Новости

Подозрение в убийстве Роккелли выдвинула прокуратура города Павия. По словам Енина, украинская Генпрокуратура удивлена этим, поскольку на Украине ведется расследование гибели Роккелли и его российского коллеги Андрея Миронова.

Украина считает, что Роккелли и Миронов погибли из-за обстрела со стороны Донецкой народной республики. В расследовании, как заверил Енин, украинская Генпрокуратура активно сотрудничает с итальянскими коллегами.

Новости

К атаке Petya причастны те же хакеры, которые атаковали украинскую финансовую систему в 2016 году, считают в СБУ. Это и свидетельствует о том, полагают в службе, что к атакам причастна Россия.

СБУ получила данные о хакерах благодаря работе с международными антивирусными компаниями, названия которых не приводятся. Вирус Petya атаковал украинские компании, чтобы дестабилизировать общественно-политическую ситуацию на Украине, считают в СБУ. То, что у хакеров не было «реального механизма» получения денег от пострадавших, говорит о том, что вирус был «прикрытием для масштабной атаки на Украину».

Petya должен был уничтожить важные данные, нарушить работу государственных и частных учреждений и распространить панику среди украинцев, заявили в службе.

Petya атаковал ключевые объекты инфраструктуры Украины 27 июня. В России от этого вируса пострадали «Башнефть» и «Инвитро». Жертвы обнаружились также в США, в Европе и в Азии. Разработчики вируса, который вымогал деньги за возвращение сохраненных на компьютере файлов, заработали на нем всего 10 тысяч долларов. При этом после оплаты вирус не возвращал данные, потому что это изначально не предполагалось его структурой. 

Новости

Самая большая зарплата в Белом доме — 187 тысяч долларов в год. Такую зарплату получает старший советник президента Марк Хаус. Пресс-секретарь Белого дома Шон Спайсер зарабатывает 179,7 тысячи долларов в год. Заместитель Спенсера Сара Сандерс получает 165 тысяч долларов.

Меньше всех зарабатывают директор Национального экономического совета и старший советник президента по экономической политике Гэри Кон и помощник президента Кристофер Лиддел — по 30 тысяч долларов.

С марта в Белом доме работает и дочь президента Иванка Трамп. Она занимает должность помощника президента и не получает зарплату. С марта же в Белом доме работает ее муж Джаред Кушнер. Он возглавляет новое подразделение, направленное на модернизацию работы федерального правительства, и занимает должность советника президента. Белый дом ему также не платит.

Президенту Дональду Трампу положена зарплата в 400 тысяч долларов, но он сократил ее до доллара в год, пояснив, что не может по закону получать меньше доллара. 

Культура

Иллюстрация: Мария Аносова

Начало читайте здесь: часть 1, часть 2, часть 3.

Словарь «Капитала»

Маркс был уверен, что он открыл секретное строение клеток капиталистического тела, первичных атомов, образующих всякую товарную экономику. История капитализма и его внутренняя логика необъяснимы без этого знания. Само обнаружение этой тайны уже есть политическая победа и важнейший шаг к преодолению господствующих отношений.

Выясняя законы экономической механики капитализма, он вводит принципиально новые понятия или радикально переосмысливает прежние:

«Прибавочная стоимость», которая бывает абсолютной и относительной.

«Рабочая сила» как базовый ресурс воспроизводства капитала.

«Постоянный капитал» (стоимость средств производства) и «переменный капитал» (стоимость рабочей силы), которые можно уподобить скелету и мышцам производства.

«Фетишистский» характер товара, который только и может непротиворечиво объяснить историческое развитие и законы движения капитала.

«Абстрактный всеобщий труд», задающий меновую стоимость любого товара.

От «буржуазной» социологии и экономики марксизм отличает не описательная, но преобразовательная установка. Внутренне конфликтные явления нашей жизни стремятся к преодолению самих себя, и теория помогает им перешагнуть собственные границы и стать чем-то новым.

Разные эпохи в нашей истории отличаются не тем, «что» производят люди, но тем, «как» именно они это делают

Способ производства

В марксизме «производство» — это то, что делает человека историческим существом. В конечном счете любое производство — это всегда производство самого человека в конкретной версии. Если вы создаете что-то, оно в свою очередь создает вас, поэтому принципиально важно, каким именно способом вы это что-то создаете.

