Узбекистан: В Ташкенте пройдет VI Открытый фестиваль поэзии
2008-09-09 11:02 Саид Абдурахимов

Официальный веб-сайт Ташкентского открытого фестиваля поэзии открыт по адресу - Tashpoetry.ru

С 26 по 28 сентября в Ташкенте состоится VI фестиваль поэзии. Ожидается, что от предыдущих пяти он будет отличаться более насыщенной программой, большим числом участников и широкой их географией. Кроме того, фестиваль выплеснется за рамки узбекской столицы: поэтические чтения пройдут не только в Ташкенте, но и в Самарканде, а участники форума посетят с экскурсией Бухару.

С просьбой рассказать о будущем фестивале «Фергана.Ру» обратилась к его создателям и организаторам - бывшим ташкентцам, а ныне московским поэтам Санджару Янышеву и Вадиму Муратханову.

В.Муратханов: — Фестиваль проводится совместно с Межгосударственным Фондом гуманитарного сотрудничества государств-участников СНГ, журналами «Звезда Востока» (Узбекистан) и «Новая Юность» (Россия). Кроме того, в качестве организаторов и спонсоров фестиваля выступят ташкентский музей Сергея Есенина, американский журнал «Интерпоэзия» и московское издательство «Альпина Бизнес Букс».

В числе участников фестиваля, кроме узбекистанцев, — поэты из России, Украины, Азербайджана, Казахстана, а также, впервые, из Израиля. Список авторов длинный – двадцать шесть человек, назову лишь некоторых, наиболее известных. Россию представят, в том числе, Андрей Битов, Анатолий Найман, Тимур Зульфикаров, Вера Павлова. Украину — Борис Херсонский. Израиль — Игорь Бяльский и Влад Соколовский. Ташкент — Сабит Мадалиев, Александр Файнберг, Рифат Гумеров, Сухбат Афлатуни.

Участники прошлого Фестиваля поэзии в Ташкенте

В каждый из своих фестивалей оргкомитет старается внести «изюминку». Так, на прошлом, пятом форуме был впервые определен обладатель приза зрительских симпатий «Глиняная книга», им стала ташкентская поэтесса Вика Осадченко. Нынешний, шестой фестиваль, будет отличаться смежными, пограничными проектами «Поэзия и театр», «Поэзия и кино», в его программу включена и «Мушоира» — состязание поэтов-импровизаторов.

С.Янышев: — Открытие фестиваля состоится, традиционно, в музее Сергея Есенина. Помимо перечисленных Вадимом пунктов программы в ее рамках пройдет читательская конференция «Язык русской литературы: стагнация или развитие?», а в «Музее кино» будет показан «Фильм о Анне Ахматовой» американского режиссера и поэтессы Хельги Ольшванг по сценарию Анатолия Наймана.

В том же зале будет представлена и программа видео-арта. Ранее мы объявили конкурс среди ташкентских видео-артистов, предложив им снять ролики на заранее предложенные стихи некоторых участников фестиваля. Вне конкурса покажем снятые в Москве фильмы на стихи Веры Павловой, мои и Глеба Шульпякова.

Что касается вечера «Поэзия и театр», он пройдет на сцене театра «Ильхом» в день закрытия фестиваля. Два года назад у нас был устный договор с основателем и худруком «Ильхома» покойным Марком Вайлем о будущем совместном фестивале. Теперь мы решили воплотить этот проект, и ильхомовцы пошли нам навстречу. Программа вечера — пока тайна, сюрприз.

Санджар Янышев

Фергана.Ру: — Почему для вас, живущих в Москве, столь важно проводить фестиваль именно в Узбекистане, а не, скажем, в России?

С.Янышев: — На мой взгляд, в Узбекистане в последние пятнадцать-двадцать лет, то есть, после распада Империи, нарождается новая литература. В своей публицистике, а также в манифесте «Ташкентской поэтической школы» мы говорим именно об этом: о «духовном полукровстве» узбекистанской поэзии, о роли Ташкента как культурного топоса в формировании этого полукровства, о его, Ташкента, особом воздухе — «питательном растворе», не теряющем своей насыщенности во все времена.

Единственное, что этому «раствору» сегодня не показано, — это изоляция, консервация, которая, как ни парадоксально, была благотворна в девяностые, ибо в те годы она играла роль «пробирки» для выращивания некоей «новой культуры». Теперь «культура» сформирована, и ей нужен «воздух», чтобы жить, обмен информацией, чтобы развиваться.

В качестве другого окраинного примера можно вспомнить великие литературы Латинской Америки: аргентинскую, колумбийскую, чилийскую. Всем ныне знаменитым представителям этих литератур (Маркесу, Кортасару, Борхесу, Неруде) приходилось надолго покидать родину, уезжать или эмигрировать в Европу; потом они возвращались или не возвращались, но до конца так и не ассимилировались — европейцами себя не считали, не чувствовали. Именно эта жизнь «на два дома» явилась катализатором для возникновения феномена, который позже окрестили «магическим реализмом», и сегодня мы имеем дело даже не с созвездием, а с целым «млечным путем», образовавшимся на задворках мировой литературы.

Так и мы, давно или недавно уехав, продолжаем мыслить себя «узбеками», «чучмеками», «маргиналами», и уже, скорее, частью мировой, нежели, собственно, русской литературы, которую мы, наряду с украинской, белорусской, израильской, американской, азербайджанской, казахстанской и прочими литературами, продолжаем импортировать в родной Узбекистан — посредством нашего Фестиваля.

