Устрашение на людей уже не подействует. Власть Лукашенко потеряет. Зимой протестные акции, несомненно, пойдут на спад, но как только погода это позволит, весной 2021 года они снова вспыхнут, считает политолог Юрий Баранчик, замдиректора Института РУССТРАТ

- Юрий, надо ли нам верить Лукашенко, когда он говорит об углублении интеграции с Россией? В чем, по-вашему, должна состоять эта интеграция? Какова ее цель — единое государство, конфедерация или союз по типу ЕС?

— Многолетняя практика общения мировой политической элиты с Лукашенко говорит только об одном: в его случае надо верить не словам, а исключительно делам. Если исходить из того, что за двадцать лет союзная интеграция с Россией серьезно не продвинулась ни по одному из направлений, то отсюда следует и вывод — верить нельзя.

Мировая практика знает несколько вариантов интеграции стран — советскую, имперскую, евросоюзовскую и так далее. На мой взгляд, наши страны пока могли бы пойти на вариант интеграции по типу Евросоюза.

Это мягкая конфедерация, где часть полномочий остается на местах, а часть — макроэкономических, валютно-финансовых, бюджетных, военно-политических — отдается на верхний уровень, на уровень Союзных органов.

Этот вариант интеграции и предусматривался Союзным договором 1996 года, но так до сих пор и не реализован. Причина — в политическим амбициях Лукашенко, который воспринимает Белоруссию как частную собственность, полученную им в вечное владение и которую он передаст по наследству одному из своих сыновей.

- Способен ли Лукашенко пойти на конституционную реформу? Будет ли она? Действительно ли она уменьшит президентские полномочия? Стоит ли нам всем ожидать, что именно на Всебелорусском народном собрании мы все узнаем от него проект этих реформ?

— Лукашенко не способен пойти на конституционную реформу при спокойном течении событий. Ему это незачем. Если давление улицы будет усиливаться, то, возможно, некий симулякр новой Конституции будет вынесен на народное голосование.

Но это только в том случае, если он будет чувствовать опасность потери власти. Только в этом случае он пойдет на переговоры с обществом относительно пределов своей власти.

Сегодня, как мы видим по событиям в Минске и других городах республики, когда непокоренным жителям целых кварталов начинают отключать воду и отопление в условиях холодов, ни на какой диалог Лукашенко не настроен. Он, скорее, пойдет на войну со всем народом, но власть добровольно не отдаст.

- Как следует воспринимать смерть художника, бывшего спецназовца Романа Бондаренко? Что это было — эксцесс или нечто заранее запланированное?

— Тут сошлись две тенденции. С одной стороны, это, конечно, эксцесс исполнителя. Но, с другой стороны, когда силовикам дали карт-бланш на то, чтобы действовать как каратели в отношении собственного народа, то рано или поздно это должно было произойти.

Но устрашение на людей уже не подействует. Уже поздно. Власть Лукашенко потеряет. Зимой протестные акции, несомненно, пойдут на спад, но как только погода это позволит, весной 2021 года они снова вспыхнут.

И это будут гораздо более подготовленные и мотивированные люди. Многие из которых пройдут жернова белорусских СИЗО и тюрем и будут прекрасно понимать, ради чего они живут и за что готовы умирать.

- Что России надо сделать для того, чтобы в Белоруссии пророссийские силы могли действовать автономно и независимо от белорусских властей? И главное — чтобы они не подвергались репрессиям.

— На мой взгляд, надо усиливать политическое и экономическое давление. Надо, чтобы каждый рубль финансовой поддержки России, если он будет даваться в будущем, был обеспечен ответными общественно-политическими шагами официального Минска.

Регистрацией общественных объединений, партий, возвращением русского языка в метро и на улицы белорусских городов, отменой насильственной белорусизации и так далее.

Образно говоря, двадцать миллионов тонн нефти должны быть равны сорока (из 110. — Прим. ред.) пророссийским депутатам белорусского парламента. Только так. Все остальные разговоры Лукашенко воспринимает как элемент слабости и будет действовать по-своему.

- Как Вы видите перспективы развития ситуации в республике через 3–6 месяцев — произойдет ли спад протестных настроений, начнется ли национальный диалог?

— Думаю, весной, приблизительно с конца марта, несмотря ни на какой прессинг властей в отношении рядовых граждан республики в течение трех зимних месяцев, в республике вновь начнутся протестные акции. Притом гораздо более сильные, чем осенью.

Причина будет заключаться не только в протестах против политических репрессий и демонстрации своего права быть услышанными, но и в экономике — жизнь людей становится с каждым днем все хуже, полноценно оплачиваемой работы — все меньше.

Произойдет наложение и синхронизация политического и экономического фактора. Если в зимний период Лукашенко не пойдет на преобразования политической системы, то весна в Белоруссии будет горячей.

Источник: https://ukraina.ru/interview/20201118/1029654059.html

«В рамках реформы в центральных аппаратах федеральных ведомств сократят штат на пять процентов, в территориальных органах — на 10 процентов», — рассказал он.

При этом финансирование структур не уменьшится, а останется на прежнем уровне. Речь идет только о сокращении вакантных позиций. После проведения реформы граждане смогут напрямую отправлять свои обращения в ведомства через портал Госуслуг. Прежде всего, это касается ведомств, которые на сегодняшний день наиболее востребованы — Минздрава, Минпросвещения, Фонда обязательного медицинского страхования.

«Откладывать реформу больше нельзя. Важно быстро и качественно настроить систему государственного управления, как и поручал президент», — заявил Мишустин на совещании с вице-премьерами.

Он напомнил, что речь о необходимости оптимизации системы госуправления заходит уже не в первый раз, но сроки проведения административной реформы неоднократно переносились по разным причинам, в том числе, из-за ситуации с коронавирусом. Теперь же медлить нельзя, государству «нужен не огромный, а рационально сформированный штат компетентных специалистов и четко определенная сфера ответственности каждого органа исполнительной власти». Тем более что в настоящее время около 20% должностей в министерствах и ведомствах остаются вакантными.

Напомним, что на прошлой неделе президент и премьер-министр начали масштабные перестановки в правительстве. Были назначены новые министры сразу в несколько ведомств, кроме того, количество вице-премьеров было увеличено с девяти до десяти. Возможно, анонсированную административную реформу нужно воспринимать, как продолжение этой политики.

Впрочем, известный российский экономист Михаил Делягин считает, что говорить о серьезной реформе не приходится, скорее, это необходимая техническая оптимизация, связанная с цифровизацией. Эксперт также не считает, что грядущее сокращение — это повод повысить зарплаты оставшимся чиновникам, а потом снова заполнить вакантные должности.

— Когда создают любой орган государственной власти, минимум 10% ставок резервируется для последующих сокращений. Это давняя практика и Михаил Мишустин о ней наверняка знает. Что касается сокращения кадров на 5−10%, оно не очень велико и, скорее, является техническим. Такая необходимость вызвана цифровизацией. Если можно обратиться к властям через портал Госуслуги, нужно меньше сотрудников для взаимодействия с людьми.

Время покажет, так ли это. Теоретически реформа может заключаться и в изменении структуры управления, но на данный момент анонсированная мера не выглядит, как что-то революционное. Можно приветствовать то, что процесс затронет и региональные отделения федеральных структур, потому что наиболее раздутые штаты именно там.

— То есть это не политическое, а чисто техническое решение?

— Контуры реформы системы управления еще не до конца очерчены, к тому же, начнется она с 1 января, то есть через полтора месяца. Но главное, что названа причина изменений — это развитие современных технологий. Штаты сокращают не потому, что меняют структуры или полномочия или же хотят уволить или набрать определенных сотрудников. Нет, просто развиваются современные технологии, программы берут на себя функции людей. Поэтому некоторая часть сотрудников стала лишней.

Выглядит все это очень умиротворяюще и успокаивающе. Посмотрим, во что это выльется на практике, потому что нельзя исключать, что это маскировка для более глубоких изменений.

— Это решение связано с отставками министров на прошлой неделе?

— Естественно, когда в кресле новый министр, при нем гораздо проще провести сокращение штатов, чем когда министр укоренен и защищает своих сотрудников. Тем более, когда один из этих новых министров находится в больнице.

Источник: https://izborsk-club.ru/20164

Появление и распространение коронавирусной инфекции разделило жизнь на «до» и «после», а для региональных правительств сгенерировало целый ряд неожиданных вызовов, ответы на которые приходилось искать в сжатые сроки, действуя оперативно и без права на ошибку. Основные действия властей сконцентрировались на 2 фронтах: медицинском (спасение жизней граждан) и социально-экономическом (поддержка и преодоление  экономических последствий сопутствующего кризиса). Борьба с пандемией увеличила и без того высокие расходы регионов на здравоохранение, выполнение социальных гарантий и поддержание экономики, существенно сократив текущие и будущие доходы регионов. В этой связи особое значение приобрело привлечение инвестиций – инструмента, позволяющего амортизировать последствия кризиса, а также поддерживать стабильное функционирование региона. Центр развития региональной политики совместно с ИА «Национальный эксперт» выпустили очередной доклад из серии региональных исследований «X-фактор регионального развития: параметры динамики инвестиций ковидного года».

Эксперты оценили инвестиционный потенциал регионов страны в условиях ковида через статистические показатели и рейтинги международных аналитических служб. В докладе рассматриваются регионы по уровню бюджетных доходов, трансфертов из федерального центра, инвестиций в основной капитал и уровню кредитоспособности. Отмечается, что в 2020 г. снизился уровень инвестиций в целом по стране – в первом полугодии текущего года инвестиций оказалось на 4% меньше по сравнению с аналогичным периодом 2019 г. Авторы высказывают предположение, что по итогам 2020 г. этот показатель будет ещё ниже, учитывая продолжающуюся острую фазу пандемии.

Регионами-лидерами по объему доходов бюджета на 1 сентября текущего года стали Москва и область, а также Санкт-Петербург. Причем Москва опережает по доходам остальные регионы более чем на 1 млрд рублей.

- Наибольшие доходы бюджета характерны для развитых в социально-экономическом отношении регионов. Первые три места ожидаемо занимают Москва, Московская область и Санкт-Петербург. В числе лидеров также мощный в экономическом отношении Краснодарский край, нефтяные регионы Сибири (Ханты-Мансийский и Ямало-Ненецкий автономные округа, Красноярский край, Тюменская область), развитые многонациональные республики Поволжья (Татарстан, Башкирия) – отмечают эксперты.

«Обращает на себя и тот факт, что многие регионы-лидеры в пересчёте бюджетных доходов на 1 жителя занимают скромные позиции из-за густонаселенности. Наоборот, северные и малочисленные регионы (ХМАО и ЯНАО) имеют и высокий уровень доходов, и низкую плотность населения, а значит и бюджетных доходов на душу населения приходится больше» – отмечает политолог Николай Евдокимов.

Башкирия входит в первую десятку и по объему трансфертов из регионального бюджета. Лидеры – Республика Крым и Республика Саха (Якутия). Конкуренцию им составляют регионы Северного Кавказа (Дагестан, Чечня, Ставропольский край). Составители доклада отмечают, что финансирование бюджетов данных субъектов направленно на поддержание жизнеспособности экономики в связи слабой устойчивостью к возникающим рискам. Ряд благополучных субъектов получил высокие дотации за совершенствование системы здравоохранения и компенсацию вы (Москва, Московская область, Краснодарский край, Башкирия).

В целом по инвестициям в I полугодии Республика Башкортостан занимает 16 место, но является одним из немногих субъектов, показавших рост в сравнении с прошлым «благополучным» годом – почти на 9%. По этому показателю республика в одном ряду с Челябинской областью, Москвой и Санкт-Петербургом.

- Наиболее существенный прирост инвестиций по сравнению с первым кварталом предыдущего года наблюдается в Ростовской области (136,7%) Ямало-Ненецком (120,4%) и Ханты-Мансийском (115,7%) автономных округах – резюмируют специалисты.

Помимо статистического анализа в докладе приводятся и позиции регионов в авторитетных рейтингах – Агентства стратегических инициатив и международного агентства Fitch Ratings. В них у республики также крепкое место в числе лучших регионов. Так, одной из наиболее обсуждаемых экономических новостей весной стало вхождение Башкирии в топ-10 наиболее инвестиционно привлекательных субъектов, поднявшейся сразу на 7 пунктов, наравне с Краснодарским краем и Ярославской областью. Лидеры прежние – Москва, Татарстан, Тульская область, Санкт-Петербург и Подмосковье.

В недавно опубликованном обновлении Fitch Ratings шесть регионов России имеют показатель «ВВВ» (хорошая платёжеспособность, однако неблагоприятные деловые или экономические условия с большой вероятностью могут ухудшить её). К этим субъектам относятся Башкирия, Москва, Санкт-Петербург, Татарстан,  Ямало-Ненецкий автономный округ и Челябинская область. Рейтинг этих регионов мог быть и выше, но по правилам агентства показатели субъектов не могут быть выше показателей самого государства (Россия также обладает рейтингом «ВВВ») – говорится в докладе.

В период экономического кризиса возможность осуществлять займы –существенное преимущество, считает политолог Арсен Шаяхметов: «Стимулирование экономики за счёт займов является важным инструментом в кризисное время, когда значительно сокращаются доходы и возрастают расходы. Вместе с тем, увлекаться кредитами нельзя – нужно грамотно рассчитывать силы. Принимая на себя займ сегодня, необходимо располагать потенциалом расплатиться по нему завтра. У Башкирии очень низкий уровень долговой нагрузки и стабильно работающая экономика, позволяющая обслуживать долг. Сочетание двух факторов – привлечение инвестиций и грамотная кредитная политика – позволяют региону иметь высокий уровень доверия.

Резюмируя доклад, эксперты сходятся во мнении, что инвестиционная привлекательность российских регионов в 2020 г. будет в значительной мере определяться пандемией новой коронавирусной инфекции. Стране вряд ли к концу года удастся показать сопоставимый уровень инвестиций с концом 2019 г., основной целью станет стабилизация социально-экономического положения. В 2021 г. негативное влияние вируса продолжаться, что приведёт к усилению различий между разными субъектами федерации, возможности и динамика развития которых различаются очень существенно.  

Автор: Шаяхметов Арсен, Научный сотрудник Научно-исследовательского и информационного центра Башкирской академии государственной службы и управления при Главе Республики Башкортостан

Сам доклад: https://nacexpert.ru/wp-content/uploads/2020/11/X_%D1%84%D0%B0%D0%BA%D1%...

В связи с пандемией коронавируса в марте российские школы перевели на дистанционное обучение. Переход этот оказался тяжелым и для учителей, и для детей, и для родителей. После летних каникул младшеклассники с радостью вернулись в школьные здания, а ребята, начиная с 6-го класса, вновь оказались прикованными к домашним компьютерам. Их ждала учеба онлайн.

