Николай Лисовой не был 17 мая в Храме Христа Спасителя на подписании Акта о каноническом общении, он весь день комментировал это событие по российским и зарубежным медиа, в том числе по ТВ Центр, и мы договорились, что я подожду публикации его версии происшедшего, а потом размещу её в Интернете со своими комментариями. Сам я ограничусь лишь личными внешними впечатлениями, а суть пусть раскроют мои более компетентные друзья, которым я доверяю как честным и тонким историкам Русской Церкви – сначала Лев Львович Регельсон (у него материал уже был готов), ну а Николай Николаевич Лисовой само собой, он ведь из глубин русской церковной жизни и знает нюансы.

Тогда в Храме Христа Спасителя собралась почти вся православная общественность. Под дождем в 8.00 - длинная очередь на вход. Слава Богу, в головке очереди увидел своих – лидера «Народного Собора» Олега Юрьевича Кассина и лидера мининского движения моего земляка-нижегородца Сергея Васильевича Скатова. Спросил, где наш друг глава Союза «Христианское возрождение» Владимир Николаевич Осипов, и лидер Союза православных граждан Валентин Владимирович Лебедев ответил, что его не будет из-за проблем со здоровьем. Поскольку я представляю Православное Братство Андрея Первозванного, то Валентин Лебедев напомнил мне, чтобы я привел своих людей в субботу на Славянскую площадь – по случаю дней православной культуры и письменности и равноапостольных Кирилла и Мефодия будет православно-патриотический митинг, а затем, возможно, и крестный ход до Васильевского спуска, который, впрочем, пока не разрешили. Валентин Владимирович хочет заклеймить сатанизм и готовящийся в воскресенье гей-парад.

Сравнительно мало видел депутатов. Рядом стоял Иосиф Кобзон, но он ушел после выступления Путина. Обменялись впечатлениями с Натальей Нарочницкой и Сергеем Бабуриным. Много было активистов и прихожан из-за рубежа.

Пробыл всю службу до 14.00, обошел прекрасный музей и вник в экспозиции, купил несколько книг. Мероприятие несколько затянулось. Патриарх Алексий II начинал в некой заторможенной манере, но под конец демонстрировал подъем, воодушевился вполне, так что форму держит. Митрополит Лавр выглядел благопристойно и достойно, и я удивлялся выносливости иерархов, все-таки православная обрядность связана с большими нагрузками.

Значение подписанного Акта – прежде всего историко-церковное и на переворот русского самосознания не претендует, хотя таковой натужно пытаются изобразить. О воссоединении Русской Православной Церкви (РПЦ) и Русской Православной Церкви За рубежом (РПЦЗ) говорили давно, ещё в 1960-е годы. Но тут есть ряд тонкостей, как в любом воссоединении уже сложившихся и самодостаточных организаций. О некоторых из этих тонкостей, прежде всего организационно-хозяйственных, рассказывает в еженедельнике «Огонёк» под рубрикой «Другое мнение» Александр Солдатов в статье «Белое с красным» (Огонёк, Москва, 21-27 мая 2007 года, № 21, стр. 12-14):

«Исторический акт состоявшегося на прошлой неделе объединения церквей РПЦ и РПЦЗ(Л) позади. Что будет происходить дальше? Кто герои и каковы подводные камни объединения?

Настоятель столичного, то есть вашингтонского, собора РПЦЗ(Л) /Русской Православной Церкви Заграницей под омофором митрополита Лавра/, известный российской публике как обозреватель «Голоса Америки», протоиерей Виктор Потапов примерно месяц назад поведал своим прихожанам, что «есть план» продать за ненадобностью особняк Архиерейского Синода на 93-й улице Нью-Йорка, в самом сердце Манхэттена, на углу Парк-авеню. Ну, поведал и поведал - действительно, надо избавляться от избыточных активов. Шокировало прихожан о. Виктора другое - цена. Она оказалась неправдо¬подобно низкой - 30 миллионов долларов. «А ведь это трехэтажный особняк с храмом, магазином, складами, гостиницей, жилыми и офисными помещениями вместе с занимаемым им участком земли тянет как минимум на 100 миллионов. Инициаторы быстрой сделки объясняют предложенную ими цену жестким лимитом времени, так как «зарубежники», не согласные с воссоединением, с минуты на минуту начнут судебную тяжбу и здание будет потеряно. Главный инициатор продажи Синода - его казначей протоиерей Петр Холодный, глава трейдинговой компании при Лондонской бирже, до недавнего времени занимавший высокий пост в дочерней фирме «Норникеля» и торговавший российскими редкоземельными металлами. Скорее всего дело окажется длительным и спорным: здание на 93-й улице было передано Синоду семейным фондом русских эмигрантов Семененко (глава семейства был учредителем «Сити-банка»), которые оговорили в дарственной, что здание никогда не должно подчиняться Московской патриархии.

