[TIFLO] Валентин Гаюи
М.В. Бирючков. Силуэты. Приложение к журналу "Школьный вестник". 2000г.
ВАЛЕНТИН ГАЮИ
Валентин Гаюи (Аюи) родился 13 ноября 1745 года в д. Сен-Жюст близ Амьена в семье
крестьянина-ткача.
Первоначальное образование вместе со старшим братом Рене Жюстом он получил в
школе местного монастыря. По окончании школы братья отправились в Париж, чтобы
продолжить учение. Каждый избрал свой путь: Рене Жюст овладел основами минералогии
и стал открывателем одного из основных законов кристаллографии - "закона Гаюи",
а Валентин Гаюи, изучив иностранные языки, поступил на дипломатическую службу
в Министерство иностранных дел Франции. Здесь ему был поручен разбор и перевод
шифрованных депеш. Затем его назначили членом комиссии, экзаменовавшей учителей
и рассматривавшей педагогические методики.
Общение Гаюи с раннего возраста с монастырским духовенством, воспитание в духе
гуманистических идей вызвали у него интерес к вопросам призрения в широком значении
этого слова. Всё свободное от службы время он посвящал поиску способов, с помощью
которых можно было бы облегчить участь страждущих. Первостепенное внимание Валентин
Гаюи обратил на самую обездоленную категорию людей, на тех, кто беден и страдает
физическими недостатками. Он одним из первых просветителей познакомился с тем,
как поставлено дело обучения и воспитания глухонемых. В 1770 году в Париже французский
аббат Шарль Мишель Делепе открыл первое в мире учебное заведение для глухонемых
детей. Пример Делепе, заложившего основы сурдопедагогики как науки, побудил Гаюи
сделать то же самое в отношении слепых.
Окончательному решению Гаюи посвятить себя просвещению людей, лишённых зрения,
помог случай. В 1771 году на ярмарке, бушевавшей на Вандомской площади Парижа,
Гаюи стал очевидцем поразившей его картины. Около десятка слепых музыкантов,
обряженных в маски и шутовские костюмы, развлекали толпу зевак. Наблюдательный
Гаюи заметил, что один из музыкантов, собирая деньги, с необычайной ловкостью
различал монеты на ощупь. Тогда же у него мелькнула мысль: неужели слепые должны
служить только для забавы толпы, неужели нельзя приохотить их к полезному труду
и, таким образом, вывести из жалкого положения? И нельзя ли воспользоваться необычайно
тонким чувством осязания слепых для того, чтобы создать правильные и практические
методы обучения грамоте всех незрячих людей?
До XVIII века мир не знал учебных заведений для незрячих. Не существовало ни
теории, ни опыта приобщения их к систематическим знаниям и трудовым навыкам.
Валентину Гаюи понадобилось тринадцать лет, чтобы вооружиться знаниями и собрать
деньги для осуществления своего плана.
В. Гаюи обратился к книге французского философа-энциклопедиста Д.Дидро "Письмо
о слепых в назидание зрячим", изданной в Париже в 1749 г. В ней Дидро убедительно
показал, что слепые способны к самым разным видам деятельности, к профессиям
не только простым, но и сложным, и высказал гипотезу о разработке специальной
письменности для незрячих. Автор "Письма" называет имена слепых, проявивших свои
дарования в самых различных отраслях человеческой деятельности. Эти люди не только
достигли больших вершин - каждый в своей области, но и предприняли удачные попытки
разработать специальные приспособления (или, как мы сегодня говорим, тифлотехнические
средства) для компенсации утраченного зрения. Так, древнегреческий философ Дидим
Слепой Александрийский (308 - 395 гг.) изобрёл способ чтения с помощью разрезной
деревянной азбуки с греческими буквами, изображёнными рельефно, а записи своих
мыслей он делал на восковых дощечках тонкой палочкой и свободно разбирал эти
тексты на ощупь. А незрячий профессор математики и физики Кембриджского университета,
преемник И. Ньютона, Николай Саундерсон (1682 - 1739) сконструировал прибор,
посредством которого можно производить математические вычисления без участия
зрения. Большую ценность для Гаюи представляли и новые материалы о психофизических
особенностях познавательной и трудовой деятельности, о художественных особенностях
и этике поведения незрячих, которые Дидро тщательно собрал в результате непосредственного
общения с ними и изложил в 1783 году в "Прибавлении к письму о слепых".
