Новости

Операцию проводят в городе Измир. Все задержанные, предположительно, связаны с «Исламским государством», запрещенным в России. Среди задержанных есть также 20 детей: девять мальчиков и 11 девочек, в основном, из Дагестана и Кыргызстана. Ранее полиция задержала 27 человек, в том числе членов семей трех подозреваемых в связях с исполнителем теракта, пока он жил в Измире.

Полиция выяснила, что террорист приехал в Турцию с поддельным паспортом. До этого он бывал в Турции дважды: в 2014 и 2015 годах. По данным газеты, исполнитель приехал в Стамбул с его семьей 20 ноября 2016 года, поехал в Анкару, а 22 ноября отправился в провинцию Конья. В Конье он был принят лидером джихадистской группы и арендовал дом. За три месяца аренды он заплатил наличными.

Пока он жил в Конье, он общался с тремя семьями. После теракта полицейские ворвались в их дома, но никого там не нашли, поскольку семьи покинули место сразу после случившегося. Двух агентов по недвижимости в Конье задержали.

На автовокзале в Конье видеокамеры записали лицо террориста. После первого прибытия в Конье он покидал провинцию три или четыре раза. 29 декабря он приехал в Стамбул с помощью джихадистского лидера Юсуфа Хоча. Сообщается, что сам террорист в джихадистских кругах использует кличку Абу Мухаммед Хорасани.

Согласно с записям с камер, перед терактом Хорасани держал левую руку в кармане — из-за этого полиция считает, что у него была бомба. К клубу он приехал на такси. Он воспользовался телефоном водителя такси, чтобы позвонить Хоче — тот приказал ему начать атаку. По пути к клубу он сменил две машины – он не смог заплатить первому таксисту и попросил работников местного ресторана дать денег водителю. После теракта полиция задержала семь человек в районе ресторана. Хозяин заведения отрицает причастность к атаке.

С места теракта Хорасани удалось сбежать, поскольку он размазал по себе кровь своих жертв и притворился раненым. Кроме того, полицейские узнали, что оружие, которое он использовал в клубе, не использовалось до этого.

Глава турецкого министерства иностранных дел Мевлют Чавушоглу заявил, что власти Турции установили личность исполнителя теракта. Исполнитель все еще находится в розыске.

Президент Турции Реджеп Тайип Эрдоган сказал, что теракт совершили, чтобы расколоть общество. Он впервые выступил после теракта. Он пообещал, что страна «сохранит хладнокровие и будет стойко преодолевать трудности».

Днем ранее турецкие СМИ распространили фотографию страницы паспорта гражданина Киргизии Яхье Машрапова. Они написали, что именно он совершил теракт. Машрапов узнал о происходящем от своих друзей. По его словам, в новогоднюю ночь он вместе с друзьями сидел за праздничным столом и ел плов.

Машрапов продает турецкую одежду на рынке в киргизском Кара-Суу. Он прилетел в Стамбул 28 декабря и 30 уже вылетел обратно в Киргизию. 1 января он снова прибыл в Стамбул, закупил товар и отправился обратно. В стамбульском аэропорту его сняли с самолета, допросили, сфотографировали паспорт и отпустили. «Извинились и сказали, что ошиблись, и посадили обратно в самолет, после чего мы вылетели из Стамбула в Бишкек с опозданием на один час», — добавил он.

Машрапов сказал, что не будет судиться с турецкими СМИ, но требует опровержения публикации недостоверных сведений. В ближайшее время он не собирается лететь в Стамбул. «Мои родные очень напугались произошедшим, поэтому я пока не планирую выезжать за рубеж», — объяснил он.

В новогоднюю ночь боевик открыл огонь по посетителям клуба Reina. Погибли 39 человек, в том числе россиянка, еще 70 человек были ранены. После произошедшего с Машраповым МИД Киргизии пообещал помогать Турции в поиске исполнителя теракта, но призвал СМИ соблюдать принцип «презумпции невиновности» при освещении событий, связанных с терактами. 

Новости

«Самолет Airbus после прилета из Шереметьево при рулении в сложных метеоусловиях задел передней стойкой шасси линию разметки и на пару метров выкатился за установленные пределы полосы», — сказал собеседник агентства.

В самолете было 167 пассажиров и членов экипажа. Источник заверил, что пассажиры не почувствовали дискомфорта из-за случившегося. Их высадили с помощью надувных аварийных трапов и доставили в здание аэропорта. Самолет отбуксировали на стоянку. Техники обнаружили, что у лайнера подломилась передняя стойка шасси.

Наш второй день рождения. Живы, здоровы ! Все хорошо

Фото опубликовано Yuri Bark (@yurabark) Янв 3 2017 в 1:07 PST

Полеты в Храброве пообещали возобновить в 10 утра вместо обычных 6 утра. Самолеты в Калининграде не летают по ночам уже несколько месяцев из-за ремонта взлетно-посадочной полосы.

Следователи в Калининграде начали доследственную проверку из-за случившегося. В калининградском следственном отделе на транспорте Северо-Западного следственного управления Следственного комитета отметили, что три пассажира обратились к докторам с ушибами и ссадинами.

Фото опубликовано Yuri Bark (@yurabark) Янв 3 2017 в 3:20 PST

Новости

Алтынташ собирал информацию о Карлове с компьютера адвоката Серкана О., который был соседом полицейского по комнате. Эксперты изучили компьютер и выяснили, что Алтынташ не раз искал в интернете данные о Карлове и просматривал видео с его участием. Следователи сейчас пытаются узнать, с кем в это время встречался полицейский.

По делу об убийстве Карлова задержали девять человек. Дело координирует заместитель генпрокурора Анкары Неджип Джем Ишчимен.

Карлова убили вечером 19 декабря в Анкаре на открытии фотовыставки о России. По данным турецкого МВД, в посла несколько раз выстрелил 22-летний Алтынташ. После убийства Алтынташ заявил посетителям выставки, что так он отомстил за действия России в Сирии. В результате его атаки пострадали еще два человека. Спецназ убил Алтынташа. Российский МИД назвал случившееся терактом. Карлову присвоили звание Героя России. 

Автомобили

Фото предоставлено пресс-службой

Вилка зарядного устройства CCS Combo 2 напоминает заправочный пистолет и втыкается в розетку, расположенную на том же месте, где была заливная горловина топливного бака. Верхние контакты — для переменного тока, нижние — для постоянного высоковольтного

1. Правильно заряжать

Автомобильные компании стараются не повторить глупостей, наделанных производителями мобильных телефонов. BMW Group, Daimler AG, FCA, Ford Motor Company, General Motors, Hyundai-Kia, Jaguar-Land-Rover, Renault, Volkswagen Group, Volvo и другие договорились о едином типе «зарядок» для электромобилей Combined Charging System (CCS). Более того, BMW Group, Daimler AG, Ford Motor Company, Volkswagen Group вместе займутся развитием сети сверхбыстрых высоковольтных зарядных станций на основных европейских магистралях. Именно невозможность передвигаться на большие расстояния является наиболее уязвимым местом электромобилей и до сих пор ограничивает их ареал мегаполисами.

Для начала установят 400 станций. Они смогут заряжать электромобили как в медленном режиме, переменным током мощностью 43 киловатта, так и в быстром, постоянным током мощностью до 350 киловатт (кабель с разъемом Combo2). Совмещение двух способов в одной вилке придает этой системе особую привлекательность, поскольку оставляет потребителю выбор. «Ударное» скоростное заряжание сильно изнашивает батарею.

Однако и среди автомобилестроителей нашлась своя Apple, а именно Tesla Motors, продвигающая собственные зарядные терминалы Tesla Supercharger. Но оказалось, что хваленые устройства не столь быстры, как CCS (50% заряда за 20 минут, 80% — за 40 минут, 100% — за 75 минут против 15–20 минут у CCS). Да и создать сеть в одиночку оказалось непосильной задачей. По всем США у Tesla сегодня не более 30 «зарядок». Похоже, Илон Маск сдался, раз согласился войти в европейскую систему SHARIN, продвигающую стандарт CCS.

В любом случае, владельцам электромобилей придется пересмотреть модель поведения в дальних путешествиях: дробить маршрут на короткие отрезки и чем-то занимать себя, пока машина будет заряжаться. Из идей можно предложить прием пищи, сон, посещение Диснейленда. Либо брать в прокат надежный и безотказный автомобиль с двигателем внутреннего сгорания, на заправку которого уходит времени ровно столько, сколько требуется, чтобы сбегать в туалет.

Фото предоставлено пресс-службой

На дисплее перед водителем высвечивается подсказка режима движения

2. Управлять светофорами

Пока Собянин с Ликсутовым всячески выживают автомобилистов из Москвы, европейцы внедряют гибкое управление транспортными потоками. В основе — постоянное взаимодействие между транспортным средством и уличной (дорожной) инфраструктурой (такие системы принято обозначать V2I, V2X, Car2X). Городской — уличной — сети уделяется повышенное внимание. Сегодня 64% всех автомобильных поездок в Европе — городские. Причем к 2050 году нагрузка на улицы европейских городов утроится — прогнозируют, к этому времени более двух третей населения планеты будет проживать в городах.

