Если за рубежом лингвистические познания россиян оценивают как однозначно низкие, то внутрення картинка, как показал недавний общероссийский опрос школьных учителей иностранных языков, противоречива. Около половины педагогов считают, что уровень знаний наших школьников растет, сообщил руководитель спецпроектов Образовательного союза Евгений Антонов. Однако еще столько же прогресса не видят, а каждый третий сетует на нехватку языковой практики.

Если ориентироваться в оценке знаний школьников на такой, казалось бы, объективный показатель, как итоги ЕГЭ, всё выглядит хорошо. Доля высокобалльников, в зависимости от языка, ежегодно составляет 39-45%. Средний балл по самому популярному, английскому, языку также достаточно высок: в 2018 году он составил — 69,2; в 2019 году — 73,8; а в 2020 — 70,9 баллов. При этом дети сейчас, впервые в истории нашей страны, стали лучше понимать речь на слух: свою роль в этом, надо думать, сыграл широкий доступ к фильмам и видеороликам на языках, как теперь принято говорить, наших партнеров. А все же оснований для оптимизма по поводу изучения иностранных языков в российской школе нет.

Ну о каком оптимизме можно говорить, если ЕГЭ по иностранным языкам традиционно сдают лишь около 10% самых мотивированных выпускников школы, тогда как качество знаний остальных 90% так и остались на допотопном уровне «читаю и перевожу со словарем»? (Или, называя вещи своими именами, «буквы знаю, могу сложить их в слова, а затем найти эти слова в словаре»).

Однако главное даже не в этом. «Популярность иностранных языков в России действительно растет, - констатировал член жюри регионального этапа Всероссийской олимпиады школьников (г. Москва), главный редактор журнала "Английский язык в школе" Алексей Конобеев.- Но в последнее время отмечается резкий рост популярности курсов иностранных репетиторов».

Вывод очевиден: спрос россиян на знание иностранных языков удовлетворяет не школа, где этот предмет преподается за счет государства, а частник, которому надо платить из семейных средств. Так сказать, «любой каприз за ваши деньги!» При этом уже упоминавшийся опрос учителей обозначил основные направления, по которым школа проигрывает частнику. Тут и плохая материально-техническая база, и нехватка в школьных программах учебных часов, отведенных на изучение иностранных языков. Каждый четвертый школьный педагог объясняет отток учащихся к частникам и умножение рядов последних крайне ограниченным объемом изучения иностранных языков в школе и еще примерно столько же — тем, что «у репетиторов хорошие методики и индивидуальное обучение». 45% считают, что школе не хватает языковой практики, а 28% - что там слишком большие группы учащихся с разным уровнем владения языком в одном классе и нет индивидуальных занятий.

Очевидно, что официальное обучение детей проигрывает неофициальному по всем направлениям, буквально выталкивая семьи школьников в небескорыстные объятия репетиторов. Однако главная проблема — отсутствие мотивации школьников к изучению этого предмета, о чем заявили 45% опрошенных. А она  с недавним решением об отказе от обязательного ЕГЭ по иностранным языкам и введения в программу второго иностранного языка лишь усугубилась. 

Конечно, школьная программа не безразмерна, а лимит по учебным нагрузкам детей исчерпан уже давно. Но выход есть, считает профессор Московского государственного лингвистического университета Олег Радченко: «Есть опыт европейских стран. Например, в Германии с 5-го класса проводится ранняя профориентация школьников с распределением детей по школам, где оставшиеся 7-8 лет учебы они будут изучать в основном предметы, нужные им в профессиональной деятельности».

Отчего бы тем же путем не двинуться и нам?

Источник: https://www.mk.ru/social/2020/11/30/v-rossiyskoy-shkole-zadumalis-o-cele...

В жизни каждого человека есть то, что неразрывно связывает его с родом. Это имя, в широком смысле — как собственно имя, фамилия и отчество. Отчество – связь с родителями, фамилия – с родом, имя – со святым покровителем. Но эти три связи сегодня ослабевают, истончаются. Именно их пытаются в первую очередь разорвать, чтобы превратить нас в Иванов, не помнящих родства.

Отчество. Известно, что на востоке сложилась прочная традиция именования «по отчеству», когда собственное имя человека обрастает именем отца и деда, как годичными кольцами. На западе же нет отчеств, есть «я», с которого будто начинается новое летоисчисление. Такое западное мироощущение стараются привить и нам, насаждая, например, в медийной сфере «без-отчественное» обращение к каждому вне зависимости от возраста, статуса или степени знакомства собеседников. Ещё в начале ХХ века Павел Александрович Флоренский писал, что Пушкин для нас именно Александр Сергеевич, а Толстой именно Лев Николаевич не потому, что в русской культуре несколько Пушкиных и Толстых, а потому, что это люди прочно связанные с семьей и родом. А есть, продолжает Флоренский, те, кто с отчеством никогда не именуется – Вячеслав Иванов, Максимилиан Волошин – они будто безотцовщина, сироты, выпавшие из семьи.

Фамилия. Неслучайно с латыни это слово переводится как «семья». Фамилия – летопись, которая всегда с тобой. Сказание о твоих предках, о том, чем они занимались, откуда пришли, от кого, не сохранившегося в метрических книгах, повели своё родословие. Несколько фамилий сплелись ветвями твоего генеалогического древа, но к имени и отчеству приросла лишь одна, та, которую предстоит благоукрасить своими добрыми делами, утвердить достойной жизнью. Ведь даже такая родная русскому слуху фамилия Пушкин изначально не сравнится по благозвучности с каким-нибудь Благовещенским, Преображенским или Рождественским. Но за ней «Евгений Онегин», «Медный всадник», «Борис Годунов», «Капитанская дочка» — вся «энциклопедия русской жизни», и потому слышишь «Пушкин» — и сияет солнце, кажется, весь русский язык изливается из этого «весёлого имени».

Имя. Оно определяет в человеке очень многое: кому-то быть «победителем», кому-то – «благородным», кому-то – «светлейшей». Через имя на помощь к тебе приходят всё тёзки: писатели, учёные, философы, полководцы и святые, в честь которых назван. Они же возлагают на тебя ответственность, они уповают на тебя. Погоня за экзотическими именами, чуждыми святцам, или безумные попытки вписать в паспорт вместо имени интернетовский ник, состоящий из латинских букв и цифр – обезличивают человека, превращают его в чужака или неодушевлённый предмет.

Уже упомянутый Павел Александрович Флоренский в пору имяславских споров написал книгу «Имена», где говорил, что имя человека во многом есть сам человек, что имя защитная оболочка души. Нам же сегодня предстоит создать оболочку для оболочки, сохранить русский ономастикон, наши исконный принципы именования человека. Для этого следует сосредоточиться не на ономастике – лингвистике, этимологии имени, а на ономатологии – философии имени, на том, что проецируют имена на жизнь, какие световые лучи они посылают нам сквозь время.

Источник: https://izborsk-club.ru/20273

Предлагается в качестве базового учебника для изучения в аспирантуре дисциплины «Политические институты, процессы и технологии». Проведена теоретическая герменевтика понятий «политический институт», «политический процесс», «политическая технология». Актуализирована характеристика существенных для науки и практики политических институтов, процессов и технологий.
Структурно-логически содержание учебника изложено в соответствии с учебной программой и тематическим планом изучения указанной дисциплины. Сформированы три раздела, состоящие каждый из нескольких глав.
Большинство глав содержит оригинальный методологический инструментарий. Все главы сопровождаются авторскими учебными кейсами, вопросами для самоконтроля, практическими заданиями, тестами и списком рекомендуемой для самостоятельного изучения литературы.
Соответствует ФГОС ВО последнего поколения.
Для аспирантов, обучающихся по направлению 41.06.01 «Политические науки и регионоведение». Может быть использован в бакалавриате и магистратуре по направлению 41.03.04, 41.04.04, при изучении смежных (стыковых) с другими науками дисциплин и при организации междисциплинарного взаимодействия (с управленческими, экономическими, пиаровскими, психологическими, антропологическими и иными дисциплинами и направлениями) в рамках профиля подготовки.
Подробнее: https://www.labirint.ru/books/775659/

Сообщаем нашим уважаемым читателям об открытии в журнале новой рубрики «Научная практика студентов», работа которой начнется с публикации работ студентов Московского государственного лингвистического университета (бывш. Московский государственный педагогический институт иностранных языков имени Мориса Тореза). Это одно из старейших высших учебных заведений в стране, основанное в 1804 году Александром I.

5 ноября ректор университета И.А. Краева подписала приказ № 3604, который гласит: «Приказываю:

1. В соответствии с календарным графиком образовательного процесса провести производственную (профессиональную) практику в объеме 4 недели студентов Института международных отношений и социально-политическмих наук, обучающихся по направлению подготовки 41.04.04 Политология, очная форма обучения, с 9 ноября по 5 декабря 2020 г.
2. Назначить руководителей практики и распределить обучающихся по местам прохождения практики согласно списку».

Сегодня в журнале «ПО» практику проходят Эльвина Бахишева, Дарья Карпова, Евгения Кошкарова, Олег Куруклис и Алина Прокопенко. Ребята готовят материалы, в том числе и переводные, которые – после редакторской правки – будут представлены в новой рубрике.

Кроме этого, практиканты примут участие в мероприятиях, проводимых в период прохождения практики в рамках работы «Школы молодого этнополитолога». Так, им предстоит изучить материалы конференции «Прогнозирование конфликтов этноконфессионального характера в молодежной среде в регионах Приволжского федерального округа и практика их урегулирования», прошедшей 27-28 ноября в Нижнем Новгороде, и написать по ним аналитическую записку. В мероприятии приняли участие представители Полпредства Президента РФ в ПФО, эксперты ФАДН, ученые из ряда академических вузов из разных регионов страны.

Добавим, что у редакции уже был успешный опыт тесного сотрудничества с кафедрой политологии МГЛУ: весной этого года было организовано прохождение практики более 30 студентами 1 курса бакалавриата университета.

Мы надеемся, что в будущем нам удастся привлечь к совместной деятельности и другие вузы, переговоры об этом уже ведутся.

Пожелаем молодым политологам успехов во всех их начинаниях!

Нормативно-правовые акты

1. Постановление Верховного Совета Российской Федерации
   от 3 июня 1993 года No 5090-1 "Об Основных направлениях государственной молодежной политики в Российской Федерации" // Консорциум «Кодекс». – URL: http://docs.cntd.ru/document/9004367
2. Постановление Правительства РФ от 29.05.2008 No409 «О федеральном агентстве по делам молодѐжи» (ред. от 01.06.2016) // СПС «Гарант» – URL: http://base.garant.ru/193353/
3. Распоряжение Правительства Российской Федерации от 29.11.2014 No2403-р «Об утверждении Основ государственной молодежной политики Российской Федерации на период до 2025 года» // СПС «Гарант». – URL: http://www.garant.ru/products/ipo/prime/doc/70713498/
4. Концепция долгосрочного социально-экономического развития Российской Федерации на период до 2020 года http://www.consultant.ru/document/cons_doc_LAW_82134/28c7f9e359e8af09d72...
5. Официальный сайт ООН, Молодежная Стратегия ООН до 2030 года. Доступ: https://www.un.org/youthenvoy/wp-content/uploads/2014/09/WEBR-UN-Youth-S...

