Отправляет email-рассылки с помощью сервиса Sendsay

Слепой беспредел

[Blind-Unlimited] анекдоты

Цыган вернулся из армии. Его спрашивают: "Ну как, не пропал
там?" - "Что вы, ромалы, там пропасть нельзя. Сержанты пересчитывают солдат
раз по двадцать в день. Тут уж никуда не денешься."

Старшина спрашивает сержанта:

- Вы сегодня чистили сапоги?

- А разве сегодня пускают в увольнение?

- Как вы считаете, рядовой Кубик, будет третья мировая война? -
задает вопрос на занятиях командир.

- Нет, мировой войны не будет. Но борьба за мир может пойти
такая, что камня на камне не останется.

Разведчик докладывает сержанту:

- На севере отсюда замечена группа "духов".

- Отлично! Мы сейчас начнем наступление на юг.

Родители спрашивают солдата-афганца:

- Что самое тяжелое в воинском снаряжении?

- В жару в пустыне самое главное - фляга без воды.

Солдат-афганец вернулся домой. На улице встретил товарища,
служившего во внутреннем военном округе. Тот увидел на груди афганца орден и
две медали. Сказал обиженно:

- Устраиваются люди! Вместе призывались, в одно время
уволились. А он вон сколько наград нахватал!

Командир взвода связи, нарисовав синусоиду, объясняет солдатам,
как движется но проводам электрический ток. Один солдат замечает:

- Все ясно, кроме одного - как эта кривуля проходит по прямому
каналу? Быть такого не может!

.G.12.TIF;3.92";2.8";TIFF

ИЗ СТАРЫХ РОССИЙСКИХ

АНЕКДОТОВ

Однажды в Царском Селе императрица, проснувшись ранее
обыкновенного, вышла на дворцовую галерею подышать свежим воздухом и увидела
у подъезда несколько придворных служителей, которые поспешно нагружали
телегу казенными съестными припасами. Екатерина долго смотрела на эту
работу, не замечаемая служителями, наконец крикнула, чтобы кто-нибудь из них
подошел к ней. Воры оторопели и не знали что делать. Императрица повторила
зов, и тогда один из служителей явился к ней в величайшем смущении и страхе.

- Что вы делаете? - спросила Екатерина.- Вы, кажется,
нагружаете вашу телегу казенными припасами?

- Виноваты, ваше величество,- отвечал служитель, падая ей в
ноги.

- Чтоб это было в последний раз,- сказала императрица,- а
теперь уезжайте скорее, иначе вас увидит обер-гофмаршал и вам жестоко
достанется от него.

На звон колокольчика Екатерины никто не явился из ее прислуги.

Она идет из кабинета в уборную и далее и, наконец, в одной из задних комнат
видит, что истопник усердно увязывает толстый узел. Увидев императрицу, он
оробел и упал перед ней на колени.

- Что такое? - спросила она.

- Простите меня, ваше величество;

- Да что же такое ты сделал?

- Да вот, матушка-государыня: чемодан-то набил всяким добром

из дворца вашего величества. Тут есть и жаркое и пирожное, несколько бутылок
пивца и несколько фунтиков конфет для моих ребятишек. Я отдежурил мою неделю
и теперь отправляюсь домой.

- Да где же ты хочешь выйти?

- Да вот здесь, по этой лестнице.

- Нет, здесь не ходи, тут встретит тебя обер-гофмаршал, и я
боюсь, что детям твоим ничего не достанется. Возьми-ка свой узел и иди за
мною.

Она вывела его через залы на другую лестницу и сама отворила
дверь:

- Ну, теперь с Богом!