Правильная организация движения здесь чрезвычайно важна, поскольку больше всего вредных веществ выбрасывается автомобилями в атмосферу во время остановок на светофорах и в заторах. Подвижки в этом направлении делались давно — достаточно вспомнить московскую «зеленую волну», так, впрочем, толком и не работавшую. У современных систем, таких как Sitraffic компании Siemens, больше шансов. Они способны подстраиваться под нарастающие потоки и учитывать текущие изменения обстановки. Скажем, где-то произошла авария, ведутся дорожные работы или загорелось соседнее здание, и пожарные машины перегородили проезд — Sitraffic перенаправит транспорт.

Принцип действия Sitraffic до невозможности прост: светофоры всегда дают зеленый сигнал тому, у кого приоритет. Для начала власти таких немецких городков, как Бёблинген, Битигхейм, Хейлброн, Шпеер, обеспечили приоритет городским автобусам и автомобилям экстренных служб. Их оснастили передатчиками сигналов GPS и GPRS, позволяющими предельно точно вычислять их местоположение. Данные обрабатываются единой системой управления уличным движением. Едва автобус или, скажем, пожарная машина приближается к перекрестку, им загорается зеленый. Происходит это практически без стрессов для остальных участников движения — без истошного завывания сирен, без резких торможений и лихорадочного освобождения пути. Автобусы в Бёблингене отныне ходят с точностью германских железных дорог.

Личный транспорт сможет стать полноправной частью этой системы. Хватило бы быстродействия Wi-Fi. Каждый водитель будет получать подсказки вроде «держите 50 км/ч, чтобы попасть в "зеленую волну"» или «сбавьте скорость, впереди скоро загорится красный». Компания Audi уже опробовала новшество в Лас-Вегасе под девизом Time-to-Green. В перспективе автомобили смогут выполнять эти указания без вмешательства водителя. Тогда и впрямь кому-то покажется, что он повелевает светофорами.

О том, как подходят к решению транспортных проблем в Москве, можно прочесть здесь. И про похожие автобусы, но уже в Бёблингене — здесь.

Глава Volkswagen Smart Production Lab доктор Вольфганг Хакенберг (справа) и инженер Йоханнес Тейвес проектируют промышленных роботов, способных взаимодействовать с человеком

Фото предоставлено пресс-службой

Мягкий захват робота компании Festo позволяет перемещать и устанавливать детали, требующие к себе деликатного отношения

Фото предоставлено пресс-службой

3. Вкалывать, как роботы

Гостей на автомобильных заводах ведут показывать промышленные роботы. Высокая автоматизация производства — показатель технического уровня. Но не только. Еще и замена дефицитной рабочей силы. По оценке профессора Клауса Циммермана, президента берлинского экономического института DIW, для поддержания экономики Германии на должном уровне в среднесрочной перспективе требуются 500 000 дополнительных рабочих рук ежегодно. А нас еще удивляет, почему фрау Меркель так благоволит иммигрантам! Однако роботы не панацея — пока они способны выполнять только определенные операции на строго отведенных для этого участках. Эти участки ограждены, доступ туда людям запрещен — не дай бог попасть под манипулятор!

А что, если... В полном соответствии с законами робототехники Айзека Азимова специалисты Германского исследовательского центра искусственного интеллекта (DFKI) и Volkswagen Group проектируют роботов, способных трудиться рядом с  человеком, в одной связке. На заводах Volkswagen и Audi выделены экспериментальные производственные участки, где опробируют технологии будущего. Роботов учат не просто выполнять запрограммированные операции, но и учитывать темп работы человека. И робот ни в коем случае не должен задеть работающего рядом. Речь идет в том числе и о компактных роботах, способных перемещаться по цеху вместе с рабочим по мере выполнения операции. Кроме того, такие компании, как германская Festo, создают биомеханические системы — экзоскелеты, облегчающие труд человека в неудобных позах. По-прежнему останутся задачи, непосильные для роботов, однако уже сконструированы манипуляторы с мягкими захватами — это позволит привлечь механизмы к операциям, требующим особой деликатности. Например, к установке хромированных деталей.

И все чаще при конструировании подобных систем разработчики оглядываются на природу. И все больше происходящее напоминает сюжет культового фильма Terminator 2: Judgment Day:

4. Печатать непечатное

Новым способом изготовления автомобилей станет объемная печать (3D-printing). Эта технология давно используется для прототипирования. В каждом концепт-каре немало напечатанных частей. Детали любой сложности можно выпекать лазером из порошка или из фотополимерной жидкости, наращивать послойным наплавлением, и еще рядом способов. Один из пионеров техники, бельгийская компания Materialise, для убедительности однажды напечатала в натуральную величину макет механической коробки передач — с вращающимися валами и шестернями, — зацело, без единого соединения. Напечатанные детали до недавнего времени были не способны выдерживать большие механические нагрузки. Теперь могут. В частности, компания Lamborghini использует 3D-принтеры Stratasys для изготовления как моделей, так и готовых деталей для суперкаров.

Алюминиевое колесо лунохода Audi Lunar quattro, напечатанное на 3D-принтере

Фото предоставлено пресс-службой

Установки объемной печати металлических деталей — чрезвычайно дорогостоящее оборудование. Возможность воспроизвести форму любой сложности — пока единственное их достоинство

Фото предоставлено пресс-службой

Два таких лунохода должны отправиться в полет в конце 2017 года на ракете Falcon 5. Участие Илона Маска заставляет задуматься о благополучном исходе предприятия

Фото предоставлено пресс-службой

Напечатаны и детали лунохода Audi Lunar quattro. Два таких аппарата запустят в космос на ракете Falcon 5 в конце 2017 года. Компания Audi помогла энтузиастам из берлинской группы Part-Time Scientists в ответственной миссии колонизации нашего естественного спутника. Берлинцы и еще 15 команд претендуют на приз Google XPRIZE (1-е место — $20 млн, 2-е место — $5 млн и поощрительный приз $5 млн). Первый приз достанется той команде, чей луноход первым высадится на Луну, проедет по ее поверхности не меньше 500 метров и передаст оттуда фото и видео высокой четкости. Команда Part-Time Scientists намерена прилуниться в долине Таурус-Литтров, где в 1972 году побывала команда «Аполлона-17». Где-то там американцы оставили свой Lunar Roving Vehicle. Таким образом, возникает вероятность первого в истории космического ДТП.

Объемная печать помогла снизить массу Audi Lunar quattro с 38 до 30 кг. Для сравнения: советский «Луноход-1» весил 756 кг, а американский Lunar Roving Vehicle — 210 кг. И эту тележку для супермаркета запустят на Луну? Может, после этого на Земле автомобили покупать будут лучше?

5. Нести свет

Матричные светодиодные фары уже не новость: распределением их светового пучка управляет микропроцессор. Фары больше не слепят водителей встречных и попутных машин, приглушают блеск мокрой дороги, высвечивают дорожные знаки и «заглядывают за поворот», сверяясь с GPS-картой местности. Поставщики наперегонки кинулись множить число светодиодов в фарах. Пока лидерство удерживает германская компания Hella — в ее фаре для Mercedes-Benz E-класса (W213) целых 84 светодиода. И то не предел. Концерн Daimler AG совместно с американской компанией Texas Instruments построил прототип Mercedes-Benz с 8192 светодиодами головного света, распределенными по четырем матрицам в каждой фаре. Примечательна роль в проекте Texas Instruments — старейшего поставщика электроники Пентагону, компании, первой начавшей производство транзисторных приемников и родоначальницы технологии Digital Light Processing — пространственных модуляторов света. Светодиоды ничто без DLP и тем более без микрочипов DMD (Digital Micromirrors Devices) — оптических микромашин, крошечных (13,7 х 13,7 микрона) зеркал, способных при подаче тока отклоняться на 12 градусов в одну или другую сторону. В каждой фаре экспериментального «мерседеса» — по миллиону микрозеркал! С их помощью перед автомобилем формируется световое пятно любой, самой затейливой формы — ее высчитывает борткомпьютер по показаниям датчиков, на основании определенного алгоритма. Микрозеркала переключаются настолько быстро, что создается впечатление плавно меняющегося светового пятна.

Автомобиль распознает пешехода на обочине, останавливается и рисует перед ним светописью «зебру», сообщая, что тот может перейти дорогу. Как при этом быть с другими, не столь совершенными участниками движения?

Фото предоставлено пресс-службой

Так выглядит полупроводник с подвижным микрозеркалом

Фото предоставлено пресс-службой

Автомобильная DMD-плата (Digital Micromirrors Device) компании Texas Instruments

Фото предоставлено пресс-службой

Так матричные фары с динамическим формированием пучка света ведут себя по отношению к другим участникам движения

Фото предоставлено пресс-службой

Данная технология уже применяется в проекционных телевизорах высокой четкости, в объемной печати и наверняка где-то в военной области (подробности неизвестны). По сути, можно говорить о передаче света в виде единиц информации — пикселов или даже вокселов (volumetric pixels), поскольку становится возможным формирование перед автомобилем трехмерных световых проекций. Пока, например, инженеры из Daimler AG научили рисовать световую «зебру» перед пешеходом, сигнализируя ему таким образом, что он замечен, автомобиль затормозил и можно безопасно переходить дорогу. Как это работает, можно посмотреть здесь:

И, в особенности, тут:

...после чего вообще уже ничего не нужно комментировать. Возможно, в будущем отпадет нужда вести видеосъемку поездки: сами фары смогут снимать HD-видео передвижения автомобиля.

