки
тысяч людей, а не только 103 человека, о которых скорбит Андрей Метс.

В заключение хотелось бы написать: не надо заниматься мифотворчеством вокруг
личности С.М. Кирова. Надо, особенно нам, ленинградцам, помнить этого великого
гражданина нашего города и чтить его память».

В этой же газете «Новый Петербургъ» (№19 /730/, 05.05.2005 г.) опубликован отклик
Мотовилова В.Е. – директора Мемориального музея С.М. Кирова:

«ПИСЬМО ИЗ УРЖУМА

Случайно прочитал в вашей газете № 14 (725) от 31.03.2005 года статью "С.М. Киров:
мальчик совсем не из Уржума". Если публикация подготовлена к Дню смеха, то шутка
ваша удалась. Но если вы озаботились этим вопросом серьёзно, то вам крупно не
повезло с автором, так как ни слова правды в этом материале нет.

Во-первых, в Уржумском уезде и позднее в Уржумском районе никогда не было "местечка
Гесченшиха".

Во-вторых, в Уржуме никогда не было и нет улицы "Ручейный двор".

В-третьих, в Уржуме никогда не издавалась газета "Лыко".

В-четвёртых, даты венчания, рождения и смерти семьи Костриковых, как и всех уржумцев,
зафиксированы в церковных книгах. Книги эти сохранились.

В Метрической книге Воскресенской церкви за 1886 год читаем:

"Мужеска пола запись 13, рождения Марть 15 крещения 19, именем Сергей, родители:
города Уржума Мещанин Миронъ Ивановъ Костриковъ и законная жена Екатерина Космина
Казанцева, оба православные.
Священникъ Павелъ Свечниковъ, диаконъ Иоанн Бердниковъ, псаломщикъ Петръ Галицкий".


Неужели и православных священников автор считает "политпиарщиками"?

В-пятых, в Уржуме никогда не было и нет церкви Фразино-Яковлевской.

В-шестых, в Уржуме никогда не было улицы "Килтомяшской".

В-седьмых, фамилия Костриков истинно вятская, "кострика" - отходы льна после
трепания.

На этом остановлюсь, хотя перечислять "ляпы" можно на многих страницах...».

И Редакция извещает – «ответ Андрея Рихардовича Метса готовится...».

Я же доверяю профессионалам – музейным работникам. Я сам профессионал-историк.
История Советского Союза – захватывающая. Какую фигуру и какой год ни возьми
– драма и перипетии. Но реальные и объяснимые, а не вымышленные.