Мы публикуем еще одно письмо, посвященное обсуждению вероятности «бархатных революций» в Узбекистане, и думаем, что обсуждение можно закрывать. Если попытаться резюмировать мнения наших читателей, то получается, что настоящей оппозиции в Узбекистане нет, и именно из-за этого вероятность благоприятных изменений любого рода практически равна нулю. Впрочем, если представители узбекской оппозиции все же захотят парировать этот вызов, мы с удовольствием предоставим им свою площадку для высказывания.

Я - коренная узбечка жительница Ташкента, бывшая журналиста, которая, как и многие мои коллеги, уехала за границу не от хорошей жизни. С удовольствием прочитала мнения читателей, политологов и журналистов о возможности «бархатной» революции в Узбекистане. В целом моё мнение совпадает с их мнением. Однако я не увидела ни в одной из статей самой главной причины того, почему ни «бархатной», ни «цветной», ни «солнечной» или какой-либо другой революции в Узбекистане не будет. Причина - в геополитических интересах сильнейших мира сего, а именно США, России и Китая.

То, что узбекский народ не поднимется на борьбу сам, это и ежу понятно. Во первых, нет сильной личности - лидера с четко обозначенной программой, где поэтапно расписано, как ликвидировать существующий государственный орган власти, каким образом восстановить давно рухнувшую экономику, а самое главное как изменить узбекский менталитет.

За Мухаммадом Салихом узбекский народ не пойдет по одной главной причине: Салих - радикальный исламист, а большинство узбекского населения придерживается умеренных взглядов на ислам. Несмотря на то, что всё узбекское население - мусульмане, большинство узбеков (смело могу сказать - 80%) всё же предпочитают светский образ жизни, нежели исламское общество, где строго должны соблюдаться законы шариата. Кроме того, Салих никогда не был настоящим авторитетом для узбеков.

Баходыр Чориев, как было уже сказано, не может стать лидером и повести народ за собой, так как сам не знает, куда и как надо идти. Нет программы, нет поддерживающей его взглядов массы, а самое главное - нет финансирования. Сильная оппозиция должна иметь хорошее финансирование, иначе все усилия обречены на провал.

Единственным, на мой взгляд, реальным лидером мог бы стать Санжар Умаров. Он ещё тогда, в 2005 году, сразу же обозначил курс, выработал конкретную программу вывода экономики из упадка, тут же заручился поддержкой иностранных банков, готовых выделить финансирование, и поставил своей целью заручиться поддержкой самого ущемленного слоя общества - дехкан, кроме этого начал набирать авторитет среди бизнесменов и интеллигенции. Однако наш многоуважаемый президент почуял реальную опасность со стороны Санжара Умарова как действительно сильного оппозиционера, и тут же смёл его со своего пути.

Это одна из причин, почему революции в Узбекистане не будет, наряду со всеми другими, которые были обозначены ранее другими читателями.

Однако, я думаю, самая главная причина - это геополитические интересы в Средней Азии таких держав как США, Россия и Китай. Ни Россия, ни США смены власти снизу в Узбекистане не допустят, даже если и найдется лидер, и будут все предпосылки к успеху, а именно четкая программа, поддерживае6мая большинством населения, вооружение и финансирование.

Географическое положение Узбекистана будет всегда камнем преткновения на пути к истинно демократическому свободному обществу. Пока есть тема Афганистан и терроризм (а она будет всегда) войска США будут находится на территории Узбекистана. Даже после 2014 года США будут периодически находить причину пребывания на узбекской земле: не потому, что нужно бороться с терроризмом, а потому, что они не могут допустить, чтобы на этой территории было влияние России с её мощным военным потенциалом.

Что касается России и Китая, то Узбекистан экономически связан с этими странами. Узбекский газ (и не только газ) продается как России, так и Китаю за копейки. Главным импортером сельхозпродукции Узбекистана является Россия, можно до бесконечности называть экономические интересы этих стран. И по политическим, и по экономическим причинам этим странам не выгодно, чтобы в Узбекистане изменилось положение вещей. Всех всё устраивает, их не интересует истинное положение народа, плачевное состояние экономики, а тем более ситуация с правами человека в стране.

В арабских странах, где прокатилась волна революций, жизнь была намного лучше чем в Узбекистане, и диктатура была не хуже, чем у нас. Однако, если бы не было поддержки оппозиционного движения извне, ни о каких переворотах не было бы и речи. Ни одна революция (мирная или кровавая) не совершается без финансирования со стороны заинтересованных в этом процессе сторон. В нашем случае таковые отсутствуют, именно поэтому наша оппозиция не сможет стать реальной силой, а у самих денег нет.

Все попытки высказаться через СМИ (в основном через интернет) остаются всего лишь мышиным писком, так как тут же блокируются и не доходят до населения внутри страны.

Каждый год доклады различных организаций по правам человека предоставляют массу доказательств явных нарушений прав человека, свободы слова и вероисповедания и т.д. Узбекистан назван самым закрытым, самым не свободным государством, а государственная власть признана самой диктаторской властью в Средней Азии после Туркменистана. Однако все попытки международных правозащитных организаций обратить внимание ООН, ЕС, НАТО и других на проблемы узбекского народа остаются тщетными.

Однажды узбекский народ сам попытался восстать, но кроме как к кровавой бойне и последующим репрессиям ни к чему это не привело. Мир так и не услышал нас или не захотел услышать.