И тут начались многочисленные протесты родителей, полетели письма в адрес президента и прочих официальных лиц. До конца ноября, вероятно, будет принят закон «О дистанционном образовании», которого так боятся те же самые родители.

О том, с какими трудностями столкнулись учителя, а с какими – дети, рассказывает учитель литературы и русского языка московской школы Западного округа столицы, Ольга П. Визируя материал, она попросила не называть ее имени («администрация у меня не самая лояльная, а мне надо выпустить 10-й класс, то есть еще два года я терплю»).

– Есть ли разница между дистантом весной и сейчас?

– Разница большая. Поскольку весной никто не понимал, как организовать учебу онлайн, у учителя было гораздо больше свободы. В том числе – свободы выбора формы проведения занятий. Сейчас же все строго регламентировано.

История вопроса такая: в марте ребятам сказали, что в школу можно не ходить, и многие так и поступили. Вот я прихожу в класс, а там сидят четыре человека. А остальные – дома. И те, которые дома, меня спрашивают: Ольга Борисовна, а где уроки-то? И тогда первое, что мне пришло в голову – это проводить занятия на платформе discord (я про Zoom тогда вообще ничего не знала).

– Что такое discord?

– Это платформа для геймеров. Дети играют там в игры. Но я не очень этим владею, и ученики мои – не то чтобы продвинутые геймеры. Например, я не понимала, как с электронной доской обращаться и есть ли она там вообще. Но тем не менее первую неделю мы учились в discord. У нас тогда оставалось обычное, офлайновое расписание. Но как его соблюдать в таких условиях? И мы занимались так: «А вот давайте проведем урок прямо сейчас? – Давайте». Никакое начальство ничего не понимало и потому не вмешивалось (делайте что-нибудь, займите детей).

А потом учителям приказали: теперь быстренько осваиваем Zoom. Слава богу, это было несложно: там есть функция проведения конференций и доска. Нам составили расписание – 25 минут урок, чтобы детей не держать все время у экранов. Я вела в трех классах литературу, в двух – русский язык.

Один из классов был 9-й, причем мы не знали, состоится ли в конце года ОГЭ. В итоге, плюнув на 25 минут, занимались столько, сколько нужно. Два часа – будем два. Все поняли тему? Поняли. Разошлись.

А в другой раз мы за полчаса все уяснили.

– То есть никто вам не мешал?

– Никто не мешал, но и не помогал. Весной я работала в Zoom, коллега читала лекции Вконтакте, другая – пользовалась Instagram (ей там было удобно), кто-то проводил конференции в WhatsApp. Можно было выбирать любую форму урока, только требовалось ее указать (чтобы было представление о том, где сейчас дети).

В 7-м классе я вообще на программу забила: если школьники и появлялись в Zoom, то лишь когда им нечем было заняться.

Там было много маргинальных детей: педагогическая запущенность, не очень благополучные семьи. Но именно эти ребята почему-то у меня в Zoom и появлялись. Им было, видимо, скучно дома. И я им книжки читала, мы обсуждали рассказы. А благополучные дети находили себе занятия самостоятельно. 9-й же класс активно учился. Потом ОГЭ отменили, и они даже расстроились.

– Весной была первая волна дистанта (и ковида). Вы это как-то пережили. Ждали продолжения или надеялись на лучшее?

– Было понятно, что дистанционное обучение скорее всего продолжится. И все лето я пыталась освоить какие-то платформы – google-класс, padlet, mentimeter, еще что-то. Но в сентябре мы все-таки вышли в школу, и все были счастливы.

– И учителя, и дети?

– Прежде всего – дети. Случались исключения: в прошлом году у меня была девочка, которой так понравилось на дистанте, что она ушла в школу с очно-заочным обучением.

Но это – конкретный человек с ее конкретными запросами. Она – большая умница, очень ответственная, усидчивая и интересующаяся. Но, видимо, дорога занимала у нее много времени (она жила далеко от школы), а у нас масса дополнительных занятий. Дома она оказывалась поздно. И плюс – комфортная ситуация в семье: места в квартире достаточно и благожелательное отношение родителей к ней и подобной форме обучения.

Так вот, в сентябре все обрадовались. Были сложности: все дети (по распоряжению Департамента образования) должны были в школе питаться в разное время. У нас были две большие перемены по 45 минут, и поэтому уроки заканчивали в пять вечера. А потом – дополнительные занятия.

В осенние каникулы стало понятно, что продлится все это счастье недолго. Потому что нас стали готовить к работе с программой Microsoft Teams, предназначенной для конференц-связи, рабочих разговоров и удаленного обучения. На этой платформе люди работают довольно давно, и она удобная. Но нам ее прицепили к Московской электронной школе (МЭШ), а та рухнула еще в марте, когда все туда полезли: иногда в течение дня нельзя было войти в электронный журнал. Я-то могу туда и не входить, хотя это и не приветствуется, потому что нужно заполнять его, но, если ребенок хотел получить домашнее задание, то он этого сделать не мог.

– То есть отныне всем приказано работать только с Teams?

– Да. По крайней мере в Москве. И еще сложность: Teams нам выделен в очень усеченном виде. Доски у меня в нем нет, чат – то работает, то нет. И еще: учитель не является организатором конференции. Он – выступающий. Не может провести урок, когда считает нужным (нужно зайти в свой электронный журнал и начать урок строго по расписанию). Но он не имеет возможности это сделать во время каникул. На урок могут попасть только те, кто учится в этом классе. Если у меня несколько классов, я им рассылаю прямые ссылки. То есть дети заходят не через дверь, а через окно.

– А само освоение Teams для учителя сложно?

– Нет, освоить его в том виде, в каком это выдали нам, просто: нужно нажать три кнопки. Но мы много чего не можем осуществить. Допустим, у меня есть группа ребят, дополнительно занимающихся по литературе. Так вот, я не могу самостоятельно поставить такое занятие на удобное нам время. Это делает кто-то другой. К нашему учителю информатики я обращаться не буду, у него и так масса проблем, и его жалко.

Лучше вообще не проведенный урок, чем урок, проведенный в Zoom

– Самое ужасное, что в Teams регулярно не может войти часть детей. Он очень «тяжелый». И, если у кого-то слабый интернет (а многих ребят вывезли за город), то это большая проблема. Ужас в том, что нам четко сказали: никаких Zoom – только Teams. А если у детей не получается, пусть они пробуют еще и еще. То есть получается, что лучше вообще не проведенный урок, чем урок, проведенный в Zoom.

Потом, когда стало окончательно понятно, что большинство школьников не может войти в Teams, Депобр сдался: ладно, проводите уроки где угодно, но каждые 45 минут заполняйте таблицу – такой-то урок, проведен на такой-то платформе; причина – такая-то, обращение в техподдержку номер такой-то. То есть, когда на уроке у меня что-то не работает, я пишу в техподдержку письмо. Потом номер этой заявки отправляю в Департамент образования.

– Мало того что это занимает время, но еще и приводит к тотальному контролю над учителем?

– Совершенно верно! Нас все время проверяют. Когда в какой-то школе не сумели войти в Teams и учителя стали проводить уроки там, где смогли, в школу пришла бумажка: как это так? Учителя прогуляли уроки!

Два компьютера спорят друг с другом

– Многие считают, что дистант – это недообразование. Кроме технических проблем, что еще вызывает протест?

– В существующем ныне виде это, конечно, недообразование. Наверное, классно-урочная система в дистанте – это нонсенс. Значит, нужны иные методики, и они существуют – ведь многие люди успешно учатся удаленно. Но дистант в той форме, в какой мы его наблюдаем и осуществляем сейчас, конечно, не имеет к образованию никакого отношения.

Допускаю, что по некоторым предметам старшеклассникам можно читать лекции (мы же слушаем подкасты), но учителю хочется видеть реакцию ребенка. Ведь есть вещи, которые передаются от учителя к ученику не только…

– …через дистант.

– Да (смеется). Изобразительное искусство, музыка, литература. Можно по самоучителю, конечно, заниматься. Но когда нет Мастера, это – другая история. Дети это чувствуют и пытаются самостоятельно преодолеть такую «недостачу». У меня, скажем, есть 10-й класс. Они по возможности включают камеры (но они не у всех есть), и даже могут спорить друг с другом. Была забавная история, когда у меня один мальчик в Teams войти не смог, и я включила Zoom. У меня работали два компьютера, на одном – Teams, а на другом – Zoom. Один парень что-то ляпнул, с ним все начали спорить. И у меня два компьютера спорят друг с другом. Та же ситуация была у нашего историка. Подозреваю, что так у многих.

– Ну а плюсы какие-то у дистанта есть?

– Во-первых, вставать не надо так рано, не надо ехать в общественном транспорте. И еще я больше ничего не забываю дома. Есть неограниченный выход в интернет. Но этим все и исчерпывается. История «от человека к человеку» утрачена. Я выхожу из этого единственным способом: назначаю индивидуальные консультации в Zoom. Ребенок включает камеру, и мы разговариваем.

– А это тоже отслеживается?

– Нет, я об этом никому не сообщаю. И еще особенность дистанта: работа дома никогда не прекращается. Я тружусь гораздо больше, чем раньше.

– А как сочетается онлайн и офлайн? Возможно такое?

– Смотря с кем. Если это дети, которым хочется учиться, то с ними что-то получается. А если я трачу время на дисциплину, то – нет. И еще: в онлайн обычно выходят те, кому это действительно нужно.

А для учителей такое сочетание просто мучительно. У меня есть коллега, которая утром приходит в школу, отводит уроки в 5-м классе (они пока ходят в школу), а потом забирается в уголок и ведет дистанционку в 10-м и 8-м. У компьютера мы все сидим сутками.

– Сейчас некоторые учителя говорят, что благодаря дистанту наладили контакт с детьми, которые на уроках сидели забитыми, не решаясь высказывать свои мнение. А тут – раскрепостились. У вас такие есть?

– У меня нет таких учеников. Мы набрали детей мотивированных: не умных-умных (не было экзаменов), а тех, кто хочет учиться. Они могут чего-то не знать, но у меня нет ребят, которые бы вообще ничего не хотели. Хотя допускаю, что теперь у учителя возникла возможность поговорить индивидуально с любым ребенком, который боялся разговаривать офлайн. Но времени на это нет. Хронометраж!

– Появились ли какие-то послабления по отношению к учителю в смысле упрощения бюрократических процедур?

– Да что вы! Наоборот! Департамент образования постоянно валит на учителя какие-то конкурсы, таблички, отчеты, олимпиады. Зачем это нужно? Тут к уроку не успеваешь подготовиться! Почему это не приостановили, понять не могу. Постоянно надо пересылать родителям: презентации, посвященные угрозе ОРВИ, гриппа, профилактике ДТП. А сейчас еще и презентации об угрозе ковида и необходимости носить маски и перчатки… И это все изумляет. Родители сами не в курсе? Зачем я трачу их и свое время на это все?

Сейчас мы в таких условиях, когда надо приспосабливаться к чему-то новому. Но постоянная карусель из бюрократии и ожидания новых распоряжений расслабиться и заняться этим не дает.

– Директор Центра образования «Царицыно» № 548 Ефим Рачевский говорит, что благодаря дистанту учителя обрели свободу.

– Ну да. Я чаще бываю дома. Да, меня чаще видят, нет, слышат трое моих детей. Но у них тоже уроки. Так что видим мы обычно макушки друг друга. Два часа утром и два – вечером я получила. Но я их трачу на подготовку к занятиям.

– Когда у вас начинаются и когда кончаются уроки?

– Начало в 8.45, а конец – в 16.00. Но потом – дополнительные занятия. В промежутке я добежала до туалета, что-то быстро съела… Я выделила себе три часа в неделю на фитнес. Иначе дистант кончится, а я не смогу выйти из дома.

И вот мое резюме: дистант может быть хорошим образованием, но не в существующем ныне виде, потому что запихивать старые методики в новую форму – это сову на глобус натягивать.

Источник: https://vogazeta.ru/articles/2020/11/20/distant/15708-zapihivat_starye_m...

Секта раскольников «ПЦУ» продолжает безуспешные попытки установить свое доминирование на Украине. А в ней пытается взять власть бывший канонический митрополит Александр Драбинко, ушедший в раскол.

Когда-то Драбинко имел все шансы возглавить Украинскую православную церковь, одну из крупнейших в мире, хотя и входящую в состав Русской в качестве самоуправляемой части. В молодые годы Драбинко получил соответствующее образование, обладал напористым характером, был гибким в плане коммуникации с начальством, и все это помогало ему быстро восходить по карьерной лестнице.

Не только епископат, но и многие влиятельные политики Украины и Запада видели в Александре Драбинко будущего предстоятеля УПЦ МП. Приспосабливаясь к политической ситуации, он сначала позиционировал себя в качестве сторонника единства Святой Руси. А потом, когда это стало «немодным», перестал скрывать свое намерение добиться полного разрыва с Русской православной церковью с последующим либеральным реформированием осколка.

Википедия

К такому «ценному кадру» бережно относились государственные структуры и со своей стороны способствовали его карьере. В тридцать лет Драбинко стал епископом, а в последние годы жизни митрополита Владимира стал и его личным секретарем, а также руководителем Синодального информационного отдела. Так, пользуясь высоким покровительством, Александр Драбинко активно влиял почти на все ключевые решения и процессы в церкви. 

Но Драбинко, к счастью, не возглавил УПЦ после смерти митрополита Владимира. Произошло это, прежде всего, в силу его открыто проявленных уголовных наклонностей, демонстративных пьяных дебошей и надменности, которые отшатнули от него всю церковную полноту. Дошло до того, что он (совместно с подельниками вроде бывшего священника Георгия Коваленко) расхитил средства, собранные на строительство кафедрального собора УПЦ. Также он стал соорганизатором похищения монахинь, которых его друзья истязали и чуть не убили.

А особенно церковный народ и епископат был возмущен его приверженностью к расколу и ксенофобией по отношению ко всему русскому. Конечно, украинский национализм тоже не очень интересовал жадного молодого архиерея, но он думал с его помощью «набрать очки» перед политиками. Их-то он набрал, но потерял авторитет внутри УПЦ, был свергнут со всех постов. В итоге митрополит Александр добровольно покинул церковь, в которой был крещен, обучен, обласкан дарами и благами, не снившимися даже самым амбициозным людям.

Википедия

Недавно Александр Драбинко дал интервью русофобскому Ютуб-каналу уже в качестве так называемого епископа «ПЦУ» (православной церкви Украины) – структуры, образованной президентом Петром Порошенко и Госдепом США при участии стамбульского патриарха Варфоломея. Ведущим было заявлено, что их беседа посвящена тому, как прошли два года церковной "независимости" (от Москвы – прим.) 

