[свободная трибуна] Статья: Против тирании

[свободная трибуна] Статья: Против тирании
приветствует Вас!
Против тирании
Александр Елисеев
Как богословствуют Революцией
Папы Римский Франциск выступил с Апостольским обращением <Evangelii gaudium>.
Его уже охарактеризовали как некую программу преобразований внутри Римско-Католической
церкви и даже вне её. Особый упор был сделан на социальную проблематику. Папа
охарактеризовал современную экономическую систему планеты как порочную, целиком
основанную на <культе денег>. Понтифик назвал современный капитализм <диким>,
использовав сильное выражение - <новая тирания>. Им был задействован очень яркий
образ - смерть бездомного в новости не попадает, а вот изменение банковского
индекса на 2% подаётся в качестве сенсации. Или вот, весьма глубокое замечание:
<Нынешний финансовый кризис заставил всех нас позабыть о том, что он по своей
сути является глубоким антропологическим кризисом: отрицанием примата человека!
Мы создали себе новых кумиров. Древнее поклонение золотому тельцу сегодня получило
новое и ужасное воплощение в культе денег и диктатуре безликой экономики. Охвативший
финансы и экономику мировой кризис проливает свет на отсутствие равновесия и
прежде всего острейший недостаток антропологической направленности, который сводит
человека к удовлетворению его потребностей: потребление: Скажем <нет> деньгам,
которые управляют вместо того, чтобы служить>. В то же самое время, Франциск
предостерёг от <безответственного популизма, который, ограничиваясь демагогией,
не решает подлинных проблем бедноты>.
Многим выступление папы показалось едва ли не социалистическим, однако оно совершенно
не выходит за рамки обычного <социального либерализма>, которого сегодня, так
или иначе, придерживаются все политики и общественные деятели. Придерживаются
они его, впрочем, на словах, на деле же везде и всюду проводится политика неолиберализма,
предполагающая демонтаж <социального государства>. Вот, пожалуйста, свежая новость
из Англии. Тамошний министр финансов Джордж Осборн обрадовал англичан, родившихся
в 1990-е годы, тем, что на пенсию они выйдут только после 2060-го года. Иными
словами, пенсионный возраст повышается до 70 лет.
Однако и в блаженные времена <социального капитализма> никаких коренных преобразований
не происходило. От богатых забирали немного в пользу бедных, при этом нещадно
обирая <третий мир>, что и стало главным источником временного процветания народившегося
<среднего класса>. Потом элитариям надоело возиться с этим <средним классом>,
который стал мнить о себе невесть что. <Быдло> решено было снова загнать в <стойло>,
и на Западе развернулась неолиберальная революция.
Нынешний Папа Римский выразил обеспокоенность таким положением дел, констатировав,
что капитализм, увы и ах, снова стал <диким>. Однако, выход из этой, и впрямь
дикой, ситуации был найден всё тот же, <социально-либеральный>, реформистский
- богатые, дескать, должны чуток поделиться с бедными. Но, разумеется, без всякого
там <популизма>, который еще не известно к чему приведёт.
Интересно, что Папа имел в виду под популизмом? Может быть Красную <Теологию
Освобождения>, зародившуюся в родной ему Латинской Америке? (Сам Папа из Аргентины).
Вот уж кто-кто, а красные теологи (Леонарду Бофф, Густаво Гутьеррес и др.) реформ
не признавали, выступая за Революцию Бедных - во имя Христа. И сегодня было бы
весьма не лишним обратить внимание на богословское и, одновременно, идейно-политическое
наследие красных теологов. (Кстати, предшествующий Папа - Бенедикт, убежденный
глобалист и сторонник <мировой политической власти>, будучи главой Конгрегации
доктрины веры, сделал немало для борьбы с этими <марксистами во Христе>.)