Анонимный читатель

15 сентября 2013 года в Саратове состоялся народный сход в поддержку национал-патриотов, пострадавших в ходе недавнего городского конфликта с уроженцами Кавказа, сообщает Четвертая власть. 12 сентября в центре Саратова произошла массовая драка с применением травматического оружия между участниками акции «Русская пробежка» и кавказцами.

На сход пришло около 50 человек, конкретные требования не выдвигались: люди возмущались поведением кавказцев и бездействием властей: «Почему они (кавказцы) до сих пор не арестованы? Номера машин известны. Почему мы должны к ним подстраиваться? Они наших бьют - бытовой конфликт, наши им отвечают - межнациональный конфликт!» - возмущался один из участников народного схода.

Участники народного схода. Фото © «Четвертая власть»

Народный сход продлился около часа, потом молодежь (около 25 человек) двинулась по городу в сторону Крытого рынка, выкрикивая лозунги «Русские, вперед!» и «Один за всех и все за одного!». После рынка молодежь направилась к городскому парку, по дороге потребовав от продавца фруктов убрать товар, который показался несвежим. После препирательств участников марша с хозяином торговой точки дыни были убраны.

После прохода по городскому парку шесть активистов провели акцию «Белый вагон», суть которой сводилась к тому, чтобы не пускать в трамвай уроженцев Кавказа и Центральной Азии. Как описывает «Четвертая власть», «сев в трамвай №3 у «Детского парка», националисты встали у дверей вагона, и пропускали внутрь только граждан славянской национальности. Правда, в ходе этой акции до конфликта так и не дошло, поскольку при виде парней в масках у дверей вагона мигранты даже не пытались зайти в трамвай».

Акция «Белый вагон» в Саратове. Фото © «Четвертая власть»

Во время поездки один из участников рассказал пассажирам о случившейся драке между активистами «Русской пробежки» и уроженцами Кавказа и призвал посещать народные сходы, посвященные таким проблемам. Выйдя из трамвая у Сенного рынка около 17.00, молодые люди разошлись по домам.

Сообщается, что «акция националистов завершилась без каких-либо серьезных конфликтов и задержаний», т.е. полиция проявила максимальную лояльность.

Международное информационное агентство «Фергана»

Середина сентября в Узбекистане - разгар кампании по вывозу горожан на хлопковые поля. Как сообщает ИГНПУ (Инициативная группа независимых правозащитников республики), в Ташкенте к сбору хлопка запланировано привлечь 200 тысяч горожан - на принудительно-добровольной основе. В первую очередь, мобилизации подлежат сотрудники бюджетных учреждений и организаций: работники больниц, поликлиник, детсадов, учебных заведений, сферы обслуживания, предприятий энергосбыта и водоканала, сотрудники министерств и ведомств, студенты и так далее. В случае отказа от участия в «хлопковой страде» им грозят увольнением или отчислением.

Ответственные за сдачу плана по хлопку чиновники не оставили без внимания и представителей малого и среднего бизнеса: торговцев, банкиров, производителей, строителей, пекарей и прочих. Работники хокимиятов (администраций) проводят среди предпринимателей агитационную работу, требуя либо самим выехать на хлопковое поле, либо отправить вместо себя другого человека. В результате резко выросла потребность в мардикорах – поденных рабочих, а цена их трудодня подскочила с 30 тысяч сумов до 50 тысяч (c $11 до $18).

К примеру, по сведениям ИГНПУ, на крупнейшем рынке Ташкента «Эски Джува», где работают около семи тысяч продавцов фруктов, овощей, сухофруктов, одежды и других изделий, от владельцев крупных торговых точек – супермаркетов, ресторанов и прочего, - требуют выплатить по 1,5 миллиона сумов ($550) за месяц отсутствия на хлопкоуборочных работах.

Тем, кто не смог откупиться и решил поехать на хлопковое поле, представители местных органов власти наказывают не вступать в разговоры с «посторонними людьми» - журналистами, правозащитниками или иностранцами, если же избежать разговора не удастся – сообщать, что они собирают хлопок добровольно, желая помочь родине в укреплении экономики. С работников госучреждений собирают письменные заявления о том, что они хотят добровольно поехать на сбор хлопка.

Похожая ситуация сложилась и в других регионах Узбекистана. Например, в Андижанской области, о старте хлопкоуборочной кампании в которой «Фергане» рассказала читательница из областного центра.

«В Андижане сезон уборки хлопка начался 10 сентября. В этом году хоким (глава администрации) области Шухрат Абдурахманов отменил мобилизацию на хлопок учащихся колледжей, а лицеисты и раньше не выезжали на поля, разве только в 2012 году. Строго запрещено и привлечение к уборке урожая учеников сельских школ. Смогут ли обойтись без детских рук, покажет время, хлопковый сезон только начался. А вот без учителей на полях, видимо, никак не обойтись, их принуждают уезжать на сбор, так что будут ли ребята продолжать учиться – большой вопрос.

Сфера здравоохранения также не стала исключением: медперсонал мобилизован на хлопок. Поликлиники и сельские врачебные пункты почти полностью опустели. Отправляют и работников других бюджетных организаций и учреждений.

С тех, кто не желает трудиться на полях, требуют откупиться, выплатив определенную сумму руководителю своей организации, и нанять людей, которые заменят их на уборке урожая. На практике это выглядит так: 100 долларов следует отдать руководителю, 300 тысяч сумов ($110) – мардикору (по 300 тысяч в день, смена состоит из десяти дней). Таким образом, платить приходится вдвойне.

