Социальные пенсии

С апреля в России вырастут социальные пенсии. В 2021 году эти выплаты проиндексируют на 3,4%. Индексация затронет 3,9 млн россиян. После апрельской индексации средний размер социальной пенсии в стране вырастет с 9 850 до 10 183 рублей. Социальную пенсию выплачивают тем, кто не набрал пенсионного стажа или пенсионных коэффициентов для выхода на страховую пенсию.

Детские пособия

С 1 апреля изменится схема начисления выплат малообеспеченным семьям с детьми от 3 до 7 лет. Сейчас они получают пособие в размере 50% от детского прожиточного минимума в случае, если размер семейного дохода ниже прожиточного минимума на человека. После вступления в силу указа президента пособие будут выплачивать в размере 50%, 75% или 100% от ПМ на ребенка. Размер выплат будет зависеть от доходов семьи. Чем они меньше – тем выше пособие.

Отмена коронавирусных выплат и льгот

В последний день марта перестанет действовать ряд карантинных льгот. С 1 апреля россияне уже не смогут получить новогодние выплаты от президента в размере 5 тысяч рублей, которые полагались на каждого ребёнка до 8 лет.

Кроме того, с 1 апреля пожилые работники старше 65 лет не смогут оформить больничный ради соблюдения режима самоизоляции. Однако работодателям рекомендовано перевести таких сотрудников на удаленку.

Изменения коснутся и финансовых льгот, которые были введены в связи с пандемией. Так, перестанут действовать рекомендации ЦБ о реструктуризации долгов для граждан, у которых выявили коронавирус или существенно снизились доходы из-за пандемии. Согласно постановлению Центробанка, таким клиентам не должна была начисляться неустойка.

Безработные с 1 апреля должны будут снова посещать центры занятости для постановки на учет. До вступления изменений процедуру можно выполнить через «Госуслуги» и «Работа в России».

Также с 1 апреля вступит в силу запрет на пополнение анонимных электронных кошельков. Положить деньги на этот ресурс можно будет только с привязанного банковского счёта.

Цены на продукты

Начиная с 1 апреля прекращает действовать коллективное соглашение Минпромторга, Минсельхоза и ФАС с производителями, поставщиками и торговыми сетями о стабилизации цен на подсолнечное масло и сахар. Цены на эти продукты могут снова вырасти.

Установка российского софта

С 1 апреля вступают в силу поправки в закон о «О защите прав потребителей», по которым российское ПО должно устанавливаться на все продаваемые в России смартфоны, планшеты, портативные и стационарные компьютеры, а также смарт-телевизоры. Среди обязательных приложений есть в том числе уже забытый многими пользователями мессенджер ICQ.

Поверка счетчиков

С начала 2021 года был снят мораторий на поверку счётчиков, который вводился из-за пандемии. До апреля стоимость услуг в связи с этим рассчитывается по средним показателям за последние полгода. Однако теперь тем, у кого подошел срок, необходимо провести поверку. Если коммунальную процедуру не выполнить до 6 апреля, то плата будет рассчитываться по нормативу с учётом повышенного коэффициента 1,5, что повлечет увеличение коммунальных платежей.

Запись детей в школы

Родителям будущих первоклашек с апреля нужно выбрать школу, в которую пойдет ребенок. Если раньше учебные заведения начинали собирать документы от родителей 1 февраля, то теперь приём заявлений стартует только 1 апреля и продлится до 30 июня. В первую очередь заявления будут принимать от тех, кто живет на территории, прикрепленной к школе.

Экзамены для водителей

С 1 апреля 2021 года в России изменятся правила сдачи экзамена ГИБДД. Изменения коснутся практической части. Начинающие автомобилисты больше не будут сдавать автодром. «Город» и «площадка» будут объединены в рамках одного задания, на которое выделят не более 30 минут. Сотрудники Госавтоинспекции будут оценивать готовность будущих водителей только в рамках дорожного движения. 

За каждую ошибку ученику будут начисляться штрафные баллы. При этом есть критические нарушения, из-за которых выполнение практического задания сразу остановят. В их числе выезд на встречную полосу, нарушение правил поворота и разворота, проезд на красный свет светофора.

«Минималка» на сигареты

с 1 апреля 2021 года в России будет введена единая минимальная цена за пачку сигарет — наименьшая цена на сигареты в этом году будет 107,78 рублей. Табачные изделия ниже этой стоимости будут считаться нелегальными. Единая минимальная цена установлена в рамках борьбы с курением и для очищения отечественного табачного рынка от «левой» продукции.

Источник: https://mk.ru/social/2021/03/30/chto-izmenitsya-v-zhizni-rossiyan-s-1-ap...

Первой страной, в которой элите «Западного» удалось захватить власть, стала Великобритания и произошло это в 1936 году. Власть эта была неустойчива, поэтому после начала II Мировой войны банкиры поставили своего премьера (Черчилля), который быстро уничтожил Британскую империю, которая самим своим существованием обеспечивала воспроизводство альтернативной проектной элиты (которая, судя по всему, не так давно взяла в Лондоне реванш). А в США  схватка длилась несколько десятилетий, один из ставленников «Западного» проекта был даже убит (подробнее об этом можно будет прочитать в кейсе «Кеннеди» нового варианта «Лестницы в небо», который, как мы надеемся, уж в этом году-то выйдет в свет).

Полностью банкиры захватили власть в США в 1974 году, после отставки Никсона. К слову, именно там проявило себя пресловутое «глубинное государство», поскольку на выборах Никсон получил уникальный результат, только один штат проголосовал против него (ну и, федеральный округ Колумбия, то есть вашингтонская бюрократия). Ну а мы сегодня понимаем, что «глубинное государство» – это выращенная на деньги банкиров политическая и административная бюрократия, которая может крайне эффективно, за счёт создания нормативных актов, контролировать бюджетные потоки в нужном для себя направлении.

Отметим, что логика покойного Линдона Ларуша о господстве в США «Британской империи» возникла как раз потому, что он видел, как уже господствующая в Лондоне элита «Западного» проекта поддерживает представителей проекта в США, которые постепенно захватывали власть. Ну а после 1974 года они активно «давили» альтернативные проектные группы, в том числе и ту, которая поддерживала самого Ларуша.

Небольшое отступление. Сегодня мы видим, как с «глубинным государством» воюет Путин. И победить его он не может, поскольку заменить сразу всю массу бюрократов он без силовых инструментов не может, а любые даже самые толковые люди, попадая в эту среду, мгновенно вынуждены работать по её правилам. Поскольку отказ от них – это нарушение законодательства, их в лучшем случае за это увольняют, а в худшем – сажают в тюрьму. Так что несмотря на голубиный нрав Путина, разрушать эту среду ему придётся жёстко.

Но возвращаемся назад. Элита «Западного» проекта построена так же, как и в других проектах – попасть туда со стороны сложно и это занимает много десятилетий. При этом модель преемственности в ситуации имперской стадии проекта (см. «Воспоминания о будущем») сложиться не успела. Более того, качество проектной элиты было очень сильно испорчено в результате её резкого количественного роста в 80-е годы по итогам «рейганомики». Как следствие, степень жадности и наглости представителей этой элиты сильно выросла, причём она была ещё подкреплена синдромом «победы» после распада СССР. У новых представителей проектной элиты (а старые находились в этот момент в абсолютном меньшинстве) возникло ощущение полной безнаказанности.

Безответственность, как известно, разлагает. Абсолютная безответственность разлагает абсолютно. Понимания причин распада СССР эти элиты не достигли, более того, соответствующее понимание было фактически запрещено через контроль над системой образования. Тем более была табуирована тема выигрыша «Красного» проекта в 70-е годы прошлого века. И когда экономическая система «Западного» проекта уже совпадающая со всем миром столкнулась с тем же кризисом, что экономика СССР (четвёртый ПЭК-кризис), она не смогла ничего предъявить для решения проблемы. Получилось только максимально его оттягивать (с ужесточением последствий, разумеется).

В результате, никаких конструктивных инструментов для сохранения власти у элиты «Западного» проекта не осталось. Согласимся, что откровений Шваба или Гейтса для этого явно недостаточно. «Цифровой концлагерь» идея хорошая, но только в ситуации, когда экономика худо-бедно работает. Антиутопии в стиле «1984» можно написать, но реализовать на практике не получится, система очень быстро деградирует и любой активный вождь туземного племени, которого система на первом этапе просто не замечала, через некоторое время просто возьмёт её «на кончик копья». Если не верите – посмотрите историю Западной Римской империи.

Но есть и ещё одна проблема. После 2016 года элита «Западного» проекта дико испугалась (ну и, Си с Путиным тут подлили масла в огонь). Поскольку Трамп представлял другие проектные элиты и, фактически речь шла о том, что у «Западного» проекта отобрали базовую страну. И, как в конце 70-х, вопрос решили очень просто – резко увеличили права части бюрократии (как тогда включили в элиту большую группу «простых» банкиров и финансистов), фактически, ввели их в элиту. Отличие в том, что тогда введённые в элиту персонажи, всё-таки, получали образование в 30-е – 50-е годы, то есть это было образование. А теперь – это «жертвы ЕГЭ», поскольку даже самые старые из них (собственно Хилари Клинтон) формировались уже после 1974 года…

То есть, это люди, которые не понимают, что такое Власть, они не знают реальной истории, но зато они точно знают, что всё решают деньги… И у них есть новый инструмент, отличный от того, который обеспечивал власть элитам «Западного» проекта до 2008 года. Этот инструмент – контроль над цифровыми гигантами, социальными сетями. В результате, мы получили власть сетевой бюрократии, очень похожую на ту, которую у нас формировала «Семья» в конце 90-х годов.

Надо ли понимать, что не то, что обеспечивать развитие, она даже сохранить действующие системы не может, поскольку главная их цель – воровать. Но у нас обвал этой системы произошёл быстро (ресурсы СССР были съедены), а у них пока резерв есть. Но – тоже скоро закончится, поскольку финансовые рынки просто рухнут под тяжестью эмиссии. И что тогда делать элите «Западного» проекта?

В Лондоне она уже проиграла. Проиграла и в Вашингтоне, поскольку неожиданно («Лестницу в небо» не читали, что ли?) выяснилось, что «глубинное государство» больше ими не контролируется. Цифровые гиганты концентрируют необходимые капиталы минуя прямые доходы от эмиссии, банкиры им не нужны. В результате бюрократия перешла на партийное управление (через институты Демократической партии США) а элита «Западного» проекта выяснила, что альтернативных инструментов непосредственного управления государством у неё просто нет…

Как «старые» элиты, испугавшись поражения от СССР в конце 60-х, слишком усилили банкиров, как потомственная элита «Западного» проекта в 80-е годы, слишком уж открыла двери для широкого круга финансистов, так и сейчас, «расширенная» элита «Западного» проекта, формально, не сильно открыв свои двери для новичков, тем не менее, потеряла реальные рычаги управления. Отметим, что аналогичную ошибку сделал в конце своего третьего президентского срока Франклин Рузвельт (Бреттон-Вудская конференция создала лазейку для эмиссии, что позволило банкирам получить независимый ресурс), из-за чего и не дожил до конца четвёртого…

И вот что теперь делать банкирам? Шобла, которая в январе пришла во власть в Вашингтоне, никогда не была элитой, это именно что бюрократическое быдло, которому вообще ничего объяснить нельзя, они знают только одно: что каждый дополнительный день на службе – это большие деньги в собственный карман. Говорить им об ответственности бессмысленно, они точно знают, что суд покупается, а судьи тоже люди и травли в соцсетях не выдерживают… Пытаться апеллировать к Байдену (который, теоретически, должен всё понимать) бессмысленно, поскольку он уже недееспособен. Вспомним, как накачивали транквилизаторами  Брежнева и поили Ельцина, с той же целью, к слову. Если его убрать, будет ещё хуже, поскольку Харрис – плоть от плоти упомянутого быдла. И куда податься «бедным» банкирам?

Нет, если бы у них было лет 20-30, ну хотя бы 10… С учётом их финансового ресурса… Но у них, такое впечатление, что и двух лет нет. И когда всё рухнет, удержать ситуацию не получится, просто некому это делать. А Трамп и компания (то есть элита альтернативного глобального проекта) просто свалят всё на банкиров и вычистят территорию начисто. К слову, не исключено, что в этом направлении думает и Путин. И как с этим бороться?

В общем, можно отметить, что деградация проектной элиты по мере развития «имперской» стадии любого глобального проекта – дело обычное. Собственно, как это было в СССР те, кто постарше, видели (а помоложе уже этого не понимают, поскольку читают нынешние книжки, которые к реальности уже имеют слабое отношение). Ну а все остальные могут видеть грустную картинку прямо перед своими глазами. Разумеется, для того, чтобы видеть это правильно, нужно очистить глаза от разного рода пропаганды, но так это всё равно нужно делать, если хочешь хоть что-то реально понимать.

Михаил Хазин

What is the mistake of the elite of the "Western" project

The elite of the "Western" global project ("transnational financiers" according to Trump, "financialintern" or simply "bankers-proxies") have long sought to get their hands on whole countries, to create a basis for the development of the project. For the first time, the elite of the "Western" project seized power in Great Britain in 1936. In the United States, bankers came to power in 1974, after Nixon's resignation. It was there that the "deep state" showed itself, since only one state voted against Nixon in the elections.

The "deep state" is a political and administrative bureaucracy raised on the money of bankers, which can extremely effectively, through the creation of regulations, control budget flows in the direction it needs. Today, the elite of the "Western" project has no constructive tools to preserve power.

Mikhail Khazin

Источник: https://politinform.su/132820-v-chem-oshibka-jelity-zapadnogo-proekta-ha...

Такой вывод можно сделать из анонсов скорого выхода книги известного своими провокациями американского ревизиониста истории (язык не поворачивается назвать его историком) Шона МакМикина "Война Сталина". Американец прославился своими работами, в которых во всех бедах человечества обвиняет Россию и русских. Пожалуй, наиболее скандальным его творением стала книга, вышедшая десять лет назад. Уже по названию понятно ее содержание: "Русские корни Первой мировой войны". То есть, по мнению автора, мировую бойню 1914 года развязали не Германия и Австро-Венгрия, как считалось доселе, а Российская империя.

Книга тогда еще малоизвестного автора, который работал ассистентом профессора в университете Анкары, в условиях нарастающей критики внешней политики современной России сразу пришлась ко двору на Западе, получив блестящие отзывы прессы и даже литературные призы. Ни одна из последующих работ МакМикина больше не привлекала такое внимание и не вызывала такие споры.

Видимо, поняв, что сейчас, в разгар новых "исторических войн", навязанных нам Западом, сложились благоприятные обстоятельства для очередной псевдоисторической провокации, МакМикин (теперь уже профессор престижного нью-йоркского Бард-колледжа) решил издать книгу, в которой обвинил нас и в развязывании Второй мировой войны. То есть американец последовательно доказывает: во всех бедах и катастрофах всегда виноваты русские.

