Новости

«Мы приняли решение изменить условия пользовательского соглашения и внести пункт, ограничивающий сбор средств на кошелек в политических целях. Это ограничение — стандарт для рынка электронных платежей», — рассказали в пресс-службе компании. В то же время представители «Яндекс.Денег» отметили, что деньги в политических целях смогут собирать юридические лица.

В компании «Яндекс.Деньги» выступили с таким заявлением в ответ на просьбу прокомментировать ситуацию с финансированием избирательной кампании Алексея Навального. Оппозиционер утверждает в своем блоге, что Центробанк пытается надавить на «Яндекс.Деньги» и вынуждает компанию закрыть счет его соратника Леонида Волкова, на который собирают пожертвования. Навальный опубликовал переписку с сервисом, из которой следует, что регулятор может расценить сбор средств на кампанию Навального «как противоречащий законодательству о выборах».

«Режим банковской тайны запрещает финансовым организациям разглашать сведения о своих взаимоотношениях с клиентами, — сообщили в "Яндекс.Деньгах". — Но, действительно, закон требует от нас ограничивать использование электронных кошельков в целях и способами, которые с точки зрения законодательства могут быть расценены неоднозначно».

Алексей Навальный объявил в декабре 2016 года, что собирается баллотироваться в президенты России. Он сообщил, что решил собрать на президентскую кампанию один миллиард рублей. Сейчас на подготовку к выборам собрано около 13 миллионов рублей.

Новости

«Мы подали иск о расторжении договора на аренду и выселении вуза в связи с несоблюдением условий договора в части требований комитета по государственному контролю, использованию и охране памятников истории и культуры», — рассказал представитель комитета. По его словам, если суд встанет на сторону комитета, то вуз не станут выселять до конца учебного года.

Власти Петербурга в одностороннем порядке расторгли договор аренды с университетом, срок действия которого истекал в сентябре 2024 года, пишет «Фонтанка». 9 января 2017 года университет подал в арбитражный суд Петербурга и Ленинградской области иск, в котором оспорил расторжение договора. В итоге суд встал на сторону учебного заведения и запретил Росреестру выселять Европейский университет из здания, сообщает РАПСИ.

Европейский университет основали в 1994 году при поддержке первого мэра Петербурга Анатолия Собчака. Университет занимает особняк на Гагаринской улице в доме 3, которым раньше владел граф Кушелев-Безбородко, работавший сенатором в годы правления императора Николая I. Общая площадь помещений университета занимает 6 тысяч квадратных метров.

В декабре 2016 года Рособорнадзор приостановил лицензию Европейского университета на осуществление образовательной деятельности из-за найденных нарушений. Спустя некоторое время вуз возобновил занятия.

Новости

Бывшие ученики утверждают, что Бебчук и Изюмов домогались школьниц старше 13 лет на протяжении двух десятков лет — с момента основания школы в 1994 году. Ученики и сотрудники «Лиги школ» утверждают, что руководители заставляли девочек раздеваться, прикасались к ним, целовали, парились с ними в бане и в ряде случаев занимались сексом.

В 2015 году выпускники школы, которые расследовали случаи домогательств, встретились с руководством и потребовали, чтобы те уволились и никогда не работали в сфере образования. Бебчук и Изюмов согласились, после чего «Лига школ» закрылась. Как выяснили позднее ученики, Бебчук устроился в школу для одаренных детей «Интеллектуал», а Изюмов основал «Интеллект-клуб», который объединяет несколько образовательных кружков.

В разговоре с корреспондентом «Медузы» Николай Изюмов опроверг выдвинутые против него обвинения. Комментарий Сергея Бебчука получить не удалось.

Школа для одаренных детей «Лига школ» работала в московском Ясенево. В учебное заведение принимали, начиная с 7 класса.

Политолог, профессор международных отношений в университете New School в Нью-Йорке Нина Хрущева рассказала «Снобу», кто создал Дональда Трампа, чем Америка Трампа похожа на «Дивный новый мир» Хаксли и по каким правилам будут договариваться друг с другом Путин и новый президент США

Культура не врет о политике. Еще до инаугурации против Трампа выступили несколько десятков журналистов, написав коллективное письмо, протестовали Роберт Де Ниро, Алек Болдуин, Марк Руффало и многие другие. Так же было во время президентства Джорджа Буша: писатели, художники, актеры стали делать политические высказывания. Деятели культуры — лакмусовая бумажка, которая говорит нам о том, что с политикой что-то не так.

#RobertDeNiro #Cher & #AlecBaldwin slam #DonaldTrump at #WeStandUnited Rally in NYChttps://t.co/waesYHE31x pic.twitter.com/AdajPZx87P

— Express Pictures (@Express_Pics) 20 января 2017 г.

Трамп уже сказал и сделал достаточно, чтобы объявить ему импичмент. Он — один сплошной конфликт интересов. В конце осени Трамп открыл очередной отель недалеко от Белого дома, теперь он постоянно проводит там встречи, делая рекламу, и продолжает на нем зарабатывать. Его команда состоит из друзей и родственников.

Мы живем в реальном телевидении, и Трамп этим умело пользуется. Мы с интересом смотрим, как участники «Последнего героя» едят тараканов. Сами бы вряд ли бы поступили так же, но когда это происходит внутри телевизора, нам нормально и интересно. В реальном телевидении у человека меняются представления о допустимом, а это часто приводит к оруэлловскому двоемыслию, когда мы одновременно придерживаемся двух противоположных убеждений.

Трамп — другой президент. Просто другой. Как Жириновский — другой. К чему это приведет, неизвестно.

Обама был бы замечательным президентом идеального мира. Но мир не идеален.У Обамы все было этично и юридически верно: никаких конфликтов интересов, ничего незаконного. И если он совершал ошибки, он мог за них не извиниться, но ему точно было стыдно.

Отношения с Россией испортил Обама. Потому что он дружит только с теми лидерами, которые ему не перечат.

Истерика по поводу путинских хакеров — проявление лицемерия американской демократии. О том, что американская демократия — дерьмо, рассказала еще Челси Мэннинг. Это, кстати, еще один случай, когда Обама не признал своей ошибки (слишком большой тюремный срок за публикацию данных в WikiLeaks) буквально, но все же пошел на помилование.

И Трамп, и Путин возьмут из демократии только то, что им выгодно. Они оба — оппортунисты и готовы отказываться от чего-то, если считают это бесполезными, а на следующий день возвращаться к этому, если посчитают выгодным.

В политике впечатления важнее фактов, и Трамп это понял. Его верным оружием стали Twitter и реальное телевидение.

Watched protests yesterday but was under the impression that we just had an election! Why didn't these people vote? Celebs hurt cause badly.

— Donald J. Trump (@realDonaldTrump) 22 января 2017 г.

Трампа создала пресса. Вместо того чтобы его игнорировать, журналисты начали его цитировать, задавать ему вопросы. Мы же любим, когда нам «писают в чайник». СМИ постоянно об этом рассказывали и продвинули Трампа как реального кандидата в президенты.

Трамп сумел из зрелища сделать еще большее зрелище. Де Ниро и Болдуин говорили, что впереди их ждут прекрасные 4 года — столько возможностей для сатиры при таком президенте! Но лучше Трампа никто не изобразит Трампа.

Американская демократия попала в ловушку из «Дивного нового мира» Олдоса Хаксли: тебя погубит то, что ты любишь. Сила демократии в том, что Трамп в ней может стать президентом. Но в этом и ее слабость. Когда горизонталь хочет хлеба и зрелищ, она перестает думать.

Россия же живет в парадигме «1984» Джорджа Оруэлла: тебя губит то, что на тебя бесконечно давит. Неуместно говорить, что антиутопия Оруэлла лучше антиутопии Хаксли, но когда тебя давят, внутри рождается протест и зарождается сопротивление. Путин поступил умно: оставил крышечку для выпуска пара приоткрытой — есть «Сноб», есть «Дождь», есть «Эхо Москвы».

Какими бы разными ни были США и Россия — великая демократия и великая автократия, — они страшно друг на друга похожи. Трамп и Путин — как братья-близнецы. Они оба — продавцы воздуха. Они продают нам «величие», но реальность совсем не похожа на то, что они нам обещают.

Трамп еще не знает, где находятся Иран, Сирия и Турция, но скоро помощники покажут ему карту мира. Неизвестно, чем это закончится, если и Трамп, и Путин начнут соревноваться за величие не только в своих, но и в чужих странах. Посмотрим, как они будут договариваться. Скорее всего, они просто начнут мериться… боеголовками.

У американцев может не хватить политической воли на импичмент Трампу. Потому что они получают огромное удовольствие от его шоу. Думали, американцы не потерпят оскорблений Трампа в адрес женщин — съели, да женщины еще и голосовали за него. Думали, не потерпят налогового скандала — съели. Думали, не потерпят госсекретаря Тиллерсона (он получил от Путина орден Дружбы) и советника Кушнера (муж дочери Трампа Иванки) — съели и это. Если Трамп не взорвет мир, все так и будут развлекаться, наблюдая за ним и наслаждаясь этим.

Как жить

Фото: Юлия Майорова

С Лизой Глинкой я познакомилась около 10 лет назад. Пришла в подвал на Пятницкой со своим другом Антоном Красовским. Помню, была в каком-то белом кружевном платье. В подвале было темно, и вокруг Лизы тесно сидели люди — словно адепты вокруг гуру. Мне эта мизансцена не понравилось, Лиза с первого взгляда показалась благотворительницей-кликушей. Таких я знала. Меня посадили за стол. Лиза молча протянула пачку дешевых сигарет. Я не курила, но сигарету взяла и закурила. По тому, как моя визави посмотрела, я поняла, что выдержала какой-то экзамен. Потом мы выяснили, что я Лизе тоже сразу не понравилась, показалась «гламурной».

Тем не менее в отношении друг друга мы сориентировались очень быстро. Кружева мои и прочая маскировка доктора не обманули — она безапелляционно определила меня как объект, нуждающийся в ее заботе. В ответ на мои возражения или попытки шутить Лиза серьезно говорила: «Не спорь, дурочка. Я все о тебе знаю. Я твоя вторая мама».

Мало о чем в этой жизни я готова судить с уверенностью. Но могу точно сказать, что Лиза меня любила. Проявления этой любви иногда ставили в тупик. Так, например, она всерьез опасалась, что я могу стать бомжом. Просила, чтобы я показала паспорт с московской пропиской; допытывалась, почему я снимаю квартиру и есть ли у меня деньги, чтоб за нее платить. Как бы между прочим намекала, что если я решу что-нибудь нехристианское с собой сделать, то сначала надо позвонить ей. Вынудила меня пообещать.

Степень фантасмагоричности этих обетов легко оценить, представив две наши фигуры за столом в тесном подвале, где обитает ее фонд: маленькую Лизу в медицинском халате с глазами, огромными, словно космические радары, и ее непутевую «дочу» — в «шанелях» и «эрмесах», в отличие от названной «мамы», весьма рослую и всем видом излучавшую довольство и благополучие, завидные в прямом смысле. То, что это излучение — тщательнейшим образом спроектированная оптическая иллюзия, скрывающая далекую от оптимизма реальность, не догадывался из моих друзей и близких почти никто. Или не хотел догадываться. Лизиным радарам, чтобы просветить меня насквозь, понадобилось две-три встречи.

Не будучи ни «гламурной», ни дурочкой, я тоже Лизу просекла. «Моим глазам свидетелей не надо», как говорят в тех бараках: я быстро догадалась, что передо мной rara avis, редчайший тип человеческого устройства, соответствующий понятию «святой», в его изначальной, не обесцененной сути.

