Скурлатов В.И. Философско-политический дневник

Разводка по субъектности

Исповедуемое мной субъектное понимание истории и политики разводит меня с привычными
пониманиями, основанными на той или иной мировой традиционной религии или частной
современной идеологии. Искра субъектности (равнобожия) – в каждом человеке, но
она обычно глушится страхом перед политическим сущим и заботами физиологического
и социального выживания. Ведь человек – «животное политическое» по преимуществу
(определение Аристотеля), и его самое главное -  политическое – поведение программируется
или самим человеком,
или властным окружением. Субъектность – это прежде всего самопрограммирование
(конечно, с учётом внешних факторов, обстоятельств), а если человек недосубъектизирован
или вообще досубъектен, то он легко программируется извне как объект.

Субъектность до начала Нового Времени прорывалась и проявлялась спорадически
особенно при прорывах в развитии производительных сил. Происхождение частной
собственности, сопряженное с известным по индоевропейским мифам эпизодом «похищения
коров» у матриархальной первобытной общины, - мощный выплеск субъектности, начало
патриархата и капитализма (от латинского слова «капита» = «голова скота»), грандиозная
экспансия индоевропейцев в Средиземноморье, Азию , Европу и даже Африку. Другой
могучий выплеск субъектности
произошел при освоении железных орудий труда и войны (Железный Век) – названный
Карлом Ясперсом «осевым временем» (Axenzeit) 7-6 веков до нашей эры, когда фактически
одновременно жили и творили первые философы Эллады, пророки Израиля, Будда и
Махавира в Индии, Заратустра и Шенраб (основатель тибетской религии бон) в Персии,
Конфуций и Лао-цзы в Китае. Естественно, субъектными были прежде всего власть
имущие, их всегда не очень уж много, но иногда субъектность даже «овладевала
массами» (городскими слоями имущих
землевладельцев, торговцев, ремесленников), и тогда расцветали искусства и науки,
как в Древней Греции. Увы, недостаточный уровень развития производительных сил
не позволял производить достаточный прибавочный продукт, поддерживающий массовую
экономическую самодостаточность. И здесь важна «критическая масса» такой самодостаточности.

Итак, экономическая самодостаточность – необходимое условие субъектности, но
отнюдь не достаточное. Есть немало случаев, когда человек богат, а несубъектен,
 зависит в своем политическом поведении от мнения окружающих, от властного диктата
той или иной направленности. Другими словами, данный экономически-самодостаточный
человек личностно слаб, не обладает достаточной силой воли (пассионарностью)
и не способен на субъектное политическое действие, решение. И наоборот, немало
случаев, когда человек вроде бы не
обладает экономической самодостаточностью, а вполне волевой и субъектный, бунтарь,
мятежник. Значит, искра субъектности в нём стремит его к обретению свободы –
«кто был никем, тот станет всем». Это значит, что он пассионарен, и его «воля
к власти» сильнее его вынужденной зависимости от сущего, от которой он стремится
освободиться и обычно успешно освобождается, становится экономически-самодостаточным
или входит в экономически-самодостаточную и властную группировку соратников-единомышленников
(ложа, орден, банда,
партия).

«Критическая масса» низовой экономической самодостаточности понижает «порог прорыва»
к субъектности для отдельных наиболее активных людей и превращает субъектность
в массовое явление. Если до этой «критической массы» и этого «порога прорыва»
доминировала общественно-политическая индукция на ту или иную традиционную форму
досубъектности, то после достижения «критической массы» низовой экономической
самодостаточности и снижения «порога прорыва» к субъектности - механизм социальной
индукции или социального подражания
начинает работать на раскрутку субъектности, на модерн. Такая положительная обратная
социально-психологическая связь приводит к выплеску субъектности,  сравнимому
со вспышкой сверхновой звезды в астрономии. И вот шесть веков назад в ряде городов
(=бургах) Европы распространились «бюргерские ереси» как форма стремления к субъектности.
Они были подготовлены развитием торговли и ремесленничества и затронули не только
Англию, Моравию и Италию, но и наш Новгород, входивший в торговый союз ганзейских
городов. Вспышка
костра, на котором 6 июля 1415 года был сожжен Ян Гус, стала как бы детонатором
Нового Времени, которое расцвело прежде всего в тогдашней «столице мира» Флоренции.