В.Муратханов: — Литературных акций или форумов, подобных Ташкентскому Открытому фестивалю поэзии, на межгосударственном уровне в данный момент нет. Время от времени в Ташкент приезжают и выступают здесь российские авторы, но это бывает нечасто. За последние лет десять, не считая вечеров в рамках фестиваля, состоялись, как подсказывает мне моя память, визиты в Ташкент Евгения Евтушенко, Тимура Зульфикарова, Риммы Казаковой, Глеба Шульпякова, плюс выступления пишущих на русском языке бывших ташкентцев, а ныне израильтян — Дины Рубиной и Михаила Книжника. За десятилетие, согласитесь, негусто.

Вадим Муратханов

Движение в обратном направлении — из Ташкента в Москву — это, в основном, заслуга московского журнала «Дружба народов», приглашающего на свои семинары отдельных ташкентских авторов. Особняком стоят отношения с российскими и европейскими авторами, которые активно строили и культивировали в первой половине девяностых годов представители Ферганской школы и тогдашняя «Звезда Востока». Но сегодня большая часть ферганских авторов живет за пределами Узбекистана. Уверен, что обмен авторами и текстами между Узбекистаном и Россией сегодня может и должен быть более интенсивным и плодотворным. Причем, не только между Москвой и Ташкентом. Почему бы, например, не наладить литературный мост Самарканд—Новосибирск?

Фергана.Ру: — Как вам удалось привлечь к участию в фестивале таких мэтров литературы, как, скажем, Андрей Битов?

С.Янышев: — С Битовым я познакомился после присуждения мне поощрительной премии «Триумф» в 2001 году. Иименно он явился инициатором вручения этой премии мне, а несколькими годами позже — Сухбату Афлатуни. Видимо, чем-то «Ташкентская поэтическая школа» «зацепила» Битова, задела, не побоюсь этого слова, за живое. Впрочем, об этом лучше спросить у него самого.

Так уж получилось, что в друзьях ТПШ оказались и Анатолий Найман, и Тимур Зульфикаров, и главный редактор «Дружбы народов» Александр Эбаноидзе, много публикующий нас в своем замечательном журнале. Впрочем, что тут удивительного — круг-то на самом деле узок. Вполне естественно, что, в конце концов, именно этим уважаемым людям и выдающимся литераторам мы предложили войти в Попечительский Совет нашего Фестиваля. В Совет также вошел и старый друг фестиваля, главред американского журнала «Интерпоэзия», поэт и эссеист Андрей Грицман.

Фергана.Ру: — Каково будущее фестиваля? Будет ли продолжение, и, если да, каким вы его видите?

В.Муратханов: — Каждый Ташкентский фестиваль мы проводим как последний, а потому, наверное, и делаем это с полной отдачей, независимо от ресурсов, которыми располагаем в тот или иной момент. Постоянного спонсора у фестиваля нет, поэтому нет и программы на перспективу. В этот раз в финансовом отношении нас поддержал, как я уже говорил, Межгосударственный фонд гуманитарного сотрудничества государств-участников СНГ, выступивший генеральным спонсором фестиваля. Откуда поступит помощь в следующий раз и поступит ли, сегодня сказать трудно.

Каждый раз фестиваль решает актуальные задачи, стоящие перед литературой Узбекистана, в первую очередь, русскоязычной. Литераторам трудно расти и развиваться в условиях ограниченного общения с себе подобными, без контактов с собратьями, редакторами, без выхода со своими текстами на новые издания. Пять предшествующих фестивалей оказывали в этом ташкентским авторам посильную помощь. У следующего форума, если доживем до него, наверняка будут свои открытия и находки. Планируем, к примеру, провести поэтический конкурс среди читателей — поэтов-непрофессионалов. Хотелось бы, чтобы более активно участвовали в Ташкентском фестивале поэты, пишущие на узбекском языке, — надеюсь, в скором времени это произойдет.

Узбекистан: В Ташкенте пройдет VI Открытый фестиваль поэзии
2008-09-09 11:02 Саид Абдурахимов

С 26 по 28 сентября в Ташкенте состоится VI фестиваль поэзии. Ожидается, что от предыдущих пяти он будет отличаться более насыщенной программой, большим числом участников и широкой их географией. Кроме того, фестиваль выплеснется за рамки узбекской столицы: поэтические чтения пройдут не только в Ташкенте, но и в Самарканде, а участники форума посетят с экскурсией Бухару.

Официальный веб-сайт Ташкентского открытого фестиваля поэзии доступен по адресу Tashpoetry.ru

С просьбой рассказать о будущем фестивале «Фергана.Ру» обратилась к его создателям и организаторам - бывшим ташкентцам, а ныне московским поэтам Санджару Янышеву и Вадиму Муратханову.

В.Муратханов: — Фестиваль проводится совместно с Межгосударственным Фондом гуманитарного сотрудничества государств-участников СНГ, журналами «Звезда Востока» (Узбекистан) и «Новая Юность» (Россия). Кроме того, в качестве организаторов и спонсоров фестиваля выступят ташкентский музей Сергея Есенина, американский журнал «Интерпоэзия» и московское издательство «Альпина Бизнес Букс».

В числе участников фестиваля, кроме узбекистанцев, — поэты из России, Украины, Азербайджана, Казахстана, а также, впервые, из Израиля. Список авторов длинный – двадцать шесть человек, назову лишь некоторых, наиболее известных. Россию представят, в том числе, Андрей Битов, Анатолий Найман, Тимур Зульфикаров, Вера Павлова. Украину — Борис Херсонский. Израиль — Игорь Бяльский и Влад Соколовский. Ташкент — Сабит Мадалиев, Александр Файнберг, Рифат Гумеров, Сухбат Афлатуни.

Участники прошлого Фестиваля поэзии в Ташкенте

В каждый из своих фестивалей оргкомитет старается внести «изюминку». Так, на прошлом, пятом форуме был впервые определен обладатель приза зрительских симпатий «Глиняная книга», им стала ташкентская поэтесса Вика Осадченко. Нынешний, шестой фестиваль, будет отличаться смежными, пограничными проектами «Поэзия и театр», «Поэзия и кино», в его программу включена и «Мушоира» — состязание поэтов-импровизаторов.