Ни до, ни после знакомства с Лизой действующих святых мне встречать не доводилось. Но в моей семье был пример — прадед-священник, российский новомученик, отдавший за веру жизнь. Те, кто помнил прадеда, свидетельствовали о его необычайной доброте и праведности, при этом отмечая упрямый, вспыльчивый характер. В детстве я любила слушать рассказы об отце Иване, о том, как он, чуть что, грозил граду и миру деревянной палкой, на которую опирался из-за больной ноги. Несмотря на свой мученический, героический ореол, прадед всегда вызывал во мне глубокую нежность и ощущение покоя, словно я плыла по теплому морю или спала под слоем легкого, облачного снега. Эти дивные, детские чувства вернулись ко мне единственный раз в жизни — их объектом неожиданно оказалась Лиза. Собственно, по этим движениям своего сердца я и вычислила, кто передо мной.

Агиография — жанр, от которого в данном случае мне хотелось бы отказаться в пользу более рационального подхода. Занимаясь репортерской работой, описывая то или иное редкое, сложное для понимания явление, я обычно ставила своей задачей простыми, понятными читателю словами ответить на вопрос: «Как это устроено, каков основной действующий принцип?» Попробую применить этот подход, чтобы описать такое явление, как Лиза.

Мне кажется, ее уникальной отличительной особенностью было то, что к базовым потребностям человека, таким как воздух, вода, пища, сон, в ее случае была добавлена еще одна — потребность помогать тем, кому плохо, кто оказался в беде. То есть она буквально НЕ МОГЛА не помогать, как мы не можем не дышать, не пить или не спать несколько суток. Причем помогать она должна была собственноручно, то есть держать на своих руках умирающих и больных, своими руками выводить детей из-под огня, своими руками кормить и перевязывать раны бездомным, своими руками хоронить тех, кого хоронить было некому. Она была словно тончайший, высококлассный инструмент, настроенный так, чтобы улавливать сигналы бедствий, в особенности от тех, кто даже рассказать не мог о своем несчастье, потому что был слишком мал, стар, болен или же настолько убог, что и сам уже перестал считать себя кем-то, достойным помощи.

Другой поразительной чертой Лизы было то, что естественный человеческий инстинкт испытать страх, брезгливость, желание отстраниться при виде чужого несчастья, болезни, смерти, был заменен в ней на прямо противоположный: чем более глубокими и страшными были раны, тем сильнее и непреодолимее было ее желание их излечить. На этом пути для нее не существовало препятствий, она двигалась к цели упорно, словно маленький танк, иногда буквально шла сквозь огонь. Чтобы добиться своего — организовать хоспис, накормить бездомных, вывезти из зоны обстрела детей, — она проявляла неимоверную настойчивость, твердость духа и чудеса изобретательности. Она — в широком смысле — применяла правило американской «уличной медицины»: если больной не может прийти к врачу, врач сам идет к больному.

Если взять это правило за жизненную основу, мир становится очень простым. Например, вы — врач, и вас просят осмотреть бездомного, у которого рак, вы идете к Павелецкому вокзалу и обнаруживаете там сотни других бездомных. Вы организовываете фонд, приобретаете б/у машину скорой помощи и начинаете ездить на вокзал с полевой кухней и запасом медикаментов. Когда кто-то из ваших подопечных умирает, вы делаете все возможное, чтобы тело не бросили в общую яму в полиэтиленовом мешке — договариваетесь со священником и службой «Ритуал», оплачиваете расходы из своего кармана, стоите у могилы, в которую опускают гроб. Или, например, вы узнаете, что человек умирает от смертельной болезни в своей квартире, куда его выписали, потому что сделать уже ничего нельзя. А он в сознании, все чувствует, понимает и испытывает боль, которую трудно себе представить. Вы узнаете адрес, берете сумку с лекарствами и едете к умирающему. Вы кормите его, моете, если нужно, но самое главное, вы обнимаете его — сидя, если он может сидеть, или ложитесь рядом и прижимаетесь. Так делала Лиза. Эти «объятия» были одним из самых удивительных уроков, который она, всегда избегавшая поучений, мне преподала.

В качестве корреспондента мне доводилось бывать на войне, в горячих точках, видеть людей в состоянии глубокого горя, которое делало их совершенно безучастными к миру. Было очевидно, что в таком состоянии человек не только не способен отвечать на вопросы, он не видит и не слышит, так что раздайся здесь и сейчас трубный глас или ядерный взрыв, он просто не заметит. От этого зрелища у меня переворачивалось сердце, никакая опасность, никакой обстрел не действовали настолько угнетающе, не внушали такого чувства беспомощности. Я не понимала, как себя вести. Говорить слова, пытаться утешать, просто тупо сидеть?.. Я перепробовала все варианты, и все они казались фальшивкой, в конце концов я просто старалась смыться под каким-то предлогом. В те годы я еще не знала Лизу. Познакомившись с ней, я воочию увидела, что надо делать, когда кажется, что сделать ничего нельзя. Человека, погруженного в душевную боль, надо крепко обнимать. И так сидеть или лежать с ним, молча, тесно прижавшись, напрямую отдавая тепло, столько, сколько понадобится и насколько у вас хватит терпения и сил. Дается это непросто — разжав объятия, вы останетесь опустошены, выжаты, словно тряпка. Вы, я, любой человек. Только не Лиза.

Фото: Юлия Майорова

Я часто спрашивала ее: «Как ты все это делаешь и не сходишь с ума?» Думаю, меня лишила бы рассудка одна неделя с таким расписанием: раненые дети, паллиативные больные, нищие, бездомные, вокзал, перевязки, похороны и т. д. Бесконечный, неиссякаемый поток человеческого несчастья, который с годами только прибывал. В ответ на мои вопросы Лиза улыбалась — а улыбка у нее была широкая, веселая, хулиганская, такая, что раз увидишь и никогда не забудешь, — и говорила: «Справляюсь!» Это была правда: казалось, то, что она делает, от чего любой нормальный человек за несколько дней выгорел бы, ей только прибавляло сил — в буквальном смысле.

Лиза была небольшого роста и очень хрупкая. Как-то, зайдя в подвал, я увидела, что она тащит огромные коробки, из-за которых ее едва видать. Пытаясь помочь, я подхватила коробки и чуть не упала, настолько они оказались неподъемными. Лиза стояла и улыбаясь смотрела на меня. Оказалось, эти коробки с медикаментами — последние из партии, остальные она уже перетаскала, и ей они не показались тяжелыми. Ее работа требовала отнюдь не только физических сил, но силы духа и решительности. Когда дело касалось ее больных, Лиза была способна на что угодно. Чтобы срочно устроить кого-то в хоспис, найти обезболивающие и т. д., я уже не говорю про случаи, когда что-нибудь требовалось больному ребенку, она преодолевала любые препятствия, звонила чиновникам любого ранга, днем или ночью, просила, а иногда диктовала тоном, не допускающим возражений, что требуется, а требовалось часто то, что не предусмотрено законом. Лизе было плевать на закон, если он не помогал облегчить участь конкретного человека. Причем чем ниже в социальной иерархии находился этот человек, тем настойчивее Лиза будила в неурочное время чиновников, независимо от ранга. В результате министр мог лично звонить в хоспис с целью проверить, хорошо ли устроен умирающий бездомный, получает ли морфий.

Была еще одна черта характера Лизы, которая поражала лично меня. Это ее идеальное, глубоко христианское представление о божественной природе человека, его достоинстве. В своей уверенности, что человек есть образ и подобие Божие, а потому его надлежит уважать, сострадать и оказывать помощь, даже если он находится в самом жалком состоянии, Лиза была абсолютно непоколебима. Подобную фанатичную, каменную убежденность описывают те, кто знал доктора Гаазе. Лиза считала (и доказывала делом ежедневно!), что каждый человек имеет право на достойную жизнь, которое ДОЛЖНО соблюдаться. Причем чем ниже находится человек в социальной иерархии, тем больше — а не меньше! — у него должно быть прав не только на лечение, пищу и кров, но прежде всего на сострадательное, человечное отношение общества. Стоит ли говорить, что общество придерживалось относительно своих изгоев прямо противоположных воззрений. Но Лизу этот конфликт мало беспокоил, ее творческий метод был прост и неизменно эффективен: она брала за руку очередного подопечного и выводила из ада, принявшего на этот раз форму войны, больницы, отказавшейся принять пациента, обледенелой площади у вокзала или сборища фарисеев и ханжей. Я редко видела Лизу злой, но пару раз помню — однажды, когда она читала одну из многочисленных петиций мэру от жителей, которые жаловались, что она кормит грязных бомжей рядом с жилыми домами у Павелецкого; и еще, когда ей привезли партию просроченных продуктов — «сойдет для бездомных». Положа руку на сердце, сошло бы, но Лиза устроила скандал: «Вы сами будете есть такое?! Нет? А почему вы считаете, что другие ЛЮДИ будут?»

Обыденные слова о том, что доброта и милосердие открывают сердца, что они есть самое сильное оружие, в случае Лизы — не просто формальность или фигура речи. Годами, изо дня в день, добровольно занимаясь тяжелой, грязной, непосильной для большинства людей работой, сталкиваясь с неприятием и даже ненавистью, не сдаваясь в самых безнадежных обстоятельствах, Лиза действительно завоевывала сердца.

В том числе сердца «сильных мира», олигархов, чиновников, которых трудно было заподозрить в наличии каких-либо сентиментальных чувств. Тем не менее редкое сочетание хрупкости, силы и бескорыстия действовало на облеченных властью мужчин, заставляя «держать спину» и предлагать свою помощь. Постепенно перед Лизой открывались двери самых высоких кабинетов, по ее просьбе поднимали в воздух самолеты и формировали поезда, ее вопросами занимались лично первые лица, ее буквально осыпали наградами, в конце концов, ей вручил Государственную премию президент Путин. Через неделю Лиза погибла.

Здесь мы подходим к тому, о чем мне трудно говорить. Речь идет об обстоятельствах гибели моей ближайшей подруги, которая говорила: «Я твоя вторая мама». День и ночь, начиная с проклятого 25 декабря, я прокручиваю в голове один и тот же сценарий: «хоспис в Киеве — подвал на Пятницкой — Павелецкий вокзал — бездомные — бедные — больные — дом милосердия — президентский совет — война на Донбассе — эвакуация детей — Володин — госпремия — Сирия — Ту-154». Я думаю об этом так упорно, что из глубин бессонницы цепочка событий начинает являться мне в виде мерцающих цифр, какого-то дикого уравнения, в конце которого, как ни меняй местами вводные, неизменно возникает развалившийся в воздухе самолет. Я не могу повернуть вспять ход вещей, но могу точно назвать point of no return. Точкой невозврата для Доктора Лизы оказалась война. Ее путь в самолет начался в 2014 году с событий на Донбассе.

Я постоянно думаю о том, можно ли было тогда остановить Лизу, уговорить не ездить в Донецк за детьми, придумать какие-то железобетонные аргументы, чтобы она перестала вязаться с государством, которое очевидным образом ее использовало? Увы, я отлично знаю ответ. Остановить ее было невозможно. Она говорила: «Я не понимаю, как вообще можно находиться ЗДЕСЬ, когда ТАМ раненые и больные дети остаются без помощи?!» Это трудно объяснить людям, которые Лизу не знали, но в приведенной реплике каждое слово имело БУКВАЛЬНЫЙ смысл. Ей действительно было необходимо любыми путями оказаться там, словно она была солдат, получивший приказ, подлежавший немедленному, беспрекословному исполнению.

