Выездная виза – барьер на пути за рубеж, который приходится преодолевать лишь гражданам Узбекистана и Северной Кореи. Официальное её название – стикер разрешительной записи. Действует два года, без неё можно выехать лишь в девять постсоветских стран. Выезд во все остальные государства и территории без этого стикера невозможен. Получить его могут не все граждане, о чём «Фергана» рассказывала неоднократно. Одним отказывают по разным причинам, как правило, толком не объясняя, за что, другим не удаётся собрать и сдать необходимый пакет справок, анкет и характеристик. Нашей читательнице удалось пройти этот, главный, этап - за несколько дней и 145 тысяч сумов ($22 по курсу «чёрного рынка»). Она рассказала, как прошёл процесс сдачи документов.

«Я наконец-то прошла многоуровневый квест «Сдай документы на выездную визу!». Это вам не какой-нибудь Machinarium, где подумал-подумал и прошёл уровень. Это совершенно алогичный квест с непредсказуемыми заданиями, постоянно меняющимися переменными и неявным развитием сюжетной линии. Никогда не знаешь, где вдруг споткнёшься об очередную справку из махалли (орган самоуправления, община, квартал) или характеристику от домкома с подписями двух соседей. Знаете, в играх есть такая опция выбрать уровень сложности? У меня по умолчанию уровень hard (трудный), по той простой причине, что я - девушка, не достигшая 35 лет.

Первая порция риторических вопросов

Первые два уровня квеста за меня прошла мама: на прошлой неделе сначала сходила с моим паспортом и заказала, а потом забрала в ЗАГСе справку формы №71 о том, что я не состояла и не состою в браке. Там ещё был подуровень: первый раз за справкой мама пошла в субботу, 3 декабря, а ЗАГС накануне выборов президента, оказывается, на выдачу справок не работает. Связь между явлениями неочевидна, но система слепа и глуха к логичным вопросам.

Причём поначалу справку маме отказывались выдавать, требовали меня лично. Наверное, хотели посмотреть, насколько я страшненькая, что ни разу не сходила замуж. Но мама справку мне всё же добыла. Затраты - только расходы на дорогу, в пределах пяти тысяч сумов (официальный курс – 3217 за $1, реальный – 6580).

На третий уровень мы пошли вчера утром - делали нотариальное разрешение от мамы на мой выезд за границу. Это специальный уровень для девушек моложе 35 лет. И неважно, что я уже 12 лет живу в другом городе без родителей - государству на это плевать, вынь да положь разрешение от матери. Если родители не в разводе, то ещё и от отца. Если ты замужем, то от мужа.

У меня риторический вопрос: в понимании государства девушка до 35 лет - это некое недееспособное существо с тонкой струйкой слюны из рта, не способное принимать самостоятельные решения о своём выезде из страны? А равенство полов? А свобода передвижения? Не, мы, девушки Узбекистана, этого недостойны.

Хорошо, что нотариусов в Ташкенте много, и этот уровень мы проскочили относительно легко - всего за полтора часа. Затраты - 18 тысяч сумов за справку. Правда, в кассе мне ещё пытались всучить «обязательный» лотерейный билет стоимостью 1000 сумов. Копейки, но суть не в этом: почему меня принуждают делать то, что я не хочу?

«Вы хотите сказать, что не дадите мне справку, если я не куплю у вас лотерейный билет?» - спросила я таким ласковым голосом, что кассир быстро пошёл на попятный. Из чего следует вывод, что покупать билет необязательно.

В общем, от нотариуса мы уходили с трофеем - нотариальным разрешением на мой выезд и без лотерейных билетов! Но саму суть этого документа я не понимаю. В нём говорится, что моя мама разрешает мне совершать выезд из Узбекистана и ездить в любые страны мира, претензий ко мне не имеет, в чём и расписывается. Зачем это? Почему мне, взрослому человеку, другой взрослый человек должен разрешать или запрещать выезд из страны? Вопросы, конечно же, тоже чисто риторические.

Взлом системы

Во вторник утром я отпросилась с работы и съездила с мамой в областной ОВИР (так в Узбекистане называют отделы въезда, выезда и оформления гражданства (ОВВиОГ). – Прим. «Ферганы»)., чтобы сдать требуемый пакет документов и получить, наконец, выездную визу – стикер, разрешающий выезд за рубеж, который впечатывается в паспорт и действует два года.

Областной ОВИР - это четвертый круг ада. Поясню ситуацию, чтобы вы понимали масштабы бедствия.

В Ташкенте, по официальным данным на 2016 год, проживает 2,3 млн человек. Город поделён на 11 районов, в каждом есть свой ОВИР, куда и должны обращаться граждане для получения выездной визы по месту прописки. Районы, конечно, заселены не равномерно, но в среднем на каждый ОВИР приходится по 200 тысяч человек. Пусть выездную визу у нас получают не все, а каждый второй. Выходит, что один ОВИР обслуживает около 100 тысяч человек.

А в областной ОВИР должны обращаться жители Ташкентской области. Он - один на всех. В Ташкентской области, по состоянию на 2015 год, проживает 2,6 млн человек. Пусть в области тоже за выездной визой рвётся только каждый второй гражданин. Тогда получается, что в этом ОВИР обслуживается около 1,3 млн человек! Причём там, как и в ташкентских ОВИРах, - одна касса, одно окошко приёма документов, одно окошко для записи на собеседование с инспектором. Представили, какие очереди скапливаются в областном ОВИРе?

ОВИР работает с девяти утра, мы попали туда лишь к десяти. Он находится за пределами Ташкента, в посёлке Салар Кибрайского района. Туда от метро Буюк Ипак йули (бывшая станция имени Максима Горького) ходит автобус №523. На нём и поехали. От автобусной остановки ещё минут 15 пешочком.

На подступах к ОВИРу начинают встречаться небольшие конторки по заполнению анкеты на визу. Там же продают и саму форму анкеты: скачать её заранее нельзя.

Засада в том, что сведения о работе в анкете должны быть заверены печатью компании, в которой вы трудоустроены, и подписаны начальником отдела кадров или директором. Если не работаете, требуется печать из махаллинского комитета по месту прописки.

