Неофициальный бойкот

До сих пор в качестве успешного примера китайских санкций против союзника США вспоминают историю с решением Южной Кореи в 2016 году разместить у себя американские системы противоракетной обороны (ПРО) THAAD. Китай, посчитавший это угрозой своей безопасности, не стал играть военными мускулами, а предпочел развернуть многоуровневую атаку на интересы корейского бизнеса.

Формально санкции не были введены, но Пекин не слишком скрывал, каких решений добивается от корейского президента Пак Кын Хе. Тем временем китайские таможенники медлили с оформлением импорта из Южной Кореи. Туроператоры отговаривали клиентов от поездок в Сеул или на остров Чеджудо. В соцсетях призывали к бойкоту корейских товаров. Магазины, принадлежащие конгломерату Lotte, практически еженедельно проверяли все возможные контролирующие органы — от пожарной охраны до санитарной службы. Существование ряда южнокорейских предприятий в КНР становилось невыносимым, росли и суммы убытков.

Уже следующий президент Южной Кореи Мун Чжэ Ин заверил Си Цзиньпина, что новые батареи американской ПРО размещаться не будут, при этом старые установки остались на месте. Сеул сохранил тесные отношения с США в оборонной сфере. Еще Мун пообещал Пекину не создавать тройственный военный союз с США и Японией, но такая конструкция в любом случае не возникла бы — учитывая отношение корейского общества к сближению с Японией. 

В итоге о полной победе Китая говорить было сложно. Имидж страны в Южной Корее оказался основательно испорчен. Хотя «спецоперация» и планировалась так, чтобы не сильно ударить по своим, но 1,5 года негласного бойкота нанесли ущерб и китайским компаниям. А некоторые пострадавшие южнокорейские фирмы в Китай так и не вернулись, переключившись на другие рынки.

Санкционная машина

Подобная борьба в «серой зоне» происходит и сегодня, но уже в ответ на критику политики КНР в сфере прав человека, в частности — уйгурского населения в Синьцзян-Уйгурском автономной районе. Правда, есть и важное отличие: потребительский бойкот H&M и других западных компаний, отказавшихся покупать хлопок, якобы произведенный с применением принудительного труда уйгуров, сопровождается и вполне официальными контрсанкциями, о которых объявляет МИД. Мишенью санкций стали западные политики, государственные структуры, аналитические центры и отдельные эксперты, высказывавшиеся по нарушениям в Синьцзяне. Их, а также членов семей, вносят в черный визовый список, вводится запрет на ведение дел с лицами и организациями в КНР.

Пекин все больше входит во вкус, делает санкции значимым элементом открытой политики. Отчасти это проявление общемировой тенденции. Введение санкций становится универсальным способом помериться силой, «поговорить по душам» не только о конкуренции в экономике, но и о ценностях — демократии или авторитаризме.

Однако есть интересные нюансы. Удар по власти Компартии — самый чувствительный для Пекина. Тем не менее санкции против секретаря парткома Синьцзян-Уйгурского автономного района Чэнь Цюаньго, введенные США еще в июле 2020 года, остались без зеркального ответа. Хотя Чэнь руководитель регионального уровня, но его статус члена Политбюро ЦК КПК эквивалентен в Китае второй ступени в табели о рангах. Никто из действующих американских чиновников столь высокого ранга под персональные санкции КНР не попал. Введенный практически сразу после президентской присяги Байдена санкционный список отставников из администрации Трампа во главе с бывшим госсекретарем Майком Помпео вряд ли произвел сильный эффект, разве что на внутреннюю китайскую аудиторию.

Не так просто найти тех, по кому можно ударить, не причинив ущерб себе. Но это не единственная проблема, с которой сталкивается Китай. Играть с допуском на огромный рынок, конечно, можно, но тогда надо корректировать имидж главного защитника либеральной торговой системы и глобализации. С другой стороны, китайский набор финансовых санкционных инструментов сильно ограничен, поскольку глобальная финансовая система пока остается американоцентричной.

Появление у Китая санкционной инфраструктуры (в виде блокирующих списков) не означает, что она заработает прямо сейчас и в полную силу: это может обернуться разрывом глобальных производственных цепочек, в которые Китай успешно встроен. Внешний контур для КНР по-прежнему важен, хотя приоритетом и объявлено развитие внутреннего рынка. Технологическая независимость необходима, но пускать страну в автономное плавание китайские руководители не намерены.

Пределы эскалации

Неприятным моментом для Пекина стала скоординированность санкций за политику в Синьцзяне. Несмотря на надежды сыграть на падении морального авторитета США и противоречиях в западном лагере, о санкциях против китайских чиновников и госорганов одновременно объявили США, Канада, ЕС и вышедшая из Евросоюза Великобритания. Любая эскалация конфликта или просто неверный шаг со стороны Пекина может привести к усилению трансатлантического единства и солидарности внутри ЕС. Китаю нельзя не реагировать на новую волну критики, но сложно найти ответ, однозначно укрепляющий его позиции.

Попытки китайских дипломатов в странах ЕС перейти на язык персональных угроз в адрес наиболее активных критиков эти позиции явно не усиливают, но разрушают социальный капитал, который Китай долгие годы наращивал с помощью инструментов мягкой силы. Является ли это лишь обозначением красных линий? Возможно, но европейцы могут понять этот сигнал иначе.

Под угрозой может оказаться ратификация инвестиционного соглашения с ЕС, подписания которого Китай и Евросоюз активно добивались в течение семи лет. Кроме того, Пекину будет сложно организовать собственную антисанкционную коалицию. Не все захотят воевать на чужой войне. Хотя Россия и солидарна со своим стратегическим партнером в вопросе неприятия односторонних западных санкций, сразу же после встречи с китайским коллегой Ван И глава российского МИДа Сергей Лавров дал понять, что стороны не будут синхронизировать ответы на санкции в отношении Китая и России.

Превратится ли КНР в державу, которая не только отвечает на санкции, но и сама инициативно их вводит? Пока на санкционном поле Пекин в основном следует совету Дэн Сяопина «переходя реку, ощупывать камни». Если же верх возьмет самоуверенность и от партнеров в обмен на доступ к рынку или инвестиции начнут требовать полной лояльности, это может сильно подвести Китай.

Мнение автора может не совпадать с точкой зрения редакции

Источник: https://www.forbes.ru/obshchestvo/425383-vybor-celi-k-chemu-gotov-kitay-v-protivostoyanii-s-zapadom?utm_source=telegram&utm_medium=social&utm_campaign=nemedlennyj-otvet-pe

— Александр Андреевич, прежде чем поговорить, что называется, «по теме», хотел бы справиться о вашем здоровье. (Все знают, что вы перенесли сложную операцию на сердце.)

— Саш, спасибо. Передай всем — чувствую себя нормально. Сейчас вот заканчиваю сразу два романа своих. Итоговых…

— Ждём… Скажите, а зачем вообще понадобился этот референдум сохранения Советского Союза? Ведь до этого, за все время существования СССР, референдумов не было.

— Этот референдум является тончайшей уловкой, которая до сих пор не разгадана, и которую я сам разгадал сравнительно недавно.

Этот референдум позволяет нам, сегодняшним нашим русским, советским патриотам, говорить, что Советский Союз мог бы быть сохранен, если бы не этот жестокий и своенравный Борис Ельцин. Но это не совсем так.

Если вспомнить, каким был вопрос, предложенный на референдуме, он звучал примерно так: хотели бы вы оставаться (или поддержать) обновленный Советский Союз? Вот это слово «обновленный» является ключевым в этом референдуме. Потому что этот Союз уже был обновлен перестройкой.

За четыре с половиной года перестройки Союз обновлялся. За это время из этого Союза, из традиционного Союза, Союза Победы, Сталина, — были изъяты все элементы, которые делали нас Союзом.

Были уничтожены все коды, которые обеспечивали существование советского государства — код Победы, год героики, код партии, код героев Гражданской войны, код великого промышленного перелома.

Промышленность так называемая, она претерпела чудовищные извращения. Были созданы рядом с великими заводами кооперативы, которые эти заводы обескровили, сделали их трухой, а все деньги были выведены за границу.

Вместо ускорения была предложена концепция преобразования заводов в кооперативы и в сообщество, свободно избирающее своих директоров, что привело к дикому хаосу в индустрии. Заводам позволялось непосредственно выходить за границу. Поэтому предприятия очень быстро спустили все свои стратегические запасы.

Была уничтожена руководящая роль партии. И вот этот скрепляющий всех организм был разрушен, и все пространства и республики оказались шатающимися.

Другими словами, обновленный Советский Союз уже не был Советским Союзом. И Союзный договор, который должен был быть заключен на основании этого обновленного Союза, он превращал его — наш Союз, в конфедерацию республик, он превращал нас в то, что потом стало называться СНГ (Союз Независимых Государств).

— А чего же тогда бунтовал ГКЧП, если Союза — как такового уже не было?

— И ГКЧП торопился со своим вбросом только потому, что он состоялся накануне заключения союзного договора. И мне мои друзья-ГКЧПисты говорили, что это конец Советскому Союзу, новый союзный договор ставит крест на СССР. Там не было наднационального политического руководящего центра, все республики, практически, оставались суверенными. И поэтому народ, который поддержал обновленный Советский Союз, он поддержал распад Советского Союза. Просто наш народ, он непросвещенный, и до сих пор он непросвещенный, он не понимает, что ему предлагают в виде референдумов.

И если бы не было ГКЧП, то Союз все равно бы распался, Ельцин получил бы Россию, суверенную, мощную Россию, какой он ее и получил в результате государственного переворота, который он учинил в 1991 году. Просто не было бы этого надрыва, не было бы этой чудовищной травмы, которую получило все население бывшего Советского Союза.

Поэтому, повторяю, этот референдум был сделан Горбачевым, для того чтобы случилось мягкое, не истерическое и практически незаметное разрушение Советского Союза и создание на его базе вот этого сообщества независимых, отколовшихся от Советского Союза и от России республик.

— А вы же ГКЧПист, правильно, Александр Андреевич?

— Да, это правильно, я ГКЧПист.

— Вы избежали ареста и так далее.

— Я избежал этого всего, потому что не был внесен в списки Комитета по чрезвычайным обстоятельствам. Я был с ними в дружбе, контакте, моя газета «День», которую я основал, Александром Николаевичем Яковлевым была названа штабом ГКЧП, а Проханов им был назван прилюдно идеологом ГКЧП. Вспоминалась моя работа «Слово к народу». Это, по существу, был призыв сопротивляться этому перестроечному безумию. И поэтому я был очень близок к ГКЧП и очень остро и трагически чувствовал все происходящее.

— Вы жалели, что вас не арестовали?

— Нет. Что, я садист, что ли, жалеть, что меня не арестовали? Но я с некоторым сожалением отношусь к тому, что меня не включили в списки ГКЧП. Потому что, мне казалось, если бы я был внедрен в это сообщество, я бы не допустил чудовищных ошибок, которые они допустили.

Я бы не допустил, чтобы во время ГКЧП балерины танцевали на экранах телевизоров, я бы занялся серьезным информационным контрударом.

— Прибалтика, Грузия, Армения, Молдавия отказались проводить у себя референдум. То есть — к тому времени они уже стояли с вещами на выход из Союза. Можно ли было их остановить?

— Ну, к тому времени, когда они стояли на выход, по-видимому, их невозможно было остановить, потому что не было инструмента их остановки. И ГКЧП, который сейчас трактуется многими нашими патриотами как последняя попытка задержать распад Советского Союза, на деле он был трухлявый, рыхлый и наполненный изменой и предательством. ГКЧП — это был завершающий всплеск операции, которая называлась перестройкой. Списки ГКЧП утверждал Горбачев, он вносил в эти списки имена. В частности, Стародубцев был им внесен в этот список ГКЧП.

ГКЧП должен был обмануть самих ГКЧПистов, когда в его состав был введен Крючков. И Крючкову предполагалось арестовать Ельцина, интернировать десяток окружавших Ельцина демократов и, таким образом, прекратить этот распад.

Но изначально было задумано, что Крючков не будет арестовывать Ельцина, он пропустит его из аэропорта, откуда он ехал в Дом Советов, и Ельцин оттуда взошел на свой знаменитый танк. И ГКЧП, не арестовав Ельцина, оказался бессмысленным, испуганным и помчался назад к Горбачеву, чтобы просить его вернуться как можно скорее в Москву. А тот пожал плечами и вышвырнул их на съедение толпы.

А Крючков (председатель КГБ СССР. — А.Г.) сделал свое дело, ГКЧП оказался бессмысленным, разрушенным.

А во время этого трехдневного конституционного кризиса, когда Горбачева не было в России, произошло самое главное — переброс полномочий от союзного центра, то есть от Горбачева, к центру федеральному, параллельному, то есть к Ельцину. И Горбачев, вернувшись из Фороса, должен был потребовать от Ельцина, чтобы тот вернул ему управление армией, экономикой, госбезопасностью, налоговой службой. Он не потребовал этого, и все это осталось у Ельцина. Который стал хозяином, по существу, Советского Союза, который он после этого развалил.

Это был один из его первых переворотов, которые он учинил. Он отнял у Горбачева полномочия и использовал их для второго госпереворота, то есть для расчленения в Беловежье Советского Союза. Третий госпереворот был в 1993 году, когда он волевым усилием разогнал и уничтожил Верховный Совет и отменил Конституцию.

— Еще такой важный факт. Абхазия и Южная Осетия в пику Грузии и Приднестровье в пику Молдавии — все-таки проголосовали на 98-99 процентов за сохранение себя в составе СССР. Значит, все сегодняшние горячие конфликты были запрограммированы еще тогда и стали неизбежны с распадом СССР? Так, что ли, получается?

— Все горячие конфликты были запрограммированы еще, может быть, раньше этого драматичного последнего периода перестройки.

Потому что как только мы стали уходить из Афганистана, было понятно, что мы уходим с Востока в целом, что мы после Афганистана уходим из Таджикистана, Узбекистана, Казахстана. «Мы уходим с Востока, — пелось в этой замечательной песне. — Мы уходим, уходим, уходим…» Поэтому уход России из этих вековечных, присоединенных к ней восточных территорий не был благополучным и безбедным. Ведь там, на Востоке, была чудовищная гражданская резня в Таджикистане. Это результат так называемой бескровной разлуки этих республик, бескровного расставания или развода, как говорили.

Потом чудовищные (продолжающиеся до сих пор) взрывы в Киргизии, с огромным количеством жертв. После этого распада были конфликты и в Грузии (Абхазия и Северная Осетия), продолжались конфликты в Приднестровье.

Как только распался Советский Союз, вспыхнуло Приднестровье, там началась жуткая бойня.

Не говоря уже о двух чеченских войнах и о чудовищном 1993-м, когда в Москве пылал парламент, расстрелянный из танков.

Поэтому то, что сделали Ельцин и Горбачев, то есть разрушили эту сложнейшую архитектуру, пространственную, национальную, историческую, они ее просто разрубили, разорвали на части, а на разрывах все время шла и будет идти кровь.

— Удивительно, но единственная из территорий, проголосовавшая против сохранения СССР, стала Свердловская область, а в самом Свердловске за сохранение Союза оказалось лишь 34%. «Уральская республика» так называемая была даже реальней, чем независимая Украина или Кавказ, выходит? Страна могла расколоться еще и по Уральскому хребту? Что вообще творилось в регионах России?

— Потому что распад, который был намечен во всем Советском Союзе, дисперсия, разрушение всех связей… Они были разрушены, я уже сказал, и благодаря тому, что были разрушены экономические связи, заводы получили самостоятельность, независимость от госплана, и национальные планы исчезли, исчезла национальная политика, появились такие открытые национальные, националистические выбросы, и партия ушла на задний план.

Стали распадаться территории — не только по национальному признаку, но и по экономическому.

Что такое росселевский Урал? Урал — это был мощнейший кулак стальной, энергетический кулак. Это был кулак, который кормил Россию. Он не был дотационным, он питал огромное количество дотационных регионов. И, конечно, в этих условиях Россель (Свердловский губернатор. — А.Г.) мечтал создать Уральскую республику, она была бы очень богатой, мощной, самостоятельной (ну, так ему казалось, конечно). И, конечно, он к этому стремился.

А в дальнейшем Ельцин поощрял это, говорил: «Берите суверенитета, сколько вам угодно». Вот им угодно было взять этот суверенитет во всей полноте его.

Потом с великими трудами Путин устранял этот парад суверенитетов и ставил их всех опять в конституционный ряд.

— В итоге в целом за сохранение СССР проголосовали тогда на референдуме 77,8% советских людей. Почему на их мнение наплевали?

— Я тебе только что сказал, что мне наплевать, что на их мнение наплевали.

Потому что, проголосовав за обновленный Союз, они бы проголосовали за распад Советского Союза, по существу. И проголосовали они за это или не проголосовали, все равно Советский Союз был обречен на распад. И поэтому на их мнение наплевали, потому что во все это мгновенно вмешался конфликт, связанный с ГКЧП, во всем этом появился новый фактор этого внезапного вброса горбачевско-гэкачепистского. И распался Советский Союз не в результате нового союзного договора, а в результате ельцинских беловежских самоуправных действий.

— Главный вопрос — был ли шанс, пользуясь итогами референдума, закрутить гайки, как это было в Китае после подавления волнений на площади Тяньаньмэнь, и пойти по китайскому пути, реформируя экономику, а не политический строй?

— Это риторический вопрос. Потому что Тяньаньмэнь, то есть расстрел протестантов танками на площади Тяньаньмэнь, он был сделан великим Дэн Сяопином. У него был проект, и он запустил этот проект. Разогнав эти мешавшие ему протестантские структуры, он повел Китай по этому новому пути, пути так называемого обновленного социализма.

В России не было такого человека. Все зависит от личности. Я смотрю, кто в России мог это сделать. Никого. Весь состав ГКЧП не был способен для этого модернизма. Это всё были люди старого, архаического, советского прошлого. А Советский Союз нуждался в мощи, в грядущем обновлении.

Да и гайки завинчивать там было некому.

Ты посмотри, Язов (министр обороны СССР. — А.Г.), который привел в Москву войска, танки стояли повсюду, казалось, какое завинчивание гаек? Оказалось, что несколько цветочков, вставленных в пушки танков, несколько проституток, которые залезали в башни танкистов, — и этого было достаточно, чтобы танки ушли.

А потом маршал Язов, герой войны, извинялся, уже сидя в тюрьме в спортивных штанах, перед Раисой Максимовной. Даже не перед Горбачевым, а перед Раисой Максимовной, перед бабой извинялся за то, что он, дурак, повелся на это искушение.

Там не было человека с железной волей, там не было Дэн Сяопина с его железной волей и с его пророческим прозрением.

— Если однозначно за сохранение СССР проголосовали Россия, Белоруссия, Казахстан и Украина, ну и Азербайджан с Узбекистаном, может, и надо было это ядро Союза сохранить, а остальных нахлебников типа Грузии с Арменией и Прибалтики и Молдавией отпустить с Богом?

