Академик Дмитрий Ушаков, директор Института психологии РАН, о психологическом механизме передачи вирусной инфекции, о связи экономики с менталитетом и о гаджетах, которые меняют конфигурацию когнитивных способностей человека.

— Вы, можно сказать, потомственный психолог. Банальный вопрос: насколько сильно повлияла работа вашей матери на выбор специальности? Насколько психологически сложно работать в той же отрасли, где работает знаменитая мать?

— Я в детстве интересовался математикой, техникой, автомобилями. Даже был победителем олимпиады по математике. В четвертом классе придумал «вечный двигатель», в восьмом в процессе изучения физики понял, что он не будет работать. Но потом меня повело в другую сторону: под влиянием беспокойства о возможной смерти моих пожилых близких я стал думать о смысле жизни: зачем и почему мы живем, для чего есть этот мир и, вообще, почему есть «что-то», а не «ничто», и где-то с 9-го класса меня начали волновать философские вопросы. Но уходить в философию было немного страшно, поскольку было непонятно, есть ли там почва под ногами. К тому же философия в то — советское — время казалась сильно идеологизированной, хотя, как я сейчас понимаю, некоторые люди умели и тогда в философии довольно свободно работать. И тут психология оказалось той областью, где, с одной стороны, есть человек, вопросы смысла, а с другой — наука довольно точная, в ней есть предмет, который можно позитивно развивать.

Что же касается опыта совместной работы, скажу как человек, профессионально исследовавший этот вопрос. В науке огромную роль играет личностное знание. Сейчас любую информацию можно получить в статьях, книгах, интернете — поток информации колоссальный. Но гораздо важнее то, что не может быть эксплицитно сформулировано, некоторое отношение к области. Как ученый, вы имеете личностное отношение к научным понятиям, есть некая эмоциональная разметка научного пространства, одно вам кажется важным, другое — не очень, что-то кажется устаревшим, что-то рискованным и так далее. И вот это личностное знание вы не можете черпать из книг, и либо вы его формируете сами, либо из личного общения с другими учеными. Возможность общения с крупным ученым в выбранной вами области поэтому большой бонус, мы с мамой всегда много общались на научные темы, и это чрезвычайно важная школа.

— И опять банальный вопрос — о коронавирусе, точнее сказать, об изоляции, вызванной эпидемией коронавируса. Что можно сказать о выборе людей: тщательно прятаться от заразы, демонстративно презирать ее, пытаться найти какую-нибудь середину? Как вообще изоляция влияет на поведение отдельного человека, а главное, на социум? А выход из изоляции?

— Понятно, что распространение эпидемии напрямую зависит от того, как ведут себя люди. Помню давний личный опыт, когда я летел в самолете и рядом со мной пассажир стал чихать и сморкаться. Я спросил: «Вы заболели?» На что он ответил: «Да нет, наверное, продуло…» Когда же я попросил стюардессу помочь пересесть, он начал жутко возмущаться. Если вдуматься, то можно понять логику его поведения, поскольку мой уход для него — это некий акт социального отвержения: ты болеешь, и поэтому с тобой не хотят контактировать, не дают руку. В этом плане многие до последнего отрицают, что они могут быть заразны, говорят: «Это меня продуло, это весеннее…» И конечно же, заражают других. Так что есть глубокий психологический механизм, из-за которого люди передают инфекцию там, где могли бы не передавать. И если мы добьемся умного сознательного поведения, то передача заражения в эпидемию существенно ослабеет.

Шведская модель, например, не ограничивает людей формальными нормами, но предполагает, что все проинформированы и будут себя вести сознательно. Хорошо ли это сработало в Швеции или жители этой страны все же не оказались очень правильными — уже другой вопрос.

Теперь о влиянии изоляции на психологическое состояние людей. Влияет, конечно, сильно, но нужно различить влияние на человека и влияние на общество. Поясню примером — армия во время войны. Состояние людей в это время — страх, усталость, тоска по родным, безразличие и т. д.— может быть очень тяжелым, но вопрос в том, нарушает ли оно поведение армии, ее дисциплину, например. До тех пор пока не нарушает, оно остается личной проблемой человека и сказывается после войны в виде посттравматических стрессовых расстройств, которыми много занимаются психологи. Но когда нарушает, например, когда страх переходит в панику, и армия перестает слушаться командира, наступает катастрофическая потеря боеспособности.

Так же и в плане самоизоляции. В нашей стране последствия от нее есть и будут продолжаться в таких явлениях, как невротизация отдельных людей и тому подобное, но сильного удара по общественным институтам, в том числе по институту семьи, который в таких случаях страдает быстрее других, слава богу, не произошло. А вот американские беспорядки — это как раз вариант, когда психологическое состояние повлияло на общество, на социальные институты, хотя, по всей видимости, не фатально повлияло. Крупная и интересная задача психологии — создать точные прогностические модели подобных ситуаций.

— Одна из последних ваших работ посвящена корреляции между менталитетом и социально-экономическими достижениями разных стран. Мы традиционно просим академиков во время интервью популяризировать одну из последних работ. Не откажетесь?

— В нашем сознании господствует то, что может быть названо «экономическим детерминизмом». Мы предполагаем, что, чтобы в обществе что-то изменилось, должна измениться экономика. В 1990-е годы мы считали, что, если перейдем к рыночной экономике, все у нас будет нормально, мы перегоним Европу и США. В результате не догнали, и тут огромную роль играет сознание, или менталитет, народа. Менталитет должен соответствовать устройству общества, тому, что называется социальными институтами. Приведу пример: в обществах до возникновения полицейской и судебной систем значительную регулятивную роль может играть институт кровной мести. Люди сдерживают себя из боязни преследования родственников их жертвы. Но институты меняются, появляются полиция и суд, а менталитет «кровной мести» остается и вступает в противоречие с институтами. Здесь яркий пример — человек, который потерял близких из-за ошибки швейцарского авиадиспетчера и убил его. Этот поступок у многих вызвал восхищение, но понятно, что такого рода менталитет и действия мешают работе современных систем обеспечения безопасности и правосудия.

Когда мы строим нашу экономику, важно, чтобы было соответствие между тем, какую экономику мы строим и какой менталитет у населения. Когда Россия входила в рыночную экономику, наш менталитет был для этого не приспособлен, он был настроен для другого: совместной работы, общих проектов, но не для конкуренции. Для того чтобы заработала вся система, должны измениться либо менталитет, либо социальные институты так, чтобы оказаться соответствующими менталитету. Но менталитет может быть очень упорен. Есть исследования, показывающие, что ценность свободы у современных американцев коррелирует с годом отмены крепостного права в стране их происхождения. То есть через столетия жизнь предков сказывается на менталитете современных людей. Есть исследования среди китайцев, у которых так называемое холистическое мышление, так вот они показывают, что это мышление тем сильнее, чем больше в области, откуда родом китаец, было развито рисоводство. Менталитет упорен, и мы должны понимать, что у него есть собственные закономерности и, изменив экономику, мы не можем автоматически изменить менталитет. У нас есть большой грант РНФ: мы строим модели, описываем процессы взаимодействия менталитета с институтами, и я думаю, что исследования в этой области в конце концов приведут к перевороту в сфере, которая называется «научное управление обществом». Мы поймем, что для того, чтобы управлять обществом, нужно принимать во внимание сознание и менталитет людей.

— У вас весьма высокий индекс Хирша. Как вы вообще относитесь к наукометрии и насколько в психологии важен этот показатель?

— Наукометрия — хороший инструмент для исследователей, потому что с ее помощью мы можем строить статистические зависимости, получать некую грубую оценку успешности исследователя и связи этой успешности с какими-либо факторами. Но это плохой инструмент для руководителя науки, потому что как только мы кладем какой-то формальный показатель в основу оценки труда ученого, то сразу получаем искажение в показаниях этого инструмента. Люди начинают действовать так, чтобы увеличить у себя соответствующие показатели, и мы получаем уродливые явления накачивания наукометрических показателей. Не говоря уже о том, что индексы Web of Science или Scopus — это продукт коммерческих компаний, использующих его для того, чтобы нарастить популярность своих изданий и в конечном счете увеличить прибыль. И когда мы этим пользуемся, то фактически работаем в коммерческих интересах некоторых совершенно нам не нужных компаний. По всей видимости, на этот рынок в скором времени могут прийти другие, более мощные игроки типа Google, которые навяжут свои правила игры и вскоре победят в силу несоизмеримо больших финансовых возможностей.

– Реформа Академии наук прошла до того, как вы были выбраны действительным ее членом, но после того, как стали ее членом-корреспондентом. Оцените, пожалуйста, итоги реформы. Как на вашей специальности сказались академические изменения?

— Реформы обострила некоторые проблемы, и центральная из них — как и куда направлять исследования. Если ученых предоставить самим себе, они все равно будут копать, добывать новые научные знания, наука до конца не замрет. Но для того чтобы в стране была великая наука, исследования надо направлять в некие приоритетные научные и научно-технологические области, где происходят прорывы. Такими были ядерный проект, проект генома человека, нынешний проект «Мозг», есть проекты рангом поменьше.

Великая страна с великой наукой должна иметь механизмы постоянного отслеживания происходящего в науке, выделения главного, наиболее перспективного, создания условий для быстрого прорыва на этих главных направлениях. На уровне НИИ такие механизмы есть: дирекция, ученый совет, заведующие лабораториями и отделами, которые являются наиболее крупными специалистами, видящими перспективы развития науки. На более высоком уровне это делала академия, в советское время был еще Госкомитет по науке и технике, который формировал запросы государства к науке. После реформы механизмы этого управления размылись. Дмитрий Анатольевич Медведев предлагал освободить ученых от несвойственных им функций управления имуществом, которых в общем-то у них и не было, а в результате освободили от функций управления научным развитием. А эту функцию никто, кроме самих ученых, не может осуществить. Сейчас академия ведет экспертизу планов и отчетов, занимается прогнозированием научного, научно-технологического и даже социально-экономического развития. Все это важно, правильно, но нужны механизмы реализации, а здесь все очень зыбко. Например, в стране огромные деньги идут на прикладную отраслевую науку через ведомства. Чтобы эти траты сделать более осмысленными с точки зрения стратегии научно-технологического развития России, созданы советы по приоритетам для формирования КНТП — крупных программ полного цикла (от фундаментальных разработок до реального продукта), которые обоснованы с позиции фундаментальной науки и в то же время нужны с позиций ведомств. Идея замечательная, но работает плохо, потому что ведомства совершенно не заинтересованы в том, чтобы тратить ресурсы с ведома большой науки. А механизм выстроен так, что без согласия ведомства это сделать нельзя. Нынешнее руководство РАН прекрасно понимает необходимость формирования такого рода механизмов и работает над проблемой. Определенные решения по этому поводу приняты на последнем общем собрании РАН. Появилось больше оптимизма во взаимодействии с Минобрнауки при новом министре Валерии Фалькове, который прежде был успешным ректором [Тюменского] университета и хорошо понимает научное сообщество. Резюмируя, можно сказать, что, к сожалению, общая ситуация в науке не вызывает восторга, но психология не рекомендует смотреть на будущее без сдержанного оптимизма.

— Россия находится под санкциями, ее поведение не одобряется на Западе, страна держит курс на самостоятельное развитие. Как это сказывается на российской науке в целом и психологии в частности? Нет ли такого, что из-за этого у вас, российского ученого, усложняются международные контакты?

— Я интенсивно контактирую с западными учеными с начала 1990-х годов, был на стажировке во Франции в 1991–1992 годах и могу сказать, что в то время интерес к России и нашей науке был огромный. Тогда мы для Запада были большой силой, непонятной, таинственной, которая начала поворачиваться к миру позитивной стороной. Но потом, ближе к концу века, этот интерес спал, и все стали воспринимать Россию как слабую, нуждающуюся в помощи. В начале века интерес опять стал возрастать, но одновременно росла и некоторая напряженность. При этом действует общий психологический закон межгрупповых отношений: чем меньше дистанция общения, тем меньшее значение имеет, к каким группам мы принадлежим. Допустим, вы общаетесь с немцем или французом, и если вы друг от друга далеко, то на вас смотрят как на представителя вашей страны, а если вы близки, друзья, находитесь в человеческом или профессиональном контакте, то признак национальности начинает играть второстепенную роль. Когда мы говорим о понятии «народная дипломатия» или «дипломатия ученых», это очень верно, потому что личное общение с представителями других стран сильно влияет на то, как визави воспринимают нашу страну.