Точка сбора без пяти минут хлопкоробов

Объясняется это тем, что для каждого учреждения или организации определена дневная норма по сдаче хлопка-сырца, в случае невыполнения которой руководитель организации обязан возместить несобранные килограммы деньгами. Для этого и собираются деньги у не пожелавших гнуть спину сотрудников. Правда, нередко это лишь предлог, а деньги «отказников» оседают в карманах руководителей.

Отмечу, что мардикоры не всегда оправдывают доверие своих нанимателей: не каждый собирает норму, в этом случае он обязан заплатить за предоставленную ему еду, а эти расходы могут возложить на нанимателя. В итоге хлопкоуборочная кампания выливается «отказнику» в копеечку. Поэтому многие не желающие либо не имеющие возможности платить люди вынуждены ехать на хлопок сами и лично собирать дневную норму.

Хлопок, конечно, наше богатство. Это ценнейший товар, который коренным образом изменил структуру национальной экономики. Недаром хлопчатник выращивается в более чем 80 странах мира, в том числе - в семи участниках СНГ (включая Россию).

Государство в Узбекистане играет важную роль в регуляции процессов производства, переработки и реализации хлопка. Сельскохозяйственные производители выращивают хлопок, взяв на себя обязательства сдать государству определенное количество хлопка-сырца. Ассоциация «Узпахтасаноат» («Узхлопкопром») осуществляет переработку хлопка и техническое обеспечение его экспорта. Узвнештранс и государственные торговые организации занимаются экспортом кипованного хлопка. Агентство по внешним экономическим связям проводит регистрацию контрактов и мониторинг валютных поступлений. Центр сертификации хлопкового волокна «Сифат» занимается оценкой качества и классификацией кипованного хлопка. Таможенный комитет осуществляет регистрацию экспортных контрактов, проверку соответствия качества и количества хлопка отгрузочной документации.

То есть узбекский хлопок давно уже вышел на мировой уровень, поэтому глупо оставлять его сбор, так сказать, на произвол судьбы.

В советские времена мы тоже собирали хлопок «всем миром». Я не говорю, что нужно запретить хлопкоуборочную кампанию. Каждый здоровый человек в здравом уме должен считать своим долгом участие в сборе хлопка. Но это не значит, что сбор должен быть принудительным и обязательным для женщин, которые имеют малолетних детей, для несовершеннолетних, пожилых, больных и инвалидов. А участвующим в сборе людям надо создавать хотя бы основные условия для их временного проживания, тем более что хлопковый сезон длится минимум полтора месяца.

На сбор хлопка вынуждены приезжать даже женщины преклонного возраста

Нельзя сказать, что ничего не делается. До начала хлопкового сезона власти создают специальную комиссию, в которую входят представители бюджетных организаций региона. Они заранее составляют договора с фермерами и определяют условия быта хлопкоробов. В состав комиссии входят и представители санитарно-эпидемиологического надзора, обязанные давать заключение о пригодности условий для проживания, которое затем должны раздавать врачам, выделенным для каждой участвующей в кампании организации. Кроме того, в их обязанности входит контроль над качеством питьевой воды: на полях, где нет водопровода, должна стоять цистерна с чистой водой, внутри должен быть хлорный фильтр для предупреждения заражения острой кишечной инфекцией.

Несколько слов надо сказать об отношении фермеров к их временным помощникам. Многие из них чувствуют себя рабовладельцами, постоянно и жестко контролируют сборщиков, ругают за медлительность или остатки волокон на кустах. Руководители организаций, приславших сборщиков, одобряют такой стиль обращения фермеров: люди их боятся и стараются выполнить установленную норму.

Такими же хозяевами чувствуют себя и работники штабов, организованных из числа прибывших на сбор председателей махаллинских (квартальных) комитетов. Сначала каждый из них заставляет выезжать на поля жителей подотчетной им махалли (квартала), получающих материальную помощь или детские пособия, а значит, зависимых от воли местных органов самоуправления. Среди них есть старухи и женщины с малолетними детьми. Первые, как правило, выходят на сбор хлопка для того, чтобы получить материальную помощь или заменить своих невесток и дочерей, получающих детские пособия и оставшихся дома с детьми. Вторым просто некуда деваться.

Некоторые женщины привозят с собой на поля детей

В прошлом году собранные махаллинскими комитетами группы были отправлены в фермерское хозяйство, расположенное в поселке Южный Аламушук Джалакудукского района. Расположились они в школе №18 фермерского хозяйства «Победа». В руководстве хлопкового штаба оказались самые суровые председатели махаллинских комитетов, все – женщины. Понабрали себе в помощницы таких же, как они, жестоких представительниц своих махаллей. Вели себя грубо, часто устраивали пиры с большим количеством алкоголя. Издевались над сборщиками, невзирая на их возраст и самочувствие. Например, заставляли много работать старую больную женщину, у которой из пупка выходила сукровица, несмотря на это, члены штаба чуть ли не избивали ее.

В этом году собранных махаллинскими комитетами жителей Андижана отправили в Алтынкульский район. Разместили их на шийпане (навес для отдыха в поле, палатка либо старое здание. – Прим. ред.)) без окон. С 14 сентября началось похолодание, идут дожди. Как быть этим женщинам с детьми и старухам?»

