Скурлатов В.И. Философско-политический дневник

И в воздух чепчики бросали, или Почему Россия не Швейцария

Президент РФ Владимир Путин на высочайшем пиаровском уровне выступил в трехчасовом
ТВ-общении с народом. Да, ничего не скажешь – Путин вполне умный и чуткий человек.
Я испытывал эстетическое наслаждение, словно наблюдал игру великого актера. Нерон
отдыхает, Станиславский рукоплещет.

Не от Путина зависит, что Земля вращается вокруг Солнца и вскармливает злаки
и скот, что позволяет людям не умирать с голода, и не от Путина зависит, что
нефть вдруг подорожала в разы, а такого добра в России полно под ногами, бери
не хочу (только берут сейчас единицы, а облизываются миллионы, по усам которых
нефть течет, а в рот не попадает). Короче, кое-кому везёт, и денег переизбыток.
И из этих шальных пиршеств Путин, смилостивившись, решил бросить кость кое-кому
внизу, своим преданным избирателям. 

Зря он это сделал – возбудил аппетит, а ведь на всех не угодишь. Известно же
из «социологии революции», что чем беднее люди, тем они послушнее и покорнее.
Нищие не восстают. А восстают те, кто воодушевился открывшимся просветом и возмутился,
что соседу досталось, а ему нет. Начинается «революция несбывшихся ожиданий».
Путин своей раздачей социальных подачек наверняка внесет смятение в прежде спокойные
ряды досубъектного электората, обеспечивающие заоблачный рейтинг нынешнего правителя
Россия. Вот если бы Путин
придерживался совета Иосифа Сталина «надо бить их по пузу» и держал массы на
уровне прожиточного минимума, чтобы массы заботились не о политике и не о правителе,
а прежде всего о своём физиологическом выживании – его любили бы почти все («стокгольмский
синдром»), и его боготворили бы не только бабульки, но и работяги со служащими,
как генераллисимуса каудильо Франсиско Франко или как «немца из Асунсьона» бессменного
и незаменимого парагвайского президента Альфредо Стресснер. Да, типичные бонапартистские
приемчики
поддерживают высокий рейтинг, но очень уж хрупкой получается подкрепляемая разовыми
подачками социальная опора, когда нет общенационального проекта, сплачивающего
общество (а его не будет).

Дело в том, что проект постиндустриальной модернизации страны предполагает взращивание
«критической массы» экономически-самодостаточных и тем самым политически-субъектных
низовых собственников, что смертельно для избранной Путиным полицейско-бюрократической
модели власти. Ведь тогда придется делиться властью и ресурсами с этой низовой
субъектностью. И в то же время хочется прослыть модернизатором-преобразователем
России чуть ли не масштаба Петра Великого, изобразить из себя рачительного хозяина.
Поэтому имитируются
какие-то «национальные проекты», произносится море красивых слов. И видим, как
кричат бабульки ура и в воздух кидают чепчики, а некоторые даже плачут от умиления.
Прагматики же рьяно предлагают провести всенародный референдум о пожизненном
президентстве Путина, льстецы же называют его «нашим всё».

Всё это понятно. Достаточно сравнить с кадрами кинохроники о восторженных толпах,
приветствующих каудильо Франко или диктатора Стресснера – аналогии очевидны.
Возникает вопрос – действует Путин столь искусно по своей инициативе или выполняет
чьё-то задание? Я объясняю абсурдную ситуацию, когда страна сказочно богата сырьём
и людьми, а находится в кювете мирового развития и даже не ищет путь из нынешнего
тупика, исходя из очевидного факта самопредательства правящей элиты, из шкурнического
перерождения сначала
несменяемых после кончины Сталина верхов и затем неимущих низов. И ныне власть
и электорат вполне соответствуют друг другу, и никакая созидательная программа
рывка в постиндустриализм не нужна ни прогнившим верхам, ни жирующим в язвах
Руси червям, ни пофигистским больным вымирающим низам.