Интервью в Сети уже набрало приличную популярность. Поэтому СМИ, работающие на западные гранты, разбирают его на цитаты. Главной из них считают слова Драбинко о том, что через два-три года иерархи УПЦ «дозреют» и массово начнут просить объединения с ПЦУ.

А я для себя главным в этой записи увидел другой тезис - вот несостоявшийся предстоятель, которого, к счастью, мы потеряли.

Видео снимали у Драбинко дома, где он не только живет, но и служит, то и другое он делает в закрытом элитном поселке Конча-Заспа под Киевом - это местный аналог московской «Рублевки».

скриншот youtube

Было крайне глупо с его стороны снова афишировать свое богатство в нищей Украине, не говоря уж о том, что даже по канонам раскольников монах должен жить очень скромно. Но стоит задуматься о том, что ведущий с Драбинко убеждают зрителя в обратном. Прогуливаясь по участку в самом престижном месте страны с соответствующим домом, много раз приговаривает:

- Скромно у вас тут, не 200 гектар, скромненько, но чистенько.

- Немножко меньше (чем 200 гектар), - отвечает Саша Драбинко с выражением лица «голубого воришки».

То есть, живя в роскошном месте, Драбинко в своем ослеплении и гордости хочет навязать мысль, что это и есть скромный, воздержанный образ жизни.

скриншот youtube

А самым скандальным вопросом интервью для меня стал вопрос об отношении Александра Драбинко к заявлению Папы Римского о «праве» пар гомосексуалистов на государственную регистрацию их сожительства.

Тема содомитских отношений в православном вероучении настолько однозначна, что тут не может быть двух мнений. Это похоже на вопрос, который часто задают украинские националисты для идентификации собеседника: «Чей Крым?».

Так и здесь: если ты христианский священнослужитель, то никак не можешь позитивно отнестись к сожительству гомосексуалистов, да еще к их госрегистрации. Ответ однозначный: «Это грех, это недопустимо по меркам христианства». Но Александр Драбинко, пытаясь угодить «толерантным» западным кураторам Украины, стал юлить.

скриншот youtube

«Я не знаю, как к этому относиться, пусть государство относится к этому, как оно относится», - ответ невнятный и очень странный. Если православный архиерей не знает, что считать грехом, то он должен сложить с себя сан.

Драбинко пытается отвечать за отношение церкви к браку вообще, а ведущий неоднократно возвращает его к отношению государственной регистрации брака именно гомосексуалистов.

Разговор вокруг да около на тему его отношения к высказыванию папы Франциска Драбинко закончил историей некоего американского священника, который не может/не хочет выгонять из храма гомосексуальную пару и причащает их, что является страшным кощунством по меркам православия, где сурово запрещено причащать нераскаянного человека, да еще и живущего в столь сугубом грехе.

globallookpress

Это можно твердо воспринимать как слова поддержки папы Франциска. Смело можно представить, что, случись Драбинко стать главой УПЦ, он поощрял бы антихристианские преобразования на Украине, даже и легализацию гомосексуализма. Православные христиане видят в этом волю Божью, а также и волю церковной полноты, которая восстала против Драбинко в то время, когда он еще был вполне каноническим иерархом.

А ведь в секте «ПЦУ» все руководители, во главе с «Епифанием» Думенко, именно таковы. И сам Думенко обещал быть толерантным к греху гомосексуализма. На сегодня быть украинским раскольником и русофобом – это способствовать строительству там просодомской «церкви».

И в заключение стоит прокомментировать часть беседы, где Александр Драбинко утверждает, что помог создавать «монолит» УПЦ, видимо, имея в виду свои кадровые решения. На этом основании он считает, что этот «монолит» должен был стать частью монолита «ПЦУ». Он продолжает мечтать, что в раскол уйдут еще многие архиереи УПЦ и они помогут ему стать главой данной секты. Понятно, что его мечтания беспочвенны, а о грязной роли Драбинко в УПЦ мы уже говорили: это хищение церковных средств и другие безобразия.

Википедия

И вообще, он говорит здесь как некий соучредитель частной бизнес-структуры. Однако даже если он имел отношение к кадровым назначениям в Церкви, то как православный иерарх должен был понимать, что продвинутые им на высокие должности люди шли служить не Драбинко Саше, не украинскому национализму и не папе Римскому, а Богу и людям. Из почти девяноста архиереев УПЦ в раскол «ПЦУ» ушли только двое: сам Драбинко и его собутыльник, бывший митрополит Винницкий.

Это интервью еще раз показало, что в раскол «ПЦУ» пошел самый никчемный контингент. И что этот контингент готов в угоду новому мировому порядку легализовать любые грехи, вплоть до людоедства, если так будет приказано кураторами Украины. Надо побольше таких интервью: это саморазоблачение раскольников, и благодаря этому еще меньше людей верит «ПЦУ».

Источник: https://ren.tv/blog/dmitrii-zhukov/772887-ukrainskii-raskol-ptsu-kak-sod...

Полтора года назад, в декабре 2018 г., указом Президента РФ принята новая Стратегия государственной национальной политики Российской Федерации на период до 2025 года1 (далее – Стратегия). Она спланирована на указанный период, и в этой связи стоит задача постепенной выработки предложений по ее корректировке с целью внесения согласованного пакета предложений по ее изменениям и поправкам к окончанию срока действующей Стратегии. В самой Стратегии также справедливо указывается на необходи- мость совершенствования «государственного управления в сфере государст- венной национальной политики Российской Федерации» (п. 21-з).

Во всяком документе стратегического планирования при подготовке новых предложений требуется кропотливая научная, практическая и проектировоч- ная работа. В данной статье предлагается анализ тех моментов Стратегии и лежащих в ее основе концептуальных оснований, которые имеют отношение собственно к проблемам стратегического управления и обеспечения нацио- нальной безопасности, для реализации и обеспечения которых разработана и функционирует указанная Стратегия2.

Начать необходимо с того, что в самой Стратегии справедливо указывается на необходимость применения «комплексного подхода к решению задач го- сударственной национальной политики Российской Федерации с учетом ее межотраслевого характера» (п. 19-к). Это обязывает подходить к анализу и последующим разработкам именно комплексно, системно.

Органичность всякого комплекса и комплексного подхода позволяет вы- явить основные концептуальные основания данной Стратегии. Так, в п. 21.1 Стратегии «основными направлениями государственной национальной политики Российской Федерации» обозначено большое число видов планируемой деятельности. Анализ показывает абсолютное доминирование в Стратегии установок на формирование гражданской идентичности и патриотизма, сохра- нение межнационального мира и согласия, гармонизацию межнациональ- ных отношений и одновременно на сохранение этнокультурного и языкового многообразия России, на обеспечение реализации национально-культурных потребностей путем поддержки и развития народного фольклора, народных промыслов и ремесел, а также на соблюдение прав коренных малочисленных народов Российской Федерации. Данный подход – формирование единства российского народа и сохранение исторической традиции – является сущ- ностью идейного комплекса действующей Стратегии. Он развивается – от приоритетов и целей до инструментов и целевых показателей реализации Стратегии. Действующие государственные программы и подпрограммы в этой сфере полностью отражают эту направленность Стратегии с некоторыми дета- лями.

1 Указ Президента РФ от 06.12.2018 n 703 «О внесении изменений в Стратегию госу- дарственной национальной политики Российской Федерации на период до 2025 года». Доступ: https://www.garant.ru/products/ipo/prime/doc/72020010/ (проверено 01.09.2020).

2 Пункт 3 Стратегии прямо отсылает к федеральным законам от 28.12.2010 n 390-Ф3 «О безопасности» и от 28.06.2014 n 172-ФЗ «О стратегическом планировании в Российской Федерации» как к ее основе.

Начать разработку предложений и дополнений хотелось бы с философской новеллы. В гармоничности мира условием оптимальности (и оптимизации) процессов является гармония времени, гармония прошлого и будущего в настоящем. В отношении культуры – это гармония прошлого и будущего культуры, т.е. гармония истории, ретроспекции, традиционализма, фоль- клора, языка, с одной стороны, и будущего, перспектив, стратегирования, целей, идеалов, образов будущего – с другой. Такое гармоническое сочета- ние является основанием одновременного уважения традиции и успешного движения культуры в будущее, основанием «связи времен». Прерывание этой связи губительно для культуры – будь то отторжение традиции и утрата корней или, напротив, отторжение будущего, как следствие – неминуемое исчезновение в будущем национальных культур вместе с их исторической традицией и языком.

В свое время советский строй предложил вариант такой гармонии – соче- тание помощи малым народам в сохранении и строительстве их националь- ных культур, даже за счет некоторого ущемления интересов русского народа, и одновременно – строительство будущего на основе идеи коммунизма, идео- логии светского, просвещенного (образованного и научного), общенародного, справедливого, равного социалистического и советского будущего. Эта единая цель объединила людей, стала организующим началом, в т.ч. для построения национальной политики. Данный подход в то время разделяло и поддержало подавляющее большинство всех народов, а русские в аспекте этнополитики с энтузиазмом взялись за помощь малым народам в их самоосуществлении и строительстве их культур с целью подтянуть их до современного просвещен- ного уровня, многим из них впервые дав письменность (например, башки- рам, бурятам, калмыкам, якутам, нанайцам, ханты, манси, удмуртам, коми, карелам, эскимосам, корякам, ительменам и многим другим народам Урала и Сибири). Советский исторический вариант завершился созданием мощной страны с практически сформировавшейся «новой общностью – советским народом».

Постсоветская этническая политика происходит в условиях отсутствия гар- монии прошлого и будущего, и даже их направленного разрушения. Первый период (1991–2000 гг.) начался с разрушения целого, с ситуации этнического хаоса, резкой активизации этнических требований, «парада суверенитетов», агрессивных и даже военных выступлений ряда этносов, антирусской и анти- российской истерии, раскола СССР. В России действия по стабилизации в этот период характеризовались подкупом части национальных элит, допуском их представителей к дележу «национального пирога», включением их в число собственников и представителей власти или возвращением их на «исконные земли» с предложением больших преференций на этих террито- риях, как бы «простив» то, что представители этих этносов проявили себя в истории и современности с агрессивно антироссийских позиций. В итоге это позволило на протяжении данного периода купировать недовольство наи- более активной части этнических групп, выбрать из них наиболее «сильных» и «мудрых», способных обеспечить «спокойствие» своих этнических групп на «титульных» территориях, даже закрывая глаза на возникновение рез- кого неравенства «титульных» и «нетитульных» наций (в число последних в национальных регионах России попали и русские, несмотря на то, что в этих регионах на тот период они составляли большинство населения). Этому способствовали (да и продолжают способствовать) акценты в финансируе- мых государственных национально-культурных программах, подавляющей доминантой которых остается поддержка ряда этносов с целью обеспечения дополнительных мер по нейтрализации исходящих от них потенциальных угроз, на что тратится львиная доля финансирования этих федеральных госу- дарственных программ.

Второй период (2000–2014 гг.) характеризовался определенной стабили- зацией этнических процессов на почве распределения полномочий между федеральным центром и регионами, постепенным усилением федерального центра, усилением крупных российских корпораций и банков, постепенным пониманием национальными элитами сложностей бытия вне России (в т.ч. на примере выделившихся из состава СССР государств) и постепенной невоз- можности противостояния усилению федерального центра. В этнической политике при этом происходила реализация подхода, выработанного на пер- вом этапе, в виде согласовываемых программ по поддержке этносов и реги- онов, федеральных трансферов в пользу отдельных регионов. Фактически буржуазные элиты всех этносов России на этом этапе объединились на полу- криминальной-полукомпрадорской почве и стали едиными в предложении народу (народам) этнографического подхода к этнополитике, направленного на реставрацию прошлого, на сохранение фольклорной традиции культуры и народных промыслов. Поняв, что культурным элитам и лидерам этносов нужны власть и деньги, а активной национальной общественности доста- точно сохранения родного языка и фольклора, федеральные и региональные либеральные элиты радостно согласились на это. В результате этого периода традиционная (как правило, сельская) часть этносов стала замыкаться в про- шлом, абсолютно не находя себя в современности и будущем за пределами решения задач по самообеспечению. Стала усугубляться ситуация с гармо- нией времени.

В условиях третьего периода, начавшегося в 2014 г. и характеризующегося постоянным усилением санкций со стороны США и стран Евросоюза, ситуа- ция вновь начала изменяться. С одной стороны, резко уменьшились ресурсы страны (объемы «национального пирога»), начала обостряться социальная ситуация, вновь появились риски того, что социальная и экономическая ситуация выйдет из-под контроля федерального центра, актуализовалась проблематика этнических конфликтов в России [Ботанцов 2020] и сепара- тизма [Ченцов 2020], все более жестко предъявляя требования по формиро- ванию стратегии управления в этой сфере. С другой стороны, националь- ные и региональные элиты стали терять привычные объемы преференций от центра, а также временами сами начали терять контроль над ситуацией, снижать свой авторитет в глазах народа, а тем самым утрачивать способность удерживать в своих регионах ситуацию в рамках стабильности. Начала скла- дываться ситуация, когда представители национальных элит, которые дер- жались за счет перераспределения ресурсов («подкупа»), в условиях сниже- ния возможностей и преференций со стороны федерального центра вновь стали проявлять «самостийную» активность с целью получения дополнитель- ных аргументов перед своим народом и теперь при определенной ситуации вновь могут попытаться более выгодно перепродаться другому «хозяину», став источником дестабилизации и раздела России, устранения или резкого ослабления власти федерального центра. Такие настроения стали доста- точно распространены среди граждан, в т.ч. среди молодежи [Киселева 2019]. Поэтому теперь для российских либерально-буржуазных элит вновь остро встал вопрос о сохранении в стране «мира и порядка» (спокойствия). В этно- политическом аспекте это означает не допустить этнического взрыва «снизу» для сохранения существующего положения в экономике с консервацией ее гигантского социального неравенства (определяемого огромными состояни- ями небольшой многонациональной группы лиц и части примыкающих к ней элит) и одновременно с полным отсутствием стратегии развития. Для пресе- чения центростремительных попыток стали разрабатываться новые право- вые решения и предприниматься организационные усилия, направленные на консолидацию нации и сохранение территориальной целостности страны. Понятно, что, несмотря на издержки, путь сохранения целостности России в целом более приемлем как для федеральных, так и для большинства реги- ональных (этнических) элит. Стали усиливаться акценты на «гражданскую идентичность», «гражданский мир и согласие», «национальное единство», «патриотизм», «сохранение территориальной целостности» при сохранении общей фольклорной традиции понимания интересов этнических групп. Этот набор идей и стал основой Стратегии 2018 года и ряда последующих доку- ментов.