Итак, почти шесть столетий в мире доминирует модерн, а традиция сопротивляется
или преображается. Сопротивление безнадежно, но этот факт пока не доходит до
многих обитателей мировой периферии, в том числе недомодернизированной и тем
самым недосубъектизированной России.

С такими взглядами я в России – как белая ворона. И многие мои личные знакомые
и друзья, включая умнейших Николая Лисового или Сергея Хоружего, относятся к
моим политическим взглядам с некоторым недоумением. Им ближе традиционная надстройка,
я же исхожу из модерного базиса. Субъектному пониманию, развитому  классической
немецкой философией, Карлом Марксом, Фридрихом Ницше и Мартином Хайдеггером,
отдается должное, но ближе им православная традиция и соответственно убеждение
в «особости» России. А Правая Вера,
которая вбирает в себя откровения всех мировых религий (а не только Православия)
и открытия всех современных наук, кажется им обычной модерновой ересью.

Прочел беседу Николая Николаевича Лисового с Людмилой Глазковой (Душу народа
не перестроишь // Российская Федерация сегодня, Москва, 2004, № 22, стр. 33-35
http://www.russia-today.ru/2004/no_22/22_topic_3.htm). Николай Николаевич Лисовой
- поэт, историк, богослов. Более 30 лет профессионально изучает историю русского
православия. Плоды его трудов - книги с предисловием патриарха Алексия, тепло
встреченный телезрителями сериал “Пути Господни” о святых ХХ века. В течение
двух лет вел на РТР передачу “Православный
календарь”, в 1997 году комментировал первую телетрансляцию Пасхальной и Рождественской
служб из Иерусалима. Образ России в истории - тема настоящей беседы.

На эту тему мы постоянно говорили и говорим с Николаем на протяжении сорока лет,
как дружим. Помню, как на чердаке Новодевичьего монастыря, в кабинете-келье нашего
друга и наставника незабвенного отца Иннокентия (в миру Анатолий Иванович Просвирнин),
мы втроем горячо спорили о Сталине, Петре Великом, Иване Грозном. И Николай Лисовой,
и Сергей Хоружий «попали в масть» модным настроениям русской патриотической интеллигенции,
пишут и издают монографии и пользуются заслуженным уважением и вниманием общества,
я
же – за пределами видимости, маргинал. А базисная Программа постиндустриальной
модернизации России «Путь из тупика» (http://panlog.com/docs/tupik20031010.doc.html)
вообще вызывает раздражение и неприятие под вскрики – «мы не американцы!», «мы
не китайцы!», «мы не ирландцы!», «мы не малайзийцы!». Мы что, вообще не люди?
Или для нас, русских, 2х2=4 – не годится, как и модерные антибиотики. Если уж
болеем, то зачем антибиотик, когда есть Кашпировский или поп?

Конечно, Николай Лисовой и Сергей Хоружий тоньше выражают традиционализм, чем
обычная традиционная тусовка. А я в свою очередь, при всем уважении к интеллектуальным
достижениям своих друзей, имею право критически (субъектно) отнестись к их взглядам,
как склонен самокритично относиться к своим, перенимая всё полезное, что нахожу
в потоке информации, продолжая учиться у более ученых

И под углом зрения учения о субъектности изучаю мысли Николая Лисового:

«Мифология русофобии 

— Николай Николаевич, исследуя православие, вы погружаетесь в пространство исторического
существования нашего государства, ощущаете его движение во времени и, конечно,
отношение к России других государств и народов. Сколь оно изменчиво или, напротив,
одинаково? 

— На протяжении 1000-летнего существования Российского государства его сопровождает
русофобия, суть которой боязнь и ненависть к нашей стране. Это отмечается еще
с эпохи Ольги и Аскольда. Английские источники XII века называют русских варварами,
коварными, жестокими, злобными, не заслуживающими доверия ни в чем. Откуда? Древние
англичане еще не соприкасались с Русью. Это чувство - константа в отношении к
нам. 