В период поисков педагогических методов для обучения слепых Гаюи опирался не
только на теоретические положения, выдвинутые Дидро, но и накапливал опыт личных
наблюдений за жизнью незрячих, проявлявших незаурядные способности в той или
иной отрасли. Познакомившись с незрячей австрийской пианисткой и композитором
Марией Терезией Парадис на её концертных гастролях в Париже, он был удивлён высокой
образованностью и достижениями артистки: она блестяще знала античную и немецкую
литературу, в Вене организовала и возглавила музыкальную школу для зрячих девушек,
преподавала там. Успешному продвижению Марии Парадис в жизни способствовали не
только её талант и упорный труд, но и помощь состоятельных родителей.
Гаюи, стремясь помочь массам обездоленных слепых, решил основать учебное и ремесленное
заведение не для исключительно одарённых натур и детей богатых родителей, а для
детей с обычными способностями из бедных сословий.
В мае 1784 года на паперти парижской церкви Святые Камни Гаюи нашёл 17-летнего
нищего слепца Франсуа Лезюэра, собиравшего милостыню для себя и своих родителей.
Выплатив компенсацию родителям, терявшим даровой источник пропитания, учитель
взял юношу к себе и начал обучать его грамоте по своей, заранее составленной
программе начальной школы. Слепой от рождения, первый ученик Гаюи Франсуа Лезюэр
оказался очень способным и старательным. Он научился решать арифметические задачи,
различал на осязание ландшафт, нанесённый рельефом на географической карте, овладел
несколькими несложными ремёслами и игрой на фортепьяно. Весть об успехах слепца
в учёбе не замедлила распространиться в Париже. 12 февраля 1785 года Валентин
Гаюи был приглашён в Академию наук, где на примере Лезюэра продемонстрировал
перед учёными свои методы обучения слепых. С этого времени повсюду, где появлялся
Гаюи со своим учеником, присутствующие оказывали им моральную и материальную
поддержку. Денежная помощь поступила и из Парижской консерватории. Дело просвещения
незрячих, с таким трудом начатое Гаюи, приобретало популярность и общественное
признание.
Домашняя школа Валентина Гаюи получила название - Мастерская трудящихся слепых.
Здесь зародились и развились начала тифлопедагогики как науки об обучении и воспитании
слепых детей ("тифлос" означает слепой). Число учащихся школы достигло 24-х незрячих.
"Из этого скромного приюта, - писал русский тифлопедагог и общественный деятель
А.И. Скребицкий, - благодаря высокогуманной идее труженика, впервые раздался
благовест спасения для грядущих поколений, утративших зрение. Здесь впервые указано
и средство этого спасения - труд, считавшийся до того времени для них невозможным".*
В вопросах образования Гаюи подходил к слепым как к полноценным членам общества.
Цели и задачи образования слепых он определял так: "1. Необходимо дать возможность
всем слепым заниматься, избавив их от тяжкого и опасного бремени праздности,
способствующей усвоению худых привычек и даже пороков. 2. Должно занимать их
отдельно, а ещё лучше сообща, работами, полезными для общества и для них самих.
3. Бедным между слепцами следует доставить источник заработка, спасающий их от
прошения милостыни и от нищеты. 4. Необходимо возвратить обществу праздные, но
здоровые руки поводырей, существующих на счёт благотворительности. 5. Слепым
из среды достаточной следует доставить возможность заниматься науками, литературой
и искусством, достигая этих целей при помощи таких же пособий, какими достигают
их зрячие. Для того же, чтобы они были в состоянии, кроме этих способов, запасаться
сведениями и путём собственного чтения, необходимо снабдить их книгами, печатанными
рельефом, и научить их письму, которое послужит им средством закреплять собственные
мысли на бумаге. Оно может служить пособием и для их деловых заметок".*
Воспитание и обучение в школе было поставлено на научную основу. Гаюи разработал
специальную методику обучения незрячих различным предметам. Им же были сконструированы
технические устройства: приборы, матрицы для изготовления рельефных наглядных
пособий, географических карт и глобусов.