Понятно, что все это действительно нужно всей стране и всему народу, в т.ч. всем этносам России. Но действительность заключается в том, что это далеко не все, что нужно.

Главным основанием происшедших после 2015–2016 гг. изменений, гово- рящих о некоторой деформации радикального либерального курса, стало то, что в условиях постоянного усиления санкций представители россий- ских буржуазных элит стали ощущать на себе то, что на уровне понимания до них пытались донести ученые умы на протяжении всего постсоветского периода: ни Россию, ни ее «элиты» западный мир никогда не воспримет как равных, даже дети и внуки «элит» навсегда останутся для Запада чужими и, вообще говоря, они никому в мире не нужны. Приходится расставаться с иллюзией, что они будут плыть в одной лодке с западным миром, что унич- тожение советского строя и социализма, продажа своей страны, превраще- ние ее в полуколонию и предательство своего народа – это достаточная цена за то, чтобы российским «элитам» была дарована «индульгенция равенства» в западном мире. Все оказалось гораздо серьезнее и сложнее. Как Россию хотел уничтожить Гитлер, так хотят уничтожить и наиболее радикальные западные элиты, имеющие самые сильные позиции в мире. Уничтожить сильную и самостоятельную Россию, полностью подчинить ее Западу, реа- лизовать ту концепцию, которая ходит в миру как план Даллеса, – вот их единственная и неизменная цель. А на Востоке Россия вообще никого не интересует иначе, как ресурс.

Осознание этого привело к тому, что у российских буржуазных элит начал просыпаться инстинкт самосохранения, и они стали пытаться вспоминать про сильное государство, про национальную безопасность. А поскольку базо- вым основанием сильного государства в России всегда был и остается русский народ, то именно поэтому в государственные документы вернулось понятие «русский народ» – начиная со Стратегии в редакции декабря 2018 г. и заканчи- вая Конституцией в версии 2020 г.

Однако пока некоторые представители российских элит не понимают главного – одной лишь этой констатации недостаточно. Само по себе понятие «русский народ» не является «оберегом» от внутренних и внешних проблем. Идея сильного государства во главе с русским народом работает лишь при полномасштабном развертывании этой конструкции до ее само- реализации. Речь идет именно о полномасштабном восстановлении циви- лизационного мира на основе заглубленной русской культурной матрицы, о возрождении на этой основе сильного суверенного и справедливого госу- дарства с эффективной государственной системой стратегического управ- ления, проектирования и построения приемлемого для народа будущего. Лишь такой подход способен обеспечить возрождение и спасение России. В контексте этнополитической проблематики эта матрица выглядит следу- ющим образом.

Первый принцип. У народов России в современности и на удаленную пер- спективу единая цивилизационная судьба. Никакой другой цивилизации мира (перечислим: американской, европейской, иудейской, арабо-мусульманской, индусской, китайской, африканским, южноамериканским и пр.) не нужны представители никаких коренных народов России – ни русских, ни татар, ни башкир, ни чувашей, ни мордвы, ни марийцев, ни чеченцев, ни ханты или манси – никаких. Не нужны ни представители интеллектуальных элит, ни представители деловых и политических элит, ни тем более представители про- стого народа. Мы для них – другие и чужие. Так же, как им не нужны никакие народы бывшего СССР, теперь живущие в отдельных государствах и делаю- щие вид, что это не так, и всяческими антироссийскими делами пытающиеся умилостивить своих западных хозяев. Но и этот самообман либо тоже пройдет, либо эти этносы просто исчезнут. Только на собственной цивилизационно- культурной основе России российским народам всегда удавалось сохраниться и подняться на мировой уровень. Только так, сообща, может возродиться Россия и в будущем. И в истории представители всех народов России, базиру- ясь на фундаменте русской культуры, особенно русского просвещения, обра- зования, науки, вносили свой вклад в общее дело нашей страны, в созидание ее (былого) величия.

Второй принцип. Из всего мира только русский народ оказался способным обеспечить на государственном уровне сохранение и развитие малых народов и этнических культур в целой стране и сделал это максимально эффективно – в настоящее время эта позиция уже позволяет ставить на конституцион- ном уровне вопрос о статусе малых народов, не являющихся титульными в тех или иных регионах страны [Ильин 2019]. Лишь русский народ исторически согласился на это, что можно совершенно ответственно утверждать, несмо- тря на разные эмоциональные упреки со стороны некоторых этносов. Русский народ и русская культура смогли создать великое государство, сохранив при этом более сотни этносов. Удел всех малых этнических групп в западном мире – исчезновение и полная культурная ассимиляция либо существование на задворках культуры (в резервациях или этнических районах типа Гарлема). Никаких этносов в их культурной самостоятельности за пределами музейных резерваций, в точности повторяющих резервации американских индейцев с их фольклорными нарядами и доисторической культурой, в западном или азиатском мире не предполагается1. Все другие большие цивилизационно-куль- турные миры, кроме русского, антиэтничны и в этом отношении абсолютно тоталитарны: западный мир – на почве индивидуализма, дальневосточный мир – на основе монокультур каждой страны, мусульманский мир – на основе религии и собственной внутренней иерархии, во главе которой стоят арабы, ниже следуют другие, вторичные, третичные, и там тоже нет и не может быть равных им, а потому российские мусульмане всегда будут на третьих-двадцать пятых ролях. Например, татары или башкиры, казахи, туркмены или таджики не смогут быть авторитетными культурами в иерархии мусульманского мира и не останутся таковыми в западном или китайском мире. Поэтому, когда кто-то в России говорит, что русские «плохие», что надо «выйти из состава России», – это внекультурные безумцы и безусловные враги собственных народов, готовые на все, даже на уничтожение своих народов как этносов и культур, чаще всего ради личной корысти или больной идеологии. И если даже русские в чем-то когда-то какому-то малому этносу принесли какое-то «зло», то это «зло» стократ окупается тем добром, которое сделал для них русский народ, не допустив их исчезновения и сохранив их как народы и культуры, одновре- менно использовав потенциал всех этнокультур для обогащения и усиления целого – государства Российского.

Третий принцип. Народы России могут жить и выжить в этом жестоком конкурентном мире лишь как единый российский народ. При этом населе- ние России не так велико, чтобы кто-то сражался в современной и будущей (все более жестокой) межцивилизационной конкурентной борьбе, отстаивал страну и защищал ее интересы и позиции, а кто-то отсиживался в уютных око- пах собственных фольклорно-кустарных образований и личных домохозяйств, не будучи способным принимать участие в этой борьбе по причине культурной отсталости или не желая принимать участие в этой борьбе по другим соображе- ниям. Современное образование, наука, культура как стержень будущей кон- куренции и конкурентоспособности должны стать главными приоритетами всех граждан страны, это должно стать генеральной объединяющей идеей. При этом для единения народов необходимы также многие дополнительные традиционные компоненты: консолидация вокруг единой идеи социального строительства, решение вопросов социальной справедливости, гармонизация межэтнической коммуникации [Савинов 2020], патриотизм и дружба наро- дов [Данакари 2019]. Важным компонентом является также эмиграционная политика, сбережение собственного народа, профилактика выезда за рубеж на постоянное место жительства граждан России. Однако эта позиция вообще никак не представлена в Стратегии и госпрограмме.

Четвертый принцип. Цивилизационную самобытность, культурное величие, культурный, цивилизационный и геополитический суверенитет вся совокуп- ность народов России может обеспечить лишь на основе русской культуры, доросшей до уровня философии и современной методологии научного позна- ния. Другие мировые метафизики, философии и религии не способны пре- доставить условия для обеспечения конкурентоспособности в будущем мире никаким российским народам. Попытки увидеть такие метафизики в мусуль- манской религии или в англосаксонской метафизике исходят лишь из абсо- лютного непонимания этих культур и цивилизаций, а также из непонимания собственного народа, культурно-цивилизационно радикально отличающегося от этих и других цивилизаций, тогда как все российские народы ценностно- культурно сильнейшим образом сходны между собой и во многом идентичны1. Так, сходство ценностей русских и татар (и других мусульманских народов), их практически полная идентичность (даже в вопросах об отношении научного знания и атеизма и религии [Синелина 2009]) говорит о глубоком историче- ском культурно-цивилизационном тождестве и невозможности их идентифи- кации с иными (другими, альтернативными) культурными мирами и циви- лизациями без их резкой культурной трансформации вплоть до культурного самоуничтожения. И поэтому можно посочувствовать неким недалеким поли- тикам, которые меняют алфавит с кириллицы на латиницу в условиях полити- ческой конъюнктуры, понимая при этом, что это не приведет к смене указан- ной культурно-ценностной идентичности.

1 Кстати, многие дети нынешних этнических элит женятся и выходят замуж за ино- странцев или просто покидают эту «дикую страну», абсолютно не беспокоясь об этниче- ских проблемах и самозабвенно стремясь ассимилироваться в иные культуры.

от этих и других цивилизаций, тогда как все российские народы ценностно- культурно сильнейшим образом сходны между собой и во многом идентичны1. Так, сходство ценностей русских и татар (и других мусульманских народов), их практически полная идентичность (даже в вопросах об отношении научного знания и атеизма и религии [Синелина 2009]) говорит о глубоком историче- ском культурно-цивилизационном тождестве и невозможности их идентифи- кации с иными (другими, альтернативными) культурными мирами и циви- лизациями без их резкой культурной трансформации вплоть до культурного самоуничтожения. И поэтому можно посочувствовать неким недалеким поли- тикам, которые меняют алфавит с кириллицы на латиницу в условиях полити- ческой конъюнктуры, понимая при этом, что это не приведет к смене указан- ной культурно-ценностной идентичности.

Далее. В настоящее время никакой другой народ России не имеет собствен- ной самостоятельной философии, способной конкурировать с передовыми мировыми системами. Философское же мировоззрение и научная методоло- гия – основа современной науки и технологии. Более того, российская фило- софская культура предложила собственную версию материализма в качестве основания науки – основания более глубокого, чем западное позитивистское и постмодернистское основание, поскольку именно материалистическое осно- вание способно глядеть в сущность, искать и находить истину, тогда как пози- тивизм дает лишь поверхностное знание, к тому же всегда готовое услужливо искажать сущность и истину в угоду политической и экономической конъюн- ктуре, что демонстрирует сегодня вся западная наука.

Кроме того, русский язык для малых этносов – это мостик для приобщения к мировой культуре, литературе и искусству. Перевод всех и даже основных про- изведений мировой культуры по силам лишь большим человеческим сообще- ствам. А в России исторически случилось так, что мировая литература в ее ком- плексе переведена и переводится лишь на русский язык, так же как научные знания. Альтернатива одна – иные языки мирового значения, т.е. свободное владение английским, французским или китайским и приобщение к мировой культуре через них. Татарский или башкирский языки, или даже иврит, на данный момент таким потенциалом не обладают².

1 Принципиальные различия русской и западной культур обоснованы всем корпусом русской социально-гуманитарной мысли XiX–XX вв., и это не опровергнуто постсовет- ской теорией и практикой. При сильнейшем сходстве ценностных миров русской и других традиционных национальных культур России это говорит о наличии таких же принципи- альных различий западного ценностного мира и ценностных миров других национальных культур, хотя такие комплексные осмысления представителями разных этносов не прово- дились. Так же может быть доказано наличие таких же принципиальных различий между ценностями и традициями арабского мусульманского мира и российских мусульманских народов, российских и европейских финно-угорских народов, российских и зарубежных версий буддийских культур и т.д., тем более что под влиянием русского Просвещения более 3/4 представителей всех этнических групп являются атеистами.

ный момент таким потенциалом не обладают¹. Конечно, в ряде направлений культуры и в бытовом общении можно перейти на цифровые переводы, но всем понятна их ущербность, в частности, возможность передавать информа- цию, но невозможность передавать смыслы. Конечно, желающие перейти на более простые информационные формы передачи культурного наследия могут использовать опыт американцев, которые давно перевели на язык иллюстри- рованных комиксов и сокращенных текстов, наверное, все художественные произведения мира.

Более того, русский язык зарекомендовал себя как язык безусловно более богатый и многообразный, чем английский и другие европейские языки, и это общепризнанно. Соответственно, он развивает в личности более богатую духовную палитру и систему мышления, чем даже западные языки. При этом отметим, что в Стратегии действительно декларируется значимость русского народа и русского языка. Однако если в документах и программах стратегиче- ского планирования есть развитие малых этносов (ст. 11 и 19), то о развитии русского этноса и русского языка речь вообще не идет. Эта парадоксальность не ликвидируется на протяжении всего хх и начала XXi столетия, наверное, по принципу: раз русские – народ сильный, то от него нужно только «брать».

И еще один принципиальный момент. Современность вскрыла тупики западной мысли. Дальневосточный мир (япония, Китай) и другие культуры остаются замкнутыми в комплексе собственных национальных интересов и общемировых смыслов (пока) не имеют. Лишь Россия с ее ядром в виде рус- ской культуры до сих пор остается способной увидеть глубинные смыслы общепланетарного бытия, указать цели развития, способные спасти человече- ство в целом и вывести его на новый уровень развития.

Пятый принцип. Современность может быть успешной, а прошлое может быть сохранено лишь при условии наличия мощной стратегии страны, устрем- ленной в будущее. А современная стратегия может быть конкурентоспособной лишь на основе глубокой и суверенной науки, системы образования, установок на мощную светскую культуру, на современные технологии, на эффективное и компетентное стратегическое управление. В этом залог будущего, сохранения и конкурентоспособности страны. И если это не делается, то все остальное – это фикция, имитация, «закрывание глаз», решение сиюминутных и эмоцио- нальных проблем.

В этой связи для выстраивания будущей государственной национальной политики необходимо перейти от тактики сохранения культур и межнацио- нального согласия, от исторической ретроспекции этнокультур под псевдо- предлогом «сохранения культуры» к диалектике прошлого и будущего, к стратегированию, к проектированию и строительству будущего для сохранения исторических традиций. В противном случае и страна, и все ее этносы будут самоуничтожаться.

² Поэтому нужно всерьез задуматься над целесообразностью требований некоторых представителей малых народов «учить детей в школе на родном языке, особенно в тех деревнях, где говорят только на родном языке». Внешне очень привлекательный тезис – казалось бы, пусть учат. Но тогда необходимо заранее понимать, что через 10–15 лет, отста- вая в общекультурном развитии, такие дети и их родители неизбежно будут требовать (в т.ч. на улицах с плакатами в руках), чтобы их брали на работу на высококвалифицированные и высокооплачиваемые работы, но не по признаку профессиональной квалификации, а по признаку титульности нации или признаку справедливости для малых этносов. А про- стонародным сторонникам такой идеологии нелишне напомнить, что элиты и их идеологи сами учат своих детей и внуков в элитных школах, где, конечно, есть и родной язык, но также есть русский, английский, французский, немецкий. А кроме того, и это принци- пиально важно, они живут в русскоязычной среде, с детства свободно владеют русским и родным языком. Тем самым они обладают огромным конкурентным культурным преиму- ществом перед деревенской молодежью при поступлении во все вузы страны, за редким исключением особо одаренных деревенских детей.