— Еще об отношениях с коллегами на Западе: правда ли, что российские психологи несколько свободнее в своих исследованиях? Если да, то как российские психологи этим пользуются?

— Как ни парадоксально, но в этом есть зерно правды. На Западе сильнее цензура политкорректности. У нас при Сталине и даже после преследовалась генетика, «продажная девка империализма», поскольку ее смысл противоречит идее, что все может быть воспитано обществом. Социалистическое общество, по мнению господствовавшей тогда идеологии, воспитывает хороших людей, а американское и любое буржуазное общество воспитывает плохих, и генетика здесь ни при чем. У нас генетика все же восстановилась в правах, но идея насчет того, что все могут быть одинаково воспитаны, теперь сильна на Западе. Примечательна история первооткрывателя двойной спирали ДНК и отца проекта расшифровки генома человека Джеймса Уотсона. Известнейший ученый, нобелевский лауреат в одном из интервью сказал, что сомневается в будущем Африки из-за генетики местного населения. Поднялся огромный скандал, была отменена лекция, на которую он приехал, и в результате Уотсон даже был вынужден покинуть лабораторию, которой он, собственно, и принес славу. Оказалось, что на Западе, где доминирует тезис о свободном обществе, есть цензура и колоссальное давление на диссидентов. У нас давление политкорректности в науке меньше, а в психологии стандарты исследования, я бы сказал, мягче. Творчество — это всегда смесь порядка и хаоса, если у вас есть полный порядок, как, например, в часах, то там нет места творчеству, часы всегда должны показывать то, что в них заложено, если они покажут что-то другое, это плохие часы. Большая степень неопределенности, большая степень открытости и меньшая жесткость стандартов российской науки может быть источником творчества, с оговоркой, конечно, если этим правильно пользоваться.

— Как с психологической точки зрения можно оценить «эпидемию равноправия», начавшуюся в США из-за гибели афроамериканца и докатившуюся до Европы?

— Существует некий закон соответствия между тем, как люди живут, какие у них технологии, как организована жизнь, и тем, каковы в этом обществе взгляды на жизнь и мораль. Последние полстолетия были временем необычайного в истории комфорта для так называемого золотого миллиарда. По Европе, например, бродит призрак безусловного базового дохода. Предполагается, что люди, независимо ни от чего, могут получать зарплату, обеспечивающую безбедное существование, а дальше уж решают, будут ли они работать. Все это меняет мироощущение. Человек начинает ощущать, что мало что должен, он только не должен переходить границы другого. Но зато имеет права. Вот эта «эпидемия равноправия», как вы выразились, лежит именно в этой области, хотя там есть и чисто политические вещи, связанные с тем, что много афроамериканцев-избирателей. Эта важная тенденция нашего времени всегда несет в себе и здоровые, и нездоровые черты. Конечно, свобода и равноправие прекрасны, но возникает вопрос, не теряется ли фаустовская ценность стремления вверх, роста и труда, на которой возросла великая европейская цивилизация.

— Вы также специалист по психологии творчества, по детским талантам. Скажите, пожалуйста, как сказывается повсеместное увлечение гаджетами на развитии детей и подростков, на проявлениях их таланта?

— В психологии есть исследования, которые показывают, что интеллектуальные способности людей эволюционируют. В XX веке интеллект людей существенно вырос и перераспределился, люди стали более рациональными и менее образно-эмоциональными. Такое перераспределение неизбежно происходит в результате изменения условий жизни. Одна из немногих рациональных способностей, которая снизилась в конце прошлого века, это способность к устному счету, в обиход вошли калькуляторы, ЭВМ. То же самое происходит и с гаджетами, которые заставляют людей заниматься одним и не заниматься другим.

Талант — это как бы конструктор. У нас есть набор способностей и уровень одаренности, благодаря которым мы конструируем наш талант. Мой любимый пример для этого — Сергей Дягилев. Он был довольно средним музыкантом, умел рисовать, но тоже был довольно средним художником. Но при этом он был еще и юристом, и у него был удивительный талант распознавать таланты других людей. Он сумел все эти способности объединить в некую единую конструкцию и найти область ее применения. Так появились «Русские сезоны», которые он организовывал в Париже, и многое другое. Он сумел взять все самое сильное, что ему дала природа, и найти такой вид деятельности, в котором он смог проявить свои способности. Сегодня в связи с развитием компьютерной техники, программирования оказываются востребованными новые конфигурации этого человеческого конструктора. Безусловно, эволюция очень сильная, и гаджеты — отражение этой эволюции, однако про них нельзя сказать однозначно — хорошо это или плохо. Это просто приводит к изменению конфигурации наших когнитивных способностей.

Источник: https://www.kommersant.ru/doc/4501983

В широком смысле массовый взгляд на вещи всегда склоняется к крайностям. Это легко объяснимо, ибо крайности всегда проще для понимания, очищены от обременяющих сложностей и двусмысленностей. Такая черно-белая картинка хороша всем, кроме одного. Она, как правило, далека от объективной реальности.

Именно так, в частности, выглядит ситуация с восприятием публикой внешних военных угроз и оценкой степени их опасности для России. При этом одна часть публики склоняется к махровому шапкозакидательству, обсуждая разве что сроки детонации Йеллоустоунского вулкана или наиболее подходящий момент для обустройства на территории США «пролива имени Сталина». Другие же, строго наоборот, только и могут, что ныть про военную немощь России и рассуждать о неодолимой силе Америки. А необходимость избавленного от подобных крайностей трезвого и основанного на фактах взгляда на подобные материи становится все более актуальной в наше время избыточных упрощений.

Рассмотрим современное состояние Вооруженных сил США, которые традиционно считаются в России наиболее вероятным и опасным противником. При этом сразу выведем за скобки американскую ракетно-ядерную триаду, приняв за константу существующий ныне приблизительный стратегический паритет между РФ и США и гипотетичность самого ядерного конфликта между двумя державами. Остановимся на оценке американских сил общего назначения, состояние которых отражает и общее для ВС США положение дел.

Первое, на что в этом смысле следует обратить внимание, это оценка «воли к борьбе», то есть меры готовности американских верхов достигать своих внешних целей посредством реального применения военной силы. Подчеркиваю, именно реального, а не только демонстративного, поскольку одним пиаром задачу обеспечения «проекции силы» на внешний мир не решить. Особенно без нагнетания глобального парализующего страха перед неизбежностью американского возмездия всем ослушникам самим фактом «такого возмездия».

Сегодня есть достаточно оснований считать, что как раз с указанной «волей к борьбе» дела в США обстоят не самым лучшим образом. Безотносительно к конкретно-политическим мотивациям фактом является то, что Соединенные Штаты в течение четырех лет правления нынешнего президента не развязали ни одной новой войны. При желании это можно объяснить особенностями личности Трампа и его политического курса, но факт не перестает быть фактом.

Кульминацией этой американской сдержанности, прямо скажем, небывалой в истории США, бесспорно, является безответный ракетный удар Ирана по американским военным базам в Ираке в 2019 году. Химически чистый, так сказать, casus belli, ничуть не уступающий по своей дерзости нападению Японии на Пёрл-Харбор, был практически полностью проигнорирован вашингтонской администрацией. И крайне неуклюже замят, вплоть до того, что Трампу пришлось безбожно врать в украинском стиле «Потерь нет!». Хотя на самом деле они были. И это пришлось впоследствии признать.

Независимо от политической конъюнктуры это абсолютно нетипичный случай поведения мировой военной сверхдержавы, каковой себя позиционируют США. И, конечно же, тяжелый ущерб репутации её «всесилия». Очевидно, что эта ситуация ненормальная. И основной смысл такой ненормальности заключается именно в существенном снижении «воли к борьбе» со стороны США.

Причины такого положения находятся в широком диапазоне от социально-экономических и политико-психологических до сугубо военных. Позволю себе ограничиться здесь только группой последних. Рассмотрим в этом контексте состояние современных американских вооружённых сил на примере их основных в плане военной значимости формирований.

Военно-морской флот и корпус морской пехоты, как две головы одного дракона, целесообразно оценивать вместе. Тем более что и проблемы у них общие. Поскольку этот тандем играет главную роль в обеспечении глобального доминирования США, поставим его на первое место. Не стану утомлять читателей массой небезынтересных подробностей. Скажу лишь о самом главном.

По состоянию на данный момент американский военно-морской флот по своему боевому составу и основным типам кораблей признан не соответствующим тем концептуальным требованиям, которые вытекают из характера будущей войны с равнозначными по военной мощи мировыми державами, такими как Китай и Россия. Причём признан на официальном уровне Министерства обороны США. Впервые за 75 лет со времени окончания Второй мировой войны в Америке полностью осознали, что их главная гордость – большой океанский флот, представленный, прежде всего, огромными авианосцами и универсальными десантными кораблями, уже не вписывается в рамки перспективной военной стратегии и не способен дать адекватный ответ на те вызовы, которые связаны с наступлением эпохи гиперзвукового ракетного оружия.

В результате военно-политическое руководство США, насколько можно судить на основании открытых источников, пришло к выводу о необходимости радикальной смены концепции строительства военно-морских сил. «Ожидается, что предстоящая рекомендация Пентагона по будущему военно-морскому флоту потребует значительного увеличения числа кораблей, причем официальные лица обсуждают флот размером до 530 корпусов... Военно-морской флот движется к более легким силам с большим количеством кораблей, но меньшим количеством авианосцев и крупных надводных комбатантов. Вместо этого флот будет включать в себя более мелкие надводные боевые корабли, беспилотные корабли и подводные лодки, а также расширенные силы материально-технического обеспечения. Количество авианосцев планируется сократить с 11 до девяти, а универсальных десантных кораблей с текущих 23 до 19 или даже до 15».

Называя вещи своими именами, можем констатировать, что нынешние ВМС США признаны практически бесполезными. А поскольку системы гиперзвукового оружия на порядки дешевле такого гигантского флота и развиваются гораздо быстрее, вполне очевидно, что полная бесполезность нынешнего US NAVY наступит гораздо раньше, чем этот флот получится заменить принципиально новым. Причем не обязательно, что из этой затеи у американцев вообще что-нибудь получится. Поскольку то, что сейчас рассматривается как альтернатива авианосному «грэнд флиту», выглядит весьма неубедительно.

Например, в рамках перехода к «малым формам» предполагается перевооружить морскую пехоту вместо огромных УДК «небольшими десантными кораблями», которые будут менее уязвимы для ударов противника и смогут действовать вблизи его побережья.

Концепция как минимум спорная. Хотя бы потому, что у Пентагона уже был один подобный «подход к снаряду», который, кроме очередной бюджетной дыры, ничего не принес. Речь идёт о так называемых литоральных боевых кораблях, которые должны были действовать вблизи побережья противника под прикрытием тех же авианосцев и УДК. Однако вскоре выяснилось, что в связи с созданием рядом стран так называемых зон воспрещения доступа к своему побережью за счет развёртывания там мощных противокорабельных завес, авианосцы не могут обеспечить защиту «литоральных» кораблей. И в результате эта флотилия была поставлена на прикол.

Кстати, на фотографиях недавнего пожара американского УДК «Боном Ричард» отчётливо видно, что эти потерявшие главный смысл своего существования кораблики буквально усеяли причальные стенки ВМБ в Сан-Диего.

Между тем даже концепция «литорального» флота была разработана именно с опорой на большие корабли поддержки. Тогда американцы еще и в мыслях не держали, что может встать вопрос об их принципиальной боевой непригодности. Однако сегодня в свете наступления гиперзвуковой эры вопрос стоит именно так. То есть гипотетическим американским мини-кораблям будущего придётся действовать вообще на свой страх и риск при полном отсутствии становящихся слишком уязвимыми авианосцев. То есть, проще говоря, придётся, не считаясь с потерями, которые в такой ситуации будут огромными, любой ценой прорываться к вражескому берегу, где эти маломощные кораблики противник будет расстреливать, как мишени в тире.

