Новости

В министерстве назвали ограничение «ответной зеркальной мерой»: с мая грузинские власти запретили российской авиакомпании «Уральские авиалинии» четыре рейса из подмосковного Жуковского в Тбилиси. «Грузинские авиавласти должны выполнить свои обязательства по отношению к российской стороне и дать разрешение "Уральским авиалиниям" на эти полеты», — объяснил представитель министерства.

С 2014 года «Грузинские авиалинии» регулярно летают по маршруту Тбилиси — Москва — Тбилиси. 15 июля авиакомпания сообщила, что «российские авиационные власти неожиданно известили об упразднении четырех рейсов».

Новости

В правительстве отметили, что в некоторых регионах появилось психоактивное вещество с торговым наименованием U-47700, которым до смерти отравились несколько человек. В список наркотиков попали такие соединения, как беноциклидин, метоксикетамин и фуранилфентанил.

В перечень растений, содержащих наркотические или психотропные вещества, включили «мимозу хостилис». Согласно пояснительной записке, в рунете зафиксировали активность по распространению семян и высушенных частей мимозы, которые содержат сильнодействующее психоактивное вещество диметилтриптамин.

Диметилтриптамин — психоделик, который организм человека вырабатывает в небольших количествах в процессе нормального метаболизма. По химической структуре схож с серотонином — одним из главных нейромедиаторов головного мозга. Диметилтриптамин вызывает интенсивные визуальные и слуховые галлюцинации, изменяет восприятие времени и реальности.

Новости

По словам Кадырова, в Чечне геев нет. Но если они все же есть, то пусть их заберут в Канаду: «Подальше от нас. Чтобы не было, чтобы очистили кровь».

Молодых чеченских гомосексуалов, которые рассказывали о том, как их преследовали и пытали на родине, Кадыров назвал «шайтанами»: «Они нелюди. И будь они прокляты за то, что они на нас наговаривают. Они перед всевышним все равно ответят за это», — заявил глава Чечни.

Также Кадыров высказался о внешней политике. «Америка ведет политику против России. Против руководства государства. Они знают, что я — один из тех, кто готов отдать жизнь за Россию и что у меня хорошая армия, которая может нападать и защищать. <…> У нас сильное государство и ядерная держава. Если даже наше государство полностью разрушат, автоматически ядерные ракеты полетят. И весь мир мы перевернем — раком поставим», — заключил он.

В начале апреля «Новая газета» опубликовала расследование, согласно которому в Чечне массово пытают и убивают геев. Руководство республики отвергло все обвинения.

Наука и технологии

Иллюстрация: Рене Магритт/Wikimedia

Популярные психологи и учителя жизни призывают нас стремиться к независимости всегда, везде и любой ценой. «Если вы не становитесь все автономнее и самостоятельнее с каждым днем, с вами что-то глубоко не в порядке». Независимость, говорят они, есть путь к счастью и самореализации. Чем ты автономнее, тем лучше для всех. Идеал стремлений — это когда ты все контролируешь и обо всем можешь сказать: «Я сделал сам» (или хотя бы за все заплатил из своего кармана). Независимость — это честь, слава и сила человека, это проявление его зрелости. Ребенок рождается беспомощным и абсолютно зависимым, а потом, если развитие идет нормально, становится все более и более самостоятельным и навсегда расстается с инфантилизмом.

Зависимым быть стыдно. Это чистое зло, это слабость и уродство, а также аморальная позиция: «висеть на шее» у других грешно. Язык психологов и психиатров это четко отражает: слово «зависимость» всегда содержит негативные коннотации. Скажем, есть такой диагноз, как «зависимая личность», но нет личности «патологически независимой». Этим же словом обозначают аддикции (такие как зависимость от наркотиков или от компьютерных игр).

Но разве все, сказанное выше, не правда? Я бы ответил, что это как минимум не вся правда. Люди иных культур с этим бы просто не согласились. Например, если говорить о зависимом ребенке, в Японии на это смотрят иначе: младенец рождается совершенно независимым, а потом ответственные родители учат его «адекватной зависимости». А психологи и психотерапевты, работающие с инокультурными пациентами, прекрасно знают, что самодостаточность для многих людей вовсе не цель жизни. Можно смело сказать, что «независимость» — западная, европейски-американская культурная ценность, которую, того не замечая, психологи транслируют как ценность общечеловеческую. Что не всегда полезно для человека.