/МОЙ КОММЕНТАРИЙ: Здесь Николай Лисовой хочет выразить действительно глубокую
мысль, что русофобия имеет онтологические корни. Мы с ним не раз говорили на
эту тему и сопрягали русофобию с мессианским жребием Святой Руси. Более того,
мы сопоставляли русских и евреев. Оба богоизбранных народа должны нести свой
крест. Юдофобия и русофобия – схожи по глубинному происхождению/

Положение не изменится ни при Иване Грозном, ни при Петре I, сколько бы он ни
разъезжал по Европе и ни натягивал европейский камзол на Россию. Екатерина Великая,
как Пушкин писал, “с Вольтером лучший друг была”, приглашала в Петербург Дидро.
Оба находились под ее обаянием и были немножко на содержании, видимо, поэтому
дурно не отзывались о России, но европейское-то общественное мнение имело другую
позицию. А поскольку наш правящий класс уже тогда низкопоклонствовал перед “просвещенной”
Европой и мы готовы были
учиться у всяких месье Аббе, “французов убогих”, как опять же подметил Александр
Сергеевич, то элита общества очень ревниво прислушивалась к оценкам из-за рубежа,
принимала их близко к сердцу, усваивала и использовала для внутреннего употребления.

— Царскую Россию, несомненно, упрекали в государственном антисемитизме?

— В образ “темного царства” и “тюрьмы народов” “еврейский вопрос” вписан размашистой
кистью. Возник он с разделом в 1794 году Польши, приведшим в нашу страну около
3 миллионов евреев из польско-галицийского гетто. Екатерина II, исходя из стратегии
религиозной безопасности и ограждения коренного населения от закабаления шинкарями,
устанавливает черту оседлости. Эта мера становится дополнительным фактором осуждения
России через масонские ложи. Николаю I инкриминируют антисемитизм за Велижское
дело о евреях, Николай
II отметился процессом Бейлиса, Сталину вменяется борьба с космополитами, а Брежнев
якобы поддерживал процентную норму при приеме в вузы. Главной опасностью сейчас
иные правозащитники считают возрождение фашизма и антисемитизма. Это в нашей-то
стране, спасшей от Гитлера Европу! Кстати, еврейские ветераны в Израиле чтут
9 Мая — День нашей победы больше, чем какой-либо другой праздник, потому что
понимают, что от Холокоста их спасла именно Красная армия. 

— Выдающихся деятелей отечественной истории у нас последовательно низвергают
с пьедесталов. 

 — Примеров тьма. Потемкин преобразует, считайте, весь юг России. Государственник
высшей пробы. И единственное, что от него остается, — легенда о “потемкинских
деревнях”. Уже двести лет ученые ее дезавуируют. Бесполезно, миф неистребим и
ретранслируется следующим поколениям. Теперь, замечу, “их” мнение очень часто
совпадает с “нашим”. Возьмем Суворова. Казалось бы, бесспорная фигура — умнейший,
абсолютно христианский человек, сочинял богослужебные каноны и акафисты (значит,
“чудаковат”), демократ в широком
и подлинном понятии, а не только “отец солдатам”. В изданной его переписке есть
письмо старосте села Кончанского. “Как ты посмел допустить, — бранит его Александр
Васильевич,  — что у Петра Иванова одна корова, у него же большая семья. Немедленно
купить ему вторую корову”. Он воюет с турецкими янычарами, наводившими ужас на
всю Европу. И что в сухом остатке? Де, вырезал мирное население, мостил победы
штабелями трупов своих солдат... 

Дегероизация истории

— Это, я так понимаю, в европейской молве. Но и у нас в последнее время почти
всех российских полководцев обвиняют в неумении воевать малой кровью. Покойный
Бродский взвешивал славу Г. К. Жукова миллионами павших солдат. 