В итоге предлагаемая на замену большим кораблям концепция малогабаритного флота представляется еще более авантюристической и бесперспективной, чем уже похороненная теория «литоральной войны».

(Окончание следует...)

Источник: https://www.fondsk.ru/news/2020/10/04/mera-verojatnosti-protivnika-51982...

«Чёрная плаха белой работе дорогу даёт»  

Владимир Сорокин из книги «Русские народные пословицы и поговорки» 

Меньше двух месяцев осталось до очередных президентских выборов в США. Казалось бы идёт обычный рутинный процесс: администрация Дональда Трампа и штаб кандидата в президенты от демократов Джо Байдена привычно спорят о состоянии американской экономики.

Министр финансов Стивен Мнучин заявил, что снижение безработицы до 8,4 процента в августе и появление 1,4 миллиона новых рабочих мест свидетельствуют о восстановлении экономики, пострадавшей от пандемии коронавируса.

«У нас будет феноменальный ВВП в третьем квартале», – заявил Мнучин, выступая 6 сентября на канале Fox News.

При этом он признал, что американской экономике нужно еще, по меньшей мере, 7,5 миллионов новых рабочих мест, чтобы вернуться к мартовской до карантинной ситуации, когда уровень безработицы находился на рекордно низкой за 50 лет отметке – 3,5 процента.

«Американская экономика восстанавливается», – заявил Мнучин, отметив, что президент Трамп «собирается ее вернуть… Экономика продолжит восстановление, и мы не уйдем, пока все не вернутся к работе». 

Но, на самом деле, не всё так гладко. Миллионы американцев остаются без работы, в то время как работодатели постоянно сокращают количество рабочих мест. Более 50 миллионов человек с начала этого года хотя бы один раз получали пособие по безработице.

Сенатор Камала Харрис, которую Байден выбрал в качестве кандидата в вице-президенты, назвала Трампа «неудачником и некомпетентным человеком» в управлении экономикой во время пандемии.

Она заявила телеканалу CNN, что Трамп оценивает состояние экономики, «основываясь на том, как идут дела у богачей». 

«Каждая пятая мать говорит, что её дети в возрасте до 12 лет голодают», – сказала она.

Мнучин сообщил, что контролируемый республиканцами Сенат в ближайшие дни попытается одобрить экономичный пакет адресной помощи в связи с коронавирусом в дополнение к помощи объёмом 3 триллиона долларов, санкционированной Конгрессом и Трампом ранее в этом году.

Республиканские и демократические законодатели не смогли договориться о более широком новом пакете помощи. Разногласия, в частности, касались размеров дополнительных пособий по безработице и продолжительности их выплат.

До конца июля федеральное правительство выплачивало безработным по 600 долларов в неделю в дополнение к менее щедрым пособиям от штатов. Трамп подписал указ, призывающий штаты продолжить выплаты – уже в размере 400 долларов в неделю, но власти штатов не спешили выплачивать сокращенные пособия, а некоторые штаты не согласились делать это вообще (как правило, это те штаты, где у власти представители демократической партии).

Bloomberg, проанализировав опрос экспертов, пришёл к выводу, что до конца года многие страны, в том числе и США, могут столкнуться с новыми экономическими вызовами. Причём среди прочих рисков для экономики, выборы в США могут занять лидирующее положение среди этих угроз.  

Уже написаны сотни статей о гражданском противостоянии и протестах в США 2020 года. Серьёзные аналитики предупреждают об опасностях их эскалации и перерастании в вооружённое противостояние и гражданскую войну. Уже в августе и начале сентября на улицы ряда городов США выходили а вставали друг против друга довольно многочисленные и хорошо вооружённые автоматическим оружием группы сторонников демократов и республиканцев.

Но история разных стран вывела аксиому: гражданская война может начаться только на фоне государственного переворота. 

Концепция госпереворота в США – 2020 

Майкл Энтон — преподаватель политологии и научный сотрудник в Хиллсдейл-колледже, Вашингтон, автор книги «The Stakes: America at the Point of No Return» («Ставки: Америка в точке невозврата») 4 сентября в The American Mind опубликовал статью «Грядущий переворот», где указал группу факторов, которая об этом свидетельствует.

Фактор первый. Всё началось с того, что представители высших военных чинов незаметно намекнули, что военнослужащим не следует выполнять указ президента об использовании армии в нейтрализации протестных погромов и беспорядков. Их поддержали многие бывшие генералы — в том числе первый министр обороны президента Трампа — которые открыто озвучили то, на что военное руководство только намекнуло. Затем, когда в начале июня по всей стране начались массовые бунты, действующий министр обороны публично призвал президента не прибегать к закону «О противодействии мятежным действиям». Обращаясь с этим призывом, министр обороны имел в виду следующее: «Г-н президент, не приказывайте нам сделать это, потому что мы не станем этого делать, и вы знаете, что после этого начнётся». 

Происходящее привело в восторг Джо Байдена, который сразу же отбросил в сторону всякую деликатность. Он целых три раза с уверенностью заявил, что военные «очень быстро выведут [Трампа] из Белого дома», если президент вдруг откажется его покидать. И бывший вице-президент Эл Гор публично с ним согласился.

Фактор второй. Летом в прессу умышленно слили информацию о некой встрече (организованной за счёт Джорджа Сороса), на которую приехали 100 влиятельных демократов, бывших республиканцев, настроенных против Трампа, и другие аппаратчики из правящего класса, чтобы «разыграть» различные исходы президентских выборов 2020 года. Одним из таких исходов является чистая победа Трампа. В этом случае бывший глава аппарата Белого дома при администрации Билла Клинтона Джон Подеста игравший роль Байдена, отказался признать свое поражение, заставил те штаты, где Трамп победил, отправить демократов на официальное голосование коллегии выборщиков и положился на то, что об остальном позаботятся военные. Подеста предполагает, что вооруженные силы встанут на сторону демократов. 

В слитом в прессу докладе об итогах встречи сделан довольно мрачный вывод: «технократические решения, суды и ставка на то, что элита будет соблюдать все нормы, здесь не сработают», и после ноябрьских выборов нас ожидает «не юридическая борьба, а уличная драка». 

Фактор третий. Летом двое бывших офицеров вооружённых сил США, занимающих высокое положение в мире аналитических центров, занимающихся вопросами национальной безопасности и поддерживающих Демократическую партию, написали открытое письмо председателю Объединенного комитета начальников штабов, в котором они призвали его отправить военных из 82-й воздушно-десантной дивизии, чтобы ровно в 12:01 дня 20 января 2021 года те выволокли Трампа из Овального кабинета.  

Для справки 

Два отставных офицера, Пол Инлинг и Джон Нагл, написали открытое письмо председателю Объединенного комитета начальников штабов генералу Марку Милли с просьбой подготовить отправку войск для удаления Трампа под прицелом из Белого дома в день инаугурации. Они, конечно, предполагали, что победит Джо Байден, а затем предположили, что Трамп не покинет свой пост. Затем они предположили, что Трамп, отчаянно пытаясь избежать тюрьмы после своего президентского срока, развернет «частную армию» Министерства внутренней безопасности, чтобы яростно сопротивляться любым попыткам заставить его уйти. 

«В этот момент конституционного кризиса остается только два варианта», — написали Йинглинг и Нагл. «Согласно первому, американские вооруженные силы сопровождают бывшего президента с территории Белого дома. Маленькие зеленые человечки Трампа, столь устрашающие легковооруженных агентов федеральных правоохранительных органов, отходят в сторону и исчезают, понимая, что они не станут делом доброго утра для бригада 82-й воздушно-десантной дивизии. Согласно второму, американские военные остаются инертными, пока умирает Конституция. Смена власти определяется нелегальным насилием между частной армией Трампа и уличными протестующими — Matter Plaza (площадь в Вашингтоне перед Белым Домом – В.О.) становится площадью Тахрир». 

Фактор четвёртый. Спустя примерно месяц Хиллари Клинтон публично заявила, что «при любых обстоятельствах» Джо Байден не должен признавать своего поражения на выборах. Это не похоже на риторику политической партии, уверенной в своей победе на предстоящих выборах.

Майкл Энтон полагает, что «тайный сговор у всех на виду».

Одновременно он ставит вопрос: почему демократы публично рассказывают о своем тайном сговоре?

Потому, — пишет Энтон, — что они знают, что, чтобы он оказался успешным, он не должен выглядеть как тайный сговор. Сейчас им необходимо укоренить в общественном сознании идею о том, что в их незаконных действиях по отстранению президента Трампа от должности каким-то образом виновен сам Трамп. 

Вторая часть плана, по мнению Энтона, заключается в том, чтобы либо набрать достаточное количество голосов в колеблющихся штатах — законными или не слишком законными способами, — либо оспаривать результаты голосования в колеблющихся штатах и настаивать на том, что независимо от результатов подсчета голосов в этих штатах победил Байден: «Наихудший сценарий (для страны, но не для правящего класса) — это если в нескольких штатах результаты голосования окажутся настолько сомнительными и горячо оспариваемыми, что никто не сможет точно сказать, кто победил. Разумеется, это не помешает демократам настаивать на их победе». 

Публичная подготовка к этому уже началась: в газетах и социальных сетях уже публикуется множество постов, «объясняющих», каким образом Байден может победить в колеблющихся штатах после «подсчета» результатов голосования почте, даже если вечером в день выборов в этих штатах перевес будет на стороне Трампа.

Третья часть плана — это подготовить огромную и громкую леводемократическую машину пропаганды к войне. В попавшем в прессу докладе демократов призывают выявлять «ключевых инфлюенсеров в СМИ и среди местных активистов, которые могут повлиять на политические суждения людей и активизировать политическую деятельность… [которые могут] подготовить почву для того, чтобы сыграть конструктивную роль в случае спорных результатов выборов». То есть таких людей, обращает внимание Энтон, которые будут кричать с каждой крыши, что «Трамп проиграл».

Майкл Энтон считает, что в этой ситуации позиция вооружённых сил ясна не до конца. Одновременно он полагает, что демократы не могут рассчитывать на то, что секретные службы помогут им сместить Трампа.  

Какие варианты ещё возможны по мнению Энтона?  По его мнению в США с большой долей вероятности начнется «цветная революция» — по тому самому сценарию, который американское глубинное государство разыгрывает в тех странах, руководство которых ему не нравится.

Тяжесть ситуации для Трампа, по мнению Энтона, усиливается тем, что большинство СМИ и технологических гигантов находятся не на его стороне. Как только «глубинное государство» даст установку, что «Трамп проиграл», все аккаунты президента в соцсетях будут заблокированы. Большинство телеканалов откажутся транслировать то, что говорит президент. Трампу необходимо найти способ напрямую обращаться к американскому народу.

P.S. Думается, Майкл Энтон специально сгустил краски, чтобы отмобилизовать Трампа на сопротивление.

Ясно, что при попытке госпереворота позиция армии будет определяющей. Отвечая на письмо двух упомянутых бывших военных, пресс-секретарь Пентагона Джонатан Хоффман заявил: «У нас есть Конституция, и наша Конституция, которой присягнули все военнослужащие, не предусматривает для военных США роли арбитра в политических или избирательных спорах . . . Этот вопрос, похоже, порожден несерьезными размышлениями, отражающими фундаментальное непонимание истории нашей демократии и военно-гражданских отношений, установленных в соответствии с нашей Конституцией».  

Не так всё безнадёжно и в отношениях Трампа с технологическими гигантами и СМИ.

Думается, что в оставшиеся недели Трамп предпримет атаку на Байдена по вопросу о Китае, обвинив его в сговоре с китайским руководством. Может быть использована модель «рашагейта», как «чайнагейта» теперь в отношении Байдена и его штаба.