Бред независимости и бедный Йорик

Мураками писал: «Автономия и зависимость подобны свету и тени, которые взаимно притягивают друг друга до тех пор, пока, после многих проб и ошибок, человек не найдет своего места в мире». Похоже, все самые важные вещи в жизни человека — это мучительное соединение противоположностей. Это касается и пары «автономия — зависимость». Каждый человек живет между двумя полюсами притяжения: между Я и Мы, между стремлением быть собой (что Юнг называет «индивидуацией») и стремлением быть в союзе с другими людьми, стремлением принадлежать. И нормальная жизнь есть там, где работают, иногда вступая в бурные конфликты, оба этих полюса.

Как только в центр ставится что-то одно — часть занимает место целого, а человек кончается. Коллективистское стремление к полюсу «Мы» реально подавляет личность и связывает человека тугой паутиной обязательств. В равной мере однобокое «Я» без контекста, подобное изолированному острову, неполноценно и нереалистично. Нам нужны оба этих полюса.

Разумеется, в жизни на разных этапах актуальнее то одно, то другое. За независимость борется, скажем, ребенок двух лет, который настойчиво говорит «нет» и «я сам» ради чистого удовольствия отрицания. Или подросток, который становится все независимее от родителей (правда, и тут работает парадокс: для этого ему надо впасть в сильную зависимость от группы сверстников). Или участник недавно возникшей пары, которому пришла пора искать свое пространство после периода блаженного, но слишком тесного симбиоза влюбленности. Но в целом тут нужна гармония.

Вообразим себе человека, который свято верит в «независимость любой ценой». Чтобы никого не обижать, назову его Йориком. Сознаю, что я тут мог обидеть шекспироведов и девушек, но в последнем случае это отражает нашу гендерную реальность: «зависимость» все еще считается женским качеством, и ее осуждение больше давит на мужчин. Допустим, Йорик хочет с каждым днем становиться все автономнее и автономнее ото всего (почему-то в программу обычно не входит независимость от воздуха, еды, напитков, работы сердца или культуры.)

Прежде всего, ему надо как можно быстрее поселиться отдельно, а для этого нужно свое жилье, а потому — финансовая независимость, а потому — карьера. И снова парадокс: приоритет зарабатывания делает Йорика слишком зависимым от тех структур, которые платят, от рынка или от властей. Мало кому удается получать хорошие деньги именно за любимое занятие. И это зависит от общества: как там оплачивают труд и какой. Так что возможность «быть независимым от денег» сильно зависит от многих вещей. Подозреваю, что бездомный во многих смыслах «независимее» от денег, чем гендиректор компании. А когда Йорику нужно будет занять много денег, он не станет обременять друзей, но обратится в банк.

Все свои проблемы Йорик намерен решать сам. Если ему грустно, об этом никто не узнает: зачем кого-то еще грузить? Если ему очень плохо, он пойдет к психологу или психотерапевту за свои деньги (по иронии судьбы, как показывают исследования, более зависимые люди гораздо больше получают от психотерапии, где во многих случаях клиенту нужен регресс, возврат в детство, чтобы выйти оттуда новым человеком.)

Похоже, многие общественные институты: страхование, социальные службы, кредиты, психотерапия, дома престарелых и т. д. — появились, чтобы защитить людей от пугающего переживания зависимости. Да и сама «независимость» как ценность появляется в специфическом стабильном обществе, где защищена собственность и где есть надежный средний класс. Вероятно также, что ее происхождение связано с традицией западной философии, особенно Декарта, создавшей изолированное Я, и с историей — не в последнюю очередь с историей создания Соединенных Штатов. Эта ценность ужасающе зависит от окружения.

«Полная независимость» абсурдна. Любая открытая система взаимодействует с окружающей средой: чем живее система, тем больше взаимодействия. Можно сказать, что камень «независимее» от окружения, чем дерево или амеба. Он меньше подвержен влияниям среды просто потому, что он не живой.