Напомним, что в этом году Узбекистан согласился допустить миссию Международной организации труда (МОТ) к мониторингу хлопкоуборочной кампании. «МОТ примет участие в наблюдении за процессом уборки хлопка в Узбекистане с целью не допустить эксплуатации детского труда», – подтвердил 12 сентября веб-сайту Eurasianet по электронной почте официальный представитель МОТ Ханс вон Роланд (Hans von Rohland). Мониторинг начнется в ближайшие дни.

Однако многие эксперты скептически относятся к этой затее, поскольку, как сообщил Ханс вон Роланд, наблюдатели будут работать во взаимодействии с представителями властей Узбекистана, курирующими вопросы детского труда, а также со специалистами организаций-работодателей и профсоюзов. Которые наверняка постараются скрыть неприглядные и вопиющие факты нарушения подписанных Узбекистаном конвенций о недопустимости использования принудительного труда и эксплуатации детей.

В частности, коалиция Cotton Campaign опасается, что присутствие представителей узбекских властей, а также официального государственного профсоюза и работодателей станет причиной нежелания местных жителей вести откровенный разговор с наблюдателями МОТ.

«Очень важно, чтобы в состав групп наблюдателей входили только независимые наблюдатели и никаких представителей узбекских властей», – заявил специалист по Центральной Азии нью-йоркской правозащитной организации Human Rights Watch Стив Свердлоу (Steve Swerdlow). По его словам, отсутствие соглядатаев важно, чтобы работники могли говорить без опаски, так как есть «документально зафиксированные факты преследования всякого рода инакомыслия в Узбекистане».

Коалиция Cotton Campaign уже зафиксировала факты применения подневольного труда в процессе подготовки к уборке урожая: «Весной 2013 года власти Узбекистана мобилизовали детей и взрослых на вспашку и прополку, а фермеров, сажавших вместо хлопка лук, избивали». Летом ею были отмечены «факты подготовки к принудительному выводу на уборку хлопка медицинских сестер, учителей и других работников бюджетной сферы».

В этом году, по данным ИГНПУ, власти Узбекистана намерены привлечь к сбору хлопка 2,5 миллиона человек по всей стране. За отведенные на хлопкоуборочную кампанию 45-60 дней должно быть собрано порядка 3,5 миллиона тонн сырца. Представление о том, каким образом это достигается, можно составить, познакомившись с материалами спецпроекта «Ферганы» «Хлопок».

Международное информационное агентство «Фергана»

Середина сентября в Узбекистане - разгар кампании по вывозу горожан на хлопковые поля. Как сообщает ИГНПУ (Инициативная группа независимых правозащитников республики), в Ташкенте к сбору хлопка запланировано привлечь 200 тысяч горожан - на принудительно-добровольной основе. В первую очередь, мобилизации подлежат сотрудники бюджетных учреждений и организаций: работники больниц, поликлиник, детсадов, учебных заведений, сферы обслуживания, предприятий энергосбыта и водоканала, сотрудники министерств и ведомств, студенты и так далее. В случае отказа от участия в «хлопковой страде» им грозят увольнением или отчислением.

Ответственные за сдачу плана по хлопку чиновники не оставили без внимания и представителей малого и среднего бизнеса: торговцев, банкиров, производителей, строителей, пекарей и прочих. Работники хокимиятов (администраций) проводят среди предпринимателей агитационную работу, требуя либо самим выехать на хлопковое поле, либо отправить вместо себя другого человека. В результате резко выросла потребность в мардикорах – поденных рабочих, а цена их трудодня подскочила с 30 тысяч сумов до 50 тысяч (c $11 до $18).

К примеру, по сведениям ИГНПУ, на крупнейшем рынке Ташкента «Эски Джува», где работают около семи тысяч продавцов фруктов, овощей, сухофруктов, одежды и других изделий, от владельцев крупных торговых точек – супермаркетов, ресторанов и прочего, - требуют выплатить по 1,5 миллиона сумов ($550) за месяц отсутствия на хлопкоуборочных работах.

Тем, кто не смог откупиться и решил поехать на хлопковое поле, представители местных органов власти наказывают не вступать в разговоры с «посторонними людьми» - журналистами, правозащитниками или иностранцами, если же избежать разговора не удастся – сообщать, что они собирают хлопок добровольно, желая помочь родине в укреплении экономики. С работников госучреждений собирают письменные заявления о том, что они хотят добровольно поехать на сбор хлопка.

Похожая ситуация сложилась и в других регионах Узбекистана. Например, в Андижанской области, о старте хлопкоуборочной кампании в которой «Фергане» рассказала читательница из областного центра.

«В Андижане сезон уборки хлопка начался 10 сентября. В этом году хоким (глава администрации) области Шухрат Абдурахманов отменил мобилизацию на хлопок учащихся колледжей, а лицеисты и раньше не выезжали на поля, разве только в 2012 году. Строго запрещено и привлечение к уборке урожая учеников сельских школ. Смогут ли обойтись без детских рук, покажет время, хлопковый сезон только начался. А вот без учителей на полях, видимо, никак не обойтись, их принуждают уезжать на сбор, так что будут ли ребята продолжать учиться – большой вопрос.

Сфера здравоохранения также не стала исключением: медперсонал мобилизован на хлопок. Поликлиники и сельские врачебные пункты почти полностью опустели. Отправляют и работников других бюджетных организаций и учреждений.

С тех, кто не желает трудиться на полях, требуют откупиться, выплатив определенную сумму руководителю своей организации, и нанять людей, которые заменят их на уборке урожая. На практике это выглядит так: 100 долларов следует отдать руководителю, 300 тысяч сумов ($110) – мардикору (по 30 тысяч в день, смена состоит из десяти дней). Таким образом, платить приходится вдвойне.