Источник: https://izborsk-club.ru/19882

О чем книга

Вячеслав Летуновский предлагает уникальную методику обучения руководителей. Он убежден, что российский бизнес нуждается в корпоративной культуре с "национальным колоритом". В качестве специфики национальной культуры автор называет особый - родительский - управленческий стиль, который не вписывается в западные типологии. Это наша отечественная фишка, подобно американской мечте или японскому кодексу чести.
По мнению автора, на базе суворовской "Науки побеждать" можно создать новую управленческую и деловую культуру, более стабильную и устойчивую к внешним воздействиям. 
Свои выводы автор подкрепляет примерами из современной российской бизнес-практики.

Почему книга достойна прочтения
Изучение этой книги поможет руководителю: 
∙ повысить эффективность процесса постановки задач;
∙ приобрести навыки эффективной управленческой обратной связи;
∙ научиться мотивировать и вдохновлять персонал при постановке трудных задач;
∙ формировать эффективную корпоративную культуру компании, укорененную в национальной культурной традиции;
∙ воспитывать у подчиненных "суворовский дух победы";
∙ использовать базовые принципы суворовской системы для быстрой организации и эффективного осуществления управленческих решений;
∙ повысить личную эффективность.

Для кого эта книга: книга предназначена для руководителей, менеджеров, управленцев.

Об авторе
Вячеслав Летуновский - бизнес-тренер, специалист по корпоративному обучению, кандидат психологических наук, визит-тренер Центра "Бизнес-Образование".  
Автор более 30 учебных программ ("Наука побеждать. Управленческая система А.В.Суворова в практике современного менеджера", "Способы нематериальной мотивации персонала", "Разработка и внедрение системы обучения и развития персонала", "Эффективные системы оплаты труда"), в том числе тренингов для тренеров.  
В числе его клиентов: Sun Interbrew, Video International, "ЮКОС", РАО "ЕЭС", DHL, "Казтрансгаз", "Ингосстрах", МТС, "Транснефть" и др.

Дороже денег

Правительство России спишет часть долгов по бюджетным кредитам тем регионам, которые будут направлять высвобождаемые в результате реструктуризации задолженности средства на развитие инфраструктуры под инвестиционные проекты, в том числе в области туризма. Попасть в программу могут объекты, вводимые в эксплуатацию не ранее 2021 года. Реализацией проекта должна заниматься специально созданная компания. Это одно из условий получения льгот.

Размер подлежащей списанию задолженности по бюджетному кредиту будет определяться на основе объема налоговых поступлений от использования новых объектов за предыдущий год.

Заместитель министра экономического развития Сергей Галкин убежден, что новый механизм будет иметь большое значение для стимулирования инвестиционной деятельности в регионах, позволит одновременно направлять средства на развитие экономики и снижать долговую нагрузку.

Финансовые показатели некоторых регионов ухудшились, говорят эксперты. По оценкам специалистов, совокупная задолженность субъектов Федерации перед федеральным центром составляет около 900 млрд рублей. В то же время ожидаемый объем инфраструктурных инвестиций заметно ниже потребностей.

Ситуацию усугубила пандемия. Она вынудила регионы увеличить расходы на здравоохранение в ущерб финансированию других отраслей. Нововведения позволят отчасти компенсировать эти потери. К тому же вложить деньги в развитие инфраструктуры — значит получить в перспективе налоговые доходы с новых проектов. Именно слабая инфраструктура является одним из главных факторов, тормозящих развитие внутреннего туризма.

Повысить престиж

Почетный президент Российского союза туриндустрии (РСТ) Сергей Шпилько, положительно оценил нововведение. Эксперт считает идею конвертировать долги в инвестиции интересной. «Да, в нынешней ситуации и на это у регионов денег нет, но все же на развитие своей инфраструктуры они найдутся, особенно если это будет софинансированием строительства и реконструкции объектов с частными инвестициями, а возможно и федеральными».

Такой механизм кооперации федеральных, региональных бюджетных расходов и частных инвестиций, по словам Шпилько, предусмотрен в обсуждаемом на заседании правительственной комиссии по туризму под председательством вице-премьера Чернышенко новом национальном проекте «Туризм и индустрия гостеприимства». Со стороны бюджета это могут быть и прямые ассигнования, и субсидирование процентной ставки по кредитам на развитие туристской инфраструктуры.

Илья Уманский, вице-президент АТОР, генеральный директор национального туроператора «АЛЕАН», солидарен с коллегой. Отсутствие инфраструктуры, по словам эксперта, серьезно тормозит спрос на новые маршруты и направления. Если в регионе нет качественного номерного фонда, уникальных и по-настоящему интересных объектов показа, развитой инфраструктуры, дорог, аэропортов, удобного транспортного сообщения, даже привычных розничных торговых сетей, направление не сможет заполучить большой организованный турпоток. «Сначала инфраструктура, потом туризм», — говорит Уманский.

Приток любых средств на развитие туристической инфраструктуры — дело хорошее, убеждены эксперты. Но очень важно, чтобы местные власти, которые реализуют такие проекты, действовали в интересах роста турпотока и синергии с бизнесом, правильно расставляли приоритеты, которые учитывают реальные потребности. «Например, если регионы видят, что к ним в подавляющем большинстве туристы едут на собственных автомобилях, то, наверное, логично задуматься над качественными дорогами, созданием парковок, инвестициями в придорожную инфраструктуру, а не расширять взлетно-посадочную полосу местного аэропорта для одного рейса раз в две недели», — говорит Уманский.

Курортная перспектива

Напомним, в конце сентября президент Владимир Путин поручил правительству скорректировать планы развития транспортной инфраструктуры Черноморского побережья. Дорог, ведущих к нему, будет больше. Эксперты заговорили о необходимости строительства дороги Кисловодск — Адлер, а компания «Автодор» в сентябре представила проект новой трассы Екатеринбург — Краснодар. Магистраль сократит путь от Урала до Черного моря на 10 часов.

Эксперты не сомневаются: новые дороги привлекут инвестиции на черноморские курорты Краснодарского края. Крым повысит свою инвестиционную привлекательность в том числе за счет недавно открытой автомобильной трассы «Таврида», связывающей Керчь с Севастополем.

Большая работа по выявлению проблем и точек роста отрасли ведется и в Хакасии. В регионе рассчитывают использовать возможность реструктуризации бюджетных кредитов за счет развития туротрасли. Минэкономразвития республики уже составлен комплексный план развития туризма и разработан проект межведомственной программы.

«Инфраструктурные объекты требуют больших средств, конечно. Инвесторам реализовать их самостоятельно сложно. Ходили разговоры, что федеральный туроператор возьмет в управление гостиничный объект в нашем регионе, поможет в создании инфраструктуры, которая была бы востребована гостями. Но тут есть проблема — необходимы вложения в модернизацию», — рассказала представитель турбизнеса республики, пожелавшая остаться неназванной.

Появляются новые инвесторы, готовые осуществлять масштабные планы по развитию курорта «Шерегеш». До 2025 года на его развитие планируется направить 7,5 млрд рублей, в том числе 2,5 млрд рублей частных инвестиций.

Позитивно оценили новые меры поддержки и в Калининграде. Министр по культуре и туризму Калининградской области Андрей Ермак полагает, что льготы станут хорошим подспорьем для инвесторов, которые вкладываются в туристическую инфраструктуру в том числе Калининградской области. «Сейчас у нас в рамках госпрограммы предусмотрено субсидирование процентной ставки по кредитам по целому ряду инвестиционных проектов, связанных со строительством крупных гостиничных объектов. Есть специальная программа «Восток», где предусмотрено восстановление объектов культурного наследия, памятников архитектуры», — говорит Ермак.

Если правительство на федеральном уровне будет помогать тем регионам, кто активно использует различные меры поддержки для инвестиционных проектов, это можно только приветствовать, говорит Ермак. И заверяет, что его регион с удовольствием будем пользоваться этим инструментарием для того, чтобы больше средств направлять на поддержку туристической инфраструктуры.

Зерна от плевел

Даже те эксперты рынка, кто проявляет некоторый скепсис по поводу новых инициатив, сходятся во мнении, что их реализация в любом случае принесет ощутимую пользу. «Если даже сейчас размер этих списаний будет и не очень значительным, в любом случае это прецедент. Значит, завтра вполне может последовать и более значительная помощь», — говорит Владимир Лутов, генеральный директор компании «Мастерская путешествий».

Все же один эксперт на условиях анонимности подчеркнул, что «с началом пандемии экономическая активность снизилась. Нужно понимать, что развитие инфраструктуры потребует новых расходов».

Сергей Ромашкин, генеральный директор компании «Дельфин», отметил, что предложенная мера — отражение пристального внимания, уделяемого сейчас туризму на всех уровнях власти. «Возможно, такая поддержка дисциплинирует регионы, поможет преодолеть период турбулентности, даст мотивацию к развитию», — полагает Ромашкин.

Но еще более действенными мерами, направленными на повышение интереса инвесторов к турбизнесу, по мнению Юрия Наумова, владельца сети «Путешествие.ру», смогли бы стать максимальная прозрачность, эффективные инструменты оценки для принятия инвестиционных решений.

Источник: https://iz.ru/1080593/aleksandra-polianskaia/obmennyi-punkt-utverzhden-n...

Родители против нововведений

В Калужской области разгорелся спор вокруг введения в одной из школ города Малоярославец новой системы оценок. Участники общественной организации «Родительское движение. Калужская область», а именно родители учащихся Малоярославецкой школы № 1, выступили за отмену средневзвешенной системы оценок. Они создали петицию, где говорится о том, что «данная система не является оптимальной для объективной оценки полученных знаний, а является лишь еще одним стрессовым фактором для неокрепшей психики детей школьного возраста».

По мнению родительского сообщества, привычный среднеарифметический метод более универсален и объективен, чем средневзвешенный.

— При средневзвешенной системе оценки выставляет компьютер, а каждая оценка имеет свою «весовую категорию». Например, оценка по контрольной — это три балла, самостоятельная работа — два балла, домашняя работа или ответ у доски — один балл. Таким образом, если ученик написал контрольную работу на тройку или двойку в конце четверти, у него уже не будет времени и возможности на исправление этой оценки, ведь исправить надо будет не одну тройку, а целых три тройки или двойки, — указывалось в тексте.

Согласно петиции, решение об изменении системы оценивания знаний было принято без согласования с родителями и учащимися и «без каких-либо аргументированных обоснований целесообразности данной методики приняли решение».

Однако, утверждают родители, статья 2 Федерального закона «Об образовании в РФ» гласит, что обучающиеся и родители являются важнейшими участниками образовательных отношений (п. 31). Статья 3, п.10 гарантирует «демократический характер управления образованием, обеспечение прав педагогических работников, обучающихся, родителей (законных представителей) несовершеннолетних обучающихся на участие в управлении образовательными организациями».

Введена и в других регионах

Как сообщили «Известиям» в министерстве образования Калужской области, инициатором введения этой системы оценивания выступило не само ведомство, а администрация школы. «Они приняли решение перейти на средневзвешенную систему. Какая-то группа родителей предложила не переходить на нее, выступили против, записали ролик. Мы всё это увидели и попросили руководство школы еще раз выйти на диалог с родителями», — отметили в министерстве.

— Что касается самой средневзвешенной системы — это обычная пятибалльная система, просто каждый вид работы имеет свой удельный вес — коэффициент. Она применяется и в других регионах России, в частности, в некоторых московских школах. В чем смысл: в зависимости от сложности работы выставляются коэффициенты — 1, 2, 3, 4... Например, ученик получил пятерку, и эта пятерка умножается на этот коэффициент. Следующую оценку он, например, получил за устный ответ, допустим, четверку. Но у устного ответа коэффициент пониже — 3. Оценки умножаются на коэффициенты, складываются и потом делятся на сумму этих коэффициентов — получается средний балл. Это только один из вариантов, как может это проходить, — рассказали «Известиям» в ведомстве. — В некоторых школах электронный журнал так и считает оценки автоматически, в нем заложена эта градация.

Возможно, позже

Как сообщили «Известиям» в самой Малоярославецкой школе № 1, школа только планировала перейти к этой системе с начала учебного года. Согласно принятому в школе еще в августе положению о порядке текущего контроля успеваемости и промежуточной аттестации обучающихся, вычисление средневзвешенной оценки планировалось сделать автоматическим в электронном дневнике. Однако сейчас реализация этого плана приостановлена после обращения недовольных родителей.