Проблемы ждут большинство храмов и приходских зданий русского зарубежья. Ведь в самых крупных приходах РПЦЗ(Л) не всегда есть согласие по вопросу о воссоединении. Противники воссоединения, неформальным лидером которых является профессор Евгений Магеровский, глава Общества ревнителей памяти основателя РПЦЗ митрополита Антония (Храповицкого), уже заявили о своих намерениях судиться с Синодом Лавра не только за здание Синода, но и за крупнейший монастырь РПЦЗ(Л) в Джорданвилле, и за величественный кафедральный собор в Сан-Франциско, и за старинные монастыри в Святой земле. Нa стороне противников воссоединения американское прецедентное право: при вынесении вердиктов в США решающую роль играют ранее вынесенные решения но аналогичным делам. Например, в 1948 году Верховный суд США признал исключительное право Зарубежной церкви на Спасо-Преображенский храм в Лос-Анджелесе, на который претендовала американская структура РПЦ МП.

Роскошные храмы XIX века и обширные монастырские участки есть у РПЦЗ(Л) и в Святой земле, и в Западной Европе. Часть из них навсегда потеряна для Москвы (например, Леснинский монастырь во Франции отделился от РПЦЗ(Л) за две недели до подписания акта), а часть ожидают новые перспективы. Во дворе знаменитого храма Михаила
Архангела в Канне, в сердце Ривьеры, помощник настоятеля храма, все тот же о. Петр Холодный, намерен построить паломнический центр. А и то правда: куда еще паломничать благочестивому русскому человеку, как не на Лазурный Берег! На счет храма от какой-то офшорной компании уже поступило 600 тысяч евро, ожидаются еще пожертвования.

С точки зрения большой политики главное значение воссоединения - символическое: собирание русского мира, завершение гражданской войны, ликвидация нравственной и канонической альтернативы РПЦ МП, синтез «белого» и «красного». Но у этого исторического события есть люди, которым объединение в конце концов может оказаться просто выгодным.

Для них, уже названного Петра Холодного и крупного предпринимателя Бориса Иордана, центральным событием объединения стала состоявшаяся 18 мая встреча с благотворителями и жертвователями. Ее организатором выступил земляк о. Петра Холодного, тоже лондонский трейдер (правда, нефтяной) Павел Лисицын.

Основной целью встречи, официальные результаты которой пока не публикуются, является сбор средств. Юридические консультанты Синода РПЦЗ(Л) оценивают возможные расходы на судебные процессы в 12 млн долларов.

Говорят, нынешнее финансовое положение самого Петра Холодного далеко от благополучия: после ликвидации возглавляемой им компании «Норимет» у него остались обязательства. Характерно, что в своем иске к Владимиру Потанину, который и принял решение об увольнении о. Петра, протоиерей обвиняет олигарха в предвзятом отношении к себе как раз из-за священного сана. Судебный процесс, потребовавший немалых расходов, о. Петр проиграл, а Потанин отозвался о нем примерно так: «Какое мне дело до того, что он священнослужитель, для меня это безразлично, я атеист». Правда, один бесценный капитал о. Петр все-таки имеет: он близок патриарху Алексию II. Родной дед о. Петра - протопресвитер Александр Киселев, в конце своей жизни перебравшийся в Москву и похороненный в Донском монастыре, - был настоятелем той самой таллинской церкви, в которой прислуживал юный Алеша Ридигер,будущий патриарх Алексий. Последний очень радовался возвращению в Москву о. Александра и, естественно, приблизил к себе и его внука, столь органично сочетающего бизнес и пастырство.