То есть, по идее, вы сначала приезжаете в ОВИР, получаете или покупаете в столе услуг бланки анкеты, заполняете в двух экземплярах самостоятельно или при помощи стола услуг за деньги, а потом возвращаетесь с этой анкетой на работу или в махаллю, чтобы заверить её печатью. Таким образом, одного дня вам не хватит: пока вы вернётесь в ОВИР, уже ни в какой очереди до нужного окошка не достоитесь.

Но мы «взломали систему» - месяцем ранее взяли у одной знакомой пустую форму анкеты и сняли с неё копии. На всякий случай сразу четыре штуки, хотя нужны две. Но в этом деле как с маслом и кашей - чем больше, тем лучше.

В понедельник я притащила пустые анкеты на работу и попросила поставить мне печати - на все четыре штуки. И хорошо, что сделала лишние, потому что одну анкету забраковали - сказали, что печать бледная и не слишком чёткая.

Так что в ОВИР мы шли с довольными улыбками.

Главное – ничего лишнего!

Мы не стали заполнять анкеты дома: они примерно такие же, как в любом посольстве любой страны - совершенно непонятно, как их заполнять, а мелкий поясняющий шрифт перед пустыми строками порождает больше вопросов, чем ответов.

Как указывать даты работы? Цифрами? Название месяца писать словами? «Сведения о родителях» - ФИО, дата рождения и место работы достаточно? Или нужен ещё их адрес проживания? А их паспорта указывать? А адрес их работы тоже нужен? И так далее. Даже самый самоуверенный человек при заполнении этой анкеты не раз замрёт с мучительным сомнением на лице, пытаясь предугадать правильную форму подачи информации.

Обычно на сайтах посольств к пустой форме анкеты прилагается инструкция по её заполнению. Но у нас не тот случай. У нас даже формы анкеты в интернете нет, не то что инструкции. Поэтому все туристические сайты рекомендуют воспользоваться помощью стола услуг, где анкету заполнят максимально правильно.

Мы обратились в первый попавшийся на пути стол услуг. Тётенька быстро заполнила размашистым почерком под мою диктовку две анкеты. На мой взгляд, слишком небрежно.

Она сказала, что в анкете надо указать, в каких странах я была за последние два года. Полистала сама мой паспорт и написала, что в 2014-2016 годах я выезжала периодически в Россию и Казахстан. Я робко заикнулась, что в тот же период выезжала ещё и в Италию, Таиланд, Малайзию и в Турцию, но женщина, оборвав меня словами «России и Казахстана достаточно!», быстренько подшила все мои документы в дело.

Затраты - 15 тысяч сумов за заполнение анкеты и 500 сумов за ксерокопию свидетельства о рождении.

Кстати, вот список документов на подачу для оформления выездной визы:
- 4 фото 3,5х4,5 см
- 2 экземпляра анкеты-заявления на получение визы
- оригинал биометрического паспорта
- 2 копии биометрического паспорта
- копия свидетельства о рождении
- квитанция об оплате госпошлины за визу.

Дополнительные документы для девушек до 35 лет (мой случай):
- копия паспорта матери
- нотариальное разрешение на выезд от матери
- копия свидетельства о расторжении брака родителей (если брак жив - разрешение от второго родителя)
- справка из ЗАГСа формы №71 о том, что не состоишь в браке (в противном случае необходимо ещё и разрешение от мужа на выезд)
- характеристика с места работы (желательно, чтоб там жирно было написано, что ты со всех сторон благонадёжная, доброжелательная и ни разу не привлекалась, не состояла, не замечена и не подозревалась).

Всё это мне и подшили в дело, размашисто отметив на обложке, что я подаю на получение визы с целью туризма в Индию. Ну надо же было мне что-то сказать, а в Индии я давно хочу побывать.

И мы продолжили путь в ОВИР.

Потеряться в двух залах

ОВИР нас встретил большими очередями. Ко всем окошкам и по всем направлениям. Лишь к кассе на оплату госпошлины очереди не было, там стояли всего два человека. По меркам ОВИРа - это даже и не очередь, а её минусовое значение.

Сразу встать в нужную очередь не удалось: в лёгкий ступор ввели два зала с девятью разными окошками со скупой информацией о порядке очерёдности обращения к ним. Даже пресловутое «мне только спросить» не дало результатов, потому что мы либо натыкались на «рус тилини билмайман» («не знаю русского языка». Областной ОВИР, что вы хотите!), либо на таких же совершенно потерянных людей, мыкающихся между окошками и не понимающих, куда им надо и к какой очереди лучше примкнуть.

После 15 минут скитаний нам удалось выяснить у девушки в одном из окошек, что сначала надо оплатить госпошлину в кассе, а потом пройти во второй зал за резолюцией на анкету. А потом мне надо пойти на собеседование к инспектору СНБ (Службы национальной безопасности): пытливый дяденька на основе моей анкеты с блестящей характеристикой и по результатам устной беседы должен сделать заключение о том, достаточно ли я благонадежна для выезда за границу. Только после этого мои документы, включая паспорт, примут и через 25 дней вернут мне паспорт с вклеенным в него выездным стикером. (Согласно «Порядку выезда за границу и въезда на территорию Республики Узбекистан граждан Республики Узбекистан», стикер должен быть вклеен в паспорт в течение 15 рабочих дней со дня сдачи пакета документов. – Прим. «Ферганы»).

В кассе всё прошло быстро. Там даже принимают к оплате сумовые карточки. Затраты - 74.887,5 сума. К анкете прилепили квитанцию об оплате, и мы пошли искать второй зал, где надо было получить резолюцию.

Задача оказалась непростой: мы никак не могли найти этот второй зал. Нигде никаких надписей или цифр. Методом опроса посетителей ОВИРа и повторного обращения к той доброй девушке в окошке удалось установить, что второй зал - это и есть то самое помещение, где мы скитались, а резолюцию ставят в окошке с надписью «Приём документов». Кто бы мог подумать?