Она была не солдат, а целый генерал, когда дело касалось логистики: четко и профессионально выстраивала эвакуационную цепочку Донбасс — Москва, задействуя все три стороны конфликта — Россию, Украину и ДНР, требуя коридора и прекращения огня. Уважение к ней военных — не только российских — было так велико, что на время, пока дети ехали, стрельба прекращалась. В придуманной Лизой цепочке было только одно слабое звено: автобус с детьми должен был преодолеть несколько десятков километров степи, которую фактически не контролировала ни одна из сторон и которая простреливалась. Лиза с детьми и их родителями проделывала этот путь десятки раз. Однажды я была с ними в автобусе. Сначала мы двигались в абсолютной тишине: все были предупреждены, что это самый опасный участок дороги, и напряженно молчали. Время от времени нас тормозили обвешанные оружием люди в форме без опознавательных знаков на блокпостах. Лиза просила их не входить в автобус, чтобы не пугать детей. К концу пути, когда мы уже приближались к железнодорожной станции, в автобусе раздались тихие голоса — дети запели. И если на земле бывает ангельское пение, то настоящим я свидетельствую, что слышала его.

Ноябрь и часть декабря 2014 года я провела путешествуя по Африке, почти не читая новостей. На первую заметку о Докторе Лизе я наткнулась, прокручивая ленту по дороге в Москву, в аэропорту города-героя Момбасы. Это было какое-то издание либерального толка. Речь шла о том, что Елизавета Глинка за свои услуги государству в качестве официальной «святой», а на самом деле ширмы, прикрывающей устроенную Кремлем резню на Донбассе, получит здание одной из московских больниц. Я очень удивилась, а потом открыла фейсбук. Оказалось, что попавшаяся мне на глаза заметка — самая безобидная часть кампании травли, объектом которой оказалась моя подруга. Словно дождь из жаб на мою бедную голову сыпались слова: коллаборационистка, сука, путинская святая, путинская подстилка, лгунья, подделала дипломы, воровка, крадет детей, присваивает деньги жертвователей, пиарится на крови и т. д. Мне хотелось захлопнуть ноутбук и помыться, но я не могла заставить себя встать и продолжала чтение. Какой-то инстинкт побуждал читать очень внимательно и запоминать каждое слово. Под спудом обиды, возмущения чудовищной ложью и несправедливостью, желания немедленно защитить Лизу, что-то всем доказать, внутри меня крепла спокойная, свинцовая уверенность, что это — мой момент истины, а потому не надо никуда бежать и ничего доказывать, надо оставаться на месте и спокойно читать, читать, читать. Потому что эта грязь и есть правда о мире.

Фото: Юлия Майорова

Не сдержав порыва, я все-таки сделала несколько звонков и отправила пару мейлов «лидерам мнений» и либеральным публицистам, которые присоединились к кампании против Лизы, из тех, с кем была знакома. Я пыталась объяснить, насколько они неправы и как им будет стыдно… Слабость, простительная человеку, у которого только что перевернулся мир. Впрочем, у меня хватило ума и выдержки отложить коробочку с бисером и позвонить Лизе. Мы договорились, что она зайдет в гости. Я представляла, как мы будем пить коньяк, жечь камин, читать фейсбук, как посмеемся над этими придурками, и как она улыбнется и хриплым голосом скажет: «Мы с Соколовой сделаем всех!» Я была уверена, что потоки грязи Лизы не достигают, в экстремальных ситуациях моя подруга демонстрировала железную выдержку и всегда всех подбадривала. Я никогда не видела, чтобы Лиза плакала. Поэтому я ожидала всего, чего угодно, только не того, что произошло.

Едва за ее водителем закрылась дверь и мы остались вдвоем, Лиза упала в кресло и зарыдала. Она плакала горько, как ребенок, и этот поток слез было просто невозможно унять. Но и видеть это было не в человеческих силах, и тогда я сделала то, чему Лиза меня научила в начале нашей дружбы, — я ее обняла и стала укачивать, как когда-то своего маленького сына. Мы просидели так, может быть, час, метод прямой теплоотдачи сработал, Лиза успокоилась, перестала плакать, а в моей голове тем временем появился план. Я разлила коньяк и объявила, что с сегодняшнего дня работаю ее пресс-секретарем и остаюсь им, пока последний фонтан с дерьмом не заткнется.

С фонтанами мы справились довольно технично. Правда, я вышла из эпической схватки не без личных потерь: в ходе конфликта вокруг Лизы мне пришлось прервать отношения с несколькими важными для меня людьми. Все это было неприятно, но ожидаемо. Когда центром истории становится человек масштаба Лизы, ребята «пониже и пожиже» с удивительной легкостью обнаруживают свою суть, даже те, кто годами прикидывался кем-то другим. Превращения порой происходят такие, что легче поверить в реальность истории Грега Замзы, чем в то, что этот симпатичный человек, с которым рядом вы провели столько лет, оказался полным дерьмом.

Об этом и всяком другом я размышляла зимней ночью декабря 2014 года, лежа без сна в купе поезда Москва — Донбасс. В метре от меня с закрытыми глазами не спала Лиза. Я вдруг с удивлением поняла, что отлично чувствую, что она не спит, как если бы речь шла обо мне самой. Я ощутила острый приступ тоски, словно со стороны увидев нас двоих в утлой коробке вагона, продвигавшегося сквозь метель к станции, где обрывались взорванные военными рельсы. Я не знала, куда мы едем и вернемся ли, но точно знала, что этот декабрь разделил на две части жизни каждой из нас. Лиза все больше увязала в войне, сильнее которой ненавидела разве что смерть. И это «увязание» ничем хорошим кончиться не могло. Я, в свою очередь, поняла, что отныне всегда буду стоять на стороне Лизы, если понадобится, то против всего мира, что бы это ни значило и чего бы это ни стоило.

В темноте я нашла ее руку и, ощутив ласковое пожатие, заснула.

Прежде чем закончить эту историю, я хотела бы сделать небольшое признание. Я не знаю, правильно ли поступаю, собираясь рассказать нечто очень личное, но все же думаю, что, предлагая читателям взглянуть на некоторые явления этого мира моими глазами, уместно объяснить, как устроены эти глаза.

Есть такая порода людей, которым все время холодно. Причина этого холода — не физиологическая. Это невосполнимый недостаток любви. Часто такие люди пережили в детстве или ранней юности тяжелые травмы: сиротство, потерю родителей, отвергнутость обоими или одним из них. Если переживший подобное ребенок наделен чувствительной душой и воображением, последствия становятся фатальными — ни возраст, ни жизненный успех, ни деньги не сделают его счастливым обитателем мира взрослых. Для защиты от действительности такие люди мастерят сложные блистающие конструкции и могут быть весьма привлекательными, но если вы подойдете близко, вас, скорее всего, оттолкнут. Таких людей очень трудно любить: что бы вы ни сделали, от вас будут требовать еще больше, добиваться самоотречения и жертвы, эти требования будут казаться вам вздорными и жестокими, потому что вы не будете понимать их причин. Причина состоит в том, что потребность в любви, спровоцированную травмой отверженности, удовлетворить невозможно. Ребенок, некогда получивший от родителей и общества это клеймо, обречен до конца дней скитаться в поисках неизвестно чего. Вернее, известно чего — любви такой степени концентрации, интенсивности и самозабвения, которая одна может заполнить не имеющую границ пустоту.

Драма отверженных детей состоит в том, что они точно знают, что им нужно, но нужно им то, чего нет. Брошенные мальчики и девочки унимают вечно преследующий их холод кто чем может: так, мальчик Трумэн Капоте из Нью-Орлеана до последнего дня возил с собой детское лоскутное одеяло, которое сшила ему крестная. Мне повезло больше: одним летним вечером я спустилась в подвал на Пятницкой и встретила Лизу, единственного человека в мире, возле которого мне было не холодно.

Сейчас, когда Лизы с нами нет, спорят о том, нужно ли причислить ее к лику святых или же такие намерения — нонсенс. Была ли Лиза такой, как другие, или же была наделена некими особыми, сверхчеловеческими качествами, которые резко выделяли ее из общего ряда? Оставив вопрос канонизации на усмотрение церкви, могу сказать, что Лиза безусловно обладала огромным и очень редким даром, а возможно, гениальностью. С моей точки зрения эта гениальность самой высшей пробы — способность безгранично любить, отдавать, сострадать, чувствовать чужое горе, боль, хотеть и уметь вылечить, утешить, согреть. Я была одной из многих, кого Лиза согрела и кого оставила стоять на ветру в мире, где ее больше нет.

…Я надеваю шубу, теплый шарф и перчатки и медленно иду по зимнему Замоскворечью в сторону улицы Пятницкой, номер 17/4; я вдыхаю ледяной воздух и смотрю на белое, словно фарфор, в голубоватых просветах небо. Я обращаюсь ко всем этим материям с дурацкой просьбой — дать мне какую-нибудь, самую крохотную возможность почувствовать Лизу, ощутить, что она все еще здесь есть… Мне навстречу бежит девочка с маленькой собакой. Девочка смеется, и я сквозь слезы улыбаюсь в ответ. Красное, морозное солнце садится за красную колокольню. Я покупаю кофе в пекарне, где всегда покупала его по дороге к Лизе, выхожу на улицу и смотрю на закат. Мир, подернутый влагой, слегка расплывается и становится холоднее. Небо темнеет. Церкви начинают звонить. Я допиваю кофе и, кутаясь в шубу, в одиночестве отправляюсь домой.

Январь 2017, Москва

Новости

Страховая пенсия увеличится на уровне инфляции 2016 года, которая составила 5,4 процента. В бюджете Пенсионного фонда на индексацию заложено около 230 миллиардов рублей, сообщил Дмитрий Медведев на совещании кабинета министров, пишет «Интерфакс». «Деньги весьма значительные», — отметил премьер.

Размер пенсии вырастет у 31,4 миллиона неработающих пенсионеров, рассказала вице-премьер Ольга Голодец. По ее словам, средний размер пенсий составит 13 620 рублей. «Величина пенсии превысит прожиточный минимум пенсионера примерно на 60 процентов», — сказала она. Прожиточный минимум для пенсионеров составляет 8 136 рублей.

Ольга Голодец также сообщила, что с 1 апреля 2017 года должна быть произведена еще одна доиндексация пенсий. Все необходимые документы для этого готовит Минтруд.

В 2016 году руководство России отказалось от индексации пенсий. Вместо этого российские пенсионеры получат единовременную выплату в размере 5 рублей, которую должны выплатить в период с 13 по 28 января 2017 года.

Новости

Перед каждой поездкой в горячие точки доктор Лиза оставляла распоряжение о дальнейшей судьбе фонда, сообщил один источник. Другой собеседник отметил, что она считала правильным, чтобы благотворительной организацией в случае ее гибели занималась именно Ксения Соколова.

Соколова может возглавить благотворительную организацию на несколько месяцев, чтобы найти нового руководителя для «Справедливой помощи», рассказал другой собеседник. По его мнению, Соколова примет предложение. Однако окончательно решение еще не принято, правление фонда продолжает обсуждать этот вопрос.

Сама Ксения Соколова не подтвердила, но и не опровергла эту информацию. «У фонда есть попечительский совет, они обсуждают какие-то дальнейшие возможности. Я пока ничего об этом не знаю», — сообщила журналистка.

Почему женщина ездит на войну за детьми, а мужчины поливают ее за это дерьмом, сидя дома?

Представитель фонда Наталья Авилова рассказала, что Ксения Соколова давно сотрудничала со «Справедливой помощью», в частности, помогла организации переехать в Дом милосердия на Новой Басманной улице.

Также Соколова поддерживала Глинку, когда ее критиковали за то, что она вывозила детей из зоны конфликта на юго-востоке Украины. В ноябре 2014 года в «Снобе» вышло интервью Соколовой, в котором Глинка ответила на эти обвинения: «Почему женщина ездит на войну за детьми, а мужчины поливают ее за это дерьмом, сидя дома, в Москве или Германии, в тепле на диване?!»