— Вот ты предлагаешь мне переселиться в шкуру Бориса Николаевича Ельцина.

— Нет.

— А кто управлял этим процессом? Процессом распада управляли Борис Николаевич Ельцин и Горбачев. Это мог решить либо Ельцин, либо Горбачев. А ты мне предлагаешь переселиться в их шкуру. Этого не было. Не было намерения сберегать ядро. Изначально было намерение их рассыпать, расколоть, разлучить всех. Эти намерения прорабатывались еще во времена Андропова, когда он собирал свою референтную группу таинственную, и они размышляли над нерентабельностью Советского Союза, над нерентабельностью империи. Ведь тогда шел разговор, если ты помнишь. Гавриил Харитонович Попов, умник наш, он вообще говорил, что нужно Советский Союз разделить на 80 частей и каждую часть по отдельности встраивать в мировое хозяйство, мировую цивилизацию. А здесь пошли на такой как бы мягкий вариант расчленения, на 16 кусков, ломтей, и эти 16 решили встраивать в мировое хозяйство и в мировую цивилизацию.

Никто не обсуждал, какое количество республик надо оставить. Была директива, и эту директиву утверждали в Сиэтле во время приезда туда Ельцина, были проведены закрытые консультации. И как развалили Советский Союз, на какие части, на такие он и развалился.

— У меня такое ощущение, что Александр Проханов тогда уже все знал, для чего референдум. Вы не ходили на референдум?

— Я вообще не хожу ни на референдумы, я не хожу на выборы. Я знаю цену референдумов. Ведь после того референдума, о котором вы с вами говорим, был еще один референдум, в 1993 году.

— «Да — да — нет — да».

— И чем кончился этот референдум? Он кончился чудовищным расстрелом, катастрофой. Если бы сказать народу, в том числе либеральному, чем кончится этот референдум, то есть кончится он разгоном парламента, уничтожением Конституции, жуткой стрельбой в центре Москвы, с жертвами, никто бы не проголосовал за это. У меня к референдуму такое очень скептическое отношение.

— Представим, что Союз все же смогли сохранить, каким бы он был сейчас, какой была бы в нем жизнь? Как вообще все это было бы?

— Если бы нашелся человек, лидер или группа…

— Де Голль какой-то.

— Ну, Макнамара (американец), де Голль (француз), Дэн Сяопин (китаец). Если бы нашлась мощная личность, которая сберегла бы Советский Союз, мы бы имели колоссальный потенциал.

Мы бы не рассыпали эти потенциалы на части, потенциалы сохранились бы, сбереглись бы рынки. Был бы великий, огромный советский рынок, и нам не надо было бы в поисках сбыта искать какие-то мировые рынки.

Сохранился бы потенциал и вся грандиозная советская техносфера, которая после распада Советского Союза разбилась, разрушилась, и мы до сих пор ее мучительно, по гайкам собираем.

Более того, если бы этот человек, о котором гипотетически мы говорили, он бы нашел эту формулу (называй ее китайский или новый русский вариант), то с того периода, на котором остановилось развитие Советского Союза в 70-е годы, можно было сделать грандиозный рывок, которому позавидовал бы современный Китай. Но, увы, это только мечты и это только гипотезы…

— Александр Андреевич, на ваш взгляд, какие мы должны сделать уроки из этого исторического периода, который мы с вами обсуждаем, чтобы не повторить ошибки сегодня?

— Во-первых, мы должны понять одно таинственное свойство русской истории, понять природу государства российского, ту загадочную синусоиду, по которой государство российское развивается, достигает величайших высот, а потом рушится, падает, исчезает в пропасти. Вот таких взлетов и падений было 4.

Первая — великая империя Владимира Святого (Киевско-Новгородская Русь). Вторая империя — это Московское царство, царство Ивана Васильевича Грозного. Третья — петровская, романовская империя, с нашим благословенным Пушкиным в самом центре. Четвертая — это советская, сталинская, красная империя.

После краха советской империи вот в эти 90-е годы не было ни государства, ни народа, не было ничего, кроме мути, темной, бессмысленной исторической мути, куда провалилась Россия.

Но потом из этой мути опять стала (благодаря таинственным силам) возникать новая, пятая империя, то есть нынешнее государство российское.

Вся ситуация, в которой мы сейчас находимся, это ситуация мучительного становления этой новой пятой империи, нового государства российского, которое выдержало эту катастрофу распада, которое не исчезло и которое мучительно, медленно и неуклонно идет к своей вершине.

Первые уроки — это историческое понимание. И необходимо удержать в нашем историческом сознании этот великий период Советского Союза. Нельзя его называть преступным, безбожным, испорченным. Он драгоценен, как и все предшествующие периоды, мы должны им дорожить.

Мы монтируем сегодняшнее государство российское не на петровскую, романовскую Россию, не на Московское царство или Киевско-Новгородскую Русь. Мы его монтируем на советское прошлое, мы из него вырастаем, мы правопреемники советского прошлого.

Второй вывод, который я сделал. Конечно, необходимо понимать, что российская власть, она всегда централистская. Как только Россия уходит от централизма и допускает игру свободных сил, то в эту игру включается многомерность пространства, неравенство укладов, национальные ценности и векторы развития, и Россию разносит в клочки. Так было во все периоды. Так было в период первой, Владимирской империи, в период Московского царства, в период романовской и советской империи.

Значит, мы должны соблюдать централистское управление. Этот централизм, чтобы он не превращался в централизм тупых ошибок и тупых издержек, конечно, он должен быть просвещенный централизм, он должен управлять страной с учетом огромной сложности этой страны.

Может быть, новая цифровая сфера, цифровая экономика, искусственный интеллект помогут централизованной России правильно управлять этими гигантскими массивами, пространствами и экономикой.

И, конечно, основной, главный урок — это такое священное отношение к России, которое основывается на великих русских кодах (их довольно много), и чтобы каждый из этих кодов, включая код Победы, был сберегаем.

Я в своих размышлениях об идеологии сегодняшнего государства российского вывел формулу такую, она, конечно, очень общая, приблизительная, но она могла бы характеризовать те необходимые мировоззренческие константы, на которых зиждется сегодняшнее государство российское. Это — один народ, одна судьба, одна Победа.

— В Кремле знают об этих уроках, чувствуют их?

— Думаю, что в Кремле чувствуют эти уроки…

Источник: https://izborsk-club.ru/20805

Власти Чехии обвинили Россию в причастности к инциденту на складе боеприпасов в Врбетице и объявили о высылке 18 российских дипломатов. Полиция Чехии считает, что взрыв на складе, произошедший в 2014 году, могли организовать объявленные в розыск граждане РФ Александр Петров и Руслан Боширов.

Евгений Сатановский в своем Telegram-канале «Армагеддоныч» высмеял такие заявления Праги. Политолог с иронией заметил, что Петров и Боширов оказались «редкостными многостаночниками». Их обвиняли и в отравлении Скрипалей в Великобритании, а теперь и во взрыве склада боеприпасов в Чехии. «Судя по всему, Крым тоже они к России присоединили», - пишет Сатановский.

Он отметил странное совпадение, которое, скорее всего, и стало настоящей целью шпионского скандала в Чехии. Сразу же после обвинений Прага заявила, что Россия не может быть допущена к тендеру на строительство нового блока АЭС в Чехии. На участие в данном проекте претендует и американская компания, а также фирмы из Франции и Южной Кореи. Не исключено, что чешские власти просто поддались на уловку США и Запада, затеяв этот шпионский скандал.

Источник: https://u-f.ru/news/politics/u10/2021/04/19/314742

Когда я был в восьмом классе, мама узнала, что во Франции можно обучаться бесплатно. У меня все было хорошо с языками, поэтому я подумал, что это хорошая идея, и начал целенаправленно готовиться к поступлению в зарубежный вуз.  Чтобы поступить во французское учебное заведение, нужны хорошие оценки — чем выше, тем больше шансов. Плюс действующий загранпаспорт на весь срок пребывания, сертификат уровня B2 и CV — что-то вроде резюме с успехами и наградами за время учебы. Все документы нужно перевести и заверить у нотариуса. Иностранцам поступить даже легче, чем местным: во Франции более строгие правила в школе, а в России реально учиться на пятерки, которые потом конвертируются в высший балл.

Во Франции недавно прошла образовательная реформа, поэтому некоторые вузы стали платными. Подавать документы разрешено только в три вуза — я искал по фильтру на сайте Etudes en France. Выбрал вузы с бесплатным обучением. Отмел города, где сложно найти жилье, например, Париж и Марсель. Документы подаются в сжатый срок — примерно неделю в январе, а в апреле уже присылают результаты. Так как в январе еще нет табеля с оценками, придется перевести выписку об оценках за несколько лет. Еще нужно прикрепить мотивационное письмо. В этом мне помог педагог: у нее были ученики, которые уже поступили во французские вузы, поэтому я взял их письма за образец.

Тут я сделал ошибку: разослал в три вуза одинаковые письма о том, что люблю экономику и хочу ее изучать. Прежде чем писать письмо, нужно знать специфику вуза. Если университет специализируется на юриспруденции, они вряд ли примут человека, которому просто нравится экономика.

Миссия выполнима: как Никита добрался до Руана и искал жилье 

О поступлении я узнал на уроке обществознания. Увидел письма… Пришло два отказа и положительный ответ от университета в Руане — University of Rouen Normandy. Но пока я не получил студенческий билет, я особо не радовался и никому не рассказывал.

Самые большие сложности были с визой. У нескольких моих знакомых не получилось учиться за границей, так как все было закрыто. Но Франция — одна из немногих стран, которые выдавали документы на въезд студентам. На мой регион работал единственный визовый центр — в Краснодаре, и то — всего пять часов в неделю. Записаться онлайн нереально — все ближайшие даты были расписаны. Поэтому мы с мамой решили просто прийти к центру: охранник не хотел пускать, но сказал, что если кто-то не придет, нас примут. Нам сильно повезло: так и случилось.

Я приехал в Руан в сентябре, когда все жилье было занято. Места в общежитии дают только мигрантам или студентам по обмену, поэтому большинство снимает частное жилье. Поселился в отеле и думал, что за четыре дня что-то найду… Французы очень необязательные: могут не отвечать по телефону, часто уходят на перерыв. Поэтому я проходил по 15-20 км в день: лично ходил во все резиденции. Помог случай: позвонил в одно место и сказал, что нахожусь недалеко от них и готов посмотреть жилье. Там была очередь, и если бы не это обстоятельство, его бы сняли до меня.

Я живу в студии 20 кв. м. Здесь есть ванная, рабочее место, раскладной стол, шкаф, бойлер, батарея, холодильник и плита на две конфорки. Я не хочу называть стоимость студии, но скажу, что в Руане дешевле 350 евро в месяц вы ничего не найдете. Интернет я не подключал: пользуюсь 4G. У меня тариф за 13 евро в месяц — в стоимость входит 80 Гб в месяц и безлимитные звонки. Мой оператор дает хороший бонус: у него точки WiFi по всему городу, и все абоненты автоматически к ним подключаются. Можно даже взять тариф за 2 евро и использовать WiFi.

«Вылететь из универа невозможно: тебе помогут и подтянут» 

Во Франции есть как платные, так и бесплатные университеты. В отличие от России, тут более долгие пары: они могут длиться и 2,5, и 5 часов, но с перерывом. Отношения между учителями и студентами доброжелательные: тебе всегда помогут и объяснят тему. На пары можно приходить в любой одежде, даже в шортах. И перекусывать во время занятий. Вылететь тут сложно: если ты не сдаешь экзамен, то максимум, что могут сделать, — оставить на второй год. Я плачу 170 евро в год за сервис: занятия спортом, библиотеку .

Вместе со мной на курсе учится 476 человек. Кстати, я застал и очное обучение, и удаленку. У нас нет домашних заданий. А теории больше, чем практики. На удаленке преподаватели дают материал для самостоятельного изучения, иногда могут зачитывать свои лекции. Это мне нравится: вопросы нужно задавать по почте и все равно изучать материал самому. Знания проверяют на экзамене.

«Работам присваивают номер: учитель не знает, кому он ставит оценку» 

В Университете Руана зачет складывается из блоков. Например, в экономике есть несколько разделов. Поэтому, если за что-то у тебя плохой средний балл, ты можешь подтянуть разделы и получить зачет. Более того, мы не сдаем экзамены устно: только письменно. А работам присваивают номер, чтобы преподаватель не знал, чью работу проверяет. Это исключает персонализированное отношение. 

Диплом бакалавра тут можно получить за три года, в то время как в России — минимум за четыре. Во Франции я ни разу не слышал о том, что преподавателям нужно дарить подарки. Да и педагоги часто меняются. Заботится ли вуз о трудоустройстве? Мне приходят предложения подработки: курьером, в call-центре. Есть совет, который занимается этим, даже если студент не ищет работу. Все государственные университеты одинаково востребованы — то есть почти не отличаются по уровню образования. Получив диплом в любой точке страны, ты найдешь работу.

Про общение между студентами

В нашем вузе нет увеселительных мероприятий или творческих конкурсов. Зато у нас большой выбор спортивных занятий: есть свыше сотни секций, например, настольный теннис, брейк-данс, бокс, атлетика, гимнастика. И стоит это 25 евро в год — очень дешево. До введения в ноябре карантина все работало. 

Студенческие активности можно найти в городе, но вуз их не предлагает. Тут нет тимбилдингов. Многие знакомы со школы: во Франции выбирают университет по территориальному признаку.

Я сам завел не так много знакомств, потому что усердно учусь, а в свободное время подрабатываю. За все время я познакомился только с двумя русскими девушками: у одной попросил конспект, а другая увидела в библиотеке, что я заполняю документы на русском.

Жизнь в Руане: цены на еду и ЖКУ, менталитет французов 

Руан — старый европейский город. Государство охраняет многие здания и следит за архитектурным обликом города. Он считается студенческим городком: из 130 тысяч жителей — 30 тысяч студентов.

У меня не так много свободного времени. Первые месяцы я сидел в библиотеке, чтобы улучшить французский. Просыпаюсь в 8 утра, прорабатываю лекции. Сейчас расписание несколько странное: бывает, что половину дня пар нет, а начинаются они ближе к вечеру. Я живу практически в центре: до вуза мне полчаса. Пока иду до университета, прохожу по всем центральным улицам. На моем пути самый высокий собор во Франции, мэрия, современные улицы с магазинами.

Во Франции очень дорогая еда. Я готовлю себе сам и не ем в кафе. Немцы, кстати, тоже жалуются на цены, хотя у них европейские зарплаты. Некоторые продукты, например, сладости и чипсы, стоят примерно столько же, сколько в России. А вот яйца, мясо, молоко — дорогие. Курица — 720 рублей за килограмм, говядина — 1300 рублей. Картофель — 180 рублей. Но и фаст-фуд тут примерно в 2-3 раза дороже, чем в России. Зато богатый выбор вина и сыров, правда, я не увлекаюсь ни тем, ни другим.

Если говорить про ЖКУ, то их стоимость обычно включена в аренду. Я плачу фиксированную сумму в 20 евро за воду и 40 евро за электричество. Несколько раз просил изменить схему оплаты — хотел платить по потреблению, — но не получилось. Зато в холодное время это плюс: могу включать отопление и не экономить. Да, французы экономят на электроэнергии и предпочтут надеть несколько свитеров — я сам так делал!

Зарплаты у французов выше, чем в России, но при этом они остаются скромными и в чем-то похожи на русских. Им важнее жить в комфорте, чем пускать пыль в глаза. Например, многие ездят в одноместных или двухместных машинах. Закупаются в супермаркетах по выходным. Я постоянно вижу ситуации, когда кто-то кому-то поможет, поддержит, улыбнется. Они проявляют больше эмпатии: бывает, что незнакомцы спрашивают в лифте, как у меня дела.

Хочу ли я вернуться в Россию? Скорее, нет. Я учусь в интернациональном вузе и знаю два самых популярных языка в мире — французский и английский, поэтому я рассматриваю в будущем возможность работы по всему миру.

Источник: https://rb.ru/young/v-ruane/?utm_referrer=https%3A%2F%2Fzen.yandex.com

Свой 70-летний юбилей Петр Мамонов встречает не слишком весело. Жена музыканта Ольга Ивановна рассказала нам, что на Петра Николаевича очень тяжело подействовала трагическая смерть Александра Липницкого, друга, в течение многих лет басиста «Звуков Му». Они даже учились в одной школе — и их обоих почти одновременно оттуда выгнали. А 25 марта Липницкий утонул, Мамонов заперся у себя в комнате, и Ольга Ивановна боится, что и на свой юбилейный концерт Петр Николаевич в последний момент ехать откажется. Он не дает интервью и, по ее словам, на все вопросы отвечает одной фразой: «Без Бога ни до порога». И не объясняет, о каком пороге идет речь. Может, о юбилее?

Кроме того, вокруг Мамонова разыгрался еще и не самый красивый скандал. Ольга Ивановна рассказывает, что уже не первый раз отправила в Минкультуры заявку на присуждение Петру Николаевичу звания народного артиста к юбилею, а его обошли, дали эти звания другим людям. Министр Ольга Любимова быстро вмешалась и пояснила, что звание это присуждается согласно определенному регламенту, а не по личной просьбе заявителя, но сообщила, что Минкультуры самостоятельно подготовит весь необходимый пакет документов и звание народного артиста Мамонов обязательно получит.

Другое дело, что Мамонов и без официального признания уже и так давно народный. Правда, кто бы мог подумать, что сделает его таковым совсем не музыка? «Звуки Му», конечно, была выдающейся андеграундной группой, ей прочили большой успех за рубежом — возможно, это был единственный ансамбль на постсоветском пространстве, который всерьез мог на это рассчитывать. Многие строчки из песен Мамонова превратились в крылатые фразы. «Ну и что? Всё равно опять напьюсь!», «У нас была любовь, а теперь — ремонт», «Ну а на досуге я танцую буги», «Денег, вышли мне денег!» — можно перечислять до бесконечности. Но всё же это было искусство для интеллигенции, с едким юмором, мудрой грустью и богатейшей палитрой очень тонких эмоций, которые далеко не всегда удавалось уловить с первого раза. «Звуки Му» — элитарное искусство, не для стадионов.

То же поначалу можно было сказать о кинематографической карьере Мамонова. Спивающийся музыкант в «Такси-блюзе», юродивый пророк Мефодий во «Время печали еще не пришло» или убежденный мизантроп в «Пыли» дополняли культовый статус Мамонова, но всё равно оставались удовольствием для избранных. Сегодня большую часть этих фильмов помнят только синефилы — или те, кому такого рода кино, искреннее, мечущееся, размышляющее вслух, перевернуло жизнь, заставило задуматься о чем-то самом главном.