Да, в утверждении о равной ответственности Гитлера и Сталина за начало войны ничего нового нет. В свое время эту идею (поначалу многим на Западе казавшуюся дикой) вбросили в академическую дискуссию предшественники МакМикина в деле ревизионизма. Эта идея давно уже получила развитие и даже признание на уровне официальных решений различных органов на Западе – чего только стоит скандальная резолюция Европарламента, принятая к 80-летию начала Второй мировой войны и поставившая знак равенства между нацистской Германией и сталинским СССР.

Напомним: президент России Владимир Путин отозвался на эту резолюцию большой статьей "75 лет Великой Победы. Общая ответственность перед историей и будущим". "Считаю, что подобные "бумаги" – не могу назвать эту резолюцию документом – при всем явном расчете на скандал несут опасные, реальные угрозы", – написал в прошлом году российский лидер, обозначив среди этих угроз "осознанную политику по разрушению послевоенного мироустройства".

Но, постепенно уравнивая Сталина и Гитлера, западные политики и академические ученые до сих пор не рисковали обелять нацистского вождя или называть его меньшим злом. Исключение составляли отдельные маргиналы, откровенные нацисты и одержимые "российской угрозой" политики Прибалтики и Украины.

То, что делает МакМикин, – это начало процесса постепенного закрепления маргинальной псевдоисторической идеи сначала в академической среде Запада, а уже затем – в политических кругах и в общественном сознании. То есть он выполняет роль своеобразного идеологического "ледокола", проталкивая в массы, на первый взгляд, дикую, не имеющую ничего общего с исторической правдой идею.

По мнению американского профессора, эту войну хотел и приближал Сталин, а не Гитлер. Последний же пытался ее избежать и был втянут в нее исключительно из-за недальновидности западных лидеров. В одной из своих недавних статей для журнала The Spectator МакМикин даже утверждает, что Уинстон Черчилль из-за необъяснимой любви к советскому вождю пожертвовал Британской империей.

Автор не скрывает своего сожаления в связи с тем, что в 1939 году Запад не объединился в "широкую международную коалицию против тоталитарной агрессии" для защиты Финляндии. Он подчеркивает, что ведет речь о союзе не только демократических государств Европы, но и США, и держав фашистской "оси". Даже автор рецензии на эту книгу в газете The Sunday Times признал, что "это выглядит скорее как сценарий компьютерной игры, чем серьезное историческое предположение".

МакМикин считает глубочайшей ошибкой Запада помощь Советскому Союзу во время войны и думает, что президент США Франклин Рузвельт должен был "прислушаться к американскому общественному мнению", позволив Гитлеру и Сталину уничтожать друг друга. И уж точно нельзя было посылать "своих сыновей погибать в глобальной войне для того, чтобы большая часть Европы и Азии оказались коммунистическими". Автор завершает свою книгу сожалением по поводу того, что Британия не договорилась с Гитлером уже после оккупации Франции, а США – с Японией еще перед Перл-Харбором. Вместо этого, по мнению МакМикина, они выбрали "неправильного партнера", чем обрекли миллионы людей "на десятилетия угнетения и новой формы террора". То есть Запад, войдя в союз с СССР, выбрал большее зло, с точки зрения американского профессора.

Такое впечатление, что МакМикин ничего не знает о лагерях смерти, о газовых камерах, об истреблении нацистами миллионов людей только за их национальность, религию, сексуальную ориентацию, принадлежность к иной расе, психические заболевания и т. д. Или он всерьез полагает, что немецкие нацисты не стали бы ничего этого делать, если бы вступили в союз с "демократической" Европой против общего врага Сталина? Видимо, американец думает, что истребление евреев началось с решения конференции в Ванзее в январе 1942 года, когда Гитлеру просто стало некуда девать узников концлагерей. И ничего не знает о том, что Бабий Яр и Львовский погром случились еще летом-осенью 1941-го и тогда же появились "газенвагены" – мобильные душегубки, в которых травили "недочеловеков". И уж смешно предполагать, что МакМикин ничего не слышал о человеконенавистнических идеях Гитлера, высказанных им в "Майн кампф" задолго до Ванзеи.

Но, похоже, ненависть к России застилает глаза американца настолько, что такие "шалости" Гитлера он может и простить. Подчеркиваем, речь идет именно о русофобии, а не только об антикоммунизме или нелюбви к Сталину, если вспомнить, что МакМикин обвинил Россию и в развязывании Первой мировой войны.

Почему и можно предположить, что появление данной книги вызовет восторг в значительных кругах политиков на Западе, поставивших антироссийскую риторику во главе угла международных отношений современности. Неслучайно издательский дом Hachette Book, чье подразделение и выпускает данную книгу, анонсируя ее, прямо перекидывает мостик в мир современности: "Новаторская переоценка Второй мировой войны. "Война Сталина" – важная книга для тех, кто хочет понять и нынешний мировой порядок". А потом те же люди будут обвинять Россию в "ревизии истории".

В принципе, первые рецензии на книгу выглядят осторожными. Как и свойственно любому идеологическому "ледоколу", работа МакМикина пока встречена либо серьезной критикой (как в случае с обзором от The Sunday Times), либо же аккуратными оценками в стиле "ни нашим, ни вашим". При этом автор рецензии в Financial Times пишет: "МакМикин прав в том, что мы слишком долго оценивали Вторую мировую войну как что-то положительное. Его книга, как он надеется, побудит нас переоценить войну и ее последствия". То есть рецензенты пока боятся полностью присоединиться к сожалениям автора по поводу того, что Вашингтон и Лондон не вступили в союз с нацистами, но в то же время считают его правым в необходимости провести ревизию истории войны. Мол, давно пора.

И никто из них не обратил внимание на очень показательный факт: судя по анонсам, релиз книги "Война Сталина" намечен на 20 апреля. Такой себе подарок от Шона МакМикина на день рождения Адольфа Гитлера. Сложно предположить, что это является случайным совпадением. Американский профессор как бы дает понять: дорога к полной реабилитации нацистского фюрера и идеологии нацизма начинается здесь и сейчас. Почва для этого подготовлена предшественниками МакМикина, претендующими на звание "историков", а также ежедневно готовится современными политиками-русофобами, считающими Россию абсолютным злом вне зависимости от ее формы правления.

Вот почему для нашей страны так важна борьба за сохранение исторической памяти о Великой Отечественной войне и подвиге наших предков. Вот почему мы должны решительно пресекать любые попытки ревизии истории Второй мировой войны. Иллюзий быть не должно: этот ревизионизм нацелен не на прошлое, а на настоящее и будущее России.

Источник: http://xn----8sbeyxgbych3e.ru-an.info/%D0%BD%D0%BE%D0%B2%D0%BE%D1%81%D1%...

Откуда именно родом этот праздник — из Франции, Англии, Мексики или Швеции — тайна, которая, к сожалению, покрыта мраком. Одну из влиятельных версий о возникновении праздника смеха связывают с тем, что изначально 1 апреля праздновалось во многих странах как день весеннего равноденствия и время Пасхи. Празднества по случаю весеннего нового года всегда сопровождались шутками, шалостями и веселыми проделками. Традиция праздника живет и теперь: причиной стала сама природа, потому что весенние капризы погоды люди старались задобрить шутками и розыгрышами.

Другая, также распространенная, версия возникновения Дня смеха связана с переходом на Григорианский календарь, введенный Папой Римским Григорием в 1582 году. Дело в том, что Новый год в средние века отмечался не 1 января, а в конце марта, до того, как в 1563—1564 годах король Карл Девятый (King Charles IX) реформировал во Франции календарь. Поэтому Новогодняя неделя начиналась 25 марта и заканчивалась 1 апреля.

В те далекие времена также было принято веселиться в новогодние праздники. Но, несмотря на изменения в календаре, некоторые консервативно настроенные (а, возможно, просто неосведомленные) люди продолжали праздновать новогоднюю неделю по старому стилю. Другие смеялись и подшучивали над ними, преподносили «дурацкие» подарки и называли апрельскими дураками (April's Fools). Так и возник так называемый «День смеха».

В 18 веке этот веселый праздник стал широко известен и популярен. Англичане, шотландцы и французы распространили его в своих американских колониях. В День смеха принято было подшучивать друг над другом, а также давать друг другу бессмысленные поручения, например, найти и принести сладкий уксус.

Первоапрельские шутки на редкость разнообразны и охватывают широкие слои как тех, кто шутит, так и тех, над кем шутят. Самые известные первоапрельские розыгрыши уже классифицированы в список 100 первоапрельских шуток всех времен (The Top 100 April Fool's Day Hoaxes of All Time), среди которых: падение Пизанской башни, фоторепортаж о летающих пингвинах, приземление НЛО в Лондоне, переход на десятичную систему измерения времени, изменение числа Пи с 3.14 на 3.0 и другие.

Источник: https://www.calend.ru/holidays/0/0/28/

Откуда именно родом этот праздник — из Франции, Англии, Мексики или Швеции — тайна, которая, к сожалению, покрыта мраком. Одну из влиятельных версий о возникновении праздника смеха связывают с тем, что изначально 1 апреля праздновалось во многих странах как день весеннего равноденствия и время Пасхи. Празднества по случаю весеннего нового года всегда сопровождались шутками, шалостями и веселыми проделками. Традиция праздника живет и теперь: причиной стала сама природа, потому что весенние капризы погоды люди старались задобрить шутками и розыгрышами.

Другая, также распространенная, версия возникновения Дня смеха связана с переходом на Григорианский календарь, введенный Папой Римским Григорием в 1582 году. Дело в том, что Новый год в средние века отмечался не 1 января, а в конце марта, до того, как в 1563—1564 годах король Карл Девятый (King Charles IX) реформировал во Франции календарь. Поэтому Новогодняя неделя начиналась 25 марта и заканчивалась 1 апреля.

В те далекие времена также было принято веселиться в новогодние праздники. Но, несмотря на изменения в календаре, некоторые консервативно настроенные (а, возможно, просто неосведомленные) люди продолжали праздновать новогоднюю неделю по старому стилю. Другие смеялись и подшучивали над ними, преподносили «дурацкие» подарки и называли апрельскими дураками (April's Fools). Так и возник так называемый «День смеха».

В 18 веке этот веселый праздник стал широко известен и популярен. Англичане, шотландцы и французы распространили его в своих американских колониях. В День смеха принято было подшучивать друг над другом, а также давать друг другу бессмысленные поручения, например, найти и принести сладкий уксус.

Первоапрельские шутки на редкость разнообразны и охватывают широкие слои как тех, кто шутит, так и тех, над кем шутят. Самые известные первоапрельские розыгрыши уже классифицированы в список 100 первоапрельских шуток всех времен (The Top 100 April Fool's Day Hoaxes of All Time), среди которых: падение Пизанской башни, фоторепортаж о летающих пингвинах, приземление НЛО в Лондоне, переход на десятичную систему измерения времени, изменение числа Пи с 3.14 на 3.0 и другие.

Источник: https://www.calend.ru/holidays/0/0/28/

Данное явление, получившее название «механизма вращающихся дверей», позволяет специалистам приходить на государственную службу на ограниченный срок, определяемый электоральными результатами близкой им партии, а в промежутках получать институциональное пристанище в экспертных организациях, превратившихся в своеобразные резервуары «политических консервов». Современная инфраструктура экспертного сообщества США крайне гетерогенна и включает многочисленные аналитические центры, университеты, консалтинговые агентства.

Аналитики под боком у правительства

По традиции главным источником экспертизы для руководящих кругов считались «мозговые/аналитические центры» (think tanks) — неправительственные, некоммерческие организации, ориентированные преимущественно на прикладной анализ и комментирование государственной политики. В результате взрывного роста аналитических центров к концу 2000-х гг. произошло насыщение рынка экспертизы, и сегодня их количество стабилизировалось на уровне двух тысяч. Большинство из них располагается в Вашингтоне, обеспечивая лицам, покинувшим правительственные кабинеты, погружённость в текущую политическую повестку и чувствительность к её веяниям.

Формально позиционирующие себя как неангажированные «университеты без студентов», аналитические центры в последние десятилетия стали обрастать активистскими структурами и лоббистскими функциями. В то время как «старые» институты тщательно следят за своей репутацией и чутко реагируют на подобные обвинения, новое поколение нередко изначально создается с политическими целями. Яркий тому пример — Центр за американский прогресс (ЦАП). Основанный бывшим главой аппарата президента США Джоном Подестой после поражения Альберта Гора на выборах 2000 г., он должен был подготовить триумфальное возращение демократов к власти. Впоследствии Дж. Подеста возглавил переходную команду Б. Обамы. Неудивительно, что многие эксперты Центра получили должности в демократической администрации. Подготовленные ими в предшествующие годы предложения, легли в основу ряда политических инициатив команды Барака Обамы.

В 2016 г. Дж. Подеста стал руководителем предвыборного штаба Хиллари Клинтон и, как показали опубликованные WikiLeaks материалы, он тесно координировал информационную повестку кампании с публикациями Центра. Несмотря на репутационный удар, Центр остаётся влиятельным и теперь, что продемонстрировала развернувшаяся в начале марта битва администрации Дж. Байдена за назначение Ниры Тэнден, занимающей пост президента ЦАП с 2011 г., на должность директора Офиса управления и бюджета — ключевого подразделения Белого дома, ответственного за определение бюджетных приоритетов. Столкнувшись с сопротивлением законодателей, администрация была вынуждена уступить, пообещав, однако, подыскать для Н. Тэнден позицию, не требующую одобрения Сената.

Вместе с тем за последнее десятилетие ЦАП утратил статус главного придворного института демократов. В формировании внешнеполитического блока администрации Дж. Байдена большую роль играют другие организации. В первую очередь, это Фонд Карнеги за международный мир, который готовится делегировать своего президента Уильяма Бёрнса на должность директора ЦРУ. Кроме того, новый советник по национальной безопасности Джейк Салливан ранее имел статус внештатного сотрудника в нём. Высокие посты в администрации получили также выходцы из Центра стратегических и международных исследований, Брукингского института, Центра за новую американскую безопасность, а также более нишевых аналитических бутиков. В частности, на принципиально значимое для России направление контроля над вооружениями в Госдепартаменте пришла сотрудница Центра за контроль над вооружениями и нераспространение Александра Белл.

Провинциальные опции для столичного эксперта

В отличие от «мозговых центров», представители которых регулярно приглашаются на слушания Конгресса и на мероприятиях которых часто выступают действующие политические деятели, влияние университетов в качестве источника экспертизы нередко носит более опосредованный характер. Расположенные за пределами Beltway университеты занимаются подготовкой будущих экспертов, а профессора, находящиеся в постоянном процессе осмысления уроков истории и полемики со студентами, порой становятся источником более свежих идей, по сравнению с теми, на которых зациклены вашингтонские стратеги.