С.Янышев: — Открытие фестиваля состоится, традиционно, в музее Сергея Есенина. Помимо перечисленных Вадимом пунктов программы в ее рамках пройдет читательская конференция «Язык русской литературы: стагнация или развитие?», а в «Музее кино» будет показан «Фильм о Анне Ахматовой» американского режиссера и поэтессы Хельги Ольшванг по сценарию Анатолия Наймана.

В том же зале будет представлена и программа видео-арта. Ранее мы объявили конкурс среди ташкентских видео-артистов, предложив им снять ролики на заранее предложенные стихи некоторых участников фестиваля. Вне конкурса покажем снятые в Москве фильмы на стихи Веры Павловой, мои и Глеба Шульпякова.

Что касается вечера «Поэзия и театр», он пройдет на сцене театра «Ильхом» в день закрытия фестиваля. Два года назад у нас был устный договор с основателем и худруком «Ильхома» покойным Марком Вайлем о будущем совместном фестивале. Теперь мы решили воплотить этот проект, и ильхомовцы пошли нам навстречу. Программа вечера — пока тайна, сюрприз.

Санджар Янышев

Фергана.Ру: — Почему для вас, живущих в Москве, столь важно проводить фестиваль именно в Узбекистане, а не, скажем, в России?

С.Янышев: — На мой взгляд, в Узбекистане в последние пятнадцать-двадцать лет, то есть, после распада Империи, нарождается новая литература. В своей публицистике, а также в манифесте «Ташкентской поэтической школы» мы говорим именно об этом: о «духовном полукровстве» узбекистанской поэзии, о роли Ташкента как культурного топоса в формировании этого полукровства, о его, Ташкента, особом воздухе — «питательном растворе», не теряющем своей насыщенности во все времена.

Единственное, что этому «раствору» сегодня не показано, — это изоляция, консервация, которая, как ни парадоксально, была благотворна в девяностые, ибо в те годы она играла роль «пробирки» для выращивания некоей «новой культуры». Теперь «культура» сформирована, и ей нужен «воздух», чтобы жить, обмен информацией, чтобы развиваться.

В качестве другого окраинного примера можно вспомнить великие литературы Латинской Америки: аргентинскую, колумбийскую, чилийскую. Всем ныне знаменитым представителям этих литератур (Маркесу, Кортасару, Борхесу, Неруде) приходилось надолго покидать родину, уезжать или эмигрировать в Европу; потом они возвращались или не возвращались, но до конца так и не ассимилировались — европейцами себя не считали, не чувствовали. Именно эта жизнь «на два дома» явилась катализатором для возникновения феномена, который позже окрестили «магическим реализмом», и сегодня мы имеем дело даже не с созвездием, а с целым «млечным путем», образовавшимся на задворках мировой литературы.

Так и мы, давно или недавно уехав, продолжаем мыслить себя «узбеками», «чучмеками», «маргиналами», и уже, скорее, частью мировой, нежели, собственно, русской литературы, которую мы, наряду с украинской, белорусской, израильской, американской, азербайджанской, казахстанской и прочими литературами, продолжаем импортировать в родной Узбекистан — посредством нашего Фестиваля.

В.Муратханов: — Литературных акций или форумов, подобных Ташкентскому Открытому фестивалю поэзии, на межгосударственном уровне в данный момент нет. Время от времени в Ташкент приезжают и выступают здесь российские авторы, но это бывает нечасто. За последние лет десять, не считая вечеров в рамках фестиваля, состоялись, как подсказывает мне моя память, визиты в Ташкент Евгения Евтушенко, Тимура Зульфикарова, Риммы Казаковой, Глеба Шульпякова, плюс выступления пишущих на русском языке бывших ташкентцев, а ныне израильтян — Дины Рубиной и Михаила Книжника. За десятилетие, согласитесь, негусто.

Вадим Муратханов

Движение в обратном направлении — из Ташкента в Москву — это, в основном, заслуга московского журнала «Дружба народов», приглашающего на свои семинары отдельных ташкентских авторов. Особняком стоят отношения с российскими и европейскими авторами, которые активно строили и культивировали в первой половине девяностых годов представители Ферганской школы и тогдашняя «Звезда Востока». Но сегодня большая часть ферганских авторов живет за пределами Узбекистана. Уверен, что обмен авторами и текстами между Узбекистаном и Россией сегодня может и должен быть более интенсивным и плодотворным. Причем, не только между Москвой и Ташкентом. Почему бы, например, не наладить литературный мост Самарканд—Новосибирск?

Фергана.Ру: — Как вам удалось привлечь к участию в фестивале таких мэтров литературы, как, скажем, Андрей Битов?

С.Янышев: — С Битовым я познакомился после присуждения мне поощрительной премии «Триумф» в 2001 году. Иименно он явился инициатором вручения этой премии мне, а несколькими годами позже — Сухбату Афлатуни. Видимо, чем-то «Ташкентская поэтическая школа» «зацепила» Битова, задела, не побоюсь этого слова, за живое. Впрочем, об этом лучше спросить у него самого.

Так уж получилось, что в друзьях ТПШ оказались и Анатолий Найман, и Тимур Зульфикаров, и главный редактор «Дружбы народов» Александр Эбаноидзе, много публикующий нас в своем замечательном журнале. Впрочем, что тут удивительного — круг-то на самом деле узок. Вполне естественно, что, в конце концов, именно этим уважаемым людям и выдающимся литераторам мы предложили войти в Попечительский Совет нашего Фестиваля. В Совет также вошел и старый друг фестиваля, главред американского журнала «Интерпоэзия», поэт и эссеист Андрей Грицман.