Помощником Валентина Гаюи в обучении слепых детей стал Франсуа Лезюэр, уже занявший
должность младшего учителя. Во многом благодаря ему был создан выпуклый алфавит,
положивший начало способу рельефного письма и книгопечатания для слепых. "Однажды,
- пишет биограф Гаюи, - Лезюэр нащупал пригласительный билет, напечатанный на
листке толстой бумаги. Буквы текста рельефно выступали на обратной стороне билета.
Слепой мальчик при помощи своего осязания быстро распознал несколько букв, с
очертаниями которых он уже был знаком по вырезанным выпуклым подвижным буквам,
сделанным Гаюи ещё раньше. Лезюэр с гордостью объявил о своём открытии своему
учителю".**
Система письма Гаюи представляла собой обыкновенный шрифт для зрячих. Чтобы сделать
его доступным для восприятия на осязание, буквы выдавливались на плотной увлажнённой
бумаге. Получалось рельефно-линейное изображение нужного текста. При печатании
книг выпуклый шрифт надо было оттиснуть на одной стороне бумаги. Затем листы
склеивались чистыми сторонами, сшивались и переплетались в книгу. Шрифт такого
рельефного письма был крупнее, чем у зрячих. Пользовались им незрячие и при индивидуальном
письме. Рельефно-линейным шрифтом можно было изображать также цифры и ноты. Когда
Валентину Гаюи говорили о недостатках его системы (имея в виду громоздкость книг,
медленную скорость чтения, трудности при письме), он отвечал: "Будет время, когда
между слепыми явятся их Гутенберги и устранят все недочёты, какие пока имеются
в рельефном книгопечатании".*** Предвидение Гаюи скоро сбылось: в 1809 году.
Ф. Лезюэр предложил систему рельефно-линейного письма на основе латинского алфавита,
а в 1822 году Л. Брайль разработал универсальную систему рельефно-точечного письма,
получившую распространение во всех странах мира.
Первым учебным пособием, напечатанном в открытой Гаюи типографии, стала "Краткая
французская грамматика". Затем были выпущены книги по грамматике древнегреческого,
латинского, английского, итальянского и испанского языков, хрестоматия, отдельные
произведения художественной литературы. При школе начала работать библиотека
рельефных книг, заведование которой было поручено Ф. Лезюэру.
Русский писатель Н.Карамзин, посетивший в это время Париж, в своих "Письмах русского
путешественника" рассказывал: в "... школе, заведённой господином Гаюи, слепые
учатся арифметике, чтению, музыке и географии посредством выпуклых знаков, букв,
нот и ландкарт, разбираемых ими по осязанию". Далее Карамзин передаёт живую картину,
которую видел, присутствуя на занятиях: "Ученик, щупая ряды литер и нот, перед
ним лежащих, читает, поёт; прикоснувшись рукой к ландкарте, говорит: "Здесь Париж,
тут Москва... тут Филиппинские острова... Как у зрячих судят глаза о расстоянии
предметов, их взаимных отношениях, так у слепых осязание, удивительно тонкое,
верно соглашённое с памятью и воображением".
Приобщение учеников к музыке посредством игры уже не на слух, а по рельефным
нотам, выражалось в том, что они разучивали и исполняли наиболее популярные в
то время произведения Моцарта, Гретри, Рамо, Госсека. По свидетельству Карамзина,
дети прекрасно пели "Гимн" композитора Обера.
1786 год был ознаменован сразу несколькими примечательными событиями. Людовик
XVI, наблюдавший занятия слепых учеников, представленных ему в Версальском дворце,
издал указ о преобразовании школы Гаюи в Королевский институт для слепых детей
на 30 человек. В том же году Валентин Гаюи завершил свой первый тифлопедагогический
труд - "Очерк обучения слепых, или Изложение различных способов, проверенных
опытом, как сделать их умеющими писать, читать, печатать книги, из которых они
могут получать знание языка, счёта, истории, музыки и т. д. и выполнять различные
виды ручного труда". Через два года, в 1788 г., появилась новая его книга "Зарождение,
развитие и современное состояние просвещения слепых", где автор обобщил опыт
первых пяти лет своей педагогической работы со слепыми и сформулировал основные
принципы тифлопедагогики как науки.
