Новости

Протестовать кофису вышли около 40человек, восновном это трудовые мигранты. Пословам правозащитника изТаджикистана Икрама Хамуралиева, сотрудники работали пять месяцев без соответствующей техники безопасности, апосле неполучили зарплату. Ондобавил, что строителей шантажировали изаставляли работать впраздники ивыходные по10часов вдень вместо положенных шести.

В«Ингеокоме» невыплату зарплат объяснили недофинансированием, рассказал председатель центрального комитета профсоюзов трудящихся мигрантов Ренат Каримов после переговоров сруководством «Ингеокома».

Онсообщил, что сотрудники перестали выходить наработу 1марта, нопопросил неназывать происходящее забастовкой. Задержка зарплаты каждому работнику составляет более 100 тысяч рублей вмесяц. Каримов пообещал, что люди вернутся наработу, когда получат зарплату.

Представитель «Ингеокома» рассказал РБК, что руководству известно озабастовке, новсе сотрудники уже получили зарплату заянварь, азарплату зафевраль импереведут вближайшие три дня. Ондобавил, что работы навсех площадках компании продолжаются. Представитель Стройкомплекса Москвы подтвердил, что «Ингеоком» продолжает работать. Москва выполнила все финансовые обязательства перед подрядчиком, отметилон.

Группу компаний «Ингеоком» основал Михаил Рудяк. После его смерти в2007 году компания перешла его семье— его старший сын Эрнест возглавляет совет директоров. Метро вМоскве фирма начала строить в2001 году исдала первую станцию— «Выставочную»— в2005году. К2011 году «Ингеоком» построил четыре станции иперегонные тоннели, атакже несколько объектов вКазани ивЧелябинске. Выручка фирмы, поданнымForbes, в2013 году составила почти 40миллиардов рублей. Портфель заказов «Ингеокома» вмосковском метро составляет около 80миллиардов рублей.

Строительно-монтажное управление «Ингеоком» входит вгруппу «Ингеоком». Поданным базы СПАРК, половину СМУ контролирует «Объединение "Ингеоком"», еще половиной вравных долях владеют Мака Шаутидзе иОтари Геперидзе. Выручка СМУ в2014 году составила 9,2 миллиарда рублей, убыток— 6,5 миллиона рублей.

Росстат назвал чиновников с самой высокой зарплатой

Самые высокие зарплаты среди федеральных государственных служащих в 2015 году получали сотрудники аппарата правительства

#1 (85) март 2016

Архив пресс-службы

На вернисаже в фонде «Екатерина», как всегда, яблоку негде упасть, хотя работы выставлены по большей части знакомые, даже можно сказать хрестоматийные. Бронзовые Микки и Минни с серпом и молотом встречают на входе, восковая теннисистка Кулика играет на разрыв аорты, Чаплин грустно смотрит глазами Влада Мамышева-Монро, бесконечно веселятся инопланетяне Виноградова и Дубосарского, «Синие носы» заставляют Ленина крутиться волчком в картонной коробке и выдают за супрематизм бутерброд из сырокопченой с бородинским – разудалая и беспечная компания, еще более веселая, чем гости с бокалами игристого. Екатерина и Владимир Семенихины показывают избранные работы из своей коллекции, созданные и приобретенные в первой половине нулевых,– пристрастная история не столько искусства, сколько собственного собирательства.

СВладимир, расскажите, довольны ли тем, как вэтот раз представлена ваша коллекция?

Безусловно. Вообще, у нас в фонде главным драйвером является Екатерина. Вы берете интервью у меня, но, впринципе, должны у нас обоих. Так уж повелось, что я лицо фонда, но всеми его делами больше занимается она. Мы часто шутим, что в публикациях о фонде Владимир Семенихин – это псевдоним Екатерины Семенихиной. В этой шутке есть доля шутки.

Мы довольно давно не делали выставок на основе только своей коллекции. Нынешний проект – экскурс в то, как мы начинали собирать актуальное искусство. Мы анализируем период с 2000 по 2005 год, но главная цель – показать широкой публике, какие работы нас привлекали и где мы их приобретали.

СА как вы вообще начали собирать современное искусство?