Наконец, в завершение целесообразно вернуться к реализации задачи ком- плексности решения проблемы и ее межотраслевого характера. Действительно, все взаимоувязано, комплексно, и в этом тезисе нужно категорически согла- ситься с авторами Стратегии. Однако необходимо научно точнее и корректнее развернуть комплексный подход. Для этого необходимо вспомнить, что орга- ническими компонентами комплекса этнокультурной политики в реальности являются и, соответственно, должны являться подпрограммы государственных программ по этнополитике – такие как этносы в стратегии пространственного развития страны, в распределении производства и трудовых ресурсов, в страте- гии профессиональной подготовки кадров для различных регионов и в разных направлениях развития профессионального образования (образовательные и кадровые компоненты этнической политики), экономические аспекты этни- ческой политики для обозначения профессиональных перспектив для граж- дан, молодежные компоненты этнической политики, ее демографические компоненты, компоненты стратегии развития здравоохранения, жилищного строительства, развития инфраструктур и т.д. У этносов должно быть целостное представление о собственных перспективах, о перспективах региона, о пер- спективах страны, а не только о перспективах развития фольклора и кустарных промыслов. Должен быть перспективный «образ будущего» страны, который избавит от многих заблуждений и предостережет от многих ошибок.

Статья подготовлена в рамках работы Школы молодого этнополитолога в Республике Башкортостан (Фонд президентских грантов No 19-2-022447).

Список литературы

Ботанцов И.В. 2020. Этнополитика в России: историко-правовой анализ: монография. СПб: Астерион. 162 с.

Данакари Р.А. 2019. Патриотизм и дружба народов как базисные детерми- нанты российской цивилизации. – Вестник Волгоградского государственного университета. Сер. 4. История. Регионоведение. Международные отношения. Т. 24. No 5. С. 193-204.

Ильин И.М. 2019. Конституционные основы экономического, социального и культурного развития национальных меньшинств Российской Федерации. – Вестник Волжского университета им. В.Н. Татищева. Т. 1. No 3. С. 49-58.

Киселева А. 2019. Этническая идентичность молодежи из числа коренных народов России как угроза целостности государства. – Векторы благополучия: экономика и социум. No 2(33). С. 16-26.

Савинов Л.В. 2020. Национальная политика в современной России: концеп- туальная модель и ее реализация. – Вестник российской нации. No 2(72). С. 9-17. Синелина Ю.Ю. 2009. Православные и мусульмане: сравнительный анализ религиозного поведения и ценностных ориентаций. – Социс. Социологические исследования. No 4. С. 89-95.

Ченцов С.Д. 2020. Право на национальное самоопределение: государственная политика. – Научный альманах. No 5-1(67). С. 206-208.

Автор: СЕЛИВАНОВ Александр Иванович – доктор философских наук; профессор кафедры национальной безопасности Российского государственного университета нефти и газа (национальный исследова- тельский университет) им. И.М. Губкина (119991, Россия, г. Москва, Ленинский пр-кт, 65, корп. 1; seliv21@mail.ru)

«В большой политике, вообще-то, нет друзей»

В. В. Путин, Президент Российской Федерации,

 интервью от 7.10.2020 г. программе «Москва. Кремль. Путин»

телеканала «Россия 1»

Жизнь — это неутомимая жажда насыщения, а мир — арена, где сталкиваются все те,

кто, стремясь к насыщению, преследует друг друга, охотится друг за другом,

поедает друг друга; арена, где льется кровь, где царит жестокость,

слепая случайность и хаос

без начала и конца.

Джек Лондон,

американский писатель

«Самое обидное, что в информационной войне всегда проигрывает тот,

кто говорит правду.

Он ограничен правдой, а лжец может нести что угодно»

Роберт Шекли,

американский писатель-фантаст

Лучший способ завоевать доверие противника — это делать вид,

что полностью ему доверяешь.

Морис Дрюон,

французский писатель

Введение: Еще раз о том, кто такие аналитики и как они работают

Что такое аналитика? Кто такие аналитики? Чем они занимаются и зачем? Отличаются ли аналитики от «обычных» людей и как именно? Что собой представляет  работа аналитика? В чем состоит ее результат? Какова связь между аналитикой и реальной жизнью, есть ли эта связь?

Вот лишь приблизительный перечень, не побоюсь этого слова, каверзных вопросов, которые могли бы адресовать аналитикам далекие от этой сферы, но любопытные, въедливые и недоверчивые граждане, желающие вывести аналитиков на «чистую воду».

Ключевое слово здесь – «недоверчивые».  Не доверять, предполагать, что все на самом деле не так, как видится, как кому-то, может быть, хочется подать, что есть скрытые смыслы – один из источников, питающих энергией аналитическое ремесло. И уж точно – один из его мотивов: вскрыть то, что сокрыто, находится «по ту сторону» от доступного для всех методов наблюдения. Не только сама видимость, фабула происходящего, но и стоящие за действиями и событиями мотивы, планы, цели, намерения – вот что стремится познать, раскрыть, выявить аналитик. По крайней мере, такой мы часто представляем себе аналитику. 

Кстати сказать, здесь проходит своего рода «разграничительная линия» разделяющая аналитику и науку, отводящая аналитике свое собственное место в познавательной деятельности.  Прежде всего, наука концентрирует свое внимание и свой интерес на том, что есть, что реально явлено нам в опыте в качестве предметов, явлений, процессов, которые можно наблюдать, измерять, фиксировать, определять их границы, производить с ними эксперименты. В общем, отвечать на вопрос: что перед нами? с чем мы имеем дело? как это устроено, и т.п. В итоге наука получает знания, имеющие строго объективную основу, знания доказанные, которые (вместе с доказательством) можно проверить, верифицировать, которые остаются верными независимо от того, кто, где и когда, в каких конкретных обстоятельствах их получил или ими пользуется. Наука генерирует знания, главная сила которых состоит в том, что они не зависят ни от своего творца, ни от субъекта, применяющего знания (при условии, что он обучен и применяет знания верно), ни от мнения стороннего наблюдателя. Последний может считать и говорить все, что ему вздумается. Все равно в расчет принимается только компетентное мнение специалиста, эксперта, сертифицированного, так сказать, наблюдателя или участника, который оперирует только знаниями, а не своими домыслами (догадками, видением, соображениями, суждением, оценками и т.п.).

А что же аналитик? Да, он тоже опирается на знания, в т. ч. на факты (установленные, проверенные и подтвержденные), а также на заслуживающие доверия свидетельства участников событий. Но за всеми этими данными, за всей доступной ему информацией аналитик старается разглядеть то, что его действительно интересует, предмет своего интереса. Информация, которую добывает аналитик, интересует его не сама по себе, а как своего рода инструмент, позволяющий пролить свет на предмет интереса, не данный в непосредственном чувственном опыте. Но главное, над ним невозможно выполнить никаких иных действий, кроме установления предполагаемого смысла.

К примеру, известного разведчика Рихарда Зорге по заданию из центра интересовал вопрос о том, нападет ли Япония на СССР во время Великой отечественной войны (в первой ее половине). По этой причине Зорге осознанно сосредоточился на добывании сведений, фактов и свидетельств, проливающих свет на вероятные планы и намерения японского руководства, которые в итоге и позволили ему сделать определенные выводы относительно интересующего его вопроса. Зорге систематизировал, классифицировал и обобщил всю собранную им информацию таким образом, что выходило так, что японцы по всему не нападут на СССР в обозримый период. В этом состоял смысл того, что узнал разведчик, смысл всего собранного и проанализированного им материала.

Но можно ли сказать, что вывод о ненападении Японии на СССР в первый период ВОВ являлся в тот момент фактом, доступным лицезрению, рассмотрению, изучению, в т. ч. экспериментальному подтверждению? И да, и нет. Начну с того, что никакого факта о ненападении японцев в действительности не существовало. Напротив, со стороны советского руководства нападение было ожидаемым, его принимали в расчет, к нему готовились, исходили из того, что оно случится.  В этом смысле скорее за реальность можно принять предстоящее нападение Японии на СССР – в этой реальности, отталкиваясь от нее, советское руководство осуществляло планирование хода борьбы с напавшим на страну агрессором, включая планирование отдельных операций, имевших определяющее влияние на судьбу этой борьбы в тот период. Заслуга Зорге как разведчика и аналитика состоит как раз в том, что он на основе всей собранной информации переосмыслил доминирующее представление о реальности (военной, политической), показав, что это доминирующее представление вступает в конфликт со строго установленными объективными данными и должно быть заменено другим, более этим данным соответствующим.

Смысл деятельности Зорге как аналитика состоит в том, что он смотрел на все полученные им сведения с определенного угла зрения, с определенной позиции – говорит ли полученная информация в пользу версии о предстоящем нападении японцев на СССР или свидетельствует в пользу противоположной версии? Именно это его интересовало как советского разведчика,  именно этот (а не какой-то иной) смысл он искал в поступающих к нему данных.

Что тут было изучать, что исследовать? Сам факт нападения японцев, равно как факт их ненападения существовал лишь в форме смысла, который имели различные другие факты, если смотреть на них под определенным углом. Ни в какой иной форме факт нападения, как и факт ненападения, не существовал. Следовательно, Зорге была доступна лишь одна форма работы с этим фактом: а именно, осмыслять с позиции интересующего его вопроса всю ту объективно существующую окружающую действительность, которую он мог наблюдать воочию, мог, что называется, ее пощупать с разных сторон и в разных обстоятельствах.

Зорге специально не изучал эту действительность как отдельно взятый объект исследования  и предмет своего интереса. Он ее брал «как есть», в нерасчлененном для целей научного изучения виде и задавал этой действительности только один вопрос – свидетельствует ли она в пользу того, что японцы нападут на СССР в близкой перспективе, что дело идет к такой развязке? Или, напротив, что нападения в близкой перспективе ожидать не следует? Все, на этом точка. Никакие иные свойства и качества этой действительности, никакие иные ее проявления в круг его задач как советского разведчика по большому счету не входили.  

Зорге не подвергал эту действительность ни экспериментальному, ни теоретического изучению, но положил ее всю в основу своей теории о том, что японцы на СССР не нападут.  Так может быть, он, под влиянием известных ему обстоятельств, просто уверовал в это? И, будучи уверен сам, стремился убедить в своей правоте центр, своих руководителей? Не мог же Зорге задать японскому руководству интересовавший его вопрос напрямую: «Вы собираетесь напасть на СССР в близкой перспективе?». И дело даже не в том, что тем самым он мог явно выдать свой интерес к столь секретной закрытой теме. Просто, задай он свой прямой вопрос (если предположить невозможное), он наверняка мог не получить на него столь же прямого категоричного ответа. Это означает, что решать вопрос о нападении либо ненападении японцев на СССР он должен был, прежде всего, сам. Понятно, что с опорой на всю известную ему информацию, но сам. Принимая на себя всю ответственность за сделанный вывод. Как в этих обстоятельствах обойтись без веры в то, что сам считаешь верным.

Скажу откровенно: в выводах аналитиков элемент веры присутствует. Иначе бы они постоянно сомневались в своем видении и постоянно проверяли и перепроверяли себя все новыми и новыми данными, стараясь максимально отдалить, отсрочить момент, когда нужно сделать окончательный вывод и взять на себя ответственность за него. А лучше вообще этого избежать, т. е. не делать никаких выводов, а просто представлять «голую» информацию: мол, делайте выводы сами. По правде говоря, так нередко и происходит: аналитики превращаются в хронистов и в этом качестве просто наполняют соответствующие каналы той или иной информацией, показавшейся им заслуживающей внимания, относящейся к предмету, который может заинтересовать потребителей.    

Конечно, такой подход, по моему убеждению, не имеет ничего общего с аналитикой, одна из ключевых задач которой состоит в том, чтобы пролить свет на то, что представляется априори темным, неочевидным, спорным, сделать неочевидное очевидным.  По крайней мере, более очевидным, благодаря специально собранной по данному случаю информации (ad hoc). Но, надо понимать, что выводы аналитика это не то же самое, что строго научные выводы. Хотя бы благодаря тому, что аналитик опирается не только на факты и достоверные свидетельства, но еще и на свое чутье, интуицию, знание жизни, образно говоря, и того предмета, о котором судит. Делая выводы, аналитик основывается, прежде всего, на объективной информации, в достоверности и обоснованности которой он уверен и готов предъявить все требуемые доказательства этому. Но вместе с тем, свои выводы аналитик делает не механически, не формально и не шаблонно, если конечно он настоящий аналитик и ему не все равно, какие выводы будут сделаны, и собственные предложения он готов обосновать и защитить.

Может ли аналитик ошибиться в своих выводах и умозаключениях? Безусловно, да. Хотя вероятность этого должна быть сведена до минимума: свои выводы аналитик должен тщательно выверить, сопоставив и соотнеся их со всей имеющейся информацией, руководствуясь понятной и непротиворечивой логикой и здравым смыслом. Но всегда ли формальной логики и здравого смысла достаточно для того, чтобы понять, осмыслить сложное (многомерное, многослойное), противоречивое явление, ситуацию, управляемую не столько здравым смыслом, сколько борьбой интересов, игрой амбиций, стремлением к власти (к доминированию) и готовностью на все (или почти все) ради этого?

В ситуации с Рихардом Зорге он вынужден был анализировать и принимать в расчет не только объективные данные о существовавших планах руководства Японии, которые ему (и его группе) удалось добыть. Не менее (а возможно и более) важной для разведчика была задача учесть существовавший на тот момент расклад сил и влияния между различными кланами и их лидерами в военной и политической верхушке государства, настрой каждой из них и шансы на победу в межклановой борьбе. Именно ради решения этой задачи Зорге строил свою сеть неофициальных знакомств, «дружб» и контактов в высших военных, дипломатических  и политических кругах, активно интересуясь мнением не только высокопоставленных политиков, военных и дипломатов, но и, в том числе, их жен и любовниц. Последние  могли быть источником ценной эксклюзивной информации, говорящей много об умонастроениях и устремлениях мужей.

