Новости

Задержанные находятся в 38-ми отделах полиции. По подсчетам властей, в протесте приняли участие пять тысяч человек. Задержания продолжаются.

Организатора акции оппозиционера Алексея Навального задержали еще до ее начала, в подъезде дома, где он живет. Навальный собирался на Тверскую.

На несогласованной акции в Петербурге задержали около 900 человек. Официальных данных по задержанным нет.

В День России протесты и задержания под лозунгом «Требуем ответов» прошли в десятках городов.

Новости

Навального везут в отделение полиции. Против него составят протоколы по статьям «повторное нарушение правил организации митингов» и «неповиновение законному распоряжению сотрудника полиции».

Навального задержали в подъезде его дома, когда он собирался пойти на митинг. За ним приехали восемь полицейских.

На Тверской улице в Москве задержали по меньшей мере шесть участников акции против коррупции. Полицейские «выдергивают» людей из толпы, передает «Дождь». Задерживают даже тех, кто не выкрикивают лозунгов и стоят без плакатов. «Сноб» вдет прямую трансляцию.

Новости

Обновление: Из второго «кольца» вывели еще около 50 человек. Таким образом, всего в Петербурге около ста задержанных. ОМОН оцепил третью группу людей, но оттуда удалось вытащить только одного человека, после чего «кольцо» прорвали и митингующим удалось выйти. 

Еще примерно столько же остаются в окружении ОМОНа. «Люди бегут от ОМОНа, чтобы не оказаться в окружении и не быть задержанными, падают друг на друга, давка, по пути теряют телефоны», — передает «Фонтанка».

Акции против коррупции начались в Москве и Петербурге в День России в 14:00. «Сноб» ведет прямую трансляцию.

Новости

«Всех с праздником. Алексея задержали в подъезде дома. Он просил передать, что планы не меняются: Тверская», — написала Навальная.

С Днём России! pic.twitter.com/CkfZXT6EKo

— Alexey Navalny (@navalny) 12 июня 2017 г.

В офисе ФБК выключили электричество, Навального задержали в подъезде дома.
Вы знаете, что делать.#ТребуемОтветов

— Кира Ярмыш (@Kira_Yarmysh) 12 июня 2017 г.

В Москве акция против коррупции начнется в 14:00 по московскому времени на Тверской улице. «Сноб» ведет прямую трансляцию.

Политика

Новости

Организатора акции во Владивостоке Юрия Кучина задержали еще до начала митинга. Суд оштрафовал его на 20 тысяч рублей. После заседания суда Кучин попробовал прийти на акцию, но его снова задержали. 

Первые антикоррупционные митинги на Дальнем востоке. #12июня #ТребуемОтветов pic.twitter.com/yw1ApzWmD7

— Протестная Москва (@nedimon_msk) 12 июня 2017 г.

Еще девять человек задержали в Благовещенске, двух — в Новосибирске. Леонид Волков ведет онлайн в ютуб-канале «Навальный Live».

Акции против коррупции уже прошли на Дальнем Востоке и в Сибири. По оценка организаторов, в Новосибирске вышли не меньше 5 тысяч человек. Несколько тысяч участников было в Омске и Челябинске. В Казани местные власти согласовали акцию в 7 утра по местному времени в 35 километра от города. На нее приехали 400 человек.

Акции в Москве и Петербурге начнутся в 14:00 по московскому времени на Тверской улице и Марсовом поле соответственно. Мэрия Москвы разрешила выходить без плакатов и лозунгов.

Психология

— Неловко как… — произнесла молодая невысокая женщина в полосатом костюме.

И было видно, что никакого кокетства, ей действительно неловко. Причем неловко не за кого-то (родителям довольно часто бывает неловко за детей, а детям — за родителей), а за себя лично.

— Вроде бы мы родные люди, всю жизнь вместе прожили, должны были бы… но вот как-то так… ужасно.

— Действительно ужасно? — уточнила я.

Женщина, назвавшаяся Татьяной, молча кивнула. Последовавший подробный рассказ, пожалуй, подтвердил ее оценку.