Литература

1. Малик Е.Н., Бударина К.А. 2015. Специфика механизма формирования политической и гражданской культуры современной российской молодежи. – Концепт. Современные научные исследования. Вып. 3. Доступ: http://e-koncept.ru/2015/85174.htm
2. Томбу Д.В., «Условия и риски политической идентификации российской молодёжи». /Журнал «Власть», 2018, №1, С.91-98.
3. Аналитический вестник № 19 (733) Совета Федерации Федерального собрания Российской Федерации «Конституционно-правовые основы государственной молодежной политики в Российской Федерации и Республике Беларусь» http://council.gov.ru/media/files/05MzPSKTtbRtSX3OXKPc4aGFoF20pxFi.pdf

Интернет-ресурсы

1. Официальный сайт Федеральной службы государственной статистики. Доступ: https://rosstat.gov.ru/folder/12781
2. Официальный сайт АНО «Левада-центр», исследование «Гражданская активность». Доступ: https://www.levada.ru/2019/02/13/grazhdanskaya-aktivnost/
3. Официальный сайт «Ведомости», «Как меняется протест». Доступ: https://www.vedomosti.ru/opinion/articles/2019/09/30/812372-kak-izmenilsya-protest

В рамках данной публикации хотелось бы продолжить обсуждение, которое идет на страницах журнала в связи с проблематикой социально-гумани­тарных следствий цифровизации [Лапшин 2019], ее влияния на политические коммуникации в обществе, в т.ч. на доверие к медиа [Дугин 2018]. Понятие доверия в широком смысле трактуется как чувство или убеждение, что какому- либо лицу, обстоятельству можно верить. Доверять - значит полагаться на кого- либо, не сомневаться в его честности. В социально-гуманитарной традиции акцент делается на социальной роли доверия как свойства, обеспечивающего функционирование социального организма, снижающего информационную асимметрию в процессе социального взаимодействия.

Исследовательский контекст. Актуальность анализа доверия применительно к сферам политической коммуникации и власти обусловлено тем, что функци­онирование демократических процессов и широкого общественного участия предполагает наличие информированных граждан, принимающих обоснован­ные решения. Рассматривая доверие к медиа как некоторое отношение, можно выделить две стороны: тех, кто доверяет, и тех, кому доверяют. Соответственно, в фокусе анализа оказываются те или иные аудитории и информационные источ­ники. В структуре доверия к источникам, как правило, выделяют три основ­ные составляющие. Во-первых, это доверие к медиа - посредникам, каналам, с помощью которых социально-политическая, культурная и прочая информация передается аудитории. Во-вторых, это доверие к собственно источнику, «провайдеру» этой информации. В-третьих, это доверие к самому сообщению, кон­тенту, т.е. содержанию информационных материалов [Fisher 2018].

Остановимся кратко на прикладных результатах изучения доверия к медиа. В литературе нет единого мнения о том, кто из индивидов в плане их соци­ально-демографической принадлежности в большей степени склонен доверять медиа [Gronke, Cook 2007]. Чем более позитивными являются оценки отдель­ных медиа (ТВ, радио, пресса), тем более высоким уровнем доверия со стороны аудитории они пользуются. Было также зафиксировано, что большая готов­ность пользователей делиться информацией в онлайн-сообществе обусловлена большим доверием к онлайн-площадке, на которой это происходит [Cacciatore et al. 2016]. Согласно ряду исследований, большее доверие к медиа проявляют те, кому свойственно активное потребление мейнстримных медиа [Kiousis 2001]. В фокусе исследований также находились вопросы о роли медиа как фак­торе влияния на составляющие политической культуры. Отмечалось, что доми­нирование массовых коммерческих медиа способствует распространенности политического цинизма, падению политического доверия граждан [McChesney 1999: 5-7]. Применительно к американскому обществу выявлено, что меньшее доверие к медиа в большей степени присуще индивидам с консервативными ориентациями [Morris 2007]. Существует и другой тренд - более ярко выражен­ные политические предпочтения и включенность граждан в те или иные виды политической активности предполагают склонность к интерпретации деятель­ности медиа как необъективной [Lee 2010].

Актуальность исследований доверия к медиа связана также с феноме­ном постправды. Термин «постправда» широко вошел в политический язык последнего времени. Согласно регулярным оценкам Оксфордского словаря, постправда стала «словом года» в 2016 г. При этом постправда трактуется как некое состояние социальной ситуации, когда объективные факты влияют на общественное мнение в меньшей степени, чем апелляция к эмоциям и личным убеждениям. Данное понятие характеризует новое информационно-политиче­ское состояние общества и непосредственно связно с проблематикой доверия к медиа. Понятие постправды оказалось сейчас атрибутом мирового массового политического дискурса. Выделим несколько обстоятельств, характеризующих контекст его активного использования.

Во-первых, правомерно говорить об общем кризисе мировой экономики и связанных с ним противоречиях в странах Западной Европы, США, субъек­тов глобального капитализма в целом. Брексит, проблемы миграции, рост под­держки национал-популистских партий и движений во многих европейских странах потребовали объяснений, некоторые из которых предполагали исполь­зование новых языковых конструкций. К ним с полным основанием можно отнести понятие постправды. Показательным в этой связи является извест­ный доклад Мюнхенской конференции по безопасности 2017 года с названием «Послеправда, послезапад, послепорядок?» [Munich Security Report 2017]. В документе констатируется, что угрозы современной либеральной демократии исходят от политиков-популистов в западных странах, равно как и от автори­тарных режимов, ставящих целью эрозию доверия граждан правительствам и медиа. Причем средством достижения этих целей являются разнообразные инструменты манипулирования информацией, так называемые фейковые новости. Это, в свою очередь, формирует новое состояние постправды, где нет ничего достоверного и все альтернативы являются равновозможными.

Во-вторых, важным обстоятельством, предопределившим активное исполь­зование понятия постправды и сопряженного с ним словосочетания «фейковые новости», является предвыборная президентская кампания в 2016 г. в США и последующее информационное противостояние президента Трампа и так назы­ваемых мейнстримных медиа. Впервые за долгие годы противоречия в амери­канском обществе, прежде всего в американских элитных группах, достигли такого уровня напряженности, что это неизбежно проявилось в информаци­онной сфере. Причем роль собственно медиа в этом противостоянии вышла на первый план. Показательным в этой связи является следующее замечание автора американского правоконсервативного издания: «Подозрительно пред­взятая позиция медиа - за Клинтон и против Трампа - во время кампании, продолжавших нападки и после инаугурации... - вот причина широкого резо­нанса фразы Трампа о “фейковых новостях”. Американская общественность и раньше замечала, что с основными новостными компаниями (“мейнстримными медиа”) что-то не так - но именно выборы 2016 доказали миллионам, насколько прав оказался твит Трампа “Фейковые новостные медиа (плохо работающие @nytimes, @NBCNews, @ABC, @CBS, @CNN) - враг американ­ского народа!”».

В-третьих, активное введение в оборот понятия постправды связано с нарастанием противоречий между основными геополитическими акторами. Эпицентром этого является конфликт интересов России и США, политика санкций в отношении нашей страны, новое виток политики «холодной войны».

Результаты эмпирического исследования. Каким является уровень доверия к медиа среди российских граждан? Обратимся к материалам исследования социально-политических настроений, полученных в рамках проекта «Как живет Москва» в Институте социально-политических исследований РАН (см. табл. 1). Эмпирическую основу работы составляют данные репрезентативных исследований населения Москвы, реализованных в мониторинговом режиме в течение двух последних десятилетий. Применялась квотная выборка со свя­занными параметрами; методом сбора первичной информации являлся самоза- полняемый опросник. Общее число опрошенных в 2018 г. N = 726.

Таблица 1

Доверие к различным источникам информации, в % от числа опрошенных

В связи с приведенными данными выделим несколько важных, на наш взгляд, моментов.

Уровень доверия к медиа - как к традиционным (ТВ, радио, газеты, журналы), так и к новым (Интернет) - в целом является невысоким. Наиболее высоким

уровнем доверия по сравнению с ними пользуется межличностное общение между людьми. Справедливо и обратное - существенно более высоким явля­ется уровень недоверия по отношению к традиционным медиа, а наименьшим - к межличностным каналам коммуникации.

Рассмотрим несколько подробнее характеристики доверия к ТВ и Интернету, которые являются на сегодня наиболее мощными по охвату населения и сте­пени социально-политического влияния медиа. Если доверие к этим медиа является примерно одинаковым, то уровень недоверия к ТВ оказывается боль­шим, чем к Интернету. Представляется, что это отражает общий тренд нарас­тания значимости Интернета по сравнению с ТВ за последние годы. Согласно нашим наблюдениям, ТВ в течение последних двух десятилетий лидировал при ответах респондентов на вопрос о медиа, которым они доверяли больше всего. Показательно, что в 2017 г. Интернет по уровню доверия обошел ТВ. Несмотря на то что эти данные характеризуют московский регион, они, на наш взгляд, показательны с точки зрения оценки изменения ландшафта политических ком­муникаций в целом.

Есть ли особенности доверия к медиа в различных социально-демогра­фических группах? Имеющиеся данные говорят о том, что ТВ чаще дове­ряют женщины, чем мужчины; наблюдается рост доверия к ТВ с возрастом. Относительная доля лиц, не доверяющих ТВ, оказывается большей в молодых возрастных группах. Представители более молодых возрастных групп чаще доверяют Интернету, чем представители более старшего возраста. В связи с дифференциацией доходов индивидов наблюдается следующий тренд. Лица, принадлежащие к группам с более высоким доходом, чаще доверяют Интернету, чем представители групп с меньшим доходом.

Какие социальные обстоятельства и факторы в максимальной степени влияют на формирование доверия или недоверия к медиа? Применительно к получен­ным эмпирическим данным нами был использована процедура логистической регрессии. В результате статистического анализа было выявлено несколько групп переменных, повышающих вероятность недоверия к медиа.

Во-первых, недоверие к медиа предопределено тем отношением, которое сложилось у российских граждан к основным государственным и обществен­ным структурам. Согласно нашим исследованиям, динамика доверия в отно­шении практически всех важнейших институтов является негативной. Так, за период 2016-2018 гг. в полтора-два раза упал уровень доверия к правительству РФ, Совету Федерации, Государственной думе, политическим партиям и дви­жениям, церкви. Падение доверия наблюдалось, хотя несколько в меньшем объеме, в отношении действующего президента РФ.

Во-вторых, недоверие к медиа повышается в связи с отрицательными пред­ставлениями людей об окружающей их социальной реальности, например, наличием дорогого и неквалифицированного медицинского обслуживания, наличием преступности и т.п. Недоверие к медиа также оказывается связанным с тем, что респонденты не разделяют положительное отношение к действую­щей политической системе.