Зорге был искушенным и изощренным аналитиком, который понимал, что в вопросах большой политики, войны и мира не бывает, как правило, простых и очевидных раскладов, однозначных как дважды-два. Что аналитику нужно хорошо знать и понимать, как реально, фактически устроена «кухня», на которой принимаются решения, где сшибаются в столкновениях противостоящие друг другу группировки, продвигающие разнонаправленные интересы, каков расклад сил между ними в данный момент и насколько он устойчив или, напротив, неустойчив. Нужно было оценить степень радикализма/умеренности каждой группировки и ее шансы на доминирование при выборе итоговых решений, степень влияния каждой группировки и ее лидеров на императора как главу государства и главнокомандующего вооруженными силами, сравнить между собой политические, экономические и административные ресурсы каждой группировки.   А также оценить степень внутренней устойчивости каждой группировки, насколько она сплочена и мобилизована, насколько верна своему лидеру, предана ему. Короче говоря, нужно знать и понимать все, вплоть до мельчайших нюансов, включая состояние здоровья отдельных ключевых фигур, их отношение друг к другу, взаимное симпатии/антипатии, политические взгляды и предпочтения, карьерные и профессиональные устремления и много другое. Предела здесь нет, чем большое и разнообразнее, богаче информация по указанным и иным важным вопросам, тем ближе может в итоге оказаться наше понимание существующей реально «кухни» к фактическому положению вещей. Тем более уверенными и обоснованными будут и наши выводы.

 Все перечисленное находится в голове аналитика, обо всем этом, владея соответствующей информацией, он должен здраво и логично рассудить, все принять во внимание, разложить «по полкам» и привести все свои мысли и рассуждения к единому общему знаменателю. При этом аналитик не может руководствоваться только и исключительно формальной логикой, только из нее и здравого смысла выводить причинно-следственные связи, которые он положит в основание своих выводов, а должен во всех случаях, где это возможно, ставить себя на место главных героев и действующих лиц «пьесы», разворачивающееся действие которой он сам включенно наблюдает.

Здесь уместно сказать пару слов об особенностях профессиональной подготовки аналитиков и о профнепригодности к данной профессии, которая порой тоже случается.

В аналитику люди приходят, имея самое разное профессиональное образование и прошлый опыт (background как принято говорить). Встречаются как «технари», т.е. специалисты с инженерно-техническим, а также естественно-научным образованием, так и гуманитарии. Как «физики», так и «лирики» по складу души.  Как по характеру сдержанные, рассудительные, интроверты, так и порывистые, экстраверты, легкие и быстрые, но чуждые глубоких «умствований». Короче говоря, в аналитике хватает всех типов и типажей, и, как видится, каждый из этого пестрого и разношерстного сообщества находит в ней что-то свое, собственное.

Кто-то увлеченно занимается поиском информации – «хлеба» аналитики – и готов про всех найти все, что только можно поймать на просторах интернета и из других источников (включая все масс-медиа). Лишь бы это было где-то зафиксировано  и опубликовано в письменной, а также иной графической форме, в виде фото, видео, аудио-материалов, архивных данных, в т. ч. ведомственных, статистических данных и т.п.  Вплоть до сведений, которые можно найти у интернет - провайдеров, компаний – сотовых операторов, транспортных компаний и т.д.

Кто-то резонно полагает, что настоящий эксклюзив, без которого просто невозможно дать правильные, адекватные оценки,  построить содержательные, глубокие и точные выводы, – это то, что думают, знают и как считают «посвященные». Т.е. люди, являющиеся очевидцами или участниками, как минимум, включенными наблюдателями событий, явлений, процессов и ситуаций, представляющих определенный (тот или иной) интерес для аналитика, могущие представить свое мнение, суждение относительно интересующих аспектов. В аналитических структурах нередко есть специалисты, которым нравится основанный на социальных коммуникациях и контактах сам процесс получения такого эксклюзива. Его ценность и значимость не всегда одинаково высока, но необходимость и неутоленная потребность в нем ощущается практически всегда и довольно остро.

Можно ли в современных условиях делать аналитику без этих профессионалов – «информационщиков» и «охотников за эксклюзивом»? Нет, на мой взгляд, это категорически невозможно. Это объясняется не только сложностью аналитических задач, требующих вовлечения в оборот в прямом смысле терабайтов и петабайтов разнообразной и разноплановой информации, необходимой для поиска значимых связей, пересечений и наложений фактов, событий и обстоятельств, что позволяет избежать схематизации и делает изучаемую картину действительно подлинной, основанной  на объективной информации. Не только необходимостью учитывать по возможности самый широкий спектр мнений, суждений, точек зрения, высказываемый непосредственными участниками   принимаемых во внимание значимых событий, явлений, процессов, что позволяет аналитику не скатиться до неправомерного навязывания рассматриваемым процессам собственного мнения и оценок и тем самым избежать грубых искажений.

Современную аналитику в принципе невозможно делать в одиночку. Это работа для мощных аналитических команд, интегрированных с большим количеством хранилищ разнообразной информации (банков данных, дата-центров). Команд, располагающих в т. ч., современными  средствами сверхскоростной обработки огромных объемов информации по интересующим аналитика вопросам. 

Тем не менее, существует и другая ассоциация, в которой аналитик подобен средневековому алхимику, что-то смешивает, соединяет между собой в массивах данных, вычисляет и в итоге выдает искомый результат, что называется, на кончике пера (или, говоря современным языком, компьютерной мышки).   На чем основана такая ассоциация, имеет ли она право на существование, есть ли в ней рациональное зерно?

Начну с того, что вопросы, которые ставятся перед аналитиками, нередко отличаются, что называется, глобальным подходом и при этом довольно расплывчаты, содержат массу неопределенностей. Например: «Куда движется мировая экономика (или экономика какой-то страны, группы стран, региона, города), что с ней будет в следующем квартале (полугодье)?».  Сразу появляется масса уточняющих вопросов: что мы хотим понимать под экономикой – все ее отрасли или, прежде всего, лидирующие на данном этапе: по объемам создания продукта, скорости обновления продукта и/или материально-технологической базы, объему научных разработок, воздействию на рынок труда и т.п.?

Учитывать ли изменения в экономике домохозяйств, или только в бизнес-экономике (в большом, среднем и малом бизнесе)? Как учитывать государственный сектор – ведь в разных странах (регионах, городах) его доля и положения различающая принципиально. Короче, еще не начав работы, мы вынуждены решать массу вопросов, касающихся методологии будущего исследования, его специфики, а главное – целей и задач, реально интересующих заказчика. 

«Что Вы, уважаемый Заказчик, хотите узнать на самом деле, что Вас волнует, что представляет для Вас интерес, а что нет?»  – с этих и подобных вопросов начинается работа аналитиков. Этими же вопросами она и продолжается – во все время исследования. Только в этом случае существует вероятность того, что работа аналитиков не превратится в своего рода «игру в бисер», в некую фикцию, в таинство, недоступное для непосвященных.  На самом деле реальная, востребованная аналитика – это полная противоположность замкнутости, кастовости. Это открытость и комплементарность  - не только по отношению к заказчику, но и внутри самой команды аналитиков, где каждый специализируется на своей теме и на своей задаче.

Если продолжать аналогии о том, на что похожа работа аналитиков, то это скорее можно сравнить с работой хорошо слаженного ансамбля – у каждого участника свой инструмент и своя партия, свое место. Как же получается общий результат?

Прежде всего, участники ансамбля (в данном случае – команды аналитиков) должны слышать друг друга. И понимать, что делает каждый из них, какой результат тот или иной участник дает другим, что получает от них, как это влияет на общий итог работы. Последний не может быть лучше, точнее и богаче, чем самый, условно говоря, слабый результат на отдельном участке работы команды.  Если «проседает» информационное обеспечение или направление, связанное с работой с включенными в тему экспертами (держателями тех самых «эксклюзивных мнений, суждений, оценок»), или недостаточно эффективно построена работа с заказчиком в начале и по ходу исследования – это, безусловно, отражается на итоговом результате.

В этом смысле все указанные (и иные) составляющие работы команды должны быть более-менее ровными и равными, соответствующими друг другу. Если какое-то из звеньев оказывается слабее других, результат будет на уровне этого слабейшего звена.

На самом деле это очень непростой, неоднозначный вопрос. Для того, чтобы выявить сильнейшего, нужно проводить соревнование. Нужна конкуренция – она определяет, кто сегодня лидер. Остальные стремятся его превзойти (и самих себя тоже) – так растет, повышается общий уровень, в постоянном стремлении превзойти текущий результат, текущее достижение.

Это один аспект. Но есть и другой (куда же без него): все, что прямо и непосредственно не участвует в обеспечении и поддержании роста результата – отмирает (сразу или постепенно). За невостребованностью.

А теперь возьмем, к примеру, футбольную команду (или любую другую команду – не важно). Допустим, вы владелец клуба и команды, т.е. лицо принимающее решения. И вы решили, что для роста результатов игры команды, для того, чтобы она пробилась в самый верх рейтинга, вам вратарь на самом деле не так важен (или защитники – не суть важно). Основную ставку вы делаете на ваших нападающих, ведь они непосредственно забивают мячи в ворота соперников, в этом их предназначение. Один высококлассный нападающий (а лучше два или три) – решаете вы – гораздо сильнее приближает вас к заветной цели обогнать все другие команды, чем иные факторы (тот же вратарь, например).

В полном соответствии с вашим решением вы проводите политику приоритетного стимулирования, продвижения, поддержки и подготовки нападающих в вашей команде. Уделяете этим вопросам приоритетное внимание (ну и финансирование, конечно). Что будет происходить в этой связи, раньше или позже?

К вам, в вашу команду потянутся нападающие (в т .ч. из других команд) – это естественно, ведь вы же поставили цель, сделали свою ставку. И она именно сделана вами на нападающих. Что касается остальных, которые в соответствии с вашей доктриной не столь важны, то они – что тоже естественно – не будут иметь стимулов развиваться столь же быстро и мощно, каковые стимулы вами отданы нападающим.

В итоге, разрыв в развитии (а еще прежде в стимулах к развитию) между нападающими и другими, прочими членами команды, как минимум, не сокращается, а, как правило, растет. Прочие члены команды – не нападающие – осознав рано или поздно эту ситуацию, можно предположить, перестанут работать на общий результат. Ведь вы, хотели того или нет, дали понять, что этот результат от них, т.е. от прочих, не зависит. Или зависит, но постольку, поскольку. Вроде и должны быть в команде все амплуа, включая и вратарей, и защитников, но «вы уж как-то сами». «Денег нет, но вы держитесь» - это из той «оперы».

Не берусь судить, сможет ли такая футбольная команда достичь первых мест, но что точно –   она не сможет на них задержаться. Другие команды рано или поздно увидят все слабые места данной команды (слабые не случайно, а благодаря выбранному осознанно курсу) и воспользуются этими слабостями. Так что долго ей, скорее всего, не продержаться. Зато период перехода к более сбалансированной тактике может растянуться надолго – единство-то в команде подорвано, как и доверие.     

 Вывод простой: конкурируют команды, а не отдельные амплуа. Внутри команды определяющей является не конкуренция, не соперничество, а кооперация и сотрудничество.

Вы когда-нибудь видели, чтобы в ансамбле какие-то отдельные инструменты (или группы, например, скрипичные или, напротив, духовые) стремились «перекричать», переиграть остальных? Или пользовались неизменно большим вниманием дирижера в сравнении с остальными? 

Можно сказать, что успешная аналитическая команда – это союз равных. Однако для того, чтобы ассоциация была реальной (а не декларативной), нужна общая цель.

Что такое «общая цель»?  – попробуем прояснить этот «затертый», но, в общем, не банальный вопрос.

Цели исследования определяет заказчик. Точнее, заказчик совместно с исполнителем в лице команды аналитиков. Уточнение и конкретизация целей исследования (и вытекающих из них отдельных задач) происходит между заказчиком и исполнителем непрерывно по ходу их взаимодействия, которое завершается только с нахождением требуемого решения проблемы.

Есть ли еще какие-то общие цели у команды?

Если работа выполнена успешно – что чаще происходит, когда работа носит для команды более-менее типовой характер, является в большей или меньшей мере повторением предшествующих акций и может быть выполнена на базе сложившегося опыта – то в этом случае общей целью команды, что вполне естественно, является дальнейшее совместное продвижение в сложившемся направлении.  Проще говоря, складывается общая цель, заключающаяся в тиражировании (в т. ч. расширенном, масштабируемом) освоенных (и зафиксированных) навыков, приемов, а также и самих тем, тематик исследований, круга экспертов и т.д. Включая, в т. ч. и круг заказчиком.

Однако, это наиболее прямой и верный путь к тому, чтобы превратиться в более или менее узкоспециализированную аналитическую команду со своим конкретным, определенным предметным тематизмом. Пусть это будет узко-предметная аналитика, зато сразу понятно, чем конкретно данная команда занимается, дальнейшие вопросы отпадают сами собой. Может быть даже – если получится – создать свой бренд, вложившись именно в избранное (по факту или осознанно) направление. В таком пути развития есть, безусловно, свои резоны.  В конце концов, аналитика – это, кроме прочего, еще и одна из отраслей экономики, а в экономике принято специализироваться на конкретном продукте. Так он легче продается – знаешь, на каком рынке тебе и твоему продукту быстрее будут рады.

Есть и другой путь – не ограничиваться одним тематически конкретным направлением (или несколькими близкими), а развиваться именно как аналитическое направление в целом, как таковое. 

В качестве очередной аналогии: в современной экономике принято понятие гибкого переналаживаемого производства. Это значит, к примеру, что сегодня наше предприятие выпускает бытовые телевизоры и видеомагнитофоны, а завтра – авионику для самолетов. Рынок диктует: что пользуется спросом, на что есть заказ – то и производим.

Во всех подобных историях есть одно такое  понятие, которое называется  «ключевая компетенция» (или несколько ключевых компетенций). Это такой набор знаний и умений – в т. ч. конкретных навыков, приемов и средств работы – которые, собственно и делают переход от одного продукта к другому (в нашем случае: от одной конкретной тематики к другой) возможным, реализуемым.

Что же это за ключевые компетенции такие применительно к аналитике, которые позволят не ограничиваться одной конкретной тематикой, а при необходимости или при наличии интереса (в т. ч. со стороны заказчика) без особенных проблем переключаться на другую тематику, на третью и т.д.?

А ведь мы с вами эти ключевые для аналитики компетенции частичной уже обсудили, по крайней мере, упомянули их. Это а)информационное обеспечение аналитической деятельности и  б)взаимодействие с экспертным сообществом. Включая не только разного рода экспертов и консультантов в различных интересующих областях, но и непосредственных участников и очевидцев тех или других событий, явлений, процессов, представляющих интерес для аналитика в рамках конкретной темы и задачи, игравших в этих событиях и процессах ту или иную роль.