Например, в 2014 г. с призывами отказаться от демонизации России и взглянуть на структурные предпосылки украинского конфликта выступил профессор Чикагского университета Джон Миршаймер, а на фоне развернувшегося после 2016 г. маниакального поиска «русских связей» в окружении Д. Трампа «гласом вопиющего в пустыне» стали комментарии Стивена Коэна, почетного профессора Принстонского и Нью-Йоркского университетов. Впрочем, как показал опыт ещё одного выходца из университетской среды — Майкла Макфола, свежесть взглядов и реформаторские порывы зачастую обратно пропорциональны расстоянию от Пенсильвания Авеню.

В новую администрацию Байдена вошли несколько специалистов, проводивших последние годы в тени университетских аллей, причём в аппарате по национальной безопасности наиболее заметно присутствие таких авторитетных учреждений, как Гарвард и Стэнфорд. В частности, Саманта Пауэр в период между представительством США в ООН при Обаме и номинированием на пост руководителя Агентства по международному развитию преподавала в первом из них. Между тем Колин Кал, выдвинутый на третий по значимости пост в Министерстве обороны, ранее значился профессором Стэнфордского университета. Там же пережидал уход с государственных постов и новый координатор ближневосточной политики в Совете национальной безопасности Берт МакГерк. Тем не менее два ведущих вуза не имеют монополии на специалистов из демократического лагеря. В частности, Виктория Нуланд, приглашённая на пост заместителя госсекретаря в администрации Дж. Байдена, предыдущие пару лет преподавала в Йеле.

Рост монетизированной экспертизы

Наконец, на волне повышения требований к разграничению политической деятельности и лоббистских структур (и Барак Обама, и Дональд Трамп в первые дни президентства издавали указы о запрете лоббистской деятельности для сотрудников исполнительной власти) получила большее распространение ещё одна категория организаций — консалтинговые агентства. Создаваемые как коммерческие организации, они расположились на стыке двух миров: экспертной аналитики и лоббизма. Открыто предлагая компаниям глубокое знание внешнеполитических вопросов и услуги «по навигации в коридорах власти», такие агентства не подчиняются регулированию лоббистской деятельности, не обязаны раскрывать имена клиентов и суммы контрактов.

Сегодня верхний эшелон советников Байдена по международным делам формируют выходцы именно из такой организации — WestExec. К числу её создателей относятся Энтони Блинкен (госсекретарь), Аврил Хейнс (директор национальной разведки), Дэвид Коэн (замдиректора ЦРУ), Лиза Монако (заместитель генерального прокурора). Кроме того, ещё один представитель этой организации Мишель Флорной рассматривалась на должность министра обороны. При этом WestExec, выступая наиболее заметным примером растущего переплетения политико-экспертных элит и коммерческого консалтинга, не является эксклюзивным случаем.

Например, Курт Кэмпбелл, назначенный ответственным в Совете национальной безопасности за наиболее крупное по числу сотрудников индо-тихоокеанское направление, ранее возглавлял компанию Asia Group. Он её основал после ухода из Госдепартамента в 2013 г. для предоставления заинтересованным в азиатских рынках инвесторам экспертизы и своих обширных связей в регионе. Между тем Уэнди Шерман, выдвинутая Дж. Байденом на пост первого заместителя госсекретаря, прежде выступала советником агентства Albright Stonebridge Group, параллельно ведя преподавательскую деятельность в Гарвардском университете. С Albright Stonebridge Group также был аффилирован новый представитель США при ООН Линда Томас-Гринфилд, которая параллельно читала лекции в Джорджтаунском университете.

Переплетение идентичностей и конфликт интересов

С учётом возрастания гетерогенности экспертной среды и возникновения в Вашингтоне большого числа разнотипных организаций многие успешные специалисты не считают необходимым связывать себя какой-то одной аффилиацией. Как отмечалось в расследовании New York Times 2016 г., на тот момент минимум 70 «старших советников» Центра стратегических и международных исследований предоставляли консультационные услуги и еще семеро в различный период работы в Центре регистрировались в качестве лоббистов.

Этические вопросы, выдвигаемые к таким сотрудникам, заставляют аналитические центры идти по пути ужесточения требований. Так, Институт Брукингса обязал своих «внештатных» сотрудников указывать коммерческую, а не академическую аффилиацию во всех публичных выступлениях. Еще дальше пошел Институт Петерсона по международной экономике, где сотрудникам запрещено занимать позиции в коммерческих организациях, деятельность которых связана с тематикой материалов, публикуемых от имени Института. В последние годы непрозрачность коммерческой составляющей деятельности аналитических центров, особенно в области зарубежного финансирования, привлекла внимание правительственных структур.

Майк Помпео в октябре 2020 г. призвал все «мозговые центры», получающие гранты от Госдепартамента, раскрывать доноров, аффилированных с иностранными правительствами. Остановившись в шаге от принуждения к публичности, содержащемся в Законе о регистрации иностранных агентов (FARA), он, тем не менее, предупредил, что впредь при присуждении контрактов правительство будет учитывать транспарентность центра в данном вопросе. В январе 2021 г. требования к раскрытию информации ужесточила и Плата представителей, обязав приглашаемых на слушания свидетелей раскрывать все «коммерческие обязательства», имеющие отношение к обсуждаемому вопросу.

Подобные требования не останавливают востребованных специалистов от активного совместительства. Переходя на работу в правительство им приходится выбрасывать сразу множество визиток, хотя в каких-то организациях их аффилиацию порой просто приостанавливают на временной основе. Пример подобного многостаночника даёт новый советник по национальной безопасности Джейк Салливан, который после поражения Хиллари Клинтон в 2016 г. совмещал работу в консалтинговом агентстве Micro Advisory Partners с преподавательской позицией в Университете Нью-Гэмпшира, одновременно сотрудничая с Фондом Карнеги за международный мир.

Что вы сделали прошлым летом?

В теории описанная диверсифицированная система экспертных институтов, отличающаяся разнообразием форм и функционального наполнения, а также обеспечивающая регулярную ротацию кадров между академическими сообществом и практиками должна обеспечивать пространство для дискуссий, служить предохранителем от закостенелости государственного аппарата и отрыва от реалий американского общества. В реальности, однако, произошедшее с 1990-х гг. слияние экспертных кругов, бизнеса и органов управления в единый «класс просвещенных» (используя терминологию американского историка Томаса Фрэнка), делает такую систему неэластичной и замкнутой на себя.

Это, в частности, привело к недооценке шансов Дональда Трампа на победу в 2016 г., в результате чего уже готовящиеся заехать в Белый дом эксперты отправились на каникулы в университеты, аналитические центры и консалтинговые агентства проводить работу над ошибками: осмысливать причины произошедшего и искать вдохновения для исправления ситуации. Предшествующий обзор демонстрирует, что они использовали появившееся время увлекательно и разнообразно. Победа демократического кандидата на президентских выборах 2020 г. дала возможность многим ветеранам внешнеполитического истеблишмента вернуться из экспертных организаций на государственные посты.

Размещенный Байденом в Овальном кабинете портрет реформатора Франклина Делано Рузвельта, новые стратегические установки по национальной безопасности, апеллирующие к интересам среднего класса, и неожиданно откровенные колонки обозревателя CNN Фарида Закарии, сравнившего американский истеблишмент с «динозавром», свидетельствуют о том, что американское экспертное сообщество осознает назревшие проблемы и начинает новый «учебный год» с твердым намерением их исправить.

Любопытным в этой связи представляется тезис опубликованного в сентябре 2020 г. доклада Фонда Карнеги за международный мир (к его подготовке причастны Джейк Салливан и новый глава Отдела политического планирования Госдепа Ахмед Салман): «нет никаких доказательств того, что средний класс Америки сплотится и поддержит усилия, направленные на восстановление первенства США в однополярном мире, эскалацию новой холодной войны с Китаем или ведение экзистенциальной борьбы между мировыми демократиями и авторитарными правительствами. Фактически, все это верные рецепты для дальнейшего увеличения разрыва между внешнеполитическим сообществом и подавляющим большинством американцев за пределами Вашингтона, которых больше беспокоят непосредственные угрозы своей физической и экономической безопасности».

Подобная реалистичная оценка нынешнего положения, очевидно, расходится с традиционными установками американского внешнеполитического аппарата и грозит поколебать устои глобальной стратегии США. Однако, подобно летнему загару, реформистский запал может быстро улетучиться, когда эксперты, превратившись в лиц, принимающих решения, столкнутся с суровыми буднями «продирания» через череду рутинных проблем, погрузятся в чтение бесконечных внутренних документов для служебного пользования, окажутся под обстрелом неудобных вопросов со стороны журналистов и конгрессменов. В этом случае задача будет стоять не в том, как на деле поменять внешнеполитическую линию Соединённых Штатов, а в том, как её лучше переупаковать, чтобы продать пресловутому американскому среднему классу.

Игорь Истомин, к.полит.н., доцент кафедры прикладного анализа международных проблем МГИМО МИД России, эксперт РСМД

Ольга Ребро, старший аналитик агентства «Евразийские стратегии», эксперт ИМИ МГИМО МИД России, эксперт РСМД

Источник: https://russiancouncil.ru/analytics-and-comments/analytics/kadry-reshayu...

— Михаил Геннадьевич, последний раз мы с вами встречались три года назад, в доковидную эру. Что вас задело как политика и экономиста, если говорить об оценке действий власти в разгар ковидного периода?

— Мне непонятно, почему власть решила, что во время COVID-19 ей можно игнорировать законы. Для подобных положений есть два юридических режима — режим чрезвычайной ситуации, когда власть принадлежит структурам МЧС, и режим карантина, когда власть принадлежит медикам. У нас выбрали третье: режим повышенной готовности, который в принципе просто не может длиться долго, потому что это по своей природе промежуточный режим готовности к чему-то. Если это «что-то» происходит, вводятся ЧС или карантин, если нет — все возвращается на прежние рельсы. Мы столкнулись с юридически противоестественным гибридом — «самоизоляцией». Она бывает у монахов, у больных агорафобией и больше ни у кого, а в России многие регионы посадили своих жителей, по сути, под домашний арест и назвали это самоизоляцией. Это не просто бред — это чудовищный произвол.

Другая шокирующая черта коронабесия — то, что в штаб по борьбе с коронавирусом не включали профессионалов — эпидемиологов и вирусологов, которые одни могли дать адекватную оценку ситуации. Но власти, похоже, адекватность не нужна была с самого начала.

— Выбор «промежуточного режима» был сделан не случайно?

— Конечно. Ведь этот режим не предусматривает социальной поддержки, несмотря на лишение огромных масс людей средств к существованию. Ведь ясно, что запертый дома и лишенный работы человек должен гарантированно получать хотя бы реальный прожиточный минимум просто потому, что государство в Конституции обещает ему право на жизнь. А экономическая составляющая этого права — гарантия реального прожиточного минимума. Как при советской власти: если человек был в состоянии дойти до кассы, свои 90 рублей он получал.

Естественным шагом государства было бы введение антикризисных мер: предоставление в заявительном порядке реального прожиточного минимума лишенным средств к существованию и не имеющим сбережений, освобождение их от коммунальных, кредитных и налоговых платежей с перспективой полного списания долгов. Но такие меры оказались просто недоступны бюрократии отечественной сборки.

— К слову, о бизнесе. В России он из-за пандемии тоже ждал поддержки.

— Лишаемый возможности существования бизнес надо поддерживать хотя бы как форму самоорганизации людей, которые сами себя кормят и не сидят на шее других налогоплательщиков. Нормальный принцип поддержки: микро-, малый и средний бизнес должен в заявительном порядке получать кредит на пополнение оборотных средств в размере не менее четверти годового доковидного оборота по нулевой процентной ставке. Но никто же об этом даже не заикнулся.

Была кусочно-разрывная поддержка, но она совершенно незначительна: у нас сейчас, по итогам опроса бизнес-омбудсмена Титова, почти 30% предприятий на грани закрытия. Государство не должно так себя вести в им же организованной (с учетом «оптимизации медицины») чрезвычайной ситуации.

— Многие считают, что помощи не последовало, потому что бюджет страны истощился. Это так?

— Федеральный бюджет захлебывается от денег, и в прошлом году наши бюджетные резервы выросли, а не сократились. Помните, в 2016-м Дмитрий Медведев сказал: «Денег нет, но вы держитесь»? На тот момент в федеральном бюджете без движения валялись 7,3 триллиона рублей. Их было достаточно для решения, без преувеличения, любых социально-экономических задач.

За прошлый коронавирусный год, по официальной отчетности Минфина, остаток средств на счетах бюджета вырос на 200 миллиардов рублей — до 15,6 триллиона. На эти деньги не просто лучшие в мире образование, медицину и ФСБ можно организовать, но и решить все эти задачи одновременно, да еще заново построить страну. Вместо этого люди стремительно беднеют. Осенью 2020-го страховщики оценили долю людей с доходом до 25 тысяч рублей в месяц на человека (что примерно соответствует реальному прожиточному минимуму) в 72,3%.

Однако Банк России в условиях, когда страна в абсолютном кризисе, проводит предельно жесткую финансовую политику, буквально вымаривая страну искусственно созданным денежным голодом.

— Боится, что будет хуже, или бережет деньги на будущее?

— Минфин копит. Или, как старушка, «гробовые» — только не для себя, а для всей России. Или для хунты либеральных фашистов, которые могут, как на Украине, захватить власть, если либералы Минфина и Банка России доведут страну до Майдана. Или они там просто с ума посходили — я не знаю ответа. Но на сумасшедших эти люди, проводящие абсолютно людоедскую политику, вроде не похожи.

— Вы сказали об антикризисных мерах, а что делать в рабочем режиме, чтобы достаток россиян увеличился?

— Начинать переход от официального прожиточного минимума к реальному — от 12 тысяч рублей с копейками к 25 тысячам. Это даже не вопрос бюджета, так как основная часть этих денег, прокрутившись через торговлю и налоги, вернется в бюджетную систему. Да и деньги эти пока еще не расхищены и не растранжирены.

Второе — нужна комплексная модернизация инфраструктуры, которая резко снизит издержки и повысит деловую активность.

Третье. Чтобы все деньги не ушли в коррупцию, ее нужно ограничить по примеру итальянцев (если взяткодатель свидетельствует в суде против того, кто вымогал у него взятку, его освобождают от ответственности) и американцев (если член организованной преступности не сотрудничает со следствием, у его семьи конфискуются все активы, кроме минимума). Но, думаю, еще немного помедлим — и придется просто расстреливать, как в Китае.

Четвертое — надо ограничить произвол монополий. Сейчас цены растут, так как все видят, что система может рассыпаться. Коррупционеры начали воровать, как в последний день, а монополисты — завышать цены, как в последний день.

Надо сохранять рабочие места здесь и для своих граждан, а не для гастарбайтеров, нормализовать налоговую систему, которая сегодня требует по максимуму от бедного человека и по минимуму от богатого. Налог на сверхпотребление должен быть выше налога на прибыль, чтобы было выгодно вкладываться в бизнес.