Первые покупки были абсолютно интуитивными. Мы начинали с классики, самая ранняя работа в нашей коллекции – пейзаж Федора Матвеева 1778 года, один из первых известных вего творчестве, мы показывали его на выставке в Третьяковской галерее. От классики мы перешли к авангарду, открыли для себя «Бубновый валет», потом начали приобретать нонконформистов. И в этот момент наши друзья-художники стали говорить: «Ну что вы сидите, работы же уходят! Вы и нас поддержите, и себе хорошие вещи приобретете, вам точно это понравится». Они, конечно, были правы, и сейчас нам нравится, но в тот момент актуальное искусство было для нас совсем непонятным. Вот убеленный сединами художник – он мэтр, а актуальное – еще же неясно, кто есть кто. Но друзья нам говорили: мы точно знаем, кто мэтр, вот лучшие работы. Мы посмотрели – не шокирующие, красивые. И начали покупать. А дальше, по мере того как накапливается опыт и складывается своя коллекция, развивается глаз, и ты уже приходишь на выставку и понимаешь: вот это интересно, это хорошо ложится в нашу подборку. Мы очень рады, что тогда нас заставили обратить внимание на актуальных художников. Но почва была уже готова. Ну а сейчас, оглядываясь на то, что было десять-пятнадцать лет назад, мы готовы делиться опытом и с другими.

СНа выставке много крупноформатных работ. Как вы с ними живете?

Большая их часть хранится в депозитариях, потому что любое жилище может вместить одну, две, пять крупногабаритных вещей, не больше. Нодля художника это отражение егоощущения реальности. Сегодня оно открытое, масштабное. Миниатюра тоже имеет право на существование, но к ней нужно подойти, рассмотреть, иногда взять лупу, чтобы понять, что это. А тут за десять, двадцать или пятьдесят метров ты можешь увидеть работу, мгновенно оценить, сказать Wow!

Архив пресс-службы

Александр Виноградов и Владимир Дубосарский. «Земля – чемпион!», 2004

СДля вас при выборе работ этот вау-эффект насколько важен?

В моем понимании актуальное искусство базируется даже не на вау-эффекте, а на шок-эффекте. Для созерцания, возможно, это здорово. Для приобретения – нет. Некоторые работы визуально неприятны. Они созданы специально, чтобы провоцировать, но жить сними невозможно. Такие работы мы не приобретаем в принципе. Мы покупаем красивое искусство – то, которое нам нравится и с которым мы сможем жить. Несмотря на то чтобольшинство работ хранится взапасниках, любую из них, ну илипочти любую, можно повесить дома. Мы любим все, что покупаем, именно поэтому мы не расстались нис одной картиной классического периода. Ивэтом своеобразие нашей коллекции – она разноплановая. Страшно признаться, до какой степени широки наши интересы. Скульптура, графика, живопись, народные промыслы, русское искусство, зарубежное– нам все интересно. Мы же не закрыли коллекцию, она находится впроцессе.

СИ вам никогда не приходилось разочаровываться в своем выборе и продавать отдельные работы?

Когда приобретаешь то, что нравится, относишься к этому как к своему ребенку. Если что-то не сложилось, тыже все равно его любишь. Ну да, оказался непутевый, но твой. А если путевый, так ты за него горд. Так же ис картинами. За неказистой внешностью может скрываться большой потенциал. Наш выбор – сознательный, и нам за него не стыдно. Для кого-то показать коллекцию – как раздеться, но мы так не считаем. Конечно, сначала сомнения были. Когда мы только погрузились в актуальное искусство, оно нас захватило, мы покупали достаточно много. Для нас, для меня особенно, это был новый этап, и я думал, вдруг я в чем-то переборщил. Тогда я решил попробовать продать несколько вещей, чтобы себя проверить. И продал работы три или четыре. Теперь с таким сожалением исмехом вспоминаю эту проверку! Зачем я это делал? Сейчас на рынке подобных работ просто нет, люди, которые их приобрели, счастливы. Одну работу вынесли в тот жевечер, как только я ее предложил. Япытался вернуть назад, но не отдали и даже добавили денег к первоначальной цене. Сейчас я понимаю, что не нужно было этого делать. Но тогда эти продажи убедили меня, что мы все делаем правильно.

СИ что стало первым в коллекции, на какие работы актуальных художников вы решились?