Точка сбора без пяти минут хлопкоробов

Объясняется это тем, что для каждого учреждения или организации определена дневная норма по сдаче хлопка-сырца, в случае невыполнения которой руководитель организации обязан возместить несобранные килограммы деньгами. Для этого и собираются откупные у не пожелавших гнуть спину сотрудников. Правда, нередко это лишь предлог, а деньги «отказников» оседают в карманах руководителей.

Отмечу, что мардикоры не всегда оправдывают доверие своих нанимателей: не каждый собирает норму, в этом случае он обязан заплатить за предоставленную ему еду, а эти расходы могут возложить на нанимателя. В итоге хлопкоуборочная кампания выливается «отказнику» в копеечку. Поэтому многие не желающие либо не имеющие возможности платить люди вынуждены ехать на хлопок сами и лично собирать дневную норму.

Хлопок, конечно, наше богатство. Это ценнейший товар, который коренным образом изменил структуру национальной экономики. Недаром хлопчатник выращивается в более чем 80 странах мира, в том числе - в семи участниках СНГ (включая Россию).

Государство в Узбекистане играет важную роль в регуляции процессов производства, переработки и реализации хлопка. Сельскохозяйственные производители выращивают хлопок, взяв на себя обязательства сдать государству определенное количество хлопка-сырца. Ассоциация «Узпахтасаноат» («Узхлопкопром») осуществляет переработку хлопка и техническое обеспечение его экспорта. Узвнештранс и государственные торговые организации занимаются экспортом кипованного хлопка. Агентство по внешним экономическим связям проводит регистрацию контрактов и мониторинг валютных поступлений. Центр сертификации хлопкового волокна «Сифат» занимается оценкой качества и классификацией кипованного хлопка. Таможенный комитет осуществляет регистрацию экспортных контрактов, проверку соответствия качества и количества хлопка отгрузочной документации.

То есть узбекский хлопок давно уже вышел на мировой уровень, поэтому глупо оставлять его сбор, так сказать, на произвол судьбы.

В советские времена мы тоже собирали хлопок «всем миром». Я не говорю, что нужно запретить хлопкоуборочную кампанию. Каждый здоровый человек в здравом уме должен считать своим долгом участие в сборе хлопка. Но это не значит, что сбор должен быть принудительным и обязательным для женщин, которые имеют малолетних детей, для несовершеннолетних, пожилых, больных и инвалидов. А участвующим в сборе людям надо создавать хотя бы основные условия для их временного проживания, тем более что хлопковый сезон длится минимум полтора месяца.

На сбор хлопка вынуждены приезжать даже женщины преклонного возраста

Нельзя сказать, что ничего не делается. До начала хлопкового сезона власти создают специальную комиссию, в которую входят представители бюджетных организаций региона. Они заранее составляют договора с фермерами и определяют условия быта хлопкоробов. В состав комиссии входят и представители санитарно-эпидемиологического надзора, обязанные давать заключение о пригодности условий для проживания, которое затем должны раздавать врачам, выделенным для каждой участвующей в кампании организации. Кроме того, в их обязанности входит контроль над качеством питьевой воды: на полях, где нет водопровода, должна стоять цистерна с чистой водой, внутри должен быть хлорный фильтр для предупреждения заражения острой кишечной инфекцией.

Несколько слов надо сказать об отношении фермеров к их временным помощникам. Многие из них чувствуют себя рабовладельцами, постоянно и жестко контролируют сборщиков, ругают за медлительность или остатки волокон на кустах. Руководители организаций, приславших сборщиков, одобряют такой стиль обращения фермеров: люди их боятся и стараются выполнить установленную норму.

Такими же хозяевами чувствуют себя и работники штабов, организованных из числа прибывших на сбор председателей махаллинских (квартальных) комитетов. Сначала каждый из них заставляет выезжать на поля жителей подотчетной им махалли (квартала), получающих материальную помощь или детские пособия, а значит, зависимых от воли местных органов самоуправления. Среди них есть старухи и женщины с малолетними детьми. Первые, как правило, выходят на сбор хлопка для того, чтобы получить материальную помощь или заменить своих невесток и дочерей, получающих детские пособия и оставшихся дома с детьми. Вторым просто некуда деваться.

Некоторые женщины привозят с собой на поля детей

В прошлом году собранные махаллинскими комитетами группы были отправлены в фермерское хозяйство, расположенное в поселке Южный Аламушук Джалакудукского района. Расположились они в школе №18 фермерского хозяйства «Победа». В руководстве хлопкового штаба оказались самые суровые председатели махаллинских комитетов, все – женщины. Понабрали себе в помощницы таких же, как они, жестоких представительниц своих махаллей. Вели себя грубо, часто устраивали пиры с большим количеством алкоголя. Издевались над сборщиками, невзирая на их возраст и самочувствие. Например, заставляли много работать старую больную женщину, у которой из пупка выходила сукровица, несмотря на это, члены штаба чуть ли не избивали ее.

В этом году собранных махаллинскими комитетами жителей Андижана отправили в Алтынкульский район. Разместили их на шийпане (навес для отдыха в поле, палатка либо старое здание. – Прим. ред.)) без окон. С 14 сентября началось похолодание, идут дожди. Как быть этим женщинам с детьми и старухам?»