Елизавета Глинка погибла при крушении самолета Ту-154 Минобороны России, который разбился в Черном море 25 декабря 2016 года. На борту находились 92 человека, в том числе артисты ансамбля песни и пляски имени Александрова, журналисты Первого канала, НТВ и «Звезды».

Новости

Новый фильм Гая Ричи основан на романе Томаса Мэлори «Смерть Артура», написанном в 1485 году. Роль короля Артура исполнил актер Чарли Ханнэм, известный по фильму «Холодная гора» и сериалу «Сыны анархии». Кроме него в съемках участвовали Джуд Лоу, Аннабелль Уоллис и Дэвид Бекхэм.

Фильм рассказывает о молодом Артуре, который оказался на улице после того, как его отец умер, а власть захватил его дядя. Все меняется, когда главный герой вытаскивает из камня магический меч Экскалибур и присоединяется к движению сопротивления.

В августе 2016 года на фестивале Comic-Con показали первый трейлер нового фильма Гая Ричи.

Последний фильм Гая Ричи «Агенты А.Н.К.Л.» о противостоянии агентов ЦРУ и КГБ вышел в 2015 году.

20 января на Капитолийском холме американский миллиардер Дональд Джон Трамп перед 250-тысячной толпой своих сограждан торжественно поклялся быть честным президентом США. Мир ответил многомиллионными маршами протеста, Роберт Де Ниро поиздевался над его манерой речи, а Мадонна матерно послала Трампа. «Сноб» собрал обложки ведущих западных журналов с реакцией на инаугурацию Трампа.

The Economist. Надпись на значке: «Я буду грандиозным».

Der Spiegel. Новый мировой порядок: партия Трампа.

Newsweek. Дао Дональда: что если последние сто твитов покажутся ничем по сравнению с первыми ста днями?

Time. Прибытие: гид по выживанию в Белом доме от команды Обамы для команды Трампа.

The week. Президентство Твиттера: война Трампа с прессой, Евросоюзом, НАТО и этическими нормами.

Mother Jones. Вставай! Против экстремистов, растущих на победе Трампа.

Шарли Эбдо. 

Трамп. Дадим ему шанс: эспрессо, горячий шоколад, кофе без сахара или водородная бомба.

Украинский журнал «Фокус».

Новости

Епархия начала готовить документы по закону о передаче церковной собственности, сообщил благочинный Севастопольского округа Сергий Халюта, который в прошлом возглавлял музей-заповедник «Херсонес Таврический». Речь идет о федеральном законе номер 327 «О передаче религиозным организациям имущества религиозного назначения, находящегося в государственной или муниципальной собственности».

Все здания и сооружения, расположенные на территории музея, — это строения бывшего Владимирского мужского монастыря, объяснил Сергий Халюта. Он призвал государство создать музейный комплекс, чтобы экспонаты не хранились в подвалах бывшего монастыря. «Ни Советский Союз, ни Украина, ни сегодня Российская Федерация, на сегодняшний день не сделала ничего, чтобы этот музей стал действительно музеем», — отметил протоиерей.

«Поэтому нужно спокойно, без конфликтов постепенно идти к пониманию того, что Богу нужно вернуть Богово, а Кесарю вернуть кесарево. Мы обязаны исполнять закон. Наше обращение, может быть, поможет сегодня и министерству культуры Российской Федерации, и дирекции заповедника начать процесс подлинного развития Национального заповедника», — добавил Халюта.

В ноябре 2016 года Крымская епархия направила в Федеральное агентство по управлению государственным имуществом России (Росимущество) обращение, в котором попросила передать 24 объекта музея-заповедника «Херсонес Таврический». Росимущество это предложение отклонило.

Сергий Халюта стал директором «Херсонеса Таврического» в июле 2015 года, однако после критики в музейной среде, в том числе со стороны работников заповедника, его отправили в отставку. Новым директором стала Светлана Мельникова, которая до этого возглавляла Владимиро-Суздальский музей-заповедник.

В состав музея «Херсонес Таврический» входят средневековые крепости, древнее городище, сельскохозяйственные участки. В 2013 году заповедник включили в список объектов культурного наследия ЮНЕСКО.

Новости

Дома взорвали в минувшую субботу, 21 января, с помощью пяти тонн взрывчатки. Здания снесли в течение 10 секунд. Взрыв никак не повлиял на движение трамваев и не затронул общественные здания, расположенные возле уничтоженных домов.

Взорванные дома находились в центре самого густонаселенного города центрального Китая. Рядом с местом взрыва расположены виадук, жилые дома, торговые центры, трансформаторная подстанция и другие объекты инфраструктуры.

Новости

«Животные погибли не своей смертью, были совершены насильственные действия. Сейчас задача следствия завершить расследование и наказать тех, кто к этому причастен», — сказал академик на пресс-конференции во Владивостоке.

«К такому никто не был готов, невозможно было предугадать, что кому-то понадобится убить невинное создание», — сказал Андрей Адрианов (его слова цитирует издание Vladnews.ru).

После случившегося в океанариуме ввели строжайшие меры безопасности, всех животных взяли под круглосуточный контроль.

В октябре 2016 года в Приморском океанариуме погибли сивуч и два тихоокеанских белобоких дельфина. В океанариуме заявили, что их гибель не связана с качеством воды, еды или квалификацией сотрудников. После случившегося океанариум временно закрыли до декабря. В конце ноября в Приморском океанариуме назначили нового руководителя — им стал Олег Мережкин.

С марта 2016 года приморские следователи расследуют уголовное дело о гибели животных в океанариуме. Всего за несколько лет здесь в общей сложности погибли 14 питомцев.

Приморский океанариум на острове Русский планировали открыть к саммиту АТЭС в 2012 году, постепенно его заселяли животными, однако открыли для публики только в сентябре 2016 года. В океанариуме живут рыбы и млекопитающие из вод Японского, Охотского, Берингова морей, озера Байкал, реки Амур и озера Ханка, полярных океанов, теплых тропических рек и морей.

Литература

Иллюстрация: РИА Новости

Перевод: Евгения Соколовская

Она была высокой. Выше, чем он. Широкие бедра. Длинный нос. Никто из его друзей не считал ее симпатичной. Марик как-то сказал, что фигура у Ленки как у кенгуру. А Костик хмыкнул в знак согласия. Но Владимир думал, что она похожа на большую птицу. На цаплю или журавля.

Они встретились летом 1975 года. 22-летний Владимир только что окончил Ленинградский университет. Он пришел на 60-летие Аркадия Исаковича, своего тренера по каратэ.

Лена, в общем-то, не имела никакого отношения к празднику. Всего лишь дальняя родственница Аркадия Исаковича, приехавшая из Москвы и поселившаяся на диване в темном углу кухни. Во время вечеринки этот диван был уставлен едой, которую еще не поставили на стол, поэтому у Лены не оставалось выбора — пришлось присоединиться к гостям Аркадия Исаковича.

Она присела на краешек стула в углу стола, отказывалась от водки, не улыбалась, пристально смотрела в кучку винегрета на тарелке, словно хотела спрятаться в ней. Толстая и пьяная тетя Галя все причитала, что Лена должна поменяться местами с кем-то из мужчин, потому что сидеть в углу для девушки плохая примета: «Замуж не выйдешь!»

В какой-то момент Лена, по-видимому, решила, что с нее хватит. Она встала и сказала, что идет на кухню «принести еще маринованных огурцов».

У нее было раскатистое «р».

Владимир увидел ее на кухне, когда шел в туалет. Она сидела на подоконнике спиной к нему — синее хлопковое платье, светло-каштановые волосы длиной до подбородка, длинные ноги, банка с огурцами в руках. Когда он выходил из туалета, она все еще сидела там.

Он подошел и спросил: «На что ты смотришь?»

Лена покраснела и сказала, что у нее плохое зрение, но, кажется, в окне дома напротив сидит кошка. Он подошел ближе.

Было около шести вечера, солнце еще не зашло, но в дворах-колодцах всегда темно. Ему пришлось прижать лицо к стеклу, чтобы разглядеть хоть что-нибудь. Он волновался, не слишком ли сильно от него пахнет водкой.

«Видишь? Вон там!» Она убрала прядь светло-каштановых волос за ухо. Ее шея казалась очень чисто вымытой.

Да, там сидела кошка, большая кошка в окне шестого этажа пялилась прямо на них. С беспардонным безразличием.

Они долго смотрели на кошку, потому что ни одному из них не хватало смелости повернуться лицом к другому.

Он позвонил Аркадию Исаковичу на следующий день и попросил Лену к телефону. «Вовка, зачем?» — спросил Аркадий Исакович. Владимир ничего не ответил, только откашлялся. Потом откашлялся снова — на этот раз более напористо. Аркадий Исакович вздохнул и позвал Лену к телефону.

«Да?» — сказала она очень тихо.

«Как долго ты будешь здесь?»

«Еще три недели».

Владимир сказал, что считает долгом коренного ленинградца показать ей город.

Лена ответила, что мама составила для нее список всех важных достопримечательностей. Эрмитаж, Русский музей, Петродворец. «Я не очень-то интересуюсь искусством, — сказала она, — но мама разозлится, если я не схожу. Она говорит, я обязана, раз я здесь».

Они договорились встретиться у входа, и Владимир пришел на двадцать минут раньше. Он надел свою лучшую рубашку, приталенную и удлиненную, сделанную в Венгрии, и очень узкие брюки, из Восточной Германии — он купил эти вещи у своего друга Костика на деньги, которые заработал летом на стройке.

Он ходил по площади кругами, раздумывая, не стоило ли все-таки купить цветы. Он собирался, но потом подумал, что тогда ей придется носить их с собой в музее и это будет глупо. А когда увидел, как она, запыхавшаяся и улыбающаяся, бежит к нему вприпрыжку с трамвайной остановки в том же синем платье, подол заканчивается прямо над коленями, на локте дурацкая сумочка,  пожалел, что не купил цветы.

Внутри их заставили надеть войлочные тапки. «Наши полы — произведение искусства», — объяснила смотрительница музея. Они попробовали найти в огромной корзине с тапками те, которые будут хотя бы приблизительно подходить им по размеру. Лена выбрала синие, в цвет платья. На тапках были тесемки, которыми их привязывали к обуви. Он смотрел, как она пытается понять, куда девать тесемки. Видел тоненькие золотистые волоски на ее ногах. Надеялся, что она попросит помочь, но она не попросила.

Ходить в тапках оказалось довольно сложно. «Я прямо как утка, — сказала Лена. — А ты?» Владимир изобразил утиную походку и даже сказал «кря-кря» самым крякающим голосом, на который только был способен. Лена смеялась так сильно, что смотрительница погрозила ей пальцем.

Скользить в тапках оказалось проще, чем ходить, так что они скользили через все эти комнаты очень быстро, почти без остановок, и картины сливались в подобие мультфильма. Все эти мерцающие изображения: свечи, глобусы, серебряные латы, бархатные платья, груди. Он отворачивался от грудей, чтобы продемонстрировать Лене свою скромность и уважение. В музее как всегда было много людей, но Владимир не никого не замечал. Как будто они были одни. Лена потеряла тапок на лестнице, ведущей к этажу Ренессанса, и ему пришлось сбежать на несколько ступенек вниз, чтобы его подобрать. На этот раз она позволила ему завязать тесемки.

Они продолжали скольжение, пока не попали в комнату, где выставлялись произведения из Лондонской галереи. Там Лена остановилась перед одной из картин и стала хихикать.

Это был «Портрет четы Арнольфини» Яна ван Эйка. Очень молодая беременная женщина на картине была одета во что-то, напоминающее тяжелые шторы с оборками. А у мужчины, по-видимому ее мужа, была шляпа, похожая на абажур, меховая накидка и черные чулки (чулки!).