И Путин – на вершине триумфа. Он – бесспорный пастырь больного общества, которому
не хватает сил вникать в трудоемкий базис и которое довольствуется прихотливыми
патологическими иллюзиями и мифами надстройки. Путин не может не знать общеизвестных
рецептов излечения, он много ездит по здоровым странам, а лечить не хочет, хотя
может. Он – не врач, а надзиратель. Иногда ему кажется целесообразным дать подданным
лишнюю пайку, и он даёт, и взлетают чепчики. А если бы был врачом – даровал бы
согражданам не рыбку,
а удочку, как сделали лидеры КНР, Сингапура, Малайзии, Индии, Ирландии, Финляндии
и т.д.

Понимаю, что рассуждения о преобразовании базиса вызывают неприязнь россиян,
и Путин как прекрасный психолог избегает говорить о какой-либо стратегической
программе, не выдвигает модернизационного национального проекта. Он понимает
– люди не хотят нагружаться. Со стороны видно, сколь убийственно превращение
России в сырьевой придаток Запада и Востока, её демодернизация и депопуляция.
Наши враги ликуют. Это не значит, что враги на саммитах восьмерки или встречах
без галстука предписывают Путину, как получше
десубъектизировать некогда великую державу. Просто шкурная цель Путина вписывается
в мондиалистские планы, которые как раз рассчитаны на поклоняющихся дьяволу,
и объективно есть средство уничтожения России. Кто за Бога – в Правой Вере, в
«партии Аллаха», а кто за Сатану – в мондиалистской «партии Сатаны» (Священный
Коран 58:19).

Владимир Путин в самом деле весьма искусно вчера сыграл роль «доброго царя»,
защищающего вверенный ему народ от «плохих бояр». Он хорошо осознает, что творится
в управляемой им стране. Он ощущает себя менеджером РФ, латающим неизбежно возникающие
дыры в тришкином кафтане. Он охраняет, а не созидает. Он не ведет доверившихся
ему из тупика, а удерживает в стойле. Это – его смысл.

Путин стоит на пути России из тупика. Гипноз его слов действует на досубъектных
и недосубъектизированных людей, а таковых подавляющее большинство в нищей России,
- ошеломляюще-неотразимо. Мы же, субъектные русские, судим по делам.  

Министр печати РФ в 1992-1993 гг., секретарь Союза журналистов России Михаил
Федотов в статье «Почему Россия не Швейцария» (Новые Известия, Москва, 27 сентября
2005, № 175 /1813/, стр. 2  http://www.newizv.ru/news/2005-09-27/32357/) пытается
сравнить субъектных граждан Запада и досубъектных россиянцев: 
  
«В минувшее воскресенье швейцарцы проводили очередной референдум. Конечно, избирателям
был предложен не тот вопрос, что вынесен в заголовок статьи. Нет, они решали
более насущное для себя дело: распространять ли право на работу, которое ранее
уже было предоставлено гастарбайтерам из стран–основательниц Европейского союза,
на поляков, венгров и других граждан из так называемой новой Европы. Для нас
же в данном факте важнее не результат референдума, а то, что в процветающей стране,
покой которой лишь изредка
нарушают высокопоставленные российские герои судебных репортажей, власть зачем-то
морочит себе голову тем, чтобы регулярно испрашивать согласие населения на всякие
мало-мальски важные решения.

Мы же, напротив, накушавшись непредсказуемых референдумов в начале 90-х, теперь
рассматриваем их исключительно как угрозу существующему режиму, а потому придумываем
все новые и новые рогатки против их проведения, если инициатива исходит не со
стороны властей. И чем дальше мы отодвигаем население от участия во власти, тем
меньше у нас оказывается граждан, то есть людей, которым небезразлична судьба
своего подъезда, города, государства. Не поднимаясь до уровня гражданина, население
скатывается до уровня ограниченно
дееспособного, покорно и расслабленно бредущего в любую сторону, которую укажет
власть – хоть сельская, хоть федеральная. Даже в сторону свободы, только не той,
настоящей, которая требует самостоятельности и ответственности в мыслях и поступках,
а той, витринной, что мешком сидит на многих наших парламентских и прочих политических
манекенах.