Уровень и способ производства задает цивилизационную модель, условия жизни, форму обмена, тип сознания, пределы мысли. Экономический базис окружает культурную и политическую надстройку как охраняемый периметр и не позволяет исполниться самым благородным мечтам и высоким надеждам утопистов.

Способ производства есть связь производительных сил и производственных отношений.

С момента возникновения классов Маркс называет четыре таких способа:

Античный — патриции эксплуатируют рабов.

Азиатский, при котором нет вообще никакого зазора между правящим классом и государственным аппаратом. Государство выступает как совокупный рабовладелец. Многие последователи Маркса считали азиатский способ всего лишь одной из разновидностей античного (рабовладельческого), так как его отличительные особенности нигде у Маркса подробно не разбираются.    

Феодальный — эксплуатация в форме крепостной зависимости.

Буржуазный (капиталистический) — наниматель потребляет рабочую силу нанятого, превращая его способность к труду в источник своей прибыли, получаемой на рынке. Условный «демократизм» буржуазии объясняется тем, что анонимное насилие капитала заключается в самой производственной структуре.

В этом смысле разные эпохи в нашей истории отличаются не тем, «что» производят люди, но тем, «как» именно они это делают.

Задача «Капитала» — описать не «экономику вообще», как это принято у многих экономистов, но рассмотреть капиталистический способ производства в его индустриальной стадии, выделить его главные системные качества, дать исторический генезис, объяснить происхождение именно такой модели.

Капитализм — это система, в которой производство подчинено обмену, неэквивалентно организованному правящим классом

Что такое капитализм?

Маркс рассматривает капитализм и как способ производства, и как следующую из него классовую систему.

Он определяет всеобщую формулу капитала и проясняет всеобщий закон капиталистического накопления.

Капитал как процесс есть самовозрастание стоимости за счет приобретенной рабочей силы.

Капитализм — это система, в которой производство подчинено обмену, неэквивалентно организованному правящим классом. Цель производства в такой системе — вовсе не потребление, но рыночная прибыль. Накопление капитала — основной стимул всякой экономической деятельности.

Ничьи потребности тут не являются мотивом к производству, потому что оно ориентировано только на платежеспособный спрос как необходимое условие для извлечения прибавочной стоимости.

Капитал можно понять только в его циклической динамике, как спиральное движение, а не как некую статичную вещь. И это движение имеет явную историческую цель: оно направлено к постклассовому и посттоварному состоянию цивилизации.

Ростовщический и торговый капитал были первоначальными формами, в которых будущая система содержалась эмбрионально, как обещание, в те времена, когда земля оставалась первичным средством производства.

Две базовые черты этой системы — эксплуатация наемного труда и конкурентное накопление капитала.

Капитал может восприниматься нами как внешняя сила, вроде гравитации, но это отношение людей друг к другу, которое имеет различимый исторический предел.

Драматическая проблема этой системы — частный характер присвоения результатов общего труда.

Без понимания этого невозможно анализировать сложные отношения между техническим и стоимостным аспектами капитала, парадоксальную механику кредита, накопление сокровищ или динамику рынка труда.

Стоимость понимается как скрытый внутри товаров затраченный труд

Рабочая сила и прибавочная стоимость

Сам по себе рыночный обмен не увеличивает стоимости. Только рабочая сила обладает уникальной способностью добавлять стоимость. Поэтому главный товар на рынке — способность к производительному труду. Работник продает нанимателю свою рабочую силу, а не просто время занятости. Капиталист потребляет именно рабочую силу, но платит работнику за рабочее время. Наемный труд — это и есть потребление рабочей силы капиталистом. Здесь обнаруживается важнейшее противоречие.

Рабочая сила — это фундаментальный товар, определение стоимости которого всегда будет моральной и политической проблемой. Стоимость рабочей силы задается временем ее воспроизводства. Маркс называет заработную плату экзотерической формой цены рабочей силы.

В этой теории стоимость понимается как скрытый внутри товаров затраченный труд. То есть буквально стоимость любого предмета отражает количество труда, вложенного в его производство. Именно затраченный труд делает товары сопоставимыми на рыночных весах.

Цена — это всего лишь денежное выражение стоимости. Труд — субстанция стоимости, выраженной через обмен.