Владимир подумал, что Лена смеется над их одеждой, и тоже хихикнул. «Это невероятно!» — сказала она. «Что?» — спросил он. «Сходство! Посмотри как этот на картине похож на тебя!»

У мужчины на картине было длинное печальное лицо. Он был ни капелки на него не похож!  Владимир чуть было не обиделся, когда Лена сказала: «Вот так!», протянула руку и убрала волосы с его лба. Ее пальцы были липкими и маленькими, и такими теплыми, что у него перехватило дыхание.

«Видишь? У него нос и рот как у тебя!»

Владимир поймал ее вторую руку и сжал в своей.

После того, как они осмотрели музей, он отвел ее в лучшее кафе-мороженое в городе, где им подали по три идеально круглых шарика, утопающих в сиропе, в чашках из нержавеющей стали. Лена съела все свои и один его.

Она спросила про учебу. Он сказал, что был лучшим студентом в своей группе на юридическом факультете. Это произвело на нее впечатление. Она сказала, что ненавидит свой институт инженеров связи. Математика и физика — пытка. Владимир сказал, что тоже ненавидит математику. Ему нравится история, особенно история Советского Союза, особенно во время Второй мировой войны. Она сказала, что ей нравится психология, хотя ее и не преподают в техникуме. Просто нравится читать книги по психологии. Ей нравятся личностные тесты!

«У тебя есть ручка?» — спросила она. Владимир протянул красивую шариковую ручку с гравировкой «Дорогому Володе на шестнадцатый день рождения». Лена вытащила клочок бумаги из сумочки (весь смятый и в пятнах), протянула ему и попросила нарисовать несуществующее животное.

«Просто вообрази что-нибудь, что угодно».

Она отвернулась, чтобы предоставить ему свободу творить.

Он нервничал, потому что не знал, что может открыть этот тест. Больше всего он боялся, что тест покажет, что он скучный или застенчивый. Он решил что  нужно сделать как можно более странный рисунок с кучей деталей. И большой. Он старался, чтобы изображение заняло почти все свободное место.

«О!» — сказала Лена, когда он предложил ей взглянуть. Затем она закрыла рот рукой и хихикнула.

Он нарисовал помесь мамонта, волка и гусеницы. Толстый, покрытый шерстью зверь, с острыми зубами, большими ушами и сверкающими глазами. У него было много-много ног.

«И?» — спросил он.

«Ну, — начала она, — ты любознателен. Я вижу это по тому, какие у твоего животного большие глаза и уши. И картинка выглядит немного безумной, так что ты,наверное, любишь приключения».

«Отлично!» — подумал Владимир.

«Ты, наверное, чуть-чуть жадный, потому что занял так много места. И еще немного неуверенный. И ранимый».

«Как же так?» — подумал он. Лена виновато улыбнулась и коснулась его руки.

«Посмотри. Видишь, у него ни одна нога не касается земли. Это говорит о том, что художник не очень уверен в себе».

Владимир посмотрел на рисунок. Черт возьми,почему он не мог нарисовать все эти ноги на одном уровне?

«Зато у него такой огромный пушистый хвост».

«А это что значит?»

Она покраснела и пробормотала, что предпочла бы не говорить.

Он не поцеловал ее ни в тот день, ни на следующий, когда они скользили по Русскому музею.

Он поцеловал ее только на следующих выходных, когда они поехали в Петродворец. Мать Лены настаивала на том, чтобы она увидела интерьеры дворца, но очередь за билетами была чудовищно длинной, и ни он, ни она особенно не интересовались «ночными горшками и другими вещами царя». Так что они ходили и ходили по саду, поражаясь золоту, мрамору и сверкающей воде фонтанов.

Там были полчища шумных, потных людей. Они толпились, толкались, протискивались с детьми на плечах и громоздкими фотоаппаратами в руках. Владимиру казалось забавным, что все эти люди и не подозревали, как мало они значат. Он мог бы взорвать их всех к чертям собачьим, и ничего бы не изменилось.

В Петродворце им больше всего понравились фонтаны-шутихи. Владимир взял Лену за руку, и они вбегали и выбегали, прыгали через струи, пересекали невидимые линии, пытались перехитрить фонтаны, визжа и смеясь, пока не промокли окончательно и не отступили на скамейку — запыхавшиеся и дрожащие.

Ее лицо было влажным и холодным, а рот — скользким. Но он чувствовал жар ее тела под мокрыми складками платья и бешеный стук ее сердца.

После этой поездки они решили, что культурное наследие Ленинграда их больше не интересует, и встречались в отдаленных уголках городских парков, на темных лестницах случайных зданий и иногда даже катались на трамвае до конечной остановки и обратно, целуясь всю дорогу.

Через две недели родители Владимира уехали на дачу, и он пригласил Лену в гости. Квартира и так была очень чистой, но Владимир снова вытер пыль и прошелся тряпкой по безупречному полу. Затем поехал на трамвае в центр, в кондитерскую «Север» — лучшую в городе — и купил торт «Ленинград». Дома он убрал торт в холодильник, принял ванну и побрился, основательно опрыскав себя одеколоном «Шипр». Он подумал о том чтобы купить цветы, но у него не оставалось времени. Лена должна была прийти с минуты на минуту.

«Хочешь торт?» — спросил он, как только она вошла.

Лена покачала головой. Она была скованной и мало говорила, а в ее глазах застыло паническое выражение. На ней была блузка без рукавов уже потемневшая под мышками, и он почувствовал сложный букет женских запахов.

Владимир показал Лене квартиру — всего две комнаты.

«Это моя комната. Это мой стол. Это мои книги. Тебе нравятся книги по истории?»

«Не очень», — сказала Лена, но подошла ближе к полкам. «Ой какой хорошенький!» — воскликнула она, указывая на фото двенадцатилетнего Владимира в рамке. Челка набок и робкая улыбка. Он покраснел и сказал, что фото поставила здесь его мама. Они немного поговорили о родителях. Лена сказала, что, если бы ее попросили описать маму и папу одним словом, она бы выбрала «недовольные». Они вели себя так, как будто жизнь обделила их чем-то очень важном. Владимир сказал, что выбрал бы слово «старые».

«Ой! Что это?» — спросила она, указывая на другую фотографию в рамке: очень красивый мужчина в нацистской форме.

«Это Александр Белов из фильма "Щит и меч". Русский разведчик, притворявшийся нацистом».

«"Щит и меч"?» — спросила она.

«Не знаешь? Да ты что? Мой любимый фильм».

Лена сконфуженно пожала плечами.

«Смотри, — сказал он. — Белов — советский офицер, который выучил немецкий и поехал в Германию прямо перед войной, чтобы внедриться в немецкие войска. Он был потрясающе умным и сумел построить отличную карьеру всего за пару лет. Нацисты сделали его руководителем школы шпионов в Освенциме».

«Что такое Освенцим?» — спросила Лена.

«Это лагерь военнопленных, где немцы держали русских солдат», — объяснил Владимир.

«Там была школа шпионов?»

«В фильме была. Немцы хотели выучит русских пленных на немецких шпионов. Для начала надо было сломить их дух, чтобы русские согласились служить врагу. Потом нацисты хотели научить их пользоваться радио и  рисовать чертежи, а когда учеба закончится, отправить их в Россию — десантировать с парашютами. Они должны были пробыть некоторое время на Родине, чтобы отправить в Германию шпионскую информацию».

Тут Владимир увидел по Лениным глазам, что ей стало неинтересно. Он заговорил еще быстрее.

«А Белов им испортил всю операцию. Понимаешь? Он рассказал самым умным и надежным ученикам, что на самом деле он — советский разведчик и вместе они могут обмануть немцев. И тогда они стали им все саботировать. И даже отправляли ложную информацию в Германию».

«Здорово», — сказала Лена.

«Да, но ты представь, как это тяжело! Не видеть ни родных, ни друзей. Каждый день, каждую секунду притворяться кем-то другим. Жить среди врагов. Дружить с самыми гнусными свиньями».

«Ужасно, да, — сказала Лена. — Правда, нужно быть очень умным и терпеливым».

«Думаешь, я смог бы?».

«Быть шпионом?»

«Нет! Разведчиком!»

«Правда?» — спросила она.

«Мне очень нравится песня из этого фильма, ты должна ее знать».

Лена покачала головой.

Владимир откашлялся и спел первую строчку: «С чего начинается Родина…»

«Конечно! — сказала она. — Конечно, я знаю эту песню! Мне тоже она ужасно  нравится. Просто я не знала, что это из фильма».

И она запела дрожащим голосом. Со своей раскатистой «Р».

«С чего начинается Родина?
С картинки в твоем букваре,
С хороших и верных товарищей,
Живущих в соседнем дворе.
А может, она начинается
С той песни, что пела нам мать…»

Он сжал ее лицо ладонями и поцеловал в губы. Потом подхватил на руки и отнес на диван.

Они провели около двух часов на том диване , прежде чем она расслабилась настолько, чтобы позволить ему запустить два пальца в трусики.

«Я девственница», — прошептала Лена.

«Хочешь, не будем?» — спросил он.

«Может подложить полотенце? Если будет кровь».

Владимир побежал в ванную за полотенцем. Он схватил старое, про которое не мама не должна была вспомнить.

Когда он вернулся, она была голой и лежала на боку лицом к стене. Он расправил полотенце и положил его ей под попу. Затем разделся, надел презерватив и лег рядом с ней.

«Я буду нежным», — сказал он в ее спину.

«Пожалуйста, не надо, — прошептала она. — Мои подружки говорят, что если сильно и быстро, то не так больно».

После этого Лена перевернулась на спину и раздвинула ноги, чтобы он  сделал ей больно.

Когда это произошло, она вскрикнула, и он задумался, стоит ли продолжать или надо остановиться. Он кончил до того, как что-то решил. Он лег рядом с ней и поцеловал ее в щеку.

Она улыбнулась с радостным облегчением.

«Теперь я женщина! Так просто. Не могу поверить!»

«Да, — сказал он, — а я твой первый мужчина».

«Первый!»

Она пошла помыться и застирать окровавленное полотенце. Потом помылся он.

«А теперь давай есть торт, — сказала она. — Можно прямо здесь?»

Владимир кивнул, хотя мама обычно не разрешала ему есть в спальне, надел брюки и пошел на кухню.

«У тебя есть молоко?» — крикнула она вслед.

Он отрезал два больших куска, положил их на праздничные тарелки, разлил молоко по красивым стаканам, поставил все на поднос и принес в свою комнату.

Он ждал, что Лена оденется, пока он будет на кухне, но она сидела на диване голая, скрестив ноги по-турецки.

«Какой красивый торт!» — сказала она, взяв тарелку с кусочком «Ленинграда».

«И вкусный!» — добавила Лена с полным ртом.

Ее небольшая грудь висела над животом, который собрался в маленькие складки как в гармошку; подмышками были длинные и влажные волосы, а тарелку с тортом она держала слишком близко к густой заросли на лобке. Владимир счел все это нескромным и негигиеничным, но Лена выглядела такой счастливой и довольной, что он решил не обращать внимания.

Когда она попросила еще, он ответил, что тоже не отказался бы от второго раза, и подмигнул ей, но она покачала головой и сказала, что сперва у нее должно все зажить.

Стемнело. Владимир предложил посмотреть телевизор в родительской спальне. Лена оделась — бюстгальтер, трусики, кофточка, юбка в складку. Он принес добавку, поставил торт на стол и присел перед телевизором, чтобы дотянуться до переключателя каналов. Их было не так уж много. Он очень надеялся, что по телевизору будет что-то нормальное, и обнаружил, что им повезло — начинался повтор его любимой серии «Семнадцати мгновений весны»!