/МОЙ КОММЕНТАРИЙ: Протопресвитер Александр Киселев был в годы Великой Войны обер-священником власовской армии. Ниже Николай Лисовой рассказывает о своих разговорах с ним/

Но ключевая роль в процессе воссоединения принадлежит все-таки не отцу Петру, а Борису Иордану. Год назад Йордан, предки которого в трех поколениях принадлежали к РПЦЗ, выступил с обширным докладом на IV Всезарубежном соборе (говорят, он и профинансировал его проведение) о том, что РПЦ МП нужно подчиняться немедленно. Не найдя полной поддержки среди соборян (напомним, что они проголосовали против поспешности в воссоединении), Иордан разместил свой доклад «на правах рекламы» в газете «Известия». Активность Иордана на церковном поприще, которое у нас всегда и политическое, тоже связана с его бизнесом. Сейчас Йордан владеет издательским домом «Афиша Индастриз», третьей частью радио «Европа плюс», контрольным пакетом ОАО «Ренессанс Страхование» и «Национальной лесоиндустриальной компанией». Участие в воссоединении - прекрасный шанс доказать Кремлю свою полезность, избежать вытеснения из российского бизнеса».

Все эти вышеотмеченные нюансы необходимо знать, в них скрывается суть. А что касается канонического и исторического значения воссоединения РПЦ и РПЦЗ, то мы свою концепцию этого акта продумывали ещё в конце 1960-х годов, то есть сорок лет назад, когда под руководством отца Иннокентия (Просвирнина) работали с Николаем Лисовым в Редакционно-издательском отделе РПЦ МП (он тогда располагался в Новодевичьем). И эту концепцию мы подробно проговаривали с виднейшим русским православным монархистом Виталием Васильевичем Шульгиным (он жил тогда во Владимире, и почти каждую неделю мы с Николаем ездили к нему погостить). И эту концепцию Николай Лисовой изложил под рубрикой «Свет веков» в материале «Один народ – одна Церковь», который опубликовала в своей вкладке «Московская перспектива» наша замечательная Лидия Георгиевна Калинина (Московская правда, 22 мая 2007 года, № 108 /25694/ - Московская перспектива, 22 мая 2007 года, № 19, стр. 4 http://mp.stroi.ru/detail.aspx?id=7caa1b0f-d155-4fda-afe2-4798761ca899&nid=cc23a96c-f6d9-415f-8d10-91a4f0eac5ac&s=%ee%e4%e8%ed+%ed%e0%f0%ee%e4&in=1):

«Преодоление тех или иных разделений в Церкви не случайно издревле называлось врачеванием. Всякое разделение и разрыв есть боль и кровь. Разрыв, исцелением которого можно считать Акт 17 мая 2007 года, произошел еще 90 лет назад - и, строго говоря, вообще не носил характера собственно церковного. Это было разделение России на советскую, большевистскую, с одной стороны, и «единую неделимую» - с другой, разделение народа на «белых» и «красных».

Когда при перемене боевой обстановки на фронтах Гражданской войны в город или село входили белые, их нередко приветствовали колокольным звоном и праздничным молебном; когда они уходили, местное духовенство оказывалось вынужденным «отступать» с ними - из пределов своего прихода, своей епархии, в конечном счете, своей страны.

Святейший Патриарх Тихон предупреждал в своем послании к духовенству в праздник преподобного Сергия, поборника единства, 25 сентября 1919 года, о недопустимости и опасных последствиях внесения какого-либо (белого или красного) политического акцента в церковную оценку событий. Его не послушали ни те, ни другие. Так возник внутри советской России и оставшегося на родине духовенства «красный» обновленческий раскол. Так возникла, наряду с эмиграцией военной и гражданской, «белая» церковная эмиграция.

В историческом плане - это уникальный феномен. Революции и социальные потрясения в другие века и в других странах не раз приводили к более или менее массовой эмиграции свергнутой правящей элиты. Достаточно вспомнить эпоху Великой французской революции и наполеоновских войн. Но никогда масштаб национального исхода и образовавшейся диаспоры не был столь значителен, как русский исход и русское рассеяние XX века. И никогда не возникало такого явления, как целая церковная иерархия, с епархиями и приходами, с храмами и монастырями, с десятками архиереев и сотнями, если не тысячами, священнослужителей, уходящая со своей канонической территории, от своего канонического священноначалия. Церковными канонами (правилами, которыми руководствуется Церковь в своей исторической жизни) такое не предусмотрено.