Напомним, что в этом году Узбекистан согласился допустить миссию Международной организации труда (МОТ) к мониторингу хлопкоуборочной кампании. «МОТ примет участие в наблюдении за процессом уборки хлопка в Узбекистане с целью не допустить эксплуатации детского труда», – подтвердил 12 сентября веб-сайту Eurasianet по электронной почте официальный представитель МОТ Ханс вон Роланд (Hans von Rohland). Мониторинг начнется в ближайшие дни.

Однако многие эксперты скептически относятся к этой затее, поскольку, как сообщил Ханс вон Роланд, наблюдатели будут работать во взаимодействии с представителями властей Узбекистана, курирующими вопросы детского труда, а также со специалистами организаций-работодателей и профсоюзов. Которые наверняка постараются скрыть неприглядные и вопиющие факты нарушения подписанных Узбекистаном конвенций о недопустимости использования принудительного труда и эксплуатации детей.

В частности, коалиция Cotton Campaign опасается, что присутствие представителей узбекских властей, а также официального государственного профсоюза и работодателей станет причиной нежелания местных жителей вести откровенный разговор с наблюдателями МОТ.

«Очень важно, чтобы в состав групп наблюдателей входили только независимые наблюдатели и никаких представителей узбекских властей», – заявил специалист по Центральной Азии международной правозащитной организации Human Rights Watch Стив Свердлоу (Steve Swerdlow). По его словам, отсутствие соглядатаев важно, чтобы работники могли говорить без опаски, так как есть задокументированные «факты преследования всякого рода инакомыслия в Узбекистане».

Коалиция Cotton Campaign уже зафиксировала факты применения подневольного труда в процессе подготовки к уборке урожая: «Весной 2013 года власти Узбекистана мобилизовали детей и взрослых на вспашку и прополку, а фермеров, сажавших вместо хлопка лук, избивали». Летом ею были отмечены «факты подготовки к принудительному выводу на уборку хлопка медицинских сестер, учителей и других работников бюджетной сферы».

В этом году, по данным ИГНПУ, власти Узбекистана намерены привлечь к сбору хлопка 2,5 миллиона человек по всей стране. За отведенные на хлопкоуборочную кампанию 45-60 дней должно быть собрано порядка 3,5 миллиона тонн сырца. Представление о том, каким образом это достигается, можно составить, познакомившись с материалами спецпроекта «Ферганы» «Хлопок».

Международное информационное агентство «Фергана»

На фото: Артур Зотов

Почему туризм в Кыргызстане почти не развивается? Не развита инфраструктура, нет дорог, не хватает квалифицированных агентов, которые помогут организовать маршрут. Как обстоят дела с гидами, экскурсоводами и сопровождающими? Какие маршруты популярны среди туристов, чем притягивает Кыргызстан и в чем главное разочарование туристов? Об этом корреспондент «Ферганы» Екатерина Иващенко поговорила с Артуром Зотовым, у которого за плечами 17 лет опыта работы гидом.

«Фергана»: Когда о Кыргызстане стали говорить как о стране туризма?

Артур Зотов: В семидесятые годы, еще при СССР, на уровне совета министров было принято решение открыть лагерь на Памире под пиком Ленина для зарубежных альпинистов, с формулировкой «в целях привлечения иностранной валюты». Самое интересное, что первые кыргызстанские альпинисты, выступавшие в роли гидов для этих иностранцев, впоследствии возглавили пять самых крупных туристических компаний уже независимого Кыргызстана. И до сих пор три компании из этих пяти живы. Во времена Союза к этим альпинистам привозили иностранцев, как правило, из стран соцлагеря: Венгрия, Чехословакия… Альпинизм для Кыргызстана был единственным видом туризма.

Когда мы уже обрели независимость, то решение о развитии туризма стало чуть ли не одним из первых решений нового президента Акаева, было решено устроить грандиозное событие – отпраздновать тысячелетие «Манаса». Академии наук было дано задание собрать всю археологическую и историческую информацию по Кыргызстану. Тогда и окончательно определился список основных достопримечательностей страны: башня Бурана, Караван-Сарай Таш-Рабат, Узгенский комплекс, гора Сулейман-Тоо в Оше, различные памятники советского времени, включая статую Ленина на площади Ала-Тоо, из природных объектов – озера Иссык-Куль, Сон-Куль, Чатыр-Куль, национальный парк «Ала-Арча» и т.д. Благодаря торжествам по поводу 1000-летия «Манаса» о стране узнали, в туризм начали вкладывать деньги. Активно инвестировать в эту отрасль начали казахи. Еще одну туристическую фирму, существующую до сих пор, вообще основали три англичанина. У них есть одна гостиница в Бишкеке и одна в Нарыне, вполне приличная. Получилось, что англичане оказались предприимчивее наших, они поняли, как важно иметь в Нарыне гостиницу, потому что в Китай едут именно через Нарын.

В Кыргызстан, в целом, было легче попасть, чем в другие страны - я говорю о визах и других разрешительных документах. Хотя самой популярной среди туристов страной в Центральной Азии является Узбекистан: там поток туристов в разы больше из-за Самарканда и Бухары.

- Но говорят, что в Кыргызстане даже больше мест, которые можно показывать туристам?