Фергана.Ру: — Каково будущее фестиваля? Будет ли продолжение, и, если да, каким вы его видите?

В.Муратханов: — Каждый Ташкентский фестиваль мы проводим как последний, а потому, наверное, и делаем это с полной отдачей, независимо от ресурсов, которыми располагаем в тот или иной момент. Постоянного спонсора у фестиваля нет, поэтому нет и программы на перспективу. В этот раз в финансовом отношении нас поддержал, как я уже говорил, Межгосударственный фонд гуманитарного сотрудничества государств-участников СНГ, выступивший генеральным спонсором фестиваля. Откуда поступит помощь в следующий раз и поступит ли, сегодня сказать трудно.

Каждый раз фестиваль решает актуальные задачи, стоящие перед литературой Узбекистана, в первую очередь, русскоязычной. Литераторам трудно расти и развиваться в условиях ограниченного общения с себе подобными, без контактов с собратьями, редакторами, без выхода со своими текстами на новые издания. Пять предшествующих фестивалей оказывали в этом ташкентским авторам посильную помощь. У следующего форума, если доживем до него, наверняка будут свои открытия и находки. Планируем, к примеру, провести поэтический конкурс среди читателей — поэтов-непрофессионалов. Хотелось бы, чтобы более активно участвовали в Ташкентском фестивале поэты, пишущие на узбекском языке, — надеюсь, в скором времени это произойдет.

Турция: В автокатастрофе на востоке страны погибли четырнадцать человек
2008-09-09 16:21 ИА Фергана.Ру

9 сентября в Восточной Турции на автостраде недалеко от границы с Ираном перевернулся автобус, в результате чего погибли, по предварительным данным, четырнадцать человек. Еще двадцать три пассажира получили ранения различной степени тяжести, сообщает Турция.Ру.

Авария произошла неподалеку от города Догубаязит. Некоторые пострадавшие в тяжелом состоянии доставлены в больницу.

По предварительным данным, все ехавшие в этом автобусе пассажиры были гражданами Ирана. Подробности ДТП уточняются.

К 90-летию Ташкентского Государственного университета
2008-09-09 23:32 Бату Джаханов

В этом году Национальный университет Узбекистана имени Мирзо Улугбека отмечает свой 90-летний юбилей. Однако до сих пор непонятно, какая именно дата является настоящим днем рождения этого вуза.

Напомним, что указом от 28 января 2000 года президент Узбекистана Ислам Каримов постановил: считать основателями Ташкентского Государственного университета джадидских интеллигентов, а днем основания университета объявить 12 мая 1918 года; придать университету статус Национального и впредь именовать Национальным университетом Узбекистана имени Мирзо Улугбека.

Казалось бы, в указе президента нет ничего выходящего за обычные административные рамки. Однако не все так просто. В речи по этому поводу президент Каримов заявил: «Я хочу, чтобы вся наша общественность, и в особенности наша молодежь, знали правду: Ташкентский университет был создан не прибывшими из России «большевоями» в 1920 году, а в 1918 году по инициативе самоотверженного просветителя Миновара Кори Абдурашидханова. Эта историческая правда должна быть написана отдельно на портале университета». Идея Каримова ясна: Ташкентский университет создавали не русские «большевои», а свои – джадиды (джадидизм (от араб. усул-и-джадид — новый метод) - буржуазно-либеральное, националистическое движение, зародившееся в 80-х годов 19 века среди татарской буржуазии в Крыму и Поволжье, в Азербайджане, а с 90-х годов 19 века распространившееся в Средней Азии (БСЭ). - Прим. ред.).

Конечно, президенту Узбекистана хорошо известно, что в России были не только царизм и крепостное право, но и влиятельное демократическое движение, боровшееся против царизма и за освобождение народов Российской империи. Его представители стремились к созданию свободной и демократической России, строящей свои отношения с соседями не на унижающих нацию великодержавных привилегиях, а на основе равенства, сотрудничества и дружбы. Российские университеты – Петербургский, Московский, Казанский - были «рассадниками» демократических идей и воспитателями великих российских демократов. Средняя Азия служила местом ссылки передовых представителей российской демократии и еще при царском режиме здесь возникли научные общества со своими журналами и издательствами (к большевикам они не имели никакого отношения). Поэтому было совершенно естественно, что с первых же дней свержения царизма они начали подготовительные работы по созданию в Ташкенте центра науки и образования. Именно по их инициативе 16 марта 1918 года вышел приказ Совнаркома Туркестанской АССР, которая в то время была практически независима и имела свою Конституцию, об организации в Ташкенте Народного университета и Высшего политехнического университета.

Национальный университет Узбекистана им. Мирзо Улугбека. Главное административное здание. Фото ИА «Фергана.Ру»

На организацию этих учебных заведений выделялось два миллиона рублей, им отводились все помещения бывшего кадетского корпуса и дворец великого князя Николая Константиновича Романова, брата Николая II. Это был первый шаг к созданию Ташкентского университета, позволивший заложить основы будущего центра науки и высшего образования.

Правда, у нынешних придворных историков на этот счет имеется другое мнение. Так, профессор С.Холбоев в книге об истории университета пишет: «Этот первый шаг советской власти в создании учреждения высшего образования был вполне в духе колониальной системы» (С.Холбоев. Миллий университетнинг тарихий илдизлари ва ташкил топиши, Ташкент, 2003 г., стр.50). У автора явно не все в порядке с логикой, ибо где же он слышал, чтобы колонизаторы создавали в колониях университеты и консерватории? И почему создание университета должно иметь «колониальный характер»? В Туркестанском крае с 1878 года работали 170 русско-туземных школ, где ученики местных национальностей получали среднее образование и были вполне готовы обучаться в университете.