— Носители славы России намеренно оплевываются. Всячески принижается и личность
Георгия Константиновича Жукова. 
Сейчас СМИ ведут кампанию к 60-летию Победы в Великой Отечественной войне. Факт
ее не оспаривается, но муссируется мысль о чрезмерно высокой цене. Однако, во-первых,
без жертв ничего в истории не бывает. В Евангелии сказано, что так возлюбил Бог
мир, что отдал сына своего единородного за спасение человечества. Россия именно
в православной своей судьбе и ипостаси ориентировалась и центрировалась на крест,
если угодно. Жертвенность в характере русского народа. Вспомните и Достоевского
и Платона Каратаева. 
Во-вторых, военных потерь всегда было много. В 1812 году русская армия, пишет
Тарле, разгромив Наполеона, вышла к границам почти такой же обескровленной, как
и французская. Но победил-то Кутузов! 
А что случилось в Галицийском отступлении 1915 года? Немцы нас бьют, мы отходим.
Генерал Брусилов, великий полководец, отдает приказ по отступающим частям открывать
огонь из артиллерии, а в случае нехватки снарядов прекращать огонь по противнику
и стрелять только по своим. Было! Так что заградотряды — вовсе не изобретение
красных командиров. 
В характере русского типа ведения войны, характере русского солдата — беспощадность
к трусам, изменникам и полное самопожертвование. Но подавать Победу 1945 года
как пиррову — это подлость!
Для Запада все знаковые фигуры российской истории нехороши. Цари Петр I, Александр
I, Николай I и Николай II, большевистские вожди Ленин и Сталин, генсеки Хрущев
и Брежнев и даже “лучший немец” Горби, которого в конце концов сковырнули не
без помощи Запада и заменили Ельциным, — “состав преступлений” у всех разный,
но все принципиально плохи. Где, когда хорошее было в России? Ни одного доброго
слова за 1000 лет истории!

— Распрозападник Петр, ему-то что можно вменить? Уж, конечно, не то, что Россию
на дыбу поднял...

— Как что? Запад считает, что именно он сформулировал основу русского империализма,
когда на смертном одре коснеющим языком произнес: “Возьмите все...” Неизвестно,
что он имел в виду. Может, возьмите все богатства и отдайте кому-то или еще что-то.
Но это “завещание” Петра кочует из книги в книгу у всех иностранных историков
как свидетельство русского экспансионизма. 
Может, Екатерина II, хотя бы по причине немецкого своего происхождения, стала
исключением? Отнюдь. Нимфоманка, развратница, любительница роскоши раздаривала
своим фаворитам крепостных, закабалила Край Зелений, то есть Украину. В 1902
году историк-этнограф Николай Иванович Коробка приезжает записать местные легенды
в Овручский уезд, теперь Житомирская область, где некогда жили древляне и поныне
сохранился курган Игоря. В воспоминаниях селян смешиваются два персонажа — Ольга
и Екатерина: “Та Ольга пришла з своими
москалями,  мужа своего Игоря вбила”. 

— И откуда это у простого-то народа в голове? 

— А сколько Речь Посполитая идеологически опыляла  Украину? Но это частность.
Истоки неприязни лежат глубоко в веках. Обратимся к Первому Риму. 

И добрый пастырь выбился из сил

— Возникшая на Ближнем Востоке древнейшая формула “шах-ин-шах” (царь царей) как
обозначение политической силы и власти, стоящей над монархами, впоследствии трансформировалась
в понятие Империи. Нас приучили вкладывать в него исключительно негативный смысл,
однако Империя — это явление, когда народ берет ответственность не только за
себя, но и за судьбы других народов. Вспомните древние иконы Доброго пастыря,
который овцу на себе несет. Это образ истинной империи — бремя власти и бремя
ответственности. А то
образование, в котором метрополия, жирея, высасывает все соки из колоний, — псевдоимперия.
Россия поручилась за судьбу разных, в том числе бесписьменных, народов, приобщила
их к цивилизации, включила в пространство мировой культуры. Она никого не выморила,
никого не загнала в резервации. Вот такую империю она создала. 
Первыми были римляне. До сих пор в Испании, Франции, Англии, Румынии, на Ближнем
Востоке и в Северной Африке действуют сработанные рабами Рима дороги и акведуки.
Реализовать имперский импульс не всякому народу под силу. 

/МОЙ КОММЕНТАРИЙ: Насчет сути империи – во многом согласен, однако не осуждаю
империализм и Дарвина, не склонен клеймить выбраковку слабых. Надо воспринимать
историю спокойно, как ученый воспринимает борьбу за ресурсы в дикой природе.
Противопоставлять Российскую и Британскую империи – не надо. Между ними – масса
различий, но очень много и общего/ 

Все 2,5 миллиона эстонцев могут собраться на стадионе Квадриорга и петь свои
песни. Но ответственности они не несут даже за себя, не то что за кого-то еще.
Из России они ушли под американцев, так же как в 1940-м хотели уйти под немцев.
Они никогда раньше не имели своей государственности, им ее искусственно создала
Октябрьская революция. 