Выше уже говорилось о том, что информационное обеспечение призвано способствовать тому, чтобы «опрокинуть» решаемую задачу на почву реальности, связав максимальным количеством различных связей возможно большее, максимальное количество различных элементов объективной действительности (априори установленных, проверенных, подтвержденных) с возможно большим числом  элементов, формирующих поле той задачи, которую аналитикам предстоит решать.  Это необходимо по нескольким основным причинам.

Во-первых, для уточнения и корректировки задачи, которую ставит заказчик. Ведь заказчик не обязан сам глубоко, во всех тонкостях и деталях разбираться в различных перипетиях обстановки, поэтому порой заказчики непреднамеренно допускают  при постановке задачи те или иные искажения объективной реальности. Эти искажения желательно устранить до начала работы, проинформировав об этом (в корректной форме) заказчика.

Вообще, фактологичность критически важна, особенно на первом, а также завершающем этапе исследования, когда формируется продукт для заказчика. Заказчик должен видеть, что вы владеете материалом – это подтолкнет его к более тесному, доверительному, продуктивному общению и будет способствовать превращению вашего общения с ним во взаимодействие и сотрудничество, что, безусловно, важно и для вас, и для него. Но, как говорится, есть вещи не менее важные.

Владея информацией во все ее полноте, а не только в узком аспекте, который, как вам или кому-то может показаться, один лишь имеет отношение к вашей теме, вы, как ни странно это прозвучит, получаете невероятную свободу для творческой самореализации, напряженной работы мысли, поисков новых (подчас неожиданных, не шаблонных, парадоксальных) смыслов. Но разве не в этом состоит (извините за тавтологию) смысл работы аналитика?

Вряд ли мы можем заранее точно знать, что с чем связано, а что  – нет, что точно имеет отношение к интересующей нас теме, а что – точно не имеет. Скорее, здесь срабатывает привычка, стереотип. А именно, если мы привыкли считать «А» причиной или предпосылкой, условием для «B» (и большинство нашего, в т. ч. профессионального окружения тоже так считает, так что это мнение стало уже чуть ли не само собой разумеющимся «фактом»),  то в сторону «С» мы уже вряд ли посмотрим с интересом.  А зря: ведь все неожиданное, новое (свежий взгляд, новые связи, новый смысл) редко бывает изначально очевидным всем и каждому – чтобы увидеть что-то новое, нужно, по крайней мере, искать. Т.е. сравнивать, сопоставлять, искать связи, отношения, пересечения. Короче, размышлять над разными, на первый взгляд далекими друг от друга моментами. А для этого необходимо иметь доступ к «большим данным», иметь выход на большие массивы информации – самой разнообразной, разноплановой, мультитематической (кросс-тематической).   

С другой стороны, когда у вас постоянно имеется некая «избыточная» масса информации, априори повышается вероятность узнать что-то новое по интересующей теме, если бы только иметь побольше разнообразной информации. А также располагать соответствующим современным программным инструментарием для анализа, проводимого на основе больших массивов данных, с целью поиска и осмысливания различных пересечений, который могут вас заинтересовать.

В чем вообще интерес аналитики к т.н. большим данным?

Существует такая гипотеза, что все в этом мире со всем связано  –  горизонтальными, вертикальными и неопределенного вида связями. Как случайными, т.е. стохастическими, так и детерминированными; как статическими, так и динамическими (изменчивыми, вариативными); как реальными (имеющими фактическое отражение), так и виртуальными, мыслимыми при определенных допущениях. Остается такая «малость», как выявить интересующие нас связи между тем, что нам и известно и искомым (что требуется установить).  Собственно говоря, постоянно совершенствующееся, усложняющееся и развивающееся  информационное обеспечение и является этой самой «малостью», без которой всякая аналитической деятельности, независимо от ее тематизма и направленности решаемых задач, по определению не может быть устойчиво успешной.

Итак, мы в первом приближении разобрались с вопросом о том, почему информационное обеспечение следует считать одной из ключевых, универсальных компетенций, необходимых при организации и выполнения аналитических исследований. Теперь ответим на вопрос, почему к компетенциям такого же статуса в аналитике следует отнести такую компетенцию, которую я назвал «налаженным, развивающимся, динамичным, продуктивным и конструктивным взаимодействием с экспертным сообществом». Если хотите, можно ее также кратко назвать «социотехническим обеспечением» аналитической работы.  О чем идет речь?

Прежде всего, отмечу, что сама концепция больших данных не включает в это понятие, ту важную, ценную и перспективную для аналитических изысканий часть информационного отражения действительности, которая, образно говоря, находится в наших с вами головах – все мнения, суждения, оценки, умозаключения и т.п. С другой стороны, ведь и сами данные, включенные в состав «больших данных» (и вообще каких угодно информационных баз данных) – это, в конечном счете, итог осмысленной познавательной деятельности индивидов (известных и безымянных). Итог, показывающий, отражающий, наряду с объективно познанным, еще и личное субъективное отношение индивида к познанному, личная трактовка, личное видение, мнение. В конечном счете, речь идет о двух сторонах или, точнее, двух ипостасях, двух сущностях познанного. Одна сущность – суть собственно объективное знание: то, что может быть отделено от субъекта и рассматривается как не связанное исключительно и только с конкретным субъектом, не зависимое от него, «само себе» знание, как некая «вещь в себе». Или – в иной интерпретации – «данные»: сведения об окружающей действительности, проверяемые, верифицируемые, подтверждаемые общепринятыми методами.

Другая ипостась – знание субъективно-личностное, неотделимое от конкретного индивида: присущее ему видение, точка зрения, позиция, вытекающие из нее оценки, суждения, умозаключения и пр.       

Примем во внимание, что «знание» – не синоним «истины»: те или иные данные могут быть как истинными, так и оказаться ложными. При этом обе названные ипостаси – объективное знание («данные») и субъективное представление (позиции, мнения) не противостоят друг другу, хотя на практике их нередко противопоставляют, например, в целях поставить под сомнение объективность тех или иных данных.

Повторюсь еще раз.

Существует т.н. предметная, событийная реальность, отраженная в данных, сведениях, свидетельствах, потоке информации (сообщений, репортов), представленная различными артефактами. По отношению к наблюдателю эта реальность является внешней, отражающей окружающий его материальный мир, объективную действительность. Люди воспринимают окружающий мир как напрямую – через личный и коллективный опыт, в т.ч. опыт познавательной деятельности, так и посредством восприятия элементов предметно-событийной реальности, которая наиболее полно и системно отражается т.н. большими данными.  Образно говоря, современный человек может вообще никогда в своей жизни лично, воочию, непосредственно не соприкасаться с окружающим миром за пределами его жилища, никогда не покидать его – и при этом открывать для себя внешний мир благодаря большим данным. Или хотя бы с помощью интернета и телевидения. А также придумывать, творить для себя свою собственную, новую реальность – благо различных умных устройств для такого рода творчества сегодня хватает.

Хочу подчеркнуть – большие данные (как и вообще данные) по большому счету не замещают собой окружающий мир. Напротив, их назначение состоит в том, чтобы полнее раскрыть его перед человеком, полнее удовлетворить его познавательный интерес, различные запросы на знание окружающей действительности во всем ее многообразии, противоречивости, парадоксальности, не сводимости к простым (и не очень) схемам. Благодаря данным, и в т. ч. большим данным мы можем всякий раз как бы заново открывать этот мир для себя, постоянно находить в нем что-то новое, неожиданное, не банальное, не являющееся простым повторением уже известного, не представляющего интереса. Большие данные как система (точнее, суперсложная система колоссальной размерности)  представляет собой своего рода динамическую модель окружающего мира; по своей сложности, непредсказуемости поведения она стремится приблизиться к уровню сложности, непредсказуемости окружающего мира. Именно поэтому аналитики работают с большими данными (и с данными вообще) как с информационной моделью объективной действительности.

Однако эта модель отражает не всю существующую реальность: вне структуры данной модели остается то, что и не может в эту структуру входить. А именно, наше отношение к имеющимся данным. Все, что думает, что себе считает по отношению к тем или иным данным очевидец, участник, либо эксперт, исследователь – все их мнения, оценки, суждения и умозаключения, выводы и точки зрения (позиции), – безусловно, представляет интерес для аналитика. Почему?

Ну, во-первых, потому, что это тоже часть объективной реальности, причем по природе и по сути своей отличающаяся от реальности предметно-событийной (будем для краткости называть ее «первой реальностью»). Так вот, наши мнения, суждения, оценки и т.п. отражает то, как мы себе видим первую реальность (хотим видеть), какой ее себе представляем (хотим представлять). Это та реальность, которая живет в нас, а мы соответственно – в ней (живем в настоящем и/или хотим жить в будущем). Разве это не интересно понимать аналитику – в какой реальности живут и/или хотят быть реальные, в т. ч. конкретные люди (те или иные, разные, различающиеся в т. ч. по своему статусу, ценностям, устремлениям и т.п.)?

Разные люди имеют перед собой одну реальность (мы назвали ее «первая реальность»), одну на всех, точнее, для всех одну. Люди ее, по большей части, не выбирают – она просто есть, существует независимо от них, их воли и желания, существует объективно, отражаемая, так или иначе, с тех и иных сторон, различными, в том  числе т.н. большими данными. Но те же люди имеют (могут иметь) по отношению к этой единой для всех данности (если брать ее во всей полноте) свое собственное индивидуальное личное мнение, свое собственное видение, точку зрения. Преломляют объективную данность «призмой» собственных взглядов, целей, ценностей.

Этот момент дает аналитику возможность осуществить своего рода обратный инжиниринг – по известным высказываниям, мнениям, точкам зрения, позиции  реконструировать ценности, цели, устремления, вплоть до конкретных намерений. Иными словами, проникнуть, как принято говорить, во внутренний мир, который – по определению – отличается от внешнего мира, от объективной данности.

 Возникает вопрос: насколько корректна такая реконструкция, насколько она объективна? Насколько содержательна, а не умозрительна, не надуманна (примыслена, придумана)?

Ответ зависит от аналитика – от его установок, от того, какие цели он преследует, от методов и средств, которые использует.

Прежде всего, аналитик должен брать (учесть, зафиксировать, принять) позицию человека – его точку зрения, мнение, суждение и т.п. – такой, какая она есть, не добавив ничего от себя, не исказив чужое восприятие, чужое видение вследствие пропускания его сквозь призму собственного видения, собственного понимания, собственной точки зрения.

Возможно ли это, хотя бы в принципе (тем более, в реальной практике аналитической работы)?  Да, в принципе возможно, но при следовании определенным правилам. Каким же?

Аналитик, занятый анализом чужой позиции, ставшей ему известной, обязан в этот момент максимально абстрагироваться от себя самого как носителя иной позиции, иногда – противоположной, нежели анализируемая точка зрения. Для этого существует масса приемов.

Например, такой. Прежде, чем выполнить анализ интересующей аналитика позиции по тому или иному вопросу, аналитику следует выполнить анализ собственной позиции по этому же вопросу. А именно, спросить самого себя: что лично я сам думаю по данному вопросу, каково мое отношение, что для меня важно в отношении данного вопроса и почему; как бы я мог охарактеризовать свое понимание и свое отношение к данному вопросу и т.п.

Т.е. в полном смысле слова выполнить самоанализ и зафиксировать – ярко, точно, категориально – его результаты. После этого приступать к анализу чужой позиции, имея перед собой развернутую картину собственного отношения, собственной позиции по рассматриваемому вопросу. Анализ следует проводить, буквально пользуясь следующей схемой: «Вот я считают так, а такой-то считает так» – и зафиксировать точно, без искажений, как именно считает «такой-то».

Подобный «диалоговый» подход позволяет, прежде всего, корректно и точно, содержательно зафиксировать, ничего не исказив, не приписав и не убавив, чужую позицию, чужую точку зрения. А не свое отношение (негативное или позитивное) к анализируемой точке зрения!  

Следует культивировать в себе эту способность, это умение – умение абстрагироваться от своих собственных мнений, позиций, предпочтений, симпатий и антипатий, от своего собственного понимания и отношения. Все ради того, в пользу того, чтобы воспринять и отразить, зафиксировать чужое мнение, позицию и т.п. так, как оно (мнение, позиция и т.п.) явлено носителем данного мнения. Т.е. без каких-либо домысливаний, трактовок, оценок и т.п., не подменяя этими трактовками и оценками (порой эмоциональными, порой поданными очень тонко, хитро и завуалированно) самой анализируемой позиции.

Вот это, вот подобный подход  – как пример,  – я и называю «социотехнической компетенцией аналитика».  Один из методов, входящих в арсенал методов, составляющих данную компетенцию, мы с вами только что рассмотрели выше. Это метод абстрагирования (можно сказать – отстройки, отделения себя) от собственной позиции.

Здесь возникает ряд не самых простых вопросов к аналитику (хотя бы на  первый взгляд они такими и ни показались): «А хорошо ли аналитик знает себя, свои взгляды и свою позицию? Имеет ли он вообще собственную позицию? Разделяет ли он ее как личность (т.е. как нечто относительно неизменное в человеке, устойчивое, не склонное к изменению) или принимает как индивид – в силу предвходящих обстоятельств: например, таких, как занимаемое положение,  желание соответствовать ожиданиям заказчика, необходимости получить данный заказ и т.п.?

Аналитик должен уметь отличить личную позицию (взгляд, точку зрения) от позиции индивида, занятой в силу обстоятельств. Во втором случае позиция может измениться под влиянием изменившихся обстоятельств, т.е. она не будет сколько-нибудь прочной, а будет подверженной случайным переменам, подчас неожиданным для окружающих – достаточно лишь измениться обстоятельствам, которыми данная позиция была вызвана (продиктована). Например, индивид поменял место работы, или изменился его общественный статус, или социально-экономические условия его жизни и т.п. – останется ли в этом случае его позиция прежней, неизменной?

Здесь уместно говорить о раздвоенности, неоднозначности смысла, нелинейности такого понятия, как точка зрения, позиция, которому присуща определенная дихотомия. В частности, следовало бы различать позицию более внутреннюю, имманентно присущую личности в силу ее стойких убеждений, от которых личности сложно отказаться, абстрагироваться от них, откреститься, отличив такую позицию от позиции более внешней. Т.е. такой, которая соответствует не столько внутренним убеждениям личности, сколько положению индивида (социальному, общественному, служебному и т.п.), соответствует его интересам, понимаемой в узком смысле целесообразности.  Не исключаем, что обе позиции – более внутренняя и более внешняя – могут совпадать, не расходиться между собой, но все же в общем случае различать их необходимо.