За время этих бестолковых скитаний у меня опять возникла куча риторических вопросов. Почему нельзя где-то крупно на стене вывеслить информацию о порядке обращения в окошки и всей процедуре? Почему нельзя организовать электронную очередь, чтобы люди не толпились и чуть ли не дрались у каждого окна? Почему нельзя создать в области несколько ОВИРов или увеличить штат в этом единственном, чтобы не накапливать такие очереди?

Инспектор и ажиотаж

Отстояв в хаотичной очереди около часа, мы, наконец, добрались до того самого инспектора, который ставит резолюцию на анкету.

Минут пять инспектор с пристрастием изучала мой паспорт с разными визами и, наконец, спросила, почему в списке посещённых стран не указаны Таиланд и Италия.

Вот, а я ведь говорила той тётеньке из стола услуг!

Я честно сказала, что анкету мне заполняли в столе услуг и не указали эти данные. Ок, - легко согласилась инспектор. И стала расспрашивать, чем я занималась в России, как долго там находилась, почему не указала точный адрес проживания в Москве с детализацией вплоть до номера квартиры.

Я объяснила, что была там в командировках по работе, не более трёх-шести дней каждый раз, жила в разных гостиницах, адреса, естественно, не помню.

Инспектор поворчала и велела дописать внизу в скобках слово «командировки». Пока я быстренько исправляла анкеты, мама держала мне очередь к другому окошку, чтобы не стоять потом ещё час.

Когда я снова пробилась к окошку, там уже сидел другой инспектор: девушку сменил мужчина, и он заново начал выяснять у меня про командировки. В конце концов, черканул мне наискосок свою фамилию и подписал одну анкету, а вторую отказался, пояснив, что теперь мне надо на собеседование к инспектору из СНБ, и только после этого у меня примут документы на визу.

Очередь к снбшнику - отдельная песня. В 10 утра там стояли уже 45 человек и запись на приём была закрыта. Нам рассказали, что приезжать в ОВИР надо к 6 утра. К этому времени у дверей уже скапливается народ, и кто-то записывает фамилии пришедших на листок. В 9 утра приходит секретарь из соответствующего окошка и забирает список, делает перекличку. Если не откликнулся на фамилию, то из очереди вычёркивают. Если откликнулся, то секретарь проверяет его документы и, если всё в порядке, записывает уже в свой список к инспектору. Ну а потом сидишь до победного, пока не попадёшь к этому инспектору, - до 6 вечера. Инспектор, кстати, принимает всего два дня в неделю - во вторник и пятницу. То есть, во вторник я свой шанс уже упустила, и теперь придётся ехать в пятницу, к 6 утра.

Очередной риторический вопрос: почему этот инспектор работает не каждый день? Видимо, человек очень устаёт отсеивать злостных проституток, поэтому и принимает только два раза в неделю.

Как мы поняли, всё дело в желании создать искусственный ажиотаж на приём к инспектору, потому что это кому-то выгодно. И нам даже посчастливилось узнать, кому.

Во время скитаний по залам к нам подкатил сомнительного вида дядька, который предложил помочь попасть без очереди к инспектору и получить выездную визу. Мы-то с мамой заранее решили, что всё будем делать сами, не давая коррупции ни малейшего шанса пустить свои корни в наших карманах. Но ради интереса решили узнать расценки.

- Ну вы понимаете, гражданочки, что я вас без очереди проведу не бесплатно. Эти услуги стоят определённую сумму, - закинул удочку к нам в карман сомнительный мужчинка.

- Да-да, понимаем, - покладисто закивали мы, - сколько?

- 200 тысяч сумов, чтобы пройти без очереди беседу у инспектора, и 100 долларов - за получение визы, - бодро огласил свой прейскурант дядечка.

- Ой, нет, спасибо, слишком дорого, мы сами!

Во-первых, взятка - это незаконно, во-вторых, неизвестно, что это за дядька и не «кинет» ли он потом, получив деньги. Поэтому мы гордо удалились к окошкам и демонстративно встали в хвост извивающейся очереди.

Суммарные затраты на четвертый этап получения визы – 90.500 сумов (заполнение анкеты, госпошлина, дорога в ОВИР и обратно).

Операция «Попади в список»

В пятницу мы вскочили рано утром, в 5.15 выбежали из дома и поехали на осаду крепости под названием «ОВИР».

Такси поймали почти сразу, хотя в это время на дорогах довольно пустынно. 8 тысяч сумов - и вскоре мы стояли под стенами осаждаемой крепости.

Именно как осаждаемая крепость и выглядит областной ОВИР ранним утром - ворота наглухо закрыты, а перед ними развёрнут лагерь на колёсах, который бдит, готовый в любой момент сорваться на решительную осаду с прорывом внутрь.

В 5.30 утра я была шестой по списку! Девушка, оказавшаяся первой, приехала в час ночи, вторая - в три часа, ещё трое подтянулись к пяти утра.

В 5.30 все сидели по своим машинам, как по норам, кроме нас с мамой, безлошадных. Было холодно, и мы успели изрядно помёрзнуть, прохаживаясь туда-сюда вдоль забора ОВИРа.

К половине седьмого таких как мы, без машин, у ворот скопилось уже человек десять, они жались к забору, спасаясь от прохладного ветра, и пританцовывали от холода.

В 6.45 ворота крепости открылись и люди кинулись внутрь с таким рвением, будто первому прорвавшемуся в зал обещали поставить визу прямо сегодня без очереди.

Слегка тёплый зал без ветра и с несколькими скамейками мы восприняли как дар небес, с удовольствием расселись и расстегнули пуховики. Как, оказывается, легко сделать человека счастливым: всего-то нужно подержать его на холодке полтора часа, а потом пустить в помещение со скамейками.

Ещё около часа мы мирно теснились на скамейках, знакомились друг с другом, рассказывая, кто из какого города приехал и как сталкивался с системой. Одна девушка рассказала, как уже почти месяц безуспешно мыкается по разным кабинетам ОВИРа. Она моложе 35 лет и некому дать ей разрешение на выезд: оба родителя умерли, а с мужем она развелась шесть лет назад. Все справки о смерти родителей и разводе у неё есть, но поскольку никто не может дать ей нотариальное разрешение на выезд, то документы у неё не принимают, гоняя по разным окошкам и кабинетам.