— У нас с сестрой большая разница в возрасте — шестнадцать лет. Я младшая. Надо честно сказать: мама меня всегда больше любила, баловала как могла, все мне прощала. Но особенных возможностей для баловства у нее все же не было — родители у нас были в разводе, папа денег когда давал, а когда и не давал (он пил, потому и развелись), мама всегда работала на двух работах. Со стороны сестры я никогда никакой ревности не чувствовала, наоборот, она и посидит со мной, и поиграть могла, и урок объяснит, если надо, но, сами понимаете, особой близости у нас тоже не было: слишком большая разница, и общих интересов считай что и не было никогда. С мамой у сестры отношения всегда были несколько натянутые. Почему — не знаю, открытых скандалов не случалось, да мы все не скандальные. Наверное, из подросткового возраста что-то, чего я не помню, потому что маленькая была. Ни сестра, ни уж тем более мама никогда мне ничего такого не рассказывали, да я и сама не интересовалась, если честно.

Мама умерла, когда мне исполнился двадцать один год. Она болела немного — сгорела как-то сразу, за два месяца. Я теперь себя виню: наверное, она и прежде себя плохо чувствовала, но скрывала от нас, а я ничего не замечала, все собой занималась, у меня тогда как раз с будущим мужем роман начинался. А когда спохватились, уже поздно было.

Мне тогда показалось, что она как будто играла какую-то роль, но все вышло хорошо

Еще вот в чем вина моя: мама в конце просила — приведи своего хахеля домой, ко мне, я хоть на него гляну, кому тебя оставляю, а если придется он мне, так благословлю вас. С края жизни — оно ведь дорогого стоит. А я так и не сделала, как она просила. Стеснялась, да и верить не хотела. Ей говорила: да что ты, мамочка, ты еще долго жить будешь! А сама думала: как это я его приведу, тут все пропиталось болезнью, да еще какое-то благословение несусветное, вообще деревенщина. А вдруг он ей не понравится? А вдруг он сам испугается и меня бросит? Теперь-то так жалею.

— А у вашей сестры была какая-то личная жизнь? Ведь она намного старше.

— Как-то оно все у нее не складывалось, — вздохнула Татьяна. — Два раза, как я помню, вроде были и настоящие романы, один раз она даже уходила от нас, полгода жила с кем-то. Потом все там развалилось, и она назад вернулась. Последние годы — ничего серьезного не было, это я уже точно знаю.

Ну вот, мама умерла, стали мы с сестрой жить вдвоем. Вроде все у нас ладилось, ни я ей не мешала, ни она мне. Когда мы с Володей решили пожениться, я ей первой сказала, познакомила ее. Она к Володе хорошо отнеслась, вежливо, расспрашивала его обо всем. Он мне потом сказал: какая у тебя сестра степенная. Мне тогда показалось, что она как будто играла какую-то роль, но все вышло хорошо.

Как я вышла замуж, хозяйство мы стали вести раздельное. Даже и не договаривались с Верой, просто оно само как-то так получилось. Мы холодильник новый купили, а она себе что-то такое готовила, больше из овощей, чем мужика вроде и кормить несподручно. Никогда никаких распрей, наоборот, она всегда мне свое предлагала, а я — ей, супчику там или торт: у нас вот что есть, берите, пожалуйста.

Гости наши молодые, наверное, Веру напрягали иногда, мы же шумели там, музыку включали, но она за все время только один раз, помню, пожаловалась — голова болит, так мы сразу все выключили. Но когда Олечка родилась, так и вечеринки кончились, конечно.

Когда Олечке исполнилось два года, и Татьяна как-то пришла в себя после родов и грудного вскармливания, и огляделась... Что-то ей не понравилось

— Как Вера отнеслась к рождению Олечки?

— Вот здесь-то все и началось, я думаю. То есть — что началось? Я и сейчас иногда думаю: может, это я с ума сошла? Муж тоже говорил: у тебя паранойя. Может быть, наследственная.

— Рассказывайте так, как вы видели и чувствовали. Постарайтесь ничего не смягчать и не давать оценок, — велела я.