Аналогичным образом также будем различать позицию более рациональную, т.е. такую, которую личность обдумала, взвесила, что называется, примерила на себя и приняла осознанно, может разумно и непротиворечиво  объяснить, аргументировать, обосновать и защитить свой выбор, точку зрения. И позицию более эмоциональную, стереотипную, неизменно самовоспроизводящуюся, обусловленную опять-таки обстоятельствами априорного, предвходящего характера. В  существенной мере именно эти априорные факторы выступают «провокаторами» соответствующей реакции со стороны индивида, его, как говорят, эмоциональный внутренний ответ на сложившиеся внешние условия и обстоятельства. Очевидно, что и качественно, и содержательно это две разные по своей сути позиции, и относиться к ним следует по-разному. Опять-таки в каких-либо случаях обе позиции – и эмоциональная и рациональная могут совпасть, но в общем случае их необходимо различать.

Поясню на примере. Буквально на днях мир был потрясен жутким по своей картине убийством Самюэля Пати – педагога лицея в пригороде Парижа, совершенным молодым человеком из многодетной семьи Абдулаком Анзоровым, учащимся этого лицея, выходцем из Чечни, переехавшим вместе с родителями во Францию около 12-ти лет назад. После этого происшествия, старшие родственники Абдулака, проживающие по-прежнему в России, охарактеризовали его как «абсолютно спокойного парня», у которого, по их мнению, не было никаких радикальных настроений. Из социальных сетей Анзоров узнал о том, что педагог демонстрировал учащимся карикатуры на пророка Мухаммеда (мир ему) из известного журнала «Шарли Эбдо». Там же было высказано мнение, что с учителем «нужно что-то сделать», которое было воспринято Анзоровым как призыв к действию.

А может быть, так и было задумано?   Может, этот призыв к сочувствующим «сделать что-то» запустил, включил определенный механизм, смысл которого можно выразить словами: «Встань, иди и сделай этой? Своего рода «внутренний голос», внушивший индивиду необходимость действовать, не думая о последствиях – ни для других, ни для себя. Руководствуясь лишь одной мыслью: «Я должен сделать это» –  остановить зло, покарать врага, воздать ему за зло, исходящее от него, защитить своих и т.п.

Была ли у Анзорова альтернатива, был ли выбор? Да, выбор был: и у него, и у всех, кто разместил призыв «сделать что-то», кто участвовал в обсуждении.  Можно было действовать иначе. 

А именно:  потребовать (в т.ч. в самой решительной, острой, принципиальной, но мирной форме) объяснений от самого Самюэля Пати, от руководства лицея, от министерства образования Франции, обосновать свои претензии и потребовать извинений, в т.ч. публичных.  В то же время, постараться разобраться в инциденте, постараться услышать позицию противоположной стороны, найти разумное, рациональное объяснение. Иными словами, перевести конфликт в рациональную плоскость. И – при наличии достаточной доброй воли с обеих сторон – возможно, прийти в итоге к какой-то общей позиции относительно случившегося и дальнейших шагах.

Но этот потенциально возможный путь разрешения инцидента использован не был, вместо этого случившиеся события развивались по самому крайнему, предельно радикальному «звериному» в полном смысле этого слова варианту. Здесь можно говорить – и об этом говорится отчетливо – о заинтересованности именно в таком варианте конкретных исламских проповедников, которые собственно и стоят лично за призывом «сделать что-то».  Возможно – здесь мы уже входим в область спекуляций, домыслов, предположений – тем самым исламские проповедники во Франции рассчитывали укрепить свое влияние в среде единоверцев, особенно молодежи, для чего потребовалось радикализовать ее. Надо сказать, эта цель была достигнута.

Можно – почему нет? – предположить и еще более «крутой» сценарий: что эту ситуацию подстроили и потом дирижировали ее развитием французские (и/или иные) спецслужбы, которые спровоцировали проповедников, чтобы те потом спровоцировали всплеск радикальных эксцессов среди своей аудитории, прежде всего, молодой его части.  А целью было – радикализовать общественное мнение в стране, настроить его резко против пришлого «мусульманского элемента», создать атмосферу страха и ненависти. Как известно, в такой атмосфере управлять людскими массами легче. Как и решать свои специфические вопросы, в т.ч. поднять собственную значимость, собственный статус.

Но дело не в этих и подобных домыслах. Моя собственная задача как аналитика заключается в другом. Я лишь хотел показать, что включение в конфликт, вхождение в него, равно как и поведение в конфликте, и выход из него может быть двояким. Либо на первом месте будут стоять и доминировать иррациональные мотивы: «Я должен», наложенные на ярко, кричаще поданный «образ врага», требующие от человека бескомпромиссного и ожесточенного противостояния «врагу». Либо во главу угла будут поставлены наши взаимные различия («да мы разные, мы по-разному, с разных позиций смотрим на определенные вещи, мы взаимно неприемлем определенных шагов, действий со стороны  друг друга»), но при этом не дать ни себе,  ни партнеру «свалиться» в иррациональное поведение, стараться услышать, понять позицию противоположной стороны, принять во внимание связанные с ней рациональные мотивы.

(продолжение следует)

Во все времена музыка развивалась в различных направле­ниях. Немаловажную роль играло политическое устройство госу­дарства, в условиях которого формировалось то или иное музы­кальное направление. Например, можно вспомнить СССР в 40-е годы ХХ века и знаменитую певицу/актрису Любовь Орлову, ис­полнившую «Марш энтузиастов» Исаака Дунаевского. Этот марш в ее исполнении фактически стал гимном целого поколения со­ветской молодежи - строителей коммунизма. В СССР в течение многих лет не угасала известность кинофильма «Светлый путь», в котором впервые была исполнена названная песня. В тот же пе­риод активно развивается музыка в США, что оказало влияние и на советские музыкальные направления и предпочтения граждан. Впоследствии эта музыка станет наиболее популярной в мире.

К отдельному музыкальному жанру можно отнести фронто­вые песни. По сей день бурные эмоции вызывают песни о защит­никах Родины, о подвигах советских офицеров и солдат. Стали хитами вне времени «Синий платочек», «Катюша», «Землянка», «Враги сожгли родную хату» ... Можно только порадоваться, что у молодого поколения страшное слово «война» ассоциируется не с кровью, не с бомбёжками и грохотом орудий, не с заколочен­ными окнами домов и бомбоубежищами, а с песнями военных лет, романтическими отношениями, верностью жен, боевых под­руг, воспетых поэтами и композиторами, авторами бессмертных фронтовых песен. К сожалению, современная музыка искажает восприятие таких понятий, как: «родина», «любовь», «семья», «взаимопомощь», «традиции», «доброта», «честь».

С конца 90-х годов ХХ века в поп-музыке царствуют испол­нители свободного стиля. Гёрлз- и бойз-бэнды на глазах появ­лялись и исчезали. В рок-музыке воцарилась мрачная безысход­ность как в текстах, так и в музыке. Бритиши Placebo и Muse активно собирали вокруг себя новых и новых поклонников, и если первые играли однообразную музыку, то вторые все чаще ставили эксперименты со стилем, доходя чуть ли не до нового симфоник-рока.

Неформалы предпочли готичную музыку. О диджеях тогда не вспоминали - разве что в конце тысячелетия прорвались на сцену

Bob Sinclair и David Guetta, возродившие клубную музыку в но­вом формате, что принесло ей популярность и признание.

Непорядок и хаос дошли до апогея - на поп-арене появляют­ся Lady Gaga, Nicki Minaj и Ke$ha, искрящие эпатажем. Предста­вители ритм-н-блюзовой секции активно ищут модерновый звук, в итоге все буквально уходят в электро-направление. Поиск идет и в визуализации образов. Едва ли не нормой стало выступление с обнаженным телом.

Музыка превращается в экспериментальную лабораторию, ведь нужно не просто заинтересовать публику - ее надо изумлять. В России многие исполнители явно берут пример с запада. По­следним «достижением» России в мировом шоу-бизнесе стало второе место группы «Тату» на Евровидении и её сумасшедшая популярность во всем мире. На российском музыкальном Олимпе лидируют Дима Билан и Сергей Лазарев. На сборных концертах и премиями всё чаще отмечают артистов, которые пели и в девяно­стых - Николая Баскова, Валерию, Лолиту, Филиппа Киркорова. По мнению молодежи, в настоящее время эти артисты потеряли свою уникальность в музыкальной индустрии, и чтобы оставаться «на плаву» они подстраиваются под современную музыкальную культуру. Записывают совместные хиты с молодыми артистами, которые реализовали себя с помощью интернета. Петь профес­сионально и делать шоу так никто и не научился.

Начиная с первого десятилетия XXI века, интернет дарует рос­сийской молодёжи таких исполнителей, как: Моргенштерн, Егор Крид, Макс Корж, Rauf & Faik, HammAli & Navai, Oxxxymiron, Скриптонит, FACE, АК-47, Клава Кока, Big Russian Boss, Noize MC.

Изучая этот вопрос, мы провели социологическое исследова­ние на тему: «Что для Вас значит музыка?». Стихийная выбор­ка составила 100 человек. В данной выборке оказалось 59,1% женщин и 40,9% мужчин, основная возрастная категория до 20 лет (30,7%) и молодёжь от 21 до 25 лет (59,1%). Из опрошенных респондентов уже получили высшее образование 29,5% и нахо­дятся на стадии получения высшего образования 38,6%. По на­званным признакам выборку можно считать репрезентативной, отражающей основные характеристики генеральной совокупно­сти - Интернет-аудитории.

Изучая вопрос, предпочитаемых музыкальных направлени­ях, в «Топ-три» вошли такие музыкальные направления, как: рок (22%), хип-хоп (22%) и рэп (21%). Другие направления ушли на второй план: классика (16%), музыка XX в. (15%), поп (3%) и K-POP (1%).

На вопрос «Если бы у Вас была возможность, какую музыку (жанр) Вы бы запретили навсегда?» большинство респондентов предпочли не запрещать какое-либо музыкальное направление (40%), тех, кто хочет запретить реп, оказалось - 20%, рок - 16%, музыку с нецензурной лексикой - 14% и K-POP - 10%.

Если сравнивать музыкальную историю XX века и настоя­щее время, можно прийти к следующему выводу: у молодёжи нет предпочтения определенного направления в музыке. Об этом свидетельствуют ответы на наш следующий вопрос: «Какую му­зыку Вы чаще всего слушаете?» Русскую музыку предпочли 38% опрашиваемых, иностранную - 28%, те, кто слушает и русскую, и иностранную - 31%, электро - 2%, инструментальную - 1%.

Кто же все-таки кумир молодежи в XXI веке? На вопрос: «Кто, по Вашему мнению, лучший музыкальный исполнитель (артист)?» воздержались от ответа - 55%, т.е. большинство не имеет своего кумира и слушает что «под руку попадёт», так как в век технологий стало доступно размещать своё творчество на разных площадках и из-за изобилия вариантов у молодежи про­падает чувство определённости. Но и нашлись те, кто предпочи­тает следующих исполнителей: В. Цой (17%), Макс Корж (11%), Oxxxymiron (10%) и Моргенштерн (7%).

Старшее поколение считает, что современная музыка доста­точно вредная, т. к. примитивные тексты такой музыки способ­ствуют деморализации молодёжи, растрате словарного запаса и даже деградации, но слушает её большинство молодых людей, т. к. лёгкая музыка не заставляет задумываться, а лишь способ­ствует поднятию настроения.

Сейчас имеется пристрастие молодёжи к лёгкому жанру, который считается частью глобальной культуры, а высочайшая музыкальная цивилизация (классическая, этническая и др.), ко­торая играет огромную роль в формировании общечеловеческих ценностей, у молодёжи нередко не популярна совсем. Музыка в активном смысле всё более делается фоном, формой самоупроще­ния. Отсюда в ментальности молодёжи растет роль её гедониче­ской функции. В содержательном плане молодёжь всё более скло­няется к направленностям поп-музыки, которые несут для себя функцию «развлекать».

Поиск развлекательности в музыке неизбежно приводит к появлению массового стандарта. Делаются известными в моло­дёжной среде определённые сюжеты, темы и образы музыкаль­ных композиций, определённые музыкальные жанры и формы, язык. Все это так или иначе предопределяет систему ценностных ориентаций современной молодежи, для которой духовные ори­ентиры явно уступают прагматизму и стремлению к успеху. А му­зыка для них служит фоном, который помогает расслабиться, не более того. Но на музыкальном поприще тоже можно добиться успеха, и для определенной части молодежи музыка - это и есть шоу-бизнес, сфера, где действуют законы рынка. Соответственно, чтобы добиться успеха в этой сфере, необходимо учитывать по­требности рынка, знать его конъюнктуру, не особо задумываясь о душе и духовных потребностях, «делать» музыку, которая будет легко и выгодно продаваться. Популярность нынешних «звезд» подтверждает данный тезис. Как справедливо отмечают ученые, «сегодня российское общество напоминает конгломерат, рассыпа­ющийся на части, в нем не удается воспроизвести устойчивых со­циальных конструкций, а элементы общества в настоящее время, попадая в перспективе в зону притяжения различной поликуль­турной среды и нетрадиционных культурных доминант, иных ци­вилизационных центров, ценностных установок, ментальности, неизбежно теряют или будут терять собственную идентичность» [1, с. 68].

Список использованной литературы

1. Бикметов Е.Ю., Лукьянов А.В. Духовный, социокультур­ный и языковой контекст развития научного знания: моногра­фия. - Уфа: УГАТУ, 2019. 225 с.

2. Клименко А.И. Влияние музыки на человека / Клименко А.И. - Москва: Перо, 2017. - 101 с.: ил.; 22 см.; ISBN 978-5-91940­075-2.

3. Рогачева О.А. Социокультурные факторы формирования трудовых ценностей молодежи: 22.00.16. О.А. Рогачева: дис. канд. социол. наук: 22.00.16. Ростов н/Д, 2016. 161 с. РГБ ОД, 61:06-22/615.

4. Сорокина Н.Д. Перемены в образовании и динамика жиз­ненных стремлений студентов // Социол. исслед., 2015. № 10. С. 60.

5. УшаковД.Н. Толковый словарь современного русского язы­ка. - М.: Аделант, 2014. 800 с.

6. Информационный портал Вузотека.ру сборник вузов: [Электронный ресурс]. - Режим доступа / URL: http://vuzoteka.ru (Дата обращения: 14.03.2020).

Примечание:

1. Научный руководитель - доцент кафедры государственного управления ИИГУ БашГУ, кандидат социологических наук, доцент Сизоненко З.Л.

Авторы: Бражникова К.П., Дубовкина К.Ю., Башкирский государственный университет, Институт истории и государственного управления, г. Уфа.

Источник: Соотношение конфессиональной, этнической, региональной и гражданской общероссийской идентичности в общественной и политической среде Республики Башкортостан: сборник материалов Всерос. молодежной науч. школы-конф., проведенной 26-28 марта 2020 г. – Уфа: Мир печати, 2020. – С. 166-171.