Нации появились лишь после прорыва низовой субъектности, ознаменовавшего начало Нового Времени. Нация наряду с компанией, партией, профсоюзом – форма самоорганизации низовой субъектности. А базис низовой субъектности– это экономическая самодостаточность или стремление к ней. Полтысячелетия назад европейские горожане сумели взять власть в ряде городов Европы, вокруг которых стали объединяться самодостаточные крестьяне, ремесленники, торговцы и мелкие дворяне. Город (град) по-европейски «бург», а горожане (граждане) – это буржуа. Гражданское общество – это и есть буржуазное общество. Нация может быть только буржуазной - нет ни феодальных, ни социалистических наций.

Казалось бы, азбука современного обществоведения. Но не всеми российскими интелями она освоена. Большинство наших интелей обезьянски переносят на десубъектизируемую Россию понятия и категории субъектных обществ Запада и Востока и, не осмысляя неофеодальность нынешнего российского базиса, шустро воспаряют в развесистые кущи надстройки. В итоге – вздор и макулатура, иногда красиво оформленная словесно-публицистической завитушкой.

Типичнейшая методологическая ошибка – нация смешивается с этносом (народом). Но народ – это природно-культурная досубъектная общность, а нация – субъектное социально-историческое образование. Немцы и австрийцы – разные нации, хотя один язык (германский этнос). Швейцарцы – одна нация, включающая представителей четырех этносов. Аналогично малайзийцы – тоже одна нация, хотя состоит из трех этнических общин. Американцы тоже одна нация, «код» которой задали «уоспы» (белые англо-саксонские протестанты), но в неё органично влились представители сотен этносов благодаря тому, что в США ныне есть возможность почти каждому достичь экономической самодостаточности, то есть стать богатым. В бедных обществах нации или ещё нет, или она только взращивается, и обычно этносы в таких обществах ведут между собой жесткую борьбу за скудные ресурсы и часто впадают в погромный этнозоологизм. Напротив, в богатых многоэтнических обществах, в которых благодаря буржуазной революции смогла взраститься «критическая масса» многоэтнического «среднего класса», возникают нации, и её национализм превосходит-преодолевает этнозоологизм.

Тупик этнозоологизма с его погромами свойственен бедным деградирующим обществам. Он преодолевается успешной модернизацией, форсированным взращиванием многоэтнического среднего класса. Типичный пример - трехэтническая Малайзия, в которой аборигенные нищие мусульмане-малайцы (аналог православных русских) подвергались эксплуатации со стороны напористых пришлых китайцев (их называют "евреями Востока"), гастарбайтеры из Индии занимали нижне-боковые социальные ниши. Были беспрерывные погромы, китайцы организовывали "чечню" в джунглях, а в городах каждая из трех этнических общин была на ножах с другими. Но пришел мудрый малайский лидер Мохамад Махатхир и приступил к модернизации страны. В общем проекте все этнические общины нашли достойное место, все быстро обогатились, и за четверть века Малайзия стала одним из лидеров мирового развития. И о межэтнических распрях забыли. Аналогичную программу "аффирмативных действий" реализовали американцы благодаря борьбе Мартина Лютера Кинга за гражданские права афроамериканцев - форсированно взрастили афроамериканский "средний класс" и свели к минимуму межрасовые конфликты. В России дальнейшее нарастание этнозоологизма, который некоторыми русскими интелями выдается за "русский национализм", - неизбежно. Ясно, что русский этнозоологизм погибелен для России, обрекает её на дальнейший распад. Вылечить же этнозоологизм можно лишь при смене нынешней геноцидной социально-экономической политики, при избавлении России от шкурной компрадорско-мародерской верхушки, при прорыве нашего общества к реальной модернизации

Не успел я эти слова написать, как со всех сторон посыпались недоумения – «Европа конца 19-ого века – это, конечно, просто образец бедного деградирующего общества. Не говоря уже об Америке начала-середины 20-ого?». «Рейх тоже деградирующее бедное общество просто?
Или ЮАР апартеида?» «А современная Япония и всемилюбимый Израиль - самые ярчайшие примеры деградации общества?».

Пришлось разъяснять любителям апартеида, что этнозоологизм неустраним, поскольку люди, хотя и являются, по Аристотелю, "животными политическими", все же не менее чем на 9/10 - просто досубъектные животные. Хотя нации - выше этноса (народа), но и они в конкурентной борьбе друг с другом, доходящей до войны за рынки, территории и ресурсы, используют этнозоологизм для дополнительной мобилизации. Наиболее яркий пример - гитлеровский нацизм, сделавший ставку на расизм и антисемитизм и во многом из-за этого проиграли. Плачевен также пример братских сербов, которые тоже сделали ставку на этнозоологизм и потеряли почти всё. Надо брать пример с успешных, а не с проигравших. Этнозоологизм – полный аут! В тех же США существовали проблемы с консолидацией американской нации из-за дискриминированного положения цветных меньшинств, но благодаря реализации общенациональной "программы аффирмативных действий" эти межрасово-межэтнические конфликты удалось в общем снять. Издержки типа гипертрофированной политкорректности – не смертельны, а этнозоологизм – бесспорное зло, на нём не почтроить ничего прошлого, хотя, понимаю, ненависть ксенофобии может душить, мучать. Естественно, даже в богатых странах непременно пробудится и разгорится этнозоологизм, если они "заболеют" и начнут деградировать, как многоэтническая Россия после самопредательского распада Большой России (Советского Союза). Поэтому к этнозоологизму надо быть всегда готовым даже в богатых странах типа Франции, но ответственный гражданин и тем более руководитель должен знать главный способ его преодоления-подавления - общее вдохновляющее дело, общенациональный проект. В этом общем бизнесе, как в любой субъектной корпорации, из представителей разных этносов взращивается и укрепляется единая нация, как видим в США, Швейцарии, Австралии, Малайзии, Сингапуре, Индии и в ряде других успешных обществ.