Слушать я старалась тоже непредвзято, но история и вправду получалась странноватая. Старшая сестра с несложившейся личной судьбой закономерно предложила помощь только что родившей младшей. Помощь, конечно, была с благодарностью принята. Хозяйства как-то незаметно снова (опять без всякого объявления) объединились. Муж Володя был всем доволен — ребенок ухожен, обед на столе, с женой в выходные можно погулять или в кино сходить. Олечка к Вере тянулась, мать быстро уставала от ее проблем и капризов (у нее то зубки режутся, то живот болит, то недоспала, то сопли), а Верино терпение казалось неисчерпаемым. Принесет матери покормить и снова заберет в свою комнату. А там — тетешкает на своей тахте, погремушками трясет да пяточки щекочет. А Олечка смеется-заливается.

Но когда Олечке исполнилось два года, и Татьяна как-то пришла в себя после родов и грудного вскармливания, и огляделась... Что-то ей не понравилось. Попробовала поговорить с мужем, объяснить ему. Именно тогда и возник его тезис про паранойю: тебе все мерещится, у нас все хорошо, Вере огромное спасибо, нам повезло, прекрати нагнетать пустые страсти.

Татьяна пыталась «работать над собой». Убеждала себя, что все это совершенно естественно: у Веры нет своей личной жизни, поэтому она так и привязалась к Олечке. И прав Володя — только благодаря Вере она может уделять время супругу и посещать курсы и подруг.

— Олечка пойдет в детский сад, — решила Татьяна.

— Да зачем это? Она же еще маленькая! Будет болеть и в развитии остановится! А ты еще год можешь с ней сидеть, а если ты устала, так я могу на дом часть работы брать и тебя больше отпускать! — с несвойственной для нее горячностью убеждала Вера.

Татьяна была непреклонна. Именно в это время она наконец сформулировала для себя свою тревогу: у нее сложилось такое ощущение, что это не ее семья и не ее дом, а Верин. Олечка при любой проблеме в первую очередь бежала в комнату к Вере, да и Володя по-серьезному с невесткой советовался чуть ли не чаще, чем с собственной женой.

Олечка заболела с высокой температурой. В полубреду звала: Вела, Вела

Олечка пошла в сад, Татьяна на работу. Проблема никуда не делась: девочка часто болела, Вера подстроила свой рабочий график так, чтобы с ней сидеть. Татьяна уверилась: сестра оттесняет ее от дочери. Пыталась, прочитав соответствующую литературу, что-то специально для дочери организовывать: давай мы с тобой сделаем вот так и вот так. Дочка тут же бежала в комнату к тете: Вела, а можно мы с мамой? Или: Вела, иди с нами! Или, матери: а Велу мы позовем?

Володя глупо подхихикивал над тревогами жены: ну давай еще одного родим, этот твой будет.

Однажды ночью, не находя себе места, Татьяна позвонила по психологическому «телефону доверия». Предъявила что-то до предела размытое, но, к ее удивлению, на той стороне линии ответили с предельной четкостью: только разъезжаться. Вы обе взрослые женщины, хотя и родные сестры. У каждой должна быть своя судьба.

Свет истины и надежды просиял пред Татьяной: как же я сама не догадалась! Все подсчитала. Поговорила с Володей: я так больше не могу. У нас должна быть своя отдельная семья. Продадим квартиру. Вере выделим однокомнатную, где она захочет, это справедливо. У нас останется на первый взнос в ипотеку. Себе возьмем двух- или даже трехкомнатную, мы молодые, заработаем.

«Дурь это все, чем тебе плохо так жить», — проворчал Володя, но в принципе согласился. Он же видел, что, хоть и по непонятной ему причине, но жене плохо реально.

Татьяна поговорила с Верой. Ожидала возмущения, обвинений, даже истерики (отчасти — совершенно справедливой): ты не только обо мне, но и о дочке не думаешь! Она же ко мне привыкла!

Ничего этого не было. Вера просто спросила: тебе так лучше? Татьяна кивнула.

— Ну хорошо, — сказала Вера и ушла к себе в комнату.

Через два дня Вера отвела Олечку в детский сад, но на работу не пошла. Вернулась домой, выпила снотворное и практически все таблетки, которые были в доме. Для надежности еще и улеглась на диванчик в закрытой кухне и открыла газ в духовке. На работе оказалась внимательная и тревожная подруга. Нашла телефон Татьяны: Вера уже вчера была не в себе, сегодня не пришла на работу, не предупредила, на телефон не отвечает, делайте что-то сами или я подъеду к вам, дадите мне ключи.