В 1789 и 1790 годах адмирал Чичагов одержал блистательные
победы над шведским флотом, которым командовал сначала герцог
Зюдерманландский, а потом сам шведский король Густав III. Старый адмирал был
осыпан милостями императрицы? При первом после того приезде Чичагова в
Петербург императрица приняла его милостиво и изъявила желание, чтобы он
рассказал ей о своих походах. Для этого она пригласила его к себе на
следующее утро. Государыню предупреждали, что адмирал почти не бывал в
хороших обществах, иногда употребляет неприличные выражения и может не
угодить ей своим рассказом. Но императрица осталась при своем желании. На
другое утро явился Чичагов. Государыня приняла его в своем кабинете и,
посадив против себя, вежливо сказала, что готова слушать. Старик начал? Не
привыкнув говорить в присутствии императрицы, он робел, но чем дальше входил
в рассказ, тем больше оживлялся и наконец пришел в такую восторженность, что
кричал, махал руками и горячился, как бы при разговоре с равным себе. Описав
решительную битву и дойдя до того, когда неприятельский флот обратился в
полное бегство, адмирал все забыл, ругал трусов-шведов, причем употреблял
такие слова, которые можно слышать только в толпе черного народа. "Я их? я
их?" - кричал адмирал. Вдруг старик опомнился, в ужасе вскочил с кресел,
повалился перед императрицей?

- Виноват, матушка, ваше императорское величество?

- Ничего,- кротко сказал императрица, не давая заметить, что
поняла непристойные выражения,- ничего, Василий Яковлевич, продолжайте, я
ваших морских терминов не разумею.

У императрицы Екатерины околела любимая собака Томсон. Она
просила графа Брюса распорядиться, чтобы с собаки содрали шкуру м сделали
чучело. Граф Брюс приказал об этом Никите Рылееву. Рылеев был не из умных;
он не понял и отправился к богатому и известному в то время банкиру по
фамилии Томпсон и передал ему волю императрицы. Томпсон не на шутку
перепугался, побежал к императрице просить прощении, но по дороге помер.

Английский посланник подарил Екатерине телескоп, который ей
очень понравился. Придворные, желая угодить государыне, спешили наводить
инструмент на небо и уверяли, что довольно ясно различают на луне горы.

- Я вижу не только горы, но и лес,- сказал граф Львов.

- Вы возбуждаете мое любопытство,- произнесла Екатерина,
поднимаясь с кресла, чтобы посмотреть.

- Торопитесь, государыня, иначе начали рубить лес, вы не
успеете.

К Державину пришел какой-то сочинитель прочесть свое

произведение. Старик часто засыпал при таких чтениях. Так случилось и

на этот раз. Жена Державина, сидевшая рядом, непрестанно толкала его.

Но сон так одолел старика, что он даже захрапел. Когда жена разбудила его,
Державин в гневе закричал:

- Ты никогда не дашь мне выспаться!

Однажды в Сенате Разумовский отказался подписать решение,
которое считал несправедливым.

- Государыня желает, чтоб дело решено было таким образом,-
объявили ему сенаторы.

- Если так - не смею ослушаться,- сказал Разумовский и подписал
свою фамилию "вверх ногами".

Этот поступок сразу же стал известен императрице, та
потребовала объяснений.

- Я исполнил вашу волю, но так как покривил совестью, то и
подпись моя кривая.

Однажды Львов ехал вместе с Потемкиным в Царское Село и всю
дорогу должен был сидеть, прижавшись в угол экипажа, не смея проронить
слова, потому что светлейший находился в мрачном настроении духа и упорно
молчал.

Когда Потемкин вышел из кареты, Львов остановил его и с
умоляющим видом сказал:

- Ваша светлость, у меня есть до вас покорнейшая просьба.

- Какая? - спросил изумленный Потемкин.

- Не пересказывайте, пожалуйста, никому, о чем мы говорили с
вами дорогою.

Потемкин расхохотался, и хандра его, конечно, исчезла.

Как-то раз, за обедом у императрицы, зашел разговор о
ябедниках. Екатерина предложила тост за честных людей. Все подняли бокалы,
один Разумовский не дотронулся до своего. Государыня, заметив это, спросила
его, почему он не доброжелательствует честным людям?

- Боюсь - мор будет,- отвечал Разумовский.

Шувалов, заспорив однажды с Ломоносовым, сказал сердито:

"Мы отставим тебя от Академии".- "Нет,- возразил великий человек,-

разве Академию отставите от меня".

Один придворный спросил Балакирева:

- Не знаешь ли ты, отчего у меня болят зубы?

- Оттого,- отвечал шут,- что ты их беспрестанно колотишь
языком.