Впрочем, подобные суждения находятся в полном соответствии с антирусским стереотипом мышления, который насаждается в республике на протяжении всех лет независимости. Сейчас он переродился в антирусский угар, который как ураган стирает все, что напоминает о прежнем русском присутствии, начиная с памятников и заканчивая массовым переименованием улиц.

Но вернемся в 1918-й год. Формирование Ташкентского университета шло быстрыми темпами. 19 апреля Совнарком Туркестанской республики передал в распоряжение Туркестанского народного университета лаборатории и вспомогательные средства всех средних учебных заведений Ташкента. Работа в университете началась.

Надо сказать, что прежняя официальная дата создания университета, связанная с декретом Ленина от 7 сентября 1920 года, тоже является ошибочной, поскольку университет к тому времени работал уже второй год. Эта дата была утверждена в 1970 году в связи со столетием рождения Ленина и присвоением университету его имени. В честь этого события и было решено считать днем основания Ташкентского университета дату выхода ленинского декрета. Возражать, конечно, никто не стал, хотя многие и сомневались в целесообразности этого решения. А в 2000 году декретом президента Каримова была утверждена новая дата создания Ташкентского университета – 12 мая 1918 года. Это искажающее историю политико-пропагандистское решение требует своего пояснения.

Ислам Каримов со студентами (плакат в районе Ташкентского университета). Фото ИА «Фергана.Ру»

Краткая история дорилфунуна

9 апреля 1918 года - почти через месяц после выхода приказа Совнаркома Туркреспублики об организации в Ташкенте Народного университета и Высшего политехнического университета - во дворе известного лидера джадидского движения Миновара Кори Абдурашидхона собрался на «маслахат» (совещание) ряд известных писателей, поэтов, музыкантов. На повестке дня стояло создание мусульманского духовного училища - дорилфунуна. Некоторые не в меру ретивые ученые-историки поспешили назвать его университетом. Но это совершенно неправильно: дорилфунун – это не университет, в лучшем случае его можно назвать высшим духовным училищем, которое готовит имам-хотибов - священнослужителей, имеющих право читать Коран в соборных мечетях и давать толкование хадисов (преданий). Их обучали шариату и фикху (мусульманскому праву), и они могли занимать должности казиев, то есть - шариатских судей. Вот и весь круг занятий дорилфунуна. Надо отдать должное президенту Каримову: в речи, посвященной присвоению университету нового статуса, он назвал созданное джадидами образовательное учреждение не университетом, а именно дорилфунуном, то есть назвал вещь своим именем.

Во время этого совещания у Миновара Кори была образована организационная комиссия, которой предстояло провести соответствующую подготовительную работу. Но у комиссии не было ни денег, ни материальных средств, ни знаний, и она смогла лишь провести десять бесплодных заседаний, более напоминавших мечтательные размышления о будущем дорилфунуне, чем деловые совещания о серьезном деле. Вся деятельность была основана на фанатичной энергии самого Миновара Кори. Но что он мог сделать один?

Богатые торговцы разбежались – кто в Афганистан, кто в Китай, Индию, Иран или арабские страны; мусульманских банков, как известно, запрещенных Кораном, не существовало, а власть, которая могла бы выделить деньги, находилась в руках большевиков. Хотели джадиды того или нет, но им надо было идти на какое-то соглашение с большевиками. Однако здесь возникла непреодолимая преграда. Туркестанская АССР до 1922 года обладала значительной независимостью, но в ее Конституции церковь была отделена от государства и системы народного образования, следовательно, дорилфунун не мог занять место среди государственных образовательных учреждений. Коммунисты во многом напоминали якобинцев Великой Французской революции: прежде всего своим агрессивным атеизмом и решимостью не допускать к общественно-политической жизни ни мусульманскую, ни христианскую, ни иудейскую церковь.

В то же время между двумя группами русских коммунистов – придерживающейся идеологии великодержавного шовинизма группой Тоболина и Колесова и группой, стоявшей на позициях сотрудничества и сближения с местным населением, - разгорелась ожесточенная борьба, закончившаяся поражением тоболинцев, взгляды которых мало чем отличались от взглядов царских чиновников, колонизаторов. Новое руководство Туркреспублики во главе с Кобозевым, Успенским, Чегодаевым круто разворачивает национальную политику и идет на установление братских отношений с местным населением. Первым крупным мероприятием нового руководства стало совместное торжественное заседание по случаю открытия в Ташкенте дорилфунуна. Миновар Кори, как главный организатор этого мероприятия, пригласил на него все руководство республики.

12 мая 1918 года в бывшем магазине сына Саввы Морозова Викулы, на месте, где сегодня находится театр «Ильхом», состоялось торжественное заседание по случаю образования дорилфунуна. На торжествах присутствовали представители Советской власти: комиссар по народному образованию Успенский, секретарь Совнаркома Чегодаев, директора учебных заведений, представители Красной Армии и ряд других официальных лиц. Это была первая официальная встреча представителей Советской власти с джадидами. Военный оркестр сыграл «Варшавянку», а один из присутствующих прочитал суры из Корана. Все выступавшие как с той, так и с другой стороны высказывались за сотрудничество, единение и дружественные отношения. На такой мажорной ноте и состоялось открытие ташкентского дорилфунуна.

Комиссар по иностранным делам Туркреспублики П.Домогацкий в заключительной речи выразил убежденность, что «отныне не будут господствовать старшие братья, а властвовать будет только демократия». В ответ Миновар Кори выразил надежду на поддержку мусульманского высшего духовного училища - дорилфунуна. На том и разошлись.