6. Припасть к природе

Из анализа эволюции автомобилей можно сделать вывод, что основной задачей в наши дни является сокращение нагрузки на окружающую среду. Применение биоразлагаемых материалов и вторичная переработка, уменьшение вредных выбросов и увеличение эффективности силовых агрегатов, оптимизация транспортных потоков и снижение шумности... Сигналы индустрия посылает своеобразные.

Швейцарский энтузиаст транспортных средств Франк Риндеркнехт, основатель компании Rinspeed, показал автономный электромобиль Oasis, в салоне которого разбит миниатюрный цветник. Риндеркнехт — мастер автомобильного эпатажа. Хотя не знает ли он про наше автомобильное будущее нечто такое, что остальным неведомо? У нас, возможно, просто еще не было случая задуматься об этом. А когда начнешь разбираться... Цветочки же не просто радуют глаз. Они — подтверждение существования в салоне автомобиля определенного микроклимата. Температура, влажность, инсоляция. Что если поглощать избыточную влагу, не откручивая на максимум климат-контроль, а отдавая ее растениям? В свою очередь, лаская взор, цветы помогают сглаживать стрессы, коих еще немало в пути...

Rinspeed Oasis создан как передвижная выставка технических достижений компаний-партнеров

Фото предоставлено пресс-службой

Поставщик электрических узлов для автомобилестроения, германская компания Leopold Kostal GmbH, обеспечила Oasis собственным цветником. Самые любимые растения можно забрать с собой в переносном боксе с регулятором микроклимата и подпиткой

Фото предоставлено пресс-службой

В летнее время, при относительно небольших пробегах (до 15 км) Sono Sion способен обходиться исключительно солнечной энергией, при этом даже делиться ею

Фото предоставлено пресс-службой

Лишайник в салоне Sono Sion можно подкрасить в разные цвета на вкус владельца

Фото предоставлено пресс-службой

Озонирование поступающего в салон воздуха и изготовление внутренних панелей салона из конопли уже освоено. Природную тему развивает крохотный берлинский стартап Sono Motors, собирающий деньги на свой электромобиль Sion через  краудфандинговую систему Indiegogo. В будущей машине (пока ее не существует даже в макете) предполагается использовать лишайник Cladonia rangiferina в качестве естественного биофильтра системы отопления и вентиляции салона. Кладония оленья широко распространена в северных широтах, крайне неприхотлива и весьма далека от занесения в какую-либо Красную Книгу. Этот лишайник способен также регулировать влажность в салоне: при повышенной — впитывать влагу, при пониженной — отдавать в воздух. Заодно лишайник поглощает шумы.

Кроме того, основным источником энергии для Sono Sion предлагается использовать... солнечную. 349 солнечных батарей нового типа, с защитным покрытием из прозрачного полимера, покрывают 7,5 м2 поверхности кузова. Разработано две модификации электромобиля: Urban с отдачей 14,4 кВт.ч и Extender с отдачей 30 кВт.ч. В первом случае запас хода Sion без подзарядки 120 км, во втором — 250. Но, главное, около тридцати километров сверх того Sion сможет проехать исключительно на солнечной энергии! За полчаса на солнцепеке Sion восстанавливает 80% своего заряда. Он заряжается даже в тени, отраженным светом — солнечными батареями покрыты все части кузова. Помимо поездок, Sion можно использовать и как источник энергии в хозяйстве.

7. Пустить на самотек

На гаражном уровне, под пиво — до недавнего времени устройство и принцип действия автомобиля худо-бедно поддавались осмыслению. Средство передвижения 2021 года уже не по зубам. Все эти облачные технологии, открытые модульные архитектуры, интернет вещей, киберфизика, индустрия 4.0... Возможности экспериментального Rinspeed Oasis простираются далеко за пределы наших представлений об эксплуатации личного транспортного средства. Что бы сейчас ни приходило на ум, все становится доступной реальностью. Например, Oasis в состоянии самостоятельно (вообще без присутствия хозяина внутри!) сгонять за пиццей — там, куда он подрулит в назначенное время, уже будет ждать «Маргерита» или «Наполитана» с пылу с жару, а пекарь получит индивидуальный код доступа к багажнику.

К 2025 году, по мнению Boston Consulting Group, по дорогам планеты будут бегать 12 миллионов беспилотных транспортных средств. Но уже сегодня то, что американским министерством транспорта (NHTSA) определено как высокоавтоматизированное средство передвижения (HAV) становится кошмарным сном законодателей. Очевидно, что «хайви» точно не впишутся в действующие Federal Motor Vehicle Safety Standards (FMVSS). Важно также определить границы ответственности в том случае, когда, например, такой автомобиль без участия своего хозяина совершит ДТП. Тем более что 14 февраля 2016 года статистика аварий «беспилотников» открыта: друг друга не поняли «гуглмобиль» и рейсовый автобус. И поводы для неразберихи, похоже, только множатся.

Лишайник в салоне Sono Sion можно подкрасить в разные цвета на вкус владельца

Фото предоставлено пресс-службой

Особенность Rinspid Oasis — рулевое управление — джойстик, которое можно трансформировать...

Фото предоставлено пресс-службой

...в рабочую станцию. Мониторы Hardon станут выполнять роль экрана компьютера, а хронограф Carl F. Bucherer (единственная механическая деталь в Oasis) — напоминать о вечности

Фото предоставлено пресс-службой

«Куда вас отвезти, сэр?» Старинная профессия наемного шофера в 2021 году не потребуется

Фото предоставлено пресс-службой

Для начала разделили «хайви» на 5 уровней. Наиболее автоматизированные, что с 3-го по 5-й уровень, обязали следить за состоянием водителя. Вдруг тот решил вздремнуть, пока «беспилотник» несется по автостраде? Это вопрос безопасности движения. Но как быть с приватностью? Впрочем, и без того, для надежного функционирования беспилотного автомобиля, через него нужно прокачивать такой массив информации, что мало не покажется (примерно 25 Гб/ч). Что означает, самое малое, что этой информацией предстоит делиться. И, значит, данные могут быть накоплены и использованы в дальнейшем. Кем? С какой целью? Что говорить, если даже в современном автомобиле специалисты известного разработчика электроники Hardon (недавно куплен компанией Samsung Electronics) насчитали 16 потенциальных лазеек для хакерских атак!

Уже сама мысль о добровольном отказе от конфиденциальности (а иначе автономная транспортная сеть попросту не заработает) для западной цивилизации равнозначна отказу от хиджабов для женщин Востока. Однако механизм уже запущен. Перспективы настолько радужны, что вряд ли процессу дадут обратный ход. Согласно выводам исследовательского центра Policy Network, к 2050 году автономные транспортные средства принесут европейской экономике 17 триллионов евро. В результате ВВП Евросоюза вырастет на 5,3%.

Как в этой ситуации вести себя простому индивиду? Он-то не изменился! Пиво и гаражные приятели уже не выручат. Меж тем понимание — это вопрос доверия. На пути прогресса цивилизация, похоже, об этом забыла.

Политика

1. 1/7

Правильный ответ —

Неправильный ответ

В апреле житель Чечни Рамазан Джалалдинов опубликовал видео, после которого ему пришлось вывезти свою семью за пределы республики. Что было на том видео?

•  

  Кадры, на которых запечатлен Кадыров с рюмкой в руке

•  

  Видеоинструкция, как получить грин-карту в Америку

•  

  Жалоба на коррупцию

•  

  Новый четырехэтажный дом Кадырова

Продолжить

Литература

Иллюстрация: РИА Новости

1

В то лето не было дождей. Пахомины жили в конце просеки, и вода в трубе до них не дотекала. Соседи разбирали на полив. Пахоминым доставался ржавый ручеек. Мушкина бабушка скапливала из ручейка лейку — долго, терпеливо. И тоже шла поливать. Жизнь помидоров и огурцов была важнее человеческих нужд.

Маша с дедом вешали себе на грудь разрезанные сверху пакеты из-под молока и отправлялись за малиной. Лес начинался сразу за забором садового товарищества — расчерченного квадрата, внутри которого были домики, линии и участки по шесть соток.

Лес был древний. Когда им только выделили участок — свой, личный, отобранный у чащоб, дед корчевал с него вековые пни. Неделями горели костры. В лесу не было троп, один бурелом. Мушка с дедом продирались с трудом. Радовались, когда им встречались упавшие стволы. Тогда можно было идти по ним. Один раз Маша упала, окорябалась. На спине проявился длинный фиолетовый росчерк. Дед нес ее тогда до дома, она качалась в его руках, неудобно провисая попой, стучась ухом о старую летную куртку, которая пахла соляркой, кожей и немного — кладовкой.

Малина была в самой чаще — темная, фиолетовая. Маленькая и сладкая. Они вставали и, как медведи, обирали один куст за другим. Складывали ягоды в пакеты из-под молока, которые висели на груди. Так удобнее: руки свободны и малина не мнется. Иногда дед поворачивал вправо, на шум поля. Они вылезали из леса на его край. Поле ходило волнами. Далеко, между зеленым и синим, ехали машины. Прямо по линии горизонта.