— Как бы вы поступили с 20%-ным НДС, который называют «самым криминальным налогом»?

— Снизить до 10% — уровня криминальных издержек. Уходить от него станет невыгодно, что принесет дополнительные деньги в бюджет и сразу поднимет деловую активность. А потом и вовсе отменить — это налог для подавления сложных производств.

— Возможно, у вас есть рецепт, как снизить цены на бензин? То, как они растут, не лезет ни в какие ворота.

— Достаточно отменить введенный в 2018 году «налоговый маневр». В тот момент сняли пошлины с экспорта сырой нефти, а ее переработку перегрузили налогами, сделав убыточной, — и государство теперь субсидирует НПЗ! Правильно (и не только в нефтянке) вводить эскалацию ставок: чем выше уровень переработки товара, тем ниже налоги и тем ниже экспортные пошлины, а малых производителей вообще освободить от налогообложения. В Китае, если ты производитель, у тебя все просто: получаешь кредит и, если не возвращаешь, он пролонгируется. И экспорт готовых изделий поощряется, а сырья подавляется.

— В заключение, Михаил Геннадьевич, хотелось бы услышать что-то, что внушило бы оптимизм нашим читателям. Например, по прогнозу Минэкономразвития России, пик инфляции мы пройдем в марте 2021 года. Что скажете?

— В переводе на русский язык это означает: они думают, что инфляция будет снижаться. Это возможно, так как главный фактор инфляции —
произвол монополий, и он сдерживается только нищетой населения. А власть с ней точно не собирается бороться. Ведь чем выше нищета, тем медленнее растут цены — в этом суть всей либеральной «антиинфляционной» политики. Но даже такая передышка — временная. Осенью под выборы власти вынуждены будут дать избирателям немного денег. Те попадут на потребительский рынок, и монополисты заберут их себе ростом цен.

Источник: https://izborsk-club.ru/20843

Российский аналог платформы Zoom станет полностью доступен в следующем году, сообщил министр цифрового развития, связи и массовых коммуникаций Максут Шадаев на заседании комитета Госдумы по финансовому рынку в среду.

Министр пояснил, что правительство договорилось с Mail.ru Group и «Ростелекомом» об инвестировании средств в создание альтернативного сервиса.

«Сейчас в порядке эксперимента, который правительство проводит, платформа создана и запускается в пилотных регионах. У нас есть надежда, что, если не к концу этого, то к концу следующего года мы будем иметь полноценный аналог Zoom», – сказал Шадаев. Он подчеркнул, что сервис будет бесплатным для школ и вузов. «И будет учитывать все наши требования, в том числе и в плане сохранности данных», – уточнил Шадаев.

В конце декабря прошлого года министр просвещения РФ Сергей Кравцов сообщил, что в стране появится новый сервис для дистанционного обучения российских школьников, который уже тестируется в 15 регионах и получил название «Сферум».

Источник: https://vogazeta.ru/articles/2021/3/25/bigdata/16772-mintsifry_dopustilo...

За последние полтора года, в свои 80 с лишним Александр Проханов неустанно ездит по России и показывает читателям чарующую притягательность, волшебство нашей земли. Встречается с людьми в городах и сёлах, в монастырях и воинских частях, на заводах и верфях. Он говорит с ними о текущих делах и сокровенных помыслах, старается понять, о чём они мечтают и к чему стремятся. И что есть мечта? Что думает об этом глава региона и директор завода, местный умелец и фермер, народный сказатель и директор музея. Беседы с людьми выливаются в проникновенные рассказы о родной земле, о работе, о творчестве, в философские рассуждения о предназначении человека, о его видении себя в мире и мира как воплощения мечты. Александр Проханов находит особенность, неповторимость каждого края, каждого уголка нашей страны, разгадывает их устремления, создавая географию русской мечты, образуя галерею русских мечтателей.

Эта книга о людях единой исторической судьбы и единого стремления — сделать Россию краше и сильней. Все они — мариец или русский, эвен или осетин — мечтатели и творцы, верящие в свою путеводную звезду — звезду пленительного счастья.

Источник: https://izborsk-club.ru/20358

Аграрная революция — одно из самых противоречивых событий в истории. Некоторые ученые твердят, что она вывела человечество на путь прогресса и процветания. Другие уверены: на той развилке человечество выбрало тропу, ведущую в бездну. То была точка невозврата, утверждают они: Homo sapiens отрекся от родства с природой и устремился навстречу алчности и отчуждению. Но куда бы ни вела эта дорога, обратного пути нет. Население в деревнях росло так стремительно, что развитая аграрная община уже не смогла бы прокормиться, если бы вздумала вернуться к собирательству и охоте. Примерно в X тысячелетии до н.э., перед тем как сапиенсы начали возделывать землю, на планете жило всего от 5 до 8 миллионов кочующих охотников и собирателей. К I веку н.э. этих кочевников оставалось всего миллион или два (по большей части в Австралии, Новом Свете и Африке) — ничтожное число по сравнению с 250 миллионами крестьян.

Подавляющее большинство крестьян вели оседлый образ жизни, и лишь очень незначительный процент составляли кочевники-скотоводы. Оседлый образ жизни существенно ограничил среду обитания каждого человека. Древние охотники- собиратели, как правило, проходили в своих странствиях десятки и даже сотни километров: вся эта территория — горы, леса, реки и даже открытое небо над головой — была их «домом».

Крестьянин же проводил дни, возясь на небольшом поле или в саду, домом ему служила тесная постройка из дерева, камня или глины, площадью максимум в несколько десятков метров. Крестьянин всем сердцем привязывался к этому убежищу. Это опять-таки была революция, с последствиями как архитектурными, так и психологическими. Привязанность к «своему дому» и отгороженность от соседей — это был новый психологический феномен.

Оседлый земледелец потерял не только значительную часть свободной земли, на которой кочевали его предки, — он оказался в искусственном, далеком от природы ландшафте. Охотники-собиратели мало что меняли на территориях, где странствовали, если не считать умышленных поджогов. Земледельцы же жили в рукотворных оазисах, которые усердно отвоевывали у окружавшей их дикой природы. Они вырубали леса, рыли каналы, расчищали землю под луга и поля, строили дома, прокладывали глубокие борозды и стройными рядами сажали плодовые деревья. В результате складывалась среда, пригодная лишь для человека и «его» животных и растений. Этот вырванный у природы участок еще и обносили забором или стеной. Земледельцы вели оборонительную войну против сорняков и хищников и, если кто-то из этих врагов проникал на огороженную территорию, его тут же изгоняли, а если растение или животное сопротивлялось, люди находили способ его уничтожить. Самую надежную защиту устанавливали вокруг самого «человеческого» пространства, то есть собственно дома. С первых шагов архитектуры и по нынешний день миллиарды людей, вооруженных ветками, мухобойками, тапочками и газовыми баллончиками, не на жизнь, а на смерть ведут войну с деловитыми муравьями, увертливыми тараканами, предприимчивыми пауками и заблудшими козявками, которые постоянно проникают в человеческое жилище.

Большую часть исторического времени созданные человеком анклавы оставались очень маленькими, на них со всех сторон наступала неприрученная природа. Поверхность Земли составляет примерно 518 миллионов квадратных километров, из них 150 миллионов занимает суша. И даже в XIII веке н.э. подавляющее большинство крестьян вместе со своими растениями и животными ютились на территории площадью всего 11 миллионов квадратных километров — на 2% поверхности планеты33. Во всех остальных местах им было слишком холодно или слишком жарко, слишком сухо или слишком влажно, или что- то мешало возделывать землю. 2% земной поверхности — вот и вся сцена, где разворачивалась история.

И покидать свои искусственные острова человек не хотел. Расстаться с домом, полем, виноградником — тяжкая утрата и большой риск. К тому же со временем человек обрастал малотранспортабельным имуществом, которое опять-таки привязывало его к месту. Нам древний крестьянин покажется жалким бедняком, но у него с семейством было больше вещей, чем у целого кочевого племени. Для возделывания земли требуется целый набор орудий и различные припасы. Постоянный дом также дал человеку возможность производить и накапливать все большее количество все менее необходимых предметов роскоши, без которых он вскоре уже и не представлял себе существования. Значительная часть деятельности, верований и даже эмоций была направлена на всевозможные артефакты.

Наступает будущее

Охотники-собиратели не загадывали дальше следующей недели или месяца. Крестьяне же в своем воображении, строя планы, уносились в будущее на годы и десятилетия.

Кочевники особенно не думали о завтрашнем дне, поскольку всю добытую пищу сразу же и потребляли: при их образе жизни было затруднительно сохранять пищу или накапливать имущество. Конечно, некоторые планы они тоже строили. Можно с большой уверенностью предположить, что художники Шове, Ласко и Альтамиры создавали картины в расчете не только на свое поколение. Заключались долгосрочные дружественные союзы, так же от отцов к детям передавалась и вражда. Порой уходили годы на то, чтобы воздать добром за добро или злом за зло. Тем не менее экономика охоты и собирательства по самой своей сути препятствовала долгосрочному планированию. И это, как ни парадоксально, избавляло кочевников от многих треволнений. Какой смысл переживать о том, что не в твоей власти?

Аграрная революция придала будущему небывалое прежде значение. Земледелец вынужден постоянно думать о будущем и работать на него. Ведь в основе аграрной экономики лежит сезонный цикл производства: долгие месяцы подготовительных работ и короткий напряженный период сбора урожая. В ночь после сбора обильного урожая крестьяне могли закатить пир и празднество, но уже через неделю им вновь предстояла тяжелая работа от рассвета до заката: хотя ближайшие недели и даже месяцы были обеспечены пищей, они уже думали о следующем годе и о том, который наступит после него.

Постоянная забота о будущем была связана не только с сезонными циклами производства. Сельское хозяйство само по себе — не такой уж надежный источник существования. Поскольку большинство деревень жило за счет весьма ограниченного набора одомашненных растений и животных, в любой момент засуха, наводнение или заразная болезнь могли все погубить. Требовалось производить больше пищи, чем можно потребить, — чтобы делать запасы. Если в амбаре не будет зерна, в подвале сосудов с оливковым маслом, в кладовке сыров и свешивающихся с балок колбас, в неурожайный год все умрут с голоду. А неурожаи непременно будут, раньше или позже — никто не знает. Крестьянин, возомнивший, что изобилие продолжится вечно, долго не проживет.

Таким образом, с самого зарождения сельского хозяйства человека сопровождает тревога о будущем. В тех местах, где поля орошались только дождем, как в Леванте, с наступлением осени дни укорачивались, а лица вытягивались. По утрам земледельцы устремляли взгляд на запад, в сторону моря, принюхивались к ветру, напрягали зрение. Что там — туча? Придут ли дожди вовремя? Не окажутся ли они слишком сильными, не размоют ли почву, не унесут ли прочь проклюнувшиеся ростки? А в долинах Евфрата, Инда и Хуанхэ земледельцы с таким же душевным трепетом замеряли уровень воды: они ждали, чтобы река поднялась, чтобы разветвленная ирригационная система наполнилась водой, и разлив, отступая, оставил на полях плодородный ил и почву, принесенную с гор. Но слишком сильный или несвоевременный разлив мог оказаться столь же губительным, как и засуха.

Крестьяне беспокоились о будущем не только потому, что появились причины для тревог, но и потому, что теперь от людей уже кое-что зависело. Они могли расчистить поле, выкопать оросительный канал, посадить больше семян. Крестьянин трудился с исступленным усердием муравья: он сажал оливковые деревья, зная, что масло из плодов выжмут его дети, а то и внуки; он откладывал на зиму и на будущий год лакомый кусочек, который не прочь был бы съесть сегодня.

Эти труды и тревоги многое изменили в жизни человека. Они вызвали к жизни весь комплекс социальных и политических систем. Увы, самый трудолюбивый крестьянин не мог обеспечить себе в будущем той экономической безопасности, ради которой он изнурял себя в настоящем. Повсюду в мире появлялись правители, элита, и поглощали накопленные земледельцами запасы пищи, оставляя беднякам лишь скудное пропитание.

Излишки пищи оказались топливом прогресса. Благодаря им зародились политика, войны, искусство и философия. За счет них возведены дворцы и крепости, памятники и храмы. Вплоть до недавних поколений 90% человечества составляли крестьяне, которые поднимались спозаранку и днями напролет трудились в поте лица. За счет произведенных ими излишков неплохо кормилось незначительное меньшинство: цари, чиновники, воины, жрецы, художники и мыслители — те, чьи деяния наполняют учебники истории. Историю делали очень немногие, а все остальные тем временем пахали землю и таскали ведрами воду.

Воображаемый порядок

Запасы пищи и новые технологии передвижения людей и перемещения грузов побуждали все большие количества людей селиться вместе — сперва в разросшихся деревнях, потом в городах, а затем уже и в мегаполисах. Появилась неслыханная прежде возможность: создавать царства и торговые пути, соединяющие множество деревень и городов.

Но наличие транспорта и излишков пищи само по себе не гарантировало реализацию этих возможностей. Даже если в городе могла прокормиться тысяча человек, даже если бы занятие нашлось для миллиона жителей царства, как разделили бы они между собой землю и воду, как улаживали бы споры, как взаимодействовали бы в пору засухи или войны? Без прочного согласия начинаются раздоры, и запасы зерна в амбаре тут не помогут. Большинство известных истории войн и революций вызвано отнюдь не голодом. Французскую революцию совершили упитанные адвокаты, а не отощавшие крестьяне. Римская республика достигла расцвета своего могущества в I веке до н.э., когда со всего средиземноморского побережья корабли свозили в Рим сокровища, каких предыдущее поколение жителей Вечного города себе и представить не могло. Но именно в эту пору неслыханного изобилия римская политическая система рухнула и истребительные гражданские войны следовали одна за другой. Югославия в 1991 году располагала вполне достаточными ресурсами, чтобы прокормить всех жителей, — и тем не менее после чудовищного кровопролития страна распалась.

Причина всех перечисленных катастроф заключается в том, что сапиенсы не обладают врожденным инстинктом сотрудничества с большими массами чужаков. Миллионы лет люди жили небольшими группами из нескольких десятков особей. За какие-то тысячелетия от аграрной революции до появления городов, царств и империй инстинкт массового сотрудничества не успел достаточно развиться.

Не обладая такого рода биологическим инстинктом, кочевники все же могли объединяться в группы из многих сотен человек: выручала общая мифология. Но эти союзы не отличались прочностью, а функции их были достаточно ограниченными: группы людей обменивались информацией, заключали торговые сделки, иногда собирались вместе для религиозного праздника или для того, чтобы дать отпор врагу. Но малые группы продолжали жить независимо друг от друга, на полном или почти полном самообеспечении. Если бы 20 тысяч лет назад существовала социология, представитель Этой науки, не ведая о надвигающейся аграрной революции и ее последствиях, имел бы все основания предположить, что возможности мифологии отнюдь не безграничны. Легенды о духах предков и племенные тотемы способствовали тому, что 500 человек обменивались ракушками, иногда веселились вместе и дружно истребляли неандертальцев — только и всего.