— Меньшинство победило большинство. Весь педагогический коллектив, администрация школы и большинство детей, заинтересованных в качестве знаний и результатах, были согласны с внедрением этой системы. Кроме того, сейчас мы принимаем претензии родителей о том, что они против того, что мы отказались от этой системы, потому что их как раз таки она устраивала. Мы никаких экспериментов не проводили, эта система проходит уже во многих российских школах, мы консультировались перед принятием решения о ее введении, — рассказали «Известиям» в Малоярославецкой школе. — Пока это внедрение приостановлено, и мы возвращаемся к старой системе. Будем работать над ней, и есть вероятность, что, может быть, мы к ней вернемся в следующем году, если она получит должное признание.

Решается локально

С математической точки зрения средневзвешенная система оценок более объективна, чем традиционная, потому что оценки, например, за проверочную работу или итоговый годовой экзамен теоретически имеют разный вес, считает член совета по общему образованию и дополнительному образованию детей комитета по образованию и науке Госдумы Константин Деревянко.

— Тем не менее ключевой вопрос состоит в том, а как определять вес той или иной учебной деятельности. Это на сегодняшний день регулируется локальными актами, то есть на уровне регионов или отдельных школ. Единых подходов в этом вопросе пока не существует. Система подвижна, развивается и требует еще уточнений и совершенствований, — указал он в разговоре с «Известиями». — Однако для того, чтобы она стала объективной и могла обеспечивать профилактику любых конфликтов, которые возникают в связи с тем, что, например, родители недовольны итоговыми оценками из-за несогласия с системой распределения этих коэффициентов, необходимо проводить комплексный анализ и вырабатывать единые стандарты.

Каждая школа в рамках действующего законодательства имеет право по согласованию с участниками образовательного процесса принимать решения о том, по какой системе оценивать учеников и делать ли это вообще, указывает в беседе с «Известиями» председатель Ассоциации молодых педагогов России, директор лицея № 369 Константин Тхостов. «Сейчас, например, также активно обсуждается тема с выведением на зачетную систему таких предметов, как ИЗО, технологии, физкультура, музыка. Дело в том, что эти предметы иногда вызывают вопросы у детей и у родителей, ведь по большому счету они нужны для эмоциональной разгрузки, а когда начинается дополнительная нагрузка на и без того занятого по всем направлениям ребенка — это не совсем правильно, — отмечает Тхостов,

— По большому счету какова будет система оценивания — это договоренность отдельной школы с родителями во благо тех, кто там учится. Однако прежде чем что-то вводить, необходимо договариваться с участниками образовательного процесса, не забывая при этом главных экспертов в системе образования, к которым относятся и сами школьники, — считает он. — В любом случае это надо закрепить локально. В нашем учебном заведении, например, оценка выводится самой программой, которая называется «Электронный дневник»: ребенок свою четвертную оценку видит по ходу получения своих текущих оценок, и в этом нет никаких сложностей и проблем. Чем меньше человеческого фактора, тем лучше.

Законный рычаг давления

Любой локальный акт может быть обжалован вплоть до суда, сообщила адвокат Наталья Карагодина.

— По закону «Об образовании в Российской Федерации» у родителей также есть возможность обжаловать оценку ребенка по статье 45, где гарантируется «Защита прав обучающихся, родителей (законных представителей) несовершеннолетних обучающихся». Родители в праве направлять в органы управления организации, осуществляющей образовательную деятельность, обращение о применение к его работнику, нарушающему или ущемляющему права обучающихся, дисциплинарных взысканий. По закону должна создаться комиссия по регулированию споров в целях урегулирования разногласий. Комиссия создается в самой организации, — отметила Карагодина. — В то же время, если накопилось какое-то количество проблем и претензий у нескольких родителей, реально в таких ситуациях работает и коллективное обращение.

Источник: https://iz.ru/1067557/marta-litvinova/vne-vesovykh-kategorii-pochemu-rod...

Процесс формирования политического сознания современной российской молодежи [1] обусловлен прежде всего реально существующим комплексом условий ее политической идентификации. Представляется целесообразным разделить эти условия на две группы,  каждая из которых производит свои виды рисков. Что же касается понимания сути социального риска, то, на наш взгляд, оптимальным является подход, определяющий риск как ценностно нейтральное понятие – «и как потенциальную возможность ущерба, и как аналогичную возможность счастливого шанса» [Кравченко, Красиков 2004: 17].

К первой группе, на наш взгляд, следует отнести следующие условия, складывающиеся в результате объективных глобальных тенденций, характеризующих состояние современных обществ.

1.Сложная стратификационная, поликультурная структура современного социума, затрудняющая индивидуальную и групповую самоидентификацию в социально-политическом пространстве.

Маргинальность превращается в ключевую характеристику социальной структуры. Человеку, группе все сложнее определить локализацию и общественного, и индивидуального существования. Возникает так называемая смешанная идентификация, складывающаяся из многих компонентов: группы интересов; принадлежности к профессии, общественному движению, идеологическому, религиозному течению; обладания одинаковым статусом, гражданством. Преобладают смешанные формы политической культуры, постоянно меняющиеся политические ориентации людей, зависящие от текущего отношения к местной, региональной, или центральной власти. Очевидна изменчивость и неоднородность оценки самих политических объектов, например государства или правящей партии. Их восприятие может определяться как отношением к ним как к институтам в целом, как к результатам их деятельности и как к конкретным персонам, их олицетворяющим. Все это способствует риску превращения смешанной идентичности в ее неопределенность.

2. В современном обществе компьютерных технологий, массмедиа и виртуального пространства процесс личностной и групповой идентификации становится все более эфемерным.

Согласно определению российского социолога Ю. Качанова, «политическая идентичность субъекта установлена, когда другие субъекты политических отношений кодифицируют его как… определенного агента путем приписывания ему тех же значений идентичности, которые он признает для себя или объявляет сам» [К ачанов 1994: 113]. Процесс идентификации всегда включает в себя стадию соотнесения с существующими образцами, стереотипами и т.п., большинство из которых в политической сфере представляют собой калейдоскоп из транслируемых СМИ имиджевых конструкций – государств, лидеров, идей, лозунгов, актуальных на сегодня врагов. И насколько имидж отражает реальные свойства объекта, молодежная аудитория хорошо осведомлена, они и сами себе больше нравятся в социальных сетях [2]. По прогнозам, скоро число виртуальных личностей превысит население Земли. Таким образом, неопределенность идентичности возникает как неизбежный, хотя и побочный продукт бесконечного множества альтернативных реальностей. Возникает риск все большего распространения таких типов политической культуры, как «автономная культура» и «культура наблюдателей» [Мелешкина 2010], для которых характерны отчужденность и недоверие к власти. И если представителей первой вообще не интересует политика, то для второй, отличающейся высокой политической информированностью, характерна фрагментарность, выражающаяся в разных политических ориентациях возрастных когорт, в отсутствии согласия о путях развития общества, и слабо выраженная национально-государственная идентичность.

3. Органы политического представительства по своему составу во всех регионах мира гораздо старше населения, интересы которого они представляют.

Участие молодежи в формализованных институциональных политических процессах крайне незначительно, и сложившаяся ситуация дает повод молодому поколению сомневаться в репрезентативности существующей политической системы. Поощрение навыков и возможностей молодых людей для активного участия в демократической практике, в т.ч. в местных, национальных и глобальных политических процессах, практически отсутствует. В социокультурном дискурсе, описывающем современную молодежь, откровенно преобладают негативные характеристики. «Сытое» и «непоротое» поколение регулярно обвиняется в невежестве, индивидуализме, бездуховности, гедонизме, отсутствии любви к монотонному труду и далеким карьерным перспективам. В европейской публицистике миллениалам [3] вменяется в вину развал «отцовских бизнесов» (в стремлении заниматься тем, что интересно), рынков недвижимости (отказ от покупок, только аренда); в американской – уничтожение киноиндустрии (смотрят фильмы только онлайн) и т.п. Подобное положение обусловлено как нежеланием осознать, что мир меняется, и на уровне антропологических стратегий – тоже, так и невысокой «электоральной ценностью» молодежи. Это создает ситуацию риска увеличения ценностного разрыва между поколениями, что не способствует консолидации и развитию любого общества. А ведь именно для этого поколения, родившегося в условиях относительной безопасности и развития Интернета, характерно осознание единства мира, признание за всеми людьми права быть разными и абсолютное неприятие войны как инструмента, разрешающего противоречия. Но в условиях перманентно ведущихся информационных войн и вооруженных конфликтов эти качества оказываются невостребованными действующими политиками.

4. Интернет и социальные сети способствуют десакрализации власти.

Уже упомянутое развитие интернет-технологий и вовлеченность в них молодежи (45% пользователей Интернета в мире – это люди до 25 лет, и 90% – до 35) способствуют в первую очередь десакрализации осуществляемой властью коммуникации и, как следствие, ее самой. Доступ к разным информационным источникам дает возможность, например, российской молодежной аудитории обнаружить в соцсетях сотни свидетельств замечательной жизни вдали от родины детей «ТВ-патриотов», так и не обратившихся в «национально ориентированную элиту», не одобривших закон о запрете на зарубежную собственность для чиновников и продолжающих вывозить из страны все самое для них дорогое – капиталы, семьи и т.п. Молодежной аудиторией гораздо сложнее манипулировать, сложнее удержать в дисциплинарных пространствах авторитетного официального, экспертного мнения. И то, что манипуляция сознанием превратилась в базовую технологию социального управления, для них факт, а не одно из оценочных суждений. Возможно, объем знаний и памяти у современного молодого человека меньше, чем у его предка, зато у его компьютера и то и другое практически безгранично. Поэтому весь расхожий манипулятивный инструментарий современных каналов политической коммуникации (наклеивание ярлыков, спираль умолчания, избирательная подача, подмена причин следствием и т.п.) распознается ими достаточно быстро в силу ориентированности на перепроверку всех фактов, вызывающих хоть какое-то сомнение.

5. Отсутствие у современной молодежи интереса к метаидеологиям и связанным с ними глобальным политическим проектам.

Формирование ориентаций, в т.ч. политических, конечно, зависит от социально-экономического положения семьи, и в ситуации стабильного благосостояния молодое поколение будет лояльно действующей политической власти. И тем не менее нынешняя молодежь в достаточной степени усвоила разочарованность старших поколений в глобальных политических проектах достижения всеобщего благоденствия, нет у них и готовности терпеть трудности во имя светлого, но не просматриваемого будущего. Поэтому возникает интерес к частным умеренным идеологиям (экологизм, коммунитаризм, антиконсьюмеризм и т.п.) без претензий на тотальную значимость и нормативность, которые затрагивают конкретные аспекты существования социума и человека в нем. Контролировать идеологические пристрастия современной молодежи в сравнении с другими социальными группами гораздо сложнее. Молодежь достаточно рано и быстро усваивает мотивы деятельности политических организаций, провозглашающих приоритет интересов общества над интересами отдельного человека, а на деле сражающихся за власть, за доступ к тем самым ресурсам, с которыми связаны их насущные проблемы переходного положения в социальной структуре. И в ситуации, когда получение образования, поиск работы и т.п. становятся отчаянно сложными или просто невозможными, на «помощь» приходят другие частные идеологии – радикальные (анархизм, национализм, исламизм, фашизм, антиглобализм).

Вторая группа условий определяется действующим политическим режимом, в целях собственной легитимации настойчиво предлагающим обществу, а значит и молодому поколению, свою картину мира и свой алгоритм структурирования социально-политической действительности.

1.Отсутствие действенного интереса со стороны российской политической элиты к проблемам молодежи.