В-третьих, недоверие к медиа соотносится с содержанием установок людей о деятельности средств массовой информации. Так, вероятность недоверия к медиа в большей степени присуща индивидам с негативными представлениями о роли медиа в обществе - тем, кто считает, что нынешние российские медиа формируют искаженные представления о жизни страны и мира, способствуют распространению насилия, разжиганию межнациональной и межрелигиозной розни. Также значимым здесь является индикатор несогласия с оценкой, что медиа повышают уровень культуры и образования людей.

Таким образом, если граждане удовлетворены основными характеристиками и условиями своего существования, то они скорее всего будут удовлетворены деятельностью основных институтов государства и общества. Соответственно, уровень политического доверия в обществе оказывается выше, когда граждане удовлетворены политикой правительства, что, в свою очередь, распростра­няется и на доверие к медиа. При этом деятельность медиа являются важным условием повышения информированности граждан, создания адекватных представлений по тем или иным проблемам жизни общества. Таким образом, вне доверия к медиа, по крайней мере в идеале, невозможно функционирова­ние демократических процессов как таковых.

Цифровая среда и новые «координаты» доверия к медиа. Зафиксированный исследованием уровень доверия граждан к российским медиа сопрягается с рядом технологических, политико-экономических и социокультурных трен­дов, имеющих общецивилизационное измерение. Причем все из них в той или иной мере влияют на сложившиеся ранее практики информационного обмена, включая политические коммуникации, составляя новые условия формирова­ния доверия к медиа.

Важнейшим фактором, влияющим на изменение информационной среды, является прогресс коммуникационных технологий, в частности массовое рас­пространение домашнего и мобильного Интернета. За последнее десятилетие в нашей стране среднесуточное время использования Интернета выросло более чем в 10 раз. Параллельно с этим происходила конвергенция медиа, форми­рование мультимедийных цифровых платформ, обогащающих коммуникаци­онные возможности. Все это явилось предпосылкой активного использования в повседневных практиках людей социальных сетей (ВКонтакте, Фейсбук и др.), видеохостингов (YouTube), систем быстрого обмена сообщениями - мес­сенджеров (WhatsApp). Появились цифровые/интернет-версии телевидения, печатных изданий, радио.

Обратим внимание, что новый медиаландшафт предполагает сосуществова­ние двух типов медиа на базе лежащих в их основе коммуникационных моде­лей. Для офлайновых и онлайновых версий традиционных медиа - ТВ, прессы, радио - преимущественной является модель коммуникации «от одного - мно­гим», где аудитория рассматривается преимущественно в качестве пассивного получателя информации. В современных условиях становится реальностью другая коммуникационная модель - «от многих - многим». Благодаря интерак­тивным медиа - блогам, социальным сетям, видеохостингам - индивиды могут обращаться к массовым аудиториям, минуя формальные институты массовых медиа.

В итоге произошло увеличение совокупного времени медиапотребления. При этом преобладающая в течение трех-четырех последних десятилетий роль теле­видения частично отходит на второй план. Большую часть свободного времени людей в своей совокупности теперь занимает активность в Интернете, прежде всего использование социальных сетей. Однако рост медиапотребления важен не только как таковой - на первый план выходят новые состояния информа­ционной среды, форматы коммуникативного поведения и сопряженные с этим фундаментальные социальные тренды.

В этой связи надо сказать о текущей мировой и российской ситуации, условно - на макроуровне. Трудно отрицать тот факт, что в последние годы мы ощущаем изменения, зачастую кризисного порядка, в том, что принято называть духов­ным климатом эпохи. Очевидно, что это имеет предпосылки в логике развития современного капитализма на глобальном уровне, с одной стороны, и на наци­ональном, российском уровне - с другой. Причем это проявляется в самых разных областях - от геополитической до социокультурной. Особенности нынеш­него социального времени часто описывают с помощью понятия «постмодерн». Последнее имеет целый ряд характеристик. Выделим те из них, которые имеют прямое отношение к проблематике доверия к медиа.

В условиях постмодерна политико-экономические и социокультурные про­цессы становятся во все большей степени конструируемыми. Роль медиа в создании и интерпретации «картин мира» трудно переоценить. Более того, отмечавшиеся выше технологические факторы и рост медиапотребления объ­ективно приводят к тому, что рост образных посредников при формировании социального опыта людей неуклонно возрастает. Среда бытования современ­ного человека становится все более искусственной. Медийные технологии позволяют создавать материалы, где события выглядят абсолютно реальными (при этом в действительности такие события не происходили) [Назаров 2018: 20-23]. Соответственно, это объективно затрудняет ориентацию людей в услож­нившемся информационном поле, препятствует формированию доверия к медиа.

Как представляется, упомянутый выше феномен постправды и проблема­тика так называемых фейковых новостей отражает, среди прочего, следующее обстоятельство. Происходит изменение сложившегося в течение нескольких последних десятилетий (по крайней мере, в так называемых индустриально развитых странах) либерально-демократического информационного порядка. В рамках политического консенсуса элит массовая политическая информация циркулировала в коммуникационном пространстве, формируемом телевиде­нием, прессой и радио, и была направлена в целом на подержание статус-кво. При всем разнообразии этих средств можно было говорить о том, что именно мейнстримные медиа эффективно выполняли функции gatekeepers, т.е. регули­рования, или фильтрации доступа к тому, что будет находиться в информаци­онном пространстве, т.е. в сфере общественного внимания. Применительно к новостной журналистике и редакционной политике медиа это выражалось в принятии стратегических решений о достоверности и качестве используемых источников. Важным, зачастую неявным фактором в этой связи является соот­несение отбора с доминирующими политическими ценностями, соответствие их принятым нормам и конвенциям. Так, формировалось пространство диа­лога, дискуссий и конкуренции для согласования интересов различных групп. В условиях общего роста недоверия к институтам власти и параллельно с кар­динальным расширением числа доступных информационных источников поя­вились широкие возможности выражения альтернативных точек зрения, в т.ч. имеющих несистемный характер. Это изменение информационного порядка так или иначе усложнило основания выбора и вынесение суждений о доверии к медиа.

Бурный рост числа источников и объемов информации, доступной для ауди­тории, способствует распространению так называемого информационного переполнения [Andrejevic 2013: 9-10]. Усиление конкуренции между медиа приводит к тому, что форматы контента в целом становятся более короткими - с преобладанием эмоционально насыщенных форматов. Цель состоит в том, чтобы привлечь аудиторию за более короткий, чем ранее, интервал времени. Это тем более так, поскольку подавляющее большинство ведущих медиа как в нашей стране, так и за рубежом являются также субъектами бизнеса и зна­чимо зависят от рекламных поступлений. Таким образом, уменьшается доля содержания (особенно в сегменте общественно-политической проблематики), предполагающего линейное - последовательное - восприятие, опирающееся на причинно-следственные связи как необходимый элемент рационального осмысления событий и явлений. Как следствие, меняются сложившиеся ранее практики коммуникативного поведения, происходит упрощение моделей вос­приятия, в т.ч. отношения к медиа, оснований для формирования доверия к ним.

Заметим, что трансформация медийного контента отражает ряд содержатель­ных особенностей постмодерна как культурной формы - состояние неопреде­ленности, ценностного релятивизма, абсурда, в пределе - хаоса, которые ока­зываются доминирующими в культуре и бытии людей, причем как на массовом, так и на элитном уровне. На поддержание этого работают ТВ и Интернет, пред­ставляющие собой архетипические постмодернистские культурные формы, поскольку в их содержании ярко проявляются такие черты, как мозаичность, фрагментарность сообщений и повествований, самореференция (отсылка не к реальности, а к другому материалу медиа), акцент на форме представления, а не на содержании.

Не будем также забывать, что информационная среда всегда была ареной конкуренции не только между коммерческими, но и собственно политиче­скими субъектами. Это, среди прочего, достигается с помощью гуманитарных технологий, где ресурс доверия играет важную роль. При этом уместной, как представляется, является отсылка к теореме Томаса - важной познаватель­ной составляющей социологического конструктивизма. В ней утверждается, что ситуация, определенная людьми как реальная, оказывается реальной по своим последствиям. Актуальность этого утверждения определяется тем, что в условиях постмодерна все большую роль играют такие явления, как инфор­мационные войны, институты «мягкой силы» и т.п. Их деятельность зачастую предполагает формирование коммуникационной обстановки, когда объектив­ные основания для вынесения гражданами тех или иных суждений оказыва­ются подмененными «спектаклем», некой фиктивной реальностью. Более того, никуда не уходит вопрос о корпоративной принадлежности информационных источников крупнейшим медиагруппам и, соответственно, субъектам бизнеса и власти. Поэтому представления о роли средств массовой коммуникации как «четвертой власти» и наделение их функциями систематического обществен­ного контроля за находящимися у власти и объективного информирования о деятельности последних имеют все более «потенциальный» характер.

Здесь также стоит напомнить известную идею Маклюэна, что тип использу­емого медиа во многом определяет его содержание [Маклюен 2003: 9-11]. Это напрямую относится к вопросу об усложнении формирования доверия к медиа в условиях массового распространения Интернета и социальных сетей. При всех несомненных достоинствах социальных медиа у них имеются свойства, которые неоднозначно сказываются на формировании доверия в обществе, в т.ч. доверия к медиа. Архетипичность социальных сетей как постмодернист­ской формы проявляется в преобладающем здесь типе дискурса. Исследователи в этой связи говорят, что логика общественных дискуссий в целом трансформи­руется под влиянием «языка» обсуждений в социальных медиа. Применительно к последним президентским выборам в США социальные медиа стали про­странством для объединения тех групп, которые выступали против «либераль­ной ортодоксии и тирании политкорректности». При этом Твиттер как один из эффективных инструментов коммуникации этих групп в силу своей технологи­ческой природы (не более 140 знаков для послания) далеко не всегда предпо­лагает какую-либо рациональную дискуссию. Напротив, распространенным типом общения оппонентов здесь становится троллинг. Изначально это была форма сетевой коммуникации, когда пользо­ватель, как правило анонимно, мог оставить комментарий с целью уязвить, шокировать, обидеть оппонента. Постепенно провокации и издевательства в сетевом общении стали массовым явлением. Более того, это стало нормой, в т.ч. в сфере политических коммуникаций с использованием социальных сетей. При этом одной из целей подобных действий является обеспечение максимально возможной популярности, а не обеспечение обоснованности, аргументирован­ности тех или иных посылок. В этих условиях тема доверия в коммуникации просто не стоит. Причем есть все основания говорить, что здесь самым ярким образом проявляется такая черта культуры постмодерна (в т.ч. политической культуры), как доведенная до абсурда ирония или «стеб» - сарказм и уничижи­тельное осмеивание субъекта в его присутствии.

Сделаем еще одно замечание об экономико-технологических особенностях Интернета, которые влияют на формирование доверия. Цифровые технологии открывают дополнительные возможности для адресного обращения к целе­вым аудиториям. Основу этого составляет маркетинг на основе баз данных о потребителях и соответствующие технологические алгоритмы. Здесь исполь­зуется то обстоятельство, что в интернет-среде все более заметными, прозрач­ными, «гласными» становятся действия индивидов. «Человеческое общение... с помощью цифровых устройств оставляет след: любой щелчок мышки, наве­дение курсора, переход по ссылке, комментарий и даже включение телефона - все это фиксируется, составляя “большие данные”, так что правильный сбор и обработка этой информации позволяет делать выводы о потребителе» [Warncke 2012]. Благодаря технологиям таргетирования и поисковых алгорит­мов в Интернете становится возможным создавать и постоянно поддерживать для пользователя информационную среду, которая строится на основе анализа его предыдущих интересов и действий. Причем это касается не только сферы покупок товаров и услуг, но и собственно информации, в т.ч. политико-идеоло­гического и культурного порядка.