Мы не хотим порицать или хулить одних и оправдывать других. Мы хотим только подчеркнуть, что с самого начала русские верующие люди и Церковь в целом оказались в положении исключительном, может быть, вообще не поддающемся рациональным оценкам.

Однако, оказаться за рубежом и оказаться в расколе не одно и то же. И тот факт, что оставшееся вне России духовенство, отрезанное от Московского церковного центра, нуждалось в самоуправлении и соответствующей церковной организации, не вызывает сомнений. Другой вопрос, что и за границей у части иерархии и опальной дворянской элиты сохранились рефлексы того самого «колокольного звона», против которого предупреждал Святитель Тихон. Идеи и планы Белой (прежде всего монархической) эмиграции оказались, к сожалению, также идеями и планами зарубежного духовенства. Та часть Русской Церкви, которая - повторим, не случайно - пребывала за пределами Советской России, готова была позиционировать себя по отношению к этой новой России сознательно враждебно.

Между тем, другой России ни у кого из нас не было. И когда Патриарх Тихон узнал о политических (увы, чисто политических) реставраторских декларациях эмигрантского Высшего Церковного Управления, он своим указом в 1922 году упразднил эту организацию.

ВЦУ, располагавшееся тогда в сербском городе Сремских Карловцах (почему и именуется Карловацким), не подчинилось этому указу. Точнее, карловацкие иерархи «распустили» по букве указа ВЦУ, но тотчас создали при участии тех же лиц и на той же идеологической платформе Архиерейский собор.

Более того, с этого времени в Сремских Карловцах перестали считаться с мнением и решениями Святейшего Патриарха, как «связанного по рукам и ногам» советской властью. Заявления Тихона, что ничто на земле его святительской совести «связать не может», во внимание не принимались. А когда митрополит Сергий (Страгородский), продолжая дело Патриарха, опубликовал знаменитую Декларацию 1927 года, раскол оформился окончательно. И опять, безбожно передергивая, недоброжелатели говорили и говорят, будто Сергий и его Синод объявили «радости и несчастья советской власти нашими радостями и несчастьями». Тогда как в Декларации черным по белому было сказано: «Мы хотим быть православными и в то же время сознавать Советский Союз нашей гражданской родиной, радости и успехи которой - наши радости и успехи, а неудачи - наши неудачи». То есть Родина и Церковь по-прежнему и навсегда нерасторжимы. Не правда ли, совсем другие акценты?

В результате, по слову современного философа, те, кто метил в коммунизм, попали, как всегда, в Россию. Неумолимая логика политического раскола и противостояния вела отдельных представителей Русской Церкви к сотрудничеству с Гитлером и Власовым, а потом, в годы холодной войны, с США и ЦРУ. С кем угодно - лишь бы против Советской России. Вплоть до призыва к Америке бросить на нас атомную бомбу.

Скажут - это было давно и неправда. К сожалению, правда. О сроках давности говорить в данном случае, пожалуй, неуместно. Речь о другом.

Философская поговорка гласит: понять - значит простить. Наверное, для человека сугубо рационального это так. В нашем случае, скорее, наоборот. Есть вещи, которых понять нельзя. Несколько лет назад, когда вернулся в Россию протоиерей Александр Киселев, бывший обер-священник власовской армии, он захотел со мной встретиться. Я сказал ему: «Позвольте начать с того, что «власовщина» для меня ни в каких, светских или церковных, проявлениях, неприемлема». И батюшка ответил: «Хорошо. Но ведь мы - русские люди. Давайте будем говорить о том, что нас соединяет, а не о том, что разъединяет». И мы стали друзьями.

Незадолго до своей смерти отец Александр плакал и говорил: «Но ведь я не эмигрант? Ведь я вернулся?» И я отвечал: «Да, отец Александр, Вы вернулись, Вы не эмигрант».