Основополагающая причина сложившейся ситуации очевидна – молодежь (чья доля в общей структуре населения страны уменьшается и составляет всего 21,5%, а если отбросить не имеющих права голосовать – и того меньше) не попадает в круг электоральных интересов нынешней власти, ведь средний российский избиратель – это человек старше 40 лет, а самый активный – старше 55. Существующая на сегодняшний день «Молодая гвардия» партии «Единая Россия» и другие организованные сверху проправительственные молодежные объединения – не в счет, т.к. они не являются реальными политическими субъектами и лишь имитируют политическую деятельность. Построенные по принципу сетевого маркетинга и при условии надлежащего финансирования они, по сути, выполняют одну функцию – поставляют нужное число участников для любого мероприятия [Ильина 2011: 51].

Единственные структуры, чей градус интереса к молодежи заметно повысился – это банки. Согласно данным Национального бюро кредитных историй, на граждан в возрасте от 25 до 34 лет приходится наибольшее число кредитов – 33%. С начала 2017 г. самую высокую динамику роста в структуре российских заемщиков продемонстрировала молодежь в возрасте до 25 лет [4]. По мнению экспертов Бюро, банки стали активно привлекать молодежь из-за отсутствия хороших заемщиков других возрастных категорий. При этом около 58% долгов россиян в возрасте от 18 до 24 лет – это средства, взятые на покупку ширпотреба. Нельзя не выразить удивление по поводу того, что генеральный директор НБКИ считает это «хорошей тенденцией» [5]. Ранняя привычка жить взаймы – это, конечно, не то, что необходимо сейчас и молодым россиянам, и стране в целом.

Изменение взгляда на молодежь с точки зрения ее участия в политических процессах – тенденция на мировой политической арене относительно новая, возникшая, с одной стороны, под впечатлением событий в арабских государствах, из-за страха перед «цветными революциями», а с другой – это результат осознания того факта, что молодежь (люди в возрасте от 15 до 24 лет) составляет более 60% населения большинства развивающихся стран [6]. И поэтому расширение ее прав и возможностей во имя устойчивого будущего, согласно впервые разработанной ПРООН молодежной стратегии, только поможет им «стать более преданными проводниками перемен в процессах развития» [7] своих стран. Очевидно,  что ключевое слово здесь – «перемены», а у российской политической элиты в тренде антоним – «стабильность». Кроме того, нынешняя российская молодежь числом не вышла (последствия «демографической ямы»), поэтому впечатления на власть она не производит. И это сложно назвать дальновидной политикой, т.к. сокращение численности российской молодежи и, соответственно, рост ее социальной нагрузки в качестве основы демографического и трудового потенциала страны в недалеком будущем не может не тревожить государство. Поэтому от решения именно ее проблем (качественное образование, занятость, достойный заработок, реальное участие в принятии решений, омоложение политической сферы с учетом потребностей молодежи) действительно зависит будущее страны.

2. Вектор пропагандистского воздействия направлен исключительно на представителей пожилой части населения.

Апелляция к стереотипам советского сознания, постоянная активация официальной пропагандой «советской ментальности», согласно алгоритму которой все существующие проблемы и трудности объясняются однозначно – наличием внешних и внутренних врагов, плохих чиновников, практически исключает из зоны воздействия молодежную аудиторию. Она привыкла к разнообразной по форме и содержанию информации (резкая смена оценок, полюсов добра и зла, друзей и врагов признаком разнообразия не являются). СМИ не способствуют формированию политического баланса и культивируют типологию политических ориентаций исключительно для посттоталитарного сознания старшего поколения, неизменно настроенного «всегда, везде и всех побеждать в своих телевизорах». Для этой аудитории не запускаются реалити-шоу, например про жизнь пенсионеров, «реалити» – вообще не их формат. А для молодежи важны реальные проблемы (например, образование). Но контент ежедневных токшоу их не освещает. И тогда на помощь приходит Интернет, благодаря которому можно узнать, что в объявленных СМИ «обителью зла» США портфель государственных образовательных кредитов составил 1 трлн долл. [8] и превышает даже объем кредитов на покупку автомобиля или недвижимости, а в ряде европейских стран образование вообще бесплатно, тогда как Сбербанк остановил выдачу льготных кредитов для оплаты учебы в вузах [9]. Это к вопросу о доступности образования; а еще есть международные рейтинги учебных заведений, свидетельствующие о его качестве. И если низкие позиции нескольких вообще туда попавших университетов, как всегда, связаны с непригодностью мировых критериев для самобытных российских реалий, то это нужно хотя бы попытаться объяснить в ток-шоу, информационных, публицистических и т.п. программах. Существующий дисбаланс в возрастной направленности государственных информационных программ не просто затрудняет реализацию консолидирующей функции телевидения, а способствует все большому отторжению молодежной аудитории, для которой и так на сегодняшний день главный источник новостей – это социальные сети и интернет-ресурсы (около 65%), и лишь для 18% – телевидение [10].

Два последних условия в наибольшей степени способствуют производству идентификационных рисков – потенциальных угроз существованию определенной социальной группы, общности, вызываемых созданием или поддержанием социальной памяти, провоцирующей конфликты с другими социальными группами, общностями на религиозной, национальной, нравственной, нормативно-ценностной или иной основе [Устьянцев, Аникин 2011].

3. Перманентная и масштабная актуализация элементов прошлого.

Разумеется, сама правящая элита изысканиями в области исторической памяти не занимается. Эта функция безраздельно принадлежит обществоведам. И сегодня большинство авторов, исследующих проблемы идентификации, остаются на позиции, что именно представления о прошлом, в той или иной форме циркулирующие в обществе, занимают ключевое место в структуре идентичности.

С одной стороны, в конструировании и интерпретации политики элементы прошлого занимают важнейшее место, способствуя ориентации личности в обществе. Образы прошлого постоянно используются в качестве формы, в которой предстает и транслируется с учетом конкретной ситуации, времени и пространства политический опыт. Кроме того, обращение к прошлому является неисчерпаемым источником для «изобретения традиций» (например, «Бессмертный полк»). Согласно результатам самых разных опросов, для определения гражданской идентичности россиян по-прежнему самым значимым фактором является государство и, конечно, его прошлое. Но каких россиян, если вспомнить о соотношении молодежи и остального населения?

Кроме того, концентрация внимания лишь на травматическом историкополитическом опыте и на образах, укрепляющих привязанность к политической системе, а значит способствующих прежде всего легитимации элит и существующих властных отношений, вполне способна дать обратный эффект. Молодежи необходима картина будущего. Излюбленная государственными СМИ тема стабильности, фиксирующей, например, отсутствие социальных лифтов, вряд ли покажется ей привлекательной и будет способствовать социально-политической интеграции. «Если война была трагедией для всех, то мирная жизнь связана с трудностями для молодых людей» [11], – так начинается текст Молодежной стратегии ПРООН на 2014–2017 годы. Невозможно стимулировать политическое участие молодежи, не вникая в их проблемы и чаяния и делая ставку лишь на патриотическое воспитание, которое и так тяготеет к милитаристской парадигме.

4. Распространение милитаристской идеологии. Нельзя не отметить общемировую тенденцию смены антивоенной риторики конца ХХ в. все возрастающей «рутинизацией» войны, т.е. отношением к войне как к допустимому элементу защиты национальных интересов [Ильина 2011: 43]. Но допущение не означает полного исчезновения из контента, транслируемого российскими СМИ, темы «общечеловеческих ценностей», постоянной апелляции к «образу врага», не требует рассматривать «военную доблесть» как единственную форму патриотизма, боеготовность армии – как главное проявление величия страны, не создает необходимость конструирования устойчивой компенсаторной связи между низким уровнем жизни и безопасностью, между отсутствием перемен, свидетельствующих об экономическом, политическом, развитии социума, и стабильностью. Бесспорно, процесс политической идентификации всегда сопровождается соотнесением себя с представителями сообществ, разделяющих иные политические взгляды, ценности. То есть, образ иного/другого/чужого необходим для формирования этого типа идентичности, какой бы она ни была – групповой или индивидуальной. Но так ли необходимо каждую встречу с иным толковать как столкновение с врагом? В результате коммуникативные стратегии и тактики российского телевизионного вещания, призванного играть ведущую роль в процессе укрепления государственности и защиты национальных интересов, при отсутствии внятности последних осуществляют, по сути, распространение милитаристской идеологии.

Недавно возникшее военно-патриотическое движение «Юнармия» одной из своих задач провозгласило повышение интереса к истории и географии России, но главная цель – воспитание нового поколения патриотов, любящих свою родину и готовых в любой момент встать на ее защиту [12]. Почему историю с географией нужно изучать в военизированной детской организации, и как сначала испытать, а потом и проявить любовь к родине в мирное время – вопрос открытый. Возможно, в ситуации, когда в общественном политическом сознании одновременно присутствуют авторитарные, консервативные, либеральные, демократические тенденции, имеет смысл хотя бы часть медийных технологий использовать, например, для формирования у молодежи сознания налогоплательщика. Именно оно, по сути, и является проявлением сознания гражданина и позволяет установить необходимую связь между своим политическим поведением, доходами и качеством управления в своем государстве, осознание принадлежности к которому в складывающихся условиях представляется оптимальным значением политической идентификации.

Список литературы:

[1] Ильина Н.Б. 2011. Россия: проблемы политической социализации молодежи. – Мировая экономика и международные отношения. № 8. С. 43-51.

[2] Качанов Ю.Л. 1994. Опыты о поле политики: [Интерференция]. М.: Институт экспериментальной социологии. 159 с.

[3] Кравченко С.А., Красиков С.А. 2004. Социология риска: полипарадигмальный подход. М.: Анкил. 385 с.

[4] Мелешкина Е.Ю. 2010. Политическая культура: энциклопедическая статья. – Энциклопедия. Фонд знаний «Ломоносов». Доступ: www.lomonosov-fund.ru/enc/ru/ encyclopedia:01106:article (проверено 25.11.2017).

[5] Устьянцев В.Б., Аникин Д.А. 2011. Социальная память в обществе риска: опыт философской концептуализации. – Философия и общество. № 4(64). С. 58-69.

Примечания:

1. Согласно данным Росстата, к категории «молодежь» относится возрастная группа от 14 до 30 лет (в некоторых случаях – до 35). На сегодняшний день ее численность составляет 31,5 млн, или 21,5% всего населения страны. В структуре молодежи большую часть составляют люди в возрасте 25–30 (47,5%). Доступ: http://www.gks.ru/wps/wcm/connect/rosstat_main/rosstat/ru/statistics/pop...
2. По данным исследования, проведенного крупнейшей социальной сетью России ВКонтакте: портрет молодежи, 64% пользователей предпочитают свой образ в сети по сравнению с реальностью. Доступ: https://vk.com/doc9637095_453312678?hash=c6dfaccfaa71d45a88&dl=8397c6539... (проверено 30.11.2017).
3. Термин для обозначения поколения, родившегося в период 1980–2000 гг. Доступ: http://mionli.ru/ news/millennials-ten-characteristics/
4. НБКИ. Официальный сайт. Доступ: https://www.nbki.ru/company/news/?id=20788
5. НБКИ: новая тенденция в розничном кредитовании – банки «вспомнили» про молодежь. Доступ: https://www.nbki.ru/company/news/?id=20788
6. Молодежная стратегия ПРООН на 2014–2017 гг. Доступ: http://www.undp.org/content/dam/undp/ library/Democratic%20Governance/Youth/UNDP-Youth-Strategy-2014-2017-RU.pdf
7. Там же.
8. Портфель образовательных кредитов в США превысил 1 трлн долларов. Доступ: http://bankovskiy. ru/showthread.php?t=17360
9. https://rg.ru/2017/01/16/izmenitsia-li-v-rossii-programma-obrazovatelnyh...
10. Исследование ВКонтакте: портрет молодежи. Доступ: https://vk.com/doc9637095_453312678?hash =c6dfaccfa
11. http://www.undp.org/content/dam/undp/library/Democratic%20Governance/You...
12.  https://militaryarms.ru/armii-mira/yunarmiya-novyj-patrioticheskij-proekt-shojgu/

Автор: Томбу Д.В. – кандидат социологических наук, доцент кафедры политологии и социологии Московского педагогического государственного университета.

Источник: Журнал «Власть», 2018, №1, С.91-98.

Государство при отправлении своей власти должно осуществлять сложную деятельность — государственное управление. Для этого государство создает свой аппарат — коллективы людей, профессионально занятых выявлением общественных потребностей, ценностей и интересов.