Пожалуй, гораздо больший резонанс был как раз у моноспектаклей, которые с середины 1990-х стал создавать Мамонов. «Есть ли жизнь на Марсе?» и «Шоколадный Пушкин» на протяжении многих лет были важнейшим культурным событием в театральной жизни страны, они были обязательны для просмотра, хотя далеко не все могли на них попасть. Видеозаписи этих пронзительных шоу, где Мамонов играл одновременно несколько ролей, танцевал и священнодействовал на сцене, расходились в жутком качестве на видеокассетах и засматривались до дыр. Это уже было ближе к «народному» статусу, но прорыв к нему произошел только в 2006 году, с «Островом» Павла Лунгина.

Задолго до выхода в прокат фильм показали узкому кругу профессионалов, главным образом владельцам кинотеатров. Продюсеры и режиссер фильма нерешительно стояли на подиуме и говорили, что фильм необычный и что с ним делать, не очень понятно. Будет ли хоть кто-то это смотреть? Пойдет ли публика? Старец-экзорцист, мучающийся от раскаяния за давний грех, Мамонов в фильме был настолько пугающе убедителен, что это и кинолентой было называть как-то неловко. Не сеанс, а отчитка. Или исповедь с экрана, требующая такой же в ответ. Вызов, провокация, проверка на честность перед самим собой — всё это Мамонов сделал в режиме существования в кадре, без спецэффектов или других ухищрений. Все в «Острове» было как-то «слишком», и кинотеатры не поверили в фильм, он относительно скромно прошел в прокате, зрителей набралось меньше полумиллиона. А затем была премьера на ТВ — и вот тогда Мамонов стал народным.

«Звуки Му», первые кинороли, спектакли — везде Мамонов носил маску, а здесь, играя вымышленного персонажа, старца, он эту маску снял. Все его религиозные поиски последних лет, весь его острый ум, его способность говорить с людьми и реагировать на них, весь сумасшедший эмоциональный спектр вдруг обнажились в кадре в образе маленького пожилого человека в подряснике. Это был не герой нашего времени, как Данила Багров, а — святой, нравственный ориентир, идеал. Наверное, такими в разное время представали для людей Толстой, Солженицын, Ростропович и Сахаров, хотя, может быть, уместнее сравнения с Высоцким и Окуджавой. Они все — больше, чем писатели, музыканты, ученые и поэты. Это пантеон — или иконостас нашей культуры, и Мамонов вошел в него самым неожиданным, вероятно, и для него самого способом. Он ведь уже четверть века предпочитает полуотшельнический образ жизни в деревне, с музыкой практически завязал, да и в кино большей частью сниматься отказывался. А тут одна роль — и сразу на национальный Олимп.

Потом у Мамонова, конечно, еще были роли. В «Царе» у того же Лунгина или в важнейшем манифесте поколения «Шапито-шоу», где Мамонов с едким сарказмом сыграл пародию на самого себя. Но всё же с этого момента Петр Николаевич всё чаще стал переходить на язык проповеди как наиболее адекватный собственным мироощущению и объективному статусу. На моноконцертах Мамонов мог начать читать цитаты святых отцов или просто призвать собравшихся обратиться к своей душе. Но это никогда не выглядело фальшиво, Мамонов всегда честен, нелицеприятен и, что самое важное, суров к себе. «Лягте как-нибудь в темноте, отключите все «пикалки» и задайте себе такой вопрос: кто вы и как вы живете? Я вообще нормальный парень или так себе?» — говорит он. В этом больше «народного», чем в чем угодно другом, хотя звучит очень просто. И, как ни странно, больше музыки, кино и театра, чем где-либо.

Источник: https://iz.ru/1150827/sergei-sychev/sviatoi-ostrov

Новая книга Юрия Полякова несет заряд иронической бодрости, который наверняка заденет немало граждан из разряда тех, кого автор назвал перелетной элитой. И речь даже не о властителях либеральных дум, срочно покидающих ставшую вдруг неласковой к ним Русь ради берегов туманного Альбиона или солнечного Брайтон-бич. Сравнение знаменитого писателя гораздо жестче. «Я всегда думал, что, сожрав все в одном месте, перелетает на другое саранча, а не национальная элита, – пишет он. – Перелётная элита – особая примета новой России».

Все статьи, эссе, интервью, афоризмы и даже апокалиптическая комедия «Чемоданчик», вошедшие в сборник, нацелены на тех, кто, подобно саранче, поглощает нашу Родину, оставляя за собой выжженную землю и выжженные души. Но как предупреждение, эта книга обращена, прежде всего, к русским людям, противостоящим этому опустошению.

Источник: https://izborsk-club.ru/13872

Глава 15. Союз науки и власти

 Как далеко Солнце от Земли? Ответ на этот вопрос усердно искали астрономы в начале современной эпохи, особенно после того, как Коперник аргументировано предположил, что именно Солнце, а не Земля находится в центре Вселенной. Высчитать это расстояние пытались и астрономы, и математики, но результаты в зависимости от метода получались разные. Надежный способ производить такие вычисления был предложен лишь в середине XVIII века. Раз в несколько лет планета Венера проходит между Солнцем и Землей. Период, когда можно наблюдать прохождение Венеры, будет разным для разных точек на Земле, поскольку меняется угол, под которым наблюдатель видит планету. Если провести наблюдения одновременно на разных континентах, то простейшее тригонометрическое уравнение позволит подсчитать точное расстояние от Земли до Солнца.

Астрономы предсказали очередные прохождения Венеры в 1761 и 1769 годах. В эти годы из Европы в четыре конца света отправлялись экспедиции, чтобы провести наблюдения с максимально удаленных друг от друга точек. В 1761 году прохождение наблюдалось из Сибири, Северной Америки, с Мадагаскара и юга Африки. К 1769 году европейское научное сообщество подготовилось еще основательнее и отправило своих членов даже на север Канады и в Калифорнию, места в ту пору совершенно дикие. Лондонское Королевское общество поощрения естественных наук сочло это недостаточным и для вящей точности результата решило снарядить экспедицию в юго-западную часть Тихого океана.

Королевское общество хотело отправить известного астронома Чарльза Грина на Таити и не жалело для подготовки ни усилий, ни денег. Но раз уж задумали столь дорогостоящее мероприятие, не стоило ограничиваться лишь астрономическими наблюдениями. Грину придали команду из восьми ученых разных специальностей, во главе с ботаниками Джозефом Бэнксом и Даниэлем Соландером. В команду также вошли художники, которым предстояло зарисовать ландшафты новых земель, растения, животных и туземцев. Королевское общество закупило наисовременнейшие приборы и инструменты, а руководил экспедицией капитан Джеймс Кук, опытный моряк и сам известный географ и этнограф.

Экспедиция отбыла из Англии в 1768 году, наблюдала прохождение Венеры с Таити в 1769-м, основательно изучила флору и фауну нескольких тихоокеанских остров и, побывав в Австралии и Новой Зеландии в 1771 году вернулась в Англию. В распоряжение европейцев попали огромные массивы астрономических, географических, метеорологических, ботанических, зоологических и антропологических данных. Эти открытия существенно продвинули целый ряд наук, а удиви- з тельные рассказы о южных морях воспламенили воображение европейцев, вдохновляя новые поколения астрономов и натуралистов.

В числе прочих дисциплин благодаря экспедиции Кука существенно обогатилась и медицина. В ту пору моряки, отправляясь в дальний рейс, понимали, что половине из них не суждено возвратиться. И погибали они не от рук свирепых туземцев или пиратов и не от тоски по дому, а от непонятной болезни под названием цинга. Заболевшие становились сонными, угрюмыми, у них кровоточили десны и слизистая. По мере того как болезнь прогрессировала, начинали выпадать зубы, больных лихорадило, появлялись симптомы желтухи, нарушалась координация движений. С XVI по XVIII век цинга унесла жизни примерно двух миллионов моряков. Никто не знал, в чем причина, и, какие бы средства ни применялись, моряки умирали. Надежда забрезжила в 1747 году, когда английский врач Джеймс Линд провел контрольный эксперимент с заболевшими моряками. Он разделил их на несколько групп и каждую лечил по-другому. Одной из групп он назначил цитрусовые — и пациенты быстро выздоровели. Линд не знал, что во фруктах есть то, чего не хватало организмам моряков; но нам теперь известно, что цингу вызывает не вирус и не бактерия, а дефицит витамина С. В ту пору рацион питания на корабле практически не включал в себя продуктов, богатых витамином С, — в дальнем плавании моряки питались галетами и вяленым мясом, а фруктов и овощей, богатых этим витамином, на борт почти не брали.

Королевский флот не впечатлили опыты доктора Линда. Но они убедили Кука, и он решил доказать, что врач прав. Кук взял в плавание большой запас квашеной капусты и приказал морякам на каждой стоянке есть местные овощи и фрукты. Ни один человек из экспедиции Кука не погиб от цинги. В следующие десятилетия «диета Кука» была принята во всех флотах мира и спасла жизни множеству моряков и пассажиров79.

Экспедиция Кука имела и другие, отнюдь не столь благие последствия. Кук был не только опытным моряком и географом, но и офицером. Королевское общество взяло на себя значительную часть издержек, но сам корабль был предоставлен Королевским флотом. А еще Королевский флот отправил вместе с Куком 85 хорошо вооруженных солдат и снабдил корабль пушками, мушкетами и боеприпасами. Значительная часть собранной информации — в особенности сведения по астрономии, географии, метеорологии и антропологии — имели несомненную политическую и военную ценность. Обнаружив средство от цинги, англичане получили возможность овладеть океанами и посылать армию на другой край света. Кук заявил права Британской империи на множество «открытых» им земель, в том числе Австралию. Эта экспедиция положила начало британской оккупации Юго-Западного региона Тихого океана, колонизации Австралии, Тасмании и Новой Зеландии, переселению множества европейцев на новые территории — и гибели местных культур, и значительной части местного населения80.

Прошло менее ста лет после экспедиции Кука, и европейцы заселили самые плодородные земли Австралии и Новой Зеландии, отобрав их у прежних обитателей. Туземное население сократилось вдесятеро, выжившие подвергались жестокому расовому угнетению. Для аборигенов Австралии и маори Новой Зеландии экспедиция Кука стала началом катастрофы, от которой они так и не оправились.

Еще худшая участь постигла туземцев Тасмании. 10 тысяч лет они существовали в полной изоляции — а через сто лет после «открытия» Кука исчезли все, до последнего человека. Европейские колонисты сначала вытеснили их с земель, пригодных для сельского хозяйства, а потом, не пожелав оставить им даже дикие и глухие части острова, начали систематическую охоту на уцелевших. Немногочисленных пленных загнали в евангелический концлагерь, где благожелательные, но не слишком умные миссионеры попытались наставить их на путь современного мира. Тасманийцев учили чтению и письму, основам христианства и «полезным ремеслам» — как шить одежду и возделывать землю. Однако те не желали учиться. Они все время пребывали в подавленом настроении, перестали рожать детей, утратили интерес к жизни и в итоге обрели единственный выход из мира науки и прогресса — смерть.

Увы, наука и прогресс не оставили их в покое и после смерти. Телами последних тасманийцев во имя науки завладели антропологи и кураторы музеев. Трупы препарировали, измеряли, взвешивали и описывали в ученых статьях. Черепа и скелеты выставляли в музеях. Лишь в 1976 году Тасманский музей согласился предать земле скелет Труганини, последней тасманийки, умершей сотней лет раньше. Английский королевский хирургический колледж не расставался с образцами ее волос и кожи вплоть до 2002 года.

Как правильно назвать экспедицию Кука: научная экспедиция под защитой военных или военный поход, в который прихватили несколько ученых? Это все равно, что спрашивать — стакан наполовину полон или наполовину пуст. И то и другое верно. Научная революция и современный империализм — неразлучные спутники. Такие люди, как Джеймс Кук и ботаник Джозеф Бэнкс, едва ли взялись бы разделить науку и империю. Не видела разницы между ними и несчастная Труганини.

Почему Европа?

Тот факт, что люди с большого острова в северной Атлантике захватили большой остров, находящийся южнее Австралии, — один из причудливых случаев истории. Незадолго до экспедиции Колумба Британские острова, да и вся Западная Европа были всего лишь задворками Средиземноморского мира — задворками, где не происходило ничего существенного. Даже Римская империя — единственная европейская империя до современной эпохи — ресурсы черпала в основном из североафриканских, балканских и ближневосточных провинций. Западные провинции Рима были бедным Диким Западом, откуда почти ничего не поставлялось, кроме руды и рабов. А Северная Европа и была настолько варварской и малолюдной, что покорять ее не считали нужным.

Лишь под конец XV века Европа превратилась в кузницу современных военных, политических, экономических и культурных идей. Между 1500 и 1750 годами Западная Европа набралась сил и овладела «внешним миром», то есть двумя Американскими континентами и океанами. Но даже тогда Европа была не чета державам Азии. Европейцы сумели покорить Америку и добились господства на море главным образом потому, что азиатские державы не проявляли интереса к морям и дальним берегам. Начало современной эпохи стало золотым веком для средиземноморской Османской империи, персидской империи Сефевидов, империи Великих Моголов в Индии и китайских династий Минь и Цин. Все они существенно увеличили свои территории, достигли небывалого демографического и экономического роста. В 1775 году доля Азии в мировой экономике составляла 80%. Одни только Индия и Китай в совокупности производили две трети общемировой продукции. Европа рядом с ними оставалась экономическим карликом.

Центр тяжести сместился в Европу лишь между 1750 и 1850 годами, когда европейцы после ряда войн ослабили могущество азиатских держав и овладели значительной частью Азии. К 1900 году европейцы надежно контролировали мировую экономику и большую часть суши. В 1950-м Западная Европа и Соединенные Штаты в совокупности производили более половины мировой продукции, а вклад Китая сократился до 5%82. Под эгидой «белого человека» сложился новый мировой порядок и новая глобальная культура. Сегодня все народы стали вполне европейцами (даже если не хотят этого признавать) по манере одеваться, по образу мышления и вкусам. Риторика их может быть яростно антиевропейской, но почти все обитатели Земли смотрят на политику, медицину, войны и экономику глазами европейцев, слушают музыку, написанную на европейские мотивы, со словами на европейских языках. Даже быстро растущая китайская экономика, надеющаяся в скором времени вернуться на прежний глобальный уровень, строится по европейской производственной и финансовой модели.

Как удалось народам с холодной оконечности Евразии вырваться из глухого угла Земли и покорить весь мир? Большую часть заслуг обычно приписывают европейским ученым. Бесспорно, с 1850 года и далее господство европейцев опиралось главным образом на военно-промышленно-научный комплекс и чудеса технологии. На этой поздней стадии современной эпохи все сколько-нибудь успешные империи поощряли научные исследования в надежде на технологические инновации, и многие ученые большую часть своей карьеры изобретали оружие, лекарства или машины по заказу правительства. Среди европейских солдат, воевавших в Африке, пользовалось популярностью присловье: «Как бы то ни было, у нас есть пулеметы, а у них нет». Не меньшее значение имели и гражданские технологии. Солдаты питались консервами, железные дороги и пароходы перевозили личный состав и боеприпасы, арсенал новых лекарств исцелял солдат, матросов и железнодорожников. Успехи логистики сыграли в покорении Африки даже более важную роль, чем пулеметы.

Но это началось лишь в 1850 году. До тех пор военно-промышленно-научный комплекс находился в зачаточной стадии, плоды научной революции еще не созрели, а технологическая пропасть между европейскими, азиатскими и африканскими державами только намечалась. В 1770 году Джеймс Кук располагал, несомненно, гораздо лучшими технологиями, чем аборигены Австралии, но китайцы и турки были вооружены не хуже. Так почему же Австралию открыл и присоединил к империи капитан Джеймс Кук, а не капитан Вань Чжэнсэ или капитан Хус- сейн-паша? И другой вопрос, еще интереснее: если в 1770 году европейцы не имели заметного преимущества перед мусульманами, индийцами и китайцами, то как они ухитрились всего за сто лет так оторваться от всего мира? Почему, когда Британия совершила рывок, Франция, Германия и Соединенные Штаты вскоре последовали за ней, а Китай отстал? Почему разрыв между индустриальными и доиндустриальными странами превратился в глобальный политический и экономический фактор, почему Россия, Италия и Австрия сумели преодолеть этот разрыв, а Персия, Египет и Османская империя — не сумели? Ведь технологии первой индустриальной волны были сравнительно простыми. Разве китайцам или подданным Османской империи так уж трудно было построить паровые машины, наладить производство пулеметов, проложить рельсы?

Первая в мире коммерческая железная дорога открылась в Англии в 1830 году. К 1850 году железные дороги общей длиной в 40 тысяч километров пересекали западные страны вдоль и поперек. Но на всю Азию, Африку и Латинскую Америку приходилось всего четыре тысячи километров! В 1880 году западные страны располагали 360 тысячами километров железных дорог, а во всем остальном мире их было вдесятеро меньше (и то почти все — проложенные британцами в Индии)83. В Китае первая железная дорога появилась в 1876 году. Длина ее оставляла всего 25 километров, и построили ее европейцы, а в следующем году китайское правительство распорядилось снять рельсы. К 1880 году в Китайской империи не было ни одной работающей железной дороги! Неужели за пол века китайцы не успели понять пользу железных дорог, не могли научиться их строить и пользоваться ими? В Персии первую железную дорогу проложили в 1888 году, она соединяла Тегеран с мусульманскими святыми местами в десяти километрах к югу от столицы. Построили эту дорогу и обслуживали ее бельгийцы. В 1950 году вся железнодорожная сеть Персии имела длину 2500 километров — и это в стране, площадь которой в семь раз превышает размеры Британии!84

Проблемой для китайцев и персов стали не сами технические изобретения — их можно было купить или скопировать. Недоставало другого — тех ценностей и мифов, судебного аппарата и социально-политических структур, которые сформировались и развились на Западе. Такое быстро скопировать и усвоить невозможно. Франция и США смогли последовать примеру Британии, потому что основные мифы и социальные структуры у них были те же. Китайцы же и персы не могли нагнать Европу, потому что мыслили и организовывали свою деятельность иначе.

Это объяснение проливает новый свет на события 1500- 1850 годов. В ту эпоху Европа еще не имела никаких технологических, политических, военных или экономических преимуществ перед азиатскими державами, но уже копила потенциал, который и проявился внезапно около 1850 года. Паритет между Европой, Китаем и мусульманским миром уже в 1750 году был всего лишь видимостью. Представим себе двух строителей, возводящих башни огромной высоты. Один строит из дерева и глиняных кирпичей, другой пустил в ход сталь и бетон. Поначалу разница в методе не обнаруживается, башни растут примерно с одинаковой скоростью, достигают одной и той же высоты. Но после превышения критического уровня башня из дерева и глины рушится, а башня из стали и бетона продолжает расти, этаж за этажом поднимаясь к небесам.