Фактически предиктивные алгоритмические подходы к отбору информации оставляют в стороне вопрос, что медиа выполняют в обществе важные социаль­ные функции. Использование гражданами надежных информационных источ­ников является одной из предпосылок конструктивного обсуждения и соци­ально ответственных решений. Алгоритмизация прежде всего ориентируется на рыночную логику успеха - обеспечение растущего трафика пользователей и, соответственно, финансовой устойчивости и успешности медиа. Показательно, что ряд исследователей указывают на то, что доминирующие ныне технолого­экономические практики Интернета способствует «погружению» пользова­теля в так называемый фильтрующий пузырь (filter bubble). Речь идет о том, что вольно или невольно пользователю предлагаются ссылки на публикации и источники, где отсутствуют альтернативные взгляды. Фактически это резуль­тат одновременной работы большого числа предиктивных алгоритмов, которые «стирают» из поля информационного внимания пользователя идеи и оценки, противоречащие его мировоззрению [Pariser 2011].

Заключение. Итак, в работе показано, что доверие к медиа в российском обще­стве испытывает вызовы различной природы. С одной стороны, это обуслов­лено текущими политико-культурными и социально-экономическими трен­дами в нашей стране. Согласно проведенным исследованиям, доверие к медиа является невысоким; жители столичного мегаполиса склонны не доверять ТВ, прессе, радио в большей степени, нежели Интернету. Доверие к медиа опосре­дуется отношением к текущей социальной ситуации и политической системе, к ключевым институтам власти, к оценкам результатов деятельности медиа. С другой стороны, текущие трансформации общецивилизационного плана со­здают новые координаты для формирования доверия к медиа. К ним относятся кардинальные технологические изменения в сфере коммуникаций, увеличение уровня конструируемости «картин мира» в условиях политико-экономической и социокультурной среды постмодерна, изменение глобального либерального информационного порядка, доминирование экономического императива в деятельности медиа и размывание роли медиа как «четвертой власти», транс­формация рациональных дискурсивных практик и алгоритмизация как фунда­ментальные черты современной цифровой интернет-среды. Понимание и учет этих обстоятельств может способствовать совершенствованию социального управления, равно как формированию полноценной политической коммуни­кации в российском обществе в целом.

Список литературы

1. Дугин Е.Я. 2018. Власть доверия и доверие власти. - Власть. Т. 26. № 8. С. 60-66.

2. Лапшин А.О. 2019. Глобализация и цифровое общество: заметки на полях. - Власть. Т. 27. № 1. С. 63-68.

3. Маклюен М. 2003. Понимание медиа: Внешние расширения человека. М.: Канон Пресс. 464 с.

4. Назаров М.М. 2018. Массовая коммуникация и общество. Введение в теорию и исследования. М.: Ленанд. 378 с.

5. Andrejevic М. 2013. Infoglut: How Too Much Information Is Changing the Why W Think and Know. N.Y.: Routledge. 174 p.

6. Cacciatore М., Menga J., Boyd B., Reber B. 2016. Political Ideology, Media-Source Preferences, and Messaging Strategies: A Global Perspective on Trust Building. - Public Relations Review. Vol. 42. Is. 4. P. 616-626.

7. Fisher K. 2018. What Is Meant by ‘Trust’ in News Media? - Trust in Media and Journalism. Empirical Perspectives on Ethics, Norms, Impacts and Populism in Europe (ed. by K. Otto, A. Kohler). Springer VS. Р. 19-38.

8. Gronke P., Cook T.E. 2007. Disdaining the Media: The American Public's Changing Attitudes toward the News. - Political Communication. Vol. 24. P. 259-281.

9. Kiousis S. 2001. Public Trust or Mistrust? Perceptions of Media Credibility in the Information Age. - Mass Communication & Society. Vol. 4. No. 4. P. 381-403.

10. Lee T. 2010. Why They Don’t Trust the Media: An Examination of Factors Predicting Trust. - American Behavioral Scientist. Vol. 54. P. 18-21.

11. McChesney R. 1999. Rich Media, Poor Democracy. Communication Politics in Dubious Times. N.Y.: The New Press. 427 p.

12. Morris J. 2007. Slanted Objectivity? Perceived Media Bias, Cable News Exposure, and Political Attitudes. - Social Science Quarterly. Vol. 88. No. 3. P. 707-728.

13. Munich Security Report. Post-Truth, Post-West, Post-Order? 2017. URL: https:// www.securityconference.de/en/publications/munich-security-report/munich-secu- rity-report-2017 (проверено 10.01.2020).

14. Pariser E. 2011. The Filter Bubble. What The Internet Is Hiding from You. London: Penguin. 203 p.

15. Warncke С. 2012. Big Data Strategies: Key Themes from I-COM 2012. Event Reports. URL: https://www.warc.com/ content/paywall/article/event-reports/big-data-strate-gies-key-themes-from-i-com-2012/98228 (проверено 15.01.2020).

Автор: Назаров Михаил Михайлович — доктор политических наук, главный научный сотрудник Института социально-политических исследований РАН.

Источник: : Журнал «Власть», 2020, Том 28, № 1, – С. 105-114.

Октябрьская сессия Школы молодого этнополитолога в РБ посвящена теме «Формирование идентичности на постсоветском пространстве». Кейс внешних факторов, влияющих на идентичность рассмотрен на наиболее актуальном примере нашего соседа – Республики Беларусь.

Открывая октябрьскую сессию Школы, вице-президент Академии наук РБ Айтуган Акманов подчеркнул, что в обсуждении ученых и экспертов, которое регламентируется негласными законами научной дискуссии, необходимо высказывать разные точки зрения и поэтому площадка Школы молодого этнополитолога в РБ обретает свою значимость:

— Мир мыслит конкретными экономическими материями, не понимая порой значения духовной составляющей. Несмотря на разницу мнений, находятся точки соприкосновения и происходит интеграция. Здесь важно найти не только синтех научных подходов, но и пользуясь участием практиков – выявить прикладные аспекты научных исследований в сфере этничной идентичности, конфессиональных ориентиров, сочетания традиционного и современного, рассмотрения сложившейся практики через призму научного анализа, - подчеркнул Айтуган Ирекович.

Спикеры из Минска, Москвы, Уфы, Перми, Бирска и Астрахани представили результаты своих исследований и представление о нынешнем состоянии этнополитологии. Акцент нынешнего обсуждения был сделан на том как формируются идентичности – в том числе и этническая идентичность.

Удревнение истории, возвеличивание отдельных персоналий и табуирование отдельных страниц прошлого – это инструменты прежней парадигмы. Вместе с тем, в элите постсоветского пространства использование проверенных механизмов прошлого идет вкупе с поиском новых инструментов идеологической консолидации.

Во второй день конференции прошел мастер класс по реконструкции национального костюма, который провел этнолог из Астрахани Рамиль Ишмухамбетов. Конференция вызвала живой интерес СМИ РБ, в частности ее участники выступили на Башкирском спутниковом телевидении (БСТ).

Эмпирические, системные и теоретические аспекты разных форм идентичности, в том числе – этнической, были рассмотрены в ходе нынешней сессии Школы молодого этнополитолога в РБ – проекте Фонда президентских грантов.

Справочно:

Школа молодого этнополитолога РБ – проект Фонда президентских грантов – был основан как когнитивная научно-экспертная площадка федерального уровня для обмена мнениями и общения экспертов и политологов по вопросам этнополитологии. Мероприятия Школы прошли как в Уфе, так и в других городах нашей страны: Москве, Санкт-Петербурге, Астрахани.

Каждая сессия Школы посвящяется отдельной “заглавной” теме к обсуждению которой приглашаются лучшие эксперты в данной области: как исследователи ученые, так и политтехнологи с богатым практическим опытом.

Алексей Дзермант о влиянии внешних факторов на формирование идентичности в Республике Беларусь

Директор Центра изучения и развития континентальной интеграции «Северная Евразия» сотрудник Института философии Национальной академии Республики Беларусь Алексей Дзермант выступил с тезисами о внешних факторах ситуации в Беларуси, общей оценки сложившегося состояния дел.

— То, что сотрудничество между академическими кругами Беларуси и Башкортостана начинается с рассмотрения прикладных вопросов философии и политологии говорит о том, что нам есть что обсудить, рассказать, показать и взаимно обогатить друг-друга, - подчеркнул Алексей Валерьевич.

Ученый отмечает, что сейчас мы видим, как формируется современная беларусская идентичность – и это очень интересный кейс для анализа факторов, влияющих на формирование самосознания. При этом надо понимать и то, что беларусская идентичность обладает рядом характеристик, выделяющих ее среди иных идентичностей.

— Беларусская идентичность – это прежде всего идентичность пограничья, территории, где встречаются несколько крупных геополитических/геокультурных субъектов. Их взаимовлияние оказывает решающее воздействие на современную беларусскую идентичность, - говорит ученый. — С одной стороны – это полюсь российской или российско-евразийской цивилизации, а с другой стороны – полюс сугубо европейского, латинского мира.

Философ отмечает, что переход между полюсами наблюдаем на всей территории страны – у нас есть и польское этническое меньшинство (около 300 тысяч человек), а католицизм исполведует около миллиона человек.

— Меньшинства имеют разнофакторное влияние и в основном оно заметно на западе страны. Причем нельзя говорить об однозначно деструктивном влиянии, как это порой хотят представить. Есть, например, феномен поляков, лояльных в свое время советской власти, а теперь – Республике Беларусь. Они не ориентируются на современную Республику Польшу, не разыгрывают “карту поляка” для своей этничности, а остаются лояльными Беларуси, - говорит Алексей Дзермант.

По его мнению, это говорит об успехе модели политической нации, которую реализуют в Республике Беларусь, которая в свою очередь является продолжением советского проекта. Например, группирование по этническим стратам в стране отсутствует, а большинство беларусов мыслят себя в “восточнославянской” категории, в российском цивилизационном пространстве. “Они не чувствуют этнической и культурной разницы с русскими, россиянами и в подавляющем большинстве исповедуют православное христианство – порядка 70-80 процентов граждан Республики Беларусь, что также является одним из объединяющих черт” – говорит ученый.

— Вместе с тем сильно влияние западных соседей. Причины – экономического плана. Повседневная жизнь жителей многих граждан Беларуси на западной окраине страны экономически связана с соседними странами – Польшей и Литвой. Появляется ощущение, что западная цивилизация может дать больше, тем более, что их основной источник доходов связан с этими странами, - отмечает аналитик, выделяя экономический фактор как основной в определении настроения на западе Беларуси.