С другой стороны леса было Черное озеро. С обрыва оно смотрелось густым, как лужица нефти. Дед объяснял, что оно очень глубокое, поэтому черное. «Возможно, там водятся чудовища», — думала Маша. Она представляла, что в этой дыре, заполненной темной водой, лениво и неприятно шевелится кто-то скользкий, длинный, с щупальцами и небольшой головой, полной острых зубов.

Дед говорил, что у каждого леса есть хозяин. Лесная душа. И что однажды он видел такого.

— Вот на берегу похожего озера я и лежал, — рассказывал он. — Когда сбили. Упал на оккупированную территорию. Фашистскую то есть. Ноги сломал. Парашют — повезло — утонул. Ноябрь. День лежал, старался не шевелиться, в грязи. Тут он и подошел. Весь в морщинах, как в ветвях. Большой, с дерево вот это. Руки до земли. На черном лице белые глаза. Посмотрел на меня, в зубах поковырялся — они пнями изо рта торчали, а рот — как разлом. Казалось, если засмеется, то голова пополам и сломается. Поднял плетню с четырьмя пальцами и ткнул в сторону. Потом по спине моей ногтем провел — и ушел. Туда я ночью и пополз. Куда он мне указал. За шесть часов добрался до наших. Так и спасся, — и дед качал головой, и колосок травинки, торчащей изо рта, тоже покачивался.

В лесу было влажно и прохладно, но, когда они выходили на просеки, земля под ногами начинала ломаться, как тонкий лед. Дед брал бочку, взваливал на тележку, привязывал синей тесемкой, катил на источник. Бабушка водила вилами по зеленой воде в заросшей старой ванне, что стояла около дома, и приговаривала:

пыль и дым и грязи хруст

мать дождя, приди на вуст

приди вылей воду в дар

погаси жары угар

Но ничего не помогало. Вместо дождя Маша с бабушкой увидели на краю садового товарищества два небольших смерча — длинные серые ноги гигантского слона. День был тихий, ни ветерка. Смерчи стояли неподвижно, крутили пыль, как будто размышляли. Мушка вжималась в бабушку и боялась. Одновременно со страхом хотелось подойти и дотронуться. Ей казалось, что сунь она палец внутрь смерча, тот сразу же рассыплется. Магия закончится, крутящийся столб превратится в песок.

2

Ни грозы, ни ливня, ни тучи, ни облачка.

Сердцем их дома был вагончик. Его поставили первым, когда корчевали пни, ровняли землю для грядок. Потом вагончик оброс верандой, комнатой, крыльцом и туалетом. Получился дом-конструктор. Под надстроенной крышей был даже настоящий чердак. Засыпая, Мушка слушала яблоню, смотрела на фонарь. Листья шумели со звуком тасуемой колоды карт. Близился день ее рождения. Она переводила взгляд на шкаф и мечтала, чтобы все пространство от шкафа до потолка было заполнено коробками с Барби. Она хотела Барби, и ее мужа Кена, и их дочку Келли, и подружку Барби Челси. Она хотела платья, и пластмассовый дом, и коня. Она лежала и мечтала, что заснет перед днем рождения, проснется утром, а на шкафах — розовые коробки. До самого потолка.

И еще бисер. Когда Маша видела бисер, ей хотелось до него дотронуться. А когда она погружала пальцы в коробку, у нее появлялось чувство. Ей казалось, что в животе что-то двигалось по замкнутой линии, похожей на цифру восемь, и она, замерев, слушала большое ошеломляющее движение внутри своего маленького тела. Маша мечтала, что приедет мама и подарит ей гору разноцветного бисера, она возьмет иголку, проденет в нее нитку, будет осторожно брать двумя пальцами маленькую прозрачную бисерину с цветом лишь у самой дырочки — окрашенная слеза — и нанизывать одну за одной. Из беспорядка в коробке получатся красивые бусы. Она сделает бусы себе, и Барби, и Челси, и Келли. Она будет расчесывать им волосы розовой расческой, ее называют массажной, но напоминает она пасть чудовища из Черного озера. А еще мама привезет свежий хлеб и докторскую колбасу, сделает большой бутерброд, Маша будет кусать, жевать и знать, что это самый лучший день рождения в ее жизни.

3

Мушка дружила с дочкой председателя Надькой и с Олюшкой-коробкой-из-под-обуви. Все в поселке были в курсе, что Олюшка родилась раньше срока и весила 700 грамм. Домой ее принесли, обложенную ватой, как елочную игрушку, в обувной коробке. Прозвище в младенчестве оторвалось, но лет в пять про коробку кто-то вспомнил в разговоре, и оно прилепилось обратно. Так и осталось.

Вместе они кормили народившихся под будкой охранника щенят — бледные животы со столовую ложку, прямоугольные тела, похожие на шерстяные пирожки. Вместе перебегали трассу — в соседнюю деревню, хоть дед Мушке запрещал. Но там были коровы, большие, как грузовики. Телята жевали Машкины штаны, выпуская из ноздрей теплый воздух, как из фена. Она колыхалась от страха, восторга, нежности и, не зная, как совместить в себе эти чувства, смеялась.

Однажды корова зацепила рогами Олюшку, швырнула в сторону. Метнулся продетый через лоб серебристо-черный месяц. Олюшка полетела легко, описала дугу, теннисным мячиком отскочила от забора. Где-то вдали, в вымени у коровы, начало гудеть, поехало к горлу, она разжала черные губы, выпустила громкий звук: аууммм. Олюшка уже стояла на ногах: правое ухо набухало синим. Чпок-чпок-чпок — на каждом крылечке появилось по бабульке. Одна из них, лицо больше головы, нос больше лица, оперлась о перила короткими руками, открыла рот, начала кричать. Маша увидела белые зубы. Больше в деревню они не бегали.

За девочками ходили собаки: Динка, Кефир и Пастила. Пастилу год назад насмерть сбила машина, но Надька уверяла, что видит ее, а иногда вскрикивала:

— Смотрите, Пастила! Где-где, вон там, в кустах! Вы слепые просто.

Кефира она таскала за передние лапы, дергала за хвост. Говорила:
— Он бесподобный, с ним можно, — и пальцем качала колтуны на впалом животе. Кефир улыбался зубами, вилял всем телом.

4

В третью июльскую пятницу Машкина бабушка нашла под сливами мертвого крота. Крот был серый, лапки розовые. Бабушка лопаткой вырыла ямку, Надька завернула крота в салфетку, сверху насыпали слой земли, слой муравьев, слой земли, семена травы. Положили камушек с отломанным боком — изначально он был круглый, а теперь стало видно, что внутри у него торт медовик.

— Раньше, чтобы вызвать дождь, приносили в жертву животное, или хоронили глиняную куклу, — сказала бабушка. — Пусть этот крот принесет нам грозу. Спойте песню Додоле.

— А кто это? — спросила Олюшка-коробка-из-под-обуви.

— Кто-кто, богиня дождя, ясно, — ответила за бабушку Маша.

После похорон обедали, после обеда пошли лежать на поле. Было жарко и ярко, Машка задремала. Вдруг почувствовала — слева за волосы кто-то тянет. Потянула в ответ и поняла, что Надька жует ее косичку.

— Я корова, — объяснила она ей шепотом, чтобы не разбудить Олюшку. И добавила, специально картавя: — Ты холесая. Ты такая кьясивая!

5

С каждым днем становилось суше. Преждевременно желтели листья. Клубника в обезвоженном унынии сложила на землю вялые усы. Обмывая Машу из бочки, бабушка не забывала приговаривать:

— Как на тебя льется вода, так чтобы дождь обливал землю!

Но он не обливал.

— Я все узнала, — заявила Надька. — Нужно устроить праздник Додолы.

И ткнула пальцем в книжку. Мушка увидела рисунок: девушка, обмотанная ветками, украшенная цветами, бежит по деревне с венком на голове, а люди поливают ее водой из ведер.

Надька торопилась. Она направилась мимо Маши — к бабушке.

— Я всю ночь читала про дождь, — тараторила она. — Знаете, почему в Англии говорят: «итс рэйнинг виз кэтс энд догс»? Потому что в Лондоне дохлых кошек ливнем с крыш смывало по водостокам! И они правда текли по улицам.

— Наденька, что ты хочешь? — спросила Машина бабушка.

— Давайте Мушку нарядим Додолой! — Надька не стала терять времени. — И по линиям проведем. Все ее будут водой обливать. Я договорюсь. Я и песню из мультика знаю:

дождик, дождик, пуще

барабань по крышам

будет травка гуще

а деревья — выше

Дед в синих ситцевых трусах делал зарядку и ждал последние известия.

— Ерунда какая! — буркнул он и ушел в дом.

Мушка поняла, что ему ее жалко. Из окна зашипели новости. На прогнозе погоды дед сделал погромче, чтобы всем было слышно:

— До конца июля ожидается засушливая погода. Температура воздуха завтра составит плюс двадцать восемь градусов. Осадков не ожидается.