В наиболее абстрактном смысле рынок есть способ обменивать между собой разные количества затраченного труда.

Рыночная необходимость в прибавочном (неоплаченном, т. е. украденном) труде порождает прибавочную стоимость. Их величества Прибыль, Рента и Процент — результаты неоплаченного труда.

Прибавочная стоимость — стартовое условие воспроизводства всего цикла накопления капитала. Она возникает в товарном обращении, но из присвоения рабочей силы. Каждый атом прибавочной стоимости — это превращенное мгновение неоплаченного труда.

Прибавочная стоимость превращает деньги в капитал. Обращение денег в качестве капитала (т. е. для максимализации прибыли) становится самоцелью в такой системе, и обычно прибавочная стоимость делится между предпринимателем и банкиром.

Уже упомянутые Рента, Процент и Торговая Прибыль — главные способы фиксации прибавочной стоимости.

Маркс критикует своего ближайшего предшественника Давида Рикардо, утверждая, что тот просто перепутал стоимость с себестоимостью

Дополнительную стоимость, которая производится путем удлинения рабочего дня, Маркс назвал «абсолютной прибавочной стоимостью», а ту, которая возникает вследствие сокращения необходимого рабочего времени, — «относительной прибавочной стоимостью».

Производство прибавочной стоимости основано на логике накопления, и в этом непреодолимое противоречие системы капитализма. Стоимостный критерий оценки эффективности производства и социальной деятельности вообще прячет в себе неустранимую разницу между непосредственной полезностью и товарной судьбой всякого продукта труда.

На месте изъятой прибавочной стоимости должна бы оставаться «зияющая стоимость» — иероглиф кражи, шрам, свидетельствующий о неэквивалентном обмене. Маркс видит повсюду вокруг себя эту изнанку, обратную сторону прибавочной стоимости, вопиющий след разрешенной кражи.

Он критикует своего ближайшего предшественника Давида Рикардо, утверждая, что тот просто перепутал стоимость с себестоимостью. Другая типичная ошибка экономистов, по его мнению, — восприятие труда, земли и капитала как трех отдельных и независимых источников стоимости.

Освобождение труда

Чем выше уровень разделения труда, тем больше должно возникать прибавочного продукта, пока система не достигнет предела своих возможностей. На этом пределе Маркс предсказывает освобождение труда, которое он понимает как освобождение от наемного труда.

Для понимания этого прогноза важна философская разница между словами work и labour.

Work — это труд как миссия, как осознанный метаболизм человека и природы и, в конечном счете, сила самой природы, а labour — наемный и отчужденный труд как товар.

Капиталистическое производство времен Маркса запрограммировано не на сокращение рабочего дня, а на сокращение рабочего времени, необходимого для производства

Время

Маркс выяснял, как соотносятся длина рабочего дня, интенсивность труда и его производительность.

Борьбу работников за сокращение рабочего дня он считал принципиально важной, отмечая при этом, что в условиях капиталистического способа производства никакой окончательно «честной» и «справедливой» длины рабочего дня не может быть даже теоретически.

Однако для наглядности он вводит условные «шесть часов» в день, которые позволяют рабочему воспроизводить свои способности, не принося никакой прибыли для нанимателя.

Товар есть овеществление рабочего времени. Украденные у работника секунды — это атомы грядущей прибыли.

Капиталистическое производство времен Маркса запрограммировано не на сокращение рабочего дня, а на сокращение рабочего времени, необходимого для производства.

Довольно точная экранизация марксистской концепции присвоения правящим классом рабочих часов дана в голливудском фильме «Время» (2011). Превращение абстрактного труда в абстрактную ценность через потребление проданных часов приводит там в движение весь сюжет о пересечении границ классовой сегрегации. Рабочий, случайно ставший миллионером, пытается разрушить капиталистическую систему, приватизировавшую и превратившую в платную услугу саму жизнь.

Деньги

Маркс прослеживает генеалогию и основные функции денег со времен древнейшего «зернового стандарта» в Египте и Междуречье через появление долговечного золотого эквивалента как идеального средства обменных отношений между людьми.

Деньги необходимы как способ сохранения результата абстрактного труда во времени и для исполнения взаимных долговых обязательств. Для автора «Капитала» они прежде всего — материальное выражение стоимости.