С учетом этого аппарат управления проводит государственные решения и установления (нормы) в жизнь. Для выполнения своих функций аппарат обеспечивается соответствующими средствами.

Сущность управления — воздействие на сознание, поведение и деятельность людей. Главным ресурсом управления служат знания, мысль, совесть и воля людей, которые выполняют функции управления.

Различают процессы формирования политики и ее реализацию. Считается, что политики осуществляют функцию целеполагания, а работники управления принимают конкретные решения, необходимые для реализации поставленных целей и организуют действия по выполнению принятых решений.

На деле процессы целеполагания и управления переплетены, т. к. в ходе реализации цели неизбежно корректируются. Кроме того, в политике цели не всегда формулируются явно, часто выражены в форме декларации, пожелания или даже грёзы наяву. Распознание реальных целей иногда является трудной задачей, которую приходится решать в диалоге политики и управления. Поэтому в реальности разделить политику и управление невозможно. Все крупные политики — Петр I и Сталин, Наполеон и Бисмарк, Черчилль и Рузвельт — были одновременно и организаторами, жестко управляющими созданными ими госаппаратами. В свою очередь, крупные практики управления были не просто экспертами политиков, но и авторами концепций, превращаемых в политические доктрины.

Планируя действия по реализации политических решений, работники системы управления проводят структурно-функциональный анализ, даже если об этом не подозревают. В этой операции и проверяются их «знания, мысль, совесть и воля».

На этой стадии и закладываются главные ошибки. Причиной таких ошибок по большей части бывает не дефицит информации и не приблизительность расчетов, а неверное представление как о функции («зачем предпринимается данное действие?»), так и о структуре, которая предназначена для выполнения этой функции («что может и должна делать эта структура?»).

Ответить на вопросы «зачем?» и «что?» гораздо сложнее, чем это кажется в свете обыденного опыта. Да очень часто эти вопросы перед собой не ставят, а тем более в школах и вузах не всегда обучают способам их задать и потом на них ответить.

Обычно считают вопрос о структуре («что надо создать?») вторичным, он как будто предопределяется ответом на вопрос «зачем?» Если целевая функция всего задания обозначена «сверху», то кажется, что структура ясна — так, чтобы в идеале привести целевую функцию к оптимуму (а в реальности — в зону хорошего или хотя бы приемлемого соответствия цели). Это — ошибка. Саму функцию еще надо подвергнуть анализу.

Вот простой пример: политическая власть поставила задачу: создать «единый школьный учебник истории». Учебник для нас — структура, которую надо спроектировать и изготовить. Зачем это надо? На этот вопрос отвечает функциональный анализ. Казалось бы, ясно: чтобы все школьники России, получив с помощью такого учебника одинаковое представление о прошлом, были объединены в общность, связанную коллективной исторической памятью. Когда несколько поколений школьников будут связаны общим образом прошлого, сложится новая гражданская нация России. Конечно, одним учебником нацию не собрать, но он этой сборке очень поможет.

Определена ли этим ответом функция учебника настолько, чтобы можно было проектировать структуру? Нет, не определена и в малой степени. Чтобы говорить о структуре, надо договориться о том, какую нацию задумано собирать. Ведь нация — сложная система, собранная на сложной матрице. Эта матрица самопроизвольно не возникнет, ее надо конструировать, для чего и нужен учебник. Учебник как структура должен соответствовать той матрице, на которой будет собираться нация. Структурный анализ показывает, что надо создать на каждом этапе и в результате всей программы.

Это первый виток анализа.

Далее углубляемся. Разные группы в обществе и государстве ответят на эти вопросы по-разному, ибо у них разные интересы, ценности и цели. Сейчас не сталинский период, подавляющего большинства единомышленников в России нет. Группы, занимающие крайние позиции, на вопросы «что и зачем?» дадут ответы несовместимые. Анализ необходим, чтобы выяснить интересы, ценности и цели разных групп, оценить их вес, придать их различиям и конфликтам рациональную форму, которая позволит вести переговоры в поисках компромисса и нейтрализовать непримиримых.

Мы видим, как непросто сформулировать функцию, выполнить которую предназначено учебнику, но в действительности проектирование структуры — задача гораздо сложнее. Часто считают, что если цель поставлена, то выбор средств делается автоматически — структура это всего лишь отражение той функции, которую она должна выполнить. На деле соответствие структуры и поставленной перед ней задачей надо еще «открыть», оно не лежит на поверхности. Мы видели много решений (создания структур), которые приводили к столь плачевным результатам, что многие подозревали власть в злонамеренности. Нередко созданные структуры были настолько дисфункциональными, что порождали эффект, прямо противоположный ожидаемому.

Достаточно вспомнить приватизацию промышленности, которая создала частную собственность такого типа, что привела к деиндустриализации страны и спаду производства вдвое. А ведь от этой структуры ожидали расцвета экономики «как на Западе». Структура должна быть адекватна функции, но для этого она должна быть адекватна и той внешней среде, в которой будет действовать. На Западе частная промышленность хорошо работает, а насаждение этой структуры в России привела к катастрофе. Не учли множества факторов внешней среды.

Большая ошибка — смешивать этапы анализа и вести их не в том порядке. Пока что о модели сборки российской нации не было и речи, не

говоря уже о дискуссиях с оппонентами. На какую же нацию должны ориентироваться проектировщики структуры? Ведь одно дело — нация США, другое — Франции, иные модели у Великобритании и Германии, не говоря уж о Китае, Индии или Бразилии. Об опыте Российской империи или СССР никто и не заикается. Какой же смысл было устраивать совещание по структуре учебника, скажем, в Татарстане, если не разобрались с его функцией?

Посмотрим чуть глубже. Ясно, что в большой программе сборки российской нации учебник с его функцией — лишь одна структура из большой системы других необходимых структур. Все они должны быть увязаны так, чтобы возникло их кооперативное взаимодействие, а не конфликт. В данный момент власть еще не может изложить свои стратегические представления о будущем жизнеустройстве общества и нации — у нас «переходный период». Но образ будущего надо ограничить какими-то рамками.

Например, межэтнические отношения, которые должен гармонизировать учебник истории, неразрывно связаны с отношениями социальными, поэтому и структура учебника должна быть согласована с той социальной системой, в которой будет организовано бытие нации. Ведь нельзя же удалить из учебника истории этот срез. Каковы были чаяния народов России, как они двигались к желанному типу человеческого общежития, что считали добром и злом? Как писать учебник истории, не имея ориентиров в будущем? Чтобы проектировать структуру системы в начальной стадии ее становления, нужен хоть грубый набросок ее главных качеств, хоть приблизительный вектор ее движения. Иначе структура будет оторвана от функции.

Можно сказать коротко и грубо. Поставили задачу: улучшить национальные отношения в России — и для этого создать единый учебник истории. Почему? Никто даже гипотезы не высказал, почему такой учебник улучшит отношения, а не ухудшит. Это как будто само собой разумеется — на Западе такие учебники, в СССР был такой учебник, значит и в Российской Федерации он сослужит такую же службу. Но это нелогично. Внешняя среда, в которой будет действовать такой учебник — политическая, социальная и культурная — не обладает подобием со средой ни Запада, ни СССР. Не проведя аналитического исследования, мы не можем сказать, как поведет себя структура, которую власть поручила создать. Может быть, приведет к успеху, а может быть, к провалу.

Вывод: без элементарного структурно-функционального анализа даже такие сравнительно простые решения принимать нельзя. А попробуйте реконструировать ход структурно-функционального анализа таких решений, как ликвидация Госстандарта или принятие Лесного кодекса, устраняющего государственную службу лесоохраны.

Большие и малые решения, которые принимают работники управления и затем проводят их в жизнь, требуют такого анализа — пусть грубого и приблизительного, но позволяющего увидеть «всю местность» и расстановку сил, как на ящике с песком.

Для упорядочения операций такого анализа, выработанных в науке и практике, мы начинаем подготовку и издание упрощенных методик. Они не гарантируют принятия лучших решений, но резко снизят риск наихудших решений. Такие решения чаще всего возникают потому, что при их разработке просто упускают из виду целые блоки (о коррупции не говорим).

«Гладко было на бумаге, да забыли про овраги. А по ним ходить!»

С.Г. Кара-Мурза, доктор химических наук, профессор

Источник: «Будущее аналитики: от азбучных истин к системе аналитических центров», Москва, Научный эксперт, 2013, С. 4-9

Культура - понятие сложное, многогранное, включающее в себя множество аспектов, в т. ч. и игры. Игра как явление трудно поддается определению, поскольку в нее представители различ­ных наук - психологии, педагогики, философии и др. - вкладыва­ют свое содержание.

В этнографической науке под игрой понимается непродуктив­ный вид деятельности, где смысл происходящего лежит в самом процессе, а не в его результате. Игровой процесс преимуществен­но связан с периодом детства и взросления, но, всё же, и в зрелом возрасте людям не чужды развлечения и игры.

Классификация игр чрезвычайно сложный вопрос, посколь­ку игры разноплановые, разножанровые, разновозрастные и пр. Единая классификация игр, по-видимому, не будет создана, так же, как и нет на сегодня единой классификации сказок. В данном случае мы использовали половозрастной принцип систематиза­ции материала, выделяя игры мальчиков, игры девочек, детские игры, подростковые и взрослые.

Рассмотрены игры башкир, русских, татар, крещеных татар, марийцев и удмуртов, проживающих на территории Республи­ки Башкортостан. Мы ставим целью показать космополитичный характер игровой культуры, где этническая идентификация идет не через игровые действия и приемы, а через игровой фольклор, терминологию, наименование игры. Будут рассмотрены девичья игра - «Пять камешков», игра мальчиков «Альчики» и общая игра «Веревочка». Источниковую базу составили собственные поле­вые материалы автора по башкирам, татарам, крещеным татарам, русским, удмуртам и марийцам. Кроме того, привлекался опубли­кованный материал по народам Поволжья и Приуралья.

Девичьи игры «Пять камешков». Описание игры дано по полевым материалам, записанным у башкир РБ [1]. Очень простая по своей сути игра, чрезвычайно сложная в исполнении. Для игры требуется 5 камешков размером около 1,5-2 см. Камни берутся в руки, перемешиваются и подкидываются вверх, и тут же их ловят на оборотную сторону ладоней обеих рук, сведенных вместе. За­дача не так-то проста, как кажется. Игра идет по усложняющейся схеме, каждый раз выводя игроков, выражаясь современным язы­ком, на следующий уровень. Поймав пять камней, все пять под­кидываются вновь, но теперь ловятся четыре камня, пятый дол­жен упасть на пол; в следующий ход игрок должен поймать три, затем два и один камень. Наступает второй уровень игры, когда проводятся те же манипуляции, но уже не с двумя руками, а с одной. Игрок, успешно прошедший и второй уровень, выходит на третий. На третьем этапе большой и указательный пальцы левой руки изображают «ворота»; один камень является «атаманом», он лежит на полу, четыре камня в игре. Игрок подкидывает правой рукой четыре камня, и, пока камни летят, он «загоняет» атамана правой рукой в «ворота» левой руки, а затем ловит четыре камня в правую руку. Далее игрок подкидывает три камня с тем, что­бы поймать их позже, а тем временем забрасываются в «ворота»;

затем подкидываются два, три загоняются в «ворота», и в конце четыре камня загоняются в «ворота», а один надо успеть поймать в воздухе.

На завершающем этапе игры игрок подкидывает камни одной рукой и пока они летят, произносит фразу: «Мёдом угощаю»; при этом касается указательным пальцем правой руки языка и пола, и должен успеть поймать камни. В следующий раз, он подкидывает пять камней, но ловит четыре, произнося другую фразу, и про­делывая те же действия указательным пальцем, проговаривает: «Маслом угощаю». Затем подкидываются пять камней, ловятся три, а фраза звучит: «Сметаной угощаю». Подкидываются пять камней, ловятся два, игрок говорит: «Катыком угощаю». И на за­ключительном шаге игрок из пяти должен поймать один камень, при этом говорит: «Блинами угощаю».