Другая девушка рассказала, что собирается ехать работать в Корею, но не замужем, отец умер, а мама в России на заработках. Так что ей тоже не у кого брать разрешение на выезд. Нашла выход: составила в махалле акт о том, что мама находится в России, и планирует с помощью этого документа добиться заветного стикера.

Нас напугали, что могут потребовать характеристику не только с работы, но и из махалли. Мы спросили об этом у девушки в справочном окошке. Ответив, что можно обойтись и без этого документа, она посоветовала делать добропорядочные глаза, чтоб у инспектора не возникло ни тени сомнения в моей благонадёжности.

В 7.45 пришла секретарь и начала формировать свой список для инспектора: глядя в утренний листок, называла фамилии записавшихся и проверяла, есть ли на руках папка документов. Тех, кто откликался, записывала в свой лист.

Что тут началось! В списке к тому моменту значились уже 56 человек. Невзирая на свои номера, все дружно ломанулись к окошку. Девушка под, условно, 48-м номером встала прямо у окошка, не давая третьему номеру просунуть свои документы секретарю.

Порядком измявшись в толпе, я всё же смогла сдать свои документы. В список секретаря я попала под седьмым номером, хотя была шестой. Но в самом начале вписали какую-то девушку, а на возмущение второго номера из списка, который приехал в 3 часа утра, а теперь стал третьим в очереди, секретарь грубо заявила: «Помолчи! Будешь возмущаться, сейчас вообще никакая будешь!».

В 8 утра - за час до начала рабочего дня инспектора - список из 50 человек уже был сформирован.

Тут выяснилось, что необходимо раздобыть некий бланк, который, оказывается, нужен для собеседования. Бланки давали в окошке с надписью «Ксерокопия. Срочное фото» - за 500 сумов. Нелогично, неочевидно, но никто и не обещал, что будет легко.

Главное испытание

В 9 утра инспектор начал приём посетителей. Мы с волнением скопились у его двери. Выстроились по порядку до десятого номера и делились друг с другом нервными предположениями по поводу того, о чём нас будут спрашивать.

Девятый номер заботило, как реагировать на вопрос: «А за сколько вы бы переспали с кем-то?» Знакомые рассказали ей, что об этом спросили у какой-то девушки на собеседовании. И теперь «девятка» переживала, какой должна быть её реакция, чтоб у инспектора даже сомнений не возникло, что она «не такая».

Первая девушка вышла минут через пятнадцать. К ней, как потом и к каждой покинувшей кабинет, сразу кинулись с расспросами: «Ну как? Что спросили? Прошла?» Это было похоже на сдачу экзамена в институте у самого злобного преподавателя. Вся очередь с искренним облегчением выдыхала, когда очередная счастливица отвечала радостно «Сдала!».

У кого-то спрашивали, куда едет и зачем, у одной вообще ничего не спросили, инспектор лишь молча пролистал все её документы.

После пятого номера в очередь воткнули каких-то двух блатных с орущим ребёнком на руках.

Пропускная способность инспектора – примерно десять человек в час, поэтому я зашла в кабинет в 10 утра.

Инспектор сидел один и работал, прямо скажем, не на износ. У него был включён телевизор, и он с явным интересом смотрел на экран, где шёл узбекский аналог программы «Смак». При этом рассеянно листал мою папочку с документами. Мне даже неловко стало - пришла тут, отвлекаю человека от просмотра телевизора.

Между нарезанием огурчиков и карвингом морковки инспектор соизволил наконец-то взглянуть на меня и спросил, как часто я бывала за границей и по какому поводу. Я на всякий случай начала с упоминания командировок. Инспектор даже оторвался от созерцания нарезки зелени и заинтересованно спросил, а кем работает девушка, которая часто по работе ездит за границу. Я рассказала ему историю «про нас, про вас и нефтегаз» и уставилась на него добропорядочными глазами.

- А вы замужем? - зашёл инспектор с другой стороны.

- Нет, в браке не состояла, - бодро отрапортовала я, косясь на вкусный салатик на экране: я же не завтракала.

Инспектор ещё полистал мои документы, потыкал пальцем в свидетельство о расторжении брака родителей, придирчиво изучил характеристику с работы - в этот момент я в полной мере прочувствовала значение фразы «упало сердце», а затем и фразы «упал камень с души», когда инспектор перевернул-таки характеристику, ничего не сказав про документ из махалли.

Под конец нашего десятиминутного обсуждения развития газовой сферы в стране и любования салатиком на телеэкране он заполнил на меня формуляр, дал мне поставить подпись и отпустил с миром.

Ура, квест пройден!

В 10.15 мы с мамой, гордые собой и сэкономленным миллионом сумов, вышли из ОВИРа.

Затраты сего дня - 11 тысяч сумов на дорогу плюс 500 сумов за форму для интервью. А суммарные затраты на получение выездной визы - 145 тысяч сумов.

Через 25 дней я могу забрать свой паспорт с вклеенным стикером. В этот день я точно напьюсь».

Соб. инф.

Горно-Бадахшанская автономная область (ГБАО) Таджикистана или Памир (как ее называют по названию расположенных здесь гор) занимает 40 процентов территории республики – 63,7 тысячи квадратных километров. Имеет границу с Киргизией на севере, с Китаем на востоке и с Афганистаном на юге. Известно, что горы Памира богаты природными ископаемыми, поэтому этот край привлекает к себе внимание многих стран, и, прежде всего, ближайшего соседа Таджикистана – Китая.

В 2006 году нынешний вице-премьер, а тогда – начальник Главного управления геологии страны – Азим Иброхим активизировал в Хороге (центр ГБАО) деятельность своего ведомства. А в апреле 2010 года правительство Таджикистана утвердило соглашение между геологической службой министерства земли и запасов КНР и Главным управлением геологии Таджикистана «О проведении совместных геологических исследований на приграничных участках». Работы в рамках этого соглашения ведутся уже более 6 лет.