Придворный был точно страшный говорун и должен перенесть
насмешку Балакирева без возражений.

Педрилло (итальянский придворный скрипач.- Сост.) дал

пощечину одному истопнику и за это был приговорен к штрафу в три

целковых.

Бросив на стол вместо трех шесть целковых. Педрилло дал
истопнику еще пощечину и сказал:

- Ну, теперь мы совсем квиты.

Двух кокеток, между собою поссорившихся, спросил Кульковский:

- О чем вы бранитесь?

- О честности,- отвечали те.

- Жаль, что взбесились из-за того, чего у вас нет,- сказал он.

Молодая и хорошенькая собою дама на бале у герцога Бирона
сказала во время разговора о дамских нарядах:

- Нынче все стало так дорого, что скоро нам придется ходить
нагими.

- Ах сударыня,- обрадовались мужчины,- это было бы самым лучшим
нарядом.

Для домашнего наказания в кабинете Шешковского находилось

кресло особого устройства. Приглашенного он просил сесть в это кресло,

и как скоро тот усаживался, одна сторона, где ручка, по прикосновению

хозяина вдруг раздвигалась, соединялась с другой стороной кресел и

замыкала гостя так, что он не мог ни освободиться, ни предотвратить

того; что ему готовилось. Тогда, по знаку Шешковского, люк с креслами

опускался под пол. Только голова и плечи виновного оставались

наверху, а все прочее тело висело под полом. Там отнимали кресло,

обнажали наказываемые части и секли. Исполнители не видели, кого

наказывали. Потом гость приводим был в прежний порядок и с креслами

поднимался из-под пола. Все оканчивалось без шума и огласки?

Раз Шешковский сам попал в свою ловушку. Один молодой

человек, уже бывший у него в переделке, успел заметить и то, как

завертывается ручка кресла, и то, отчего люк опускается; этот молодой

человек провинился в другой раз и опять был приглашен к

Шешковскому. Хозяин по-прежнему долго выговаривал ему за легкомысленный
поступок и по-прежнему просил его садиться в кресло. Молодой человек
отшаркивался, говорил: "Помилуйте, ваше превосходительство, я постою, я еще
молод". Но Шешковский все упрашивал и, окружив его руками, подвигал его
ближе и ближе к креслам и готов уже был посадить сверх воли. Молодой человек
был очень силен; мгновенно схватил он Шешковского, усадил его самого в
кресло, завернул отодвинутую ручку, топнул ногой и? кресло с хозяином
провалилось. Под полом началась работа! Шешковский кричал, но молодой
человек зажимал ему рот, и крики, всегда бывавшие при таких случаях, не
останавливали наказания. Когда порядочно высекли Шешковского, молодой
человек бросился из комнаты и убежал домой. Как освободился Шешковский из
засады, это осталось только ему известно.

Когда Потемкин сделался после Орлова любимцем императрицы
Екатерины, сельский дьячок, у которого он учился в детстве читать и писать,
наслышавшись в своей деревенской глуши, что бывший ученик его попал в
знатные люди, решился отправиться в столицу и искать его покровительства и
помощи.

Приехав в Петербург, старик явился во дворец, где жил Потемкин,
назвал себя и был тотчас же введен в кабинет князя.

Дьячок хотел было броситься в ноги светлейшему, но Потемкин
удержал его, посадил в кресло и ласково спросил:

- Зачем ты прибыл сюда, старина?

- Да вот, ваша светлость,- отвечал дьячок, пятьдесят лет
Господу

Богу служил, а теперь выгнали за ненадобностью: говорят, дряхл, глух и глуп
стал. Приходится на старости лет побираться мирским подаяньем, а я бы еще
послужил матушке-царице - не поможешь ли мне у нее чем-нибудь?

- Ладно,- сказал Потемкин,- я похлопочу. Только в какую же
должность тебя определить? Разве в соборные дьячки?

- Э нет, ваша светлость, возразил дьячок,- ты теперь на мой
голос

не надейся; нынче я петь-то уж того - ау! Да и видеть, надо признаться,

стал плохо; печатное едва разбирать могу. А все же не хотел бы даром

хлеб есть.