Эти настроения вполне перекликаются, по мнению исследователя, с “геополитической миссией” западного соседа – Польши – которую они пытаются проецировать на соседей.

— Это так называемое “возрождение Речи Посполитой” или “Междуморья”, где Польша видится центром этой новой системы. Польские идеологи вполне осознают свое отличие от Запада, поэтому особо подчеркивают отличия от Востока. Поскольку это позволяет позиционировать себя как “форпост западного мира”, особенно – католического. И здесь их опорой в Беларуси и Украине становится как часть этнических меньшинств поляков, так и привязанные доходами к Польше экономически активная часть населения. Используя эти рычаги Польша пытается в этих государствах развивать те версии истории и идентичности, которые комплиментарны Польше,- выделяет Алексей Валерьевич инструменты влияния на белорусскую идентичность.

В Беларуси это т.н. “литвинство” – период величия Великого Княжества Литовского или Речи Посполитой. Соседней страной романтизированный образ этого общего прошлого транслируется как через официальные каналы, так и через масс-медиа. Усиленно внедряется идея “золотого века”, который надо повторить, а все неудачи связывают с выбором “восточного вектора”.

В ходе выступления Алексей Дзермант проанализировал и разобрал несколько таких технологий “мягкой силы”, которые оказывают влияние на формирование идентичности в Ресублике Беларусь.

Завершая доклад аналитик обратил внимание на то, что несмотря на довление “восточнославянского фактора” в идентичности граждан Беларуси и лояльное на данный момент польское меньшинство в стране, нельзя оставлять на самотек состояние дел.

Отсутствие внимания со стороны российских аналитиков и политических сил к ситуации с формированием идентичности в Беларуси могут изменить настроения. Причина тому – отсутствие пророссийской “мягкой силы” в политическом пространстве страны и наличие прозападных лоббистов, ориентированных пока на меньшинства, но склонные расширять свои сферы влияния. Один-два поколения, обработанные технологиями “soft power”, могут вполне изменить приоритеты, исторически закрепившиеся в этом регионе.

Справочно:

Школа молодого этнополитолога РБ – проект Фонда президентских грантов – был основан как когнитивная научно-экспертная площадка федерального уровня для обмена мнениями и общения экспертов и политологов по вопросам этнополитологии. Мероприятия Школы прошли как в Уфе, так и в других городах нашей страны: Москве, Санкт-Петербурге, Астрахани.

Каждая сессия Школы посвящяется отдельной “заглавной” теме к обсуждению которой приглашаются лучшие эксперты в данной области: как исследователи ученые, так и политтехнологи с богатым практическим опытом.

Владимир Савичев: Мы уходим от общества масс к обществу индивидуальностей, от общества потребления – к обществу театра

Примеры построения общества с новой концепцией был представлен в выступлении исполнительного директора Школы молодого этнополитолога кандидата политических наук Владимира Савичева.

— После того, как теория “общества потребления” показалая свю несостоятельность (так как маржинальная ценность каждого нового продукта становилась меньше), возникла концепция “общества спектакля”. Здесь главное не сам материальный прибыток, а то, что тебе создаются условия для событий, эмоций. Тебе в этой системе хорошо, поскольку ты получаешь реализацию своих ожиданий, своей мечты, - отмечает он.

Изменилась даже концепция “американской мечты”, поскольку сформировать у массы людей одинаковые взгляды на жизнь и ценностные установки, которые бы соответствовали целям политической элиты – это очень сложно и затратно.

То есть ставить спектакль за свой счет – дорогое удовольствие. Это известно еще со времен Древнего Рима. Поэтому пошли по другому пути: давайте вы готовьте концепт своего спектакля, определите что вам нужно, а мы создадим условия, чтобы вы могли купить реквизит для персонального спектакля, где вы сможете себя оплностью реализовать. Что вам надо? Путешествия? Пожалуйста – вот реквизит. Хотите бороться за права животных – набор реквизита имеется. Хотите строить свой дом – пожалуйста.

— Эта концепция “Ты сам хозяин своей мечты”, а мы тебе создаем условия, чтобы ты сам ее осуществил – это на сегодняшний день самая современная концепция организации общества, - отмечает Владимир Леонидович.

И в этой связи также был взят пример Беларуси, где проблема заключается в том, что большинство стоит за действующего президента Лукашенко.

Потому что большинство – это те люди, которые вышли из четвертого технологического уклада и согласны с тем, что должна быть определенная социальная солидарность, которые убедились на примере 1992-1994 годов, что без организующей роли государства будет хаос. Поэтому они уверены в своей позиции.

Но там есть и молодежь, есть новые технологии.

Когда мы говорим об оппозиции в Беларуси – это очень сложный конгламерат людей, у которых очень разные мотивы. Там есть провокаторы, есть и люди, которые не определились в своих предпочтениях и сами не знают чего хотят.

Но есть и люди, которые прекрасно понимают чего они хотят и чего не получают от Батьки. От него они не получают “идеи будущего”! “Мы, молодежь, как дальше будем жить? Мы не хотим у станка стоять или коровам в поле хвосты крутить. Мы хотим заниматься IT или чем-то еще, но не тем, чем занимались вы. Дайте нам возможность жить так, как мы хотим. И не встраивайте нас никуда – мы сами найдем свое место в технологической цепочке”.

Руководство Беларуси не может этого предложить, так как не рассматривает ситуацию в этом концепте.

И мы в регионах России оказываемся в той же ситуации, что и Беларусь. У нас по прежнему доминирует мнение, что надо придумать один единый для всех концепт и этот единый концепт попробуем навязать всем.

На федеральном уровне уже давно поняли, что это не пройдет когда мы говорим “А где у нас объединяющая общая идея?” – на федеральном уровне пока ее сформировать невозможно. Потому что в рамках прежней догматики новая система не работает. Невозможно дать единую идею для чукотского китобоя и московского айтишника. У них разные представления о жизни, разные ценности, различное понимание того зачем нужно государство и власти разных уровней и, конечно же, у них разное представление о своей роли в этой системе.

Концепции же этнической идентичности очень активно нам подкидываются извне. Потому что это концепции абсолютной архаики. Причем архаики неприемлемой для цельного современного общества – этническая идентичность раскалывает наше общество тут же. Это мы видим во многих примерах. И попытка сформировать региональную идентичность на базе этничной идентичности – это стопроцентный раскол и деградация общества, потому что начнется жесточайший конфликт.

Человек, который воспитан в любой этничности – в другую этничность не перейдет. Это будут только единицы, коллективных переходов не будет.

Люди переходят в другие социальные группы – это да. Был студентом – стал выпускником, а дальше – служащим или преподавателем у себя же в вузе, пошел работать на завод, в производство. Все перемещения между социальными группами – нормальны и человек не ощущает, что он сдает свои какие-то ценностные позиции.

Попытки же перевести родившегося и выросшего в одной этнической идентичности в иную – чреваты конфликтами, так как касаются глубинных императивов.

У нас в республике проживает три крупные этнические группы и формировать региональную идентичность исходя только из башкирского дискурса – бесперспективно.

Надо предложить людям то, в чем они видят себя. То есть не пытаться ломать их, а предложить то, что они ожидают.

Когда мы говорим об “обществе спектакля”, когда каждый человек хочет реализовать свою мечту, а государство ему в этом создает условия – это то, что найдет отклик. Но к этому пока власть еще не готова.

В ходе ответов на вопросы слушателей Владимир Савичев отметил, что мы сейчас говорим не об устоявшейся практике, а о том, куда это все идет, о трендах, прослеживающихся в течение последних двух десятков лет.

— Это будет характеризоваться борьбой привычного и спокойного, легко прогнозируемого общества и общества непонятного, только что формирующегося. Например, мы привыкли, что мир делится на “своих” и “чужих”. Друга привычка говорит, что есть издревле заведенные правила и не принимает, что у кого-то могут быть другие правила. Мы идем по пути меньшего сопротивления и с этим будут большие проблемы. Мы стоим на пороге шестого технологического уклада. Это цифровизация и сопутствующий ему платформенный капитализм, так как главным коммуникатором станет не человек, а цифровая платформа, - отмечает Владимир Савичев.

Мы уходим от общества масс. Когда-то в Белорецке проживало 65 тысяч человек из которых 40 тысяч работало на металлургическом комбинате, а сейчас там работает 3-3.5 тысячи человек. Мы уходим понимания таких больших коллективов и общество становится более индивидуалистичным.

Справочно:

Школа молодого этнополитолога РБ – проект Фонда президентских грантов – был основан как когнитивная научно-экспертная площадка федерального уровня для обмена мнениями и общения экспертов и политологов по вопросам этнополитологии. Мероприятия Школы прошли как в Уфе, так и в других городах нашей страны: Москве, Санкт-Петербурге, Астрахани.

Каждая сессия Школы посвящяется отдельной “заглавной” теме к обсуждению которой приглашаются лучшие эксперты в данной области: как исследователи ученые, так и политтехнологи с богатым практическим опытом.

Диалог о ценностях позднего СССР и современной России

Ценностные ориентиры общества СССР и современной России обсудили в ходе обратной связи участники октябрьской сессии Школы молодого этнополитолога.

Азат Бердин: Если мы берем такие крупные процессы, как развал СССР, как Владимир Путин его оценил – “крупнейшая геополитическая катастрофа ХХ века”, и начинаем выделять из нее составляющие части, то постоянно встречаем это слово – “распад”, так как во главу угла ставится именно сепаратизм окраин. Заметим, что на самом деле это не так, так как развал шел из Москвы.

Владимир Савичев: Мы видим, что союзная бюрократия, интеллигенция и преступный мир пошли на это потому, что не было уже единой идеи. С 1970-х годов даже ЦК КПСС не верили в победу коммунизма.

Эта система перестала соответствовать требованиям перехода к следующему технологическому укладу, что видно в решениях ЦК КПСС 1967 года. Также в 60-х годах возник и идейный кризис, потому что прежнюю доктрину отмели, а ничего нового предложить не сумели. Идея Октябрьской революции уже выдохлась и общество не воспринимало. И в эту пору появилась идея Великой Отечественной войны – это то, что объединяло общество.

Азат Бердин: Фактически, единственное, что сейчас скрепляет наше общество в стольких разных странах постсоветского пространства – это память о Победе. Власти это хорошо знают и используют.

Но эта идея, представляя безусловную ценность сама по себе, тем не менее носит консервативный характер и не является инновацией. Достаточна ли эта ценность для построения общества будущего?

Владимир Савичев: Можем заметить, что День Победы у нас стоит на втором месте по популярности, а на первом месте – Новый Год. А что такое Новый Год? Это ожидание будущего. Люди не столько провожают старый год, сколько переживают сказку, что “сейчас что-то случится и у нас следующий год будет замечательный”. Это спектакль, который играется для всех детей, родственников и знакомых. Человек хочет ощутить какую-то магию времени, ощутить магию возможностей – когда можно подарить подарки. Это тоже очень важный момент с точки зрения понимания. Праздник этот ввели в 1935 году, но магическим и карнавальным он стал именно в позднем СССР.