/МОЙ КОММЕНТАРИЙ: Стремление к субъектности – свято. Если тот или иной народ,
те же эстонцы или финны, добились государственной субъектности – надо лишь воздать
им должное, уважать. Будущее – за союзами или конфедерациями или федерациями
или кооперативами субъектных, а не объектных. Помню, когда я высказал эту мысль
на съезде «Саюдиса» в Вильнюсе и призвал превратить СССР из «колхоза» в «кооператив»,
то пятитысячный зал встал и аплодировал несколько минут. Не надо плевать против
ветра Истории и политики – ветра
субъектности/

И дело не в малочисленности. Римляне когда-то тоже были малым народом. В самой
Италии имелись этруски, оски, умбры, самниты (из них, кстати, Понтий Пилат).
Но в силу своего имперского инстинкта именно латиняне взяли на себя ответственность
сначала за всю Италию, потом за все Средиземноморье, а потом, как полагали, и
за всю ойкумену. После разделения Римской империи на Западную и Восточную и гибели
первой вторая продолжила существование как Византийская (самоназвание — Ромейская).
Константинополь — Второй Рим.
Что вы помните из школьной истории об этом государстве?

— “Византийское вероломство”, коварство, лукавство, роскошь...

— Да еще византийская китайщина как синоним застоя. Не густо о государстве с
1000-летней историей! С момента принятия христианства и последующего его разделения
на православие и католичество западный мир воспринимал Византию через призму
религиозного, духовного соперничества и неприязни. Русь входила в Византийское
содружество, как осторожно теперь говорят некоторые историки, не только в культурном,
но и в более широком политическом аспекте. 
Вот аргумент. Сыну Димитрия Донского, Василию Димитриевичу, патриарх Константинопольский
Антоний напоминает в письме, что над всеми христианами Ромейский (Константинопольский)
император — глава. Действительно, все крещенные в православную веру по византийской
норме считались подданными василевса, византийского императора. 
Русь не стала, а была Империей. Поэтому когда Византия, как шагреневая кожа,
скукожилась до Константинополя,  Москва логично явилась преемницей духовного
(в том числе идейного, государственного и геополитического) наследия Рима Второго.
Женился бы Иван III на племяннице последнего императора Софье Палеолог или нет,
все равно Москва стала Третьим Римом. Это немедленно признали восточные патриархи,
начавшие обращаться за помощью к русским царям как покровителям всех православных.
Так к напластованиям древней
русофобии прибавилась унаследованная Россией неприязнь Европы к Византии. 

Керзоны и кордоны

— Имперскость, православие... А еще какие мотивы охлаждали отношение к нам Европы?

— Громадность. Россия незаметным образом расширилась в пространстве.  Европа
начинает отгораживаться от этого растущего, причем растущего органически, государства.
Хотя лорд Керзон вводит понятия “кордон” и “лимитрофы” (пограничных государств)
в ХХ столетии, в реальности система “государств кордона” действовала против нашей
страны еще с XVI века. На севере Россию держала и не пускала к Балтийскому морю
Швеция, владевшая Финляндией, всем Финским заливом и Прибалтикой. Дальше эстафету
перенимала Речь Посполитая
(Польша), на юге граничившая в XVII веке сразу с Турцией. 
Такой кордон отделял нас от Европы, вся дипломатия которой заключалась в науськивании
на Россию этих трех хищников. 