«Семнадцать мгновений!» — воскликнула Лена. «Да!»

Он взял свою тарелку и подвинулся к Лене.

Они ели пока показывали титры, но как только началось кино, она отодвинула тарелку.

«Это моя любимая сцена», — прошептала Лена.

В этой сцене Макс Отто фон Штирлиц, штандартенфюрер СС (но на самом деле советский полковник Максим Исаев), гуляет по голому и пустынному лесу. В какой-то момент он поднимает голову и видит, как по небу медленно летит стая журавлей. Он выглядит мужественным, но печальным. Он очень устал притворяться фашистом. Звучит главная музыкальная тема сериала — душераздирающая, бесстыдно сентиментальная.

«Знаешь, о чем он сейчас думает?» — спросила Лена.

«О чем?»

«Он завидует журавлям. Они свободны, а он тут с фашистами. БОльше всего на свете ему хотелось бы стать журавлем и полететь с ними. Но он не может».

В ее глазах стояли слезы.

«Неужели я люблю ее?» — подумал Владимир.

Все вокруг стали замечать, что в жизни Владимира что-то происходит.

Сначала его мать поинтересовалась, как гостевое полотенце оказалось на сушилке в ванной.

Затем его друг Марик спросил, встречается ли он с той девушкой с вечеринки. Владимир подтвердил, что встречается. «Почему? — сказал Марик. — Она даже не очень симпатичная. И фигура у ней как у кенгуру».

Затем настала очередь Аркадия Исаковича.

«Вовка, не надо! — сказал он. — Не связывайся с этой семьей. Повеселился и хватит. У тебя блестящее будущее. Не дай его разрушить».

Владимир знал, что Аркадий Исакович прав. Она еврейка. Это нехорошо. Времена изменились, но быть евреем или жениться на еврейке по-прежнему нехорошо.

Все равно, думал Владимир, через несколько дней она уедет в Москву. Это как раз то, что им нужно. Побыть по отдельности. Остыть.

В их последний вечер они гуляли по темной улице. Было прохладно. Он жалел, что не надел куртку. Он мог бы снять ее и накинуть Лене на плечи.

Пришло время проводить Лену до дома Аркадия Исаковича. Они ждали трамвай. В пределах видимости трамваев не было. Они присели на скамейку на застекленной остановке. Перед ними висела реклама очередного боевика. Три советских разведчика в фетровых шляпах смотрели на них с плаката.

Владимир взял Лену за руку, и они посидели так какое-то время. Потом она посмотрела на него и сказала: «Вова».

В ее голосе было столько нежности, что ему стало трудно дышать.

«Лена, давай поженимся», — сказал он. И сам себе удивился.

Она открыла рот, чтобы что-то сказать, но он ей не дал.

«Послушай, просто послушай, — сказал он. — Осенью я начинаю работать в КГБ. Меня выбрали. Только меня из всего выпуска. Это большая честь. И не беспокойся. Ничего, что ты еврейка, времена изменились. Они не прогонят меня только потому, что я женюсь на еврейке. Я не думаю. Мне нужно будет пройти подготовку.  А потом огромные возможности. Это правда очень хорошая работа. Мы купим машину. Через пару лет получим квартиру. Свою квартиру! У тебя будет импортная одежда. Еда из распределителя. Салями, икра. Я даже могу получить назначение за границу. Что думаешь насчет Германии?»

Она снова открыла рот, но Владимир не дал ей заговорить. В выражении ее лица было что-то отчаянное, что-то болезненное, неправильное. Она  собиралась отказать. Это было очевидно. Он знал, что как только позволит ей заговорить, все будет кончено. И поэтому продолжал говорить сам.

«Мы немного поживем у меня. Потом мне дадут квартиру. Они обещали. Всего за пару лет. И машину. Машину они тоже обещали».

Он повторялся. Ему пришлось остановиться.

«Вова, — сказала она. — Я не могу».

«Тебе не нужно решать прямо сейчас, — сказал он. — Пожалуйста, не решай ничего сейчас. Поезжай завтра в Москву. Поговори с родителями. Сколько тебе осталось учиться в техникуме? Два года? Ты можешь перевестись в техникум здесь».

«Вова, нет. Я не могу. Мы уезжаем. Мои родители и я. Мы едем в Израиль».

И она заплакала.

«Когда?» — спросил он.

«Очень скоро. Все документы готовы, — она говорила сквозь сопли и слезы. — Они отправили меня в Ленинград, потому что дома все сходят с ума. Мама и папа орут друг на друга и на меня».

«Почему они хотят уехать?».

«Не знаю, как объяснить. Родители говорят, что они здесь зря тратят  жизнь. Они ждали этого много лет. Прошли через ад, чтобы получить выездные визы».

«Гребаные изменники Родины!» — подумал он.

«Я сама не хотела ехать».

«Останься!»

«Не могу. Я не могу так с ними поступить с ними. Кроме меня у них никого нет».

Он отвернулся от нее и надавил костяшками пальцев на лоб. Он чувствовал себя так, словно она ударила его. Прямо в солнечное сплетение. С ним такое бывало на тренировках по карате. Но в этот раз было больнее, намного больнее.

«Когда ты собиралась мне сказать?»

«Сегодня. Сегодня вечером. Вова, пожалуйста, постарайся понять», — она попыталась погладить его по лицу, но он отшатнулся.

Значит, она знала все это время? Знала, что уезжает. Он чувствовал что должен был что-то спросить. Что-то важное. Было трудно дышать.

«Почему?  Зачем ты тогда стала со мной?»

Плач перешел в рыдания. Лена давилась словами.

«Я не знаю. Ты мне понравился. Я не думала, что все будет так серьезно».

«Тогда почему… почему ты… ты… (он хотел сказать «почему ты мне дала», но обнаружил, что не в состоянии сказать это ей в лицо). Почему ты тогда позволила, если не думала, что все будет серьезно?»

Она отвернулась от него. Лена не взяла с собой носовой платок, и ей пришлось вытирать нос рукавом.

В ней было что-то по-настоящему гадкое; гадкое и в то же время жалкое. Ему хотелось ударить ее. И в тоже время ему хотелось заплакать вместе с ней. Владимир соскочил с лавочки и посмотрел на нее сверху вниз.

«Ты не хотела ехать в Израиль девочкой, да? Хотела, чтобы я облегчил задачу еврейским парням?»

Она взглянула на него, не веря своим ушам, и тоже встала. Ее лицо стало надменным и неожиданно уродливым. Ему вдруг показалось диким, что она была настолько выше его ростом.

Он преградил ей дорогу.

«Отойди», — сказала она.

Он не двигался.

Она оттолкнула его и побежала.

Актеры с плаката пялились на Владимира. Насмехались из-под фетровых шляп.

«Гребаные шпионы!» — подумал он и ударил мужика в центре прямо в лицо.

В 9:30 утра Московский вокзал в Ленинграде был переполнен людьми. Они стояли, шли, бежали. Тупые, бесчувственные люди с набитыми чемоданами и кричащими детьми. Было жарко, пахло потом, мочой и нестиранной одеждой. Ленин поезд отправлялся в 10:30. (Владимир попросил Аркадия Исаковича посмотреть на ее билет.)

Он приехал рано, потому что еще не решил, что он будет делать. Он знал только, что хочет увидеть Лену еще раз. Владимир посмотрел на желтое здание вокзала и вспомнил занятный факт, который помнил со школы. Здания Московского вокзала в Ленинграде и Ленинградского вокзала в Москве были абсолютно одинаковыми. Два одинаковых здания в разных городах. Какая глупость!

У него болела рука. Он разбил стекло, когда стукнул  по той афише, и некоторые осколки вошли так глубоко, что ему потребовалось много времени, чтобы остановить кровь. «Опять подрался? — спросила мама, перевязывая рану. — Из-за девушки?»

Киоск с мороженым был открыт. Владимир купил эскимо в шоколаде. Такое сладкое и холодное, что у него разболелись зубы. Но он все равно съел мороженое слишком быстро. Выбросил обертку и палочку в урну и взглянул на часы. 10:00 — время идти на платформу. Он прошел мимо двух грузинов, продававших цветы. Попросил красные тюльпаны. Они попытались обсчитать его на двадцать копеек. Но он он им не позволил.

Поезд на Москву уже стоял на месте. Пыльный и зеленый, пахнущий машинным маслом. Владимир вышел на середину платформы и спрятался за толстой колонной.

Он простоял там минут двадцать или около того, опираясь на холодный мрамор. Наблюдая за прохожими, как шпион. Он смотрел на свою перевязанную руку и думал: «Раненый шпион». Заметил, что тюльпаны уже начали вянуть - все-таки эти грузины его обманули. Хотелось пить и писать.

Потом он увидел, как Лена идет по платформе. В том же синем платье, которое было на ней в день, когда они познакомились. Сгибаясь под тяжестью большого кожаного чемодана.

Его первой мыслью было броситься к ней и помочь, но вместо этого Владимир сделал шаг назад.

Она подошла к дверям вагона. Поставила чемодан, протянула проводнику билет. Пока проводник проверял билет, она оглянулась, словно искала его. Ему показалось, что она смотрела в его направлении, поэтому он сделал еще один шаг назад, но вспомнил, что Лена близорука и все равно  его не увидит.

Сердце билось очень быстро, а рука, сжимающая цветы, стала скользкой от пота.

Проводник вернул Лене билет, и она подняла чемодан на ступеньки вагона, а потом забралась сама. Ленино место было в четвертом купе. Владимир вычислил окно. Его закрывали шторы. Он ждал, что Лена их раздвинет, но шторы оставались задернутыми.

Поезд вздрогнул и тронулся. Ленин вагон уползал от него. Вдруг, словно чудом, она появилась в дверях. Она держалась за ручку, выставив длинную ногу вперед, будто хотела шагнуть, и вытянув шею, чтобы лучше видеть платформу. Поезд начал набирать скорость.

Владимир хотел броситься за ней, побежать за поездом, выкрикнуть ее имя, но он не двигался с места и продолжал сжимать цветы.

Когда поезд скрылся из виду, он бросил тюльпаны на землю и пошел к вокзалу.

Он шел и не сознавал, что напевает песню из «Семнадцати мгновений весны».

«Не думай о секундах свысока.
Наступит время — сам поймешь, наверное:
Свистят они, как пули у виска, —
Мгновения, мгновения, мгновения».

Новости

«Я приняла решение о выходе из партии "Справедливая Россия"», — сказала Мизулина. Политик направила соответствующее заявление в региональное отделение «Справедливой России» в Омской области, уточняется на сайте Мизулиной. Что стало причиной такого решения, не сообщается.

В «Справедливой России» назвали «неожиданным» выход Мизулиной из партии, сообщает МИА «Россия сегодня». «Очень неожиданно», — сказал заместитель председателя фракции «Справедливая Россия» в Госдуме Михаил Емельянов. «Для меня самого это явилось сейчас новостью», — сообщил первый зампред фракции Александр Бурков.

Елена Мизулина работала депутатом Госдумы трех созывов, с сентября 2016 года она представляет Омскую область в Совете Федерации. Кроме «Справедливой России» она в разное время состояла в КПСС, «Яблоке» и СПС.

Мизулина известна как автор ряда резонансных инициатив, в частности, она участвовала в разработке закона о запрете пропаганды гомосексуализма, выступала за декриминализацию домашних побоев, а также предлагала запретить «беби-боксы» в России.

Новости

«Временное ограничение связано с неисправностью танкера, осуществляющего доставку нефтепродуктов в регион», — рассказали в департаменте. Чиновники отметили, что дефицита остальных видов нефтепродуктов в Магаданской области нет.