Справочно:

Школа молодого этнополитолога РБ – проект Фонда президентских грантов – был основан как когнитивная научно-экспертная площадка федерального уровня для обмена мнениями и общения экспертов и политологов по вопросам этнополитологии. Мероприятия Школы прошли как в Уфе, так и в других городах нашей страны: Москве, Санкт-Петербурге, Астрахани.

Каждая сессия Школы посвящяется отдельной “заглавной” теме к обсуждению которой приглашаются лучшие эксперты в данной области: как исследователи ученые, так и политтехнологи с богатым практическим опытом.

“Золотой век” в интерпретации постсоветского общества

Ценностную картину постсоветского общества, населения стран, которые образовались после распада СССР представил в ходе октябрьской сессии Школы молодого этнополитолога РБ доцент кафедры политических наук Пермского университета кандидат политических наук Дмитрий Сергеевич Плотников (г.Пермь). Он разобрал это на примере стран Евразийского союза.

— После развала Союза и деградации коммунистической идеологии новые элиты начали поиск оснований для своей легитимности в рамках имевшихся на момент развала страны границ. Этот источник они обнаружили в национализме,  отметил Дмитрий Сергеевич.

“Национализм бродит по постсоветскому пространству” и это стало трендом в конструировании новых границ государств. Этот национализм был окрашен в яркие этнические тона, что вызвало и конгламерат конфликтов на всем пространстве бывшего СССР: Приднестровье, молдавско-румынское слияние, армяно-азербайджанские противоречия и многие другие.

Следующий тренд на этом пространстве – это удревление истории. “Никто не хочет быть безвестного племени” – и элиты постсоветских стран принялись исследовать свое прошлое. Чем величественнее оно выглядело – тем лучше. Каждая страна бывшего СССР этим увлекалась, но самым ярким можно привести кейс Туркменистана, где эта идея пронизывала все, не оставляя даже подобия научности.

Еще одна закономерность, которую мы можем наблюдать на постсоветском пространстве – это увязывание истории, советского прошлого и Великой Отечественной войны как взаимоотношений с Российской Федерацией. Страны постсоветского пространства, для которых важно взаимодействие с Москвой – оценивали этот период в более положительных тонах.

А там, где существуют серьезные противоречия в международной арене – наблюдаются серьезные негативные ноты в оценке советского периода (как имперского) и иные трактовки хода и итогов Второй Мировой войны. Это Украина, страны Балтии, Грузия, Туркменистан и отчасти Узбекистан.

Мы же поговорим о союзниках России – странах Евразийского союза и рассмотрим “золотой век” в их понимании, к какому периоду своего прошлого они апеллируют говоря о прекрасных временах.

Когда говорим о России, то это прославление царского правления и той государственной системы. Удревление истории наблюдается и здесь. Это споры о древнерусском государстве, которое раньше воспринималось как Киевская Русь. Апелляция к Киеву из названия была убрана и памятник Владимиру Крестителю был торжественно открыт. Также торжественно освещалось открытие памятника Александру III, который открывал лично Владимир Путин. Вместе с этим военная тематика стала преобладающей и в медийном пространстве: телевидении, кинематографе, периодической печати и иных площадках. Одновременно шла дискредитация революционного наследия: большевики принимаются эдакими смутьянами, которые мешали разивитию. Порой прослеживается и апелляция к тому периоду, которая прослеживается в параллелях государственного строительства тогда и сейчас. Вместе с тем придается ценность и позднесоветскому периоду. В частности – в идеализации образа чекиста. И здесь “золотым веком” принимаются времена Леонида Брежнева.

В Казахстане интерес к своему прошлому был спорадичным и актуализация этой темы произошла в 2014 году после крымских событий и обострения российско-украинских отношений.

До этого года интерес носил спорадический характер, в основном он касался личностей. Одним из таких персон был Абдалай хан. Его имя носят проспект и улица в Нурсултане и Алмате, а в городах в его честь воздвигнуты памятники, а в 2005 году вышла казахстано-французская кинокартина “Кочевник”, посвященная этому периоду, когда Абдалай хан освободил степные просторы Казахстана от воинственных завоевателей – джунгар. И здесь джунгары принимаются как образ врага. Причем джунгарского царства сейчас нет и поэтому выявление такого ныне не существующего образа врага – очень удачно, так как позволяет выстраивать конструктивные отношения как с Россией, так и с Китаем.

В 2010 году Нурсултан Абишевич Назарбаев открыл памятник Джанибеку Кирею в центре тогда еще города Астаны.

В 2015 году, подстегнутые российско-украинскими событиями 2014 года, прошли трржественные мероприятия в честь 550-летия Казахского ханства, которая воспринимается как историческая колыбель современного Казахстана. Здесь имеются некоторые апелляции и к Монголии.

Все это ведет к мысли, что история Казахстана идет в глубины веков и нынешняя страна – это не осколок бывшего Советского Союза, а итог закономерного исторического развития.

Достаточно любопытен кейс Кыргызстана. Здесь нет отрицания советского наследия и высокая роль Манасоведения. Манас – это герой. Его именем назван аэропорт и главные улицы городов, его памятники стоят на площадях, а главная награда страны – Орден Манаса. Это культ чудо-богатыря, который является гордостью кыргызского народа. И, конечно, советское культурное наследие – Чингиз Айтматов, который также увековечен в названиях улиц, памятниках и наградах.

В связи с Кыргызстаном стоит вспомнить 2016 год и интерпретацию событий, произошедших сто лет назад, в 1916 году. Это подавление восстания Уркун. Велась активная дискуссия о том как оценивать события столетней давности. И на фоне этой полемики руководство Кыргызстана при Президенте Алмазбеке Атамбаеве действовало очень дипломатично.

Говоря про Армянский кейс надо понимать, что страна имеет затяжной конфликт с Азербайджаном и Турцией из-за Нагорного Карабаха. И здесь на первый план выходят элементы борьбы с азербайджано-турецким наследием. Причем это выстраивается и в определенную историческую логику, когда Армения дает отпор тискам, которыми она стала сжата с одной стороны Турцией, а с другой стороны – Азербайджаном. И этому посвящен и памятник Родине Матери в Ереване, как символ стойкости армян.

Узбекистан – это, конечно же, Тамерлан. На многих площадях страны стоят памятники видному политическому деятелю средневековья. И этот символ связывается и с такой независимой политикой президента страны – Ислама Каримова, который вел свою политику в Средней Азии, лавируя между группами интересов США и России.

В Таджикистане сильны позиции возведения истории к Империи Саманидов. Официальное признание государство Саманидов получило в 875 году, когда халиф пожаловал Насру ибн Ахмаду титул правителя всего Мавераннахра. Наибольшего могущества Саманиды достигли во времена правления брата Насра ибн Ахмада — Исмаила Самани (892—907). Столица Саманидов Бухара в этот период стала конкурировать с Багдадом за звание культурного центра ислама.

Общая тенденция для всех стран Евразийского союза – это удревнение истории и представление, что с Великой Октябрьской революцией эта историческая канва прервалась и лишь в 1991 году удалось восстановить логическую нить развития событий. Такая трактовка позволяет легитимизировать границы и обосновывать место этого государства в политической карте мира.

Справочно:

Школа молодого этнополитолога РБ – проект Фонда президентских грантов – был основан как когнитивная научно-экспертная площадка федерального уровня для обмена мнениями и общения экспертов и политологов по вопросам этнополитологии. Мероприятия Школы прошли как в Уфе, так и в других городах нашей страны: Москве, Санкт-Петербурге, Астрахани.

Каждая сессия Школы посвящяется отдельной “заглавной” теме к обсуждению которой приглашаются лучшие эксперты в данной области: как исследователи ученые, так и политтехнологи с богатым практическим опытом.

Колониальный дискурс в постсоветской идеологии

О колониальном дискурсе в политической картине мира элит постсоветского пространства рассказал директор Школы молодого этнополитолога Азат Бердин.

— Сам по себе колониальный дискурс вполне закономерен. Вопрос: почему это вызывает неприятие здесь в России. Причина этого в том, что Российская Империя по своему типу совершенно не походила на морские колониальные империи, например – Британскую. Это определило и то, с чем столкнулись они при распаде империи, - отмечает Азат Тагирович, выделяя, что отношения метрополии и провинции кардинально отличались в этих различных по своему характеру империях.

Если британец Редьярд Киплинг пел оды “бремени белого человека”, то вполне нормальным виделось и то, что его коллега писатель из индийцев будет воспевать обратное. И также, если был расизм в Штатах, то логично возникнет “негритюд”.

В России история страны не воспринимается как колониальная. Подобием британских колоний можно считать только Среднюю Азию – и то с особыми оговорками. А историю Советского Союза считать колониальной совершенно нельзя – ни по каким признакам.

Параллели с колониями касаются XIX века, когда Средняя Азия была завоевана (по сравнению с завоеванием Башкирии – она была завоевана сравнительно легко). И в результате именно колониальной политики происходили такие восстания как в Средней Азии в 1916 году.

Поэтому в советское время после 1930-х гг. эти страницы истории не афишировались как избыточно тяжелые. Тем более, что общественное мнение еще не было к их восприятию.

Почему нельзя в оценке прошлого нашей страны использовать колониальный дискурс? Азат Бердин раскрывает это на примере Башкирии и ее вхождения в состав России

— Башкирия проходила сложные этапы в процессе интеграции в состав Российской Империи, но присоединялась не как колония, не как бесправная часть страны. Скорее наоборот – многие привелегии, которые выбило себе в процессе интеграции башкирское население, не могло себе позволить основное население империи, - отмечает Азат Тагирович.

Естественно, за это приходилось платить. Это касается башкирских восстаний, которые велись почти полтораста-двести лет с определенными перерывами. Но эти восстания сложно назвать даже антиколониальными. Популярная книга “Завоевание Башкирии Россией” Элтона Стюарта Донелли предварялась хорошим предисловием профессора Ирека Акманова, который возражал против самого термина “завоевание”, используемого автором. Причем сам Элтон Донелли тоже принимает сам факт добровольного присоединения, а завоеванием считает период после подавления самого крупного и тяжелого башкирского восстания 1735-1740 годов – с этой поры, по его мнению, начинается попрание прав башкирского народа и колониальная война. Все восстания до 1735 года колониальными считать нельзя, считает Донелли. Ирек Акманов же, отрицая “завоевание”, обращает внимание на то, что к середине 18 века Башкирия целиком была в юрисдикции Российской Империи.

Объяснение довольно сложное, но оно показывает, что подходить к рассмотрению российской истории с позиций чисто колониального дискурса очень проблематично.

Примером, подтверждающим неприменимость колониального дискурсая является и наличие Башкирского Войска, население которого имело определенные привелегии, подобные казачьим войскам.

Оно было результатом всех башкирских восстаний: после “пугачевщины” Екатерина Вторая озаботилась тем, что надо решать башкирский и мусульманский вопросы. И это было сделано учреждением муфтията. Это масштабная попытка государства решить мусульманский вопрос - договориться с уммой и обеспечить ее лояльность.

Башкирский вопрос также решался системно. Эта политика нашла продолжение уже при ее сыне – Павле I, который образовал Башкирское Войско, какое-то время называвшееся также Башкиро-мещерякским. Оно существовало до 1865 года. Фактически они стали уникальным народом-сословием.