К началу французской буржуазной революции (1789 - 1794) Гаюи добился уже весьма
серьёзных результатов. Число учащихся в Институте выросло до 120 человек. Помимо
здания на улице Сен-Виктор, где размещалось учебное заведение, ему было выделено
ещё одно помещение - в обители св. Екатерины. Отмечались сдвиги и в трудовой
подготовке незрячих. Вчерашние беспризорные слепцы теперь владели целым рядом
профессий и ремёсел, что позволяло им отказаться от нищенства. Они могли изготовлять
щётки и корзины, работать на ткацких и печатных станках. Круг музыкальных профессий,
которыми они владели, был довольно обширен - клавесисты, пианисты, скрипачи,
церковные певчие... Для Гаюи было важно то, что его мечта - готовить из среды
слепых наиболее способных к тифлопедагогической деятельности - осуществилась
на примере Франсуа Лезюэра. Он оказался не только талантливым тифлопедагогом,
но и хорошим организатором производства, энергичным администратором. С присвоением
в 1791 году учебному заведению статуса Национального института для слепых детей
Законодательное собрание выделило его воспитанникам государственные стипендии.
Но когда в стране разразился экономический и финансовый кризис, казна в течение
целого года не выплачивала им ни одного сантима, задолжав 42 тысячи франков.
Институт, тем не менее, существовал на собственные средства, т.е. трудом воспитанников.
А в конце того же года эконом института Лезюэр передал министру народного просвещения
2 тысячи франков сбережений.
Однако царивший в Париже страшный голод - следствие революции - поставил Институт
на грань гибели. Чтобы как-то продержаться, в институтской типографии по заказам
стали печатать обыкновенным шрифтом афиши, листовки, объявления, брошюры. Оркестр
из слепых питомцев принимал участие в различных празднествах, которые устраивала
Республика. Платой за подобный труд были чаще всего не деньги, которые обесценились,
а простое подаяние в виде еды. Когда же полуголодные слепые музыканты сыграли
"Победный марш" в честь побед генерала Жана Батиста Журдана над австрийцами,
их накормили роскошным обедом.
В 1800 году занятия в Институте фактически были прекращены. В 1801 году по представлению
министра Шапталя первый консул Франции Наполеон I издал декрет, по которому Институт
слепых "ввиду экономии" был слит с Богадельней трёхсот. Здесь грамотные, обученные
труду молодые слепые оказывались обречёнными на безделье.
Так 17-летняя деятельность Валентина Гаюи на поприще просвещения незрячих завершилась
закрытием Парижского национального института слепых. Его попытки открыть частную
школу для слепых детей состоятельных родителей тоже не увенчались успехом. И
Гаюи остался не у дел.
Однако результат труда Гаюи состоял в том, что он не только смог подготовить
учителей и мастеров из числа самих слепых (таких было 9 человек), но и заронил
в умы и сердца незрячих зерна инициативы, стремление к самостоятельной трудовой
деятельности. В тяжёлые времена наполеоновских войн и после них незрячие, прошедшие
школу профессиональной подготовки Гаюи, решительно вступали в борьбу за своё
существование. В начале XIX века во Франции возникли первые небольшие очаги производственной
и торговой деятельности инвалидов по зрению без участия государства или каких-либо
структур. Наиболее серьёзно было поставлено дело в ткацких мастерских. Начали
осваивать изготовление канатов и верёвок, выделывание ремней, плетение сеток,
домашних туфель, ковриков, сидений для стульев, корзин. Сбытом изделий занимались
сами производители. В числе учеников Гаюи можно было встретить музыкантов, наборщиков
рельефной печати, корректоров и редакторов книг, напечатанных рельефно-линейным
шрифтом, библиотекарей.
Таковы были зачатки общественно-полезного труда слепых, охватывавшего уже не
единицы, а группы людей. В процессе труда раскрывались умственные и физические
способности незрячих, рождалось чувство собственного достоинства, крепла солидарность
в их среде.
***
В 1803 году Валентин Гаюи через посланца Императора Александра I - генерала М.Ф.
Хитрово - получил предложение открыть в Санкт-Петербурге учебно-воспитательное
заведение для незрячих детей. По просьбе Хитрово Гаюи 20 августа 1803 года составил
проект, назвав его так: "Об основании в Петербурге заведения для полезного занятия
слепых, по примеру учреждённых уже во Франции заведений в пользу сих людей, столь
несчастных и достойных сожаления". Указав на страшное положение слепых, прозябающих
без воспитания и занятий, Гаюи настаивал на том, что каждая семья, где есть слепые
дети, а тем более правительство обязаны предоставить им условия для получения
образования и овладения профессиями. Касаясь роли тифлопедагога в обучении и
воспитании детей, он подчёркивал: "... каждый учитель слепых должен быть проникнут
сознанием, что жизнь его - есть жизнь труженическая, полная служения делу, для
которого необходим не только запас физических сил, но и много нравственной энергии"*.