Украшали Мушку тщательно, с любовью. Бабушка приметала еловые ветки к резинке от трусов. Получилась юбка. Из трех лопухов сделали пончо, надели поверх купальника на плечи. Надька сплела венок. Он был лохматый и колол лоб. Под конец с веранды вышел дед и повязал ей на шею платок в мелкую ромашку — на манер пионерского галстука.

Маше потом вспоминались отдельные лоскутки дня: обширная баба Валя с деревянным ведерком из бани; Кефир, Динка и Пастила, застенчиво тявкающие на каждого, кто обливал ее; трехлетний Светик с разбитой коленкой; ребята, выбежавшие на просеки с чайниками и кастрюлями (в голове крутилась строчка из стишка, под который они с Надькой делали массаж: «…и посыпался горох»); сухой, как лавровый лист, Олюшкин отец, держащий ковшик со смятым боком; спящие одной кучей щенята под будкой, похожие на грязную детскую шубку. И Димка на велосипеде, выливший на нее целое ведро холодной родниковой воды, которая ошпарила кожу и смыла наряд.

6

Дождь все равно не пошел.

В 21.30 по второму каналу показывали сериал «Оно». Дети собирались в большом доме у Надьки, смотрели вместе. Фильм был с неприятными сценами, от которых не оторвешься: из душа текла кровь, вместо слива в раковине крутился голубой глаз. Клоун отвратительно хохотал. Когда сериал заканчивался, в темноте было страшно идти домой. Ребята развозили девочек на велосипедах. Ехали и причитали:

— Ну как же так. Мы же все сделали по книжке. И Машку нарядили. И песни пели, и плясали, и воду последнюю лили. Тоже мне, Додола…

Мушка ехала у Димки на багажнике и тащила за собой вину за случившееся. Дома в кровати она зло смотрела на пустое пространство над шкафом. Пространство, которое в ее воображении давно было заполнено розовыми коробками. «Хочу, чтобы была гроза, — думала она. — Завтра. Весь день. Всю неделю!»

— С днем рождения! — кто-то дергал ее за нос. — Просыпайся, кукареку, все петухи уже встали и спешат тебя поздравить!

Маша вытянула руки, обняла маму. Прижалась к родному.

— Семь лет! Ура! Страшно подумать, в школу в сентябре, — говорил дед.

Маша не хотела слезать с маминых рук. Целовала ее в шею. На всякий случай глянула на шкаф. Пусто.

— Пойдем завтракать, — сказала мама. — Я отпуск взяла. На две недели. Жалко, что погода испортилась.

Машка сама слышала. Стучало по крыше. Шуршало по окнам. Звенело о подоконник.

На столе был чай, бутерброд с колбасой и коробка бисера. Бабушка посмотрела на Машу и улыбнулась. По разлинованным, как лимонный пирог, окнам веранды текли струи дождя. Вдалеке гремело. Мушка села маме на колени и представила, как хозяин леса бродит сейчас в чаще, гладит деревья, и голова его ломается от улыбки — пополам. Дед крутил ручку радио в поисках последних известий. Из-за грозы ничего не ловило.

#07 (91) декабрь 2016

Иллюстрация: Мария Иванова/mashaivanova.net

– Cупер, супер! Вот зараза…

Это была она, старуха Гозенпуд, апартмент 5F, склизкий советский камешек, застрявший в мочеточниках Бруклина лет тридцать назад. Ее дверь была всегда полуоткрыта – ей нравилось слушать, что происходит в коридоре, было в этом нечто хищническое, внушающее уважение.

Она редко звала меня, а мне нравилось у нее бывать: в ее присутствии обычно хилые мои приступы мизантропии достигали мощного катарсиса. А сам я чувствовал себя чем-то возвышенным и ярким. 

Ее квартира, набитая доверху всякой всячиной, была вполне типичной для иммигрантов ее поколения. На стенах повсюду случайные «картины», подобранные в первые дни пребывания в Нью-Йорке на «гарбидже», чтоб красиво было. В гостиной – «роскошная полированная стенка», служившая тюрьмой для помутневшего хрусталя под охраной сторожевых башен в виде чайных сервизов. В спальне располагалось то, что в Бруклине называют «итальянской спальней», – витиеватые выпуклые панели из дешевого китайского пластика, прикрученные наскоро к когда-то розовому матрасу, в тон им – жопастые тумбочки. Ну и, конечно, телевизор – шкаф, стоящий прямо на полу: мощный, любимый, шершавый от пыли, несдвигаемый. Гозенпуд называла его «он три тыщи стоил». Последние дополнения к «дорогой обстановке» произошли лет пять назад, когда департамент социальных услуг стал доставлять Гозенпуд бесплатные голубенькие пеленки на случай недержания мочи. За это время пеленок накопилось великое множество. Они были везде: стояли в картонных ящиках по углам, лежали в виде ковриков в прихожей и кухне, красовались на столе – в виде скатерочек. 

– Супер! Вот зараза! Супер, я же сказала – супер! – звала меня Гозенпуд в свое логово.

Супер – это я… Вернее, так называется моя должность, полное название superintendent, что можно перевести с английского как «надзиратель», но кто ж знает английский в Бруклине? Здесь я просто «супер», нечто среднее между домоуправом и дворником. В мои обязанности входит уборка мусора круглый год, уборка снега зимой, листьев – осенью, а также уборка во всем билдинге, мелкий ремонт и прочая хозяйственная белиберда, которая занимает у меня не больше пяти часов в день. Зарплата у меня маленькая, но мне полагается бесплатная квартира! Это и держит меня на этой работе, которую я считаю временной, хотя я «супер» уже почти восемь лет. Собственно, это моя первая работа в Нью-Йорке, если не считать унизительных мытарств первых недель в Америке, когда я собирал пустые бутылки на улице, мыл полы в магазинах за еду и ночлег в подсобках. 

– Дак шо же это такое, а? Супер! – орала Гозенпуд из 5F. 

«А» звучало особенно омерзительно, вздохнув, я вошел…

Май и июнь могут быть прохладными в Бруклине, то есть днем бывает тепло, даже жарко, но ночная прохлада снимает душные, потные нарывы – жить можно. Зато июль четкий, как рэп, долбит голову стоградусной, по Фаренгейту, кувалдой. Деваться от жары некуда, она залезает везде, липкая, тошная, кошмарная. Ночь, день, солнце, облака, дождь – все одно: жарища – труба. 

Гозенпуд встретила меня в гостиной, она сидела на диване, намазанном толстеньким слоем голубых пеленочек. За то время, пока я ее не видел, она еще больше располнела, ее диабетические ноги стали еще чернее, еще фиолетовее, а густые нечесаные волосы проросли еще ниже, теперь уже почти над бровями. 

– Супер, – повторила она снова и посмотрела на меня своими умными, неандертальскими глазами, – чиво не идешь, зову же…

– Тут я, – ответил я скромно. – Случилось что?

– Тут он, – съязвила Гозенпуд, – я вот семьдесят шесть лет прожила, и после войны, и в Харькове, и за мамой больной сколько лет ухаживала, и мужа похоронила, и ведь ни копеечки ни у кого не взяла, ни копеечки-и-и…

Она продолжала говорить громко, монотонно и злобно, но ее голос угасал в моем сознании, возможно, от того, что в квартире было нестерпимо жарко, просто невыносимо. Я смотрел на старуху, стараясь не фокусироваться, мои глаза стали косить сами собой, мой мизантропический приступ начался: God bless America, удивительная страна, какой только сброд не приходит к тебе, кто только не сосет из тебя, до крови прокусывая соски. А ты будто не замечаешь, улыбаешься, шутишь и даешь вдоволь всем или почти всем, кто только ни попросит. Вот она, Гозенпуд, тридцать с гаком лет в Америке, ничего не дала ей, возможно, ей и в голову не приходило, что можно как-то участвовать, что-то давать. Ей платят пособие, это восемьсот баксов, плюс талоны на питание – food stamps, это еще двести, плюс субсидия на квартиру – восьмая программа, которая превращает тысячедолларовый рент в сто восемьдесят долларов оплаты, плюс бесплатная медицина, бесплатный транспорт и еще куча всего бесплатного, качественного, халявного. Но ведь ей же мало, мало, ей нужно больше! Ей «полагается» сиделка – хоматтендент, двенадцать часов в день, платит Америка, чтобы Гозенпуд не страдала, чтобы у нее прибирались, готовили ей, развлекали разговорами. Но ни разу я этой сиделки не видел, значит, она с ней «делится», то бишь ползарплаты – сиделке, а пол – Гозенпуд, это еще по крайней мере тысяча налом, итого…

– Супер, супер! Ты хоть понял, что говорю?

Я очнулся от грез и теперь внезапно почувствовал резкий запах – что это? Все старческие квартиры пахнут, но тут что-то другое, незнакомое и резкое…

– Ну, конечно, понял!

– Я тыкаю, а он не работает, тыкаю, а он не работает!

– Что не работает?

– Что не работает, кондиционер не работает, вот что! – Гозенпуд не считала меня умным человеком и даже не разозлилась, просто продемонстрировала, как она тыкает в дистанционный пульт. 

Я подошел к кондиционеру, это была относительно новая модель, несколько лет назад какой-то суд решил, что после крушения башен-близнецов пыль все еще вредит горожанам, и было принято решение раздать бесплатно кондиционеры всем «бедным людям». Я посмотрел вниз: на полу, между могутной спиной телевизора и стеной сплелся клубок давно погибших змей-проводов, утыканных там и сям дешевыми тройниками. Видимо, один из них отошел.

