[свободная трибуна] Статья: Станислав Минаков: <Гражданская холодная война на Украине продолжается уже четверть века:>
приветствует Вас!
Станислав Минаков: <Гражданская холодная война на Украине продолжается уже четверть
века:>
Беседа с членом Национального союза писателей Украины, Союза писателей России,
Всемирного Пен-клуба (Московский центр)
- Станислав Александрович, как вы проводите в Харькове эти революционные дни?
В каких делах и мыслях?
- Во-первых, я не считаю их революционными. События на киевском майдане - это
вторая попытка оранжевого государственного переворота, опирающегося на русофобские,
пронацистские, необандеровские силы, с умелым политтехнологическим использованием
неблагоприятной социально-экономической ситуации на Украине. С 25-го по 30-е
ноября я находился в России. Побывал в Белгороде у матушки. А в Москве и Суздале
состоялось подведение итогов IV литературного форума <Золотой Витязь>, который
проводится в рамках одноименного Международного славянского фестиваля искусств.
Форум, как известно, возглавляет народный артист России Николай Бурляев. Начиналось
всё с кинофестиваля, а сейчас это уже целый венец форумов - театральный, музыкальный,
экологический, славянских силовых единоборств и других.
На пресс-конференции в Доме кино 26 ноября, в которой мы участвовали вместе с
Николаем Бурляевым и рядом писателей и артистов (среди них народной артисткой
Украины Раисой Недашковской, народным артистом России Юрием Назаровым), я говорил,
что в эти дни в Вильнюсе проходит саммит, на котором В. Янукович не подпишет
Соглашение об ассоциации с Евросоюзом... О том, что уже идет <майдан> и во что
это будет выливаться, полной картины на тот момент не было, но уже было ясно,
что это инспирированный извне и упавший на подготовленную здесь почву антиконституционный
переворот, продолжение североафриканских бунтов и потрясений - Ливии, Египта,
Сирии, приблизившихся теперь к нам.
Вот такие, собственно, дела и мысли. Там, в Москве и Суздале, это были дела объединительные
- направленные на упрочение славянского мира, центром коего является Русский
Мiр. Здесь дела другие, я бы сказал, принципиально антимайданные.
- Сейчас вам приходится быть в большей степени публицистом?
- Увы. Если говорить о политических, горящих проблемах Украины. Но я помимо этого
пишу о русской литературе, культуре, православии, на исторические темы - о подвижниках
Русской церкви, о духовных святынях и праздниках, выпустил несколько книг о храмах,
о наших общерусских святынях. Только что вышла книга в Белгороде <У ограды бела
града>, вызванная к жизни личными и общими белгородско-харьковскими связями.
Ее презентация прошла в Харькове в августе и 13 декабря состоится в Белгородском
музее-мастерской заслуженного художника РСФСР С.С. Косенкова.
- В смутные времена работается сложнее? Легче? Сложные вопросы, которые вызывают
напряжение в обществе и вряд ли обретут ответы в результате <майдана> - стимулируют
творчество или отвлекают и раздражают?
- Естественно, отвлекают и раздражают. Никакого стимула в смуте нет. Стимул есть
в благодати, спокойствии... В толпе же - только страсти и беснования. Творчески
работать в условиях общественного психоза затруднительно. Особенно когда этому
психозу раз за разом подвергаются твои коллеги и друзья. Русские произведения,
написанные в страшные, смутные дни, - это, в основном, публицистика: тот же Бунин
с <Окаянными днями>, дневники Пришвина - писателя, которого мы знаем совсем с
другой стороны - с острыми социальными и политическими вопросами. Такие же острые,
нелегкие раздумья того же периода есть у художника Нестерова и у многих других.
- <Во дни сомнений, во дни тягостных раздумий о судьбах моей родины, ты один
мне поддержка и опора, о великий, могучий, правдивый и свободный русский язык!..
Не будь тебя - как не впасть в отчаяние при виде всего, что совершается дома>,-
сказал Тургенев.Вам помогает?
- Русский язык - часть моей сущности. Язык - это одна из ипостасей Отечества.
Я, будучи литератором, воспринимаю это вполне остро. Но язык важен и для человека
нелитературного. Язык является составляющей частью духовности, самоидентификации
личности и общества. И это выбор, идущий еще от матери, может, и от прасознания.
- Уистен Хью Оден сказал в интервью: <У поэта есть только один долг перед государством
- задавать пример правильного использования родного, повсеместно искажаемого
языка. Физическую силу приходится применять, когда слова теряют свое значение>.
Согласны? Не потому ли не все ладно в нашем государстве, что языковая проблема
стоит острейшим образом?