Татьяна, мучимая чувством вины, понеслась домой.

Реанимация приехала вовремя.

В больнице психиатр сказал: попытка, несомненно, была подлинной, а не демонстративной. Возможно повторение.

Олечка заболела с высокой температурой. В полубреду звала: Вела, Вела.

Татьяна не смогла заставить себя войти в отделение. Володя зашел.

— Зачем ты это сделала?! — закричал он в лицо Вере.

— Чтобы вам квартиру не разменивать, — спокойно ответила Вера. — Ипотека — это же кабала на много лет. А вы молодые, и ребенок у вас. Не получилось у меня, прости, никогда у меня ничего толком не получалось.

***

Предупреждаю читателей: это не только психологическая загадка, но и история-перевертыш. Тут практически все не то, чем кажется. Но так тоже бывает в жизни. И такие ситуации тоже надо распутывать и разрешать.

Вопросы к читателям:

— Что в сложившейся ситуации делать Татьяне?

— В чем может быть причина сложившейся ситуации (есть ли «скелет в шкафу» и в чем он может заключаться)?

— Что делать психологу? Где искать дополнительную информацию и какие гипотезы отрабатывать?

Ждем ваших мнений.

В следующий понедельник — объяснение и развязка.

Литература

Иллюстрация: Yves Tanguy

intro к циклу Троя vs Лисистрата

Над полем родины туман
Войска стоят как в первый раз
Мне наплевать на наш роман,
Забудем, не сейчас.

Оставим, капитан.
Войска стоят как в мертвый час
Гашиш плывет как корабли
И водка льется как река

И если не мужик,
То не ходи сюда
И доллары или рубли
Не главное для мертвых нас,

Дружок
Важнее вещмещок
Армейский шик
Советский чёс

Твой пионерский, бл., кружок,
Дворовый понт и золотой
Среди других гнилых резец
Резец гнилой

Оставь надежду за грядой
Отрезанных голов
Из них мы варим плов
Как русский националист

И украинский патриот
Оставь надежду пидарас
На Терек и Кавказ
Рабы не мы, рабы не мы

И не убитый нами взвод
У харьковских ворот
У грозненских высот
У стен тюрьмы

И собери рюкзак, дурак
Твоя девица напилась
Война, которая за мир
Так быстро началась

+++

Троя, мужской голос, возможно, призрак

Какие-то люди, что взяли меня
При помощи внешней разведки,
Сказались хохлами. .
А я понимаю: *** и ***.
Холодное белое пламя.
И сам я связался с козлами
Из нашего же заводского двора.

Мы профильный центр, не дыра.
А все начиналось прекрасно:
Бухали полдня
В детсадовской общей беседке.
И мы рассуждаем с Гендосом:
Кирдык и хохлам и пиндосам
По международным вопросам.

И светлое прошлое ясно.

И будущее про великих дедов,
И только 9 мая.
И мы отослали от всех городов
Безбашенных братьев.
Они возвращались, хромая.
Ни бабок, ни девочкам платьев.
А некотрые и в закрытых гробах.
И мать моя “***” держала в зубах,
Ждала на меня похоронку,
Работала на оборонку.
И что-то в уши дул один монах.

Они говорили: давай нарисуй
И званье, и должность, и роту.
Упоротые идиоты.
Вот голосуй за них, не голосуй.

Бухать не дают и курить по одной
И предали клятв Гиппократа
И Генка по-прежнему как заводной,
И мы у них жесткая вата.
И будить мне не хочется брата.
Какой-то *** серый рассвет
И камера *** одиночка
И русский шансон с девяностых кассет,
И мать, и невеста, и дочка.

И я нахожусь в этом старом плену
И думаю: дед уходил на войну
Бороться с фашистом.
И камень стоял, три дороги на нем.
И во поле чистом
Я выбрал: ***.

Коробка, в которую бьюсь головой,
Могильной покрылась травой.
Не лай мене Мати, не вой.
Однажды Хозяин конторы с ключом
Заявится, с ним и конвой.
Но здесь мы уже ни при чем.