- В течение этого времени китайцы регулярно по 10-20 человек посещают Памир и проводят здесь по несколько месяцев. С ними приезжают три профессора, они ведут чисто научную работу – геохимическое исследование приграничной территории. Несколько лет они работали в Мургабе, потом перешли к исследованию других районов ГБАО. Летом 2016 года мы с ними были в Бартанге. У них оборудование мощное, GPS работает с 24 спутниками. Мы, конечно, многому у них учимся. Исследуя какой-то участок, они просеивают горную породу через сито, потом по GPS определяют точные координаты местности, откуда взята порода. За один сезон они увозят отсюда в Китай от 2,5 до 5 тонн горных пород, делают там анализ – у нас же в республике такой возможности нет, - сказал «Фергане» сотрудник Главного управления геологии Сангин Асматуллаев.

Экспансия или сотрудничество?

Памирские горы – это кладовая серебра, свинца, олова, бора, полудрагоценных и драгоценных камней – лала, лазурита, турмалина, аметиста, благородной шпинели и многих других. Согласно Конституции Таджикистана, недра республики принадлежат государству. Но, поскольку финансовые возможности Таджикистана для разведки новых и разработки старых месторождений ограничены, то к освоению своих ископаемых богатств республика привлекает иностранных инвесторов.

- Советские геологи очень много работали на Памире. В советские времена, насколько было возможно, эти территории были исследованы. Тогда геологическая служба в Таджикистане была сильной. А теперь мы продвигаемся вперед медленно, поскольку у нас нет высокоточного оборудования, не хватает людей и ресурсов, сезонно ощущается нехватка электроэнергии. Поэтому, на мой взгляд, сотрудничество с Китаем в области геологии своевременно и необходимо, – считает Сангин Асматуллаев.

Месторождение бадахшанского лазурита

На восточном Памире есть уникальное месторождение серебра – Бозор Дара. По запасам серебра, которые составляют там 50 тысяч тонн, оно занимает четвертое место в мире. На западном Памире был обнаружен большой запас глинозема, используемого для первичного производства алюминия. Запасы руды в нем составляют 75 миллионов тонн. Опираясь на разработки советских ученых, китайские исследователи совместно с таджикскими геологами определили и нанесли на карты месторождения, по меньшей мере, 47 полезных ископаемых по всему ГБАО. По словам Сангина Асматуллаева, электронная база данных этих исследований находится в управлении геологии Таджикистана.

- Народ думает, что вот – китайцы пришли и все завоевали. А они оказывают нам бесценную помощь. Они выполняют все работы на безвозмездной основе, платят налоги государству, так как лицензии, свидетельства и разрешения выдаются правительством. На один сезон они фрахтуют 20 машин, оплачивают бензин, услуги шоферов. С ними работают около 40 наших геологов – дипломированных специалистов, которые проходят тщательный отбор. Всю основную работу делают наши геологи, – отмечает Сангин Асматуллаев.

Прагматизм на льготных условиях

Однако далеко не все в Таджикистане уверены в бескорыстности проводимых китайцами геологических исследований. Некоторые эксперты считают, что в будущем Китай рассчитывает использовать республику, как сырьевую базу для своей промышленности.

- Китай ничего не делает просто так, безвозмездно, любая его экономическая интервенция продиктована прагматичными соображениями. Казалось бы, он даже льготные кредиты предоставляет без каких-либо требований, в отличие от МВФ, ЕБРР, которые выдают кредиты на своих условиях. Однако эти кредиты работают, прежде всего, в интересах Китая, который в Таджикистане строит сейчас инфраструктуру, необходимую самому Китаю. Эта страна всегда придерживается принципа «инвестиции в обмен на природные ресурсы». Поэтому я думаю, что, если они пришли на Памир исследовать наши горы, то скоро они будут разрабатывать наши месторождения. Насколько я знаю, с китайской стороны уже поступают предложения о выдаче им лицензий на разработку некоторых месторождений. Конечно же, правительство это не афиширует. На территории Мургаба китайскими специалистами сейчас ведется детальная проработка всех месторождений – не с целью же передать их освоение другим инвесторам. Сами и будут разрабатывать, - сказал «Фергане» на условиях анонимности экономический эксперт в Таджикистане.

Собеседник напомнил, что в начале 2000-х годом Таджикистан и Китай подписали соглашение «О демаркации границы и урегулировании территориальных споров», по которому Таджикистан передал Китаю тысячу квадратных километров территории Мургабского района на Памире. Соответствующий протокол к соглашению был ратифицирован Таджикистаном в 2011 году. Тогда МИД республики назвал это соглашение «победой таджикской дипломатии», поскольку еще с позапрошлого века китайская сторона претендовала на 28,5 тысяч квадратных километров таджикской территории. Однако многие представители общественности в Таджикистане обвинили власти в нарушении Конституции, статья 7 которой гласит, что «территория Таджикистана неделима и неприкосновенна».

Памир. Дорога в Мургаб

Осваивать, но осмотрительно

- Сейчас единственное месторождение, которое работает в ГБАО, – это серебряный рудник Бозор Дара. Он был у казахов, но они не осилили, а сейчас он второй год в руках китайцев. Они построили там, как они называют, цех, но с нашей точки зрения – это большой завод. Там уже третий этаж возводят, работа идет полным ходом, и наши местные жители там работают. Дорогу очень хорошую построили – 70 километров до Бозор Дары до Аличура. Еще одно месторождение в Мургабе – Заречное. Это месторождение олова. Там китайцы тоже работали 5 лет, стадия изучения была пройдена, должны были уже начать разработку, но во время событий в Хороге в 2012 году китайцы оттуда ушли.

Насколько прозрачно работают китайские инвесторы на Памире, неизвестно. Сколько они отчисляют налогов, и какая часть из них выделяется в бюджет ГБАО – тоже неизвестно. По крайней мере, общественность об этом ничего не знает. А главное, непонятно, какую экономическую пользу Мургабу и области в целом приносит или принесет в будущем китайское присутствие здесь, – сказал источник «Ферганы».