Свои мысли о постановке дела просвещения незрячих в России Гаюи развил в записке
"О вернейшем и скорейшем способе учреждения в Петербурге училища для слепых",
направленной русскому правительству 22 июня 1805 года. За весь период переписки
он ни разу не обмолвился о тех требованиях, которые касались лично его, т.е.
устройства его жизни и быта на новом месте. А между тем его собственные денежные
дела были совсем не блестящи. В частном письме к своему соотечественнику Лёзье,
жившему тогда в Петербурге, он признавался: "Вам известно, что я человек небогатый.
Сооружение храмины обездоленному природой человечеству поглотило все мои денежные
средства"*. Затянувшиеся переговоры о поездке Гаюи в Россию завершились, когда
генерал Хитрово 2 сентября 1805 года сообщил ему, что все его предложения приняты
императором, который просит его прибыть в Россию безотлагательно.
Валентин Гаюи тронулся в путь вместе с женой, 13-летним сыном Жюстом и незрячим
учеником Шарлем Фурнье, которого предполагал сделать своим ассистентом. Кратковременная
остановка тифлопедагога в Берлине имела самые благоприятные последствия для просвещения
слепых Германии. Немецкий учитель гимназии Август Цейне, познакомившись с Гаюи
и его методами, положил их в основу системы образования незрячих в своей стране:
13 октября 1806 г. он открыл Прусский (Берлинский) институт для слепых детей.
По пути в Россию Гаюи заехал в прибалтийский город Митаву (ныне Елгава), где
в то время жил в изгнании король Франции Людовик XVIII. Получив у него аудиенцию,
тифлопедагог вместе со своим учеником Ш. Фурнье показал монарху, как можно научить
слепого читать и писать с помощью осязания. Король, воочию убедившись в способностях
юного слепца, сказал Гаюи: "Я следил по газетным сведениям за успехами, оказанными
вами человечеству. В каком бы положении я ни находился, я вас не забуду"*.
9 сентября 1806 г. Гаюи приехал в Петербург и остановился в гостинице "Норд"
на Офицерской улице. Несмотря на многократные заверения русского правительства
в том, что Гаюи будут предоставлены все необходимые условия для его начинания,
он с первых же дней в Петербурге столкнулся с трудностями, которые сопровождали
его на протяжении всех лет пребывания в России. Непонимание важности и серьёзности
проблемы, бюрократические проволочки, бездушное отношение он встречал повсюду,
от Министерства народного просвещения в лице его главы графа П.В. Завадовского
до многочисленных чиновников, ведавших финансовыми и хозяйственными делами.
Бюрократы заявляли ему: "В России слепых нет". В ответ на это чудовищное заявление
Гаюи сам стал разыскивать их. В Смольной богадельне, например, он обнаружил более
100 слепых мальчиков и девочек, многие из которых подлежали обучению. Однако
разрешения на занятия с ними начальство не давало. Из Москвы, Кронштадта и других
мест ему привозили незрячих детей, хотевших обучиться грамоте. Но Гаюи не мог
принять их, ведь помещения для занятий ему так и не предоставили. Не отступать
от намеченной цели Гаюи помогали не только беззаветная преданность делу, но и
поддержка русских людей, разделявших его взгляды. Ещё 22 октября 1806 г. к нему
пришёл студент Петербургского педагогического института словесник А.И. Галич,
изъявивший желание обучать незрячих русскому языку и литературе. Сын провинциального
дьячка, воспитанный на сострадании к обездоленным, он искренне отдался работе.
Без Галича, как признавался Гаюи, он не смог бы приступить к обучению русских
незрячих детей грамоте. С переездом Гаюи в квартиру на Большую Миллионную улицу,
д. 16, у него появилась возможность проводить занятия на дому. 6 мая 1807 г.