Однако дорилфунун так и не состоялся. Было издано пятнадцать номеров газеты училища под названием «Халк дар Альфунун», которые мало кто мог читать: пытаясь показать свою ученость, авторы стремились использовать максимальное количество слов арабского или персидского происхождения, многие из которых были не понятны для местного населения. Газета печаталась в типографии советского Народного университета, расположенной по улице Пушкина (ныне улица Мустакиллик). Но на регулярное издание газеты у джадидов не было денег, и вскоре дорилфунун канул в Лету. Однако именно 12 мая 1918 года президент Каримов назначил днем образования Ташкентского университета.

Следует отметить, что джадиды не смогли бы создать университет, если бы даже и захотели. У них не было ни определенных учебных программ, ни курсов, а центральным предметом они считали преподавание ислама и религиозную подготовку. Поскольку в Туркестанской АССР преподавание религии в государственных учебных заведениях запрещалось, соответственно, республика денег на содержание дорилфунунов не выделяла, и учреждение Миновара Кори не имело никаких финансовых средств. Дорилфунун исчез сам собой, а лидеры джадидов пошли работать в учреждения советской власти. Миновар Кори был назначен ведущим специалистом Народного комиссариата просвещения (Наркомпрос) по вопросам подготовки учебников для школ, Фитрат занимался организацией школьного дела, Бату, близкий соратник Миновара Кори, стал заместителем наркома просвещения и занимался подготовкой учительских кадров, Чулпана направили в театр имени Хамзы, который до 1929 года назывался труппой имени Карла Маркса. Он переводил на узбекский язык пьесы классиков мировой литературы – Шекспира, Шиллера, Гольдони, Лопе де Вега и других.

Самоотверженно и демократично

Тем временем университет, созданный приказом Совнаркома Туркреспублики, продолжал успешно развиваться. 21 апреля 1918 года состоялось его торжественное открытие, на котором было утверждено его официальное название – Туркестанский народный университет. Он состоял из пяти факультетов: литературно-философского, социально-экономического, естественно-математического, сельскохозяйственного и технического. 16 мая 1918 года было опубликовано Положение Наркомпроса о народном университете. Все должности в данном учебном заведении были выборными, в ходе выборов учитывались научные заслуги и опыт педагогической деятельности претендентов. Университет стал образцом реализации демократических принципов.

Летом того же года открылись летние школы для подготовки к поступлению в этот вуз: одиннадцать для местного населения, и столько же - для русского. Количество студентов в 1918 году составляло уже 1200 человек. Основные решения принимались на Объединенном Совете, в котором были представлены и русское, и узбекское отделение - по пять человек от каждого.

В том же году при университете был открыт Мусульманский учительский институт, готовивший учительские кадры для преподавания светских наук на местном языке. Была основана и фундаментальная библиотека, она насчитывала пятнадцать тысяч томов, выделенных преподавателями университета из личных библиотек. Заработала типография, где печатались учебники, учебные пособия, художественные произведения.

Русская демократическая интеллигенция трудилась самоотверженно: никто из профессорско-преподавательского состава не получал постоянного жалования, кроме единовременного первого аванса. От второго аванса преподаватели отказались, передав деньги в фонд развития университета. Благодаря этому с декабря 1918 года всем студентам стали выдавать стипендии. К первому января 1919 года количество студентов увеличилось до 1470, а преподавателей – до 129 человек.

В 1919 году в Туркестанском народном университете открылся рабочий факультет для подготовки к поступлению в университет представителей трудящихся масс. Для поступления на рабфак (рабочий факультет) требовалось лишь два условия: желание получить высшее образование и умение свободно писать и читать на одном из двух языков – русском или узбекском. Все учащиеся рабфака обеспечивались полным содержанием за счет государства. Им предоставлялось общежитие, трехразовое питание и все виды довольствия, установленные для красноармейцев. В январе 1919 года на рабфак были приняты десять узбеков, ставшие первыми ласточками современной узбекской науки.

С ноября 1918 года университет переходит в ведение Наркомпроса РСФСР, который возглавлял один из самых выдающихся «большевоев» А. В. Луначарский (1875-1933).

Финансирование Туркестанского народного университета тоже перешло в общегосударственное ведение, что сразу же улучшило его материальное положение. Был утвержден бюджет университета, определена зарплата преподавателей, повышена стипендия студентам. Луначарский организовал в Москве комиссию, которая должна была подобрать книги для фундаментальной библиотеки, лабораторное оборудование и найти преподавателей, желающих ехать в далекий для них Туркестан на постоянную работу. Был выделен отдельный санитарный поезд, который должен был доставить в Ташкент преподавателей и ученых, оборудование и научную библиотеку.

Первый поезд в Ташкент отправился с Рязанского вокзала (ныне - Казанский) 19 февраля 1920 года и прибыл к месту назначения 10 апреля, т.е. спустя 52 дня. В тот год в Ташкент было направлено еще 5 эшелонов в составе 70 вагонов. Они доставили лабораторное оборудование, гербарии редких растений, 50 тысяч наименований книг. Их сопровождали 43 профессора, которых в свою очередь сопровождали жены. Такое пополнение состава университета и укрепление материальной базы позволило существенно его расширить и в 1920 году в нем насчитывалось уже восемь факультетов: естественный (биолого-географический), физико-математический, социально-экономический, технический, историко-филологический, медицинский, сельскохозяйственный и рабфак. Профессорско-преподавательский состав был укомплектован известнейшими учеными того времени, такими как Г.Черданцев (ректор в 1920-1925 гг.), Н.Димо, Н.Романовский, Кашкаров (автор первого в мире учебника по экологии). Вскоре университет стал крупнейшим учебным и научно-исследовательским центром. Во всей Средней Азии не было учебного заведения, подобного ему.