А живой человек может чувствовать полную независимость ото всего лишь в глубоком бредоподобном отрыве от реальности. Ему будет казаться, что он сам причина всего и контролирует мироздание, как хвост, виляющий собакой. Такого человека кому-то придется надежно и непрестанно опекать.

Величие и красота зависимости

«Он слишком горд, чтобы, с одной стороны, о чем-либо просить, с другой — чтобы принимать что-либо с благодарностью. Принимать для него настолько унизительно, что это начисто убивает чувство благодарности». Карен Хорни говорила тут о невротике, но эти слова в полной мере относятся к нашему бедному Йорику. Отношения с людьми — та сфера, где парадигма «делаю сам и никому ничего не должен» совершенно неадекватна.

Прежде всего, Йорик лишает себя драгоценной возможности получать a little help from my friends — поддержку друзей и близких, которая слишком много значит. Такая «социальная поддержка», как ее называют ученые, позволяет людям проходить через различные трудности с меньшими потерями. Исследования показали, что такая поддержка друзей или родственников, среди прочего, позволяет лучше сопротивляться депрессии и тревоге, а также некоторым физическим болезням, таким как заболевания сердца, диабет или артриты. Поэтому неспособность принимать поддержку — особенно в старости или на фоне неожиданных и непредсказуемых бедствий — вполне реально ставит под угрозу жизнь и здоровье.

Йорик будет платить за те вещи, которые многие получают даром и лучшего качества, но и это не все. Когда он гордо замыкается в себе наедине со своей проблемой, он лишает других возможности принять участие в его жизни, не позволяет им стать полезными и ценными. А это нужно всем, поскольку таков взаимообмен жизни с другими, сама жизнь. Самодостаточный Йорик рискует этого никогда не узнать.

А в близких отношениях модель «я сам» просто разрушительна. Тут Йорик подобен потребителю в супермаркете: он свободно выбирает нужный товар и счастливо завершает «неподходящие» отношения. В такой схеме отношений (если это не любовь за деньги) чего-то вопиющим образом не хватает. Бедный Йорик просто не понимает того, что любовь — это добровольная взаимная зависимость. Он рискует остаться вечным подростком, который боится что-то обещать, сказать «да», пустить корни.

Будь я популярным психологом и учителем жизни, я бы сказал Йорику: «Если ты хочешь стать по-настоящему большим, пришла пора учиться хорошей зависимости: принимать помощь, испытывать благодарность, не бояться слабости, не бояться плакать и иногда быть ребенком. Пора учиться терять и отказываться от контроля даже там, где ты что-то можешь контролировать, особенно в отношениях. Тогда ты будешь больше походить на человека».

Или, может быть, я бы сказал так: стремление к независимости хорошо лишь тогда, когда включает в себя и независимость от этого стремления.

Культура

Иллюстрация: Мария Аносова

Начало читайте здесь:

• Часть 1. Дуэлянт и пророк
• Часть 2. «Мир, в котором все откажутся считать себя товаром»
• Часть 3. По следам Шекспира
• Часть 4. Так что же такое капитализм?
• Часть 5. Товар как фетиш

Доктрина шока

Рассказывая предысторию европейского капитализма, Маркс называет важнейшим условием начала капиталистических отношений намеренное создание широкого слоя людей, у которых нет никакой частной собственности, кроме своих рук.

На примере судьбы британских крестьян и силезских ткачей отлично видно, что массовая пролетаризация крестьян — столь же необходимое условие для возникновения экономики капитализма, как и появление внутреннего рынка.

Близкой проблеме посвящена известная книга Наоми Кляйн «Доктрина шока» (2007), где утверждается, что капитализм использует любую катастрофу и массовую травму, дестабилизирующую прежнее положение людей, для усиления своей власти и проникновения рыночных принципов туда, куда люди никогда их прежде не пускали.

Правила рыночной игры обязывают капиталиста хранить свое сердце в защищенном сейфе и делают его стратегом массовых катастроф.

Позолоченная рука его величества Капитала держит за горло каждого, чьи руки испачканы угольной пылью, нефтяной пленкой, конторскими чернилами, фронтовым порохом или хлебной мукой. Их тела истекают по́том на жертвеннике рыночной экономики. Их ложное сознание — результат занятости в экономике отчуждения.