- Искаженный, помраченный язык - свидетельство и результат неправильной мысли,
искаженного дела. И отсюда - весь деструктив окружающей нас жизни. Мы активно
усвоили ложную идеологию разброда, разрухи, начавшихся с 1991 года. И мы видим
деструктив уже более двух десятилетий украинской незалежности. Практически непрекращающаяся
смута, и вот теперь усиление хаоса, нарастание социальной, духовной энтропии.
В результате, если говорить об экономике, о средних зарплатах и пенсиях, Украина
живет как минимум в три раза хуже России. Но главное - духовное помрачение, формирование
и нарастание ксенофобии, ломка цивилизационных завоеваний тысячелетия.
А долг поэта - это сложная тема. Не знаю, кому и что должен поэт. Любимому государству,
Отечеству он что-то должен как гражданин. Но тому украинскому лжегосударству,
которое строится сейчас как антирусский проект, лично я ничего не собираюсь быть
должен. Для меня истина такова: чем быстрее антирусский проект, то есть Украина
как не-Россия, закончится, тем лучше для всего населения. Нынешняя политическая
доктрина Украины есть ложь о русском человеке.
Если говорить о функции поэта, то она определяется не им самим. Он, скорее, инструмент.
Его дар является поручением. Даже сочиняя трагические произведения, поэт гармонизирует
мир. А гармония, красота - одна из Господних ипостасей. В этом смысле поэт есть
функция, в этом внутреннее долженствование для него - создавать красивое, и,
быть может, прекрасное. Даже если он говорит языком, включающим разные лексические
уровни, разные стили. Пушкин уверял, что нет слов плохих, а есть неправильное
их употребление. Могут быть разные слои - от базарного до высокого, архаического,
который используется у нас в церковных службах, но литератору нужно суметь их
симфонически соединить.
- Главная проблема сейчас, кажется, заключается в том, что друг друга не понимают
даже говорящие на одном языке. И речь не только об украинских политиках: у них
взаимопонимание, видимо, в должностных инструкциях не прописано. Участвующие
в протестах клеймят позором тех, кто, по их выражению, сидит на диване. И не
оставляют им права предпочитать эволюцию революции. Сидящие на диване, не вникая
в детали, считают протестующих истеричными бездельниками. Можно ли надеяться
на то, что мы когда-нибудь друг друга поймем? И что мы можем, должны для этого
сделать?
- Есть теория и практика малых дел. Ты на своем месте находишься - делай, что
должно, и будет тебе. Кто-то пишет публицистические статьи. Кто-то выступает
с литературными сочинениями, в меру дарования.
Можно ли надеяться, что мы найдем общий язык? К прискорбию, начиная с 2004 года,
длятся острые противостояния. Люди ссорятся. Бывшие друзья, которые вроде бы
выросли вместе и лет по тридцать казались друг другу духовно и душевно близкими,
- вдруг обнаруживают меж собой пропасть. Я для себя это комментирую как противостояние
на духовном плане. Другого объяснения у меня нет для действий тех, кто готов
впадать, в частности, в <оранжевое> беснование, вплоть до перемены собственной
духовности, измены Родине и присягания каким-то новоявленным государствам, которые
являются осколками великого Отечества, временно пребывающего в расчленении.
На Украине отчетливо проявился каинов комплекс ревности к родному брату - ревность
к России. Украина предпринимает попытку себя противопоставить и осознать чем-то
иным. А чем иным - непонятно. Позитива ведь нет, а есть только рефлективный,
то есть отраженный свет. И попытка забвения того, что Украина, вот эта территория
- Малороссия, Киевская Русь - является изначальной и неотъемлемой частью большого
Русского Мiра. Частью, которая всегда питала русское православие, русскую духовность,
наполняла в том числе и русскую культуру - вспомним многих русских святителей,
выходцев из Малороссии, а также писателя Гоголя, живописца Боровиковского, композитора
Глинку, который в Малороссии капеллу собирал и Гулака-Артемовского вывез в Питер,
где учил композиторскому мастерству, и так далее.
Поймем ли мы друг друга? Большой вопрос. Нынешняя смута является Божиим попущением
и свидетельством нашей греховности, гордыни. Чем может закончиться это геополитическое
столкновение, сказать трудно. Дай Бог, чтоб обошлось без братоубийственной войны,
без войны вообще. Увы, тлеющая гражданская война в умах продолжается здесь уже
четверть века, и даже более того.