– У вас же прохладно, – решил пошутить я.

Гозенпуд шуток не понимала:

– Это да, окна открыты, я еще дверь приоткрываю, ну чтобы сквознячок, но починить все же надо, я тебе десять долларов дам… со следующей пенсии.

Между нами зависла неприличная пауза, чинить кондиционеры не входило в мои обязанности, цена тут договорная. За вкручивание лампочек под потолком я брал пять долларов, за кондиционер – десять? Маловато. У меня заверещал телефон, звонила Нита…

– Мне нужно взять этот звонок! – сказал я почти по-английски и выскочил за дверь. – Я к вам зайду минут через двадцать, договоримся.

Нита, странное производное от Анюты, работала в парикмахерской в двух блоках от меня, я пришел к ней стричься недели три назад, и мы познакомились. Она была изящной, чуть угловатой брюнеткой, лет на десять меня младше. Я сидел в кресле, а она стояла сзади, иногда касаясь своим плоским балетным животом моей спины. Чтобы развлечь меня, она болтала. Рассказывала, как любит литературу, русскую классику в частности, а я смотрел в зеркало перед собой, где кроме наших фигур и лиц и самого салона отражались мои отстриженные волосы, каким-то образом упавшие во впадинку между ее стиснутыми пушапом полушариями.

– Меня и в школе не особо любили – за то, что я книжки постоянно читала везде: под партой, на переменках, даже в туалете! Ты читаешь книги? Я до сих пор читаю, правда, книги тут дорогие, так я с компа! Представляешь, я тут на днях заскочила в этот русский книжный, который на углу…

– Может, сходим куда-нибудь вечером? – перебил я ее, ковбойски улыбнувшись в зеркало. 

Нита отстранилась и покраснела, представляете – покраснела!

– У меня бойфренд есть…

– А сама-то ты кто, по жизни?

– Я филолог, – ответила Нита, совершенно смутившись, – только не работала почти по специальности… 

На этом мы и расстались три недели назад, но Нитина грудь, бедра и плоский балетный живот зацепили меня.

Пока я бежал к Ните, я думал о Гозенпуд: и все-таки два штукаря дохода в месяц, на электричестве экономит, но ест, судя по весу, немало! Все равно трат – от силы долларов пятьсот кеша в месяц, не больше… Сколько же у нее под матрасом? Именно под матрасом, человек на пособии не имеет права держать в банке больше двух штук. По моим подсчетам, у Гозенпуд скопилось тысяч тридцать, а то и больше. Ни фига ж себе…

Парикмахерская Ниты была забегаловкой маленькой и довольно жалкой и к тому же располагалась в неудачном месте: тихая улица, почти полблока от торговой авеню М. Понятно, что рент дешевле, но толку? Когда-то там была бухарская сапожная мастерская, она разорилась, теперь вот «русская» парикмахерская, и тоже, я думаю, ненадолго. Нита была одна, владелица «салона» работала только по утрам, «по аппойнтментам», а потом сваливала на шопинг, о чем мне сообщила Нита еще в первый раз. Зарплаты она не получала, только комиссионные и типы, и поэтому была реально рада видеть меня. В прошлый раз я дал ей семь долларов типов, что было, я думаю, рекордом в ее непродолжительной карьере. В этот раз я решил дать ей двадцать долларов, чтобы просто убить наповал! 

Нита усадила меня в кресло, но стричь не начинала, тянула время, вынимая и убирая какие-то ножницы, насадки и прочее. Видимо, ей сказали, что клиенты в Бруклине не любят пустых бизнесов, если кто-то есть, значит, место хорошее, стоит зайти. От нечего делать я стал осматриваться и заметил на рабочем столике Ниты нечто совершенно инородное – книгу, книгу на русском, что было явлением крайне редким, да что там, почти невозможным в наших краях! Нита, проследив за моим взглядом, тут же включилась, закидала меня быстрыми фразами:

– Я читать вообще рано научилась! Сначала слоги – смешно было, потом слова, потом запоем начала читать, днем, ночью, за завтраком, за обедом, под одеялом с фонариком! Чуть зрение не посадила! 

– Хорошо, что не посадила, очки тебе бы не пошли, – поддержал я разговор.

– У меня даже собаки любимые были только в книжках! Мама собаку не разрешала, так я к книжным привязалась. Прочитаешь и как будто увидишь. Я постоянно Хатико и Белого Бима представляла, что они мои и мучиться им не надо!

– А я начинал читать Гарри Поттера, но чот у меня не пошло, мне кажется, это просто хайп голимый. 

Нита прижалась балетным животом к моей спине и начала наконец мелодично щелкать ножницами, приятно касаясь моей головы. 

– Гарри Поттер, Средиземье, вампиры, зомби, эльфы… Я, конечно, читала все это… Интересно, да… Но, ты понимаешь, по-настоящему я люблю только Великую Русскую Литературу, – я прям услышал в словах Ниты эти большие буквы, – но больше всех я обожаю Лермонтова и Пушкина! 

– Пушкина? Ты стихи, что ли, любишь? – я с нескрываемым удовольствием смотрел,  как под легкими ножницами Ниты становлюсь  симпатичнее.

– Не смей смеяться! Пушкин… Он велик, огромен, он наше солнце, наше все! Ты знаешь, я даже мечтала быть… – она замерла и сглотнула от непонятного мне волнения, – Натали Гончаровой!

– Кем? – не понял я.

– Натали Гончаровой, его возлюбленной, его женой, его музой, его роком, – она вдруг выпрямилась, кинула тонко звякнувшие ножницы на столик и стала читать стихи, представляете – читать стихи:

Когда в объятия мои
Твой стройный стан я заключаю
И речи нежные любви
Тебе с восторгом расточаю,
Безмолвна, от стесненных рук
Освобождая стан свой гибкой,
Ты отвечаешь, милый друг,
Мне недоверчивой улыбкой…

В первый год иммигранты часто рассказывают очень личные вещи почти случайным людям, видимо, это от стресса или, там, от ностальгии, потом это уходит. На пятом году иммигранты ограничиваются фразами типа: а у меня ж там и квартира была, и работа, и машина, ауди, между прочим. На пятнадцатом – предпочитают отмалчиваться, ну, если приличные люди. Я в ностальгических разговорах предпочитаю не участвовать, но Нита говорила так страстно, убедительно и ярко, что мне захотелось сделать что-то очень хорошее для нее, прямо сейчас!

– А давай я сюда пиццу закажу или суши, тут есть отличное место, у них бесплатное деливери, все за мой счет, разумеется.

– Деливери? – Нита за три месяца в Нью-Йорке еще не освоила местный жаргон.

– В смысле, бесплатная доставка.

Она покраснела, опять покраснела! 

Нита закончила стрижку, и теперь мы просто сидели и болтали, запивая откровенные разговоры колой, принесенной в дополнение к пицце.

– Ну, вот ты восемь лет в стране, освоился, работаешь, а мечта у тебя есть?

– Ну, вообще-то я окончил онлайн-курсы программистов и работаю над одним проектом.

– И какой проект? 

Я замялся. 

– Ну это… в общем, связано с аугментальной реальностью.

– Какой реальностью?

– Augmented reality – по-русски, видимо, аугментальная реальность, это когда элементы виртуальной реальности входят в обыкновенную реальность. Типа, собака бежит по улице, улица обыкновенная, а собака виртуальная, в общем, это будущее, и это круто! 

– Круто что? – Нита явно ничего не понимала или не хотела понимать – она, несмотря на свою вполне осязаемую женственность, видимо, привыкла витать в книжных грезах.

– Ну, представь, вот Пушкин твой… Он же умер давно…

– Он был смертельно ранен на дуэли в феврале 1837 года, – среагировала она моментально.

– Хорошо, ранен на дуэли… Но виртуально его можно оживить и при определенных усилиях со стороны программера ввести его в обстоятельства современной жизни – ты даже сможешь с ним… ну, общаться, видеть его – через специальные очки, конечно!

– Ты шутишь? Или бредишь! – уголок Нитиного красивого рта нервно дрогнул. – Пушкин один, такое случается раз в вечность!

– Почему шучу? Я просто рассказываю тебе… гммм… о своем увлечении, хобби, если хочешь, – на самом деле ни увлечением, ни хобби аугментальная реальность для меня не была: последние три года я был просто одержим этой идеей – написать путную программу для виртуальных очков моего же изобретения. Я забросил все: какую-никакую, но постоянную герлфрендшу, друзей, рыбалку, пьянку, просиживая над компом по десять часов кряду. Когда от дурацких очков начинала кружиться голова и перед глазами появлялись разноцветные пятна, я пил кофе, без которого теперь вообще не мог жить, и снова кромсал программу.

– Понятно… Но это хобби, а ведь ты родину оставил, приехал в Америку, значит, было какое-то стремление, мечта, идея? – Нита словно читала мои мысли или чувствовала, что я ей чего-то недоговариваю. А я и в самом деле старался не думать о таких вещах, возможно, потому, что теперешняя моя жизнь не очень-то мне и нравилась, а моя одержимость пугала меня самого.