Сегодня Китай является крупнейшим донором и инвестором Таджикистана. На китайские льготные кредиты в республике строятся дороги, ТЭЦ, линии электропередачи, фабрики, заводы, предприятия по переработке сельхозпродукции. Благодаря этому создаются новые рабочие места (часть которых занимают и сами граждане Китая), развивается экономика. Все это хорошо, когда речь идет о строительстве инфраструктурных и промышленных объектов. Но не станет ли Памир сырьевой провинцией Китая, а затем вместо природной кладовой не превратится ли в могильник отходов горнорудной переработки?

Российский эксперт по странам Центральной Азии Андрей Захватов считает, что главный интерес китайских кампаний к природным ресурсам Таджикистана на Памире – не благородные металлы и драгоценные камни, а редкие металлы и редкоземельные элементы.

- Это бериллий, рубидий, цезий, литий, титан, ванадий, тантал, галлий, индий, актиний, радий, франций и ряд других. Насколько можно понять китайцев, наблюдая их добычу в странах Азии и Африки, их конечная цель – распоряжаться основной долей мировых запасов этого сырья, чтобы уже в обозримой перспективе диктовать мировые цены на бытовую, компьютерную и космическую технику, а также на современное оружие, - говорит эксперт.

Интересные факты

- Дипломатические отношения Китая и Таджикистана установлены 4 января 1992 г.

- С 1993 года, когда нынешний президент Таджикистана Эмомали Рахмон впервые ездил с визитом в Китай, в КНР сменилось два руководителя: Цзян Цзэминь и Ху Цзиньтао. Сегодня лидер Коммунистической партии КНР - Си Цзиньпин.

- В 1992 году объем товарооборота составлял $2,75 миллионов в год, а в 2016 году - примерно $800 млн.

- В 2015 году прямые инвестиции Китая составили 81,2 процента от общего объёма привлечённых Таджикистаном иностранных инвестиций.

- 4500 таджикских студентов и школьников изучают китайский язык, 2500 таджикских студентов учатся в Китае.

Соб. инф.

Варвара Караулова

«Суд счёл достоверными признательные показания Ивановой, полученные в ходе предварительного следствия. Показания были получены следователем с соблюдением закона, она была предупреждена о том, что впоследствии показания могут быть использованы в качестве доказательства в суде», - сказал судья Александр Абабков, оглашая приговор. По его мнению, заявления Ивановой о том, что данные показания были получены под давлением, являются противоречивыми и непоследовательными.

Ранее в ходе прений сторон прокурор Михаил Резниченко просил признать девушку виновной в инкриминируемом ей преступлении и приговорить ее к 5 годам лишения свободы. Он отметил повышенную общественную опасность совершенного, так как подсудимая, по его словам, собиралась стать снайпером или смертницей. Адвокаты Карауловой просили оправдать их подзащитную, настаивая, что представленные стороной обвинения доказательства не подтверждают намерения девушки стать террористкой.

Сегодня же защита Варвары обжаловала приговор суда. Однако девушка не сможет просить об условно-досрочном освобождении, если не будет пересмотрена статья наказания, сообщил ее адвокат Илья Новиков информагентству РИА Новости. «Этот приговор мы рассматриваем не как точку, а как запятую», - добавил адвокат.

Отец девушки Павел Караулов считает приговор несправедливым. «Это не просто неожиданность, это абсурд», - передает его слова Life. По мнению отца, Варвара должна была проходить по делу как свидетель и получить иммунитет. Надеясь на такой исход, Павел, как он сам утверждает, всячески сотрудничал со следствием и уговаривал Варю поступать так же. Он подчеркнул, что нет видео-подтверждения признаний Карауловой о намерении примкнуть к ИГ, поэтому её «самооговор» не должен был приниматься во внимание судом.

Накануне Караулова обратилась к суду с последним словом, в котором просила коллегию из трех судей о снисхождении. Она заявила о готовности искупить свою вину, став опорой в жизни для родителей, которых подвела попыткой уехать за своей «больной любовью», в чем сейчас полностью раскаивается. Она выразила благодарность сотрудникам спецслужб, которые помогли ей вернуться домой, и объяснила свое поведение запоздалой подростковой депрессией. В ожидании приговора Караулова не выпускала из рук самый известный труд христианского богослова Августина Блаженного «Исповедь», в котором он подробно описал свой путь к христианской вере.

Напомним, 27 мая 2015 года студентка философского факультета МГУ Варвара Караулова втайне от родных вылетела в Стамбул. Сотрудники турецкого отделения Интерпола 4 июня задержали ее и еще 12 граждан России при попытке перейти границу с Сирией. Караулова была возвращена 12 июня в Москву. После проверки Следственный комитет принял решение не возбуждать против нее уголовное дело. Варвара сменила имя и фамилию на Александру Иванову – из-за повышенного интереса к своей персоне.

Однако позже появилась информация о том, что девушка продолжает поддерживать отношения со своими вербовщиками. 28 октября 2015 года Караулова была арестована. Позже ей предъявили обвинение в «попытке участия в деятельности организации, которая в соответствии с законодательством РФ признана террористической». Мать студентки Кира Караулова объяснила действия своей дочери патологической влюбленностью в предполагаемого вербовщика.

Опальный экс-банкир Мухтар Аблязов на свободе. Власти не на шутку раздражены. К чему может привести это противостояние?

Ещё неделю назад интерес рядовых казахстанцев к бывшему главе «БТА-банка» Мухтару Аблязову был минимален. Наглядно демонстрировала это статистика просмотров наиболее популярных интернет-ресурсов Казахстана. И сообщения об отказе Госсовета Франции экстрадировать экс-банкира в Россию, и последовавшие вслед за ним протесты прокуроров России и Казахстана, и даже первое после выхода интервью Аблязова французскому изданию Liberation не вошли в топ-10 наиболее читаемых или обсуждаемых новостей. Где-то постаралась правящая элита, которая, закрыв практически все оппозиционные СМИ, прочно вбила в головы обывателей, что Аблязов не столько политик, сколько преступник, похитивший 7,5 миллиардов долларов у народа. Однако вечером 16 декабря 2016 года, когда Казахстан отмечал 25-летие своей независимости, ситуация несколько изменилась.