И что значит - <договориться>? Кто с кем должен договариваться? Поэт-харьковчанин
Чичибабин сказал: <Я с Родины не уезжал. За что ж ее лишен?> Мы здесь родились,
здесь живем. Вот я, выпускник Харьковского института радиоэлектроники и советский
офицер запаса, присягал в 1982 году одному государству, СССР, и одним Вооруженным
силам, и больше никогда ничему не присягал. С 1991 года, с нарастающей претензией,
ко мне приходят в дом, в мое сознание и все время неотступно забивают мне в голову
чуждые мне, вражеские ценности. Меня непрерывно атакует вся эта распоясавшаяся,
выползшая из пещер и схронов бандеризация, фашизация, нацизм, русофобия. В Харьковский
национальный университет, учрежденный по Указу Государя Александра I в 1804 г.,
сегодня приезжает с лекциями львовская нацистка Фарион (вступившая в КПСС в 1988
г.), которая теперь функционер комитета по образованию в Верховной Раде. В университет
же приезжал, при правлении Ющенко, наш <закадычный враг> Бжезинский и высказывался
в том духе, что мы, мол, успокоимся, когда танки НАТО будут стоять на границе
Белгородской области. Я могу с этим смириться? Нет. Я с этим никогда не смирюсь
и всегда буду этому противостоять в той мере, которой будет требовать ситуация.
С бесами, врагами я договариваться не собираюсь.
- Вы смирились уже с тем, что именно с такими, безнадежными, вопросами обращаются
к писателям, людям искусства? Или, не формулируя вопросов, просто ждут ответов
- в художественной форме или публицистической. Правильно ли мы делаем, адресуя
людям искусства самые сложные и важные вопросы?
-Есть, условно говоря, простые люди, которые читают - и мы все относимся к этой
категории. Другое дело, что это за чтение и сколь конструктивно мы можем применить
вычитанные знания. Сложные вопросы исподволь поселяются в нас, ведут какую-то
работу. И опять-таки, <много званых, да мало избранных>: в одном человеке работа
совершается более плодотворно, в виде, может быть, духовного деяния, а в другом
- никак. То есть идет простое перемалывание, умножение дурной бесконечности.
Прочти хоть десять тысяч томов, - толку все равно может не быть, а будет каша
в голове. Горе от ума. Грех суемудрия. Подтверждение этому мы сейчас видим во
многих умах. То есть опять-таки ответ существует на духовном плане. Если литература
служит совершенствованию человека, если говорит о проблемах человека, о его жизни,
душе - это одно. Бах утверждал, что музыка должна либо славить Господа, либо
служить спасению души, в противном случае - это просто шум или дьявольское теньканье.
А что касается смотрения на писателя как на идола, то известно же: не сотвори
себе кумира. Писатель - грешный человек, как и все. Другое дело, ему бывает поручено
сказать о чем-то высоком, выдающемся, духовном, спасительном. <Мы не врачи -
мы боль>, - сказал писатель. В этом есть часть правды. Но есть одна книга, которую
нам дали тысячу лет назад, навека, - Новый Завет. Читайте. Вот книга.
- В каких еще книгах вам приходилось находить ответы на важные вопросы?
- Прежде всего, это великая русская литература, которую Томас Манн назвал святой.
А Поль Валери сказал, что Европа в свое оправдание предъявит три достижения -
это древнегреческую античную, культуру итальянского Возрождения и русскую литературу
XIX века. А я бы добавил еще какие-то книги русского ХХ века. Мне, допустим,
близки многие писатели второй его половины - те, кого называют деревенщиками
- например, В. Распутин, а также В. Шукшин, Е. Носов, К. Воробьев, Ю. Казаков,
Ю. Трифонов и многие другие. Были и в советское время у нас писатели замечательные
- и ответы у них мы порой находили. Через них приходили к каким-то духовным текстам.
Конечно, лучшие образцы искусства нам помогают находить пути к любви и спасению.
- Потому что дает образы более яркие и доходчивые, чем те, что мы можем найти
в выпуске теленовостей?
- Образность впечатляет, задевает эмоции. И, в отличие от повседневной жизни,
конечно, человека сильнее включает. Например, кино. От середины 1960-х до начала
1980-х у нас сняты десятки высокоэстетичных шедевров отечественного кинематографа,
сделанных с немалым духовным светом, высоким уровнем этического мышления. Это
совершенно поразительное искусство, которое может вызывать в человеке состояние
катарсиса. <Пять вечеров> Н. Михалкова по пьесе Володина, <Двадцать дней без
войны> А. Германа по Симонову и его же <Проверка на дорогах>. У Михалкова я также
люблю <Неоконченную пьесу для механического пианино> и <Несколько дней из жизни
Обломова>. Кстати, гончаровский <Обломов> - это, может быть, самый русский роман
и один из самых мной любимых. Не надо забывать и о западном искусстве, в котором
немало шедевров.