Прошедший все уровни игрок является победителем, ошибка на любом шаге игры означает переход хода к другому. Это была любимая всесезонная игра девочек, которая отрабатывает реак­цию, скорость, ловкость, сноровку, расчёт. Девочки с собой по­стоянно носили несколько любимых камешков, одного из них считали атаманом. Сложность описания отнюдь не означала дли­тельности действия: она была динамична, опытные игроки могли пройти все уровни за 2-3 минуты.

Современные дети игру знают, но только на севере и северо­западе Республики Башкортостан (Татышлинский р-н, 2010 г.; Янаульский р-н, 2014 г), хотя она и здесь не особо известна [1]. В других районах республики игра не фиксируется у детей в активе. Что касается старшего поколения, независимо от места прожи­вания и национальности, то абсолютно все информаторы описы­вают ее как самую любимую и популярную. Кроме башкирских девочек, игра была известна русским, татарам, марийцам, удмур­там, чувашам, и она - игра - для всех этносов является аутен­тичной, поскольку аналогичные игры описаны и на территории проживания материнских этносов. Обращает на себя внимание следующее: название игры везде одинаковое, одинаковый игро­вой инвентарь и правила её проведения.

Этническим маркером в игре выступает фольклор, по­скольку:

1) название игры всегда на языке оригинала звучит как «Пять камней»: у башкир и татар «Биш таш», у русских «Пять камней», у марийцев «Вич ку», у удмуртов «Из вить»;

2) игровой фольклор отсутствует. Но в конце игры игрок про­говаривает якобы выставляемое угощение, и вот здесь мы заме­чаем особенности культуры. Нам известно два варианта особого окончания игры - у башкир и у марийцев. И если у башкирских детей фигурируют мёд, масло, сметано, молоко - еда кочевников- скотоводов, то у марийских детей «угощением» выступают бли­ны, оладушки, каши, т.е. перед нами блюда земледельческой кух­ни. У удмуртов, русских, татар подобные «угощения» нами не зафиксированы.

Можно констатировать, что именно своеобразие игрового фольклора девичьей игры «Пять камешков» позволяет ей сохра­нять этническое своеобразие.

Игра «Альчики». Юношеская игра. Описание дается по полевым материалам, записанным у башкир, татар, русских в РБ [1].

Для игры необходим инвентарь: для этого маленькие сустав­ные кости мелкого рогатого скота вываривались, очищались до бела и после использовались в игре. Косточка имеет четыре сто­роны, каждая из которых имеет свою «стоимость». Выигрышная сторона впалой спинкой называется «алсы» (отсюда название игры «альчики»), противоположная ей называется «бук», а ещё есть сторона «сик» и «туй».

Для игры нужна ровная широкая площадка, в неё играют вес­ной и летом, то есть игра носит сезонный характер. Количество игроков могло быть любым.

Суть игры состоит в выбивании костей. Допустим, четыре игрока договариваются об участии в игре, 4 на один кон выстав­ляют по 3 косточки. Сначала следует жеребьевка для определе­ния порядка хода: игроки бросают по одной кости, и тот, у кого кость ляжет стороной алсы, начинает игру. В случае, если у двух игроков выпадут одинаковые стороны, то проводят переигровку.

Определив порядок хода, приступают, собственно, к игре. Чертит­ся линия от нее на расстоянии 1,5-2 м, игроки выстраивают в ряд по три косточки. Игрок, начинающий игру, прицеливается и вы­бивает костью (это может быть и другая кость, а может быть бита, которая искусственно утяжелялась свинцом, залитым через ды­рочку в кости) - другие кости. Его задача сбить максимальное ко­личество косточек, выбив их за черту. Те кости, которые вылетели за «границу» и упали стороной алсы, он забирает себе и далее он же продолжает игру. То есть, оставшиеся кости вновь выстраива­ются и выбиваются. Если же кости не выпали за черту или же нет ни одной косточки, упавшей стороной алсы, то осуществляется переход хода. Когда выделенные на кон кости выбывают из игры, игроки выставляют новые. Тот игрок, у которого в итоге окажется больше всего косточек, является победителем. Нередко бывало и так, что у неудачливого игрока не оставалось ни одной косточки, и тогда не возбранялось «брать в долг», с последующей отдачей или «отработкой» долга. Информаторы нередко отмечают подоб­ную долговую кабалу, доводившую игроков до абсурда. Детская «долговая кабала» является прямым следствием азартного харак­тера мужской игры в кости, каковой она была еще в средневеко­вье и античности. Напомним также, что именно из игры в кости происходят карты, а уж что представляет из себя карточный долг - известно всем. Кости были предметом гордости мальчика и счи­тались богатством, их хранили в тайниках, укрытиях, им обмени­вались и ими дорожили.

Не вдаваясь в подробности анализа, отметим, что в альчиках до нас дошел древний языческий обряд, направленный на сохра­нение благополучия стад животных и защиты их от болезней и эпидемий. Очевидно, перед нами скотоводческий обряд, но игра имеет очень широкое распространение, известная и земледельче­ским народам. В культуру последних игра попала весьма и весьма рано, а потому необходимо считать её аутентичной для русских, марийцев, удмуртов и пр.

К сожалению, игру «Альчики» следует признать исчезнув­шей, так как овечьи суставные косточки сегодня практически не­доступны, эту часть туши животного в наши дни в пищу не упо­требляют, следовательно, нет и косточек. Но, именно альчики по­казывают удивительную пластичность игровой культуры: их роль взяли на себя шашки, в форме игры «Сбивалки» или «Чапаев».

В наших полевых записях и в опубликованных материалах по играм в косточки ни у кого не отмечается игровой фольклор. Но, тем не менее, мы можем назвать специфические этнические черты игры.

В первую очередь - название: у башкир и татар игра назы­вается «ашык», у удмуртов - «козлокъёс», у марийцев - «шыгыле», у русских «бабки», у крещеных татар Республики Башкор­тостан - «гузнаки». Во-вторых, для игры, как правило, использу­ются кости овец и коз. Но у русских и крещеных татар для игры могли использовать кости свиней и коров. Во всех рассмотренных случаях название игры и есть название данной кости в анатомии животных. В этом плане весьма показательно кряшенское слово «гузнаки», что является адаптацией к татарскому языку русско­го слова козны. А русским словом «бабка» и сегодня называют суставную кость у животных. В-третьих, названия сторон костей в языках русских, татар, башкир, удмуртов и марийцев не всег­да совпадают, что свидетельствует об их своеобразии. Детально название сторон изучено только в марийской игре «Шыгыле» М.А. Ключевой, где она приходит к выводу, что в игре пять тер­минов заимствованы из тюркских языков, два из русского, один общеалтайский термин, и еще один термин невыясненного проис­хождения [2]. Тем не менее, отметим важную деталь: «стоимость» сторон кости во всех культурах одинаковая.

Игра «Веревочка». Описание игры дано по полевым мате­риалам, записанным у башкир, русских и марийцев РБ [1].

Для игры требуется небольшая бечевка длиной около метра- полтора, концы которой связываются между собой. В игре при­нимают участие мальчики и девочки, и она популярна не только у подростков, но и у взрослых тоже. В игре могут участвовать 2-3 человека.

Веревочку одевают на руки таким образом, чтобы веревочка лежала ниже четырех пальцев руки, а большой палец находил­ся ниже веревочки. Игровой сюжет, как всегда прост на первый взгляд: пальцами и, помогая себе кистями рук, при помощи под­хватов и поворотов делают схематические рисунки. То есть один игрок сам изображает, к примеру, фигуру «бабочка», а партнер должен из неё сделать фигуру «пила» или «домик», снимая и пе­рехватывая веревки по особой схеме (или формуле). В принципе, игра может идти до бесконечности, все зависит от смекалки и лов­кости игроков.

Сценарий развития игры может быть всем известным зара­нее, когда участники пользуются готовыми формулами, но неред­ко игроки могут проявить самостоятельность и придумывать соб­ственные ходы. Игра способствует развитию ума, логики, образ­ного мышления. Пожалуй, по праву это «веревочная головолом­ка», и она известна во всем мире под названием «Колыбель для кошки». Все народы, проживающие в Республике Башкортостан и шире, Поволжья и Приуралья, её хорошо знают, игра существует в современной культуре.

Трудно вести речь о характерных этнических чертах данной игры. Но все же можно отметить одну деталь: получаемые в игре фигуры имеют, как правило, свои названия. Например, у башкир базовая фигура называется «домик», а у русских «бабочка». Есть у башкир фигура «пила» (быскы), при этом проводятся движе­ния, имитирующие процесс пиления. К сожалению, информация о названиях фигур эпизодична и фрагментарна, но в том, что они были, сомневаться не приходится. На данный момент осущест­вляется поиск фигур и их оригинальных названий у народов По­волжья и Приуралья.

Таким образом, мы видим, что при сохранении основ игры, этническая оригинальность проявляется в деталях, позволяя иден­тифицировать и отличать игру башкир, русских, татар, крещеных татар, марийцев и удмуртов.

Изучение игр народов Республики Башкортостан позволяет сделать однозначный вывод о чрезвычайно близких чертах игро­вой культуры. Но это не означает, что игра не имеет выраженной этнической специфики. Этническую идентификацию мы видим в игровом фольклоре, который показывает реалии окружающего мира; в используемых предметах и материалах для изготовления игрушек игрового инвентаря; в игровой терминологии, четко ото­бражающей образ жизни этноса (ср. водящий кeтeYсе или пастух в башкирских, татарских играх, а в русских его именуют попом).

Игровая культура чрезвычайно пластичная, консервативная часть человеческой жизни, но, в то же время, четко приспосабли­вающаяся к инновациям.

Поскольку игра отражает образ жизни населения, постольку при смене традиционных форм жизни или при изменении части формата ряд игр становится невостребованной, и, будучи непо­нятой, исчезает из обихода. Это печальный факт, но объективный. Между тем, некоторые игры незаслуженно забыты, они вполне могут вписаться в современную жизнь, их надо «вернуть» в со­временное общество. Для этого нами был проведен workshop «Этноигротека», ставящая целью не только теоретическое освещение игровой культуры, но и проведение практического занятия, в ко­тором участники сыграли в предложенные им игры «Веревочка» и «Пять камешков». Ведущими было приготовлено необходимое оборудование - веревки и камешки. По ходу выступления и объ­яснения материала мы показали на практике правила и приемы игры, предлагая участникам тут же ее опробовать.

Ожидаемо было, что участники воркшопа не знали игры «Пять камешков» и попытки продвинуться в ней даже на один шаг не всегда были успешными. Игра «Веревочка» некоторым из присутствующих была знакома и здесь появилась возможность вспомнить её правила. Любопытно, что сложность процесса не­сколько озадачила игроков, так как формат исполнения не привы­чен современному человеку. Практически никто не смог продви­нуться далее первых двух шагов первого уровня. И это тем более было интересно, так как мы - дети технологического прогресса - привыкли снисходительно относиться к культуре XIX века. Что касается игры «Альчики», то она в настоящее время не поддается апробации на практике, т.к. отсутствует необходимый инвентарь, что вызывает сожаление.

Нет необходимости говорить о достоинствах традиционных игр, обладающих разноплановыми действиями на человека. Игры требуют возрождения. Именно поэтому мы считаем успешным опыт проведения первой «Этноигротеки», позволившей привне­сти подзабытые традиционные игры в современную жизнь.

Список использованной литературы

1. Полевые материалы автора 2010-2013, 2020 гг.

2. Ключева М. Марийская лексика игр с костями и деревяш­ками (в тюркском, русском и финно-угорском контексте) // Урало­алтайские исследования. - 2013.- № 1. С. 99-114.

Автор: Шагапова Г.Р., Башкирский государственный университет, Институт истории и государственного управления, г. Уфа.

Источник: Соотношение конфессиональной, этнической, региональной и гражданской общероссийской идентичности в общественной и политической среде Республики Башкортостан: сборник материалов Всерос. молодежной науч. школы-конф., проведенной 26-28 марта 2020 г. – Уфа: Мир печати, 2020. – С. 119-127.