Какой же потенциал накопила Европа в начале современной эпохи? Что позволило ей под конец этой эпохи овладеть всем миром? На этот вопрос есть два взаимосвязанных ответа: наука и капитализм. Европейцы привыкли думать и вести себя по правилам науки и по правилам капитализма задолго до того, как получили первые технологические плоды такого мышления. Когда началась золотая лихорадка открытий, европейцы сумели воспользоваться нежданным богатством лучше, чем другие цивилизации. Неудивительно, что наука и капитализм стали главным наследием, которое европейский империализм передал постевропейскому миру XXI века. Теперь уже европейцы не правят этим миром, однако наука и капитализм становятся все могущественнее. О победах капитализма мы поговорим в следующей главе. Эта глава посвящена истории любви европейского империализма и современной науки.

Ментальность завоевателей

Современная наука процветала в европейских империях благодаря самим империям. Очевидно, что она очень многим обязана древним научным традициям античной Греции, Китая, Индии и исламского мира. Уникальный характер западной науки стал проявляться лишь в начале Нового времени, одновременно с имперской экспансией Испании, Португалии, Британии, Франции, России и Голландии. В начале современной эпохи свой вклад в научную революцию вносили еще и китайцы, индийцы, представители мусульманской культуры и исконные жители Америки и Полинезии. Догадки мусульманских экономистов учитывались в трудах Адама Смита и Карла Маркса, лекарственные средства американских индейцев были включены в английские медицинские трактаты, данные, полученные при опросах полинезийцев, произвели революцию в западной антропологии. Но вплоть до середины XX века обобщали все эти бесчисленные открытия — и, обобщая, создавали новые научные дисциплины — члены властной и интеллектуальной элиты глобальных европейских империй. И Дальний Восток, и исламский мир порождали столь же пытливые и проницательные умы, как Европа, но между 1500 и 1950 годами в тех регионах не появилось ничего равного физике Ньютона или дарвиновской биологии.

1^з этого не следует, будто европейцы генетически предрасположены к науке или что они будут всегда в первых рядах физиков и биологов. Ислам начинался как религия арабов, но был подхвачен турками и иранцами; так и основы современной науки заложили европейцы, но сегодня это многонациональное предприятие. Как же сформировался прочный союз современной науки и европейской экспансии? Технологии сыграли важную роль в XIX-XX веках, но в начале современной эпохи они были еще не столь важны. Важнее оказалось другое: ботаник в поисках новых растений и морской офицер в поисках новых земель прекрасно понимали друг друга. Они оба начинали с признания своего невежества, оба говорили: «Я не знаю, что там, за горизонтом» — и, отправляясь туда, делали открытия. И оба, моряк и ботаник, надеялись, что благодаря новым знаниям станут хозяевами мира.

* * *

С самого начала европейские исследовательские экспедиции были завоевательными походами, а походы — научными экспедициями. Этим европейский империализм отличался от всех прежних экспансий. Раньше строители империй не сомневались, что и без новых знаний прекрасно разбираются в устройстве вселенной, и по мере того, как расширялись их территории, попросту распространяли свое мировоззрение. Так, арабы — приведем лишь один пример, — покоряя Египет, Испанию и Индию, не интересовались, нет ли у покоренных народов каких-то неведомых им знаний. Римляне, монголы и ацтеки жадно захватывали новые земли и приобретали власть и богатство, но знания их не интересовали. Европейские же империалисты, напротив, стремились к дальним берегам в надежде приобрести не только новые территории, но и новые знания.

Джеймс Кук был не первым исследователем такого склада. Схожим образом мыслили испанские и португальские моряки XV-XVI веков. Принц Генрих Мореплаватель и Васко да Гама составили план исследования берегов Африки, чтобы овладеть островами и гаванями. Христофор Колумб «открыл» Америку и тут же установил власть испанского короля над новыми землями. Фердинанд Магеллан совершил кругосветное плавание и попутно застолбил для Испании Филиппины.

Время шло, задачи захватывать территории и приобретать знания все более переплетались между собой. В XVIII-XIX веках почти каждая военная экспедиция, отправлявшаяся в дальние страны, прихватывала с собой ученых, которым предстояло не сражаться, а совершать научные открытия. Когда Наполеон в 1798 году прибыл в Египет, он привез с собой 165 ученых разных специальностей. Помимо прочего, они создали новую научную дисциплину — египтологию — и внесли существенный вклад в изучение религий, лингвистику и ботанику.

В 1831 году Королевский флот отрядил судно «Бигль» для разведки берегов Южной Америки, а также Фолклендских и Галапагосских островов. Флоту эти сведения требовались для подготовки на случай войны. Капитан корабля, увлекавшийся наукой, решил, что имеет смысл прихватить с собой геолога — пусть исследует всякие месторождения, которые попадутся на пути. Однако профессиональные геологи отказались от этой чести, и капитан вынужден был пригласить двадцатидвухлетнего выпускника Кембриджа Чарльза Дарвина. Дарвин учился на священника, но геология и прочие естественные науки привлекали его больше, чем Библия. Он ухватился за такую возможность, а что было дальше — известно всем. Капитан чертил свои военно-морские карты, а Дарвин собирал данные и обдумывал идеи, из которых вырастет теория эволюции.

* * *

20 июля 1969 года Нил Армстронг и Базз Олдрин высадились на Луне. Несколько месяцев перед полетом экипаж «Аполлона-11» тренировался в пустыне, в «лунном ландшафте» на западе США. В тех местах живет несколько коренных американских племен, и существует история — или легенда — о встрече астронавтов с одним из туземцев.

Однажды к астронавтам подошел старый индеец и спросил, чем они тут занимаются. Они сказали, что готовятся к полету на Луну. Услышав это, старик ненадолго примолк, а потом попросил астронавтов оказать ему услугу.

— Что нужно сделать? — спросили они.

— Люди моего племени верят, — сказал старик, — что на Луне обитают святые духи. Не могли бы вы передать им важную весть от моего народа?

— Какую весть? — спросили астронавты.

Индеец произнес несколько слов на родном языке и заставил астронавтов повторять непонятные им звуки вновь и вновь, пока они не запомнили фразу правильно.

— Что это значит? — спросили астронавты.

— Этого я вам сказать не могу. Это тайна, ее знает только наше племя и лунные духи.

Вернувшись на базу, астронавты нашли знатока индейских диалектов и попросили его перевести тайное сообщение. Когда они воспроизвели эту фразу, переводчик разразился неудержимым смехом, а успокоившись, сообщил им, что заученная ими фраза значит: «Не верьте ни единому слову этих людей — они пришли, чтобы украсть у вас ваши земли».

Пустые карты

Менталитет «исследовать и покорять» хорошо иллюстрирован развитием карт мира. Многие народы чертили карты задолго до современной эпохи. Понятно, что подлинных очертаний континентов и островов никто тогда не знал. Никто в Африке и в Евразии не подозревал о существовании Америки, а в Америке не ведали про Евразию и Африку. Но это не мешало людям рисовать карты мира. Зоны неизвестного либо оставляли пустыми, либо заполняли воображаемыми чудовищами и странными существами. Белых пятен на карте не было. Так создавалась иллюзия, будто людям знаком весь мир.

В XV-XVI веках европейцы начали оставлять на картах мира большие белые пятна — это было признаком надвигающейся научной революции, как и европейской экспансии. Пустые карты — мощный психологический и идеологический прорыв. Откровенное признание: огромные территории все еще не разведаны.

Еще более важный прорыв произошел в 1492 году, когда Христофор Колумб отплыл из Испании на запад в поисках нового пути в Индию. По расчетам Колумба, основанным как раз на «заполненных» картах мира, Япония располагалась примерно в 7200 километрах к западу от Испании. Он здорово промахнулся. На самом деле в этом направлении между Испанией и Индией более двадцати тысяч километров и целый неведомый в ту пору материк. 12 октября 1492 года примерно в два часа пополудни экспедиция Колумба наткнулась на этот неведомый материк. Хуан Родригес Бермехо, впередсмотрящий на «Пинте», разглядел с мачты остров, который мы теперь относим к Багамскому архипелагу, и закричал: «Земля! Земля!» Мир изменился навеки.

Колумб думал, что добрался до маленького острова неподалеку от берегов Азии. Он назвал туземцев «индийцами» в уверенности, что высадился именно в Индии — вернее, в Ост- Индии, на Индонезийском архипелаге. За это заблуждение Колумб цеплялся до конца своей жизни. Мысль, что он открыл неведомый континент, попросту не умещалась в его голове, как и в головах многих его современников. На протяжении тысячелетий не только великие мыслители и ученые, но и непогрешимое Писание знали Европу, Африку и Азию. Неужели все авторитеты ошибались? Неужели Библия упустила из виду полмира? Для иллюстрации: представьте себе, что в 1969 году по пути к Луне экипаж «Аполлона-11» натолкнулся на еще одну луну, вращающуюся вокруг Земли, — на спутник, который все наблюдатели ухитрились каким-то образом пропустить. Отказываясь признаться в собственном неведении, Колумб вел себя как средневековый человек. Он был уверен, что знает все в этом мире, и даже собственное невероятное открытие его не переубедило.

Первым человеком современной эпохи оказался Америго Веспуччи, итальянский моряк, участник нескольких экспедиций в Америку в 1499-1504 годах. В период между 1502 и 1504 годами в Европе было опубликовано два сочинения об этих экспедициях. Приписывались эти тексты Веспуччи, и в них говорилось, что открытые Колумбом земли — вовсе не острова у побережья Азии, а целый континент, не упоминаемый ни в Писании, ни географами древности, ни современными европейцами.

В 1507 году авторитетный картограф Мартин Вальдземюллер, согласившись с этими выводами, опубликовал новую карту мира, на которой место высадки европейцев впервые обозначалось как особый континент. Нарисовав этот континент, Вальдземюллер задумался о том, как его назвать. Поскольку он ошибочно полагал, что открыл эту землю Америго, то решил назвать новую землю в его честь. Карта Вальдземюллера пользовалась огромным спросом, многие картографы сделали с нее копии, и таким образом распространили имя, которое он дал новооткрытому континенту.

С этого события и началась научная революция. Открытие Америки побудило европейцев ставить реальные наблюдения выше традиций прошлого, а жажда покорить и освоить Америку вынудила их ускорить освоение новых знаний. Чтобы править огромными новыми территориями, требовалось невероятное количество новых сведений о географии, климате, флоре, фауне, языках, культурах и истории этих земель. Христианские сочинения, старые учебники географии и древняя устная традиция тут ничем не могли помочь.

Теперь не только европейские географы, но и ученые всех специальностей стали оставлять на своих картах «белые пятна». Они смирились с тем, что их теории несовершенны, что каких- то важных вещей они не знают.

* * *

Белые пятна карты влекли европейцев, словно магнит, и отважные моряки начали быстро их заполнять. За XV и XVI века европейцы успели проплыть вокруг Африки, исследовали Америку, пересекли и Тихий океан, и Индийский, основали колонии и морские базы по всему миру. Они создали первые подлинно мировые империи, и впервые появилась единая мировая торговая сеть. Европейские империалистические экспедиции изменили историю мира: история отдельных народов и цивилизаций превратилась в историю единого, интегрированного человечества.

Мы так много слышали об этих исследовательских и завоевательных походах, что уже не сознаем, насколько они были невероятны. Ничего подобного никогда раньше не случалось. Такие дальние походы, покорение неведомых земель — вовсе не естественное для человека мероприятие. Исторически большинству человеческих обществ хватало местных конфликтов и ссор с соседями, им и думать было некогда об исследовании и завоевании дальних стран. Даже великие империи простирали свою власть лишь на ближайших соседей — в итоге эти империи становились огромными, но лишь за счет соседних территорий. Так, римляне завоевали этрусков, чтобы обезопасить свой город (ок. 350-300 до н.э.). Потом им пришлось овладеть долиной По, чтобы прикрыть Этрурию (ок. 200 до н.э.). Затем они покорили Прованс, угрожавший долине По (ок. 120 до н.э.), Галлию ради безопасности Прованса (ок. 50 до н.э.) и Британию ради безопасности Галлии (ок. 50 н.э.). Путь от Этрурии до Лондона занял 400 лет. В 350 году до н.э. никто из римлян и не помышлял поплыть прямиком в Англию и захватить ее.

Порой честолюбивый правитель или какой-нибудь искатель приключений снаряжал военную экспедицию в дальние страны. Однако и эти кампании, как правило, следовали вдоль торных торговых путей и по землям существующих империй. Например, походы Александра Македонского увенчались не созданием новой империи, но захватом уже существовавшей — Персидской. Самым близким прецедентом для европейских империй современной эпохи можно назвать античные морские империи Афин и Карфагена и средневековую морскую империю Маджа-пахит, которая господствовала на островах Индонезии в XIV веке. Но даже эти империи редко отваживались отправлять суда в неведомые моря. По сравнению со всемирной авантюрой европейцев древние мореплаватели действовали локально.

Многие ученые утверждают, что экспедиции китайского адмирала Чжэн Хэ в эпоху династии Мин опередили и затмили открытия европейцев. С 1405 по 1433 год адмирал направил семь больших армад из Китая к дальним берегам Индийского океана. В крупнейшем из этих флотов насчитывалось без малого 300 кораблей и 30 тысяч моряков85. Они посетили Индонезию, Цейлон, Индию, добрались до Персидского залива, Красного моря и Восточной Африки. Китайские корабли бросали якорь в Джидде и в Малинди на кенийском побережье. Флот Колумба образца 1492 года — три маленьких корабля с экипажем в 120 человек — рядом с такой армадой что три комара рядом со стаей драконов86.

Но вот в чем принципиальная разница: Чжэн Хэ исследовал океаны и поддерживал прокитайских правителей, но не пытался завоевать или колонизовать открытые им страны. Более того, эти экспедиции не были тесно связаны с политикой и культурой Китая. Когда в 1430-х годах в Пекине сменилась придворная партия, новые правители резко прекратили морскую разведку. Огромный флот уничтожили, драгоценные технические и географические сведения были утрачены, и никогда более экспедиция таких масштабов не отправлялась из китайской гавани. Китайские правители следующих веков, подражая китайским правителям прежних столетий, ограничили свои интересы и амбиции непосредственным окружением Поднебесной империи.

Вояжи Чжэн Хэ доказывают, что технологически Европа в ту пору отнюдь не выделялась. Европейцы отличались другим: несравненной и ненасытной жаждой открывать и покорять новые земли. До современной эпохи империи не снаряжали экспедиции для разведки и завоевания дальних стран не из-за отсутствия технических возможностей, а из-за отсутствия интереса. Римляне не пытались завоевать Индию или Скандинавию, Персия не покушалась на Испанию или Мадагаскар, а Китай — на Индонезию или Африку. Большинство китайских правителей не трогали даже близлежащую Японию. И это было понятно: зачем римлянам Индия или китайцам Индонезия? Но в начале современной эпохи европейцы словно подхватили странную лихорадку, гнавшую их к дальним, неведомым странам, заселенным людьми совершенно иной культуры. Им во что бы то ни стало требовалось ступить на берег и тут же провозгласить: «Объявляю эти земли собственностью моего короля!»

Вторжение из космоса

Примерно в 1517 году до испанских колонистов на Карибских островах донесся слух о могущественной империи где-то в глубине материка (современной Мексики). Четыре года спустя столица ацтеков превратилась в дымящиеся руины, империя ацтеков была уничтожена, а Эрнан Кортес сделался повелителем обширных испанских владений в Мексике.

Испанцы не остановились ни отпраздновать этот успех, ни перевести дух. Они тут же предприняли разведывательные и завоевательные походы во всех направлениях. Через десять с небольшим лет Франсиско Писарро обнаружил в Южной Америке империю инков, а к 1532 году завоевал ее. Прежние хозяева Центральной Америки — ацтеки, тольтеки, майя — едва ли слышали о существовании Южной Америки и уж точно не предпринимали попыток проникнуть туда. Также и южноамериканские культуры имели самое смутное представление о Центральной Америке. За десять лет испанцы совершили то, с чем местные народы не справились за две тысячи лет.

Если бы ацтеки и инки проявили больший интерес к окружавшему их миру, в особенности если бы они знали, как испанцы расправились с их соседями, они бы, наверное, оказали испанцам более решительное сопротивление. За годы, отделявшие первое путешествие Колумба (1492) от высадки Кортеса в Мексике (1519), испанцы покорили Карибские острова и основали цепочку новых колоний. Для покоренных народов эти колонии были земным адом. Туземцы оказались под жестокой властью жадных и беспринципных колонистов, которые убивали всякого, кто пытался им мало-мальски сопротивляться. Местное население было обращено в рабство, индейцев заставляли работать в рудниках и на плантациях. Аборигены вымирали от непосильного труда и болезней, завезенных в Америку на испанских парусниках. За 20 лет почти полностью исчезло исконное население Карибских островов, и на замену индейцам испанские колонисты стали завозить рабов из Африки.

Этот геноцид происходил под самым носом у ацтекской империи, но ацтеки ничего не знали о повадках белых людей, пока Кортес не высадился на восточном берегу их страны. Для них появление испанцев было все равно что высадка пришельцев из космоса. Индейцы думали, что им известен весь обитаемый мир и что они владеют большей его частью. Они и представить себе не могли, что за пределами их земель существуют другие люди. Когда Кортес со своими спутниками высадился на солнечном пляже нынешнего Веракруса, ацтеки впервые встретились с неведомой им разновидностью людей.

Ацтеки не знали, как себя вести. Они не понимали, кто эти пришельцы. У них, в отличие от известных ацтекам людей, была белая кожа и обильная растительность на лице. У некоторых и волосы были цвета солнца. От пришельцев сильно пахло. (В гигиене ацтеки значительно превосходили испанцев. Когда конкистадоры входили в город, местные жители назначали им свиту, которая непрерывно жгла благовония. Испанцы сочли это знаком божественных почестей, но в туземных источниках мы читаем, что от белых нестерпимо воняло.)

Еще более странной для индейцев оказалась материальная культура пришельцев. Те явились на огромных кораблях, каких ацтеки и представить себе не могли. Они скакали на высоких, страшных с виду животных, быстрых как ветер. Имели при себе металлические палки, изрыгавшие гром и молнию. И длинные блестящие мечи, и непроницаемую броню, против которых местные мечи и копья оказались бессильны.

Некоторые ацтеки сочли испанцев богами, другие — демонами, духами умерших или могущественными волшебниками. Им бы бросить против испанцев все свое войско, но ацтеки колебались, пытались разобраться, вели переговоры. Причин для спешки они не видели, ведь с Кортесом пришло всего 550 испанцев. Какой ущерб могут 550 человек причинить многомиллионной империи?

Кортес тоже ничего не знал об ацтеках, но у него и его спутников было существенное преимущество: ацтеки не обладали ойытом, который подготовил бы их к появлению странных на вид и скверно пахнущих чужаков, испанцы же знали, что на Земле живет множество еще неведомых народов. Более того, они уже сталкивались с подобными народами. Никто не мог на тот день сравниться с испанцами в опыте освоения чужих стран, в умении держаться в совершенно необычных ситуациях.