7 сентября 1920 года Совнарком РСФСР обнародовал декрет об «учреждении» в Ташкенте государственного университета. Это запоздалое решение объясняется тем, что с 1920 года учреждение новых высших учебных заведений стало относиться к компетенции Совнаркома РСФСР. К тому времени университет проработал уже два года и декрет Ленина лишь формально «признал», легитимировал его.

«ТуркНГУ», «САГУ», «ТашГУ им. Ленина», «Национальный университет Узбекистана им. Мирзо Улугбека» - за 90 лет своего существования Ташкентский университет сменил четыре названия, и каждая смена названия была связана с историческими переменами, которые происходили в республике и во всей Центральной Азии.

Сейчас трудно даже представить тот огромный вклад, который коллектив университета внес в социальное, культурное и экономическое развитие народов Центральной Азии. Практически все современные научные достижения в республиках региона своими корнями уходят в Ташкентский университет. В нем царили дух науки, уважение к талантам, демократия и коллективная гордость своей профессией.

Одним из главных факторов, предопределивших расцвет Ташкентского университета, была господствовавшая в его стенах демократия. По университетскому уставу все должности были выборными и каждый претендент на ту или иную должность должен был доказать, что он достоин ее занимать. В первую очередь во внимание принимались научные достижения (публикации, доклады, отчеты по экспедициям). Голосование при выборах на должность было тайным, чтобы каждый имел возможность выразить свое искреннее отношение к претенденту. Ректорами университета были выдающиеся ученые, сформировавшиеся в самом университете, - академики Султан Умаров, Обид Садыков, Ташмухаммад Сарымсаков, Сагди Сиражидинов, о которых до сих пор вспоминают как о светлых образцах преданности науке и высокой нравственности. Ташкентский университет поддерживал научные связи с 42 государствами, в нем училось множество студентов со всех континентов.

Сегодня этого университета уже нет. Студенческие волнения в Вузгородке в 1993 году положили начало радикальным изменениям. В дальнейшем наведением «порядка» в этом учебном заведении занялся советник президента по вопросам культуры Алишер Азизходжаев. Начал он со знаменитой университетской библиотеки, комплектовавшейся на протяжении 70 лет. В ней были собраны уникальные книги, рукописи, отчеты. Престарелые профессора завещали ей личные книжные собрания, зарубежные университеты присылали свои труды, со всех концов Советского Союза приходили обязательные экземпляры издательств. Здесь было собрано около двух миллионов книг. Однако Азизходжаев решил, что зло содержится именно в них, и лично явился в библиотеку с проверкой ее благонадежности. Там его охватил ужас – большинство книг были на русском языке и были написаны русскими авторами. Во многих упоминались СССР и Россия и содержались такие выражения как «Великая Отечественная война», отнесенные новой властью почти что к криминалу. Все эти книги немедленно были выброшены из хранилищ, в том числе, редкие дореволюционные издания по Средней Азии. Под предлогом исполнения приказа начальства многие уникальные книги растащили. Позже они появились на столичных базарах, где продавались за полцены.

В ходе новой «культурной революции», проводящейся под руководством главного хунвейбина режима Алишера Азизходжаева, из университета было решено вымести все русские корни. С точки зрения властей независимого Узбекистана, русский язык и русская культура являются совершенно ненужными для узбекского народа. И это необъяснимый парадокс: русский язык является официальным языком ООН, интерес к нему растет во всех странах, в зарубежных университетах открываются новые факультеты русского языка, а в Ташкенте их закрывают и уменьшают время преподавания русского языка в школах. Нынешнее поколение узбекской молодежи уже не очень хорошо знает русский язык, следующее поколение его не будет знать совсем.

Между тем Алишер Аббасович заподозрил, что на факультете узбекской филологии тоже не все в порядке, и решил на всякий случай проверить и его. Какая удача его здесь поджидала! На доске расписания он обнаружил надпись: «Творчество Мухаммада Салиха». Мухаммад Салих? Лидер партии «Эрк»?! Оппозиционер?!! И о его творчестве специальный курс?!! Приказ был готов немедленно: ректора уволить, декана уволить, кафедру распустить, а профессора, осмелившегося преподавать творчество опального поэта, уволить без права преподавания. Скандал длился целый год, а закончился совершенно комично. Выяснилось, что речь шла не о современном «враге народа», а о поэте конца XVII века Мухаммаде Салихе, имя которого современный поэт Салай Мадаминов, лидер «Эрка», избрал своим творческим псевдонимом. Извиняться, конечно, ни перед кем не стали, но на работе кое-кого восстановили. Сам же Алишер Аббасович за бдительность и усердие заслужил высочайшую похвалу и повышение в должности: он был назначен министром культуры и спорта.

Нынешний режим нанес непоправимый урон и коллективу университета. Преподаватели с их унизительно низкой заработной платой оказались на самом дне социальной жизни. Они продолжали работать, читать лекции, писать статьи (которые было уже негде печатать), однако новому государству их работа оказалась ненужной. По субботам профессора собирают рюкзаки, пакуют старые вещи и идут на базар, чтобы выручить хоть какие-то деньги. О науке уже никто не думает. Многие ушли из университета, некоторые перебрались в казахстанские вузы, где ценят их знания и платят им достойную зарплату.

И количественно, и качественно это уже далеко не тот коллектив преподавателей и ученых, который существовал в советское время, когда работа в университете и занятие наукой являлись престижным делом. И если в 1990 году в Ташкентском университете работало 1200 преподавателей, то сегодня их осталось 536. Из них 126 имеют ученую степень доктора наук и звание профессора, однако 104 носят эти звания с советского времени и лишь 22 человека стали докторами наук в период независимости. Около половины из них перешло в Ташкентский университет из Академии Наук, которая практически перестала существовать.