- Да, и это не только мое мнение. В Узбекистане есть только Самарканд, Бухара и Хива, которые можно посмотреть за неделю, и больше там делать нечего. Просто любой образованный европеец знает, что на свете есть Самарканд (для них это почти «Багдад» – таинственный город, про который писали многие европейские путешественники), и что его обязательно надо посетить. У нас же можно месяц лазить по стране, и тебе все равно будет хотеться приехать сюда еще раз. Так делают японские туристы, которые каждый раз открывают для себя что-то новое в Кыргызстане.

Немаловажно, что большей частью именно в Узбекистане туристы узнают про соседний Кыргызстан и открывают для себя красивую, горную страну. Только благодаря такой «заманухе», как Самарканд.

- И никак не благодаря усилиям Минтуризма?

- Нет. Туристы говорят, что именно благодаря Узбекистану.

- С какими проблемами в сфере туризма столкнулась страна, обретя независимость?

- Во-первых, надо было решать вопрос с профессиональными кадрами. Не было гидов, были только экскурсоводы. И в гидов начали переквалифицировать преподавателей иностранных языков, подключили к этому делу молодежь, которая знала иностранные языки.

17 лет назад, в 1996 году, мой друг работал в одной туристической компании, к ним приехала большая группа иностранцев, а гида не было. Я учился на втором курсе университета, хорошо знал английский - и меня пригласили поработать гидом. Тогда было очень много проблем: с дорогами, с размещением туристов… Единственная относительно нормальная дорога шла вокруг Иссык-Куля, да и то - по южному берегу озера тогда не ездили. Туристы туда пришли после того, как в девяностые годы одно семейство открыло там гостевой домик.

Чтобы быть гидом, недостаточно знать язык и уметь рассказать о достопримечательностях. Нужно уметь решать неожиданные проблемы, которые всегда возникают, когда работаешь с людьми. И те гиды, которые умели справиться с разными нестандартными ситуациями, - профессионально росли, у них появлялась репутация и их начали приглашать к серьезным группам.

Один из главных принципов гида – ты должен быстро ориентироваться и никогда не терять контроль над ситуацией. У меня была история. Я повез туристов в Джети-Огуз (красивейшая местность на южном берегу Иссык-Куля), там есть холмы, похожие на семь быков. Я видел этих «быков» на картине, но не знал, как они выглядят на самом деле. И водитель наш тоже ни разу там не был. Все, что я помнил, - что горы там красные. И вот мы едем, и слева я вижу семь холмов - и тоже красных! Я засомневался, они это или нет, но нужно было принимать решение. Я торможу водителя. Выходят мои туристы, я им показываю на эти холмы, вот, говорю, эти знаменитые «семь быков», рассказываю красивую легенду, они фотографируются, все довольны… Мы едем дальше - и приезжаем к настоящим «семи быкам». Я понимаю, что опозорился. Но так как у гида нет права на ошибку, то очень уверенно сообщаю, что семь быков - это как раз то, что я показал, а перед нами что-то совсем другое…

У каждого гида есть похожая история.

Вторая проблема касалась инфраструктуры: в конце девяностых за пределами Бишкека негде было накормить людей, не было кафе. Завтракать можно в гостинице, ужинать тоже, но обедать где? Выкручивались - закупались на базарах и устраивали по дороге пикники. Это был единственный выход.

С туалетами у нас и сегодня проблема, а тогда это была почти катастрофа. Один мой приятель, когда только начинал работать в турбизнесе, катал клиентов по таким местам, где туалетов просто не было. Нигде. Сейчас-то людей научили ставить какие-то кабинки, огороженные фанерками, а тогда ничего подобного и близко не было. И он каждое утро готовил для пожилой дамы-клиентки подобие туалета: огораживал, вычищал что-то…

Бывают привередливые клиенты. Жалуются на холод, требуют отдельных туалетов. В юртах на Сон-Куле были установлены печи, их затопили - но кизяком, и он завонял. Клиенты стали жаловаться уже не на холод, а на вонь. А что я могу сделать? Пришлось потерпеть.

- А люди вообще понимают, куда они приехали? Их предупреждают, какова инфраструктура в Кыргызстане?

- Вопрос в десяточку. Существуют компании по всему миру, которые рекламируют среди своих клиентов новые направления. Например, Кыргызстан. Они набирают группу, рассказывают, какая это замечательная страна. Естественно, чтобы завлечь людей, они должны рассказывать только хорошее, и у меня есть сильное подозрение, что они не вдаются в бытовые детали. Мы пишем, что размещение будет в юртах, объясняем, что это традиционный дом кочевников. Но людям сложно представить, что вообще бывают дома, в которых можно замерзнуть ночью, что туалетов не может быть в принципе и так далее. Каждый раз у них возникают претензии.

В регионах, если нет ни одной гостиницы, мы размещаем клиентов в home stay –гостевых домах самого низкого уровня. Но и эти дома есть не везде - например, в Таласской области home stay есть только в столице, Таласе…

Да, туристы наслышаны о горах, красивой природе и чистой воде, но по приезде начинаются проблемы. В Бишкеке-то они всем довольны: тут и отели, и хорошая еда. У нас же туры построены таким образом, что ты в любом случае должен переночевать в Чолпон-Ате, в Караколе, где раньше не было ничего, вообще ничего для туристов. Даже в Оше долгое время было лишь две гостиницы. По большому счету, за все эти годы инфраструктура улучшилась только на Иссык-Куле и частично - в Нарыне.

И третья большая проблема – это дороги. Самая хорошая дорога - Бишкек-Ош, постепенно сделали дорогу Бишкек-Торугарт, потому что она ведет в Китай, и еще в нормальном состоянии дорога на Иссык-Куль. Но дороги внутри страны ужасны. Чаще всего это даже дорогой назвать нельзя. Это тропы.