Европейский завоеватель, ступая в неведомый мир, чувствовал тот же восторг, что и ученый на пороге открытия. Кортес не знал, куда он попал, и ему это чертовски нравилось.

Итак, высадившись на залитый солнцем пляж в июле 1519 года, Кортес без колебаний начал действовать. Как инопланетянин в научно-фантастическом романе, он заявил растерянным туземцам: «Мы пришли с миром. Отведите нас к вождю». Он сказал, что он — посол великого короля Испании, и просил аудиенцию у правителя ацтеков, Монтесумы II. (Кортес бессовестно солгал. Он руководил самостоятельной экспедицией жадных авантюристов. Король Испании слыхом не слыхал ни об ацтеках, ни о Кортесе.) Местные племена, враждебно настроенные к ацтекам, предоставили Кортесу проводников, запасы еды и даже воинские подкрепления и указали ему путь к столице империи, великолепному городу Теночтитлану.

Ацтеки, не ведавшие об участи туземцев Карибских островов, недооценили угрозу. Они позволили чужестранцам дойти до самой столицы и с почтением проводили их вождя к императору Монтесуме. Посреди аудиенции Кортес подал сигнал, и испанцы стальными мечами перебили телохранителей Монтесумы, вооруженных деревянными дубинками и каменными ножами. Гость захватил хозяина в плен.

Кортес сам себя загнал в довольно сложную ситуацию. Император был его пленником, но со всех сторон горстку испанцев окружали десятки тысяч разъяренных ацтекских воинов, здесь обитали миллионы враждебно настроенных индейцев, а о самом материке испанцы ничего не знали. Несколько сот испанцев могли ждать подкрепления только с Кубы, а та — за тысячу миль.

Кортес оставил пленного императора жить во дворце, изобразив дело так, будто император на свободе, а «испанский посол» — всего лишь почетный гость. Крайне централизованная ацтекская империя оказалась парализована. Внешне все выглядело так, словно власть оставалась в руках Монтесумы, местная элита подчинялась ему, то есть выполняла приказы Кортеса. Тем временем испанцы допрашивали Монтесуму и его придворных, обучали своих переводчиков местным языкам и разослали небольшие отряды во все стороны знакомиться с империей ацтеков и ее обитателями.

В конце концов ацтеки восстали против Кортеса и Монтесумы, выбрали нового императора и прогнали испанцев из Теночтитлана. Однако к тому времени на фасаде империи уже проступили глубокие трещины, и Кортес использовал добытые сведения, чтобы углубить эти трещины и разрушить империю изнутри. Он уговорил одно из подчиненных империи племен присоединиться к нему и свергнуть ацтеков. Это племя, конечно, жестоко обманулось в своих расчетах. Оно ненавидело ацтеков, но понятия не имело, каковы испанцы и что они натворили на Карибах. Индейцы надеялись с помощью испанцев сбросить ненавистное ацтекское иго. Мысль, что место ацтеков займут испанцы, не приходила им в голову. Они полагали, что, если Кортес и его 500 солдат много возомнят о себе, сбить с них спесь окажется нетрудно. Мятежные народы собрали войско из десятков тысяч ополченцев. Во главе этой коалиционной армии Кортес осадил и взял Теночтитлан.

Между тем в Мексику стали прибывать испанские солдаты и поселенцы — и с Кубы, и даже из Испании. К тому времени как местные жители сообразили, что происходит, было уже слишком поздно. Всего за 100 лет со дня высадки в Веракрусе коренное население Америки сократилось вдесятеро. Выжившие оказались под пятой алчного расистского режима, гораздо более жестокого, чем ацтекский.

Через десять лет после авантюры Кортеса на берегах империи инков появился Писарро. Армия у него была еще меньше, чем у Кортеса, — всего 168 солдат! Но Писарро использовал знания и опыт, накопленные в прежних походах, а инки опять-таки ничего не знали о судьбе ацтеков. Писарро будто подражал Кортесу. Он представился посланником испанского короля, испросил аудиенции у правителя инков Атауальпы и захватил его в плен. Затем Писарро быстро покорил парализованную империю с помощью местных племен. Знай племена империи инков, какая участь постигла жителей Мексики, они не стали бы заигрывать с испанцами. Но они ничего не знали.

* * *

Туземцы Америки — не единственные, кому пришлось дорогой ценой заплатить за узость взглядов. Великие империи Азии — Османская, Сефевидов, Моголов, китайская — вскоре прослышали об открытиях европейцев. И не проявили ни малейшего интереса. С их точки зрения, Азия оставалась центром вселенной, и они не видели нужды бороться с европейцами за власть над Америкой или за новые морские пути через Атлантику и Тихий океан. Самые маленькие европейские королевства, такие как Шотландия и Дания, снарядили хотя бы парочку экспедиций в Америку, но ни разу ни разведывательный, ни завоевательный флот не прибыл из исламского мира, Индии или Китая. Первой неевропейской державой, попытавшейся снарядить военную экспедицию в Америку, оказалась Япония. Произошло это в 1942 году, экспедиция захватила два маленьких острова у берегов Аляски — острова Киска и Атту, — убив десять американских солдат и собаку. Ближе к материку японцам подобраться не удалось.

Нет причин утверждать, будто для Османской империи и Китая расстояние до Америки было слишком велико или что у них не хватало технических, экономических и военных ресурсов. Тех ресурсов, с которыми Чжэн Хэ добрался в 1420-х годах из Китая до Восточной Африки, хватило бы и на путешествие в Америку. Китайцев это просто не интересовало. Америка на китайских картах появилась только в 1602 году — и то карту нарисовал европейский миссионер!

300 лет европейцы безраздельно господствовали в Америке, Океании, в Атлантическом и Тихом океанах. Серьезные раздоры случались только между самими европейцами. Богатства, добытые в новых землях, в итоге позволили европейцам затмить великие империи Азии. Когда турки, персы, индийцы и китайцы спохватились, было уже поздно.

* * *

Только в XX веке неевропейские культуры обрели подлинно глобальное видение, и это стало одним из ключевых факторов, приведших в итоге к концу европейской гегемонии. В войне за независимость Алжира (1954-1962) повстанцы одолели французскую армию благодаря существенному численному, технологическому и экономическому преимуществу. Алжирцы победили, поскольку сумели привлечь себе на помощь всемирное антиколониальное движение и потому что сообразили, как использовать в своих интересах мировые СМИ и — не в последнюю очередь — общественное мнение в самой Франции. Та же стратегия помогла маленькому Вьетнаму одолеть американского колосса. Эти партизанские войны доказали, что можно победить и сверхдержавы, если превратить локальную борьбу в вопрос общемирового значения. Интересно, как бы обернулось дело, если бы Монтесума имел возможность манипулировать общественным мнением в Испании и привлек бы себе на помощь кого-нибудь из противников Испании: Португалию, Францию или Османскую империю.

Редкие пауки и забытые писания

И науку, и империю современной эпохи будоражило ощущение, что где-то за горизонтом их ждет нечто важное — только бы не пропустить. Но этим сходство между наукой и империей не ограничивалось. Не только мотивации, но и стратегии строителей империи тесно переплетались с интересами ученых. Для европейцев современной эпохи строительство империи было сродни научному проекту, а создание новой научной дисциплины — проекту имперскому.

Когда мусульмане завоевали Индию, они не привезли с собой археологов для систематического изучения местной истории, антропологов, чтобы вникать в индийские культуры, геологов — разбираться в индийских почвах или зоологов — исследовать индийскую фауну. Когда англичане завоевали Индию, они обо всем этом позаботились. 10 апреля 1802 года началось Великое Исследование Индии. Оно продолжалось шестьдесят лет. С помощью десятков тысяч местных рабочих, ученых и проводников англичане составили подробную карту Индии, разметили границы, измерили расстояния, впервые вычислили точную высоту Эвереста и других гималайских вершин. Англичане не только выяснили, какими военными ресурсами располагают индийские провинции и где находятся золотые рудники, но также потрудились собрать информацию о редких видах пауков, описать красочных бабочек, проследить происхождение исчезнувших языков субконтинента и откопать забытые руины.

Примером подобного ученого рвения стали работы в Мохенджо-Даро — одном из главных городов цивилизации, развившейся в долине Инда. Ее расцвет пришелся на III тысячелетие до н.э., а около 1900 года до н.э. эта цивилизация погибла. Никто из прежних властелинов Индии — ни маурьи, ни гупты, ни делийские султаны, ни Великие Моголы — не удостоили руины внимательного взгляда. Но английские археологи приметили это место в 1922 году, а затем британская команда произвела раскопки и открыла миру первую индийскую цивилизацию, о которой местные жители давным-давно забыли.

Еще одно достижение британской любознательности — расшифровка клинописи. На протяжении трех тысяч лет это была основная форма письменности на Ближнем Востоке. Но в начале новой эры умер последний человек, умевший читать клинопись, и с тех пор, хотя местные жители часто видели клинописные надписи на памятниках, стелах, древних развалинах и битых горшках, разобрать эти странные угловатые черточки они не могли, а насколько нам известно, и не пытались. Европейцы обратили внимание на клинопись в 1618 году: испанский посол в Персии отправился обозревать развалины древнего Персепо- лиса и увидел там надписи, которые никто не мог ему перевести. Весть о таинственной письменности распространилась среди европейских ученых и возбудила их любопытство. В 1657 году в Европе была опубликована первая прорисовка клинописной надписи из Персеполиса. Затем были найдены и другие надписи, и следующие двести лет западные ученые бились над этой загадкой. Но безуспешно.

В 1830-х английский офицер Генри Роулисон был направлен в Персию обучать армию шаха на европейский манер. В свободное время Роулисон путешествовал по Персии, и местные проводники привели его к древним надписям на отвесной скале в горах Загрос. Монументальная Бехистунская надпись высотой 15 метров и 25 метров шириной была выбита в скале по приказу царя Дария I примерно в 500-м году до н.э. Надпись была исполнена клинописью на трех языках: древнеперсидском, эламском и вавилонском. Это было хорошо известно местным жителям, но прочесть надпись они не могли. В Роулисоне пробудилась научная любознательность — он решил открыть дверь в древний, забытый мир. В случае успеха он сам и другие ученые смогут прочесть множество других надписей и текстов’, найденных на Ближнем Востоке.

Первым делом нужно было тщательно скопировать надпись и отослать копию в Европу. Роулисон, рискуя жизнь, забрался на отвесную скалу и переписывал знак за знаком, вися над бездной. Он нанял себе в помощь несколько человек из местных, в том числе курдского мальчишку, который добрался в самые недоступные места, чтобы переписать верхнюю часть надписи. В 1847 году подготовительные работы были закончены: полная и точная прорисовка Бехистунской надписи отправилась в Европу.

На этом Роулисон не успокоился. Как человек армейский он имел множество военных и политических заданий, но каждую свободную минуту пытался посвятить разгадке надписи. Он пробовал один метод за другим и в конце концов смог расшифровать надпись на древнеперсидском: она далась ему легче других, ведь древнеперсидский не сильно отличался от современного, которым Роулисон свободно владел. Так он получил ключ к тайнам эламской и вавилонской надписей. Таинственная дверь распахнулась, и в нее хлынули древние, но все еще живые голоса: гвалт шумерского базара, торжественные воззвания ассирийских владык и пререкания вавилонских бюрократов.

* * *

Другой пример тесной взаимосвязи империи и науки — жизнь сэра Уильяма Джонса. Джонс приехал в Индию в сентябре 1783 года, получив должность в Верховном суде Бенгалии. Он был настолько пленен чудесами новой для него страны, что, не пробыв в ней и полугода, основал Азиатское общество. В задачи этой академической организации входило изучение культуры, истории и общества азиатских стран, в первую очередь Индии. Через два года Джонс опубликовал «Санскритский язык» — основополагающий труд в области сравнительного языкознания.

В этой книге Джонс указал на поразительное сходство санскрита — древнего языка Индии, ставшего священным языком индуистских обрядов, — с греческим и латынью, а также установил параллели всех этих языков с готским, кельтским, древнеперсидским, немецким, французским и английским.

Так, на санскрите «мать» — «matar», на латыни — «mater», а на древнекельтском «mathir». Джонс предположил, что у всех этих языков был общий, ныне забытый предок. Таким образом, он первым указал на то, что потом назовут «индоевропейской языковой семьей».

Работа «Санскритский язык» сыграла столь важную роль в развитии лингвистики не только благодаря дерзкой и точной догадке Джонса, но еще более — благодаря четкой методологии, которую он выработал для сопоставления языков. Переняв его метод, лингвисты начали систематически изучать происхождение и развитие всех мировых языков.

При этом ученые получили максимальную поддержку со стороны империи. Европейские власти полагали, что для эффективного управления нужно знать языки и культуру подданных. Британские офицеры по прибытии в Индию отправлялись на три года в Калькуттский колледж — для изучения индуистского и мусульманского права наряду с английскими законами и языков санскрита, урду и персидского наряду с греческим и латынью, а также тамильской, бенгальской и индийской культуры наряду с математикой, экономикой и географией. Изучение лингвистики оказалось бесценным подспорьем для понимания структуры и грамматики местных языков.

Благодаря таким людям, как Уильям Джонс и Генри Роули- сон, европейские завоеватели смогли хорошо разобраться в устройстве своих империй. Они знали историю и культуру покоренных народов гораздо лучше, чем любые прежние завоеватели или даже чем само местное население. Это знание давало им очевидные практические преимущества. Без таких сведений незначительная горстка англичан едва ли смогла бы управлять сотнями миллионов индийцев, подавлять их и эксплуатировать целых двести лет. В XIX — начале XX века менее пяти тысяч британских чиновников, от сорока до семидесяти тысяч солдат и порядка ста тысяч бизнесменов, слуг, жен и детей удерживали в повиновении миллионы индийцев87. Но практические преимущества — не единственная причина, по которой империи взялись финансировать изучение лингвистики, ботаники, географии и истории. Важно было и то обстоятельство, что наука служила идеологическим оправданием империи. В современную эпоху европейцы уверились, что приобретение новых знаний — заведомое благо. Поскольку империи обеспечили непрерывный приток новых знаний, они выглядели позитивно и прогрессивно. И поныне такие науки, как география, археология и ботаника, вынуждены признать, пусть и косвенно, сколь многим они обязаны империям. Ботаники редко вспоминают о страданиях аборигенов Австралии, но добрые слова для Джеймса Кука и Джозефа Бэнкса у них всегда найдутся.

Приобретенное империями новое знание давало им также возможность, хотя бы теоретическую, облагодетельствовать и завоеванные народы, принести им свет прогресса, медицину и образование, проложить каналы и железные дороги, обеспечить справедливость и процветание. Империалисты утверждали, что их расползшиеся государства — не орудие эксплуатации, а, говоря словами Киплинга, «бремя белых».

Несите бремя белых, —

И лучших сыновей

На тяжкий труд пошлите

За тридевять земель;

На службу покоренным.

Угрюмым племенам,

На службу к полудетям,

А может быть — к чертям.

Пер. М. Фроман.

Иными словами, получается, европейцы распространили свою власть на весь мир из альтруистических побуждений, ради блага неевропейских народов.

Конечно, слова нередко расходились с делами. Бенгалию, богатейшую провинцию Индии, англичане захватили в 1764 году. Новые властители заботились только о собственном обогащении. Они проводили чудовищную экономическую политику, в результате которой через несколько лет в Бенгалии разразился Великий голод. Проблемы начались в 1769 году, в 1770 достигли катастрофического размаха, а закончилось бедствие только в 1773 году. Умерло около 10 миллионов бенгальцев, треть населения провинции88. Но это несчастье отнюдь не подорвало веру Уильяма Джонса и его коллег в прогресс, которым англичане облагодетельствовали Бенгалию.

На самом деле факты не укладываются полностью ни в сюжет угнетения и эксплуатации, ни в миф о «бремени белого человека». Европейские империи были достаточно обширны и разнообразны, чтобы в них происходило и то и другое — появлялись основания и винить их в смерти, несчастьях, несправедливостях, и рассуждать о том, как много колонии получили под их управлением. Благодаря союзу с наукой европейские империи смогли действовать с таким размахом, причем в масштабах всей Земли, что их уже не назовешь ни хорошими, ни плохими: они создали тот мир, в котором мы живем, и те идеологии, посредством которых мы их оцениваем.

Однако наука и сама выступала рука об руку с империей в не слишком благовидной роли. Биологи, антропологи и даже лингвисты вывели доказательства превосходства европейцев над всеми иными расами, а значит, их права (если не долга) править миром. Так, Уильям Джонс утверждал, что все индоевропейские языки происходят от единого предка. Ученым понадобилось уточнить, кто же говорил на древнейшем языке. Выяснилось, что первые носители санскрита, которые 3000 лет назад вторглись в Индию из Средней Азии, именовали себя Агуа, Говорившие же на древнеперсидском называли себя Airiia. Европейские ученые пришли к выводу, что носители праязыка, от которого произошли санскрит и персидский, а также греческий, латынь, готский и кельтский, назвали себя ариями. Случайное ли это совпадение, что основатели могущественных империй — индийской, персидской, греческой и римской — все были ариями?

Затем английские, французские и немецкие ученые соединили лингвистическую теорию о строителях империй ариях с дарвиновской теорией выживания сильнейшего и получили вывод: арии представляли собой не только языковую, но и биологическую общность — расу. И не просто расу, а господствующую расу высоких, светловолосых, голубоглазых, трудолюбивых и разумнейших существ, которые явились из северных туманов и заложили повсюду в мире основы культуры. К сожалению, покорившие Индию и Персию арии смешались с местным населением, утратив светлокожесть и светловолосость, а заодно и рациональное мышление вместе с прилежанием. Индия и Персия в итоге выродились. В Европе же арии сохранили расовую чистоту, и потому-то европейцы сумели покорить мир, и они единственные достойны им править — только ни в коем случае нельзя повторять ошибку и смешиваться с низшими расами.

Подобные расистские теории долгое время воспринимались академическим сообществом вполне всерьез — это теперь они стали табу как для ученых, так и для политиков. На смену расизму в имперской идеологии пришел «культурализм». Если такого слова еще нет — значит, пора его придумать. Люди все еще героически сражаются против расизма, не замечая, как сместилась линия фронта. Среди нынешних элит рассуждения о сравнительных достоинствах разных человеческих групп теперь почти всегда формулируются в терминах исторического различия культур, а не биологического несходства рас. Мы уже не говорим: «Это у них в крови». Мы утверждаем: «Это в их культуре».