Конкретные имена уже не назову, но мы изначально приобретали самые важные работы этого периода, которые вы сейчас видите на выставке. Действительно, самые важные. Честно говоря, по уровню собрания не уверен, что в каком-то нашем музее существует такая подборка. Позже мыдокупали работы отдельных направлений или художников, чтобы представить их во всем многообразии. Знаете, здесь главный фактор – время. Если упускаешь момент, бюджет нужен уже совсем другой. Начало нулевых – сумасшедший период роста. Я не хочу расстраивать читателей тем, сколько это стоило тогда просто потому, что не было модно, небыло нужно. Конечно, сейчас время непростое, мы не можем себе позволить то, что могли раньше. Ноэтот период пройдет, будет лучше, мы привыкнем к новому обменному курсу. А пока надо больше работать.

Георгий Гурьянов. «Кронштадт», 1998–2003

Архив пресс-службы

Олег Кулик. «Космонавт», 2003

Архив пресс-службы

Владимир Янкилевский. «Дверь III. Одиночество», 2005

Архив пресс-службы

СХудожники пишут для вас работы?

Нет. Нам это не нравится не только вискусстве, но и в других сферах жизни. Приведу хорошо понятную вам, как девушке, параллель с драгоценностями. Вот приходите вы в ювелирный магазин, видите украшение, оновам нравится, вы его покупаете и,счастливая, уходите. Или вам его дарят, и оно может нравиться или неочень, но вы все равно рады – это подарок, и это здорово. Но когда вы делаете украшение на заказ, бывает, что результат не оправдывает ожиданий. Я сталкивался с этим на практике. И вроде мастер сделал все, как ты просил, но то ли ты объяснил плохо, то ли мастер плохой – думаешь-гадаешь, кто неправ, но в любом случае неприятно. Так же и с искусством. Вдохновение художника рублем ведь не меряется. Если посмотреть на классиков и современных художников, видно, на заказ это сделано или для себя, для той эйфории, которая была ухудожника в тот момент.

СДрузья спрашивают у вас совета, что и как покупать?

Конечно. Но делают всегда по-своему. Совет один – покупать то, с чем сможешь жить всю жизнь. Тогда ты никогда не будешь расстраиваться. Нас часто спрашивают, как делать инвестиции в искусство. Но мы никогда не инвестируем, мы приобретаем вещи, которые нам нравятся. Мы не торговцы, мы собиратели – это вкорне разные подходы. И если ты вэтом не разбираешься, лучше не начинать. Это как на фондовом рынке: если не понимаешь, что такое акции, лучше их не приобретай. Или сначала изучай рынок – стань специалистом, пойми, что является главным, и тогда тренд повышения или понижения ты будешь использовать себе воблаго. Так же и с искусством.

СУ вас есть ощущение, что вы пишете историю?

Так как мы люди публичные, мы чувствуем, что в своих поступках должны избегать крайностей. Но благодаря тому что мы частные коллекционеры, у нас гораздо больше прав, чем умузея. Музей не может закрыться, ачастная коллекция – может. Даже не обязательно из-за финансовых обстоятельств, а просто потому, что все надоело или окружающие не так воспринимают, не те кураторы оказались рядом, коллекционер увлекся чем-то другим. Конечно, мы думаем о будущем, но мы не музей.

СПочему? Мне как раз казалось, что вашу коллекцию можно считать полноценным музеем.

У нас музейный подход к собирательству, и он очень помогает в формировании коллекции и в целом в работе фонда. Но мы не музей и сознательно себя так не называем. Музей должен существовать после того, как тебя не стало. Но чтобы его сохранить, чтобы наследники ничего не растащили, нужно продумать все юридические детали, создать эндаумент-фонд. Сложно все предусмотреть. У руля музея может оказаться человек, который не будет твоим последователем исделает все по-своему. Как это все прописать? Разумеется, есть частные фонды, к работе которых привлечены правильные кураторы, которые не интересуются сиюминутной выгодой и смотрят в будущее. Вот к этому мы, вероятно, тоже когда-то придем.С

Пришла я в 1979 году в Театр им. Ленинского комсомола (нынешний Ленком) молодой артисткой. Взяли меня туда сразу после окончания ГИТИСа и вроде бы на главную роль в спектакле по пьесе Арбузова «Жестокие игры». Но скоро сказка сказывается, да долго дело делается. Не начинались репетиции «Игр» по самым разнообразным причинам. Несколько месяцев я каждый день приходила в театр и тупо смотрела на доску объявлений, где пишется, кто из артистов в чем занят. У кого какие репетиции, кто в каких спектаклях играет. Я нигде не репетировала и нигде не играла, моя фамилия не упоминалась ни по какому поводу. Ужас!