+++

Из цикла Троя vs Лисистрата

Ни Крыма твоего не надо, ни Кавказа
весь день преследуют две-три случайных фразы
печаль моя черна
ни БАМа твоего, ни ЛОГОВАЗа
работ столичных по благоустройству
ребят отличных с мерзкой склонностью к геройству
уходи, зараза,
вали путем зерна

я не люблю ни твоего ОМОНа,
ни РУБОПа
я пятая колонна
с прикопанным солдатским автоматом
в подвале доме, в нише схрона
и знаешь ли, я совершенно непреклонна
в рядах своей колонны пятой

хромая утка и агент госдепа
предатель родины и символист проклятый
и Млечный Путь над бабкиною хатой
в теченьи среднем Дона

была зарыта шпагой, не лопатой
Лили Марлен в своем коротком гетто,
в своем коротком платье.
тяжелое случилось третье лето
и офицеры раздевались молча
в земле до плеч
под женский плач
и материнские проклятья

я знаю наизусть твою повадку волчью
и зубы желтые, силовиков и танки
я знаю, где нам ожидать подлянки
*** конем, захлебывайся желчью
и золотом, и задохнись от газа
распухни от нефтянки

следи за мной, устраивай прослушку,
поплачь в мою подушку.

Печальный облик твой невыразимый
твой тайный облик, не скажи охране,
еще стоит как призрак подворотен
по нашим городам в тумане
красив, неочевиден и бесплотен
и держит финку лунную в кармане
неуязвимый,
как господа других Небесных сотен

+++

В истории войн есть меркантильная сторона. Рассказ коммерсанта, #Троя-Лисистрата

и вот ты *** меня, Мартын
и вынес бизнес ты мой, Мартын,
и средь исторических картин
остались мы тупо вдвоем
ты вынес мой бизнес весь
какую родину мы скуем?
она останется здесь
какие гимны мы ей споем,
и чудь, и меря, и весь

какого мы все скулим?

и я хожу еще к колдунам
и в администрацию к пацанам
но чую, мой век истек

ты не отжал меня, ты убил
цветник мой искренний, ты, дебил,
мой вкус, мою Турцию, мой Восток

и нет ни совести тут ни дна
на средней моей полосе
тебе откланялись тут не все
и ни одного нет пацана,
который сказал бы: Мартын ок
вот ни в единой строке

и тут украинцы с поддона прут
а также румынский Прут

зачем ты предал меня, дурак,
я был твой нормальный друг.
*** баб, распевали хор
у батюшки по вечерам
встречались семьями навеселе
и весь наш наглядный дворянский двор
и весь наш закрытый мир

не в этом дело, не в этом спор
твое умение доказать
администрации, что права
вот ей что кровь, что трава

я восхищаюсь тобой, мой друг
и наш магический круг
волшебных женщин, крутых парней
подпишет это письмо

+++

Из цикла #Троя-Лисистрата. Дипломат и шпион пишет другу-военному

Генерал, мне доставили письма от наших врагов
Это не ультиматум и не перехват
Это видео наших (ихних) убитых детей и старух
И они задают мне вопрос об одном
От лица своих мертвых ват
Голосом птицы Рух или даже двух,
С побережий рек, вышедших из берегов,
От лица моей львовской хозяйки,
Не спящей ни ночью, ни днем.
Эти зайки
Спрашивают о цене.

Спрашивают, почему я родину не люблю,
Почему она не работает, как я велю.
Обещают выколоть мне глаза, если не прочту
И не отвечу.
Флаг им в руки, пиратский туман навстречу.
Перечитываю Горация, вскоре Овидия перечту.
Но на всякий случай
Я ношу с собой распятье и серную кислоту
В наше время и в этом городе как иначе.

Я посол рок-н-ролла в неритмичной стране
Но у белых нет чувства ритма, одна вина.
Если же говорить обо мне,
То меня совсем не беспокоит страна,
Для которой кровь не цена.

Прибегаю к дипломатическим трюкам, обедаю с мудаком
Открывающим тайны после второй бутылки вина.
Перечитываю хронистов. Они обо всех, но в сущности, ни о ком.
привыкаю к здешним селфи и look’ам
И завел любовницу из простых, в пику местным надменным сукам

Я привык держать покер-фейс, но чудовищно устаю.
Понимаю, что это смешно для тебя, в боевом строю.
Извини, если я уточню антр-ну:
Ты и вправду уверен, на чем стою:
Мы хотим увидеть в руинах эту страну?