В этой связи невозможно удержаться от сравнения. Российский император Петр I, проявлявший огромную заботу об ученых, разработал Устав Российской Академии наук и внес туда отдельный пункт об их денежном вознаграждении. Он писал: «Поелику мужья ученые мало заботятся о хозяйстве своем и не знают цен довольственных припасов и дабы не утруждать их поисками хлеба насущного, установить им жалование самого высшего порядка». С тех пор российские ученые стали людьми обеспеченными и уважаемыми. Вот откуда в России берутся Ломоносовы, Менделеевы, Поповы, Павловы, Тимирязевы и т.д.

Узбекские ученые в советское время тоже пользовались поддержкой государства и уважением в народе. За публикации научных трудов были установлены высокие гонорары, им платили за консультации и публичные лекции. За гонорар от публикации книги ученый мог приобрести автомобиль, квартиру или дачу. Молодежь рвалась в науку, это было престижно и перспективно. Однако новый режим, утвердившийся в Узбекистане в 1991 году, предпринял энергичные меры, чтобы изгнать из университета все талантливое и перспективное. Были изгнаны все демократично настроенные преподаватели, все, кто не захотел торговать совестью, а их место заняли никчемные личности, которые начинают и заканчивают занятия аллилуей в честь президента.

Научный потенциал университета новой власти оказался ненужным. В республике проводили грандиозные юбилейные торжества в честь средневековых малоизвестных и малозначимых деятелей, собирали международные конференции в их честь и возводили им памятники, в то же время совершенно не заботились о ныне живущих ученых. Более того, у современных узбекских ученых отняли возможность публикаций. Имеются списки тех, кого публиковать нельзя (запрет на выражение мысли), а также тех, кому разрешено печататься за свой счет или искать спонсоров. У узбекских ученых отняли возможность общения с зарубежными коллегами. Для поездки за рубеж на конференцию, международный семинар или стажировку требуется получить выездную визу в ОВИРе. А в ОВИР необходимо предоставить анкету из махаллинского комитета о своей благонадежности. Затем следует запрос в Службу национальной безопасности (СНБ) о том, кому можно ехать в Варшаву на конференцию, а кому нет. В подавляющем большинстве ответ стандартный: поездка нецелесообразна. Физика с мировым именем приглашает Стэндфордский университет, а инспектор ОВИРа лейтенант Ходжаев с вежливой улыбкой ему отвечает: вашу поездку считаем нецелесообразной. Ученый развивается в тесном общении с мировым научным сообществом, и ни книги, ни статьи из Интернета не могут компенсировать эффект непосредственного общения с деятелями мировой науки. Опять сравнение: между Россией и ЕС подписано соглашение, по которому ученым и преподавателям для зарубежных поездок не требуется никаких виз: купил билет в Лондон, и лети себе беспрепятственно. В Узбекистане же все каналы общения ученых с внешним миром оказались заколоченными. И тысячи юбилеев не смогут возместить морального ущерба от подобных издевательств.

Не вредно было бы вспомнить о том, с каким вниманием ругаемая ныне Советская власть относилась к ученым и педагогам, к их нуждам и творчеству. После ташкентского землетрясения 1966 года преподавателям и сотрудникам Ташкентского университета были построены целые кварталы жилых домов. Сразу же за университетом им был выделен массив для индивидуальной застройки. С тех пор его так и называют «профессорским массивом». С 1970 года практически весь коллектив университета был обеспечен жильем.

Нынешнее руководство республики морально уничтожило профессорско-преподавательский коллектив университета, подавив в нем чувство собственного достоинства, принизив значимость его труда. Бедность унижает личность, ученый становится беспомощным и беззащитным. Зарплата профессора университета по нынешним временам смехотворна. Однако нищенствующий профессор - это продуманная система. Боясь потерять работу, эти люди, не осмеливаются высказывать крамольные мысли. Они никогда не высказываются против правительственной политики, даже шепотом, и превратились в заурядных обывателей, которые подчиняются любым постановлениям и указам, хотя хорошо понимают всю их порочность и ошибочность. У обывателей, как правило, не бывает привязанностей, и прежней душевной близости коллектива университета не стало. Никто никого не критикует, никто никаких суждений не высказывает, никто друг с другом не общается. Все ушли в себя.

Еще раз повторю: постановление Ислама Каримова о праздновании 90-летия Ташкентского университета искажает историю. Оно является лишним свидетельством того, как президент Узбекистана далек от реальной жизни, как мало заботит его состояние науки и культуры в нашей стране и как неуважительно он относится к памяти великих тружеников науки, которые создавали университет в Ташкенте. Именно их следовало бы назвать истинными «самоотверженными патриотами» Узбекистана.

Джадиды никакого университета не создавали - для этого у них не было ни образования, ни средств, ни желания. Их мировоззрение было достаточно ограниченным, а круг интересов узким. Целью науки и искусства является свобода и прогресс, а светский университет противоречил взглядам и жизненным принципам джадидов. Они были горячими сторонниками ислама, их жизненные принципы ограничивались шариатом, их идеалом была конституционная монархия во главе с просвещенным монархом. Таким им представлялся бухарский эмир Сайид Алимхан, которому после его реформ 1917 года они какое-то время пели дифирамбы. Последствия осуществления этих идеалов нетрудно себе представить - это соседний Афганистан.

Настоящие создатели университета в Ташкенте давно ушли из жизни. Нынешними властями они обращены в «колониалистов», «империалистов», «большевоев». Но это ничего не изменит. Они оставили после себя храм науки и просвещения, который воскресил духовные силы узбекского народа, возродил его научный талант, вдохнул жизнь в его творческие возможности, задавленные вождями мингов, мангытов и конгратов. Их труд, обогативший нашу землю современной культурой, техническими и научными достижениями, современным образованием, навсегда останется достоянием узбекского народа. И мы должны помнить о них.

Бату Джаханов. Публикуется в сокращении