Характеристика Теологии Освобождения в целом и всех её аспектов в рамках небольшого
очерка здесь вряд ли уместна - получилась бы энциклопедическая статья, место
которой и было бы в энциклопедии. Представляется, что намного уместнее сделать
упор на центральном <моменте> всего <красного богословия> - присутствии Бога
в социальности, в коллективном. Красные теологи упрекали большинство церковного
сообщества и, прежде всего <официальную церковь> в том, что оно поддерживает
существующий порядок и, значит, живёт во грехе. <Большинство> понимает евангелизацию
исключительно в духовной ключе и, как правило, отрывает её о политики. Социальные,
классовые столкновения при этом игнорируются, а сам конфликт сводится к борьбе
добра и зла, происходящей внутри человека. Таким образом, индивидуум как бы отделяется
и даже отчуждается от всех других, спасения же становится почти исключительно
личным делом каждого отдельного человека. Красные теологи были категорически
не согласны с таким подходом и дополняли требование спасения требованием социального
освобождения. <Прежняя абсолютизация индивидуального спасения в мире небесном
искажает учение Христа, - писал X. Л. Сегундо. - Он заинтересован в полном и
всестороннем освобождении всех>.
Результатом такого освобождения должно стать возникновения <нового человека>,
свободного от угнетения и максимально преодолевшего греховность мира. У <официальной
церкви> создать такого человека не получилось, ибо она игнорировала такой фактор
как <структура>. Человек зависит не только от себя и своей воли, но и от структур,
в которых он находится. Они же препятствуют изменению человека ко благу. <Официальная>
же Церковь, стремясь избежать потрясений, способствовала сохранению этих структур
и, тем самым препятствовала возникновению нового человека. (Прообразом такого
человека красные теологи считали Эрнесто Че Гевару.)
Весьма любопытно решался вопрос с атеизмом, которого придерживались, в подавляющем
большинстве, марксисты - богословы от Революции считали их своими союзниками
и соратниками. Красные теологи утверждали, что несомненным достоинством красных
атеистов является их отказ верить в ложного <Бога> капитала. Фрай Бетто в книге
<Фидель и религия> писал: <Противоречия между верующими и атеистами незначительны.
Потому что я как христианин также не верю в БОГА КАПИТАЛА, эксплуатации, Рейгана,
Пиночета. Я верю в Бога братства и равенства>. При этом он заявлял, что предпочитает
<общество, которое провозглашает себя атеистическим, обществу, ведущему <звездные

Фидель утверждал: <С точки зрения строго политической ... я считаю даже, что
можно быть марксистом, не переставая быть христианином, и работать вместе с коммунистом-марксистом
ради преобразования мира. Важно то, чтобы в обоих случаях речь шла об искренних
революционерах, готовых уничтожить эксплуатацию человека человеком и бороться
за справедливое распределение социального богатства, за равенство, братство и
достоинство всех человеческих существ>.)
Это очень важный аспект <красной теологии>, значение которого невозможно переоценить.
В христианской эсхатологической перспективе грядущий антихрист вовсе не будет
атеистом и открытым богоборцем. Напротив, он станет выдавать себя за Христа,
как об этом и сказано в Новом Завете: <В храме Божием сядет... как Бог, выдавая
себя за Бога> (2 Фес. 2:4) Сам дьявол выступает как <обезьяна Господа Бога>,
поэтому опаснее всего именно Пародия на Сакральное и Божественное, отказ же принять
эту Пародию (при разной мотивации, в том числе и атеистической) является благом.
(Православные аскеты неоднократно предупреждали, что бесы более всего предпочитают
появляться в образе ангелов света.) И поскольку <сын погибели> сядет именно в
храме Божьем, то можно предположить, что важнейшую роль в этой узурпации сыграет
церковная иерархия. Преп. Лаврентий Черниговский предсказывал: <Антихрист будет
короноваться, как царь, в Иерусалимском великолепном храме с участием духовенства
и Патриарха>.
Красные теологи выявили социальное измерение Великой Пародии, которое основано
на поклонении <Богу Капитала>, выражающееся не только в культе наживы, но и в
нежелании менять мир, <лежащий во зле> и зажатый в тисках капитализма. Этому
лже-божеству <противопоставляется> истинный Бог - Бог бедняков. (Сам Христос
предстаёт <богатым>, ставшим на сторону бедных.) Это вполне логично, ибо бедным
очевиднее вся лживость поддельного <бога>. И, вообще, сами бедняки являются неким
особым <каналом> Божественной Благодати. Сами они сравниваются при этом с <избранным
народом>, <народом Израилевым>.