«Знаете, в чем разница между нашими народами? – спросил меня пару дней назад
один из участников конгресса российско-швейцарского совета по сотрудничеству.
– Вы, русские, больше обращаете внимание на слова, будь то лозунги или политические
декларации, а мы, швейцарцы, – на дела. Потому и ваш Ленин не смог у нас заварить
свою революционную кашу: наши деды просто не имели времени на болтовню о рабоче-крестьянском
рае и великой освободительной миссии – они работали, строили дороги, мосты, тоннели,
варили сыры,
колдовали над часовыми колесиками».

/МОЙ КОММЕНТАРИЙ: Михаил Федотов надстроечно воспринимает разницу между европейцами
и россиянами. На протяжении веков взрастилась в западных странах «критическая
масса» низовой субъектности, то есть «третье сословие», «средний класс», «национальная
буржуазия». А субъектный человек – смотрит на всякое сущее, включая самого себя,
как бы со стороны, критически. У нас в России до сих пор такой «критической массы»
нет. Поэтому русские в массе верят словам, а европейцы судят по делам. Но имеющиеся
в России субъектные
люди, пусть они пока не составляют «критическую массу», тоже воспринимают Путина
по делам, и на них его изумительное лицедейство не действуют, они понимают его
игру/

Да, может быть, в том и состоит швейцарская «великая национальная идея», чтобы
разные народы жили в здешних горах вместе, но друг от друга отдельно; скромно,
но со всеми признаками процветания; мирно, но с обязательной оружейной комнатой
в каждом доме; нейтрально, но с огромным влиянием на мировые дела. Нас же все
время тянет к мессианству, к империи, к «третьему Риму». 

/МОЙ КОММЕНТАРИЙ: Надстройщики любят воспарять в миражи, поскольку не укоренены
в базисе самодостаточной собственности, не чувствуют себя хозяевами своей судьбы.
А базисники не грезят о чем-то оторванном от момента, а стремятся ворваться на
мировой рынок,инициируя рывок своего народа в постиндустриализм/

Чем эта мания оборачивается на практике? Амбициями во внешней политике, милитаризацией
в образовании, одичанием в культуре, нетерпимостью в общественном сознании, вседозволенностью
во власти. И если в начале 90-х годов на Западе людей из России готовы были буквально
носить на руках, то сейчас все чаще опасливо прячут руки. 

Кстати, именно тогда, более десяти лет назад, один из признанных патриархов мидовской
высотки, многолетний замминистра иностранных дел СССР Анатолий Ковалев, предложил,
казалось бы, немыслимый прообраз российской внешнеполитической доктрины – «нейтралитет
и миротворчество». Опираясь на опыт Швейцарии и других нейтральных государств,
в том числе с имперским прошлым, он доказывал, что у них исторически «сложился
авторитет щепетильного отношения к правам и основным свободам человека, национальных
меньшинств, предрасположения
к демократическому устройству общества. Их отличает устойчивость денежных единиц,
стимулы к предпринимательству, внутренняя стабильность».

Безусловно, роль «великой нейтральной державы» пока еще не знала исполнителей.
Но мы так любим рассуждать об абсолютной уникальности России и ее исторического
пути, что трансформация полураспавшейся ядерной сверхдержавы в не менее ядерную,
но нейтральную мировую державу вполне укладывается в эту логику. И тогда мы уже
не будем задаваться вопросом «почему Россия не Швейцария», а сможем четко планировать,
в каком году качество жизни, скажем, в Нижнем Тагиле и кантоне Берн сравняется.
Разве кому-то в России от
этого будет плохо?»

МОЙ КОММЕНТАРИЙ: Упования в концовке – опять надстроечны. На этом поле Путин
побивает любых Федотовых. Надо требовать базисных решений и не тешить себя благими
намерениями. Путин инее случайно ничего не сказал о структурной или инвестиционной
политике, то есть о самом главном для России в современном стремительно преображающемся
и глобализирующемся остроконкурентном мире. Он что-то говорил об особых экономических
зонах и об особых образовательных учреждениях, как бы анклавах Запада в России.
Но это – имитация
модернизации. Суть же модернизации, тем более постиндустриальной, - взращивание
«корней травы», отечественного низового хозяина-производителя. А этого – не только
нет, но наоборот, всё делается для того, чтобы отдать нашего предпринимателя
на произвол чиновника и силовика. Вот оно – дело! По нему и судим о Путине.