Перебирал газеты, наткнулся на громадный заголовок первой полосы – «Рождение нации». Увидел слово «Кондопога» во врезке – и было отбросил, поскольку кондопожские события – обычный межэтнический конфликт, один из редких взбрыков загнанного в угол подросшего русского зверька, рождением нации в таких ситуациях и не пахнет, хотя свидетельствует о пробуждении элементарной русской витальности, которой ранее обычно не просматривалось. Но обратил внимание на фамилию автора – Константин Крылов, известный публицист и чуть ли не философ. Просмотрел огромный текст (Спецназ России, Москва, сентябрь 2006, № 09 /120/, стр. 1, 2, 3, 23 http://www.specnaz.ru/article/?955). Последняя фраза почти обнадежила – «Русским пора становиться Нацией». Правильно, Русской Нации пока нет. Как её взрастить?

Рецепт один - освободить низовую русскую субъектность и в русле общенационального модернизационного проекта форсированно взращивать русский «средний класс», который, как американские «уоспы», стал бы основой многоэтнического национального государства.

Но для этого, если не менять «элиту», необходим общенациональный лидер-модернизатор типа малайзийского Мохамада Махатхира. Поскольку же такого лидера пока не видно на горизонте и вряд ли он возникнет в рамках существующего полицейско-компрадорского режима, - никак не миновать буржуазно-демократической и в то же время национально-освободительной революции, в которой обычно и рождается нация.

А Константин Крылов этот типовой вариант даже не рассматривает. Он предлагает русским, осознав своё жалкое положение, устроить «кондопогу» по всей РФ, пошерстить мигрантов и вообще инородцев, устроить огульный разгул ксенофобии. С поверхности – для многих вроде бы привлекательный вариант. Но это значит – как минимум лишиться Северного Кавказа. А далее – «эффект домино». Автор же последовательно вбивает клинышки между русскими и «инородцами», фактически подталкивая российское общество в тупик типа югославского.

Стрелки переводятся с режима, виновного в задавленности прежде всего русского «среднего класса» как базиса русской нации – на нерусских, на всяких «братьев меньших». Мол – «Русский народ, вышедший из немецкой школы и переживший нападение разбойников-комиссаров, вернулся таки домой - оказался в положении «старшего брата», у которого умерли родители – Царь и Империя – но осталась огромная бестолковая «семья народов». Большевики сказали русским: вас вырастили и выучили, теперь вам нужно впрягаться в лямку – кормить, учить и выводить в люди ещё сто народностей, населяющих земли Империи, ведь их нельзя оставить голодными и невежественными. Русским пришлось впрячься в новую лямку: «тянуть семью», отдавать последний кусок крикливым младшим братишкам, а самому работать от зари до зари, чтобы всех прокормить. «Младшим» при этом прощалось всё, включая свинское поведение. «Старший» был всеобщим кормильцем и заодно ответчиком за всех. Однако и тут светило какое-то будущее: русские надеялись, что, в конце концов, все народы цивилизуются, научатся жить по-человечески и тоже начнут работать. Тогда будет полегче. Получилось опять плохо. Народцы-золоторотцы подросли и окрепли, после чего решили избавиться от постаревшего и усталого «старшего брата»: его самого убить, а оставшееся имущество – землю и имущество – поделить между собой. Для того, чтобы придать требованиям убедительности, его немножечко тыкают ножичком и вообще делает больно. Впрочем, кроме ножика, используется ещё и ласковое слово. В ход идёт всё та же идея служения, только в совсем уж извращённой форме: теперь русским внушается, что они уже отжили своё, пора освобождать территорию, переписывать квартирку и вещички на других людей и отправляться на свалку подыхать. «Давай, дедушка, ложись-ка в гробик, не заедай жизнь молодёжи». Что же касается нынешней российской власти, то она – за барашка в бумажке и за преданные заглядывания в глаза – дала себя убедить, что русские ей, в сущности, не нужны, а нужны более симпатичные народы, которые сейчас демонстрируют свою для неё полезность» (стр. 23).

Как видим, тупиковая публицистическая ксенофобская надстроечность подменяет базисный анализ движущих сил национального развития и не приближает высвобождение русской низовой субъектности, а способствует дальнейшей десубъектизации русского народа.

Не буду приводить многочисленные исторические примеры тупиковости предлагаемого пути «спасения». Несколько запоздалое пробуждение русской витальности, проявившейся в Кондопоге и Таллине и в некоторых других недавних ситуациях, - это лучше, чем позорное рабское шкурничество и пофигизм, свойственные подавляющему большинству нынешних русских. Взбрык лучше, чем кирдык. Но эти досубъектные взбрыки неимоверно уступают субъектной витальности-пассионарности тех же нацболов и акаэмовцев. Именно эти молодые русские ребята, цвет народа – острие рождения русской нации, а не стихийный этнозоологический взбрык. Осознанная саможертвенность молодых русских революционеров сильнее этнозоологических страстей, как бы их кто не разжигал. И в 1905, и в 1917, и в 1991 году начисто проиграли те политиканы, которые делали ставку на русский этнозоологизм. Можно собирать многотысячные залы ксенофобов и антисемитов, но когда дело доходит до субъектного революционного взрыва, то всех этих этнозоологистов как ветром сдувает с улиц. Русская нация родится не в погромах, а в борьбе за освобождение от своих и чужих десубъектизаторов.