- Почему за годы независимости ничего не поменялось?

- Элементарно нет денег. Думаю, разворовываются. Для частного инвестора строить, например, гостиницы - большой риск, туристы могут и не поехать. Инфраструктуру начинают улучшать там, куда уже устремился поток туристов, именно так поднялся Иссык-Куль и Нарын.

Три области, в которых наиболее развит туризм, - это Чуйская, Иссык-Кульская и Нарынская. Чуйская – это Бишкек, здесь останавливаются всегда: нормально помыться, поесть, закупить сувениры в ЦУМе. В музеи мы туристов не водим, там нечего смотреть. Нарын поднялся за счет озера Сон-Куль, красивой природы, к тому же оттуда все едут дальше в Китай. А в Иссык-Кульской области – само озеро, причем люди приезжают не столько искупаться, сколько посмотреть.

У нас было много инициатив в области туризма, но все они сдулись. Единственная, на мой взгляд, более-менее хорошая инициатива – это сделать Кыргызстан страной конференций, семинаров, фестивалей. Event-туризм, когда люди будут приезжать сюда ради каких-то важных событий. Например, в этом году состоится второй международный фестиваль «Я танцор», в августе прошел конкурс «Мисс Бикини СНГ». Уже есть туристические компании, которые готовы вкладываться в проведение конференций, семинаров, люди начали понимать, что бизнес-туризм можно развивать.

Если государство будет заниматься подобными вещами, то оно начнет строить дороги, займется инфраструктурой. Тот же саммит ШОС заставляет латать дыры на дорогах и улучшать город.

Посмотрите, сколько известных людей приехало в Кыргызстан за последнее время. В этом году приезжал Радислав Гандапас (известный бизнес-тренер, - прим.ред.), пять лет назад даже представить это было невозможно. На «Я танцор» приезжает Крейг Дэвид (популярный британский певец и автор песен, - прим.ред.). 10 лет назад, впервые услышав его песни, я даже подумать не мог, что когда-нибудь он будет в Бишкеке. И подобные мероприятия происходят постоянно, мы начинаем выбирать, куда сходить, кого послушать.

А традиционный туризм пока остается частным. До тех пор, пока за него не возьмется государство, он и будет оставаться на том уровне, на котором его могут развить частники.

- Что сейчас в туризме наиболее востребовано в Кыргызстане?

- Альпинизм и так называемый «культурный туризм» - проехать по историческим местам, переночевать в юрте. Стандартный тур: приезд в Бишкек, прогулка по городу, посещение площади, Ошский рынок, ЦУМ. На следующее утро едем на Иссык-Куль, по дороге смотрим Бурану, приезжаем в Чолпон-Ату, там петроглифы и прогулка на катере по озеру. Далее Каракол, где смотрят церковь, дунганскую мечеть и посещают скотный рынок. Потом едем в Кочкорку, это уже Нарынская область, где показывают, как делают шырдаки (кыргызские ковры из войлока - прим.ред.). Далее поездка на Сон-Куль, где можно походить по горам и покататься на лошадях, ночевка в юрте, на следующий день - город Нарын, где нет ничего, там только ночуем. Оттуда едем к уникальному архитектурному памятнику Таш-Рабат, а оттуда на Торугарт, где туристов уже перехватывают китайцы. Это самый стандартный и распространенный тур – занимает одну неделю. В зависимости от количества людей и качества гостиниц стоит такой он от полутора до трех тысяч долларов США.

Второй популярный тур - из Узбекистана приезжают в Ош, где людям показывают гору и базар, оттуда либо по дороге, либо самолетом туристов отправляют в Бишкек, затем на Иссык-Куль или в Нарын. Да, есть у нас Арслан-Боб, Манас-Ордо и другие красивые места, но из-за плохой инфраструктуры туристов туда привозят редко. В Узгене красивый памятник, минарет XI века, сестра Бураны, но туда практически не заезжают. По сравнению с Самаркандом (а это один и тот же ансамбль) эта башня не особо привлекательна, потому что она стоит там одна, и рядом медресе. Построили бы дорогу в Казарман, и тогда уже из Оша можно было бы проехать в Узген, затем посмотреть Арслан-Боб, вернуться, поехать в Казарман, а оттуда в Таш-Рабат, Сон-Куль. То есть показывать не одно место, а сразу несколько, и это было бы интересно.

- Как за эти годы изменился поток туристов?

- Их стало больше, страна, конечно, стала популярнее, Кыргызстан начал появляться в каких-то рейтингах. Завлекает кочевой жизнью, дикостью. Но кто мы на фоне Монголии? Никто. Уж лучше поехать знакомиться с кочевой жизнью на родину Чингиз-Хана.

Туров больше групповых, и возят туристов везде, где могут проехать автобусы или миниавтобусы.

К нам приезжают из США, из всей Европы, из Австралии и Японии. В последнее время стали приезжать из Малайзии, Сингапура, Индонезии, Бразилии. Однажды я столкнулся с мексиканцами.

Больше всего удивляет туристов наша природа, они сразу же в нее влюбляются. И потом удивляются, почему у нас такая отвратительная инфраструктура и почему мы совершенно не развиваем туризм и не продвигаем страну за рубежом. Но будем надеяться, что ситуация все-таки изменится.

Екатерина Иващенко

Международное информационное агентство «Фергана»