Вывод из всего этого делается такой: <Я Бог Авраама, Бог Исаака, Бог Иакова>.
Пусть не складывается у вас абстрактное представление о том, что Бог находится
там, на небесах, а землю оставил людям. Это не точно. Бог неба - это и Бог земли,
это Бог, строящий нашу историю, идущий вместе с нашими патриархами, с отцами
семейств; Бог моих дедов, Бог всех деяний моей родины: На Бога мы надеемся; ему
мы доверяемся. Бог идет с нами, как шел когда-то с народом Израиля...> (Оскар
Арнульфо Ромеро)
Красная теология выявляет, пожалуй, самое слабое место религиозного традиционализма,
его <Ахиллесову пяту>. Традиционализм этот часто оборачивается <трансцендентным
эгоизмом>, стремлением замкнуться на своей индивидуальности. Традиционалисты
склонны делать упор на индивидууме, только - в вертикальном измерении. Практически
всё сводится к духовной, вертикальной реализации такого вот индивидуума. А в
плане горизонтальном на первый план ставится неизменность, сохранение того, что
есть. И это прямо ведёт к либерализму и капитализму. Духовный индивидуализм очень
легко превращается в индивидуализм <материальный> (политико-экономический), который
так критикуют традиционалисты, но который - их, плоть от плоти. Горизонтальное
<охранительство>, в условиях традиционного общества, предполагает защиту всего
имеющего место быть, в том числе и того, что противоречит самому этому обществу.
И эта защита приводит к развитию того самого, противоречащего уклада, коим был
уклад капиталистический. И уже после крушения самого традиционного общества охранительство
продолжается, так сказать, по инерции. Нет, на словах выражается желание обрести,
так или иначе, утраченный строй (как и раньше, во времена традиционного общества,
выражалось желание устранить <неполадки> строя), но на деле происходит охранение
строя нового, пришедшего на смену традиционному. Одно из ярчайших проявлений
этого - примиренчество в отношении капитализма, желание подправить его в <правом>
духе.
Вообще же, здесь проявляется экзотерическая болезнь <авраамических религий>,
в которых чрезвычайно распространено отчуждение Творца от Творения. Между ними
часто помещается некая непроходимая метафизическая Пропасть, которая делает невозможным
соединения Бога и человека. Капитализм, основанный на отчуждении Труженика от
Собственности, вырос именно из этой пропасти, и к ней, в конечном итоге, восходит
любое Отчуждение. Существует, правда, и обратная крайность, характерная для <языческих>
традиций и эзотерических течений в <авраамизме> (каббала и т. д.) Они чертят
<нигилистический> путь Богореализации, предполагающий растворение Я в безбрежном
Океана Абсолюта. (Сам человек, да и всё сущее, рассматривается как некое проявление
Абсолюта, в принципе ничем не отличающееся от неё.) Альтернативный Третий Путь
предполагает Православие, чье глубинное богословие Исихии-Священобезмолствия
(часто игнорируемое официальными <катехизаторами>) выдвигает радикальное требование
обОжения, слияния с нетварными энергиями Бога - при сохранении собственной сущности.
Человек при этом становится <богом по Благодати>, <сыном Божьим по усыновлению>.
Социальный минимализм <классического> религиозного традиционализма ведёт к отчуждению
человека от Бога. Пусть даже Бог изображается вездесущим, но когда движение к
нему ограничивается лишь духовно-индивидуальной сферой, то получается как бы
<изгнание> Бога из социума. В результате, происходит отчуждение Паствы от Церкви.
Наиболее ярко оно проявилось у нас, в России, накануне революции, когда традиционалисты
пытались противостоять социалистической версии Модерна, выдвигая собственную
контраргументацию в виде проповедей, выступлений и публицистических сочинений.
В них религия и социальное действие тоже разводились по разные стороны.
Так, прот. И. Восторгов, активный участник монархического движения, напоминал,
что <как бы не были остры т.н. социальные вопросы ... христианство непосредственно
и прямо ими не занимается>. Христос не завещал <определенной социальной системы>.
Иначе и быть не может, ведь <экономические теории временны и изменчивы, а Церковь

вопросов в качестве неизменного, векового. Он разделял <внешнее> и внутреннее
(духовно-нравственное) законодательство, констатируя неспособность первого привести
человечество к счастью без развития второго, опирающегося на Божественный авторитет.