«Подарок» ко Дню независимости

Вечером 16 декабря жители Казахстана вдруг обнаружили, что доступ к таким популярным ресурсам, как Facebook, YouTube, Google и Instagram либо сильно ограничен, либо полностью заблокирован. Работали только Twitter, WhatsApp и «В контакте». Официальных сообщений о причинах ограничения доступа к социальным сетям и поисковым системам не поступало. И поскольку подобные факты блокировки уже наблюдались во время майских митингов против продажи земли иностранцам и терактов в Актобе, через оставшиеся «в живых» социальные сети казахстанцы стали выдвигать различные версии причин прекращения доступа, прежде всего, в Facebook и YouTube.

Наиболее популярными оказались три версии. Первая - в стране проводится какая-то очередная спецоперация. Вторая - власти путём блокировок пытаются не допустить массовости акций памяти, связанных с 5-летием трагедии в Жанаозене и 30-летия декабрьских событий в Алма-Ате. Третья - прямой эфир… с Мухтаром Аблязовым, который он сам анонсировал почти за сутки до его начала в своём аккаунте сети Facebook. В последнюю версию казахстанцы верили меньше всего, ведь как указывалось выше, многие давно уже потеряли интерес к экс-главе «БТА-банка».

Впрочем, чем дольше продолжалась блокировка, тем больше жителей Казахстана, освоив использование защищённых каналов доступа в Интернет, убеждались: возникшие ограничения связаны именно с интервью Аблязова. Найти другие объяснения не удавалось. Связавшись со своими друзьями и знакомыми из Кыргызстана, Узбекистана и России, казахстанцы выясняли, что у соседей никаких проблем с доступом в Facebook, YouTube и уж тем более в абсолютно аполитичный Instagram не наблюдалось. По этой причине появление в новостной ленте агентства «Интерфакс-Казахстан» заявления пресс-секретаря министерства информации и коммуникаций Арсена Бектасова о «технических причинах» ограничения доступа к социальным сетям не успокоило, а разозлило граждан.

«Дорогие астанинские герои-орденоносцы (накануне состоялось самое масштабное в истории страны вручение государственных наград — Прим. «Ферганы».)! Если вы каждый раз в обморок будете падать от Аблязова, то или ордена снимите или больше так не пугайтесь на потеху людям», - написал в своём аккаунте в Фейсбуке председатель совета директоров АО «VISOR Holding» Айдан Карибжанов. «Я не знаю, кто у нас принимает решения по поводу блокировки сайтов, но своей блокировкой интерес к интервью увеличили раз в 10000. Я, например, даже не знал, что кто-то собирается делать какое-то интервью. А теперь вот знаю, и знает еще тысяч 100 таких же пользователей, и ради любопытства после разблокировки начнут искать. А кто-то уже начал пользоваться обходами. Думаю, тот, кто давал интервью, в ладоши хлопает от счастья и от такой рекламы», - поделился своими мыслями в социальной сети Facebook известный в Казахстане экономист, генеральный директор компании BRB Invest Галим Хусаинов.

От 300 до 150 тысяч, но ничего нового

Галим Хусаинов оказался прав: эффект от блокировки социальных сетей и поисковой системы Google оказался прямо противоположным задуманному. Если непосредственно прямой эфир с Аблязовым смотрело всего чуть более 300 человек, то после его завершения число просмотров выложенного в YouTube интервью с опальным экс-банкиром было уже 629. Далее, одновременно с массовым знакомством казахстанцев с каналами VPN, количество просмотров запрещённого видео стало расти в геометрической прогрессией. К полуночи интервью Мухтара Аблязова уехавшей в Киев казахстанской журналистке Наталье Садыковой посмотрело 66.339 человек, а к вечеру 21 декабря YouTube фиксировал 159.312 просмотров (на момент публикации материала — более 160.000).

Интересно, что по мнению пользователей Facebook, посмотревших интервью Аблязова, ничего нового бывший глава «БТА-банка» не сказал. Всё те же слова о преследованиях со стороны режима Назарбаева, опасениях по поводу возможного покушения на его жизнь, да объяснения об особых контактах правящей элиты Казахстана с российскими властями и его личных соглашениях с иностранными инвесторами. То есть, о том, что ранее сообщали закрытые под давлением официальной Астаны оппозиционная газета «Республика» и телеканал «К-плюс».

Не стали новыми для постоянных «жителей» социальных сетей и политические цели Мухтара Аблязова, о которых он сказал во время прямого эфира и повторил на следующий день в интервью Радио Франс Интернэшнл (RFI): «Политические намерения у меня следующие: добиться ухода режима. Добиться того, чтобы к власти пришли демократические силы и были проведены свободные выборы. Изменить конституционный строй - отменить президентскую модель, создать парламентскую республику. Именно парламент должен избирать премьер-министра, и парламентское большинство должно управлять страной. Срок присутствия депутатов в парламенте должен быть не более четырех лет. Это моя политическая позиция, и я собираюсь бороться за ее реализацию. Буду искать сторонников и добиваться того, чтобы нынешняя власть не просто ушла, а чтобы ее привлекли к ответственности».

Эксперты «Ферганы» осторожны

Тем не менее, вопросы после знакомства со всеми декабрьскими интервью экс-банкира у немалого числа пользователей социальных сетяй всё же остались. Главный из них: где найдёт себе сторонников вышедший на свободу Мухтар Аблязов, учитывая, что за минувшие три года его нахождения во французской тюрьме политическая ситуация в Казахстане сильно изменилась? С этим вопросом «Фергана» и обратилась к известным в стране политическим и общественным деятелям, которых трудно назвать провластными.

Без неожиданностей не обошлось. Выяснилось, что далеко не все готовы говорить на такую «провокационную тему». Одни только узнав, что разговор пойдёт об Аблязове, сразу же прерывали связь. Другие, прочитав высланный им вопрос, просили время на обдумывание ответа, после чего оказывались заняты неотложными делами. Третьи честно признавались, что из-за существующих в стране порядков не желают лишний раз нарываться на неприятности. В итоге из десяти экспертов, с которым связалась «Фергана», говорить об Аблязове согласились только три человека.