Мифология, сказал бы древний социолог, никогда не заставит ежедневно сотрудничать миллионы незнакомых друг с другом людей.

Но древний социолог был бы неправ. Мифы оказались гораздо могущественнее, чем он мог предположить. Когда аграрная революция позволила основать многолюдные города и великие царства, люди изобрели новые сюжеты: о богах, отечестве и акционерных компаниях, и эти новые мифы объединили людей в общество. Биологическая эволюция, как ей и положено, ползла не быстрее улитки, но воображение строило сети взаимодействия и сотрудничества, каких прежде не знал ни один вид живых существ.

Около 8,5 тысячи лет до н.э. крупнейшие поселения — такие, как Иерихон, — насчитывали несколько сотен жителей. В VII тысячелетии до н.э. город Чатал-Хююк в Анатолии мог похвастаться населением от 5 до 10 тысяч человек. Вероятно, в ту пору это был самый большой город на Земле. В V и IV тысячелетиях до н.э. в Плодородном полумесяце (условное название региона на Ближнем Востоке, охватывающего Месопотамию и Левант). один за другим возникают города с десятками тысяч жителей. Каждый из них господствовал над множеством прилегающих деревень. В 3100 году до н.э. долина Нижнего Нила объединилась в первое Египетское царство. Власть фараонов охватывала тысячи квадратных километров, сотни тысяч подданных. Примерно в 2250 году до н.э. Саргон Великий основал первую империю — Аккадскую. Это уже более миллиона человек, постоянная армия из 5400 солдат. Между 1000 и 500 годами до н.э. на Ближнем Востоке складываются настоящие империи: Позднеассирийская, Вавилонская, Персидская. Речь шла уже о миллионах подданных и десятках тысяч солдат.

В 221 году до н.э. династия Цин объединила Китай, а Рим примерно в то же время покорил Средиземноморье. 40 миллионов налогоплательщиков Цин содержали постоянную армию из сотен тысяч воинов и сложную бюрократическую систему, включавшую более 100 тысяч чиновников. Римская империя в свои лучшие годы собирала налоги со ста миллионов подданных, финансируя за счет этих доходов постоянную армию из 250-500 тысяч солдат, строительство дорог, которые использовались и полторы тысячи лет спустя, и театры, где по сей день устраивают представления.

Все это впечатляет, но не стоит смотреть на «сеть массового сотрудничества» в фараоновском Египте или Римской империи сквозь розовые очки. «Сотрудничество» звучит красиво, но оно вряд ли было добровольным и крайне редко — равноправным. Почти всегда эти «сети сотрудничества» служили для угнетения и эксплуатации. Эти сети оплачивали своими драгоценными запасами земледельцы, с отчаянием глядя, как одним росчерком имперского стилоса налоговый чиновник отбирает плоды целого года тяжких трудов. Прославленные римские театры и цирки, включая Колизей, и вовсе строились рабами, а другие рабы тешили в них праздных римлян зрелищем жестокого гладиаторского боя. В конце концов, тюрьмы и даже концентрационные лагеря — тоже результат сотрудничества, они функционируют лишь тогда, когда тысячи незнакомых друг с другом людей ухитряются каким-то образом координировать свои действия.

* * *

Все эти сети сотрудничества — города древней Месопотамии, китайская и Римская империи — основаны на «воображаемом порядке». Они существовали за счет социальных норм, то есть не в силу инстинкта либо личного знакомства всех участников, а благодаря вере в одни и те же мифы.

Как могут целые империи существовать благодаря мифам? Один пример мы уже обсуждали: Peugeot. Чтобы лучше разобраться в вопросе, давайте рассмотрим два знаменитых мифа: Кодекс Хаммурапи (ок. 1776 до н.э.), на который ориентировались в своем сотрудничестве сотни тысяч древних вавилонян, и Декларацию независимости Соединенных Штатов Америки (1776 н.э.), которая и сегодня служит пособием по социальному взаимодействию для сотен миллионов американцев.

В 1776 году до н.э. Вавилон был величайшим городом на Земле. И, вероятно, Вавилонское царство с его миллионом подданных тоже было самым большим на тот момент. Эта протоимперия охватывала большую часть Междуречья, в том числе почти весь современный Ирак и частично Иран и Сирию. До наших дней дошла слава вавилонского царя Хаммурапи. Память в потомстве ему обеспечил главным образом текст, который носит его имя. Кодекс Хаммурапи — это свод законов и судебных постановлений. Он был составлен, дабы представить царя Хаммурапи образцом справедливости, заложить основу единообразной законодательной системы для всего Вавилонского царства и показать будущим поколениям, что такое справедливость и

как действует справедливый царь.

Будущие поколения урок усвоили. Интеллектуалы и чиновники древней Месопотамии объявили этот текст каноническим: юные писцы, обучаясь, копировали его вновь и вновь спустя много лет после смерти Хаммурапи и гибели его царства. Очевидно, свод законов Хаммурапи достаточно точно отражал представления древних жителей Междуречья о справедливом социальном укладе.

Текст начинается с сообщения о том, что Ану, Энлиль и Мардук — верховные боги Месопотамского пантеона — поставили Хаммурапи во главе царства, «чтобы в стране господствовало правосудие, чтобы уничтожать несущих зло и не позволять сильным угнетать слабых»35. Затем следует примерно 300 предписаний по единой формуле: «если случится то-то и то-то, наказание будет таким-то». Приведем в качестве примера законы 196-199 и 209-214.

196. Если знатный человек выколет глаз другому знатному человеку, пусть ему выколют глаз.

197. Если он сломает другому знатному человеку кость, пусть ему сломают кость.

198. Если он выколет глаз простому человеку или сломает ему кость, пусть отвесит и уплатит 60 сикелей серебра.

199. Если он выколет глаз рабу знатного человека или сломает кость рабу знатного человека, пусть отвесит и уплатит половину стоимости этого раба серебром36.

209. Если знатный человек ударит женщину из того же сословия, и она из-за этого выкинет, пусть отвесит и уплатит 10 сикелей серебра за ее плод.

210. Если женщина умрет, пусть лишат жизни его дочь.

211. Если он побьет простолюдинку, и она выкинет, пусть отвесит и уплатит 5 сикелей серебра.

212. Если женщина умрет, пусть отвесит и уплатит 30 сикелей серебра.

213. Если он ударит рабыню знатного человека, и она выкинет, пусть отвесит и уплатит 2 сикеля серебра.

214. Если рабыня умрет, пусть отвесит и уплатит 20 сикелей серебра.

После долгого перечисления своих решений Хаммурапи провозглашает:

«Это справедливые решения, которые установил могущественный царь Хаммурапи и тем направил страну на путь истины и справедливости... Я — Хаммурапи, царь совершенный. Я не был небрежен и не уклонялся от заботы о народе, который бог Энлиль вверил мне, о народе, пастырем над которым бог Мардук поставил меня».

Кодекс Хаммурапи утверждает, что социальный уклад Вавилона основан на всеобщих и вечных принципах справедливости, установленных самими богами. И первейшим из этих принципов Кодекс считает общественную иерархию. Все люди раз и навсегда разделены на два пола и на три сословия — знать, простонародье, рабы. Представители разных полов и классов ценятся по-разному. За смерть простолюдинки нужно уплатить 30 сикелей серебра, а за смерть рабыни — 20, но мужчина даже из простонародья всего лишь за выколотый глаз получит 60 сикелей.

Кодекс также устанавливал строгую иерархию внутри семьи: дети не считались отдельными личностями, они практически являлись собственностью родителей. Именно поэтому за жизнь знатной женщины аристократ расплачивался жизнью собственной дочери. Нам кажется диким, чтобы убийца разгуливал на свободе, а наказание понесла его ни в чем не повинная дочь, но вавилонскому царю и его подданным это представлялось разумным и справедливым. Составитель Кодекса исходил из убеждения, что если каждый подданный займет в иерархии свое место и будет выполнять предписанные ему функции, то все миллионное население царства сможет эффективно сотрудничать. Общество произведет достаточное количество продуктов, правильно их распределит, сумеет защититься от внешних врагов и расширить собственную территорию, чтобы еще надежнее обеспечить себе безопасность и накопить еще больше богатств.

Примерно через 3,5 тысячи лет после смерти Хаммурапи жители 13 британских колоний в Северной Америке сочли, что английский король обращается с ними несправедливо. Представители этих колоний собрались в Филадельфии и 4 июля 1776 года провозгласили, что жители этой земли не являются более подданными британской короны. Декларация независимости утверждала универсальные и всеобщие принципы, подобно Кодексу Хаммурапи, вдохновленные и санкционированные свыше. Однако американские боги настаивали на иных всеобщих принципах, чем боги Вавилона. Декларация независимости гласит: «Мы считаем самоочевидной истину, что все люди сотворены равными и Творец наделил их неотчуждаемыми правами на жизнь, свободу и стремление к счастью».

Как и Кодекс Хаммурапи, этот основополагающий документ обещает: если люди будут вести себя в соответствии с его священными правилами, то миллионы смогут эффективно взаимодействовать и будут жить мирно и счастливо в справедливом и процветающем мире. И, подобно вавилонскому своду законов, американская Декларация независимости была рассчитана на будущие поколения, и те ее приняли. Вот уже 200 лет американские школьники переписывают этот документ и заучивают его наизусть.

Сравнив эти два текста, мы увидим принципиальную разницу: хотя и Кодекс Хаммурапи, и Декларация независимости апеллируют к универсальным и вечным принципам справедливости, но американский документ исходит из природного равенства всех людей, а вавилонский — из их заведомого неравенства. Очевидно одна из сторон неправа? Американцы, разумеется, будут настаивать на своей правоте, а неправым сочтут Хаммурапи. Хаммурапи, естественно, возразил бы, что прав он, а заблуждаются американцы. По правде говоря, заблуждаются и американцы, и вавилонский владыка.

И Хаммурапи, и американские отцы-основатели представляли себе мир, где правят всеобщие и неизменные принципы справедливости, будь то принцип равенства или иерархии. Но эти принципы существуют исключительно в богатом воображении сапиенсов, в тех мифах, которые люди сочиняют и рассказывают друг другу. Объективной истиной эти принципы не являются.

Нам нетрудно согласиться с тем, что разделение на аристократов и простолюдинов — всего-навсего выдумка. Однако и вера во всеобщее равенство — такой же миф. В каком смысле всех людей можно считать равными? Существует ли некая реальность за пределами человеческого воображения, в которой мы были бы действительно равны? Возможно ли говорить о равенстве в биологическом смысле? Давайте попробуем перевести самую знаменитую фразу Декларации независимости на язык биологии: «Мы считаем самоочевидной истину, что все люди сотворены равными и Творец наделил их неотчуждаемыми правами на жизнь, свободу и стремление к счастью».

Во-первых, с точки зрения биологии люди не «сотворены» — они развиваются в ходе эволюции, а эволюция никоим образом не делает их «равными». Идея равенства неразрывно связана с идеей творения. Американцы следовали христианской концепции творения, в которой каждый человек понимается как божественно сотворенная душа и перед Богом все души равны. Однако если отставить в сторону христианский миф о Боге, творении и душах, в каком смысле все люди будут «равны»? Эволюцией движет не сходство, а различия. Генетический код каждого человека отличается от других, каждый ребенок вырастает в разной среде. В итоге развиваются несходные навыки и качества, дающие соответственно неравные шансы на выживание. Так что на язык биологии «сотворены равными» переводится как «развивались по-разному».

Более того: с точки зрения биологии люди не только не «сотворены», но нет и «Творца», который мог бы их чем-то наделить. Существует лишь слепой, не направленный к какой-то цели процесс эволюции — он и приводит к рождению отдельных особей. Вместо «Творец наделил их» придется сказать просто «рождены».

Что у нас дальше? «Права». В биологии нет понятия права. Есть только органы, их функции, инстинкты и навыки. Птицы летают не потому, что у них есть право летать, но потому, что у них есть крылья. И все эти органы, функции и навыки нельзя именовать «неотчуждаемыми». В результате мутации какие-то органы и функции могут полностью исчезнуть. Так, страус утратил способность летать. «Неотчуждаемые права» надо переводить как «подверженные мутации органы и функции».

Какие же функции безусловно присущи человеку? Жизнь? Разумеется. Но свобода? Опять-таки понятие не из сферы биологии. Так же как равенство, права, компании с ограниченной ответственностью, так и свобода — плод человеческого воображения, она существует только в фантазии людей. С биологической точки зрения бессмысленно противопоставлять демократию, при которой люди якобы свободны, диктатуре, при которой они свободой не обладают. А как насчет «счастья»? До сих пор биологические исследования не дали ясного определения термина счастья, не выработаны и способы объективно его измерять. Большинство биологических исследований учитывает только «удовольствие» — его определить и измерить легче. Итак, «жизнь, свобода и стремление к счастью» на биологическом языке всего лишь «жизнь и стремление к удовольствию».

Переводим знаменитую фразу из Декларации независимости на язык биологии: «Мы считаем самоочевидной истиной, что все люди развиваются по-разному и что они рождаются с определенными мутирующими свойствами, в числе которых — жизнь и стремление к удовольствию».

Защитники равенства и общечеловеческих прав могут обидеться на такую трактовку. Они возразят: «Нам известно, что с биологической точки зрения все люди разные! Но если мы

признаем сущностное равенство, то сможем построить стабильное и процветающее общество. Так что лучше всем в это поверить!» С таким доводом не поспоришь. Именно в этом и заключается суть «воображаемого порядка»: мы верим в тот или иной порядок не потому, что он совпадает с объективной истиной, но потому, что эта вера позволяет нам эффективно взаимодействовать и преобразовывать общество в лучшую сторону. Воображаемый порядок — не злонамеренный заговор и не пустой мираж. Напротив, это единственный способ, с помощью которого могут эффективно взаимодействовать огромные человеческие массы. Но заметьте, что такими же доводами и Хаммурапи мог бы отстаивать свой иерархический принцип: «Я знаю, что аристократы, простонародье и рабы не столь уж разные человеческие породы. Но если мы поверим в их безусловное различие, то сможем построить стабильное и процветающее общество.

Истинно верующие

Боюсь, многие читатели раздраженно ерзали в креслах, дочитывая последние абзацы. Какое образование мы получили — так мы и реагируем. Нам не составляет труда признать мифом Кодекс Хаммурапи, но противно слушать, что и права человека — миф. Если люди осознают, что права человека существуют только в их воображении, — не распадется ли общество? Вольтер говорил: «Бога нет, однако не вздумайте сказать об этом моему слуге, а то он меня зарежет ночью». Хаммурапи мог бы теми же словами отстаивать свой иерархический принцип, а Томас j Джефферсон — аксиому о правах человека. У Homo sapiens от природы нет никаких неотчуждаемых прав, как нет их у пауков, гиен и шимпанзе. Однако не стоит сообщать это слугам — не то прирежут нас ночью.