Восторгов отводил внешнему законодательству роль акцидентальной величины, затрагивающей
природу человека поверхностно. Лишь <нравственно-религиозное, Божественное законодательство
имеет полноту власти войти в дух, в сердце...>. Вместо реформирования общества,
оно <пересозидает сначала каждое отдельное сердце, каждого отдельного человека
и тем безошибочно может улучшить и общество>. Этому законодательству и подчинялся
ранний христианский общественно-государственный организм, который усвоив Евангелие
стал проявлять заботу о рабах: их стали отпускать сами господа, им дали воскресный
день, облегчили условия труда, защитили от насилия, и, наконец, освободили окончательно.
Похоже рассуждал профессор-монархист А. Генц: <Внешних законов и общественных
порядков Христос вообще не затрагивает, имея дело только с душой человека:Христианство
своими стремлениями все в небе: социализм представляет в этом отношении совершенную
противоположность>.
А Н.П. Розанов, вообще, договорился до того что неправильно требовать повышения
зарплаты, так как Христос ничего об этом не говорил. Он же приписывал рабочим,
требующим улучшения своего материального благосостояния, <классовый эгоизм>.
Прот. И. Г. Айвазов обращался к идее постепенного <просветления> социального
поведения людей силой религии. <Христианская мораль, призывающая дать покой трудящимся
и обремененным, накормить голодных, напоить жаждущих и одеть нагих, перевязать
нравственные и физические раны человека, - постепенно проникает в жизнь людей,
вытесняя оттуда царство холодного эгоизма>. Под влиянием христианства пало рабство,
усилилась забота о трудящихся и немощных. Оно <своим духом обвеяло всю землю,
вложило свое дыхание во все отрасли нашей культуры и цивилизации>. То есть, предлагалось
примерно так же, как в разбираемом выше послании Папы Римского - потихоньку-полегоньку
помочь бедным, без какого либо <опасного популизма>.
Исключение из общего правила составляли немногие пастыри. Зато уж и к выводам
они приходили довольно радикальным - как, например, митрополит Владимир (Богоявленский).
Выступая в 1906 году на специальном собрании московского духовенства он признал,
что Церковь, огульно отрицая все доводы социал-демократов, тем самым <еще более
укрепляет богатых в неотзывчивости на нужды бедных>. <Что же удивительного, -
спрашивал иерарх, - если поколебалось доверие уважение к Церкви, если стали называть
ее злой мачехой бедняков, а священников - союзниками буржуазии, адвокатами богатых
и знатных?>. А между тем <вопиющую несоразмерность между богатыми и бедными видит
каждый, кто хочет видеть>, в силу чего нужно придать евангельской проповеди социальный
характер.
Однако этот характер ей так и не придали, и Паства отвернулась от Церкви, пойдя
за социалистами, для которых была характерна иная ущербность - забвение духовно-метафизического
уровня. Соединить религию и социальность пытались т. н. <обновленцы>, но у них
всё свелось к реформированию обряда, тогда как необходимо было создание цельной
революционно-христианской социальной доктрины. Такая доктрина была создана спустя
несколько десятилетий в Латинской Америке, причем она нашла применение в государственной
практике. Убежденным сторонником Теологии Освобождения был покойный венесуэльский
президент Уго Чавес, заявивший: <Для меня Рождество - это Христос. Христос-бунтарь,
Христос-революционер, Христос-социалист>.
В России сегодня многие говорят о необходимости христианской Реформации, справедливо
обращая внимание на <теплохладность>, охватывающую Церковь. Но при этом всё частенько
тянется в либерально-диссидентскую, прозападную, буржуазно-либеральную сторону.
Это никакая не Альтернатива, это как не является альтернативой <болотное> буржуазно-либеральное
движение. Настоящее Преобразование возможно лишь на путях Красной Теологии, рождение
которой в России неизбежно. И пусть вдохновляют ее создателей слова <нового человека>
- героя и мученика - Эрнесто Че Гевары: <Когда христиане вольются в социальную
революцию, она станет непобедимой>. А значит, будет низвержен идол ложного <бога>
- <бога Капитала>.
С уважением
Нина.