Так, правые партии, противящиеся иммиграции мусульман в Европу, всячески избегают расистских формулировок. Спичрайтеры Марин Ле Пен прекрасно понимают, что лишатся работы, если предложат лидеру Национального фронта откровенно заявить с экрана телевизора: «Мы не хотим, чтобы расово неполноценные семиты разбавили арийскую кровь и подорвали нашу цивилизацию». Вместо этого французский Национальный фронт, голландская Партия свободы, Альянс за будущее Австрии и иже с ними твердят, что западная культура, сложившаяся в Европе, отличается демократическими ценностями, толерантностью и гендерным равноправием, а мусульманская культура Ближнего Востока несет иерархическую политику, фанатизм и притеснение женщины. Поскольку эти культуры несовместимы, и многие иммигранты не хотят или не могут адаптироваться к западным ценностям, их не нужно пускать в Европу, иначе они станут источником внутренних конфликтов и приведут к упадку европейскую демократию и либерализм.

Эти культуралистские заявления подкрепляются данными научных исследований в области гуманитарных и социальных наук. Не все историки и антропологи разделяют подобные теории и одобряют их политическое применение. Но в то время как биологам легко разоблачать расизм, историкам и антропологам оспорить культурализм не так-то просто. Биологи могут доказать, что генетические различия между живущими на Земле народами ничтожны, так что научных оснований для расизма нет. Но историки и антропологи не возьмутся утверждать, что столь же ничтожны и различия между культурами — в конце концов, если все человеческие культуры одинаковы, с какой стати государство платит историкам и антропологам за изучение иных цивилизаций?

* * *

Так наука и империя помогли друг другу. Ученые обеспечили империализм практическими знаниями, идеологическим оправданием и технологиями — без такого подспорья европейцы едва ли смогли бы овладеть миром. Империи отплатили ученым защитой и информацей, поддержкой самых странных и фантастических проектов, распространением научного способа мышления повсюду, до самых дальних уголков Земли. Без поддержки империи современная наука едва ли смогла бы уйти так далеко. Почти все научные дисциплины в начале своего существования обслуживали империю и ее рост. Значительной частью своих открытий, коллекций, даже знаний и стипендий они обязаны щедрой поддержке офицеров, капитанов и губернаторов.

Но это, разумеется, не полная картина. Науку поддерживали не только империи, но и другие институты. Европейские империи росли и процветали не только благодаря науке. За стремительным взлетом наук и империй стоит еще одна мощнейшая сила. Зоркий наблюдатель различит фрак и цилиндр капиталиста, стоящего в тени с чековой книжкой наготове. Если бы деловые люди не почуяли возможность хорошо заработать, Колумб не отправился бы в Америку, Джеймс Кук не добрался бы до Австралии, а Нил Армстронг не сделал бы тот маленький шажок по поверхности Луны.

Социальная и культурная сложность общества, подвижность маркеров воображаемых границ, по которым люди могут выстраивать солидарности, стимулируют поиски коалиций и механизмов, способствующих восприятию мира и жизни в условиях разнообразия культур и человеческих связей. К таким коалициям относится гражданская идентичность, исследованием которой заняты социологи, этнологи, политологи и психологи. Ракурс социологического изучения направлен на восприятие обществом в его социально-демографическом, этнокультурном и локальном разнообразии идеологем, представлений, ценностей, норм поведения и связей, формируемых в концепте гражданской идентичности.

Под гражданской идентичностью мы понимаем отождествление себя с гражданами страны, ее государственно-территориальным пространством, представления о государстве, обществе, стране, «образ мы», чувство общности, солидарности, ответственности за ситуацию в государстве. Как и в других коллективных идентичностях в ней содержатся когнитивные, эмоциональные и регулятивные составляющие, и для гражданской идентичности характерны именно деятельностные компоненты. Мы обращаем на это внимание, поскольку есть исследователи, которые в этом случае акцентируют прежде всего лояльность государству и признание государства «своим» [Тишков 2013, с. 64, 66-67, 105-106].

Исследования, проведенные нами в 2011-2012 гг., фиксировали доминирование в представлениях россиян о гражданской идентичности объединительной роли государства. На вопрос «что больше всего объединяет Вас с гражданами страны?» 75-80% респондентов в республиках Татарстан, Башкортостан, Саха (Якутия) ответили «общее государство». На общероссийских выборках в мониторинговых опросах ИС РАН в 2015 г. 66% респондентов также сделали этот выбор [Дробижева 2013], что дало основания характеризовать общероссийскую идентичность как государственно-гражданскую, многовариантную в своих проявлениях с диффузными контурами между ними.

Ричард Дженкинс предложил различать следующие идентичности: номинальные, «действительные», приписываемые извне, и идентичности изнутри, выражающиеся в ассоциации с коллективным именем [Jenkins 2008]. Изучая общероссийскую идентичность, мы акцентировали фокус внимания на ее функциональной нагрузке, выделяя категориальную идентичность (отождествление себя с гражданами России) и ассоциативную (выбор позиций «ощущаю сильную связь» или «часто ощущаю связь с гражданами России»). Поскольку понятие «ассоциативная идентичность» малопривычный термин, можно назвать эту идентичность консолидированной: при таком типе идентичности люди осознают значимую связь с гражданами страны и готовность действовать во имя общих интересов. В дальнейшем анализе мы будем вести речь именно о такой гражданской идентичности.

Проблема состоит в том, насколько эта идентичность действительно способна объединить социально и этнически дифференцированное общество и насколько она может смягчать межэтнические противоречия, этнический негативизм (негативное восприятие этнического разнообразия). Так, мы наблюдали опыт британской идентичности, которая смягчила постколониальную ситуацию, но не спасла от североирландского конфликта, а опасения нового притока мигрантов стали одним из стимулов выхода Великобритании из ЕС. Кроме этого, и ситуация во Франции с ее сформированной политической нацией демонстрирует, что она пережила и эксцессы с горящими машинами, и массовые террористические атаки.

Наши исследования показывали, что те респонденты, которые отвечали, что чувствуют себя больше россиянами, чем людьми своей национальности, тем не менее не отличались высокой лояльностью к «иным»: 68% признались, что испытывают раздражение или неприязнь к представителям отдельных национальностей [Двадцать лет реформ глазами россиян 2011].

Тем не менее энтузиазм разных политических сил в формировании российской политической нации и гражданской идентичности не исчезает. Есть ли для этого основания? Чтобы ответить на этот вопрос, обратимся к теории интеграции, поскольку именно гражданская идентичность – один из индикаторов этого процесса.

Классические подходы к интеграции социально-культурного пространства

Последние два десятилетия в российской науке в силу исторических обстоятельств, связанных с распадом СССР, академический интерес концентрировался на проблемах межэтнических конфликтов и дезинтеграционных процессах, но к середине 2010-х гг. возникла потребность в разработке концепций консолидации и интеграции полиэтнического пространства России. Так, в официальных документах (Посланиях Президента Федеральному Собранию, Стратегии государственной национальной политики на период до 2025 г., Стратегии национальной безопасности России, Концепции государственной миграционной политики РФ до 2025 г.) особое внимание стало уделяться идеологемам единства российской нации, гражданской идентичности, интеграции и консолидации.

Строительство российской нации – процесс весьма разносторонний. В связи с этим становится очевидным, что это не только выстраивание государством соответствующих институтов, формулирование и распространение идеологем российского народа, его исторических оснований и базовых ценностей, но и освоение живущими в стране людьми гражданских ценностей и норм поведения, горизонтальных связей между гражданами различных национальностей, формирование у них ощущения общности, солидарности, ответственности за ситуацию в государстве, гражданской идентичности.

Следует отметить, что в западной науке существует несколько десятков различных теорий, затрагивающих интеграционные процессы, без которых не могут складываться политические нации [Картунов 1999, с. 217-227]. При этом в последнее время и за рубежом, и в России концепция интеграции зачастую рассматривается именно в связи с культурной адаптацией и социально-политическим включением мигрантов в принимающее общество.

Мы специально остановимся на анализе интеграции не только потому, что считаем важным не сводить понятие о ней исключительно к взаимодействию принимающего общества и мигрантов, но и потому, что гражданская идентичность отражает интегрированность социального и полиэтнического пространства страны в целом, то есть не только прибывающих мигрантов, но и всех людей разных национальностей.

Согласно Э.А. Паину, наиболее фундаментальными являются следующие концепции [Паин 2004]:

– коммуникативная концепция, которая связывается прежде всего с именем Карла Дейча, утверждавшего, что увеличение объемов и разнообразия контактов, связей и обменов между группами в большей степени, чем другие факторы, стимулирует их объединение на межнациональном, межкультурном уровне;

– функциональная (или неофункциональная) концепция, главные принципы которой были сформулированы в 1920-1930-е гг. Б. Малиновским и А. Редклифом-Брауном и развиты в 1950-е гг. Т Парсонсом. Согласно ей, основные предпосылки интеграции состоят в месте и роли этнополитических факторов в социальных взаимодействиях и тех функциях, которые определяют интересы участников интеграции и их ценностные предпочтения [Parsons 1991];

– нормативно-ценностная концепция, основы которой были заложены М. Вебером, концентрирует внимание на культурном взаимодействии групп, сближении их ценностей и выработке единых представлений («массовых субъективных убеждений», «субъективной веры») и норм поведения [Weber 1968, V. 1, p. 389]. Необходимо особо подчеркнуть, что в этих концепциях содержатся те идеи и доказательства, которые помогают сформировать эмпирический материал и выбрать те направления анализа, которые позволят рассмотреть связи гражданской идентичности и межэтнических установок в коммуникативном процессе.

Идеи М. Вебера о коллективных представлениях, убеждениях, ценностях дают основания для понимания осознаваемой идентичности, которая может стать опорой интеграции людей в сообществе. Также этнополитологам конструктивистского направления и автору импонирует мысль американского историка Карлтона Хэйеса: «Возможно, то, что каждая группа думает о себе, так же важно, как и то, что она есть на самом деле» [Hayesc 1966, p. 18]. В России интерес к М. Веберу и К. Хэйесу начал проявляться в условиях национальных движений и их последствий в 1990-е гг., но он не может быть утерян и в наше время, особенно в условиях, когда мы становимся свидетелями последствий мощного воздействия СМИ на представления широких масс. У М. Вебера есть и другой редко воспроизводимый тезис: общая цель, объединяющая людей в нацию, выражается в стремлении создать собственное государство. Об этом впоследствии напишет и Эрнест Геллнер [Геллнер 1991].

Как было показано на эмпирических материалах, на данном историческом этапе российское гражданское сознание по своему содержанию является в доминирующей части именно государственно-гражданским [Дробижева2013]. Функциональная (неофункциональная) концепция подхода к интеграции способствует пониманию механизма ее формирования. На наш взгляд, прежде всего общие интересы помогают соединить социально и этнически различающихся людей и смягчить их предубеждения. И, наконец, наиболее близкая к теме коммуникативная концепция ориентирует нас на включение в рассмотрение разнообразных контактов. Как известно, К. Дейч был сторонником информационной концепции наций и считал, что как воображаемые сообщества они скрепляют людей общими представлениями и «общей нелюбовью к своим соседям» [Deutsch 1969, p. 3] [1].

В этой концепции важны представления об отношениях между обществом и государством. Политическая нация – это народ, овладевший государством, а идентичность – это осознание политического сообщества людьми разных национальностей, которое сглаживает представляемые границы (по Ф. Барту), а не различия между людьми.

Во всяком случае, очевидно, что, если мы стремимся понять инструменты снижения напряженности и интеграции полиэтнического пространства страны, без учета теории контакта и без осознания опыта проведенных на ее основе исследований не обойтись. Данная теория появилась в США в качестве ответа на потребности общества в ослаблении расизма и как необходимость найти пути к интеграции в поликультурном пространстве. Довольно полный обзор литературы по теории контакта дан в недавно вышедшей статье Е.А. Варшавера [Варшавер 2015]. Использование теории контакта в России было наиболее удачным в исследованиях Н.М. Лебедевой, Ю.С. Смирновой, О.Е. Хухлаева [Лебедева2003; Смирнова 2007; Хухлаев 2009].

В этносоциологических исследованиях межэтнических установок и стереотипов мы также опирались на выводы Г. Оллпорта [Allport 1954 (1979), p. 537] об оптимальных условиях контакта, проверяли их и корректировали [2]. Помимо этого, были подтверждены мнения о значимости длительности контакта для снятия предубеждений в условиях общих интересов.

О факторах, поддерживающих позитивные межэтнические установки

Выводы Г. Оллпорта проверялись многими зарубежными исследователями, в том числе и его последователями Т Петтигрю, Г. Ходсоном и М. Хьюстоном [Hodson, Hewston 2012] [3].

Обобщая исследования переменных, объясняющих этнические предубеждения в разных странах и в многообразных этнокультурных и политических контекстах, Т Петтигрю и Л. Тропп [Pettigrew, Tropp 2011] выделили следующие:

– переменные социального контекста (величина населенного пункта, численность населения, процент мигрантов, уровень образования населения, уровень безработицы);

– показатели, характеризующие социальные, социально-демографические позиции контактирующих групп;

– политические переменные (авторитаризм или ориентация на доминирование);

– персональные переменные;

– переменные, связанные с идентичностью;

– показатели, описывающие субъективно воспринимаемую угрозу и относящиеся к персональному опыту [Pettigrew, Tropp 2011, pp.156-171].

Обратим внимание на то, что в разных странах при условии многотипности контактов действие переменных оказывалось не одинаковым: например, в одних исследованиях устанавливалось, что чем старше человек, тем чаще он подвержен стереотипам (на европейских и американских материалах); в других научных работах обнаруживались более сложные зависимости. Например, исследование под руководством Дж. Джексона также зафиксировало значительную предубежденность к мигрантам у представителей старшего поколения, но в Великобритании взаимосвязь имела противоположный вектор [Jackson, Brown, Brown,Marks 2001]. Подобная ситуация была отмечена и с такой переменной, как субъективная и объективная оценка благосостояния, которая выявляла взаимозависимость (хотя и не во всех исследованиях). Это объясняет интерес к анализу влияния факторов в разных странах и социально-культурных контекстах.

Судя по результатам проекта Т Петтигрю и Л. Тропп, реализованного в странах ЕС и Канаде, связь негативных стереотипов с политическим консерватизмом более устойчиво прослеживалась на макро- и мезоуровнях, а среди личностных характеристик фиксировалась взаимозависимость предрассудков и ориентации на социальное доминирование (установка на равенство/неравенство групп в обществе): так, западные ученые установили, что все включенные измерители предрассудка (в том числе по отношению к мигрантам и другим аут группам) оказались связанными с авторитаризмом на индивидуальном уровне [Pettigrew, Tropp 2011, pp. 156-171].

Также интересны результаты анализа переменных, касающихся коллективной идентичности. Т. Петтигрю и Л. Тропп констатировали, что значимая национальная идентичность у немцев связана с негативным отношением к мигрантам и живущим в Германии иностранцам, идентификация же с Европейским Сообществом, наоборот, позитивно влияет на отношение к аут группам. Однако у немцев их национальную идентичность трудно интерпретировать как надэтническую: она чаще всего совпадает с этнической. В этом отношении для России наиболее достойным внимания представляется исследование, проведенное в Бельгии Б. Мейденсом и его коллегами об интеграции фламаноязычных и франкоязычных регионов: в этой работе была установлена прямая связь между идентификацией со страной и отношением к мигрантам [Варшавер 2015].

Обычно отечественные эксперты исходят из позитивного влияния общегражданской идентичности на снятие этнического негативизма и этнической мобилизации.

Теперь, когда стало очевидно, что не только российский, но и обобщенный зарубежный опыт подтверждает подвижность и изменчивость влияния одних и тех же факторов в различных социально-политических и этноконтактных средах, мы попытаемся проанализировать направление взаимосвязи российской государственно-гражданской идентичности и межэтнических установок.

О российской гражданской идентичности

Мы не случайно акцентировали внимание на консолидаторах российской государственно-гражданской идентичности, отражающей еще не сформировавшееся до конца гражданское общество. Тем не менее в российской идентичности его элементы все же присутствуют, и опросы позволяют зафиксировать степень их влияния на ослабление предубеждений. Для анализа мы использовали три массива информации:

– результаты исследований 24-й волны мониторинга экономического положения и здоровья населения [4];

– результаты исследований 4-й волны 2016 г. мониторинга ИС РАН [5];

– результаты проекта «Ресурс межэтнического согласия в консолидации российского общества: общее и особенное в региональном разнообразии» Отдела этнической социологии ИС РАН [6].

В исследовании по российскому мониторингу экономического положения и здоровья населения (RLMZ-HSE) вопрос об идентичностях ставился в формулировке В.А. Ядова и Е.Н. Даниловой: «Встречая в своей жизни разных людей, с одними мы легко находим общий язык, понимаем их. Иные же, хоть и живут рядом, всегда остаются чужими. Если говорить о Вас, то о ком Вы могли бы сказать: “Это мы”? Как часто Вы ощущаете близость?...». И далее шел набор коллективностей: «с людьми Вашего поколения», «возраста», «профессии», «со всеми гражданами России», «жителями края, республики», «города, села», «с людьми Вашей национальности», «с людьми такого же достатка, что и Вы», «с людьми, близкими Вам по политическим взглядам», «с людьми Вашей веры» «богатыми и бедными людьми». Респонденту предлагалось солидаризироваться с позициями «часто», «иногда», «никогда». В такой же формулировке задавался вопрос в мониторинговом исследовании ИС РАН.

В исследовании «Ресурс межэтнического согласия в консолидации российского общества: общее и особенное в региональном разнообразии» на вопрос «В какой степени Вы ощущаете близость с гражданами России (и другими коллективностями)?» респондентов просили ответить в формулировках: «в значительной степени», «в некоторой степени», «не ощущаю близости», «затрудняюсь ответить».

Если в первом исследовании фиксировались категориальная российская идентичность (кто просто отождествляет себя со «всеми гражданами России») и актуальная идентичность (кто часто ощущает близость с гражданами России), то во втором и третьем исследованиях в ответах отмечались категориальная идентичность и ассоциативные связи (присоединение, стремление быть вместе с другими), повторяющие друг друга не точно, но являющиеся сопоставимыми, поскольку в актуальной идентичности стремление и потребность в присоединении тоже присутствуют.

Для выяснения взаимосвязи гражданской идентичности с ослаблением этнических предубеждений в качестве переменной наиболее продуктивным представлялся анализ именно ассоциативной (или актуальной) идентичности. На значимость такого подхода обратил внимание Р. Дженкинс, разрабатывая идею различия между номинальной, «действительной», приписываемой извне идентичностью, и идентичностью изнутри. Именно последняя, как он считал, выражается в ассоциации с коллективным именем [Jenkins 2008, p. 207].

В понимании идентичности мы опирались на теорию Г. Теджфела и Дж. Тернера о категоризации как свойстве социального сравнения в восприятии человека [Tajfel, Turner 1986], концепцию Д.Г. Мида о формировании идентичности в процессе взаимодействия с другими [Mead 1934], на выводы Э. Эриксона об идентичности как самоотождествлении на социально-культурной основе, связанной с идеологией [Erikson 1956; Erikson 1963].