в записке правительству он сообщал: "... мне посчастливилось добыть нескольких
слепых детей, рассеянных в частных домах, из бедных семей; я их кормлю, снабдил
постелью и обучаю"*. Помещение для учебных целей Гаюи получил только через девять
месяцев после своего приезда в Петербург. Это был неблагоустроенный старый дом
на углу Большого проспекта и 2-й линии Васильевского острова, принадлежавший
купцу Раменцову. Здесь же со своей семьёй поселился и Гаюи.
1О августа 1807 г. Александром I были утверждены Устав, штаты и бюджет Санкт-Петербургского
института работающих слепых, рассчитанного на обучение 15 мальчиков. Директором
Института был назначен В. Гаюи. Эту дату принято считать началом деятельности
первого учебно-воспитательного заведения для незрячих детей в России. В Институт
принимались дети без различия вероисповедания и сословий.
В программу обучения и воспитания слепых входили: чтение по рельефно-линейным
книгам и письмо этим же способом, Закон Божий, русский язык, литература, арифметика,
история, география, пение, обучение игре на фортепьяно, струнных и духовых музыкальных
инструментах. Из ремёсел преподавались плетение корзин и стульев, вязание, токарное
дело по дереву, бумаго-картонажные работы, книгопечатание. Высокий уровень обучения
детей достигался здесь благодаря научным знаниям и практическому опыту Гаюи.
Тифлопедагог заблаговременно позаботился о том, чтобы для будущего заведения
из Парижа в Петербург были доставлены необходимые тифлотехнические средства:
два типографских станка и рельефно-линейный шрифт (французский алфавит), приборы
для письма, "геометрическая доска" Саундерсона, а также новые, усовершенствованные
Гаюи наглядные пособия и приспособления. Незнакомые петербуржцам диковинные аппараты
и приборы с большим умением демонстрировал в действии 17-летний ассистент Гаюи
Ш. Фурнье.
Первыми слепыми, поступившими в Институт, были Фокин, Коновалов и Лефевр. Начало
занятий в нём совпало с истечением годичного срока пребывания Гаюи в российской
столице, когда заканчивался подписанный им контракт. Основав Институт и выполнив
свои обязательства перед Александром, он мог бы возвратиться во Францию. Но прерванное
на его родине дело образования незрячих, желание приобщить к грамоте возможно
большее количество слепых в России, намерение продолжить эксперименты по совершенствованию
тифлопедагогических методов побудили Гаюи остаться.
Трудности продолжали преследовать его. В Институте не было нормальных условий
для проведения учебных занятий, быт учащихся был крайне неустроен. "Спальня их,
- как свидетельствовал современник, - зимою холодна, летом невыносимо душна...
Соседственная комната предназначена для публичных собраний, но, вместе с тем,
служит и типографией, и музыкальной залой, и наборною, и классом "для свободных
наук". Так что на одном столе учатся чтению и грамматике, на другом занимаются
арифметикой, в одном углу набирают шрифт, в другом - печатают, а посередине играют
на фортепьяно и скрипке..."* Тем не менее, старания, которые прилагали учащиеся
в занятиях, давали благоприятные результаты. По словам инспектора петербургских
гимназий И. Дольста, проверявшего работу Института через год после его открытия,
некоторые ученики успели "изрядно" в чтении по заведенному Гаюи "обряду", а также
в сочинении и печатании.
Отводя важную роль самостоятельному чтению слепых на осязание, Гаюи с первых
же дней пытался наладить выпуск учебников и книг, напечатанных рельефно-линейным
шрифтом. В установке печатных станков, изготовлении шрифта (уже для русских книг),
пресса, а также в обучении учащихся типографским работам ему помогали русские
мастеровые люди Пожарский, Церлейн и Даненберг. Первой датированной книгой для
слепых в России была книга "Краткие начальные основания русской грамматики",
изданная институтской типографией в 1810 году. Затем в ученической библиотеке
появились русские народные сказки, "Евангелие от Матфея", "Краткий катехизис".
На уроках поэзии, которые были введены в Институте, учащиеся получили возможность
читать стихотворения и басни Державина, Хераскова, Крылова, Дмитриева. Появление
книг у слепых помогало им лучше усваивать знания, расширяло кругозор, повышало
уровень образования в целом.