Эти страхи вполне оправданны. Естественный порядок вещей стабилен по определению. Мы не опасаемся, как бы завтра с утра не перестал действовать закон всемирного тяготения — и не важно, много ли людей в него верят. Воображаемый порядок, напротив, всегда под угрозой обрушения, потому что покоится на мифах. А миф рассеивается, как только в него перестает верить большинство. Чтобы сохранить воображаемый порядок, нужны постоянные сознательные усилия, в том числе в форме насилия и принуждения. Армия, полиция, суд и тюрьма — вот основной набор средств, которыми власть вынуждает людей принять воображаемый порядок и следовать ему. Если вавилонянин выкалывал соседу глаз, то к виновному приходилось применить насилие, дабы осуществить принцип «око за око». И когда в 1860 году большинство американских граждан пришло к выводу, что негры тоже люди, а значит, должны быть свободными, понадобилась многолетняя кровавая война, чтобы принудить Южные штаты принять эту аксиому.

Однако одним насилием воображаемый порядок не удержать. Ему требуются также истинно верующие. Князь Талейран, начавший свою хамелеоновскую карьеру при Людовике XVI, потом служил Революции, затем Наполеону, а на склоне дней вновь сделался монархистом. Десятилетия своего министерского опыта он подытожил краткой формулой: «Штыками можно добиться многого, но сидеть на них неудобно». Иногда один священник может заменить сотню солдат и выполнить ту же функцию гораздо дешевле и эффективнее. К тому же, какими бы острыми ни были штыки, к ним еще требуются люди, которые будут этими штыками орудовать. Зачем же солдатам, тюремным надзирателям, судьям, полицейским служить воображаемому порядку, в который они перестали верить? Из всех видов человеческой деятельности труднее всего организовать насилие. И когда вы слышите, что общественный порядок поддерживается исключительно вооруженным насилием, спросите: а что поддерживает это вооруженное насилие? Невозможно организовать армию исключительно принуждением. Хотя бы часть офицеров и солдат должна во что-то верить: в Бога, честь, Отечество, мужское братство или в деньги.

Еще интереснее адресовать этот вопрос тем, кто стоит на вершине социальной пирамиды. Зачем они навязывают стране воображаемый порядок, в который сами не верят? Часто кажется, что ответ прост: элитой движет банальная алчность. Но человек, который ни во что не верит, не будет и алчным: для удовлетворения реальных биологических потребностей Homo sapiens надо не так много. На миллиард долларов можно, конечно, построить пирамиду, прокатиться вокруг света, профинансировать избирательную кампанию, создать террористическую организацию... Или же можно вложить эти деньги в фондовый рынок и заработать еще миллиард — но истинный скептик счел бы любое из этих решений абсолютно бессмысленным. Греческий философ Диоген, основатель школы киников, жил в бочке. Однажды, когда Диоген устроился перед этой бочкой на солнышке, к нему явился Александр Македонский и предложил сделать для мудреца все, что тот пожелает. Диоген попросил всемогущего завоевателя подвинуться и не заслонять ему солнце.

Именно по этой причине киники не основали царства. Воображаемый порядок сохраняется лишь до тех пор, пока большая часть населения, и в особенности достаточно высокая доля элиты и служб безопасности, искренне в него верит. Христианство не продержалось бы два тысячелетия, если бы почти все епископы и священники перестали верить в Христа. Американская демократия не просуществовала бы 250 лет, если бы большинство президентов и конгрессменов перестали верить в пра- } ва человека. Современная экономическая система не удержалась бы и дня, если бы инвесторы и банкиры утратили веру в капитализм.

Тюремные стены

Как заставить людей искренне поверить в воображаемый порядок — христианство, демократию или капитализм? Первым делом — никогда нельзя признавать, что порядок — воображаемый. Стойте на своем: порядок, на котором держится общество, есть объективная реальность, установленная богами или непреложным законом природы. Люди не созданы равными — и это не Хаммурапи сказал, а провозгласили боги Энлиль и Мардук. Люди созданы равными — но это утверждает не Томас Джефферсон, а Господь. Свободный рынок — лучшая экономическая система, и это не мнение Адама Смита, а непреложный закон природы.

А еще нужно обучать людей соответствующим образом. С самого детства постоянно внушать детям основы воображаемого порядка, которые присутствуют во всем и повсеместно. Эти принципы люди впитывают через сказки и пьесы, картины и песни, этикет и пропаганду, архитектуру, рецепты и моду. Например, сегодня люди верят в равенство, а потому дети богатых родителей носят джинсы, бывшие одеждой рабочих. В Средние века люди верили в сословное разделение, а потому юный аристократ ни в коем случае не надел бы крестьянский кафтан. В ту пору «господином» и «госпожой» именовали только представителей знати, это была исключительная привилегия, нередко оплаченная кровью. Теперь любое вежливое письмо любому незнакомому человеку начинается: «Уважаемый(ая) господин (жа)».

Гуманитарные и социальные науки основное внимание уделяют тому, чтобы объяснить, как воображаемый порядок вплетается в гобелен человеческой жизни. В ограниченном объеме этой книги мы сможем лишь обозначить самую верхушку айсберга. Вот основные причины, по которым люди не замечают, что порядок, которому подчинена их жизнь, существует только в их воображении.

А. Воображаемый порядок укоренен в реальном мире. Хотя воображаемый порядок существует только в человеческом разуме, он прочно связан с материальным миром. География, фауна, флора, микроорганизмы, устройство человеческого тела и созданные человеком технологии ограничивают наше воображение. Со своей стороны и воображаемый порядок постепенно формирует наше видение географии, фауны, флоры, микроорганизмов, устройства человеческого тела и человеческих технологий, и в результате этот воображаемый порядок соответствует реальности больше, чем какой-либо другой. И потому воображать этот порядок людям проще, чем любую альтернативу.

На Западе сейчас большинство верит в индивидуализм. Каждый человек, согласно этому убеждению, — личность, ценность которой не зависит от мнения о ней других людей. В каждом из нас обитает яркий луч света, придающий нашей жизни смысл и цель. В современной школе детям советуют не обращать внимания, когда над ними смеются одноклассники, — ведь только ты сам, а не другие, знаешь, как ты на самом деле хорош, твердим мы ученикам. Современная архитектура воплощает этот миф в камне и цементе. Идеальный дом делится на множество маленьких комнат, чтобы каждый ребенок получил собственное частное пространство, укрытое от всех взглядов, — полную независимость. В комнате, разумеется, есть дверь, и сейчас в большинстве семей ребенок, уединившись, закрывает, а то и запирает эту дверь. Даже родители не смеют войти, не постучавшись. Комнату ребенок обустраивает по собственному вкусу — плакаты с рок-звездами на стенах и грязные носки на полу. Человек, выросший в такой обстановке, нё может не считать себя «личностью»: его ценность определяется им самим, а не чем-то внешним.

Средневековые аристократы в индивидуализм не верили. Ценность человека определялась положением в социальной иерархии и репутацией среди людей. Быть высмеянным — страшное унижение. Аристократы учили детей: свое доброе имя нужно защищать, хотя бы и ценой жизни. Средневековая система ценностей, точно так же как современный индивидуализм, проистекала из воображения и закреплялась в камне средневековых замков. В замках не предусматривались отдельные покои для детей (да и для взрослых тоже). Юному сыну барона не предоставляли комнату на верхнем этаже замка, где бы он мог запереться на замок от мамы с папой и обклеить стены изображениями Ричарда Львиное Сердце и короля Артура. Нет, он спал вповалку со сверстниками в большом зале. Он всегда был на виду, всегда учитывал, что подумают и что скажут о нем люди. Человек, выросший в такой обстановке, естественным образом приходит к выводу, что ценность человека определяется его местом в социальной иерархии и тем, как судят о нем другие39.

Б. Воображаемый порядок формирует наши желания. А наши желания становятся наиболее надежным оплотом воображаемого порядка. Большинство людей не готово признать, что порядок, управляющий их жизнью, всего лишь плод воображения — ведь воображаемый порядок направляет и формирует самые сильные их желания.

Каждый человек с рождения попадает в установленный до него воображаемый порядок, и с раннего детства его желания формируются под влиянием господствующих в обществе мифов. Так, самые заветные желания современного западного человека сформированы мифами, бытовавшими на протяжении последних веков: романтическим, националистическим, капиталистическим и гуманистическим. В минуту сомнения люди часто слышат от друзей совет «слушаться своего сердца». Но сердце — предатель, оно получает инструкции от господствующих мифов. Даже сама рекомендация «прислушаться к велениям сердца» — это мантра, внедренная в наше сознание сочетанием романтических мифов XIX столетия и потребительскими мифами века XX. Например, Coca Cola Company рекламировала диетическую колу во всем мире слоганом: «Диет-кола! Делай то, что приятно!»

Даже то, что самому человеку кажется не просто личным — глубоко эгоистическим желанием, как правило, запрограммировано воображаемым порядком. Взять, к примеру, общую моду проводить отпуск за рубежом. Что в этом очевидного или естественного? Альфа-самец шимпанзе не додумался бы употребить свою власть на то, чтобы хорошенько расслабиться на территории соседнего стада. Аристократия Древнего Египта тратила состояния на строительство пирамид и бальзамирование своих трупов, но никому не приходило в голову смотаться на летнюю распродажу в Вавилон или покататься на лыжах в Финикии. Сегодня люди тратят кучу денег на зарубежные поездки, потому что всем сердцем приняли миф романтического потребительства.

Романтическое потребительство родилось из сочетания двух идеологий современности, романтической и потребительской. Романтизм учит, что человек должен полностью раскрыть свой потенциал, а для этого требуется самый разнообразный опыт, какой только удастся получить. Откройтесь широчайшему спектру эмоций, испробуйте разные виды отношений, отведайте стряпню всех народов, научитесь любить и такую музыку, и сякую. И, пожалуй, лучший способ достичь максимального разнообразия — порвать с обыденной рутиной, покинуть привычное окружение и отправиться в дальние страны, где мы сможем «ощутить» культуру, запахи, вкусы и нормы других людей. Мы вновь и вновь слышим романтические мифы о том, как «новый опыт раскрыл мне глаза и изменил мою жизнь».

Потребительская идеология учит, что для счастья нужно потребить как можно больше продуктов и услуг. Если нас что-то не устраивает или чего-то недостает, надо поскорее купить какую-нибудь вещь (машину, одежду, экологически чистую пищу) или оплатить услугу (нанять домработницу, обратиться к специалисту по семейным отношениям, записаться на курсы йоги). Заметьте, сегодня любая реклама — это маленький миф о том, как очередной продукт или услуга улучшат вашу жизнь.

Романтизм с его любовью к разнообразию идеально сочетается с постулатами консьюмеризма. Их брак породил неисчерпаемый рынок «впечатлений», на котором зиждется современная индустрия туризма. Ведь туроператор продает не билеты на самолет и не номер в отеле — он предлагает «незабываемые впечатления». Париж — не город, а незабываемое впечатление, Индия — не страна, а впечатление, катание на лыжах в Альпах не отдых и не спорт, а еще одна разновидность впечатления. Потребляя впечатления, мы якобы расширяем свои горизонты, реализуем свой потенциал и становимся счастливее. Соответственно, когда миллионер хочет наладить отношения с женой, он везет ее на роскошные выходные в Париж, и эта поездка отражает не какие-то его необычайные и сугубо личные желания, но пламенную веру в миф романтического потребительства. Богатому древнему египтянину в голову бы не пришло решать кризис в отношениях таким способом — возить жену в Вавилон, например. Он бы построил ей роскошную гробницу, о которой супруга всегда мечтала.

Не только египетская аристократия занималась строительством пирамид — этому посвящало свою жизнь большинство людей в большинстве культур. Менялись только название, форма и размер. Например, это может быть загородный дом, с бассейном и лужайкой, а может — пентхауз с ошеломляющим видом. Но мало кто ставит под вопрос сам миф, который побуждает нас мечтать о пирамиде.

В. Воображаемый порядок субъективен, но охватывает множество взаимодействующих между собой субъектов. Даже если сверхчеловеческим усилием я смогу освободиться от диктата воображаемого порядка, я — всего лишь один индивидуум. Чтобы сменить воображаемый порядок, мне пришлось бы убедить миллионы незнакомых мне людей поддержать меня в этом начинании. Ибо воображаемый порядок не есть плод лишь моего воображения — он интерсубъективен, то есть существует в сообщающемся воображении тысяч и миллионов людей.

Чтобы понять это, нужно уточнить разницу между понятиями «объективный», «субъективный» и «интерсубъективный».

Объективное существует независимо от человеческого сознания и людских убеждений. Например, радиоактивное излучение — не миф. Радиоактивное излучение существовало задолго до того, как люди его открыли, и оно опасно даже для тех, кто в него не верит. Мари Кюри, одна из первооткрывателей радиоактивности, не знала, что радиоактивные вещества, которые она долгие годы изучала, могут нанести вред ее организму. Хотя она не верила в их опасность, но все же умерла от апластической анемии — смертельного недуга, вызванного слишком долгим соприкосновением с радиоактивными веществами.

Субъективное существует в сознании и убеждениях отдельного человека. Оно меняется или исчезает, если убеждения этого конкретного человека претерпевают изменения. Например, многие дети придумывают себе невидимого друга и какое-то время верят в его существование. Этот друг существует лишь как субъективное убеждение ребенка и, когда малыш подрастает и теряет эту веру, воображаемый друг исчезает.

Интерсубъективное существует в общении, в коммуникативной сети, соединяющей субъективные сознания людей. Если отдельный человек изменит свои убеждения, на интерсубъективном это не отразится. Но если большинство людей, составляющих эту «сеть», умрет или изменит свои представления, то интерсубъективное явление мутирует или исчезнет. Такого рода явления — не злонамеренный обман и не пустое заблуждение. Они тоже существуют, только в ином смысле, не так, как существует радиоактивность, однако их огромное влияние на мир невозможно отрицать. Среди важнейших факторов истории немало таких интерсубъективных феноменов: закон, деньги, боги, нации.

Например, Peugeot — отнюдь не воображаемый друг гендиректора. Компания существует в общем воображении миллионов людей. Ведь почему в конечном итоге сам гендиректор верит в существование своего предприятия? Потому что в это верит совет директоров, верят юристы компании, секретарши в соседнем офисе, кассиры в банке, брокеры на бирже, автодилеры стран от Франции до Австралии. Если гендиректор вдруг перестанет верить в реальность Peugeot, он быстренько окажется в ближайшей психиатрической клинике, а на его место придет другой.