- Так куда же тебя приткнуть?

- А уж не знаю. Сам придумай.

- Трудную, брат, ты мне задал задачу,- сказал улыбаясь

Потемкин.- Приходи ко мне завтра, а я между тем подумаю.

На другой день утром, проснувшись, светлейший вспомнил о

своем старом учителе и, узнав, что он давно дожидается, велел его

позвать.

- Ну, старина,- сказал ему Потемкин,- нашел я тебе отличную
должность.

- Вот спасибо, ваша светлость, дай Бог здоровья.

- Знаешь Исаакиевскую площадь?

- Как не знать; и вчера и сегодня через нее к тебе тащился.

- Видел Фальконетов монумент императора Петра Великого?

- Еще бы!

- Ну так сходи же теперь, посмотри, благополучно ли он стоит на
месте, и тотчас мне донеси.

Дьячок в точности исполнил приказание.

- Ну что? - спросил Потемкин, когда он возвратился.

- Стоит, ваша светлость.

- Крепко?

- Куда как крепко, ваша светлость.

- Ну и хорошо. А ты за этим каждое утро наблюдай да аккуратно

мне доноси. Жалование же тебе будет производиться из моих доходов.

Теперь можешь идти домой.

Дьячок до самой смерти исполнял эту обязанность и умер,
благословляя Потемкина.

Однажды Потемкин, недовольный запорожцами, сказал одному из
них:

- Знаете ли вы, хохлачи, что у меня в Николаеве строиться такая
колокольня, что как станут на ней звонить, так в Сечи будет слышно?

- То не диво,- отвечает запорожец,- у нас в Запорозцине е такме
кобзары, що як заиграють, то аже у Петербурги эатанцують.

Князь Потемкин во время очаковского похода влюблен был в
графиню. Добившись свидания и находясь с нею в ставке, он вдруг дернул за
звонок, и пушки кругом всего лагеря загремели. Муж графини, человек острый и
безнравственный, узнав о причине пальбы, сказал, пожимая плечами: "Экое кири
куку!"

На Потемкина часто находила хандра. Он по целым суткам сидел
один, никого к себе не пуская, в совершенном бездействии. Однажды, когда он
был в таком состоянии, накопилось множество бумаг, требовавших немедленного
разрешения; но никто не смел к нему войти с докладом. Молодой чиновник по
имени Петушков, подслушав толки, вызвался представить нужные бумаги князю
для подписи. Ему поручили их с охотою и с нетерпением ожидали, что из этого
будет. Потемкин сидел в халате, босой, нечесаный, грызя ногти в
задумчивости. Петушков смело объяснил ему, в чем дело, и положил перед ним
бумаги. Потемкин молча взял перо и подписал их одну за другою. Петушков
поклонился и вышел в переднюю с торжествующим лицом: "Подписал!.." Все к
нему кинулись, глядят: все бумаги в самом деле подписаны. Петушкова
поздравляют: "Молодец, нечего сказать". Но кто-то всматривается в подпись -
и что же? На всех бумагах вместо: князь Потемкин - подписано: Петушков,
Петушков, Петушков?

У Потемкина был племянник Давыдов, на которого Екатерина не
обращала никакого внимания. Потемкину это казалось обидным, и он решил
упрекнуть императрицу, сказав, что она ему не только никогда не дает никаких
поручений, но и не говорит с ним. Она отвечала, что Давыдов так глуп, что,
конечно, перепутает всякое поручение.

Вскоре после этого разговора императрица, проходя с

Потемкиным через комнату, где между прочим вертелся Давыдов, обратилась к
нему:

- Пойдите посмотрите, пожалуйста, что делает барометр.

Давыдов с поспешностью направился в комнату, где висел
барометр, и, возвратившись оттуда, доложил:

- Висит, ваше величество.

Императрица, улыбнувшись, сказала Потемкину:

- Вот видите, что я не ошибаюсь.

алексей мурманск
мой skype argonaft1



подписчиков на данный момент 91

Ответить   Алексей Sat, 6 Jan 2007 11:08:20 +0300 (#627002)