Или перечитайте сегодня на смутную и кровавую петлюровскую жовто-блакитную тему
произведения уроженца Киева Михаила Булгакова - рассказы <Киев-город> (1923),
<Я убил>, <Дни Турбиных>, роман <Белая гвардия>.
Актуален и роман <Жизнь Клима Самгина> - великое слово о порче русской интеллигенции.
Не столь давно, в 1988 г., режиссером Титовым по роману снят изумительный 14-серийный
телефильм. Но это непростое чтение - для культурных, вдумчивых людей. Остались
ли такие на Украине? В Киеве?..
Ценна книга Ф. Степуна <Мысли о России> - самое значительное произведение выдающегося
мыслителя о русской смуте 1917-го и последующих лет...
- Лорд Генри в <Портрете Дориана Грея> Оскара Уайльда говорил: <В наш век люди
слишком много читают - это мешает им быть мудрыми. И слишком много думают, а
это мешает им быть красивыми>. Сейчас, кажется, не грешат ни чрезмерным чтением,
ни чрезмерной мыслительной деятельностью. Но что-то не видно засилья красивых
мудрецов. Что не так в этой формуле? Что, по-вашему, мешает людям быть мудрыми
и красивыми?
- Сколько б ты ни учился, но если в тебе нет души, нет важных основ, заложенных
Богом и воспитанием, ты можешь лишь достичь известных высот <образованщины>,
но кому это поможет? Я говорю слушателям своего семинара русской поэзии, который
мы раз в год с дочерью Анной проводим среди молодых пишущих харьковчан, что более
всего виртуозен в искусстве и во всем прочем Люцифер: его никогда не превзойдешь
в мастерстве, но это же враг человечества, служащий окончательной смерти. Свидетельство
тому мы видим в искусстве современном: профессиональное изощрение, пустота, направленная
на разрушение любви, человечества и человека, забвение Бога. Все - никогда не
умудрятся, никогда не станут прекрасными. Нельзя спасти человечество, нельзя
спасти большую массу, можно спасти только отдельную личность, которая повернута
лицом к Богу. Она может стоять далеко от Бога, но лицом к Нему. А может стоять
в непосредственной близости от великих сияний и не видеть Его, будучи повернутой
спиной.
В молодости у меня было по-другому, но сейчас я более всего комфортно чувствую
себя с <простыми людьми>, а не с деятелями культуры, с которыми бывает интересно,
забавно, познавательно. Я со множеством людей общаюсь, бываю на фестивалях, форумах,
но далеко не всегда это общение спасительно и душеполезно. Зачастую - хаотично,
нервно, деструктивно. А комфортно мне, благодатно - на литургии, на молебне,
на Крестных ходах: там - разные слои населения, и там отсутствуют гордые и суетные
дискуссии <об уме>, для этих людей важно внутренне стремится к свету. Я ничуть
не идеализирую этих людей, но говорю о своем внутреннем ощущении.
- Как вы считаете, должна ли быть дистанция между писателем и властью, писателем
и политикой? Какая дистанция? Пропасть? Колючая проволока? Просто знак со взаимным
предупреждением <Осторожно! Убьет!>?
- Сложный вопрос. Бродский сказал: <Лучше жить в провинции у моря>. Это отрадная
мечта, но жизнь часто ставит нас в иные условия. Когда в 2004-м году ко мне лично
подступили к горлу с тем, что на Украине опять все будет иначе - оранжево и окончательно
русофобски, шароварно, я воспринял это очень остро. И как раз тогда активно занялся
публицистикой, стал работать в газете экс-губернатора Харьковщины Евгения Кушнарева
<Новая демократия>. Евгений Петрович, Царство ему Небесное, пригласил меня как
писателя в марте 2006 года, прямо перед выборами в парламент, за круглый стол
с В. Януковичем, лидером Партии регионов. В Киев было приглашено более трех десятков
деятелей культуры. Я говорил о том, что если не будет русского слова, русской
культуры в украинской среде, то продолжится культурная деградация, от чего и
сбежал в свое время из Киева кинорежиссер Параджанов. Тогда украинская <незалежная>
журналистка настигла его на родине, в Тбилиси, куда он вернулся, и восклицательно
спросила, что же будет с Украиной, ожидая вздоха восхищения; а Параджанов сказал:
<Ничего не будет>. - <Как?! А что же будет?> - <Будут усиливаться местечковость
и хуторянство>. Он дал абсолютно точный диагноз, подтвердившийся теперь двумя
десятилетиями <плохой>, неправильной реальности. Ситуация лишь усугубилась, стало
хуже. Но тогда я счел необходимым поехать и обратиться непосредственно к В. Януковичу
и коллегам. Два с половиной часа длилась общая беседа. Виктор Федорович по ходу
наших выступлений внимательно слушал, что-то записывал, и потом подвел достаточно
веское и сжатое резюме, что меня порадовало и удивило, показало живой обобщающий
ум. Но, как в том анекдоте, и что это ему и нам дало? Наши суждения не были востребованы
никак.