Деньги — условное воображаемое золото, санкционированное государством.

Маркс берется разгадать магию денег, отвечая на вопрос: почему в рыночной триаде «деньги — товар — деньги+» на выходе уже совсем не такая сумма, как на входе? Как из обращения получается больше денег, чем было в него вложено?

Деньги — это всеобщий товар, т. е. условное золотое зеркало для всех остальных товаров, и одновременно они есть способ маскировать общественные отношения между частными работниками.

При рыночном обмене объем денег возрастает, так как рабочая сила способна создавать большую стоимость, нежели та, которая была затрачена при найме. Этот не вполне эквивалентный обмен и есть базовая операция капитализма. В этом феномене «растущих» денег объективируется противоречивость господствующей системы обмена. Возникает популярная иллюзия самозарождения денег, на которой основан любой спекулятивный пузырь.

Колонки

«Ну, секс ведь в жизни не главное», — говорит Наташа и встряхивает своими длинными рыжими волосами (это как в рекламе шампуня получается).

Полтора года назад она рассказывала о таком любовнике, с которым она занималась сексом где угодно и как угодно — она просто свихнулась от страсти. Этот любовник утратил к ней интерес спустя два месяца — он признавал только накал страстей, только бешеное вожделение, только влюбленность до помутнения рассудка.

Наташа зверски расстроилась. Взяла отпуск, бросила вегетарианство — наелась бургеров до вызова скорой, села на диету из виски и лимонов, вколола филлеры под глаза (неудачно), побывала на Камчатке и нашла Колю.

И вот они с Колей уже год. Собираются пожениться. Медленно, вдумчиво (особенно Коля), но собираются. При этом в смысле секса Коля Наташе вообще не нравится. Хорошо, что он живет в Петербурге и секс у них нечасто.

Зато Коля хочет жениться. Может, не каждый день хочет, но время от времени. Это сейчас главное для Наташи — иметь мужа и семью. Чтобы «как у людей».

Как так устроиться, чтобы один человек был для тебя и лучшим любовником, и хорошим собеседником, и комфортным соседом по квартире, и напарником для выходов в свет

Все, кроме секса, ей в Коле нравится. Он забавный, внимательный, развлекает ее. Вот если поставить все это против секса — что перевесит?

Мой друг Илья влюбился. Мы его первый раз таким видим. Он стал нежным. И ревнивым. Он занимается сексом с другими девушками, а представляет на их месте Ее. Дашу.

Даша сейчас в Дортмунде, но через два месяца вернется навсегда. И будет жить у Ильи. Они общаются удаленно уже год — и это лучшее время их жизни. Единственное, что омрачает эту пастораль: у него на нее не стоит. Вот прямо с самого начала.

Илья считает, что Даша — самая красивая и сексуальная женщина на свете. У него никогда ни с кем не было такой близости, такого доверия, у него никогда не было такого родного человека. Но для секса ему нужна виагра.

Они познакомились в Берлине через «Тиндер». Даша за день до того уже уехала — приложение неверно определило ее местоположение. Разговор получался забавный — они ушли в вотсапп, потом вышли на скайп, потом на «секс» по скайпу, а спустя два месяца наконец встретились лично. Первые пять раз секс был ничего. Ну, как это бывает у людей, которые вместе уже больше десяти лет.

Даша с Ильей ездили в Таиланд — и за десять дней у него было два оргазма. А она обошлась вообще без этого.

Три месяца назад он сделал ей предложение.

Эти люди — не идиоты. Они понимаю, что у них есть проблема, и много о ней говорят. Они любят друг друга и хотят быть вместе, но им ясно, что секс может стать камнем преткновения. Они уже нашли в Москве психотерапевта — и ждут, когда Даша вернется.

Мы — дети Просвещения 2.0. Мы не просто влюбляемся/расстаемся. Мы рефлексируем, ходим на психотерапию, мы устанавливаем собственные правила жизни, ищем наше особенное счастье

Но вот задача для современного человека: как так устроиться, чтобы один человек был для тебя и лучшим любовником, и хорошим собеседником, и комфортным соседом по квартире, и заботливым другом, и напарником для выходов в свет? И чтобы он не был женат/замужем, жил с тобой в одном городе, работал и не вызывал отвращение у твоих друзей?