Слух о том, что в Петербургском институте слепых печатают рельефные книги, донесся
до провинции. Сохранился очень интересный документ, в котором мы читаем: "Слепая
девица Анна Тимофеевна Измайлова, 49 лет, помещица Валдайского уезда, владевшая
19 душами, явилась 10-го января 1817 г. в институт, изъявив желание научиться
читать. Гаюи согласился на её просьбу, но так как в заведение принимались по
Уставу только лица мужского пола, то он отвёл ей комнату в своей квартире. Через
8 дней она, несмотря на лета, выучилась читать, а затем по тому же методу стала
набирать для себя книги Священного Писания. Желая усовершенствоваться в безошибочном
их наборе, но не имея, по незначительности доходов, средств содержать себя с
находящеюся при ней прислугою, Измайлова подала... докладную записку, прося вспомоществования".*
Ей было выдано из казны 500 рублей, но этой суммы оказалось недостаточно, чтобы
открыть хотя бы маленькую типографию.
Музыкальным воспитанием учащихся руководил незрячий русский пианист и композитор
А. Д. Жилин. Ослепший в раннем детстве, он играл на различных музыкальных инструментах,
хорошо пел, дирижировал хором и оркестром, сочинял вокальные и инструментальные
произведения. В работе с учениками он применял метод, дававший положительный
эффект. Посетивший Институт слепых корреспондент журнала "Северный Меркурий"
писал в 1809 году: "Я удивлялся и всегда ещё удивляюсь капельмейстеру сего Института,
господину Жилину... Чрезвычайно острая его память, пылкое воображение, беглость,
с которою он играет на фортепьянах, и природное его дарование к музыке обращает
на него общее внимание всех посетителей, и короткое время, покуда он находится
в Институте, можно видеть большие успехи в учениках его, которым также надобно
отдать справедливость за их прилежание, усердие и трудолюбие... Всем любопытно
видеть, каким образом господин Жилин раздаёт ученикам свои партии из какой-нибудь
новой музыкальной пьесы. Он начинает играть оную на фортепьяно. Г-н Фурнье (имя
слепого ученика из Парижа) слушает и набирает выпуклые свинцовые цифры, служащие
ему вместо нот. Как скоро первый голос для скрипки будет совсем набран, то, оттиснув
его в станке, дают учить слепому мальчику, который, ощупав два или три раза все
цифры, имеет уже навсегда в памяти мотив той музыки и вскоре может играть его
на своём инструменте...".****
В часы досуга дети играли в шахматы, демонстрировали своё музыкальное мастерство
перед петербуржцами. В публичных выступлениях ученический хор исполнял псалом
Давида "Услыши, Господи, мой глас, когда к Тебе взываю" в стихотворном переводе
М.В. Ломоносова, русскую народную песню "Как у наших, у широких у ворот", несколько
французских и итальянских песен на языке оригинала. В репертуаре были и произведения
их учителя Жилина "Как на дубочке два голубочка", "Всяк в своих желаньях волен"
и другие. В Институте получили подготовку первые незрячие ремесленники, музыканты
и учителя-тифлопедагоги, которые были готовы продолжать дело образования слепых
в России. Среди них были способные выпускники Сауров, Менблад и Стягин.
Результаты своих наблюдений и тифлопедагогического труда в Париже и в Петербурге
Гаюи изложил во 2-м издании книги "Очерк обучения слепых", вышедшей в Петербурге
в феврале 1817 года. К сожалению, его книга была доступна лишь узкому кругу русских
читателей, поскольку была издана на французском языке. В этой своей последней
печатной работе тифлопедагог высказал такие пожелания: "Необходимо всем слепым
в России предоставить возможность трудиться"; "Необходимо каждому из них и особенно
целым коллективам предоставить труд продуктивный и общеполезный"; "деятельность
слепых полезно знать тем из зрячих, которые склонны бывают к лености".***
Помимо тифлопедагогики французскому просветителю пришлось заниматься обучением
глухонемых. Начало этому положил такой случай. Однажды к Гаюи пришла русская
барыня и попросила его обучить грамоте её глухонемую от рождения дочь. Он, хотя
и не считал себя специалистом в этой области, вынужден был согласиться. Кроме
этой ученицы, вскоре удивившей окружающих своими успехами, у него появилось ещё
несколько глухонемых учеников. Итоги сурдопедагогической работы Гаюи продемонстрировал
перед представителями науки, литературы и искусства 11 мая 1810 года. На этом
публичном испытании Гаюи написал на доске предложение с орфографическими ошибками
и неправильной расстановкой знаков препинания. Своей первой ученице он предложил
исправить "ошибки". Улыбаясь по поводу стольких ошибок, сделанных её учителем,
глухонемая девушка отметила их мелом и написала предложение правильно. Проведённое
испытание убеждало в результативности обучения глухонемых даже тех, кто сомневался
в их умственных способностях. С неменьшим успехом Гаюи занимался образованием
глухонемой дочери известного генерала И. И. Михельсона.