- Может, ничего ужасного в отсутствии общего мнения относительно вектора развития
Украины и нет? Может, как существование западников и славянофилов с почвенниками,
желание одних идти в Европу и нежелание других рвать с Россией - это всего лишь
широкий кругозор общества в целом? И узкий - отдельных граждан?
- Это извечный обмен. Мы помним это по отъезду того же Герцена, который лет тридцать
в Лондоне звонил в свой <Колокол> и указывал, как нам тут жить. Спор славян между
собой - известная, старая история. Западники и славянофилы отчетливей проявились
у нас, в Российской Империи, в первой половине XIX века. В этой дискуссии ничего
плохого нет. Но Петр Великий в ней активно поучаствовал, ломая Россию через колено
и прививая так называемые <европейские ценности>. Об этом можно говорить и думать
по-разному. Но здесь, на Украине, мы, в частности, обязаны также помнить, что
УССР потеряла миллионы жизней в годы Великой Отечественной войны. Если у новейшей
истории Украины теперь новые герои и ставятся памятники убийцам, у которых руки
по локоть в крови, - я имею в виду Шухевича, который сказал, что ради националистической
жовто-блакитной цели можно бы и потерять миллионов двадцать соотечественников,
то тогда я являюсь врагом этой адской доктрины и буду яростно этому сопротивляться.
Консенсус же - может быть лишь внутри парадигмы Русского Мiра. Хотим ли мы сближаться
с Европой? Допустим. В безвизовом смысле. Хотим ли мы взять что-то лучшее у Европы?
Принимается. Хотим ли мы привнести к нам тот распад, которому европейцы сейчас
подверглись - однополые браки, ювенальную юстицию, женщин-епископов, на фоне
рушащегося католицизма? Если мы против, тогда мы должны оставаться в своих разумных
берегах. Князь Александр Невский ответил восемь веков назад посланцам Рима, католикам:
<Сии все добре сведаем, а от вас учения не приемлем>. Отчего мы должны предать
отчий выбор? Нельзя предавать. Русский князь Данила Галицкий в результате мучительного
выбора папский королевский венец принял, и его княжество распалось почти сразу
после его кончины.
Так вот, у нашего огромного сообщества, которое называлось Российской Империей,
есть система ценностей, избранная нашими прапращурами тысячу лет назад. И мы
ее можем предлагать всему остальному миру. Можем и дискутировать - в деталях.
Но когда идет дикая ломка, направленная на откол Украины от России, тогда мы
наблюдаем воплощение в жизнь (читай - смерть) плана Гитлера, который уверял,
дескать, что Россию мы повалим, когда отколем от нее Украину и Белоруссию. Что
и осуществляется - активно и достаточно успешно. Чем все это закончится? Увидим.
- К финалу интервью некоторые читатели наверняка захотят спросить нечто в духе
<с кем вы, мастер культуры?> Как называется ваша Родина? Какую страну вы любите?
- Отвечаю. Я родился в СССР и в этом смысле я сын огромной неделимой страны,
выстроенной ценой больших потрясений нашими предками за сотни веков. Для меня
Россия и Украина - не два государства, а одно. Та квазигосударственность, которая
возникла здесь на территории лимитрофа, осколка Империи, - это временное образование,
ни в чем, как видим, не твердое, колеблющееся то туда, то сюда. Для меня Русь
- одно целое, один народ, а не три народа, как считают некоторые. Для меня Русь
наполняет русский народ, в котором три ветви, три брата: великорусский, белорусский
и малорусский. Я уж не говорю о многонациональной симфонии народов в рамках большой
страны, это аксиома. Я родился в Харькове, а мои предки - в моем поле зрения
полтора столетия - существовали между Харьковом и Белгородом, в котором я тоже
прожил семнадцать лет. Это все Южная Русь, единая территория, которая когда-то
называлась Слобожанщина. Я люблю Русь, Россию единую.
Беседовала Ольга Ранок
С уважением
Нина.