– В шестом классе я посмотрел фильм «Супермен» с Кристофером Ривом, – неожиданно для самого себя заявил я.

– Это отличный фильм, 1978 год, сценарий Марио Пьюзо, там еще Марлон Брандо, считай, вся команда «Крестного отца».

– Ну да, – продолжил я, – видимо, тогда у меня появился интерес к Америке.

– Так, значит, ты хотел стать суперменом, – как она заразительно смеется, – а стал супером!

– Супером я просто работаю, так получилось, – обиделся я.

– Ну, и что мешает тебе стать суперменом? – она неожиданно наклонилась к моему креслу и коснулась моей руки.

– Мне ничего не мешает, просто на это нужно время.

– Ты никогда не будешь суперменом! – Нита не убирала своей руки, и моя обида прошла.

– Это почему?

– Ты русский, русский не может стать героем комикса, не может в красных трусах поверх колготок летать по небу.

– Ну не знаю… Вот Сергей Брин, он русский, приехал в Америку, основал «Гугл», он вполне супермен.

– Если он супермен, значит, он не русский… понимаете, – она вдруг перешла на «вы», – идея сверхчеловека – это не только Ницше и не только пластмассовый супермен, это и русская идея, очень глубокая. Американский супермен делает чудеса, но у него даже завитушка на лбу не меняется. Он годами, десятилетиями из фильма в фильм один и тот же, у нас так не бывает. Если у русских появляется идея, то она должна быть выстрадана, только тогда она попадает на поверхность. Вы же читали «Преступление и наказание»?

– Преступление и наказание? – не понял я.

– Достоевский, Федор Михайлович.

– Вообще-то я в корабелке учился, но у нас там не было литературы, – попытался оправдаться я.

– Это школьная программа, – Нита убрала свои руки и отстранилась от меня. Между прочим, вовремя – входная дверь шатнулась от удара, затем еще от одного, и в парикмахерскую как-то боком втиснулась тачка, груженная пакетами с продуктами, а за ней вошла, пыхтя от жары, дама средних лет в блестках, она обмахнулась полной ручкой и спросила недовольным тоном:

– У вас тут салон или как?

– Салон, – ответила Нита приветливо.

– Я от Муси, она сказала, что вы для дня рождения в ресторан красите, ну как блонд, сорок рублей, плюс типы, – бруклинские люди иногда называют доллары рублями, кошмар!

– Да, да, конечно, – засуетилась Нита.

Дама в блестках грузно опустилась на стул для ожидающих:

– Только так, в прошлом году я красилась у англичан, а потом у меня была желтая полоса, вот тут, – дама ткнула пальцем в свою блондинисто-седую шевелюру. «Англичане» – это «американцы» на бруклинском языке.

– И оно вам надо? – посочувствовал я даме, встал, расплатился за стрижку и вышел в жару. Меня ждала Гозенпуд из 5F, я шел к ней и думал о Ните: у русских свои мечты, у американцев – свои, бред какой-то… 

Гозенпуд ждала меня в лучах заходящего солнца, сверкая капельками пота на усах. С умным видом я подошел к кондику и вскрыл внешнюю панель:

– Нда, починить можно, но… – и тут мне пришла совершенно дикая мысль: если не включить ей кондик сегодня, сейчас, то она умрет, умрет, как умирают дюжины нью-йоркских старушек каждое лето от жары, в данном случае от этого только польза обществу будет. Двадцать рублей (чертов бруклинский сленг!) она, пожалуй, заплатит, а сорок – нет, и наверняка умрет. Вот она, умопомрачительная сила доллара… Я повернулся к Гозенпуд и опять почувствовал странный запах:

– Сколько? – спросила она, строго смотря мне прямо в глаза.

– Я знаю? – как я ненавидел это бруклинское выражение. – Дайте сколько не жалко.

– Не морочьте мне голову, молодой человек, у меня сахар в крови! 

– О’кей, сорок долларов, – стараясь не выдавать волнения, заявил я. 

Гозенпуд облегченно вздохнула: супер зарвался, платить не надо, а жара – ну и хрен с ней, тем более что на улице поднялся ветерок.

– Я вам позвоню, – презрительно заявила она.

Я установил панель кондика обратно и, вежливо попрощавшись, удалился.

Весь вечер и полночи я провозился с моим проектом, моей нереальной реальностью, но проснулся, как ни странно, довольно рано. Была среда, а это значит – влажная уборка по всем коридорам. Обычно я начинал с самого верха, с шестого этажа, но сегодня почему-то отправился на пятый, толкая свое ведро на колесиках прямо к 5F. Дверь в квартире Гозенпуд была, как и вчера, полуоткрыта, я помедлил немного, слушая, как часто колотится мое сердце, и наконец вошел. В квартире было все так же душно и тихо, я искусственно кашлянул, но мне никто не ответил, затем довольно громко заявил:

– Хорошо, пусть будет десять долларов! – мне никто не ответил. – Раз, два, три, четыре, пять, вышел зайчик погулять! – опять тишина. Дикая смесь страха, жути и любопытства переполнила меня, я пнул дверь гостиной и вошел.

Гозенпуд все так же, как вчера, сидела на диване, ее голова устало склонилась набок, в руке торчал телефон – она была мертва. Я подошел к ней и, чтобы знать наверняка, дотронулся до ее плеча: миссис Гозенпуд? Она точно была мертва! Я прислушался, в коридоре тихо. Как глупо я сделал, что оставил свое дурацкое ведро прямо у ее квартиры, теперь у меня есть максимум три-четыре минуты, я оглянулся. Все вокруг было в пыли, но есть место, куда она по крайней мере дважды в месяц складывает яички. Все, что наверху и внизу, отпадало, старуха не могла наклоняться и тем более вставать на стул. Моя наглая сообразительность восхитила меня, и я еще раз осмотрелся: теперь мое внимание привлекла небольшая тумбочка в углу, она, как и все в квартире, была покрыта голубенькой пеленочкой, пыли на ней было меньше. Дверца заставлена банками консервов, которые раздают в бруклинских церквях старикам. Странно, зачем тут консервы… Я подошел и дернул дверцу тумбочки, она была заперта. Понятно, я даже улыбнулся и подошел к Гозенпуд, ну, конечно, на шее шнурок с ключом. Голова старухи никак не хотела поворачиваться, и я перерезал шнурок остреньким ключиком от почтового ящика. Тумбочка была забита конвертами с какими-то старыми счетами, рецептами от врачей и прочим, но с краешку – бинго! – лежал плотный сверток, завернутый в вафельное полотенце. Какое оно старенькое, совершенно уже затертое, но такое приятное на ощупь – странная волна воспоминаний из прошлого накрыла меня, но я отбросил ее и развернул сверток: ну да, так я и думал, пачки денег, все больше мелкими купюрами, завязанные канцелярскими резинками. Мои руки дрожали, но я все же засунул увесистый сверток себе под футболку, дело сделано, нужно бежать. Я выскочил из квартиры и натолкнулся на свое ведро, мыльная вода выплеснулась наружу, и я чуть не упал, а передо мной уже стоял аккуратный старичок с шестого этажа, Миша Берг, одетый в полосатые пижамные штаны и футболку с протестной надписью движения Occupy Wall Street: «99 percent».

– Так, я не понял, – довольно строго заявил он. – Вы уже тут и не помыли на нашем этаже, выш штош не слушаете, как оно пахнет? Я ш так и в менеджмент могу позвонить, оно вам надо? 

– Гозенпуд из 5F плохо! – молниеносно отпарировал я. – Срочно звоните в 911.

– Плохо? – переспросил он и действительно достал доисторический мобильник, я же бросился вниз, к себе. Пока я бежал, Миша звонил супруге:

– Рая, я ш тебе говорил, шо не нужно волноваться, просто у этой, ну с пятого этажа, ей плохо… откуда я знаю, когда он помоет, когда помоет, тогда и помоет! 

От себя я позвонил в 911, скорая приехала очень быстро, минут через десять; за ней полицейские, обвешанные, как новогодние елки, рациями, палками, ремнями, какими-то кожаными черными футлярами; за ними зачем-то пожарные с топорами, закованные в оранжевые прорезиненные латы. Короче, собралась чертова уйма народу, меня спрашивали, и я бодро отвечал, пока вдруг не осознал, что у меня в кармане ключ от тумбочки, на перепиленном шнурке… меня тут же перекосило, звук выключился, и я упорно смотрел, как очень полная женщина-полицейский, с татуировками райских птичек на руках и шее, шевелит густо накрашенными губами. Потом меня толкнул в бок Миша Берг, звук включился:

– Они говорят за родственников! – подсказал мне Миша.

– Каких родственников? – не понял я.

– Does she have relatives!?? (У нее есть родственники?) – рявкнула покрасневшая от моей тупости женщина-полицейский.

– I don’t know! (Я не знаю!) 