(Необязательный куплет, курсив):
В день, когда Флоренция поднялась на Милан
И когда троянцы смешались с ахейцами в их резне
И в осаде Сараева, и в русской гражданской
И в испанской войне
Был ли ты так уверен в себе, и твоих пацанов капеллан,
В своей славе небесной пацанской?

Я готов к тому, что меня казнят за такой вопрос.
Разумеется, можешь сдать меня, начальники отзовут,
Заведут показательный процесс
Или лучше отравят по-тихому, как повезет.

Генерал, я люблю тебя и всегда любил.
Я скучаю о наших шахматах, девушках и болтовне
При дворе и в провинции. *** войне.
Извини, я намеренно этим народным слоганом честь твою оскорбил.
И любые последствия будут любезны мне.

+++

Теракт в пространстве #Троя-Лисистрата, публичное убийство заложника, свидетеля ахейцев об их военных преступлениях. Тайное письмо учителя военной стратегии и разведки ближнему кругу

Вот не думал, что я, боевой генерал,
Доживу до такого стыда,
Что вообще доживу до такого,
Что какие-то оперы, перхоть, гунда,
Те, с которыми срать не садился,
На доносы которых я искренне срал,
Удивят меня. Я удивился,
***, в обед и под гимн Михалкова.
Мне аж рюмка как кол, подавился.

Среди наших волненье. Мои денщики
Заметались таскать донесенья.
Никогда я сторонником левой щеки
Не бывал, и намерен запомнить.
И пока что я трубочку здесь покурю
В синем бархате мною заслуженных комнат,
И писать не намерен ни разу царю,
Разве голод и землетрясенье.

А намерен беседовать с мелким одним.
Я учил его правилам ночью и днем:
Никогда, мой сученок, не стой под огнем,
Ты окажешься враз перед ним.

Ты, когда деревянного принял коня,
Не скажу, идиот, что зарою,
Как подарок от жадности и от меня,
Ты забыл, что читал я, твой щит и броня,
Вам, народным щенкам, чья родня ***,
В академии общей имперской
Про Италию, Грецию, Брута и Трою?
Да, твоя докладная показалась мне дерзкой.
Я тебя защищал, ты, шакал.

Ты границы открыл. Ты людей положил.
Ты их вынул, нагнул и отжал.
Ты в коррупции, пишут, замечен.
Не юли. Поджигают твои корабли.
Да и я, твой двурушник, не вечен.

Вытирай эту кровь со своей мостовой.
Вышиванкой своей утирайся.
Переспи со своей медсестрой.
За второго заложника мне головой
Ты ответишь. Сейчас убирайся.

+++

Неожиданные народные волнения в столице и провинциях империи. Никто не ждал детского бунта на пространстве #Троя-Лисистрата. Из жизни обывателей

Муж зажигал. Жена пока молчала.
Две водки с колой.
Два ствола.
Земля тряслась
Между семьей и школой.
Собака с-под дивана изучала
Их антропологическую власть.
Собака эти свары не любила
И втайне зла.

Дитя в кутузке. Дальше черный русский
И перспективы вызова к ментам.
Да он не мой, по всем его чертам,
*** мой ***, простите мой французский,
Да он мозгами плоский.

Он не сказал, что прется на Тверскую
И проведет полночи в ОВД,
Да я вообще карьерою рискую,
Да твой щенок, да ты никто нигде.

Тут женщина берет его палёнку
И выливает прямо в унитаз.
Да ты ответишь мне за оборонку,
За Крым, за санкции и вооружений гонку,
Тупой осел и пидарас,
И да, ты не отец ребенку.

Поспали в разных комнатах, проснулись,
Решили вместе: и ментам, и школе
Ответить надо, и за страх и совесть,
Нам как ячейке общества одной
В рабочий день и в выходной

Такая наша историческая повесть
Такая наша историческая память
Мы думали, что отходили, что ли,
На митинги своё, моя гитара,
И это было офигенное веселье,
И всю страну нам обещали боги.