Понятно, что весь народ не охватывался сословием вотчинников и были башкиры вне этого сословия. Тем не менее, это пример, говорящий об особенностях российской политики на территориях, вне метрополии – не было единого мерила и каждая территория рассматривалась в сочетании ее особенностей. Признаки метрополии и колнии были внутри России смешаны, трудноразделимы.

Пример башкир уникален для России, но не для мировой практики. Потому что с горцами Хайлендера (Шотландия) почти такая же история. Тоже довольно быстро выяснилось, что интегрировать Хайлендер возможно только военным путем – привлекая к службе и давая определенные привелегии за это.

Справочно:

Школа молодого этнополитолога РБ – проект Фонда президентских грантов – был основан как когнитивная научно-экспертная площадка федерального уровня для обмена мнениями и общения экспертов и политологов по вопросам этнополитологии. Мероприятия Школы прошли как в Уфе, так и в других городах нашей страны: Москве, Санкт-Петербурге, Астрахани.

Каждая сессия Школы посвящяется отдельной “заглавной” теме к обсуждению которой приглашаются лучшие эксперты в данной области: как исследователи ученые, так и политтехнологи с богатым практическим опытом.

Мы живём в эпоху беспрецедентного возрастания роли управления в жизни общества, в решении ключевых проблем страны. Процессы трансформации государственности, которые переживает современная Россия вот уже около двух десятилетий, в огромной степени зависят от эффективных управленческих решений на всех уровнях государственной власти. Ведутся активные исследования и разработка инновационных проектов и программ в области повышения эффективности государственного, муниципального и корпоративного управления. За последнее десятилетие в стране накоплен как позитивный, так и негативный опыт аналитического обеспечения социально-экономического развития (СЭР), представляя огромное поле для Аналитики.

Для меня, как учёного, давно стало очевидно, что система государственного управления нуждается в обновлении, инновациях, оптимизации за счёт позитивных изменений именно на уровне её аналитического обеспечения. За последние годы в сферу управления пришли десятки тысяч молодых специалистов, малознакомых с понятиями Аналитика, методология, системный анализ. Их надо учить, а делать это в стране оказывается некому. Аналитика остаётся сферой приложения усилий инициативных одиночек. Этой книгой я хотел сфокусировать внимание как Важных Людей, так и обычных управленцев на феномене Аналитики. Было потрачено немало сил, чтобы в своих публикациях развернуть и теорию, и панорамное описание ситуации с государственной аналитикой, а также со стратегическим планированием в стране ИМЕННО В ПОЛЬЗУ ПРИКЛАДНОГО ИСПОЛЬЗОВАНИЯ разрабатываемой в рамках «Русской аналитической школы» теории.

Любой бизнесмен и практический аналитик при оперативной оценке проблемных ситуаций в первую очередь выясняет «цену вопроса». Так вот, эта «цена вопроса» огромна! Из-за недооценки роли Аналитики в принятии решений на высших уровнях государственного управления, а фактически – отсутствия серьёзной Аналитики в стране, мы теряем миллиарды рублей. Будучи непосредственно причастным к анализу финансовых потоков в стране, заявляю об этом со всей ответственностью! Отсюда и такое вопиюще-ненаучное название первого раздела этой книги «Ситуация с аналитикой в России: крик души!». Но этот крик не слышен, не доходит до лиц, принимающих решения.

Мы знаем, КАК СДЕЛАТЬ НЕ ХУЖЕ, ЧЕМ У НИХ! Важные Люди, ау!

Мы готовы представить внятное и исчерпывающее целеполагание для конкретных действий с их обоснованием. Точки приложения критики – федеральный бюджет как фабрика системного распила, имитационный характер значительной части государственных институтов: от парламента до отраслевых регуляторов. Одновременно – отсутствие целого класса необходимых даже для индустриального (не говоря уже о постиндустриальном) общества институтов государства.

Граждане, мыслящий класс России! Аналитики! Кажется, трудно говорить яснее! Вот те ПРОБЛЕМЫ, над решением которых мы должны все вместе думать днём и ночью:

– отсутствие правильного стратегического целеполагания практически во всех отраслях государственного управления;

– отсутствие собственно эффективных институтов стратегического планирования;

– потери бюджета из-за несогласованности госпрограмм, региональных и корпоративных стратегий;

– упущенная национальная прибыль, драгоценные пункты экономического роста.

Без развёртывания мощных аналитических центров, без использования в полную силу возможностей экспертно-аналитического сообщества эти проблемы не решить!

Реализация Федеральной адресной инвестиционной программы (ФАИП). Государственных программ и Федеральных целевых программ (ФЦП) на региональном уровне стала буквально «фабрикой недостроя», многие из них заведомо обречены на недофинансирование и завершаются мнимыми результатами. Отсутствие системного видения проблем, стратегического планирования (в стране более пяти лет не принимается федеральный закон «О государственном стратегическом планировании»), слабая увязка госпрограмм с государственными стратегиями приводят к колоссальными экономическим потерям. Или ещё один факт, который многое поясняет думающему человеку: более 90 % системообразующих российских компаний зарегистрировано в оффшорах (включая значительную часть государственных компаний и корпораций в лице их дочерних структур[1]). У нас в стране назревают огромные экономические и социальные проблемы. Прогнозируется инфраструктурный коллапс, кредитный кризис ряда крупнейших государственных и частных компаний, обострение межэтнических отношений и другие проблемы системного характера, которые не решались годами. И в этих сложнейших условиях недопустимо, чтобы многие важнейшие государственные решения принимались впопыхах, кулуарно, без системного анализа, без привлечения интеллектуальных сил экспертно-аналитического сообщества.

Могу утверждать, что мы знаем, как научить государство и государственное управление продуктивной саморефлексии, как сделать управление страной более эффективным. Но эти знания остаются невостребованными, книги по фундаментальным теоретическим вопросам изданы за свой счёт мизерными тиражами, они не имеют необходимой административной, информационной и рекламной поддержки. Годами приходится пробивать эту бетонную стену недопонимания! Довести на «верх» новые идеи чрезвычайно трудно.

Многие проблемы Российской Федерации связаны с невысоким качеством аналитической составляющей управления государством и социумом. Наше государство обладает для защиты своих интересов и интересов общественных структур и граждан всеми необходимыми ресурсами: экономическими, военными, информационными, интеллектуальными и духовными. Однако, в настоящее время эти ресурсы во многих регионах России используются неэффективно из-за недооценки роли аналитической деятельности. Имеется огромный разрыв между значительными материально-техническими возможностями управления и крайне несовершенной методологией его организации, неэффективными управленческими решениями. Чрезвычайно негативные последствия имеют эти проявления на стратегических уровнях управления.

Следует отметить одну важную особенность современной Аналитики. В XXI веке обострились ключевые проблемы современности, начиная от постоянно увеличивающегося разрыва в финансово-материальном положении людей и кончая борьбой за все виды ресурсов. Исторический процесс раньше протекал более закономерно, все тенденции развития привычно вытекали из всего предыдущего. В современных условиях нарастающего мирового финансово-экономического кризиса появилась новая мировая тенденция ускорения и скачкообразности большинства процессов, быстро меняющиеся ситуации в различных сферах жизнедеятельности общества требуют адекватных и быстрых управленческих решений. Государственная же система управления во многих аспектах достаточно консервативна и неповоротлива и не поспевает за скоростью социально- экономических изменений. В этих условиях повышается роль Аналитики, которая позволяет увидеть точки запуска и развития позитивных процессов, стратегически осмыслить все аспекты деятельности управленческих структур в государственной сфере и бизнесе, своевременно блокировать неблагоприятные тенденции.

Современный мир стал полем конкуренции не только экономических, политических или социальных систем, но также идей, смыслов и концепций. Последние зачастую не имеют прямого отношения к науке в том виде, в каком мы привыкли иметь с ней дело: научное знание сейчас фрагментируется, а люди готовы скорее воспринимать обобщения и концепты[2], без размышления над причинно-следственными связями явлений (клиповое сознание). По мнению ряда аналитиков, в настоящее время можно говорить о глобальном интеллектуальном переделе мира с жёсткой конкурентной борьбой отдельных государств за преимущественное обладание интеллектуальными ресурсами, в первую очередь – высокоодарёнными людьми, потенциальными носителями нового знания. Ректор МГУ им. М. В. Ломоносова академик В. А. Садовничий отметил: «Уровень интеллекта нации – вот что определяет сегодня место того или иного[3] государства в мировой табели о рангах» .

Пока элита России не осознает, что интеллектуальный ресурс в современном мире стал главным, мы обречены на отставание. Даже если все деньги мира закачать в Россию, здесь мало что, по сути, изменится к лучшему!

Прочитаем замечательную книгу В. А. Филиппова о роли аналитических центров за рубежом. Там показано, что современный этап глобальной эволюции мировой цивилизации характеризуется снижением роли материальных факторов производства и повышение значимости информации и знаний как основных производственных ресурсов. Научные знания и специализированные уникальные навыки их носителей становятся главным источником и ключевым фактором развития материального и нематериального производства, обеспечения[4] организациях США[5], как это работает, о том, как они взаимодействуют с государством?

Творческое наследие великих русских учёных обладает непреходящих научно-практическим значением, так как используемый ими метод «взгляд в будущее из прошлого» уже содержит описание нашего социального завтра. У нас в стране есть мировоззренческие примеры описания организации рационального государственного управления, научной и промышленной деятельности общества в интересах общего блага народа, а не кучки олигархов. Последователи нашего великого вологодского соотечественника Х. С. Леденцова[6] развивали эти идеи как «принцип разумного содействия людей друг другу для улучшения их жизни, где главное – это развитие просвещения страны во имя заботы о благе народа». Парадоксальным является то, что эти и многие другие русские идеи стали достоянием многих стран мира, но только не самой России.

Наши нынешние теоретические наработки в сфере Аналитики мало соотнесены с современными аналитическими технологиями и практиками, используемыми в США, ЕС, Японии, даже в КНР. Существует много тем и проблем, о которых хотелось бы рассказать читателю, например, по теме форсайтных исследований, о теории техноукладов[7] и пр. Однако меня опять могут упрекнуть, что это сложные вещи, «трудно воспринимается», что нужно давать материал попроще. Но аналитик, по определению, это же интеллектуал! Он должен не бояться, а радоваться возможности поучиться, интересоваться сложными текстами, где для него есть что-то непонятное, новое...