Когда все успокоилось, я заперся у себя в ванной и пересчитал деньги: сорок тысяч с копейками, деньги я спрятал в сейф, тут все нормально, но что делать с этим полотенцем? Его нужно сжечь, прямо сейчас же. Нет, сжечь нельзя, оно довольно большое, сработает противопожарная сигнализация, тогда выкинуть, но не тут, не в доме, на улице, подальше. Я завернул ключ на шнурке в полотенце и засунул его в пластиковый пакет, пакет спрятал в сумку и вышел на улицу. Пока шел к мусорным бакам, вспомнил до самых мельчайших подробностей, где в моей жизни было такое полотенце. Мне лет десять, не больше, мы с отцом на Вуоксе, под Питером, на рыбалке. Мы сняли комнату в странно скрипящем деревянном доме у одной очень приятной женщины. Она поила нас противным парным молоком и все время улыбалась – как же ее звали? Ну, неважно. У нее не было водопровода, просто железный рукомойник – конусообразный бочонок, из него торчала палочка-висюлька, висюльку нужно поднять кверху и держать, тогда из бочонка льется вода. Так вот, рядом с рукомойником на гвоздике висело именно такое полотенце. Когда я мылся по утрам, хозяйка подходила ко мне сзади, гладила по голове, зачем-то крестила и говорила всегда одно и то же: спаси и сохрани…

Я уперся в мусорный бак на углу, достал пакет из сумки и вдруг поймал себя на шальной мысли: может, пойти сейчас в полицию и отнести им все – и полотенце, и ключ, и деньги. Тогда, быть может, вернется ко мне то прохладное питерское лето вместе с отцом, с бесконечными кисельными ночами, мелкой плотвой, которую вялили на длинных ворсистых веревочках, и всем тем простым и хорошим, что я забыл. Спаси и сохрани…

Нет, конечно же, нет, ничего этого уже нет и не будет. Я, удостоверившись, что меня никто не видит, выбросил пакет в бак и пошел в парикмахерскую к Ните. Она читает стихи, она умная, красивая, мы поедем с ней далеко от этого чумного места, поедем в Калифорнию, там, где пальмы, горы и новые мечты, которые обязательно сбываются. 

Я открыл дверь парикмахерской, чтобы сказать ей все это, но там никого не было, я прошел дальше, в кухонный закуток, где вчера мы ели пиццу, и увидел… стройного мускулистого мулата, с немодной сейчас прической афро. Он стоял ко мне спиной, ритмично покачиваясь. Почему-то его мешковатые джинсы упали и лежали сейчас на новеньких белых найках. Нита была за ним, ее балетный торс лежал на столе, их тела соприкасались и ее джинсы тоже были спущены. Мулат повернулся ко мне, его огромные карие глаза весело искрили, а странные и тоже немодные бакенбарды стояли дыбом:

– Чего уставился? – рявкнул он. 

Я выскочил на улицу и пошел – русская фраза мулата была явно моим глюком, мороком. Стопудово, мой уставший мозг воспринял так обычное английское What you looking at? – и эта мысль стала последней перед черной пастью провала. Где я ходил и что делал, я не очень помню, но в свой билдинг я попал только вечером, и почему-то я решил подняться на пятый этаж и проверить полицейские печати на квартире Гозенпуд. Печати были на месте, для верности я дернул ручку, дверь слегка подалась, но не открылась, и у меня возникло странное ощущение, что там кто-то есть. Я подергал ручку еще раз, но теперь дверь казалась плотно закрытой. Постояв немного, я решил идти к себе, на первый этаж, суперам положено жить на первом этаже. Дойдя до второго, я решил вернуться, что-то там было явно не так. Сверху кто-то осторожно спускался, мы почти поравнялись на третьем, но вдруг тот, кто спускался, быстро побежал наверх, я за ним, неужели опять бомжи в дом забрались? На четвертом я увидел его со спины, странный парень – худой и бледный, в пальто и шляпе, совершенно диких, такие теперь совсем не носят. Парень скрылся в настежь открытой квартире, 4A. Там за порогом стояла кадочка и черепок с краской и мазилкой. Так вот что пахло вчера и сегодня, это мексиканцы ремонтируют 4А. Стены и потолок окрашены, но, постойте, ведь ремонт должен начаться в пятницу, точно в пятницу, я сверился с айфоном, вот он, имейл от босса, а сегодня среда, айфоны не врут. 

В квартире было пусто, никакого молодого человека в пальто и шляпе. Я сел на пол и закурил свою первую на сегодня сигарету, странная тяжесть навалилась на меня: когда в объятия мои твой стан я стройный заключаю, у вас тут салон или как, аугментальная реальность, мелкая плотва на ворсистых веревочках, оно вам надо?С

#07 (91) декабрь 2016

Соколиный рубеж

Сергей Самсонов

«Рипол Классик», 2016

Писателя Сергея Самсонова трудно назвать дебютантом, однако за «Соколиный рубеж» он получил премию «Дебют». И такое бывает. Но, честно говоря, для этого романа никакой награды не жалко (надеюсь, что и жюри «Большой книги» не будет жадничать). Андрей Геласимов сравнил его эпический размах с «Илиадой», и если в этих громких словах была какая-то натяжка, то весьма незначительная. Хотя у меня возникла ассоциация скорее с былиной, в центре которой – богатый телом и духом русский богатырь и его лютый враг. И язык здесь былинный. Он, собственно, один из героев романа, с ним нужно считаться, к нему приходится приноравливаться, потому что поначалу он будет навязывать свои, непривычные тебе правила, будет тяготить, возможно, раздражать. Но потом ты, скорее всего, в него влюбишься, как подчас неожиданно влюбляются в несносных людей, с которыми прежде до хрипоты спорили. Это будет трудный и тряский взлет по изгрызенной воронками взрывов полосе, а затем – освобождающая легкость полета. Набрав высоту, ты будешь уже любоваться, как вслед за своими героями-летчиками, режущими небо фигурами высшего пилотажа в безжалостной схватке, автор закладывает петли сравнений и вертит «бочки» метафор, умудряясь на семистах страницах ни разу себя не повторить. Сложность языка предвосхищает сложность сюжета, который сначала, наоборот, кажется предельно простым. Есть король неба, немецкий ас Герман Борх, сжигающий фанерные «Яки» десятками, и есть русский самородок Григорий Зворыгин, упорно не желающий гореть. Один – аристократ, белая кость, взращенный средь райских кущей обильно изливающейся материнской любви. Другой – детдомовец, кулацкий сын, которого отец вытолкнул в отверстие нужника из эшелона, ползущего за смертью в сибирские снега. В небе они сходятся в затяжном поединке, в рыцарской дуэли – только в этом зыбком пространстве самая чудовищная война в истории оставляет еще место для выяснения отношений один на один. И именно поэтому Борх поднимается в воздух – в этой мясорубке его заботит только красота боевого полета. Со Зворыгиным все не так однозначно, но по большому счету происходящее внизу его тоже волнует не в первую очередь. Однако в какой-то момент им обоим приходится спуститься с небес на землю и увидеть совсем другую войну. И здесь сюжет начинает выкручивать такие пилотажные фортели, что перегрузками тебя вжимает в кресло. Любопытно, что, хотя повествование строится на чередовании глав, посвященных то Борху, то Зворыгину, о русском Самсонов пишет в третьем лице, а о немце – в первом. Борх автору явно интереснее, он скрупулезно изучает его извращенную логику и приводит в результате к самым обескураживающим прозрениям. Но вообще постоянным копанием в себе, в окружающих и окружающем заняты оба персонажа, и это наполняет роман огромным количеством самых неожиданных смыслов. В том, что эта история не может кончиться чем-то хорошим, ясно с самого начала, но в финале все равно оказываешься не готов к тому, что автор может быть так беспощаден, что придется увидеть такое унижение.

Отрывок читайте здесь.

Маленькая жизнь

Ханья Янагихара

Corpus, 2016

Про эту книгу сказано уже достаточно, и смысла вставлять свои пять копеек, наверное, нет. Поэтому я вставлю чужие. По ряду причин мы не смогли опубликовать попавший к нам большой текст критика Сергея Кумыша о романе Янагихары, однако одна мысль, которую высказал автор, мне кажется очень верной: Сергей написал, что не стал бы дарить или даже рекомендовать кому-то эту книгу, но не потому, что она плохая, а просто нельзя никому пожелать такое пережить. И действительно, читателю придется именно прожить маленькую жизнь, наполненную невыразимыми страданиями и почти надчеловеческими проявлениями доброты. И оба полюса этой дихотомии не будут уравновешивать друг друга, они будут с одинаковой силой разрывать вам сердце. Так что на эту книгу можно только решиться.

Отрывок читайте здесь.

Горожане. Удивительные истории из жизни людей города Е.

Анна Матвеева

АСТ, 2016

Это городской эпос. И почти документальный. Хотя элемент литературного домысла тут тоже присутствует. Тем не менее речь идет о реальных людях, известных и не очень, но обязательно связанных с Екатеринбургом. Все они разбиты по парам, внутри которых есть некий соединительный элемент, поначалу совершенно неочевидный. Что объединяет маршала Жукова и уральского сказителя Бажова? Или Ельцина (еще не президента) и владельца злосчастного дома инженера Ипатьева? По мере того как разворачиваются истории героев, это «что» обнаруживается – обычно весьма любопытное. А на заднем плане мелькает город, довольно скупо, но в конце концов начинаешь в нем ориентироваться и уже не чувствуешь себя там чужим.

Отрывок читайте здесь.С