Первым откликнулся бывший дипломат, а ныне популярный в стране общественный деятель Казбек Бейсебаев, который мало верит в возможности Аблязова возродить в Казахстане мощное оппозиционное движение. «Вся наша проблема в том, что у нас власти сделали всё, чтобы в стране не было настоящей оппозиции, как нужной политической силы для любого нормального демократического государства. Настоящим подтверждением этому являются многочисленные дифирамбы со стороны депутатского корпуса и представителей творческой интеллигенции о необходимости дать имя президента различным объектам по всей стране. Нельзя, конечно, сказать, что у нас нет людей, стоящих в оппозиции к власти. Они есть. Но у нас нет оппозиции, как института, как некой организованной силы», - заметил Казбек Бейсебаев. И это, как считает бывший высокопоставленный сотрудник казахстанского МИДа, является уже проблемой не столько оппозиции, а правящей элиты. «Как известно, свято место пустым не бывает. Поэтому в случае часа «Х», вместо оппозиции, которая играет по правилам, могут заявить о себе те, кто эти правила игнорирует», - подчеркнул экс-дипломат, тем самым дав понять, что радикалам даже с воинственно настроенным Аблязовым будет явно не по пути.

Несколько иной точки зрения придерживается другой эксперт - правозащитник и руководитель общественного фонда «Ар.Рух.Хак» Бахытжан Торегожина. По её мнению, поскольку в Казахстане уже начался транзитный период перед уходом Назарбаева, создавать классическую оппозицию с её структурами и группами поддержки со стороны электората уже смысла никакого нет и Мухтар Аблязов это, вероятно, понимает. «У Мухтара Аблязова есть определённая группа поддержки в обществе, поэтому все те, кто сейчас претендует на власть, скорее всего, будут искать достижения с ним каких-нибудь договорённостей. Чтобы там ни говорили, но Аблязов остаётся важным политическим игроком. И всё будет зависеть от того, кого он поддержит, поскольку сам Аблязов, имея сторонников внутри страны, после выхода из французской тюрьмы фактически получил политическую поддержку и за рубежом», - заметила Торегожина. Вместе с тем руководитель общественного фонда «Ар.Рух.Хак» считает, что если в стране и будет смена власти, то произойдёт она по туркменскому или узбекскому сценарию - путём дворцовых интриг. «Многое будет зависеть от того, кто с кем группируется, создал коалицию и договорился о будущем преемнике», - считает правозащитница, отмечая, что именно в этот момент у претендентов на власть и появится необходимость в политическом капитале и интересах Мухтара Аблязова.

«Думаю, Мухтар сейчас немного в эйфории, вызванной его освобождением, - считает наш третий спикер, журналист Сергей Дуванов. - Излишний оптимизм может быть объясним как этим, так и тем, что сегодня есть острая необходимость что-то противопоставить настроению безнадёги, которое наблюдается у многих мыслящих людей в Казахстане. Нужен импульс, вселивший бы уверенность, что не все потеряно, что борьба продолжается и есть люди, у которых ЕСТЬ ПЛАН. Так что тактически это может быть и оправдано. Хотя, строго говоря, МЕНЯТЬ в этих условиях, при полной зачистке оппозиционного поля в стране, в отсутствие легитимных возможностей что-то вообще делать - это не совсем серьезный подход. Все придется начинать с нуля в условиях глухого подполья - это титанический труд, предполагающий наличие опытных и смелых оппозиционеров, готовых рисковать своей свободой и жизнью. Пока их нет».

Идеи Аблязова поддержали не все

Судя по резким высказываниям в адрес бывшего руководителя «БТА-банка» в социальных сетях со стороны находящихся в Казахстане некоторых оппозиционных политиков, найти общий язык с ними Аблязову вряд ли удастся. «Про Аблязова о своих тревогах - не нравится мне то, что он затеял, снова пострадает много людей, - написала в своей хронике Facebook известный в Казахстане оппозиционный журналист и редактор Гульжан Ергалиева, с удивлением обнаружив исчезновение своего предыдущего поста на ту же тему. - Однако для власти любое упоминание этого человека в устах отдельных персон, видимо, смерти подобно. Либо моё любое мнение о политике и политиках - как красная тряпка для быка. Вот только вопрос: какого конкретного «быка»?».

Свою обеспокоенность желанием Аблязова активно использовать социальные сети с целью изменения политического строя в Казахстане, о чём он сообщил в своих последних интервью, высказали и поддерживающие оппозицию рядовые граждане страны. Во-первых, потому, что правящая элита Казахстана уже продемонстрировала свои возможности по масштабной блокировке Facebook, YouTube, Google и Instagram. Во-вторых, считают они, нет никаких гарантий, что силовые структуры, чтобы не допустить распространения компромата от Аблязова, не начнут ещё более активно использовать карательные по своей сути 174-ю (разжигание межнациональной, социальной и сословной розни) и 274-ю (распространение заведомо ложной информации) статьи Уголовного кодекса Казахстана. В-третьих, немало казахстанцев понимают, что непродуманная активизация Аблязова в социальных сетях и зарубежных СМИ приведёт к скорейшему принятию новой редакции закона «О СМИ», которая, например, предусматривает регистрацию не только интернет-изданий, но и блогеров с соответствующей административной и уголовной ответственностью за опубликованное ими мнение.

Это значит, что у Аблязова остаётся только два пути. Первый - радикальный: публиковать в Интернете подтверждённый неопровержимыми фактами компромат на высокопоставленных казахстанских чиновников, одновременно взывая к международной общественности в поисках справедливости.

Второй путь: не найдя общий язык с оппозицией внутри страны, Аблязов рискует повторить судьбу в прошлом очень популярного в Казахстане политика - бывшего премьер-министра страны Акежана Кажегельдина, имя которого большинству обывателей сегодня уже ни о чём не говорит.

Судя же по активности Мухтара Аблязова в социальной сети Facebook, пока он выбрал первый путь. Тем самым, следует ожидать, что вместе со скандалами и ограничением доступа в социальные сети уже очень скоро по стране, как минимум, прокатится волна преследований: за любой перепост записи Аблязова в Фейсбуке власти будут нещадно карать всех пользователей без разбору.

Соб. инф.