| ← Март 2016 → | ||||||
За последние 60 дней ни разу не выходила
Сайт рассылки:
http://snob.ru/
Открыта:
20-05-2015
Статистика
0 за неделю
Путин объявил о выводе войск из Сирии
|
Путин объявил о выводе войск из Сирии 2016-03-14 23:21 dear.editor@snob.ru (Александр Бакланов) Президент объявил о начале вывода войск из Сирии на встрече с главой Минобороны Сергеем Шойгу и министром иностранных дел Сергеем Лавровым. Итоги операции в Сирии в семи цифрах 2016-03-14 23:08 dear.editor@snob.ru (Антон Чугринов) Сергей Кузнецов: Следует ли гордиться своими несчастьями? 2016-03-14 21:04 dear.editor@snob.ru (Сергей Кузнецов)  За последнее время я много раз слышал, что люди, живущие в тяжелых, нечеловеческих условиях, живут «честнее нас». Под словом «честнее», конечно, имеется в виду не то, что они не убивают и не воруют (иногда они как раз убивают и воруют), а то, что они эти люди «честнее перед собой». Мол, они-то не дают себя обмануть – а мы, внутри Садового кольца (в Париже, Лондоне, Нью-Йорке), находимся в плену иллюзий и убеждены, что жизнь полна удовольствий, тогда как на самом деле жизнь совсем, совсем иная! Эта мысль перекликается и с верой в то, что воевавшие чем-то лучше нас, и с социологическими данными, согласно которым жители России ставят ценности «выживания» выше ценностей самореализации (см., например, здесь). Надо сказать, что когда-то тезис о преимуществах страдания и жизненных тягот был близок и мне. Во времена своей антисоветской юности я считал, что именно нам, жителям СССР, открыта подлинная правда: ведь знаем то, о чем не догадываются жители благополучных стран, те, кого Эринбург в известном стихотворении называл «детьми юга». Разве они могут понять, разве могут хоть на минуту догадаться о том, что понимаем и знаем мы? В то время мне казалось, что даже если говоря о политике, то прежде всего говорим о глубоких экзистенциальных вещах. «1984» Оруэлла казался мне притчей не о тоталитаризме, а об уделе человеческом, о том, что «последняя правда» открывается только в Министерстве Любви, только в комнате сто один – и мы помним, какова эта правда: перед лицом боли нет героев, любая любовь кончается предательством. В конце концов, этнически я – представитель двух народов, испытавших в ХХ веке катастрофы такого размера, что ими еще долго можно пугать детей. Как русский и как еврей я чувствовал, что у меня есть основания гордится – «дети юга» не понимают ни про ГУЛаг, ни про Бабий Яр. Эта мысль долгие годы была для меня источником силы, важным, как я бы сказал сегодня, ресурсом. И потому в полемике Солженицына и Шаламова я становился на сторону автора «Архипелага ГУЛаг», писавшего «спасибо тебе, тюрьма» и утверждавшего, что в нечеловеческих условиях настоящий человек только закаляется. Много лет я хранил верность этим взглядам, стараясь пронести через свою, довольно благополучную, жизнь взгляд на мир, как на вместилеще ужаса и страдания. В ход шел Камю или Сартр, а для эзотерически-продвинутых оппонентов была припасена Первая Благородная Истина – «страдание существует». Правда, в буддизме Истин было четыре, но еще три я никак не мог запомнить. В девяностые, когда я был кинокритиком, я любил фильмы, которые почти обязательно включали в себя слепых девушек, погибших детей, предательство дружбы и тщету всех усилий. Я писал на них восторженные рецензии и заодно гордился, что реальность страны, в которой живу, по-прежнему честней и откровенней реальности благополучных европейских стран. Однажды я узнал, что Лакан выделял триаду Воображаемое, Символическое и Реальное – и это самое Реальное как раз соответствовало тому «миру-как-он-есть», которым я так любил козырять в спорах. Правда, в том, что такое Символическое и Воображаемое я поначалу разобрался не больше, чем с тремя другими Благородными Истинами. Но время шло и в один прекрасный день я обнаружил, что старая схема уже не устраивает меня. Разумеется, в качестве художественной стратегии попытка писателя или режиссера достичь «подлинной реальности» по-прежнему выглядели привлекательно - впрочем, в этом смысле мои вкусы не изменились до сих пор. Конечно, я по-прежнему полагал подлинную реальность мира ужасной – но постепенно обнаружилось, что функция культуры вовсе не в том, чтобы рассказать нам об этом ужасе. Наоборот – культура призвана нас от него хотя бы немного изолировать, предать глубинному хаосу форму, подменить реальные страдания их символическими образами. Источником силы оказывается не знакомство с «последней правдой», а умение эту последнюю правду переработать и символически переосмыслить. Собственно, в случае кино или литературы сам метод установления контакта с реальностью боли и страдания включает в себя работу на символическом уровне. Все знают, что есть разница между режиссером, снимающем сколь угодно натуралистичный и жестокий фильм о смерти или насилии – и маньяком, режущим своих жертв. Но такая же разница есть и между зрителями фильма и жертвами убийцы. Это разница в том, что маньяк и его жертвы существуют в реальности, а режиссер и зрители – в художественном пространстве, на уровне символов. Возможно поэтому столкнувшись с «изнанкой бытия» в жизни, человек испытвает сильное эмоциональное впечатление, но не получает катарсиса. С возрастом мне довелось столкнуться с людьми, которых в тот или иной момент Реальное захлестнуло по-настоящему, смыв все символические преграды. Этот опыт контакта с чужим психозом не оставил сомнений – нет никакой особой «ценности» в прямом, неопоследованном культурой, переживании «сокровенной ткани бытия». Этого опыта не хочется пожелать ни себе, ни своим близким. Вообще – никому. И уж, конечно, не пожелаешь такого целому народу – и теперь я никогда не позволю себе сказать, что подобный опыт делает какой-либо народ «лучше» или «честнее». Опыт нищеты, страдания и боли может быть ценен, только когда он осмыслен и переработан. Именно для того, чтобы держать «Реальное» на привязи человечество в течение тысячелетий наращивало пространство смыслов, простраивало структуру символов – включая культуру, искусство и религию. И если наша цель – не вернуться к неандертальцам, а продолжать движение, которое и делает нас людьми, то пора перестать ставить в пример тех, чья жизнь так тяжела, что уже превратилась в выживание. |
| В избранное | ||