Представитель АЗС «Тосмар» в Магаданской области подтвердил РБК, что на продажу бензина АИ-95 ввели ограничения. «Действительно, этот бензин продаем по талонам», — сказал он.

Стоимость топлива в Магадане осталась на прежнем уровне, отметили в департаменте: бензин АИ-95 стоит 47,27 рубля за литр, АИ-92 — 45,03 рубля, а дизельное топливо — 45,80 рубля.

Новости

Хакеры взломали аккаунт @nytvideo, в котором публикуют различные видеозаписи New York Times. Сообщение появилось 22 января в 9:40 по местному времени, однако вскоре твит удалили. Издание The Hill опубликовало скриншот записи: «Утекло заявление Владимира Путина, в котором говорится о ракетном ударе России по США».

После первой записи в твиттере появились сообщения о том, что аккаунт взломала группировка хакеров OurMine, которая ранее получила нелегальный доступ к аккаунту исполнительного директора Twitter Джека Дорси.

После этого представители The New York Times написали в твиттере, что удалили сообщения, которые опубликовали «без нашего разрешения», а также рассказали о начале расследования.

We deleted a series of tweets published from this account earlier today without our authorization. We are investigating the situation.

— New York Times Video (@nytvideo) 22 января 2017 г.

На взломанный аккаунт The New York Times в твиттере подписаны более 250 тысяч человек.

Как жить

— Я знаю, что вы только с семьями с детьми и подростками работаете, но пожалуйста…

На вид женщине было лет 45-50.

— Вы пришли ко мне со своей проблемой? — спросила я, рассчитывая подробно поговорить о том, какой вид психотерапии ей больше подойдет, и затем перенаправить ее в соответствующую структуру или к соответствующему специалисту — благо сейчас их в Питере предостаточно.

— Нет, нет, я по поводу дочки пришла, Маши, Марии. Мы все не знаем, что и делать. Может быть, вы мне что-нибудь подскажете.

— Сколько лет Маше?

— Двадцать три.

— Я вас слушаю.

Женщина поерзала в кресле, усаживаясь поудобнее, с третьей попытки сложила руки на коленях так, как ее устраивало, и приступила к рассказу:

— Начнем с того, что, когда Мария у нас появилась, мы с мужем были уже зрелыми, состоявшимися людьми и сознательно готовились к рождению ребенка. Я читала литературу, важные и интересные места пересказывала мужу. Мы сделали специальный гипоаллергенный ремонт в будущей детской комнате, отдали моей подруге кошку. Когда Маша родилась, я сразу с ней начала заниматься, уделяя внимание и физическому, и умственному развитию. Муж всячески мне помогал. Мария росла здоровым и смышленым ребенком. В три с половиной года она уже знала все буквы и могла прочесть простые слова. В четыре уверенно складывала и вычитала в пределах двадцати. Муж учил ее английскому, она охотно с ним занималась, выучила алфавит, называла все предметы и действия, могла построить простые фразы. Как раз в это время мы впервые поехали с ней за границу на море, там она, услышав у бассейна иностранную речь, легко переключалась и уверенно использовала известные ей английские вежливые обороты. В отеле ею все восхищались.

Но мы понимали, что в конце концов ребенок — не дрессированная на потеху окружающей публике обезьяна. Поэтому в своих занятиях с Машей я много времени уделяла творчеству. Мы с ней рисовали в самых разных техниках, лепили из теста, глины и пластилина, делали картины из круп, композиции из морской гальки и осенних листьев… У Маши всегда были достаточно высокая концентрация внимания, чувство цвета и способности к композиции, у нее все получалось, и потом, когда мы посещали всякие кружки и студию при Русском музее…

В этом месте я начала задремывать, но моя посетительница продолжала в том же духе еще некоторое время. Я не видела резона ее прерывать, тем более что она явно готовила эту речь заранее. Медленно перебирая варианты, я представляла себе, что же приключилось со всесторонне развиваемой Машей к настоящему моменту. Бросила институт? Влюбилась и сошлась с кем-то «неподходящим»? Разочаровалась во всем и угрожает суицидом?

— Мне нужно еще что-нибудь вам рассказать про Машино детство, уточнить? — мать наконец остановилась.

— А что стало с кошкой? — спросила я.

— С кошкой?.. — растерялась женщина. — Да ничего. Жила у подруги, потом сдохла.

— Ну, а что же теперь? Что делает Маша?

— Ни-че-го! — женщина трагически всплеснула руками.

— Не учится? Не работает?

— Она в прошлом году закончила педагогический институт им. Герцена. Филологический факультет. В школу работать не пошла, да в общем-то никогда и не собиралась. Но я знаю, что были еще варианты, и неплохие. Однако она и от них отказалась!

— То есть закончившая институт Маша сейчас тунеядствует и сидит у вас на шее? А чем же она занимается целыми днями?

Теперь уже я приготовилась услышать что-нибудь тревожное. Активная в прошлом девушка, в 23 года не делающая ничего — это всегда настораживает в отношении психиатрии. Есть ли продуктивные симптомы?

— Нет. Она не сидит у нас на шее. И вообще денег у нас уже два года не берет. Она что-то такое делает в интернете, и ей за это кто-то платит.

Я облегченно выдохнула и взглянула на мать со скрываемым раздражением.

— Черт возьми, но что же плохого в том, что ваша дочь научилась зарабатывать в интернете? Это вполне популярный сегодня и очень перспективный сектор экономики. Кому и почему она обязана ходить в присутствие, если хочет и может этого не делать?

— А вы спросите, как именно она там зарабатывает, — невесело усмехнулась мать.

— И как же? — спросила я. В моей голове мелькнула всем известная триада максимальных прибылей: оружие-наркотики-проституция.

— Еще четыре года назад, после первой педагогической практики, Маша твердо сказала, что в школу не пойдет работать ни за что. Мы ее, конечно, спросили: ну хорошо, не учителем. А кем же ты тогда будешь? И она нам тут же четко ответила: я буду потребителем. Мы с мужем, как вы понимаете, так и сели. Мы творческие люди, всю жизнь работаем, в единственного ребенка вложили все, чтобы развить все имеющиеся у нее немалые способности, и тут такое… Но потом, подумав, мы решили списать это на подростковый протест и подростковый максимализм. Однако…

— Однако что?

— Однако она и сейчас утверждает тоже самое. Человек, закончивший художественную школу. Человек, который в 12 лет писал прекрасные лирические стихи. Который выиграл городскую олимпиаду по географии и сделал для нее в качестве творческой работы прекрасный мультфильм об образовании и развитии нашей планеты (в ее школе его и сейчас шестиклассникам на уроке показывают). И вот Мария отказалась от всего этого. И ей реально кто-то платит за то, что она — потребляет. Я не знаю толком, как это устроено, но в современном мире достаточно абсурда. Для нас же с мужем это как пощечина… Скажите, мы еще можем что-то сделать? Как-то повлиять? Мы пытались, но у нас с дочерью в последнее время совершенно испортились отношения…

— Все, что вы могли сказать, вы наверняка уже сказали, — заметила я. — Сейчас вам надо отойти в сторону, взять тайм-аут. Ни одной из ваших проблем это не решит, но отношения несколько стабилизирует. И я хочу поговорить с Машей. Скажите ей: психолог не собирается ее лечить, психологу просто интересно.

Я и вправду была заинтригована. В каком-то смысле я коллекционирую мировоззрения. Здесь рассматривала два варианта. Первый: Машин демарш — действительно несколько запоздавшая подростковая оплеуха доставшим ее родителям (неинтересно, но корректируемо); второй: у Марии есть какая-то выношенная и уже успешно опробованная на практике личная позиция (очень интересно, в коррекции не нуждается).

Верным, к моей исследовательской радости, оказался второй вариант.

Маша — низенькая, кругленькая, с каштановым каре, в короткой юбочке. Похожа на пушечное ядро. Очень симпатичная.

— Как-то моим родителям удалось так устроить, что уже ранним подростком я воспринимала словосочетание «творческий человек» практически как ругательство. «Человек должен быть творческим», «без творческой жилки любая работа в тягость», «жизнь без творчества бессмысленна», «неважно, какой работой ты занимаешься, главное, чтобы она была творческой». Я слышала все это (и не только от родителей — в школе, в институте, в кружках, в других местах) столько раз, что каждый следующий меня начинало просто реально подташнивать. Мои родители — творческие люди. Мама все время плетет, вяжет какие-то странные фенечки, клеит эксклюзивные коробочки, составляет композиции (все это эволюционирует на протяжении моей жизни) и дарит их друзьям, родственникам, знакомым. Папа пишет книги по искусствоведению. И тоже их всем вокруг дарит. Не знаю, что их знакомые потом со всем этим делают. Выбрасывают, наверное, или они где-то собирают пыль. Впрочем, у бабушки недавно сломался диван, и мы его папиными книгами довольно удачно подперли. Я отчетливо помню, как мне в первый раз разрешили самой без ограничений зайти в интернет. Мне было тогда, наверное, лет 12. Знаете, что меня больше всего поразило? Сколько там всего действительно прекрасного! Удивительные фотографии, рассказы о путешествиях, видеоролики с природой и зверями, красивые стихи, смешные приколы. И все это было сделано, сотворено одними людьми для других. Для меня. Я, видимо, до того думала, что творчество — это что-то редко встречающееся. И тут… Я почти сразу перестала сама писать и рисовать, признаюсь. Столько уже всего сделано, зачем еще-то! Я могу трезво оценить свой уровень, поверьте, уникальный вклад в копилку мировой культуры мне не внести никогда. Могу, как мама, всю жизнь продуцировать никому не нужные фенечки из самых разных областей. Но к чему, если особой радости мне их продуцирование не доставляет? Почти так же часто, как про «творчество», я слышала про «потребительство» и «мир потребления». Это, в отличие от «творческих людей», было однозначное ругательство. Потребителем быть плохо, недостойно. Ну и понятно, что подростком я об этом просто из протеста стала думать. Потреблять можно материальное и, скажем так, духовное. Вот все эти фотки и ролики. Их производят, чтобы кто-то увидел и потребил. Их и потребляют. Пишут внизу: красота! Спасибо! Чудесный котик! Какая прелесть! Прекрасная музыка! Но ведь люди часто вкладывают туда больше — я это сразу, еще в 12 лет увидела. И тогда я решила: если я не могу и не хочу быть «творческим человеком», тогда буду хорошим потребителем. И уж потреблять-то буду как следует и только то, что мне действительно нравится. И я стала учиться потреблять. Сначала писала отзывы только на фотки и видеоролики с природой и музыкой. У меня хороший слог, это еще учительница в школе говорила, я в художественной школе училась и в музыкальной, знаю и жанры, и художников, и композиторов. Меня там впервые никто ничем не ограничивал, я от души писала, как никогда не писала в школьных сочинениях. И оно все лучше и лучше становилось — я сама видела. Сначала это странно смотрелось, особенно на фоне «храни бог вашего котика» и «какой чудесный закат». Потом сами люди мне стали «спасибо» говорить: надо же, я именно вот эти чувства и испытывал, как поразительно, что вы углядели вот такую связь, жду с нетерпением именно вашего отклика и т. д. Мне было 16, а меня там явно принимали за взрослого и образованного человека, и было очень приятно, я почувствовала, что я — потребитель! — нужна людям. Потом мне стали специально присылать ссылки. Я очень твердо себе сказала и даже написала на экране: быть верной себе! — и откликалась только на то, что мне реально нравилось (это было нелегко, особенно в первые года два). А потом — это я уже в институте на первом курсе училась — мне однажды прислали ссылку на фотоматериалы о путешествии в Перу и еще куда-то, и обещали заплатить, если я напишу отзыв. Еще куда-то мне не понравилось, а про Перу я с удовольствием написала, там фотки были обалденные. Причем я была совершенно уверена, что меня кинут, но это меня не беспокоило, я же всегда за так писала. Но они действительно заплатили — кинули мне 300 рублей на телефон. Сейчас мне каждый день по 30 предложений приходит. Я выбираю, что нравится — от одного до трех. И еще пару пишу бесплатно — для своего удовольствия и чтобы форму не терять. А самое смешное — это когда что-нибудь реальное присылают. Недавно — прикиньте! — прислали набор сковородок. Я их обратно отослала, конечно, я жареное вообще не люблю, а моя подружка меня очень ругала: дура, говорит, надо было брать, что тебе, трудно фигню какую-нибудь написать? Но я же потребитель-профессионал! — тут Маша обаятельно и хитренько мне улыбнулась. — Стало быть, у меня должна быть своя профессиональная гордость и честность. Да мне денег и так на все хватает, у меня потребности небольшие. Путешествовать я не люблю, мне больше видео и фотки на диване смотреть нравится, единственный расход — поесть обожаю, и еще люблю блюда разных кухонь пробовать, но это в последнее время тоже временами получается на халяву…

***

— Вы с мужем можете совершенно успокоиться, — сказала я матери Маши. — Ваша дочь — одна из самых творческих и честных молодых особ, которых я встречала за последнее время. И все, что вы в нее вкладывали, вы вкладывали не зря. Оно работает.