Кроме прочего, капиталист по Марксу — это еще и организатор массовых жертвоприношений биржевому молоху и «безальтернативным» рыночным принципам — ради окончательного превращения всех и всего в товар.

Рынок работает как вычислительная система, но эта система иррациональна, она всегда считает с ошибкой

Космическая миссия человечества

Маркс не просто первый философ глобализации, которую он называл «универсализацией» и «всеобщей зависимостью народов», отмечая, что капитализм — это первая в нашей истории мировая система, где кризисы и подъемы будут иметь все более глобальный характер. Он — один из первых философов модерна, которым удалось сформулировать глобальную космическую миссию человека, не прибегая к религиозной концепции откровения.

Обойтись без откровения позволяет политэкономия. Золотого века никогда не существовало, и уже хотя бы поэтому к нему невозможно вернуться. Другой жизни, за пределами данной нам обществом здесь, не было и не будет. И это базовое условие для веселой науки сопротивления, самоорганизации и самореализации людей.

Внимательно наблюдая за викторианской «глобализацией», Маркс предсказывает, что история отдельных наций будет превращаться во всеобщую историю сначала через мировой рынок, а потом через международную революцию. Так открывается наша видовая общность.

Мировой рынок — первый пример общечеловеческой деятельности. Рынок делает абстрактным и исчислимым тот труд, который вложен в производство товаров. Стоимость задает количественную, а не качественную разницу между всеми товарами.

Рынок работает как вычислительная система, но эта система иррациональна, она всегда считает с ошибкой, а если сделать ее рациональной, то она перестанет быть «рынком» в привычном нам смысле слова и превратится в «план».

Полный смысл каждой системы открывается нам только в новой системе, которая ее сменит

Тогда произойдет Aneignung — присвоение каждым своей человеческой видовой сущности в грядущем постклассовом обществе. Коммунизм рождается из мирового рынка. Новое состояние есть истина прежнего состояния, которая пряталась в превращенных формах вплоть до революции. Согласно диалектике, смысл яйца заключается в цыпленке, который разобьет это яйцо изнутри. Полный смысл каждой системы открывается нам только в новой системе, которая ее сменит.  

Всеобщий монетарный обмен создает возможность мирового коммунизма. Коммунизм есть способ политически зафиксировать видовую общность всех людей, при котором закон впервые будет выражать общий интерес, а не привилегии отдельных доминирующих групп. Раскрытие видового потенциала, общей миссии человечества, может произойти только в постклассовом обществе.

Частная собственность на средства производства становится рудиментом, мешающим развитию наших общих возможностей, и глобализация, следовательно, воспринимается автором «Капитала» как необходимость, ключевое условие грядущей трансформации.

Предлагалось устроить именно мировую цивилизацию как единую фабрику, между цехами которой не будет, конечно же, никаких рыночных отношений. Что будет выпускать эта мировая фабрика, действующая по единому плану, в разработке которого принимают участие все работники? Она будет создавать нового человека, находящегося в непрерывном процессе становления и обновления смысла. Эта мировая фабрика будет приносить не прибыль, но понимание миром самого себя и изменение бытия, не искаженное отчуждением и эксплуататорскими отношениями. Когда все станут рабочими в этом коллективном социальном производстве, они будут производить улучшенную версию самих себя, сделавшись и заказчиками, и исполнителями этого проекта всеобщего предприятия.

В этой книге как будто два этажа с разной степенью убедительности — аналитический и публицистический

Маркс — ученый и предсказатель

При чтении «Капитала» бросается в глаза смысловая двуслойность этого текста. В этой книге как будто два этажа с разной степенью убедительности — аналитический и публицистический. Там, где Маркс перестает быть аналитиком и становится публицистом, ожидаемо больше метафор и допущений, чем доказательств, выдерживающих научную проверку. Но для левых всегда был особенно важен именно этот слой, обещающий «снятие» и преодоление (Aufhebung) системы, основанной на частной собственности и присвоении прибыли.

Ранее речь шла об экспроприации массы группой манипуляторов, но в ближайшем будущем речь пойдет об экспроприации кучки узурпаторов массой, обещает Маркс.