Взяли меня и забыли, что взяли. Так мне казалось, я страшно мучилась и мечтала хотя бы о массовых сценах в детских спектаклях — так обычно молодые артисты и начинают. Но не я. Даже в массовки меня не назначали, чтобы я хоть как-то почувствовала, что работаю в модном московском театре. Нет, так и болталась неопознанным объектом месяца четыре и уже пугалась, что меня скоро попросят освободить место в штате: руководство театра все время пугало молодых артистов, что нет мест в штате.

И вдруг — о, счастье! — мне назначен ввод в спектакль пьесе Шатрова «Мои надежды» на роль... Как звали мою героиню? Не помню, главную героиню звали Надежда (Татьяна Кравченко), а я — одна из ее подружек.

«Мои надежды» были так называемым производственным спектаклем. Такие обязательно должны были быть в репертуаре каждого советского театра. Театр должен был воспевать трудового человека, так как в стране была диктатура пролетариата. Или она раньше была, до развитого социализма? Сейчас уже в таких тонкостях и не разберешься. Но воспевать человека труда каждый театр был обязан, иначе у театра начинались неприятности в виде лишения премий или смены главного режиссера. А театры и не спорили особо, просто старались выбрать не самую противную пьесу, чтобы в ней не только про станки, но еще и про просто человека, чтобы он не только план перевыполнял, а там еще любил кого-то кроме коммунистической партии. Вот сейчас мало кто любит коммунистическую партию, а тогда все были обязаны ее любить. А кто не любит — тот диссидент и враг народа (ничего не напоминает, нет?).

Молодая ткачиха Надежда мучается нравственными вопросами, потому что она не совсем честно перевыполняет план по ткачеству. Ей как-то начальство фабрики помогает в производственных рекордах, короче, не честная она передовичка, а дутая. И едет молодая Надежда к Надежде пожилой, которая была ее наставницей, а ныне проживает в Доме ветеранов труда. И там ведет с ней разговоры о жизни.

Вот пожилую Надежду и играла легендарная актриса Татьяна Ивановна Пельтцер. Она перешла в Театр им. Ленинского комсомола из Театра сатиры, где проработала — или прослужила, как она говорила, — много лет. Только вот не заладились у нее отношения с главным режиссером Театра сатиры Валентином Плучеком, она с ним громко разругалась и ушла к получившему к тому времени под свое руководство Театр им. Ленинского комсомола Марку Захарову, с которым они подружились, когда Захаров ставил спектакль в Театре сатиры. Сначала он ей не понравился, и легенда гласит о том, что она сказала молодому режиссеру: «Вот почему, как человек ничего не умеет, так сразу в режиссеры идет?» Но потом она его полюбила и прямо-таки вознесла на пьедестал. Этому я уже была свидетельницей сама: она его просто обожала и была ему предана невероятно.

Фото: Василий Малышев/РИА Новости

«Мои Надежды» стали ее дебютом на сцене Ленкома. Я подружилась сначала с артисткой Кравченко, а та была под опекой Татьяны Ивановны Пельтцер, и таким образом и я стала с Татьяной Ивановной общаться не только в театре. Главным предметом ее любви и опеки была Татьяна Кравченко, ну а я рядом ошивалась. Смотрела, слушала, запоминала, восхищалась.

Татьяна Ивановна, например, очень любила подкармливать молодых артисток, то есть Кравченко и меня заодно. Но не в ресторанах (в которые тогда и не попасть было), а у себя дома, в своей двухкомнатной квартире на станции метро «Аэропорт». Кстати, в театр и из него Пельтцер ездила на метро, очень радовалась, когда в 1979 году открылась станция «Тверская» и стало возможным добираться без пересадок. Она без устали этим восхищалась вслух. Машину от театра за ней стали присылать, уже когда у нее со здоровьем стало совсем плохо. А так — сумку через плечо и вперед бодрым, стремительным шагом. Она всегда куда-то спешила — не суетилась, но поспешала, уверенно так, знала, куда ей надо. В основном надо ей было или на репетицию, или на съемки. А потом домой.