— Правда? — мать глядела недоверчиво.

— Чистая правда, — ответила я и подумала, что в моей коллекции, безусловно, прибыло.

Новости

Смартфоны загорались из-за случаев короткого замыкания внутри аккумуляторов, выяснили участники расследования. Короткие замыкания происходили по разным причинам в двух партиях аккумуляторов от разных производителей. В одном случае электроды соприкасались внутри устройства, из-за чего происходило короткое замыкание, в другом случае проблема возникала из-за некачественной спайки.

После расследования компания Samsung пообещала проводить на производстве дополнительную проверку аккумуляторов. Также производитель сообщил, что не станет представлять новый флагман Galaxy S8 на Всемирном мобильном конгрессе в феврале.

Смартфоны Samsung Galaxy Note 7 начали продавать в августе 2016 года, однако уже в сентябре производитель отозвал около 2,5 миллиона устройств из-за проблем с батареей, которая сильно нагревалась и иногда загоралась и взрывалась. В октябре компания объявила, что прекращает производство этой модели ради безопасности пользователей.

Новости

По сумме сделок за 2016 год лидируют компании «Фармадис», «Тагор», «Эзра» и «Аквиста», на которые приходится 27 процентов всех закупок департамента здравоохранения Москвы (на 14,7 миллиарда рублей). Все компании связаны с владельцами, менеджерами и партнерами «Европейского медицинского центра» (EMC), в котором Леонид Печатников работал до московской мэрии.

Для сравнения: крупнейшие компании на федеральном фармацевтическом рынке «Р-фарм» и «Биокад-фарм» за 2016 год получили заказов на 7,4 и 8,9 миллиарда рублей соответственно.

Всего за 2016 год департамент здравоохранения Москвы потратил на медицинские препараты и оборудование 54,8 миллиарда рублей. Это больше, чем у министерства здравоохранения России (54,4 миллиарда).

#07 (91) декабрь 2016

Фото: Mariss Balodis/Getty Images

Каждое утро я выхожу на пробежку. Обычно это случается в Москве. Обычно я бегу по ВДНХ и уворачиваюсь от детских паровозиков и пенсионеров на гольф-карах. Мне всегда хотелось, чтобы утро хоть раз в жизни началось не как обычно, а как на заставке «Спасателей Малибу»: только я, море и раскаленный песок. Глупо было мечтать об этом в ноябре, когда следует обновлять пуховик и антибиотики в домашней аптечке.

Фото: George Kavanagh/Getty Images

Но произошло престранное обстоятельство: как-то раз вместо пробежки я проснулся и поехал в аэропорт. Через пять часов самолет королевской авиакомпании Royal Air Maroc со мной на борту приземлился в Касабланке. Еще через час он совершил посадку в городе Агадир. Я вышел из самолета и попытался сделать глубокий вдох. У меня ничего не вышло. В конце ноября температура воздуха в Агадире достигает тридцати градусов. В радиусе ста километров от меня оказался лишь Атлантический океан, Атласские горы и песок самой жаркой из пустынь Земли. Я внезапно почувствовал, как внутри меня все сгорает. 

Фото: NurPhoto/Getty Images

Но Агадира могло не быть. Полвека тому назад его чуть было и не стало. В 1960 году в Марокко случилось самое крупное землетрясение в истории, в результате которого погибли пятнадцать тысяч человек. Но Агадир отстроили заново, и теперь это туристическая мекка королевства. На севере города, в деревне Тамрат, серферы устраивают целые поселения на колесах. Здесь строят поля для гольфа, сыграть на которых приезжают лучшие спортсмены. По вечерам на побережье местные тинейджеры расчерчивают босыми ногами на песке что-то вроде футбольной площадки и гоняют мяч.

Фото: Julien Mattia/NurPhoto/ТАСС

Тут всюду развешаны национальные флаги Марокко: зеленая пятиконечная звезда, как печать Соломона, прибита к огненно-красному фону, похожему на песок. Мне говорили, марокканцы ужасно преданны королю. Это первый король, который представил свою избранницу народу, а свадьбу транслировали по всем главным каналам страны. Он – реформатор и играет в гольф, а она – красавица и занимается благотворительными фондами. Каждое утро я встречаю на берегу десятки женщин в хиджабах и никабах. Кто-то занимается йогой, кто-то качает пресс, кто-то бегает. Я вижу только их смуглые лица и темные глаза. Мне говорили, спорт – это национальная политика Марокко. Как сбор апельсинов или ловля рыбы.

Фото: Tim E White/Getty Images

Что касается рыбы, то в любое время года ее здесь сотни тонн. Прокатитесь до Эс-Сувейры, небольшого городка между Агадиром и Касабланкой. Раньше тут был главный порт континента. У берегов до сих пор стоят ржавые китоподобные корабли и небольшие филиппинские лодки, а ноги то и дело попадают в рыболовную сеть. Чуть позже Джими Хендрикс мечтал основать тут город хиппи, но местные жители оказались против. Еще позднее европейцы скупили здесь дома и заведения и превратили старую Медину в «арабский Сен-Тропе». Эс-Сувейра расположена на Мысе, поэтому на самом въезде в город можно заметить разноцветные парашюты над океаном – иностранцы приезжают сюда за кайтсерфингом.В местных ресторанчиках вам предложат кальмаров, устрицы, Джона Дори на гриле, салат из сома или поджаренного осьминога. А если за вашим столиком все заняты репостами и лайками в соцсетях, хозяева заведения заберут гаджеты и предложат вина; в Марокко принято разговаривать за столом, пока над головами кружат альбатросы. 

Фото: Galyna Andrushko/ТАСС

Дорога в Эс-Сувейру и обратно займет около шести часов. Три часа – горный серпантин с видом на Атлантику, еще три – пустынная местность с аргановыми деревьями. По пути можно заскочить в местный женский кооператив и посмотреть, как выжимают аргановое масло и мешают его с миндалем в марокканскую сладость – амлу. Можно увидеть коз на деревьях. Можно купить связку спелых бананов. 

Фото: Elan Fleisher/Getty Images

По возвращении в Агадир уже темнеет. Когда я добегаю до нового квартала Марина, то перестаю узнавать привычные дары – цветные дома с крошечными окнами и толстыми стенами, чтобы не припекало на солнце. Я вижу современные пятиэтажки с панорамным видом на океан; в Агадире почти нет высотных домов, тут по-прежнему опасаются землетрясений. Я вижу мультибрендовые бутики, яхты и веранды, где бокалами стучат чаще, чем волна смывает мои следы на песке. Я вижу колесо обозрения и гвардейцев с винтовками. Я вижу надпись из праздничной арабской вязи «Бог. Отечество. Король». Ее видно из любой точки побережья. Когда солнце уходит под воду, слова вспыхивают на горе. Они горят белым светом, как олово, как снег, от которого я пытался сбежать.С

Вчера по всему миру прошли женские марши протеста против инаугурации Трампа. Марши состоялись в крупных американских городах — Вашинтгтоне, Лос-Анджелесе, Сан Франциско, Чикаго, Филадельфии, Бостоне, Атланте, Сиэтле, Денвере, Далласе, Нэшвиле, Парк Сити, Портланде, Кливленде, Лас Вегасе и многих других, а также в городах 66-ти стран, в том числе в Торонто, Ванкувере и Монреале, Кейп Тауне, Мексико Сити, в Окланде и Сиднее, Бангкоке и Сан Хозе, Бразилии, Буэнос-Айресе и Боготе, во многих европейских городах — Лондоне и Дублине, Париже и Марселе, Женеве, Амстердаме, Риме и Флоренции, Лиссабоне, Мадриде и Барселоне, Афинах, Берлине, Стокгольме, Хельсинки, Осло, Праге, Тель Авиве, Тбилиси, Найроби, а также на Аляске и в Антарктике. В Вашингтоне ожидалось 200,000 участников, а пришло более 500,000. В Лондоне — 100,000. Можно без преувеличения  сказать что вчера, в субботу 21 января 2017 года, против Трампа выступали миллионы людей по всему миру (см. карту, ниже).

В Лондоне день был солнечный, люди собрались на Grosvenor Square около 12-часов дня. Большинство были женщины, но среди них попадались мужчины и собаки. Все прошли маршем по центру города — Grosvenor Square, Park Lane, Piccadilly — на Трафальгарскую площадь, где в 14.30 состоялся митинг. Лично я со своими спутницами на минтинг не попала — было так много народу что мы не могли выйти с Grovenor Square до 13.30, и когда начался митинг мы еще только проходили по Пикадилли. Но солнце светило ярко, и настроение у всех было приподнятое. Обычно в субботу встречаешься с друзьми на ланч, копаешься в саду или гуляешь с собакой, а тут принимаешь участие в чем-то большом и значительном.

Многие принесли изготовленные дома транспаранты, со всевозможными остроумными, провокационными, политическими лозунгами, которые суммарно посылали недвусмысленный сигнал: женщины выступают против всего, за что стоит Трамп — против женоненавистничества, сексуальных домогательств, расизма, несправедливости, против общей политической направленности его президентства.

«Я безмолвно к 50-м не вернусь» — ссылка на бесправие женщин в 50-е годы.

«Горжусь быть противной женщиной» — во время избирательной кампании Трамп назвал Хилари Клинтон «nasty woman», противной женщиной.

«Убери свои маленькие оранжевые ручки от моей пусси» — Трамп хвастался репортеру, что хватает женщин за «пусси». Во время кампании над ним смеялись за странный, оранжевый цвет лица.

«Эта пусси схватит тебя!»

Один из моих любимых — «Освободите Меланию» — когда видишь ее вместе с Трампом, ее жалко, ну не выглядит она счастливой. 

«We shall overcome» («Мы преодолеем») — слова широко известной песни протеста Пита Сигера. «We shall overcomb» — игра слов, «мы перечешем», ссылка на идиотскую прическу Трампа. (Эта фотография не из Лондона, я видела этот лозунг в Лондоне, но не успела сфотографировать, позаимствовала из других городов мира.)

Говорит само за себя.

Я — не пусси, не хватать! («пусси», кроме значения, которое вкладывает в это слово Трамп, означает еще и «киска»).

«Видали кабинеты поумнее в Икее». Игра слов. «Cabinet» как кабинет министров и «cabinet» как кухонный шкафчик. Этот тоже не из Лондона.

Игра слов «Putting up» значит «мириться». Мы не миримся с ним!

 «Трамп в огне, Трамп в тюрьме».