Между тем либеральные и реформистские оппоненты Маркса всегда отмечали, что из гениального, глубокого, убедительного и полезного анализа системы вовсе не следует автоматически ни перехода к коммунизму, ни экспроприации экспроприаторов. Тут не прочитывается однозначного детерминизма, диалектической заданности и явно совершается эмоциональный скачок, в результате которого Маркс перестает быть ученым и становится предсказателем. Классовая поляризация общества, рост неравенства и непрерывное развитие производств в сторону эффективности еще не гарантируют международной революции трудящихся.

При всем своем циклическом абсурде, описанная система может воспроизводиться неопределенно долго. Маркс предполагает, что концентрация капитала и падение нормы прибыли приведут к глобальному нерешаемому противоречию между характером производства и его товарной формой — и система рухнет. Но это только одна из версий возможного развития событий.

Перед нами индустриальный эпос, прореженный революционным лиризмом.

Эта внутренняя неоднородность позволяла делать из «Капитала» как вполне радикальные, так и весьма умеренные выводы. Возникали разные версии марксизма, от «розового» парламентского эволюционизма левых реформистов и социал-демократов до романтики вооруженных нелегальных групп в крупных мегаполисах или партизанских движений в джунглях бывших колоний.

Представители буржуазных элит (пресловутый 1%) тоже открывали «Капитал» и прекрасно знают, от какого главного риска следует страховаться

Обычно левые отвечают на подобную критику неоднородности «Капитала» в том смысле, что Маркс и не ставил своей задачей в этой работе давать точную маршрутную карту перехода к другому обществу. Предлагается искать эту карту и более убедительные причины самого перехода в других работах Маркса, посвященных скорее политическому прогнозированию, чем анализу капитализма в его индустриальной стадии, но таких мест и в других сочинениях Маркса удивительно мало.

Для либеральных критиков марксистской футурологии прогнозы из «Капитала» — не более чем романтическая вероятность, мимо которой история уже прошла, либо неопределенно далекое будущее, которого мы все равно не застанем.

Так как переход к социализму возможен лишь после созревания капитализма и его повсеместного, всепланетарного распространения, само это предсказание делается умозрительным, вечно откладываемым.

Система может отодвигать финальный кризис неопределенно долго, корректируя себя с помощью умеренных кейнсианских реформ или же через возобновляющее воздействие больших войн, уничтожающих огромное количество средств производства и ресурсов, возвращающих нас в варварство и заново запускающих уже пройденный цикл.

Чисто теоретически, кризисы и циклы могут длиться вечно. Тем более что представители буржуазных элит (пресловутый 1%) тоже открывали «Капитал» и прекрасно знают, от какого главного риска следует страховаться, бесконечно внедряя новое, разрушая часть старого и повышая градус спектакля.

Сам Маркс предупреждал, что альтернативным вариантом будущего может быть гибель человечества

Как возможное решение этой проблемы у левых теоретиков, начиная с Ленина, Грамши и Лукача, возникает тема созидательной воли, которая выводит нас за пределы предложенного в «Капитале» политэкономического анализа.

Необходимо волевое усилие политического агента (партии) для склеивания двух (аналитического и пророческого) слоев «Капитала» в конкретной практике.

Если смена капитализма социализмом неизбежна, то в политической борьбе можно и не участвовать, финальный кризис когда-нибудь сам похоронит нынешнюю систему?

Но в ХХ веке всё больше левых говорят: бесклассовое общество может стать целью нашей истории, но оно не гарантировано. Да и сам Маркс предупреждал, что альтернативным вариантом будущего может быть гибель человечества.

Если у Маркса партия — это скорее педагог, то у Ленина она уже инструмент аккумуляции политической воли. В идее революционной авангардной партии рабочих воплощается идея консолидации класса как политического субъекта, который сознательно творит всеобщую историю, а не дожидается исполнения чьих-то пророчеств.

Дальнейшие марксисты будут искать идеальное сочетание разных форм организации — профсоюзы, рабочие советы, авангардные партии, сетевые движения — для мобилизации политической воли и подтверждения данных Марксом прогнозов.