На протяжении нескольких десятилетий Валентин Гаюи, человек разносторонних интересов,
с увлечением работал над усовершенствованием телеграфа. Первым, кто познакомился
с моделью его телеграфного устройства, был президент Петербургской Академии наук
граф Н. Н. Новосельцев. Изобретением Гаюи заинтересовался и морской министр,
член Государственного совета П.В. Чичагов. Опытный образец телеграфа Гаюи проходил
испытание на линии связи между Петербургом и Кронштадтом. Если бы система Гаюи
получила распространение, при помощи этого аппарата можно было бы, как утверждал
изобретатель, отправить депешу из Петербурга в Астрахань и получить ответ на
неё в течение 24 часов - скорость для тогдашнего времени поразительная.
Трое из семейства Гаюи имели то или иное отношение к русской науке. Минеролог
Рене Гаюи, брат Валентина, был избран почётным членом Петербургской Академии
наук. Сын Валентина Гаюи, Жюст, оставшийся в России, стал членом-корреспондентом
Академии наук. Сам Валентин Гаюи, как родоначальник систематического просвещения
слепых в России, занял почётное место в истории отечественной тифлопедагогики.
Валентину Гаюи шёл семьдесят второй год. Жизнь, полная драматизма и лишений,
почти 50-летняя подвижническая деятельность на никому не ведомом поприще просвещения
слепых - всё это подорвало его здоровье. В апреле 1817 года он подал новому министру
народного просвещения А.Н. Голицыну прошение об отставке. Александр I отметил
его, наградив "за усердие" орденом св. Владимира 4-й степени. А летом того же
года В. Гаюи и Ш. Фурнье уехали во Францию.
Взгляды правительственных чиновников на Петербургский институт работающих слепых
лишь как на благотворительное заведение имели самые печальные последствия для
дальнейшей его судьбы. После отъезда Гаюи из России Институт в 1819 году был
передан в ведение Императорского человеколюбивого общества и утратил своё значение
как учебное заведение.
К моменту возвращения Валентина Гаюи на родину Парижский институт для слепых
детей возобновил (с 1815 г.) свою деятельность. Здесь применялась разработанная
Гаюи система обучения, музыкального и трудового воспитания детей. Её проводниками
были незрячие учителя, раннее учившиеся у Гаюи. Несмотря на длительное его отсутствие,
у них сохранились к своему учителю самые тёплые чувства. Иное отношение к себе
встретил Гаюи со стороны администрации Института. Когда он решил посетить Институт,
его не допустили туда, обвинив в симпатиях к Французской революции. Создатель
первых учебно-воспитательных учреждений для слепых не нашёл достойного приёма
в своём Отечестве. Трагическое положение престарелого Гаюи усугублялось и тем,
что он сам полностью лишился зрения.
Валентин Гаюи умер 19 марта 1822 года. Слепые щёточники, корзинщики, шарманщики,
органисты и даже нищие, собрав деньги, поставили на его могиле на парижском кладбище
Пер-Лашез гранитный памятник. А 10 августа 1861 года памятник, запечатлевший
облик Валентина Гаюи и первого его ученика Франсуа Лезюэра, был установлен у
входа в здание Парижского национального института для слепых детей. Тифлопедагогические
методы, предложенные Валентином Гаюи в конце ХVIII века, получили распространение
во всех странах мира.
Выпуск листа на новом месте: 190
-*Информационный канал Subscribe.Ru
Подписан адрес:
Код этой рассылки: culture.people.tifloresource
Написать в лист: mailto:culture.people.tifloresource-list@subscribe.ru
Отписаться: mailto:culture.people.tifloresource--unsub@subscribe.ru?subject=culture.people.tifloresource
http://subscribe.ru/ http://subscribe.ru/feedback