Исследования показывают, что российская гражданская идентичность является широко распространенной: по данным последних опросов RLMS-HSE в 2013-2015 гг., 75-80% респондентов ощущали близость с гражданами России. Согласно результатам исследований RLMS-HSE и общероссийских опросов ИС РАН (3-я волна 2015 г.), российская идентичность была одной из наиболее распространенных коллективных идентичностей, но в их иерархии не приоритетной. Приведем данные первого исследования по ряду показателей (таблица 1).

Таблица 1. Гражданская идентичность среди других коллективных идентичностей. Ответы на вопрос «О ком Вы можете сказать: “Это мы”», % опрошенных

Как видно из таблицы 1, более массовыми были поколенческие, поселенческие идентичности и идентичность по достатку и профессии, то есть идентичности, постоянно ощущаемые людьми в повседневной жизни. Из более абстрактных особой значимостью с 1990-х гг. выделяется этническая идентичность, что связано с ростом этнического самосознания, в том числе у русских, составляющих большинство населения страны. Российская идентичность, конструируемая в сознании людей, фиксируется несколько в меньшей степени, так же, как ощущение близости с людьми по политическим взглядам. Различия в распространенности других категориальных коллективных идентичностей в сравнении с российской идентичностью составляют 13-20 процентных пунктов, но если брать в территориальных измерениях (край, республика, область) – всего 6 процентных пунктов. Однако нам важно соразмерить ассоциативную идентичность, которая в данном исследовании фиксировалась как актуальная и устанавливалась количеством респондентов, «часто» ощущающих близость с названными категориями.

В 2015 г. доля людей с актуальной (ассоциативной) идентичностью и по данным RLMS-HSE, и по результатам мониторинговых исследований ИС РАН (3-я волна) достигала 26-31% и была соразмерной прежде всего с макрорегиональной идентичностью и идентичностью по политическим взглядам (26, 31, 29% соответственно), что подтверждает верность интерпретации гражданской идентичности в качестве отражения политической нации.

Было установлено, что респонденты с актуальной российской идентичностью образованнее и несколько моложе, чем не ассоциирующие себя с гражданами России. Среди них больше людей, проживающих в областных центрах (46 и 34% соответственно) и доверяющих окружающим людям: доля не доверяющих людям своей национальности оказалась вдвое меньше, а доля доверяющих людям других национальностей – почти вдвое больше, чем среди не чувствующих себя связанными с гражданами России.

В 4-й волне общероссийского мониторингового исследования ИС РАН (2016 г.) респондентов просили выразить свое отношение («согласен» или «не согласен») с суждением: «В наше время человеку нужно ощущать себя частью общероссийской нации». Мы отдавали себе отчет в том, что понимание общероссийской нации достаточно сложно и для многих непривычно. Однако в связке «общероссийской» в том или другом значении её воспринимают как общероссийскую общность, и в этом смысле ответ на этот вопрос в чем-то может корреспондировать с ответами на вопрос об ощущении связи с гражданами России. Среди положительно ответивших на этот вопрос отбирались только те респонденты, которые были полностью согласны с тем, что необходимо ощущать себя частью общероссийской нации (т.е. респонденты с условно ассоциированной идентичностью). И, в соответствии с имеющимися в 4-й волне мониторинга ИС РАН данными, можно дополнить характеристику россиян с ассоциированной или консолидированной сильной гражданской идентичностью. Они практически не отличаются ни своими державническими настроениями, ни демократическими ориентациями от тех, кто не считает себя частью общероссийской нации (таблица 2). Половина из них уверена в том, что Россия должна стать великой державой с мощными Вооруженными Силами; более 60% (на 14 процентных пунктов больше, чем не ассоциированных с российской нацией) поддерживают воссоединение Крыма с Россией; и большинство полагает, что Россия должна быть демократическим государством с современной экономикой.

Таблица 2. Представления о пути России у граждан с ассоциированной российской идентичностью и не ассоциирующих себя с ней, % опрошенных (мониторинг ИС РАН, 4-я волна, 2016 г.)

Рисунок 1. Поддержка институтов власти теми, кто ассоциируют себя с российской нацией и не ассоциирующих себя с ней (мониторинг ИС РАН, 4-я волна, 2016 г.), % опрошенных

Респонденты, полагающие, что человеку нужно ощущать себя частью общероссийской нации, были более уверены в том, что в перспективе путь, по которому идет Россия, даст положительные результаты, и доверяют государственным институтам (рисунок 1).Исследования показали, что граждане с установкой на ассоциированность с российской нацией не индифферентны к своей национальности: среди них (и прежде всего среди русских) преобладающая часть (64%) считает, что «государство должно поддерживать в первую очередь культуру и религию большинства населения в стране – русских» (среди не ассоциирующих себя с российской нацией – 51%). Однако при этом они не склонны к этноизоляционизму: 81% полагает, что «государство должно поддерживать культуры и религии всех народов» (среди не ассоциирующих себя с российской нацией – 62%).

Россияне с актуальной российской идентичностью (RLMS-HSE) и с установкой на ассоциированность с общероссийской нацией (мониторинг ИС РАН) чаще оценивают межнациональные отношения в своем городе/селе как нормальные или доброжелательные и спокойные [7]. Тем не менее наблюдались и некоторые различия в эмоциональных и рациональных компонентах идентичности у русских и нерусских респондентов: так, русские, считающие обязательным быть частью российской нации, чаще говорили о чувстве любви к России (80%), а в среде людей других национальностей в качестве солидаризирующего чувства чаще упоминалась гордость за Россию. Абсолютное большинство (88%) считало недопустимым насилие в межнациональных и межрелигиозных спорах (на 15 процентных пунктов больше, чем среди не ассоциирующих себя с российской нацией).

Итак, судя по массовым опросам, российская идентичность и ассоциированность с российской нацией значимо связаны с доверием к власти, солидаризацией с выбором пути, по которому идет Россия, но в то же время они не отличаются выраженной ориентацией на демократическое политическое развитие, выбором развития, основанного на движении к современной экономике и европейскому образу жизни. При этом не просматривается значимой связи включенности или невключенности в общероссийскую нацию с враждебностью по отношению к людям другой национальности.

Для того чтобы понять, с чем это связано, необходимо проанализировать глубинные интервью, в которых мы спрашивали экспертов, как они понимают, что респонденты могли бы вкладывать в понятия «мы – граждане России», «мы – российская нация». Анализ глубинных интервью с экспертами [8] показал, что далеко не все имеют теоретические представления, что такое политическая гражданская нация.

Наши эксперты, среди которых были и общественные активисты из национально-культурных автономий (НКА), и журналисты, пишущие по этнонациональной тематике, и специалисты, изучающие идентичности и межэтнические отношения, достаточно четко поделились на скептиков, тех, кто имел неоформленное, расплывчатое представление о российской идентичности, и на тех, кто, наоборот, демонстрировал определенное научное понимание относительно этой идентичности, видел ее значимость для общества и риски ее несформированности. Ниже приводятся высказывания, наиболее типичные для трех выделенных групп.

На наш вопрос «Как Вы считаете, в каком значении наши граждане воспринимают понятие “мы – граждане России”, “мы – общероссийская нация”?» скептики прямо отвечали:

«Мне трудно предположить, каким образом она конструируется, потому что, на мой взгляд, она не существует просто в принципе... Понятие это очень расплывчатое. И мне трудно предположить, что люди могут под этим подразумевать... Может, ничего, кроме общего телевизора, нас не связывает. Российская гражданская нация сильно преувеличена. Для этнических русских – это знак лояльности по отношению к государству, которое этнические русские по инерции считают своим государством. “Зачем мы все вместе, какие у нас цели и ценности” – ни на один из этих вопросов ответов нет...» (профессиональный журналист, Москва).

«Это конвенциональное определение – никакая это не российская идентичность, мы так договорились, что будем использовать этот индикатор, чтобы судить о том, является ли российская идентичность действительно доминирующей» [9] (социолог-аналитик, специалист в области экстремальной социологии, Москва).

В опросе участвовали и эксперты, имевшие расплывчатые представления о российской идентичности и гражданской нации и сожалевшие об этом.

«Понимания того, что мы живем в единой стране, к сожалению, недостаточно. В массовом сознании понятие общероссийской нации весьма расплывчато, оно не сформировалось. Одни понимают ее как политическую нацию. Само слово “нация”, по моим представлениям, вызывает у массового читателя, зрителя, обывателя некую настороженность, потому что это как-то ассоциируется с понятиями “национализм”, “нацизм” и т.п. Это где-то в подсознании. Во многом это от времени “парада суверенитетов”. Теперь кто-то из наших активистов НКО, объединений, автономий стремится как раз к формированию общей идентичности, отдать часть себя на всероссийскую общность» (специалист, работающий с общественными объединениями, Москва).

Очевидно, что эксперты связывали российскую нацию с ее конкретными составляющими, прежде всего с государственностью.

«Хотят признать себя россиянами, значит, частью государства. Я не думаю, что у нас найдется много людей, кто сказал бы: “Я себя идентифицирую вне своего государства”. Мы хотим признать себя равноправными гражданами страны. По сути, подразумеваем народ в смысле государственного, территориального сообщества. Информационные компании должны культивировать этнокультурное разнообразие и одновременно “народов много, а страна одна”» (общественник, специалист в правовой сфере, Москва).

«Мне кажется, большинство людей понимает термин “общероссийская нация”, “гражданская” с юридической точки зрения как гражданскую принадлежность, и государство является скрепом всего многообразия. Оно предоставляет равные права, возможности. Есть путаница, она мешает. В Конституции написано “мы многонациональный народ России”, а потом в других официальных документах “общероссийская нация”. То нация в народе, то народ в нации» (активист-общественник, Москва).

В опросе принимали участие и специалисты, которые акцентировали внимание на культурной составляющей российской идентичности.

«Человеку важно ощущать себя частью общероссийской нации. Так ощущает себя большинство россиян, так как это ощущение дает чувство в достаточной степени величия, целостности, масштабности. Ощущать себя частью нации в сегодняшнем социуме конструктивнее в этнокультурном контексте, нежели гражданском, потому что этнокультурный контекст прогрессивно устоявшийся, в отличие от турбулентных политических понятий гражданских общностей» (специалист-этнополитолог, Москва).

Другой специалист, также работающий в сфере межэтнических отношений, заявил:

«С понятием нации в настоящее время у нас не очень просто. В связи с тем, что нация включает в себя не только территориальную и языковую составляющую, но и психологическую, культурную. Я думаю, что российскую нацию надо растить на общих историях всех народов Российской Федерации, общих целях и задачах, совместных победах, национальных праздниках. Это дело очень многих лет» (журналист, Москва).

«Гражданская нация, идентичность – это потребность человека принадлежать чему-то большому и объединяющему. И здесь я бы видел в первую очередь потребность в принадлежности к общей истории. Это чувство какой-то культурно-исторической общности, корней, традиций» (этнополитолог, Москва).

Один из экспертов обратила внимание на то, что в представлениях русских и людей других российских национальностей могут быть определенные различия.

«Смотря у кого спрашивать о понятии российской нации. Скажем, если у этнических русских, то они скажут, что принадлежность к российской нации – это прежде всего принадлежность к русскому государству, к русской нации. Хотя вообще-то понятие такое неопределенное. Они ассоциируют все государство прежде всего с русскими. Остальные народности, которые проживают здесь, скорее всего, будут рассматривать, что это многонациональный народ России, в огромных границах, где живут много национальностей. У меньшинств это будет гражданская принадлежность» (журналист, работающий в этнической сфере).

«Все-таки до сих пор “этническое” и “национальное” представляют в головах у наших людей полную кашу, одно и то же. Поэтому “общероссийский” – это еще не “гражданская идентичность”, может быть, кто-то будет подразумевать под этим все-таки “русский”. Русские опасаются, что российское будет размывать русское. А чуваш что будет представлять? В российской общности они видят единственный выход: им не отказывают в инаковости» (специалист, компетентный в международных интерпретациях нации, Москва).

Интересно, что в республиках и областях, где проводились интервью, такого неоднородного понимания российской идентичности не встречалось, и российская идентичность ассоциировалась с государственным и территориальным пространством. Характерными высказываниями были: «мы граждане одной страны», «у нас во многом общая история», «мы ответственны за свой край, без этого не будет процветать общая Родина», «у нас общие у всех задачи – борьба с бюрократией, с коррупцией, мы болеем за место России в геополитическом пространстве», «мы – это моя страна, мои соотечественники, друзья, коллеги, ну, словом, россияне. У меня есть друзья в других странах, но Родина-то здесь, я ее чувствую».

Тезис «Россия – это русское государство» в республиканских интервью не встречался, а объединительные идеи были частыми, если не доминировали. Различия в понимании российской идентичности у русских в республиках и у людей титульных национальностей заключались в том, что первые чаще говорили об общей истории и объединяющей русской культуре и языке, а вторые – о едином государстве, общих интересах развития и благополучия.

Наиболее компетентные специалисты, уверенные в том, что российская идентичность есть, а российская нация – это формирующаяся реальность, характеризовали ее следующим образом:

«Представление о ценности своей страны устойчиво сопряжено с ощущением родины и отчизны. Если респондент причисляет себя к российской нации, он рассуждает о себе как об участнике согражданства. Гражданская нация не мешает существованию национальностей, а они в свою очередь не противоречат российскому единству. Понимание российской нации сопряжено с такими понятиями, как “уважение”, “доверие”. Те, кто причисляют себя к российской нации, желают такого отношения со стороны других людей, других народов и стран, они верят, что государство принадлежит им, является крепким и проявит уважение к ним как к своим гражданам. Географический смысл термина “российская нация” обретает все более четкие контуры. Имеет значение и название государства, и культурное единство. У нас больше сходства, чем различий. Российская нация в общественном сознании – это единство культурное и политическое» (специалист-этнополитолог, работающий с результатами опросов и прессой, Москва).

Осознание, что «гражданская идентичность – это основа российской нации», прослеживается и в ответе журналистки, пишущей по национальной тематике.

«С принятием этого термина у русских есть проблема. Русское большинство считает, что это ущемляет его, хотят сделать их унифицированными россиянами, но это страшилка. У представителей национальных меньшинств чувство, что они россияне, ярко выраженное. Я с ними общаюсь и вижу это. Они этим гордятся: это такое присоединение к чему-то очень большому и сильному» (журналист, работающий в этнополитической тематике, Москва).

«Массовое “мы” отстраивается в сочетании с историей. В одну упаковку завернуты “мы – это те, кто выиграли войну” и «те, кто показали всему миру». Язык – тоже чрезвычайно важная вещь. Я знаю английский, французский, но говорить на родном языке – это удивительная роскошь. Она есть и в Киргизии, и в Белоруссии, и в Украине, и в Армении. Вопрос в том, осознается ли она как роскошь согражданства, когда люди говорят о российской нации. На мой взгляд, даже не будучи представленным в сознании, он является системообразующим. Да, это, конечно, Чайковский, Достоевский, Чехов, Большой театр. Это культурный пласт. Есть действительно культурный код, который объединяет. Меня печалит, когда люди пытаются сформулировать, почему они общность, слишком часто говорят: “Да, мы – это не они!” И дальше “Вот эти – плохие, те – плохие”. Увы, у многих в сознании сейчас – “мы за ценой не постоим”. Величие меряется в килотоннах ядерной энергии, количестве штыков. Но есть культура, она единственное, что является сущностным. И еще объединяющим является отношение к закону, проверка закона собственным здравым смыслом. Закон – это бумажка для осмысления. Считаешь его здравым – ты ему подчиняешься, но если он не делает жизнь лучше, ты ищешь пути обхода. Это тоже наше общее. И никто не знает, что будет завтра, от простого человека до олигарха, но это ситуация нашего времени» (журналист, работавший в конфликтных ситуациях, Москва).

Другой эксперт, специалист из Республики Саха (Якутия), гражданскую идентичность, отражающую общероссийскую общность, воспринимает как активную гражданскую позицию.

«Термин “гражданское самосознание” идет в связке с такими понятиями, как “гордость за страну”, “готовность на определенные шаги для блага государства”. Люди считают, что это осознание своих прав и обязанностей, и им не безразличны события, которые происходят в стране, они в ответе за то, что они делают. Многие очень патриотичны: помогают ветеранам, ездят в приюты, проводят благотворительные дела» (специалист, изучающий общественное мнение, Якутск).

«Общегражданская идентичность, то есть ощущение себя гражданином, в топе, – практически каждый россиянин об этом говорит. Другой вопрос, что представление о том, что такое гражданская идентичность, – это намного сложнее. Россиянами, вроде, все себя считают, но большая часть, кроме каких-то шаблонных стереотипов, честно говоря, не всегда так себя называют. Гражданская компонента в первую очередь конструктивистская: это ощущение себя в качестве гражданина России, достаточно волеизъявления. А вот при изучении ассоциативных связей такая составляющая, как уважение к закону, получает наименьшее место; уважение к правам тоже не столь актуально, и это тревожный момент. При этом на фокус-группах в разных городах и группах населения люди рисуют большую территорию, домик и березку» (социолог-аналитик, специалист, изучающая общественное мнение, Москва).

Как видно из приведенных комментариев, далеко не у всех экспертов, работающих с этнонациональными проблемами, есть полное и четкое представление, что понимают наши граждане под терминами «российская нация» и «гражданская идентичность». Только один эксперт высказался, что этот конструкт не имеет реальности в нашем российском пространстве, тогда как многие говорили об эмоциональных составляющих, которые опираются на культуру, язык, историю, победы; также фрагментарно упоминались такие понятия, как «доверие», «уважение», «общие ценности», «гражданственность», «ответственность».

Следует подчеркнуть, что экспертные интервью подтвердили результаты, которые мы получили в ходе массовых опросов. Отвечая на вопрос «Что Вас больше всего объединяет с гражданами страны?», большинство (согласно мониторинговым исследованиям ИС РАН) называли «государство» – более 60% (по регионам – до 80%), 54% – территорию, 32-37% – язык, культуру, историю, и 30% – ответственность за ситуацию в стране. Обращает на себя внимание тот факт, что среди респондентов распространено такое же разнообразие мнений, что и в экспертном сообществе.

Из анализа массовых опросов и экспертных интервью можно сделать вывод, что российская гражданская идентичность требует доформирования: посредством научного и властного дискурса, через сферу образования, СМИ, общественные объединения необходимо перенести ее содержательное наполнение и принципиально важные элементы в массовое сознание.

Гражданская идентичность есть у абсолютного большинства наших граждан (75-80%). Но сильное ощущение связи с гражданами России присутствует не более чем у трети россиян в разных возрастных и образовательных группах. В последнее время в российской идентичности выросли патриотические чувства, базирующиеся на охранительных представлениях. Это обстоятельство подтверждает рост этноцентризма, препятствующего открытости в межнациональных отношениях и ограничивающего позитивное влияние гражданской идентичности на снятие этнического негативизма.