Дом свой она очень любила, это во всем чувствовалось: в невероятной чистоте и опрятности, например. У нее на этом вообще пунктик был. «Папенька» у нее был немец, а «маменька» еврейка. «Маменька Коммисаржевскую не любила, — рассказывал Татьяна Ивановна. — Папаша что-то с ней мутил». Вот такие сведения бывало выдавала нам она. Или: «Я МХТ не очень жаловала, мой любимый театр был театр Корша, вот туда я бегала каждый месяц. Там каждый месяц была премьера, а артисты лучшие в Москве, грандиозные!» А нам-то со студенческой скамьи рассказывали, что не было в русском театре выше достижения, чем Московский Художественный!

Спросила я ее как-то, действительно ли М. И. Бабанова была такой великой, как о ней пишут? Т. И. задумалась и рассказала: «Два раза я плакала в театре. Сидела на галерке и рыдала. Один раз, когда Фаина Раневская играла в концерте “Драму” Чехова — они со своим партнером ее часто в сводных концертах играли, так сводные концерты были популярны. В фильме много от их номера осталось, но все равно я номер с фильмом не сравню, настолько он смешней был. Так вот сижу я смотрю, зал умирает от смеха, а я слезы даже не утираю, так и льются по щекам, а плачу я от того, что понимаю, что никогда не смогу так прекрасно играть. А второй раз со мной такое случилось, когда Бабанова играла эпизод в пьесе “Аристократы” (название могу спутать, но так запомнилось). Пришла ее героиня требовать к начальнику, чтобы мужей чаще домой отпускали. И это было так смешно и трогательно, что я опять заплакала. От собственного несовершенства». Народная-пренародная, всеобщая любимая бабушка всей страны.

Фото: Мирослав Муразов/РИА Новости

А еще она соглашалась сниматься у всех и везде. Я даже ей часто пеняла: «Вот зачем вы едете сниматься у студента ВГИКа невесть куда? Пожалейте себя!» А она мне так серьезно: «Если я остановлюсь — я очень быстро умру. Нельзя мне останавливаться!» Я ею любовалась, с таким достоинством несла она свой возраст! Правда, шутила сама над собой: «Я с молодости старух играла, мне не привыкать. Пока молодых играть пробовала, не очень у меня дело шло! А как на старух села, тут все и покатилось!» И на сцену она выходила до последнего, очень любила свою профессию, даже не любила, а служила ей, так их тогда воспитывали. Да и выстрадала она ее, много всего страшного выпало ей на долю, время-то ей досталось — ой-ой!

Но она про страшное не любила вспоминать. «Вышла я за немца замуж, единственный раз замужем была. И увез он меня в Германию, но я ничего лучшего не придумала, как завести роман с одним чиновником из русского посольства. Ганс нашел у меня в кармане любовную записочку и выгнал меня из Германии к такой-то матери! И ведь спас меня этим, там уж Гитлер к власти рвался, мне не уцелеть было года через два!»

А то вдруг в театре решили кружок гражданской обороны вести. Я сама была свидетелем, как завтруппой остановил Т. И. в коридоре и пенял ей, что она не посещает такое важное мероприятие. «Милый! — ответила она ему беззлобно. — Я две войны пережила, я про войны все знаю, мне в твоем кружке ничего нового не расскажут!» И пошла стремительно по своим важным делам.

А артистка она была удивительная! Мы тогда вроде ее просто так любили, а сейчас вдруг посмотришь в каком-нибудь фильме ее эпизод и замираешь от восхищения. Как же в таком маленьком отрезке времени так уместить и характер, и юмор, и еще что-то, чему нет определения! Талант. Хорошо, что она во многих сказках сыграла, пусть дети смотрят на нее, а то и взрослые взглянут и вспомнят, вот какие у нас были великолепные артистки! Слава русской актерской школы, таких уж нет.

Наука и технологии

1. 1/8

Правильный ответ —

Неправильный ответ

Начнем с определения искусственного интеллекта. Какое из них признано мировым сообществом?

• Наука и технология создания интеллектуальных машин, особенно интеллектуальных компьютерных программ, а также свойство интеллектуальных систем выполнять творческие функции, которые традиционно считаются прерогативой человека.

• Совокупность методов и инструментов решения различных сложных прикладных задач, использующих принципы и подходы, аналогичные тому, как принимает решение человек, или процессам, протекающим в живой или неживой природе.

• Способность системы создавать в ходе самообучения программы (в первую очередь эвристические) для решения задач определенного класса сложности и решать эти задачи.

• Такого определения не существует.

Продолжить