Так и доллар, и права человека, и Соединенные Штаты Америки существуют в сообщающемся сознании миллиардов людей, и никто не властен в одиночку подорвать их реальность. Если я лично перестану верить в доллар, в права человека или в Соединенные Штаты, это не будет иметь никакого значения. Воображаемый порядок интерсубъективен, поэтому изменить его мы можем, только разом изменив сознание миллиардов людей — а это не так-то просто. Изменения таких масштабов возможно осуществить лишь силами разветвленной организации вроде политической партии, идеологического движения или религиозного культа. Но, чтобы создать подобную сложную организацию, нужно убедить множество посторонних друг другу людей объединиться и действовать заодно. А для этого они должны уверовать в какой-то общий миф. Выходит, чтобы изменить существующий воображаемый порядок, нам понадобится другой, альтернативный ему воображаемый порядок.

Например, чтобы развенчать Peugeot, нужно вообразить нечто более могущественное, вроде французской правовой системы. Чтобы ниспровергнуть и французскую правовую систему, понадобится еще более всеобъемлющая и грозная сила — французское государство, а чтобы справиться с государством, нам придется представить себе что-то еще более могущественное.

Отказаться от воображаемого порядка не в наших силах. Разрушая стены темницы и устремляясь навстречу свободе, мы попросту выбегаем в более просторный двор более вместительной тюрьмы.

Передо мной лежит юбилейный 8 999-9 000-й номер «Советской России» от 26 февраля 1986 года. Почти весь номер занимает политический доклад генерального секретаря ЦК КПСС Михаила Сергеевича Горбачева на XXVII съезде КПСС, открывшемся за день до этого, 25 февраля. Читаешь его и возвращаешься мысленно к тем далеким временам, когда, тем не менее, были заложены истоки сегодняшних наших коллизий. И, конечно, не можешь не думать о причинах перестройки, ставшей катастройкой, о том, что же было сделано неправильно, что же мы – сторонники социализма, советские патриоты – проглядели… И многое дают понять сухие слова официального доклада, которые тогда, в февральскую среду 1986-го, мы, наверное, просто пробежали глазами… Нам казалось, что не так уж и важно, что генсек сказал на съезде. Все равно наша жизнь будет течь так, как текла раньше, и будут у нас и отдых в Сочи, и премия под Новый год, а у наших детей – бесплатная учеба в вузах, а потом квартиры, положенные молодым специалистам…

А оказалось – заезженные фразы доклада партруководителя несли в себе заряд разрушения, сравнимый с атомным оружием…

…Значительная часть того доклада Горбачева была посвящена обоснованию социально-экономического ускорения как нового стратегического курса партии и Советского государства. Горбачев так определял этот новый курс:

«Что мы понимаем под ускорением? Прежде всего – повышение темпов экономического роста. Но не только. Суть его – в новом качестве роста: всемерной интенсификации производства на основе научно-технического прогресса, структурной перестройки экономики, эффективных форм управления, организации и стимулирования труда… Главное, что должно обеспечить нам успех, – живое творчество масс, максимальное использование огромных возможностей и преимуществ социалистического строя».

Сегодня многие уже забыли, что на знаменитом апрельском пленуме 1985 года, который считают точкой отсчета перестройки, речь шла не столько о перестройке или гласности, которые, конечно, тоже были упомянуты, но не были еще на первом плане (слово «перестройка» употреблялось лишь как часть фразы «перестройка экономики»), сколько об ускорении. Первоначально партия призвала советское общество именно к ускорению социально-экономического развития социализма (и именно поэтому предыдущий этап – в противовес эпохе ускорения – был назван «эпохой застоя»). В общем-то имелось в виду продолжение реформ, начатых еще Ю.В. Андроповым в 1983 году, а именно модернизация производства, укрепление трудовой дисциплины, борьба с нетрудовыми доходами, с теневым рынком, с коррупцией в партийном и госаппарате, в торговле. Современные историки говорят, что начатые Андроповым и продолженные ранним Горбачевым в 1985–1986 годах реформы, известные как курс на «ускорение», были не чем иным, как попыткой авторитарного административного переустройства советского общества, без отказа от социализма и однопартийной системы, без внедрения элементов буржуазных гражданских свобод и буржуазной демократии. Это был путь, по которому двинулся Китай при Дэн Сяопине и по которому пошел было и СССР в начале 1980-х, когда руководство страны осознало наличие систематического кризиса в экономике и в обществе, но еще не задумывалось об отказе от идеалов социализма, о сдаче СССР «западным друзьям».

2.

Вспомним, что М.С. Горбачев пришел к власти как выдвиженец «фракции Андропова», или, как ее еще называли, «фракции советских консерваторов», хотя правильнее их было бы назвать советскими патриотами, защитниками советского строя. Михаил Сергеевич втерся в доверие к Юрию Владимировичу, еще когда Андропов, бывший председателем КГБ, приезжал на лечение на курорты юга России. При помощи Андропова он переехал в Москву и сделал партийную карьеру (поначалу выдавая себя за специалиста по сельскому хозяйству – это было время реализации «Продовольственной программы», и такие специалисты очень ценились).

В силу принадлежности к выдвиженцам Андропова в первые два года реформ Горбачев следовал планам сторонников социализма. Насколько это было искренне – другой вопрос. Позднее Горбачев заявлял, что уже в 1985 году они с Яковлевым разработали проекты перехода к многопартийности, парламентаризму, капитализму в экономике, но решили, что пока не то что запускать, но и обнародовать их рано. Думаю, это все же пустая бравада. Горбачев сейчас просто пытается выдать себя за дальновидного и умного врага советского строя. Однако это явная переоценка.

Но вернемся к ускорению. Вехи той «авторитарной перестройки» уже мало кто помнит, и нелишне их тут перечислить. Это создание Госкомитета по информатике и вычислительной технике, который помог организовать прорыв в этой области. Госкомитет начал компьютеризацию страны, были построены заводы для выпуска советских персональных компьютеров (два крупнейших из них – минский «Интеграл» и киевский «Кристалл» – Россия после 1991 г. потеряла). Компьютеры (их тогда назвали ЭВМ – электронно-вычислительные машины) успешно внедряли в производство. В школах и вузах был введен курс «Информатика». СССР начал преодолевать отставание от Запада в области компьютерной техники.

Далее была создана госприемка продукции на предприятиях, что несколько повысило качество продукции, ведь госприемка была независимой от администрации предприятия. Был осуществлен переход к двухсменной системе организации труда с поощрением работников, трудящихся во вторую смену, что повысило производительность труда. И наконец, был принят Указ об усилении борьбы с нетрудовыми доходами (от 23 мая 1986 г.), позволивший частично разгромить цеховиков, теневиков и спекулянтов.

Однако уже в 1987 году риторика «реформаторов» изменяется. С январского пленума 1987 года упор делается на политике. Одним ударом были выкинуты с постов сотни секретарей областных комитетов партии, члены ЦК (перестройщики назвали эту операцию «Огонь по штабам» и объясняли ее тем, что избавляются от тех, кто «тормозил перестройку»). Всё меньше говорится об ускорении, о социализме, все больше – о гласности, демократии, рынке, а самое главное – о новом мышлении в международной политике, о разоружении, о сближении СССР и Запада.

Речи о мирном сосуществовании двух систем в СССР были слышны со времен Хрущева. В годы правления Брежнева вообще была провозглашена разрядка международной напряженности. Но здесь уже имелось в виду нечто иное: не сосуществование, а сращивание систем. Фактически идеологией второго, рыночного, полубуржуазного этапа реформ (1987–1990 гг.) становится теория конвергенции социализма и капитализма. Создана она была на Западе американскими учеными Джоном Гэлбрейтом и Уолтом Ростоу (саму идею высказал русский социолог Питирим Сорокин, эмигрировавший из Советской России в США еще в 1920-е годы). Но у нас в либеральных кругах эту теорию связывали с именем академика Сахарова. Он действительно ее пропагандировал в своей книге «Размышления о прогрессе, мирном сосуществовании и интеллектуальной свободе» (1968). Книга ходила в самиздате, и через нее с теорией ознакомились многие советские интеллигенты. 

Следуя этой концепции, Горбачев предложил Западу, чтобы СССР тоже стал частью западного мира, и ради этого согласился на внедрение в СССР большого сегмента капиталистического рынка и элементов буржуазной демократии. Их он объявил не капиталистическими, западными, как считали раньше, а «общечеловеческими» ценностями. Горбачев и другие идеологи перестройки стали теперь петь дифирамбы «социалистическому рынку», «социалистическому парламентаризму». Предшествующий, советский, социализм был объявлен деформацией марксистского идеала, «административно-командной системой».

3.

Итак, Горбачев фактически попросил страны Запада впустить СССР в «золотой миллиард», создать единый, капиталистически-социалистический блок. Взамен он предложил Западу избавление от кошмара, который преследовал население Запада весь период холодной войны – от ожидания возможной ядерной катастрофы (он не понимал, что сами элиты Запада подхлестывали, нагнетали этот страх, тем самым они раскручивали антисоветизм, изживали положительное восприятие СССР как страны победившей социальной справедливости).

Чтобы доказать серьезность своих намерений, Горбачев не просто подписывает договоры о сокращении ракет. Он в одностороннем порядке выводит войска из Восточной Европы, способствует объединению двух Германий на условиях ФРГ, а внутри страны начинает беспрецедентную кампанию по легализации рынка. Как из рога изобилия сыплются законы, указы, подзаконные акты – об индивидуальном предпринимательстве, о кооперативах, о создании бирж, банков. Проводятся альтернативные выборы на съезд народных депутатов. Партия все больше отстраняется от власти, на власть претендуют Советы. В конце концов из Конституции устраняется 6-я статья, обеспечивавшая партийную монополию. 

Причем Горбачев проводит все эти реформы с завидным упрямством, невзирая на то, что практика показывает нежизнеспособность такой смычки рынка и плановой экономики, опасность развития хаоса. В стране наступает глубочайший кризис, полки магазинов пустеют, люди получают продукты по карточкам, поднимается и заявляет о себе преступность, а Горбачев продолжает настойчиво гнуть свой курс. 

В конце концов в 1990–1991 годов этот кризис хоронит и самого Горбачева как реального политика. Обожаемый на Западе, он превращается в объект ненависти со стороны собственных граждан. Его ошибками умело пользуются радикальные неолибералы-западники во главе с Ельциным. В итоге, после неудачного путча консерваторов, они разрушают СССР и превращают Горбачева в президента без страны… 

4. 

Что же случилось в том, уже далеком, 1987 году? Почему Горбачев и высшее руководство так резко сменили курс реформ и перешли от плана авторитарной модернизации социализма к плану конвергенции, частичного перехода к капитализму, сближения с Западом? Почему Горбачев так упорно проводил этот курс до самого конца (даже вернувшись из Фороса, он что-то лепетал о рыночном социал-капитализме и «новом мЫшлении»)?

Некоторые современные историки перестройки утверждают, что авторитарная модернизация якобы потерпела крах в 1986 году. Горбачев-де был вынужден искать новые пути в силу нереформируемости советской экономики. Он сделал ставку на демократизацию и переход к рынку, но не справился с силами, которые сам освободил.

Наблюдатели из среды патриотической оппозиции утверждают, что, напротив, Горбачев и не пытался идти по «китайскому пути». Это был якобы блеф с его стороны. Он изначально ставил перед собой задачу разрушения социализма, развала СССР, сдачи наших позиций Западу, поскольку так или иначе был агентом влияния Запада. Сам Горбачев действительно дает пищу для подобного рода утверждений отдельными своими высказываниями. Ему льстит, что его воспринимают как некоего демиурга, пусть и злого, разрушившего в одиночку сверхдержаву.

Но, полагаю, не правы ни те ни другие. Первоначально Горбачев, опираясь на фракцию консерваторов, и вправду принялся было продолжать дело Андропова (настолько, насколько это позволяли его способности руководителя, прямо скажем, невеликие, ведь он явно не годился для столь высокого поста). Но нужны были очень большие усилия, нужно было немало времени, чтоб добиться успеха. Конечно, за 1–2 года авторитарная модель перестройки не могла показать себя, поэтому бессмысленно говорить о ее тупиковости. И тут в течение событий вмешалась еще одна сила… 

Дело в том, что политическая элита СССР – высшие эшелоны партийных и государственных управленцев и служащих – была неоднородна. Среди них были не только «советские традиционалисты», но и, так сказать, «либералы-западники». Они и их дети поездили на Запад в годы брежневской разрядки, посмотрели, как живут «проклятые капиталисты», и стали сопоставлять те привилегии, которые есть у их страны – служебные машины, дачи, путевки в спецсанатории, которые выглядят довольно скромно по сравнению с уровнем жизни элиты «золотого миллиарда». В коммунистическую идеологию представители этой части партноменклатуры и чиновничества верили все меньше и меньше (как известно, «рыба гниет с головы», и в заводских и цехах и даже вузовских аудиториях было гораздо меньше диссидентов по убеждениям, чем в кабинетах горкомов, обкомов и даже КГБ). Эти обуржуазившиеся руководители, коммунисты только по названию, партбилетчики, хотели уже тогда жить, как на Западе: иметь виллы и коттеджи, престижные машины, делать покупки в бутиках, отдыхать на Багамах. А для этого нужно было, во-первых, окончательно разрушить железный занавес между Западом и СССР и слиться с западной элитой в единую «корпорацию» и, во-вторых, создать в СССР элементы рынка и капитализма. Теория конвергенции как раз и была идеологическим выражением их устремлений.

Публицист Константин Крылов еще в 90-х в одной из своих статей доказывал, что Сахаров не случайно стал «привилегированным диссидентом», которому позволялось очень многое – от встреч в «ссылке» с представителями западных СМИ до получения валютных гонораров за публикации в США (нам этот статус знаком – некоторое время таким «привилегированным диссидентом» оставался Навальный). Сахаров (сознательно или нет – другой вопрос) был «представителем» тех кругов советского руководства, которые не прочь были бы «объединиться» с Западом, создав в СССР некий капитало-социализм. При помощи Сахарова они «прощупывали» общественное мнение на Западе, точки зрения различных руководителей зарубежных стран на это закамуфлированное предложение. 

Судя по всему, к 1986 году им стало понятно, что Запад принципиально не против такой конвергенции, хотя у него есть свои взгляды на ее условия. И тогда им понадобился уже свой представитель на самом верху Советского государства, который провел бы такую операцию. Западным спецслужбам не нужно было вербовать Горбачева. Его «завербовали» «собратья по классу». «Либералы-западники» (одним из их вождей, безусловно, был Александр Яковлев) обволокли падкого на лесть выскочку из Ставропольского крайкома почтительным вниманием и деланым восхищением, и он из фракции «советистов» перешел во фракцию «либералов». Относительно молодой, говорливый генсек, любящий порассуждать о мире во всем мире, о том, что «все мы в одной лодке», об общечеловеческих ценностях, годился на эту роль.

5.