/МОЙ КОММЕНТАРИЙ: Мне кажется, здесь налицо эмоциональный перехлёст. Мол, Европа
– извечный враг России, мы обречены жить во вражьем окружении. Да, страна наша
велика и обильна, и много желающих попользоваться её ресурсами – но международная
жизнь складывается не только из конфликтов и войн, но также из сотрудничества,
взаимосвязей, добрососедства. Классика – Пётр Аркадьевич Столыпин, его мысли
о справедливом мировом порядке. Не надо крайностей/

Сколько Петр I царствовал, почти столько же вел Северную войну. Последний раз
Швеция столкнется с Россией при Александре I. В 1809 году наши войска перейдут
по льду Ботнический залив, после чего Финляндия войдет в состав России. И только
тогда “надменный сосед” объявит свой вечный нейтралитет, перестав исполнять чужие
предназначения.
Польша, постоянный источник агрессии и беспокойства, начиная с 1612 года, когда
поляки побывали в Кремле, до русско-польских войн XVIII века, до Костюшки, захватила
многие исконно русские территории — почти полностью Белоруссию и Украину. Собственно
говоря, последняя при Богдане воссоединилась с Россией только по Днепру — это
был один Киев и Левобережье. Правобережьем владели поляки до Екатерины II, которой
пришлось с Пруссией и Австро-Венгрией разделить Польшу. Инициатива раздела принадлежала
Фридриху Великому,
когда Запад понял, что Польша не выполняет порученную ей функцию и более не способна
сдерживать Россию. Галичина отошла к Австрии, Силезия — к Пруссии, а Варшава
— нам. 
Пусть же украинские националисты помнят, что никакой самостийности Украины не
существовало: она входила по частям в Польшу, Россию, Турцию (Крымское ханство).
Благодаря екатерининским войнам мы потеснили поляков и освободили Украину. 
Мы должны знать и понимать, что происходило в нашей истории. Третья держава кордона
— Турция напрягала Россию еще с конца XVII века, что заставило Петра I предпринимать
азовские походы. Екатерина Великая присоединила Крым, Александр I по просьбе
грузин ввел войска в Закавказье, чтобы спасти от турецкой резни грузинский и
армянский народы. 
В 1854 году турки напали на Крым и мы обороняли Севастополь под вопли европейской
прессы, обвинявшей в агрессии Россию. Николай I как гарант православного мира
вступился за попранные права единоверцев в Святой Земле. Наконец, не мы, а нам
в 1914 году Турция объявила джихад, выступив на стороне Германии. 

/МОЙ КОММЕНТАРИЙ: Перечисление прежних обид и войн сделано с перекосом – нагнетается
настроение осажденной крепости, кругом враги и т.п. Войн хватало у всех со всеми,
так устроена история и без этого невозможно овладеть ресурсами ни в досубъектные
времена, ни в субъектном Новом Времени. Это не значит, что история – сплошная
гроза и бурю, и что в ней нет погожих дней. Есть, и немало/

— Понятно, что образ противника или даже условного противника не может быть замечательным.
Но все течет, все меняется…

— История вообще-то учит одному, что ничего не меняется. Кроме несущественной
зыби на поверхности вод ее реки. Во все эпохи на Западе воспроизводится темная
легенда о России. Сколько разноплановых исторических событий у нас произошло,
в том числе две или три (считая 1991 год) противоположно заряженные революции,
а отношение то же. Как будто им не дает покоя сам факт существования России,
теперь даже в огрызочном и ослабленном состоянии, когда ежегодно она недосчитывается
по миллиону своих граждан. 

— Так теперь-то зачем нас надо демонизировать? Чтобы полностью взять под контроль
наши природные ресурсы? 

— Не думаю. Ресурсов им хватает. У США не вскрыта ни одна нефтяная скважина из
стратегических резервов. Неприятие России имеет более глубинный характер — как
неприятие русского менталитета и уклада жизни, как неприятие Православной Империи,
как неприятие альтернативной системы ценностей и культуры. 

— России очень часто сегодня приходится оправдываться. Как будто она все время
в чем-то виновата. 

— Правильно, у нас создают комплекс вины. 

— Так недалеко и до утверждения о существовании некоего заговора против России.

— Называйте как угодно: мировой заговор или политическая линия Соединенных Штатов
на уничтожение России — от Трумэна до Буша-младшего, которой, правда, следуют
не только сами американские президенты, но и их западные союзники, и спецслужбы
их стран, и радиостанции с романтическими  названиями, и наши диссиденты, выезжающие
в “свободный” мир или только посылающие туда свои писания с требованиями атомной
бомбардировки СССР, и общественные организации — от “Гринписа” до “Солдатских
матерей”. А Бжезинский не изрекал
формулу “Мир без России”? А на чью политическую линию работают тысячи неправительственных
организаций и независимых органов СМИ, возникших в России после 1992 года при
материальной поддержке конгресса США? Все координируется и явно подпитывается.
Чеченские террористы тоже стоят больших денег. 