В духовном мире христианина не все измеряется возможностью и даже желанием «понять». Важнее - простить, покрыть любовью Христовой взаимные обиды, взаимные неправды. Да, конечно, взаимные. Много чего было наговорено друг против друга с той и другой стороны. Юрисдикционные размежевания Русской Православной Церкви и Русской Православной Церкви за рубежом оставались до самого недавнего времени последними окопами незабытой и неизжитой Гражданской войны. Торжественным Актом в Храме Христа Спасителя 17 мая эти окопы засыпаны и преданы забвению.

Более того, можно, наверное, сказать, что окончена не только Гражданская война, но в известном - русском церковном - смысле и Вторая мировая война. Ведь тогда, в Великую Отечественную, снова, как после 1920 года, сотни тысяч и миллионы соотечественников оказались среди «перемещенных лиц», не вернувшихся на Родину военнопленных и угнанных в Германию, которые в церковном отношении влились в состав все той же Русской Зарубежной Церкви.

Кстати, к 1945 году относится и первая серьезная попытка уврачевания церковных разделений. На волне победного патриотизма в тот год многие представители российской эмиграции, в том числе церковной, хотели и готовы были восстановить каноническое общение с Матерью-Церковью. Причем это относится к самым разным русским зарубежным «юрисдикциям». Пошел в посольство и получил советский паспорт глава Парижского раскола митрополит Евлогий (Георгиевский) - и не потому, что престарелый иерарх собирался вернуться в Россию, просто, в точном соответствии с цитированной Декларацией, он хотел быть со своей Родиной в ее радостях и страданиях. Вернулся и «карловацкий» митрополит Серафим (Лукьянов), вернулось «китайское», харбинское духовенство, уходившее на Дальний Восток с войсками Колчака, в том числе легендарный подвижник-миссионер митрополит Нестор (Анисимов).

… Но потом Вторая Мировая плавно перетекла в холодную войну и над Россией вновь попытались опустить «железный занавес». Следующей попытки пришлось ждать почти полвека. Только в 1990-е годы был возобновлен богословский и церковно-исторический диалог между Московским Патриархатом и РПЦЗ.

Не сказать, что и в этих, новых условиях сближение происходило легко и безболезненно. Конечно, нет. Многие застарелые проблемы и недуги взаимного сознания смогут быть по-настоящему преодолены не за год, не за десятилетие. Может быть, понадобится смена поколений. Но главный и смелый шаг навстречу друг другу сделан. Русская Православная Церковь по всей Земле «единым сердцем и едиными устами» возносит отныне свою молитву к Богу, у одного алтаря совершает спасительное таинство Евхаристии.

Ученые долго еще будут осмыслять важность свершившегося события для нашей истории, культуры, духовности. Русское рассеяние XX века для того, может быть, и нужно было Божественному Промыслу, чтобы многократно усилить русское православное присутствие и русское свидетельство в мире. И сегодня, когда в результате бездарных и опрометчивых метаний «демократической» российской элиты это самое «присутствие» сведено к нулю, если не к отрицательной величине, воссоединение главных духовных сил разделенного уже 90 лет русского народа нельзя не признать своевременным и судьбоносным.

Если в двух словах попытаться охарактеризовать политический «сухой остаток», это наш духовный реванш за проигранную холодную войну».

Ясно, что воссоединение РПЦ и РПЦЗ(Л) можно приветствовать, однако преувеличивать его значение не имеет смысла. Наступившие последние времена, как подчеркивает и Лев Львович Регельсон, требует «эсхатологизации-апокалиптизации» каждой веры и безусловного изживания тупого обрядоверия, которое только уводит от высшего смысла, если каждый обряд не постигнут правоверно. Любая Церковь должна ориентироваться не на досубъектных бабулек и нищих, а на ударные социальные группы субъектизации и постиндустриальной модернизации. Вряд ли традиционные конфессии способны к этому. Только Правая Вера, взрастающая из недр Православия, Ислама, Буддизма, Ведизма и других древнейших Откровений и из сути современных открытий науки, - способна влить новое вино в старые меха и сотворить из существующих храмов и их приходов и таинств обновленные катапульты в Небо. «Се, творю всё новое» (Апокалипсис 21:5).