Исторический опыт показывает, что крайне важным для развития любой страны является финансирование и использование интеллектуальных ресурсов. Там, где были использованы идеи Х. С. Леденцова – там не было революций. В числе его последователей устойчивого экономического развития . Что у нас знают о «фабриках мысли» – о DARPA, о корпорации RAND, о частных аналитических многие известные и богатые люди – Карнеги, Форд, Рокфеллер, Дюпон, Меллон, которые создавали внебюджетные фонды для финансирования науки, университетского образования и малого бизнеса. Фонды использовались также для развала мировой социалистической системы, для присвоения природных, культурных и интеллектуальных ресурсов других стран иностранными компаниями через спонсорство и гранты для учебно-образовательных и научно-исследовательских программ. Вся эта система известна сегодня как «глобальное сетевое управление», основными элементами которой являются «инновационные фонды», «мозговые центры» и «фабрики мысли», «целевой капитал», «третий сектор»[8], «коучеры», «фракталы», «репутационный капитал».
Учёные, изобретатели, аналитики в США объединятся вокруг Университетов и Инновационных фондов, образуя творческое объединение сограждан, владеющих капиталом свыше 20 триллионов долларов. Здесь формируется рынок инновационных идей по разным направлениям. «Мозговые центры» создаются для выработки особых знаний, эффективно решающих текущие и перспективные проблемы. В этих структурах готовятся управленческие кадры, аналитики и эксперты, обеспечивающие персональное референтное окружение политиков и руководителей крупных компаний. Это позволяет им как экспертно-аналитической системе быстро реагировать на запросы «заказчика» в лице чиновников государственного и корпоративного сектора. Иерархия их востребованности складывается посредством «рейтинга по критерию доверия». Требования к их работе – профессионализм, своевременность, краткость и точность информации.

Аналитическая работа может выступать мощным интеллектуальным оружием в руках любого руководителя. Аналитика – это целостная совокупность принципов методологического, организационного и технологического обеспечения индивидуальной и коллективной мыслительной деятельности, позволяющая эффективно обрабатывать информацию с целью совершенствования качества имеющихся и приобретения новых знаний, [9] а также принятия оптимальных управленческих решений . Формировать аналитическое мышление и способности – важнейшая задача любого учебного заведения.

Понятия «Аналитика», «системный анализ проблем», давно завоевали популярность, современные политики, экономисты, менеджеры оперируют ими свободно и с видимым удовольствием. Помимо прочего, у них оно обозначает высшее проявление профессионализма и компетентности в управленческой деятельности. Термин «Аналитика» в последние годы весьма активно стал использоваться в политической и экономической литературе, однако подходы различных авторов к его дефиниции и содержательному наполнению существенным образом различаются. Большинство авторов понимает под данным термином сущностно-смысловую сторону в процессах планирования, прогнозирования и управления. Активно используется понятие Аналитики в интересах обобщённой оценки состояния и планов инновационного развития России.

Для начинающих аналитиков очень важно понять одну принципиально значимую особенность аналитической работы. При всех её различиях, связанных с содержанием анализируемых объектов (в политике, экономике, сфере безопасности), сущность аналитики неизменна и связана с выявлением неявных, а иногда и сознательно скрываемых элементов в содержании информации. В этом моя авторская позиция расходится с другими авторами, которые считают её несущественной. Но именно понимание этого момента позволяет аналитику совершить качественный скачок в глубинном понимании сути Аналитики, что особенно важно для практики управления, аналитической обработки информации. Об этом свидетельствует мой личный опыт преподавания (более 20 лет педагогического стажа) и работы в аналитических структурах органов государственной власти.

Проводимые социологами в последние годы опросы о том, кем они хотят стать, показывают удручающую картину. Молодые люди ориентируются на жизненные ценности, востребованные обществом. Большая их часть мечтают стать государственными чиновниками. Почётное место занимают юристы и менеджеры. Вне конкуренции среди наук – гуманитарные (41 % предпочтений). Последняя мода – дизайнеры. А вот естественным наукам хотят посвятить себя 3 % школьников, стать инженерами и архитекторами – 4 % (вместе). Любому разумному человеку понятно, что государство, где будет такая профессиональная структура, исторически обречено и не будет суверенным. В условиях стратегической дезориентации, когда главной ценностью общества стало потребление, а созидание – занятие для неудачников, возник уникальный феномен, наше национальное «ноу-хау», ещё ждущее своих исследователей – искусное обращение с административным ресурсом .

Неутешительную статистику можно продолжить: треть российских студентов, приезжающих в Англию, не возвращаются на родину, а всеми силами стремятся остаться работать на западе. Известные цифры: лишь 0,3 % глобального рынка наукоёмкой продукции принадлежит России, хотя по числу учёных мы на третьем месте в мире. При этом новые идеи редко доходят до стадии коммерческого продукта, а увеличение финансирования науки у нас, в конечном счёте, никак не влияет на благосостояние общества. Между тем, в развитых странах рост ВВП на 80 % определяется инновациями и высокими технологиями.

Для России инновации очень нужны, модернизация нужна по всем направлениям. Иного пути, кроме построения инновационной, основанной на знаниях экономике, нет. Однако из-за громоздкого и неповоротливого чиновничьего корпуса, часто реализующего с помощью административного ресурса свои корыстные интересы, дискредитации в СМИ самой идеи инноваций и экономики знаний (один скандал со Сколково чего стоит!), в обществе наблюдается абсолютный скептицизм и неверие в отношении возможностей инновационного прорыва.

Эта книга – попытка восполнить пробел, доступно рассказать об Аналитике, которая предоставляет уникальные возможности для интеллектуальных прорывов мирового уровня. Ведь понятно, что по многим позициям глобальной конкуренции мы проигрываем, потому что в стране резко ослаблена именно интеллектуально-аналитическая составляющая. Идея усиления Аналитики, которой я посвятил свою жизнь, на первый взгляд, кажется простой и понятной идеей, но обоснование и реализация её сталкивается с огромными трудностями, потому что затрагивает самые основы человеческого бытия – культуру мышления, эффективность жизнедеятельности, управление социумом.

Цель настоящей книги – на понятном, доступном каждому образованному человеку языке кратко рассказать о крайне важной и интересной сфере человеческой деятельности – Аналитике. Я пишу это слово с большой буквы, чтобы показать своё личное уважение к понятию, в котором сконцентрировано очень многое. Аналитика – это очень серьёзная и глубокая вещь (что мы попытались представить и  самой обложкой книги, где прожектор вертолёта глубоко освещает предметную область). В это ёмкое понятие, характеризующее важнейшую часть интеллекта человека и жизни общества, входят принципы и приёмы количественной и качественной обработки информации для того чтобы получать новые знания и принимать эффективные управленческие решения.

В предыдущей моей книге «Аналитика как интеллектуальное оружие», которая хотя не имеет широкой рекламной и информационной поддержки, однако достаточно быстро расходится и становится известной, было изложено развёрнутое представление об аналитике с позиций теоретического знания. В ходе моих контактов и выступлений в Общественной палате России в декабре 2012 и марте 2013 года от ряда коллег поступило предложение написать более доступную книгу для управленцев об азах Аналитики. Был образован неформальный авторский коллектив, в который вошло более десяти человек из различных аналитических структур, проведено несколько коллективных обсуждений замысла «Букваря Аналитики». В ходе работы возникли определённые противоречия, связанные с организационными моментами и различиями в концептуальных представлениях об аналитике как сфере деятельности и научной дисциплине, которые напоминали известную басню Ивана Крылова про лебедя, рака и щуку. Понимая, что согласовывать теоретические позиции и приводить их к общему знаменателю становится всё труднее, мною было принято решение о самостоятельном издании книги, в которой изложено авторское представление об азах Аналитики.

По совету моего старшего товарища известно российского методолога О. С. Анисимова, который подсказал, что с более высоких теоретических позиций всегда можно изложить концептуальное видение тех или иных вопросов в более доступном виде, я попытался решить эту задачу. Используя принцип конструктивного упрощения, многие теоретические положения излагались в сжатом конспективном виде, что естественно предполагает дальнейшую самостоятельную работу будущих аналитиков по их углублённому изучению . При этом использовался принцип наглядности, для чего в книгу вошёл ряд структурно-логических схем (рисунков), по аналогу известных шаталовских[13] «опорных конспектов», позволяющих образно представить важнейшие положения из сферы Аналитики.

Одновременно следует оговориться, что усвоение новых знаний практически одинаково зависит от усилий как учителя, так и самого ученика. Стремление изложить многие сложные вещи упрощённо ещё не означает, что Аналитика проста и доступна для каждого. Аналитика, как и любая интеллектуальная сфера, требует умственных усилий, настойчивости и усидчивости. Аналитика – вещь серьёзная и требует к себе соответствующего отношения. Практика убедительно показывает, что те управленцы, кто нашёл в себе силы освоить новые знания из области аналитики, добиваются высоких результатов в работе на любом участке.

Поскольку Аналитика лишь набирает силу, впитывая всё лучшее из науки и практики, на этапе её роста неизбежно появление различных школ, концептуальных подходов и направлений, в зависимости от мировоззренческих установок, жизненного опыта и материальной зависимости конкретных людей – носителей аналитического знания. Как будет показано далее, Аналитика может быть политической, экономической, финансовой, информационной. Но важнейшей её особенностью является междисциплинарный, синтетический, компаративный[14] характер.
В книге рассматриваются концептуальные основы системного анализа, как важнейшего элемента современной аналитики и управления. Раскрываются сущность и задачи системного анализа проблем в различных сферах жизнедеятельности общества и государства, подчёркивается ключевая роль аналитики в управленческих процессах, связь с процессами долгосрочного целеполагания. Именно хорошо поставленная аналитическая работа позволяет осуществить оптимальный выбор приоритетов развития государства и социума, на её основе осуществляется стратегическое планирование и государственное регулирование, ведётся разработка долговременных проектов и программ социально-экономического развития, создаются механизмы мобилизации ресурсов для реализации поставленных целей.

Следует отметить, что в последние годы в России усилились попытки ослабить зависимость от навязываемых западными школами менеджмента подходов, матриц и моделей в области аналитики, которые зачастую не работают в российских условиях, и создания собственных теоретических и практических наработок. Моя авторская 

позиция предполагает более объёмное видение содержательной стороны системного анализа как ядра аналитики, а также процессов прогнозирования, целеполагания, программирования, аналитического обеспечения, включая выявление ключевых дисбалансов развития страны и конкретных субъектов управленческой деятельности – организаций.

В структурном отношении учебник состоит из трёх разделов, посвящённым важнейшим аспектам аналитической деятельности. В первом разделе рассматривается общая ситуация с Аналитикой в России, актуальность проблемы усиления аналитической деятельности и основные концептуальные подходы по её решению. Во втором разделе изложены некоторые теоретико-методологические основания и ориентиры аналитики – подходы, принципы, методики, категориальный аппарат. Показаны возможные направления использования аналитики для выявления и разрешения узких мест и дисбалансов с целью обеспечения безопасного и устойчивого развития российского государства и общества. Обучение теоретическим основам аналитической работы необходимо для многих управленцев. Третий раздел посвящён практике аналитической работы. Систематическое использование методик её применения в практической сфере позволяет достичь серьёзных конкурентных преимуществ, задействовать те факторы и механизмы, которые позволяют достичь успеха.

Искренне хотел бы, чтобы число единомышленников и соратников в деле укрепления аналитики в России увеличивалось, а данная публикация по мере возможностей способствовала бы этому. «Русская аналитическая школа» – это проект с большим будущим, призываю всех патриотически настроенных, честных и здравомыслящих людей всемерно поддержать его.

Источник: Курносов Ю.В. Азбука аналитики / Юрий Курносов – М. : РУСАКИ, 2013. – С. 5-15