Раньше было проще: люди трахались, скандалили, напивались и решали пожениться. А потом тянули лямку.

Но мы же — дети Просвещения 2.0. Мы не просто влюбляемся/расстаемся. Мы рефлексируем, ходим на психотерапию, мы устанавливаем собственные правила жизни, ищем наше особенное счастье.

Нам не интересно унылое сожительство ради Традиционной Семьи — это уже не наши ценности. Поэтому мы и не можем понять, как сохранить веру в идеал, но при этом все-таки иметь партнера в постели. Хоть иногда.

«Если хочешь честно, — говорю я Илье, и он энергично кивает в знак согласия, — то я тебе скажу, что это, конечно, жопа. Не знаю, как у вас все получится, если вы друг друга не хотите. Но что с этим делать — вам решать».

«Ты понимаешь, мне всегда нравилась моя жизнь, но хочется вот близкого человека, — объясняет он. — Никогда не думал, что захочется, но — хочется».

Это звучит очень гомеопатично, но вся история мироздания, которую мы более-менее можем обозреть, намекает, что оптимальная жизнь — в паре

Да, мы привыкли жить сами по себе. Привыкли к тому, что у нас нет отношений, нет обязательств. (Если вы сейчас возмутились: «Какие такие мы?!» — то я скажу: ну вот какое-то вполне уже явное поколение от 20 до 40 лет, у которого сложились такие принципы и образ жизни.) И нам это нравится. Но близости, конечно, хочется. И мы не знаем, что с этим делать. Не знаем, как с этой близостью живут.

Вот Наташа хочет замуж. Давно хочет, и, поверьте, могла бы выйти раза три. Но ее что-то останавливает. Она любит себя, любит свой дом, свои привычки. Замуж хочет, но боится. И она выбирает то секс, то близость — и понятия не имеет, как это все увязать с тем, что ей на самом деле вовсе не хочется пускать в свою прелестную девичью квартиру какого-то мужчину. Поэтому неопределенные отношения на расстоянии и почти без секса — это для нее такая иллюзия близости.

Так хорошо было думать, что отношения вообще не нужны, но, черт побери, это не так. И не потому, что ты устаешь шляться по барам и выгонять из квартиры случайных любовников (Как от этого можно устать? Это же идеальная жизнь!), а потому что в человеке, видимо, заложена потребность иметь пару. (Это звучит очень гомеопатично, но вся история мироздания, которую мы более-менее можем обозреть, намекает, что оптимальная жизнь — в паре. Может, не обязательно быть с кем-то всю жизнь и не обязательно в «закрытых» отношениях, но тем не менее. Другие варианты работают со сбоями.)

Иногда, знаете, то, что между ног, куда умнее рассудка

Однажды ты решаешь, что нет ничего лучше, чем быть самой по себе. Обязательства душат, совместная жизнь — кровавый ад на земле. Ты счастлива только в одиночестве. А потом случается нечто, чему невозможно противиться. Это просто нападает на тебя — и все, паралич воли и разума. И у тебя нет альтернативы, кроме как забыть все привычки, все желания, все мечты — и быть влюбленной, быть всегда вместе, жить вместе, держаться за руку и строчить, едва расставшись: «Я скучаю!»

Воссоздать это искусственно невозможно. Типа — нам хорошо, но плохой секс, или секс хороший, но он зануда — ничего-ничего, привыкнем. Жертвовать собой даже ради собственной мечты — большая ошибка. Мечты, которые требуют жертв, — не мечты вовсе, а истерика.

Мы стали слишком рассудительными, слишком рациональными. Нам сложно поверить, что есть явления, которые невозможно проанализировать. Нам кажется, что если мы сядем и хорошо поговорим о том, почему нет секса или секс ужасный, все решится.

Но дело в том (и пусть это звучит как мистицизм из женских журналов), что «оно самое» — это когда все решается за тебя. Противное ощущение, если честно, ты будто марионетка. Но, увы, лишь на это можно променять свою прекрасную одинокую жизнь, потому что, пока у нас еще есть воля, мы сопротивляемся, умничаем, взвешиваем. И это означает одно: мы на самом деле не хотим того, к чему стремимся. Поэтому и нет эрекции. Иногда, знаете, то, что между ног, куда умнее рассудка. Мозг-то еще можно обмануть, а вот член и вагину — никогда.