Но тут иначе мыслит эта пара:
Вставайте, граждане, с диванов и с похмелья.
Мы помним и дубинки девяностых
И сообщенья ангелов астральных,
Отцов небесных,
Они в тревоге

+++

Будни начальника хора из #Троя-Лисистрата

Начальник хора достукался
До сердечного приступа.
У него Антигона, мудаки при погонах,
Несправедливые решения судебного пристава,
Бесчеловечные поступки ОМОНа,
Да и все мертвецы, с которыми он аукался,
С которыми он якшался,
Пока наш процесс решался.
Начальник хора, моя опора,
И против него вся собачия адская свора.

Он маньяк справедливости
И эмоционального равновесия.
Он принимает таблетки от победобесия
И от ужаса, одновременно потливости.
Он приемлет все, и публичную агрессию,
И нападки от шавок цезаря,
Но не терпит манипуляций друзей и предательства.
Обожает женские туники с вырезом
И в суде и на театре четкие формулировки и доказательства.

Он совершенно лишен какого-то пафоса критики.
Его не интересуют лично правители и политики,
Только бессудные казни, только моральный облик
Горожан, за которых он якобы отвечает.
Разумеется, он скрытый винный алкоголик.
И его семья в отце души не чает.

Вызвал доктора, взял пиявки, потом таблетосы, потом рюмаху.
На заботы жены не без хитрости отозвался.
Отправляясь ко сну, обдумал завтрашнее выступление
И последнюю мысль: вот на фига ввязался.
Заказал служанке белую рубаху.
Пригодится и перед публикой, и на плаху,
И в процессе подземного тления.

+++

письмо царя Ивана Васильевича королеве Елизавете Генриховне, случайно обнаруженное в старинных архивах. Англичанка виновата в поворотах русской истории, отказала москвичу в законном браке

Мои войска стоят в Москве
мои святые за меня
и обыски пока идут

мои вассалы на цепях
мои собаки гадят в ад
и кости демонов грызут
и плоть предателей едят
и рейтинг мой еще растет
хотя льстецы твердят: раздут

о берег Англии моей,
мне наплевать на наш роман,
пока держава не моя
трясется подо мной

и ты, английская свинья,
еще запомнишь свой отказ,
пополнив свой карман

но рыжая, на твой портрет
дрочить я буду много лет,
пока опричники смердят,
послы дары везут

и грязный город твой чумной
мне будет сниться до конца
когда по прихоти твоего отца
я всех отправлю в перегной,
немилых баб, дурных друзей,
всех, спорящих со мной

давай посмотрим из гробов,
кто был успешней нас
как жаль, что ты мне не дала,
моя английская игла,
и прядь твоих волос

маньяк и монстр, как говорят,
я разбивал иконостас
пытал неверных на колу
и обескровил Русь
и головы казенных в ряд
но обсуждать твою любовь
английскую иглу
я даже мертвый не берусь

+++

27 февраля 2015 года

Никто. Ничто. Какой-то белый мел.
И бомбовый удар.и модное пальто
в пыли, в мелу разрушенной стены,
бомбардировки.
и углеводород, и уклонение от пуль
лицом к стене
в Москве. и вдоль Невы.
не мы, не вы.
умойтесь, полукровки.

+++

AngelGuardian склонен тебя уберечь
св. Николай кладет погоны оплечь
св. Георгий дает пистолет
и подводит попа
и седлает коня
но только любовь моя не смотри на меня,
я для этого слишком глупа.
Куда ты собрался, там холод и мрак,
черная деревенщина, общий барак,
голод, алкоголизм, первый канал.
иногда для развлечения минет и анал.

там вообще ни Антихриста, ни Христа.
иногда появляются девки с хвостом, коты без хвоста
негашеная известь, блондинка-бес,
и разговаривает матом Бирнамский лес
но вообще я для этого слишком проста

праведников там ***, это атрибут
нового мира, где черт еще и грубит.
Да из нас можно верёвки вить, кандалы ковать
мы не приучены подолгу горевать

главное не оборачиваться, не смотреть
как там шипит карбид
и твой друг убит
плотники строят многоярусную кровать
и до воздушной базы не допереть

черная косточка я твоя, голубая треть