Вместе с тем, по результатам опросов и экспертных интервью, очевиден и тот факт, что позитивные представления о российском сообществе, ценности и цели, объединяющие и дающие основание видеть его определенную интегрированность, все же существуют, что позволяет надеяться на возможное благотворное влияние российской ассоциативной консолидированной идентичности на ослабление этнического негативизма.

Эффект общероссийской идентичности в сфере межэтнических взаимодействий

Межэтнические установки, так же как другие социальные установки, содержат эмоциональную, когнитивную и регулятивную составляющие. В одних сферах взаимодействий больше проявляется эмоциональная предрасположенность к восприятию «иных», а в других – рациональная готовность к взаимодействию. В зависимости от ситуации с различным эффектом действует и регулятивная составляющая. В исследовании RLMS-HSE было предусмотрено изучение межэтнических установок в отдаленных и непосредственных полях межэтнического взаимодействия (производство, семейное общение).

Мы рассмотрели связь ассоциативной гражданской идентичности с межэтническими установками на разные контакты. Оказалось, что и ассоциированные россияне, и те, кто себя такими не считают, практически одинаково согласились с утверждениями «Вам не нравится, когда в Вашем городе/селе люди в Вашем присутствии говорят на непонятном Вам языке», «Некоторые национальности отличаются агрессией и склонностью к криминалу» (таблица 3).

Таблица 3. Отношение россиян с гражданской идентичностью и не ассоциированных с ней к этническим предубеждениям, % опрошенных

Следует отметить, что коэффициент Пирсона подтверждает отсутствие связей. Эти предубеждения обусловлены в значительной мере эмоциональным восприятием этнического разнообразия, которое в значительной степени программируется внешними стимулами – информацией в СМИ, слухами – и рождает фобии, которые могут быть использованы заинтересованными силами для нагнетания напряженности в обществе. Тем не менее присутствие эмоциональной составляющей и в межэтнических установках, и в идентичности, регулирующей такие реакции, очевидно. Любовь к родине, гордость за отечество, присутствующие в российской идентичности, при соприкосновении с иной культурой могут усиливать воображаемые границы, на ликвидацию которых и должны быть направлены образовательные программы и просвещение, при этом привыкание к такому разнообразию может дать только положительная практика общения.

Как уже говорилось выше, на межэтнические установки воздействуют многие обстоятельства, и гражданская идентичность в этом случае представляется как фактор влияния, проявляющийся с разной степенью активности: чем сильнее подключаются когнитивная и регулятивная составляющие в установках людей, тем заметнее они становятся связанными с гражданской идентичностью.

Так, с утверждением «в мире есть национальности, которые Вы не уважаете» не согласились 62% ассоциированных россиян (не ассоциированных с российской нацией – 51%). Еще более связана общероссийская идентичность с отношением к «иным» в тех ситуациях, когда сильнее задействованы когнитивные установки: в ходе анализа результатов опроса были выявлены различия в отношении к совместной работе под непосредственным руководством чеченца или таджика у ассоциированных и не ассоциированных с гражданами России (таблица 4).

Таблица 4. Отношение к работе под руководством чеченца и таджика у ассоциированных и не ассоциированных с гражданами России, % опрошенных [10]

Обращает на себя внимание практически полное совпадение отношения к возможному руководителю-чеченцу или руководителю-таджику. В этой установке значимо различаются позиции тех людей, которые заявили о своей актуальной связи с гражданами России, и тех, кто этой связи вообще не чувствует. Это видно и по данным, выраженным в процентах и в коэффициентах связи (асимптотическая значимость %2 Пирсона р<0,001).

Та же ситуация прослеживается и в отношении соседства. Ответы на вопрос «как бы Вы отнеслись к факту появления среди Ваших соседей следующих новоселов: таджикской семьи, чеченской семьи?» приведены в таблице 5.

Данные таблицы 5 свидетельствуют о заметных различиях в отношении к близкому или непосредственному контакту с представителями тех национальностей, к которым распространены негативные стереотипы у людей с разной идентичностью. Даже уверенное отождествление себя с людьми, имеющими гражданскую общероссийскую идентичность, не снимает полностью этническую предубежденность, однако она очевидно меньше, и это подтверждается не только процентными различиями в 17-18 процентных пунктов, но и асимптотической значимостью %2 Пирсона р<0,001 в отношении иноэтничного начальника или соседства с таджикской, чеченской семьей. Известно, что обыватели нередко заявляют о своем хорошем отношении к белорусам и украинцам, что подтверждается опросами, которые, тем не менее, фиксируют изменение установок под давлением неблагоприятных обстоятельств [11].

Таблица 5. Отношение к соседству с семьями чеченцев и таджиков среди ассоциированных с гражданами России и не ассоциированных с ними, % опрошенных [12]

Рисунок 2. Отношение к межнациональным контактам в Астраханской области, Москве и Московской области. Положительные ответы на вопрос «Согласились бы Вы, чтобы человек другой, отличной от Вашей, национальности, стал ...», % опрошенных [13]

Обращает на себя внимание, насколько могут отличаться установки с выраженной когнитивной составляющей в одно и то же время в разных регионах страны. Согласно выводам Т Петтигрю и Л. Тропп, межэтнические установки изменяются в лучшую сторону в условиях разностороннего общения между людьми различных культур [Pettigrew, Tropp 2011]. В межрегиональном исследовании нами была установлена значимость не только более плотных контактов (которые не всегда вели к улучшению межэтнических отношений), но и длительных, исторически складывающихся межкультурных взаимодействий на производстве и в бытовой сфере.

Согласно исследованиям 2014-2015 гг., в которых были выделены Москва как территория с быстро увеличивающимся притоком инокультурных мигрантов (в Московской области у респондентов были очень схожие установки) и Астраханская область, где значительный рост числа мигрантов (дагестанцев, чеченцев, казахов) являлся для местного населения достаточно привычным явлением, было установлено, что российская столица представляет собой более индивидуализированное общество, а в Астраханской области чаще встречаются коллективистские нормы в образе жизни – добрососедство, взаимопомощь и совместные празднования. Обнаружено и еще одно отличие: в Москве мигранты определялись как необходимый ресурс, несмотря на то, что СМИ зачастую связывали с ними криминал и распространение опасных болезней, чего не наблюдалось в астраханском информационном пространстве. Вполне очевидно, что в Астраханской области отношение к межэтническим контактам, в отличие от московской агломерации, было лучше. Среди жителей Астраханской области 62% респондентов никогда не испытывали чувства враждебности к людям других национальностей, а в Москве и Московской области – только 44% [14]. Также позитивнее было отношение к деловым и соседским контактам (рисунок 2).

При этом неожиданным выглядит тот факт, что для позитивного восприятия межнациональных контактов ассоциативная гражданская идентичность в Москве оказалась менее значимой, чем ожидалось. Как видно из таблицы 6, в столице на отношение к назначению руководителя другой национальности гражданская идентичность не оказывает позитивного влияния (и коэффициент Пирсона это подтверждает), также практически отсутствует связь с отношением к соседству. Помимо этого, в Москве с гражданской идентичностью оказалась связанной только установка на недопустимость насилия в межнациональных и межконфессиональных спорах (асимптотическая значимость %2 Пирсона р<0,001), доля несогласных с этим среди ассоциированных россиян – в 3 раза меньше.

В Астраханской области ассоциирующие себя с гражданами России отрицательно относятся к назначению инонационального руководителя в два раза реже, чем не ассоциирующие, и в целом позитивнее относятся к соседству с семьями с Северного Кавказа (асимптотическая значимость %2 Пирсона р<0,001 и р<0,012 соответственно) (таблица 6). Подводя итог, можно утверждать, что гражданская идентичность в России все же является ресурсом снятия этнического негативизма, но поскольку этот негативизм связан не с одним, а многими обстоятельствами, то в одних ситуациях при поддерживающих условиях гражданская идентичность становится действительно значимым фактором, в других – ее действие тормозится.

Таблица 6. Отношение к назначению начальника другой национальности и соседству с семьей другой национальности в Москве, Московской и Астраханской областях, % опрошенных

Этот вывод подтверждается связью гражданской идентичности с агрегированным показателем индекса толерантности, рассчитанным по данным RLMS-HSE И.М. Кузнецовым [15]. Из таблицы 7 видно, что среди людей, ассоциированных с гражданами России, доля толерантных и нетолерантных почти равновесна, а среди не ассоциированных с гражданами России нетолерантных более чем в 1,5 раза больше (асимптотическая значимость %2 Пирсона подтверждает значимую связь толерантности с гражданской идентичностью).

Таблица 7. Межэтническая толерантность среди ассоциирующих себя с гражданами России и не чувствующих связи с россиянами, % опрошенных

Выводы

Гражданская идентичность в России – это весомый фактор в купировании этнического негативизма, но даже признаваемая ассоциированная связь с гражданской идентичностью не снимает всех этнических предубеждений. Это касается прежде всего эмоционального восприятия «иных», «других», по большей части абстрактных и отдаленных.

В условиях, когда задействованы когнитивная и регулятивная составляющие межэтнических установок, представления, связанные с гражданской идентичностью (приоритет закона, права человека, осознание общих интересов, ответственность за ситуацию в стране), начинают «тормозить» негативное восприятие межэтнических взаимодействий. Признание себя ответственным гражданином общества даже при наличии этнических предубеждений блокирует их проявления, в том числе и при ответах в ходе социологических опросов: «“иных” ты можешь не любить, но гражданином быть обязан».

В современной России возможность позитивного воздействия общегражданской идентичности на этнический негативизм сдерживается не утвердившимися в сознании людей представлениями о гражданской нации. Даже среди экспертов, непосредственно связанных с идеологической сферой жизни нашего общества, у специалистов, работающих по этнонациональной проблематике, зачастую отсутствуют четкие представления о том, что такое гражданская нация и гражданская идентичность. Связано это не только с тем, что понятие «нация» долгое время использовалось в этнокультурном смысле, но и с тем, что смыслы гражданской нации, гражданского общества раскрываются лишь односторонне. Например, слово «патриотизм» звучит как национальная идея, но любовь к родине – это только эмоциональная составляющая гражданской нации. Сам патриотизм тоже бывает разный: один – декларируемый, «кричащий», и другой – деятельностный, болеющий, радеющий за людей, страну, государство, родину [Кузнецов 2016].

В настоящее время российскую гражданскую идентичность следует определять как государственно-гражданскую. Можно было бы ожидать, что в этом случае когнитивная составляющая идентичности должна удерживать в сознании людей уважение к закону и правам человека, следование нормам, задаваемым и институтами государства и общества. К сожалению, согласно результатам исследования, когнитивная составляющая российской идентичности представлена неполно, в какой-то мере ущербно, и в этом одна из причин, почему гражданская идентичность проявляет свои функции сдерживания этнического негативизма не у всех и не всегда.

Несмотря на то, что гражданская идентичность в России распространена достаточно широко (75-80%), во многом она категориальная. Люди отождествляют себя с сообществом граждан России, но ассоциируют себя («часто ощущают связь», «ощущают близкую связь») не все (примерно только треть россиян). И даже среди ассоциирующих себя с гражданами России гражданское сознание задействовано не всегда, поскольку человек все же может оказаться в неблагоприятной ситуации или под влиянием различных социальных интересов. В этих обстоятельствах гражданская идентичность является одним из условий поддержания межэтнического согласия: она выступает и в качестве предупреждающего фактора в межэтнических конфликтах, и как элемент, стимулирующий диалоговые решения возникающих противоречий и содействующий интеграции общества.

Государство и общество, ученые и трансляторы идеологии должны прилагать усилия и для разработки самого понимания гражданской идентичности, политической нации, и для совершенствования способов передачи этого понимания в массовое сознание: такие возможности предоставляют сфера образования, средства массовой информации, общественные объединения. И в этом случае трансляторы сами обязаны быть просвещенными и убежденными специалистами.

Примечания:

[1] Есть разные мнения о том, скрепляет ли эта нелюбовь (т.е. негативная идентичность) или разрушает интегрированность общества [Гудков 2004].

[2] В частности, было установлено, что движение к равностатусному контакту обостряет конкуренцию и даже (если реально она отсутствует, но есть представление об ней) повышает уровень этнического негативизма [Дробижева 2002].

[3] Г. Ходсон и М. Хьюстон подсчитали, что с 2006 по 2010 г. по теории контакта было опубликовано около 300 работ [Hodson, Hewston 2012, p. 6].

[4] В 2015–2016 гг. в рамках 24-й волны RLMS-HSE (hse.ru/nlms); выборка 15118 респондентов в 39 регионах РФ. Модель выборки см. hse.ru/rlms/sample/. Вопрос в исследование под руководством М.Ф. Черныша был включен по инициативе автора статьи.

[5] Проект «Динамика социальной трансформации современной России в социально-экономическом, политическом, социокультурном и этнорегиональном контекстах» под руководством академика М.К. Горшкова; выборочная совокупность 4 тыс. респондентов в 49 субъектах РФ.

[6] Проект РНФ № 14-18-01963 под руководством Л.М. Дробижевой, реализован в Москве, Московской, Астраханской, Калининградской областях, Республиках Карелия, Саха (Якутия) и Ставропольском крае. В каждом субъекте Российской Федерации репрезентативная выборка включала 1999–1200 единиц наблюдения. Используются также интервью экспертов (52 чел.).

[7] Различие с не ассоциирующими себя с гражданами России, российской нацией составляет 10–16 процентных пунктов.

[8] По проекту РНФ № 14-18-01963 было взято 52 интервью, по проекту ИС РАН (4-я волна) – 20 интервью.

[9] Подобное мнение было единственным.

[10] Данные РЛМЗ (24-я волна).

[11] Примеры трансформаций стереотипных суждений в отношении грузин и украинцев зафиксированы опросами Левада-Центра за 2013–2016 гг.

[12] Данные РЛМЗ (24-я волна).

[13] Проект «Ресурс межэтнического согласия в консолидации Российского общества: общее и особенное в региональном разнообразии», 2015 г.

[14] Проект «Ресурс межэтнического согласия в консолидации Российского общества: общее и особенное в региональном разнообразии», 2015 г.

[15] Индекс толерантности рассчитан по средней арифметической от суммы ответов на вопрос о несогласии с тем, что некоторые национальности отличаются агрессией и криминалом, и с тем, что есть национальности, которые респонденты не уважают, с отрицательным отношением к назначению руководителем дагестанца и к соседству с дагестанской семьей.

Литература

Варшавер Е.А. (2015) Теория контакта: обзор // Мониторинг общественного мнения: экономические и социальные перемены. № 5. С. 183-214.

Геллнер Э. (1991) Нации и национализм. М.: Прогресс.

Горшков М.К., Петухов В.В. (ред.) (2015) Российское общество и вызовы времени. Книга вторая. М.: «Весь Мир».

Гудков Л.Д. (2004) Негативная идентичность. Статьи 1997-2002 годов. М.: Новое литературное обозрение, «ВЦИОМ-А».

Двадцать лет реформ глазами россиян (опыт многолетних социологических замеров). Аналитический доклад (2011) // isras.ru/files/File/Doklad/20_years_reform.pdf

Дробижева Л.М. (ред.) (2002) Социальное неравенство этнических групп: представления и реальность. М.: Academia.

Дробижева Л.М. (ред.) (2013) Гражданская, этническая и региональная идентичность: вчера, сегодня, завтра. М.: Российская политическая энциклопедия.

Дробижева Л.М. (ред.) (2015) ИНАБ № 2. Межнациональное согласие в региональном контексте. М.: Институт социологии РАН // isras.ru/files/File/INAB/ inab_2015_2_final.pdf

Картунов О.В. (1999) Вступ до Этнополитологи. Кшв: 1нститут экономики та господарского права.

Концепция Государственной миграционной политики Российской Федерации на период до 2025 года (2015) // garant.ru/products/ipo/prime/doc/70088244/

Кузнецов И.М. (2016) Вариативность дискурсов патриотизма в повседневном сознании россиян // Власть. № 7. С. 164-171.

Лебедева Н.М., Хотинец В.Ю., Выскочил А.П., Гаюрова Ю.А. (2003) Психологические исследования этнической толерантности. Екатеринбург: Издательство Уральского Университета.

Паин Э.А. (2004) Этнополитический маятник. Динамика и механизмы этнополитических процессов в постсоветской России. М.: Институт социологии РАН.

Смирнова Ю.С. (2007) Пути ослабления предубеждений: возможности и ограничения // Философия и социальные науки. № 4. С. 69-72.

Стратегия государственной национальной политики Российской Федерации на период до 2025 года (2025) // lawinrussia.ru/node/298145

Тишков В.А. (2013) Российский народ: история и смысл национального самосознания. М.: Наука.

Хухлаев О.Е. (2009) Этнонациональные установки московских старшеклассников в условиях совместного обучения с мигрантами. // Психологическая наука и образование. № 1. С. 5-13.

Allport G.W. (1954/1979) The Nature of Prejudice, Cambridge, MA: Perseus Books.

Deutsch K. (1969) Nationalism and Its Alternatives, New York: Knopf.

Erikson E.H. (1963) Childhood and Society, New York: Norton.

Erikson E.H. (1956) The Problem of Ego-identity // Journal of the American Psychoanalytic Association, no 4, pp. 56-121.

Hayesc C. (1966) Essays on Nationalism, New York: Russell and Russell.

Hodson G, Hewston M. (eds.) (2013) Advances in Intergroup Contact, New York: Psychology Press.

Jackson J.S., Brown K.T., Brown T.N., Marks B. (2001) Contemporary Immigration Policy Orientations among Dominant-group Members in Western Europe // Journal of Social Issues, vol. 57, no 3, pp. 431-456.

Jenkins R. (2008) Rethinking Ethnicity, London: SAGE publications.

Mead G.H. (1934) Mind, Self and Society, Chicago: University of Chicago Press.

Parsons Т. (1991) The Social System, London: Routledge.

Pettigrew T.F., Tropp L.R. (2011) When Groups Meet: The Dynamics of Intergroup Contact, New York: Psychology Press.

Tajfel H., Turner J.C. (1985) The Social Identity Theory of Intergroup Behavior // Psychology of Intergroup Relations (eds. Worchel S., Austin W.G.), Chicago: Nelson-Hall, pp. 7-24.

Weber M. (1968) Economy and Society, New York: Bedminster Press.

Статья выполнена в рамках проекта РНФ «Ресурс межэтнического согласия в консолидации российского общества: общее и особенное в региональном разнообразии» (грант № 14-18-01963).

Дробижева Леокадия Михайловна – главный научный сотрудник Института социологии РАН, руководитель Центра исследования межнациональных отношений, профессор НИУ Высшая школа экономики, доктор исторических наук

Источник: http://www.perspektivy.info/rus/gos/grazhdanskaja_identichnost_kak_uslov...