/МОЙ КОММЕНТАРИЙ: Традиционность может легко перерасти в реакционность. Как бы
Николаю Николаевичу уберечься от такого перехлеста, который уже губил благие
намерения тех же Константина Леонтьева и Константина Победоносцева/

— Мы лишились огромной части территории, еще раньше утратили свое религиозное
мироощущение, безуспешно ищем национальную идею. Когда-то Россия служила оплотом
православия, потом несла идеи коммунистического мессианства, а сейчас что?

— Есть у нас такая идея. Мы — единственный противовес антихристову натиску глобализации
и американизации. 

/МОЙ КОММЕНТАРИЙ: Когда во главу угла не ставится устремление человека к субъектности,
то поневоле приходится биться с ветряными мельницами, мешать в кучу всяческие
частные моменты истории и политики, не выделяя главного. Увы, традиционное понимание
происходящего не совсем адекватно, уводит в сторону, и без субъектного понимания
далеко не уедешь, тупик. Заклинания не помогут/

К слову, Россию обрекала на следование пресловутым общечеловеческим ценностям
еще Февральская революция 1917 года. Министр иностранных дел Временного правительства
Милюков уже заказал копию статуи Свободы, которую собирались поставить между
Кронштадтом и Петербургом. От этого подарка, от власти олигархов — министров-капиталистов
нас отвел Октябрь. 
Раз русский народ по-прежнему всячески мордуют, пытаясь превратить в биомассу,
значит, борьба не закончена. Мы существуем в мире только как православный и только
как имперский народ. 

/МОЙ КОММЕНТАРИЙ: Опять надстроечное заклинание. Обратясь лицом к прошлому, не
найдешь путь в будущее.Надо овладеть настоящим- стать субъектом/ 

Если победят наши ненавистники, значит, русские перестанут быть русскими. В церковь
сегодня ходят немногие, однако у большинства людей, даже у сознательных атеистов,
дома хранится икона, иногда совсем крохотная, с детскую ладошку. То есть по культуре,
по менталитету мы остаемся православными. Остаемся имперским народом, который
несет ответственность и за Дальний Восток, и за Крайний Север, и даже за отколовшиеся
от нас народы Закавказья и Средней Азии. А они в лихую минуту обращаются за поддержкой
к России,
и мы защищаем их границы. 

— У вас есть свой образ России?

— Да, конечно. Он помогает сознавать историческое положение России и сохранять
верность ее предназначению. Александр Невский сказал, что Бог не в силе, а в
правде. Вот стоит на Красной площади в Москве наш Покровский собор. Попробуйте
перестроить его под собор Святого Петра, что в Риме. Не получится. Придется разрушить
и какой-то новодел на этом месте поставить. Почему вы думаете, что душу народа
перестроить проще? Храм, который стремит народ ввысь, есть наивысшее выражение
его исторического самосознания. Вот
мы себя осознали как огромный шатер Покрова Божьей матери, окруженный самыми
разнообразными куполами поменьше — так Россия соединяет большие и малые народы
вокруг себя, — вот наш государственный идеал. Он стоит на Красной площади, и
его не перестроить. Разрушить можно. Так и с народом нашим».

МОЙ КОММЕНТАРИЙ: Прекрасный образ! Традиция священна, как мать и отец. Но традиционное
– лишь почва, из которой в стремлении к солнцу субъектности произрастает цветок
модерна, цветок будущей постиндустриальной России. В церковь или мечеть или другой
храм ходить надстроечно полезно, но важнее базисное – обретение экономической
самодостаточности низовыми русскими людьми и тем самым в конце концов достижение
«критической массы» низовой устойчивой субъектности. Тогда мы станем столь же
подлинно-традиционными и
в то же время процветающе-модерновыми, как современные Япония, Ирландия,  Финляндия,
Индия, Китай и другие успешные страны в глобализирующемся мире.