Однако ни одна группировка в элите не сможет ничего добиться, если у нее не будет социальной базы, опоры в гуще общества. «Советисты» опирались на армию, МВД, спецслужбы, а главное – на широкие массы трудящихся, на многомиллионную массу рабочих, работников ИТР, колхозников. Трудящиеся с энтузиазмом восприняли программу ускорения. В обществе давно уже стало ощущаться, что в некоторых отраслях Советский Союз стал отставать от Запада, что государственный и партийный аппарат стал закостеневать, что стало слишком много бюрократии, заформализованности, и это мешает прогрессу, модернизации производства, социальному прогрессу в СССР. Вызывала беспокойство продовольственная проблема. Она была результатом хрущевских аграрных деформаций: насаждения совхозов вместо колхозов, ликвидации «неперспективных деревень», сокращения приусадебных хозяйств колхозников. Все это привело к оттоку сельчан в города, так что к 80-м годам пришлось посылать в деревню для сбора урожая городских помощников – от студентов до солдат. Если обеспечение жителей больших городов было еще относительно неплохим, то в малых городах стали нормой перебои с самыми разными продуктами (за исключением жизненно необходимых).

Но подавляющее большинство населения СССР вовсе не собиралось отказываться от социализма. Они хотели лишь подкорректировать, усовершенствовать реальный социализм. И это было возможно, как показывает пример Китая, того же Вьетнама.

Итак, народ вовсе не просил пресловутых гласности и парламентаризма, о которых стали твердить с высоких трибун после 1987 года. Простой рабочий не жаждал изданий Солженицына и Оруэлла, он хотел, чтоб на столе было погуще, чтоб процветал его завод, а у него была жизненная перспектива. Наконец, чтоб у его сына была возможность обучаться в вузе за счет государства, а у него самого – хорошая пенсия по старости. Все это неразрывно было связано с сохранением главных инфраструктур социализма. И чем дальше руководство вело страну в сторону капитализма, тем меньше отклика перестройка находила именно у народа.

Социальной базой рыночников и западников (тогда их ошибочно называли «демократами») стала молодежь – как самая неустойчивая и внушаемая социальная группа, а также полупоопозиционная, оторвавшаяся от народа фрондирующая интеллигенция. Интеллигенты мечтали о свободах, отмене цензуры, возможности покритиковать то, во что верили простые люди, но что у них самих давно не вызвало отклика. Они иррационально не любили советскую власть, которая дала им образование, жилье, работу (это ведь были в большинстве своем не потомки дворян, а потомки рабочих и крестьян). Зато они обожали и идеализировали Запад, о котором знали лишь по передачам радио «Свобода», что тайком слушали по ночам.

Важнейшей частью социальной базы «либералов» стали мелкобуржуазные и откровенно криминальные слои – разного рода спекулянты, теневики, которые мечтали легализоваться и стать «кооператорами» и «предпринимателями», а то и директорами фирм, банкирами. Еще в хрущевско-брежневские времена в СССР сформировалась теневая экономика, в деятельность которой были вовлечены сотни тысяч и даже миллионы советских граждан (если учесть тех, кто пользовался услугами черных рынков). Экономист Ханин пишет, что к 1980-м годам между дельцами-теневиками и представителями низших слоев хозяйственного аппарата, МВД и даже партаппарата стали устанавливаться тайные тесные связи (не зря же Андропов взялся за спекулянтов и торгашей!). В 1987 году этот союз стал политической силой.

Но для того, чтобы «либералы» в элите реализовали свои интересы, им нужно было обмануть большинство населения, тот самый трудовой народ. Самые проницательные из «перестройщиков» уже тогда догадывались, что движение в сторону капитализма и конвергенции с Западом ухудшит положение простых людей. Нужно было действовать так, чтобы пропагандистская машина работала только в одну сторону, чтобы массы не усомнились в нужности именно такой перестройки, чтобы не произошло самоорганизации трудящихся, не возникли движения, направленные против «перестройки», в защиту реального социализма. И они своего добились.

6.

До сих пор бытуют два вреднейший политических мифа относительно перестройки. Один из них утверждает, что Горбачев дал «свободу слова», а другой – что перестройка покончила с авторитарной системой управления и Советский Союз при Горбачеве и благодаря его реформам стал демократическим государством. Живучесть этих стереотипов связана с тем, что никому не хочется просто трезво и объективно взглянуть на факты. А факты таковы: и в 1987–1990 годах (и даже в ельцинские 90-е) власть – от высшего руководства до назначенных редакторов и глав СМИ – строго следила, чтобы в СМИ не прозвучало что-либо, принципиально противоположное «линии перестройки». Я уже вспоминал признания С.Г. Кара-Мурзы, который году в 1989 году предложил сразу нескольким «демократическим» газетам статью с критическим анализом политики перестройки. Во всех изданиях сказали, что они это из принципа печатать не будут, а на вопрос: «А как же гласность и свобода слова?» – заявили: «Не занимайтесь софистикой!»

Та же самая история была со знаменитым письмом Нины Андреевой… Сейчас, когда появляются мемуары участников тех событий, выясняется, что даже в годы, когда Горбачев на весь мир кричал, что в стране «гласность», Яковлев еженедельно собирал редакторов крупнейших газет и глав телеканалов и давал наставления – как освещать то или иное событие, что можно говорить и писать, а что нельзя. Перестроечные программы, которые поражали граждан своей «смелостью», типа «Прожектора перестройки», на самом деле были согласованы с высоким руководством. 

В интернете вы с легкостью можете найти интервью философа Александра Зиновьева французскому ТВ в передаче, в которой участвовал приехавший во Францию, тогда еще опальный, Ельцин. Зиновьев там предрекает, что через 10 лет россияне будут вспоминать «эпоху застоя» как лучшую из эпох, и даже пророчески заявляет, что попытка установить демократию закончится в России новым авторитарным режимом. Но что-то это интервью не показали по перестроечному советскому ТВ. На него вообще не приглашали персон типа Зиновьева. Там с утра до вечера показывали лишь тех, кто восхвалял перестройку, Запад и осуждал «советский тоталитаризм». 

Общепризнано также, что до 1990 года, даже в самый разгар кампании «гласности», ни одно перестроечное СМИ (официальные – про самиздат говорить не будем) не поместило ни одного материала с критикой М.С. Горбачева! Перестройщики обрушились на него лишь после того, как окрепла либеральная оппозиция Горбачеву в лице Ельцина и «межрегионалов» вроде Гавриила Попова и Анатолия Собчака (и не просто оформилась, а еще получила «благословение» со стороны руководства США после визита туда Ельцина).

Таковы факты. Тем не менее наши либералы до сих пор вполне искренне уверены, что при Горбачеве и тем более при Ельцине якобы «была свобода слова». Это известный парадокс. Долгие годы советским интеллигентам запрещали критиковать марксизм, социализм, партию, и вот пришел новый начальник и заявил: «Критикуйте это всё!» Интеллигенты, шалея от смелости, бросились метать ядовитые копья во вчерашние «священные символы» и радоваться «свободе»… Они будто не замечали, что цензура и запреты никуда не делись, только теперь они распространяются на высказывания противоположного толка…

7.

То же и с «демократией». Предвзятые историки перестройки либеральной ориентации кричат: Горбачев дал народу демократию и за это он заслуживает самого горячего одобрения! Патриоты-оппозиционеры соглашаются: да, Горбачев дал даже слишком много демократии, поэтому страна обрушилась в хаос и за это Горбачев достоин проклятия. Действительность же была иной. Хотя перестройка была объявлена в апреле 1985 года, до 1989 года страна управлялась так же, как и раньше, – жесткой вертикалью партии. Людям разрешили критиковать советское прошлое, но общество и государство управлялись сверху, небольшой группой номенклатурных партруководителей, возжелавших жить, как элита Запада. В высших эшелонах власти демократии и коллегиальности стало даже меньше. При Брежневе при решении важных вопросов пока все члены Политбюро не придут к согласию, обсуждение не заканчивалось (любопытно, что тем самым высшие партруководители, сами того не замечая, следовали закону русской крестьянской общины, где сход так же не заканчивался до общего согласия). Горбачев взял за правило решать принципиальные вопросы узкой группировкой своих сподвижников. Другие члены Политбюро и тем более ЦК могли даже не знать об этом или все это преподносилось им столь туманно и обтекаемо, что они и не понимали, за что голосуют. В Верховном Совете многие законы, включая такие судьбоносные, как законы о кооперации, трудовых коллективах, также проталкивались «инициативными группами», которые создавались Горбачевым и Яковлевым из «проверенных» товарищей либо из ничего не понимавших простых депутатов.

Горбачевцы в 1987 году провели даже первую приватизацию, да так, что народ не осознал всей ее значимости, а зачастую и не знал о ней. Она вошла в историю как комсомольская приватизация. В ходе ее произошел масштабный дележ государственной собственности – раздел ее между «своими» – приближенными к чиновничьим кланам эффективных инициаторов типа молодого Миши Ходорковского, секретаря Фрунзенского райкома ВЛКСМ. Тогда возникли первые биржи, банки, при заводах создавались кооперативы, часто принадлежащие родственникам руководства этих заводов. Таким образом, многие предприятия, оставаясь формально в государственной собственности, фактически приносили огромные прибыли частным лицам. Напомню, все это было в 1987–1988 годах, когда Горбачев и Яковлев с трибун съездов и пленумов внушали доверчивым гражданам, что страна идет по ленинскому пути, что осуществляется «демократизация социализма». Первая «комсомольская приватизация» (впрочем, как и вторая, чубайсовская) вообще происходила без должной правовой базы. Никакого закона о приватизации принято не было. Основой для действий хозяйствующих субъектов стали подзаконные акты (инструкции, распоряжения, записки), выпускаемые секретарями партийных комитетов. Все обделывалось в кругу своих и даже отдаленно не напоминало приватизацию в демократическом обществе. 

Некоторые элементы демократии в политической системе СССР появились лишь в 1989 году – к концу аж 4-го года перестройки. В мае 1989 года был избран съезд нардепов СССР и впервые с 1920-х годов на выборах была свободная борьба между несколькими кандидатами. Это привело к провалу некоторых кандидатов от партаппарата. Что же сделал «демократ» Горбачев? По воспоминаниям Валерия Болдырева, работавшего тогда помощником генсека, Горбачев путем подковерных махинаций добился того, что стал главой Верховного Совета. А потом, не удовлетворившись этим, образовал должность президента СССР и занял ее. Она ему давала поистине диктаторские полномочия. Президенту СССР подчинялись Совет Министров, армия, силовые службы. Он представлял Верховному Совету кандидатуры на все высшие посты и обязан был лишь «учитывать мнение» Верховного Совета. Он мог распустить Верховный Совет в случае разногласий внутри него, мог ввести прямое президентское правление. Наконец, он мог и без этого управлять страной через свои указы, игнорируя парламент. Под нажимом президента Горбачева 5-й съезд нардепов СССР фактически самораспустился, приняв Постановление «Об органах государственной власти и управления Союза ССР в переходный период». То есть Горбачев обеспечил таким образом ликвидацию всех элементов советской демократии. Это облегчило Ельцину и его сподвижникам задачу разрушения СССР. 

Такая вот была «демократия» при Горбачеве. Недаром философ Черняховский назвал Горбачева «кровавым диктатором». На его руках была, например, кровь демонстрантов Тбилиси. Генерал Родионов, руководивший этой операцией, в интервью «Московским новостям» потом прямо признал, что приказ разогнать митинг силами армии (в итоге погиб 21 человек) отдал генсек (который от этого потом усиленно открещивался, свалив всё на военных).

Никто уже не помнит, что президент Горбачев ввел в Москву войска еще до ГКЧП – 28 марта 1991 года, в день открытия съезда нардепов РСФСР. Горбачев запретил тогда проельцинский митинг в Москве и чтобы он не состоялся, приказал военным патрулям контролировать город. Этот ГКЧП-1 провалился из-за безволия Горбачева, испугавшегося нахрапа Ельцина, но кровь чуть не полилась, и попытка путча имела место быть…

Никаким демократом Горбачев не был, равно как и никакой свободы слова он стране не давал. Наоборот, он всячески препятствовал настоящей демократизации и свободе слова, распространению мнений, противоположных его собственному мнению, проникновению во власть людей из низов, представителей неформальных движений, которые стали возникать в конце 80-х. Говоря прямо и откровенно, Горбачев встал у рычагов пропагандистской и политической советской машины и, используя ее, произвел антисоветский переворот. «Демократизация», «гласность» – все это было лишь декорациями для доверчивого народа. Объективно Горбачев и его соратники действовали (что бы Горбачев при этом ни говорил и даже ни думал) в интересах обуржуазившейся части партийной и государственной номенклатуры и необуржуазии из числа кооператоров, теневиков, ушлых «комсомольцев».

И надо сказать, обман оказался действенным. Верхушке удалось ловко провернуть свой госпереворот 1987 года (когда был объявлен «Огонь по штабам» и смещены наиболее консервативные главы обкомов) и повести страну в сторону желанного ими «рынка». Защитники советского строя и социализма так и не смогли сплотиться. Все более растущий протест народа распылился, а не стал движущей силой народного политического движения (оно, движение левых патриотов, возникло позже, в 90-х, когда СССР уже развалили). Конечно, при этом сыграли свою роль не только ловкость горбачевских пропагандистов, но и слабость социалистически-демократических традиций в советском обществе, так до конца и не вышедшем из мобилизационно-авторитарного состояния. Сказалось отсутствие социалистической теории, которая отвечала бы на вызовы дня, а не была бы набором из цитат классиков, чем грешили наши идеологи в годы, предшествовавшие перестройке. Наконец, сказалось отсутствие сильных лидеров среди противников Горбачева и Ельцина – народных вождей, за которыми пошли бы массы, таких же упрямых, пробивных «ломовиков», умевших говорить с площадями, как молодой Ельцин (что уж скрывать – он ведь поначалу пользовался большим успехом!), но защищавших советский строй.

8.

Правда, Горбачева и самого обманули. Группировка Ельцина оттеснила его и предложила Западу другой проект. Тут уж речь шла не о конвергенции социализма и капитализма, а о полном разрушении социализма и превращении бывшего СССР в периферию мирового капитализма. Причем по замыслу ельцинистов каждая республика СССР должна была выстраивать отношения с Западом самостоятельно, и в «золотой миллиард» теперь должна была войти лишь узкая компрадорская элита. Такой «эконом-вариант» Запад, конечно, больше устраивал, и он после некоторых колебаний (Запад боялся балканского сценария в Северной Евразии, где имелось ядерное оружие) согласился.

А Горбачев так и остался никому не нужным, неудачливым, болтливым интриганом, заслужившим презрение современников и потомков…

Казалось бы, горбачевская перестройка, ее лозунги и методы – теперь уже дела давно минувших дней. Но вчитываясь в газеты той поры, вспоминая события, разговаривая с людьми, которые в них участвовали, понимаешь, как много и нынешняя власть сохранила из арсенала перестройщиков и использует до сих пор. Горбачев под убаюкивающие разговоры о том, что нужно больше демократии и больше социализма, разрушал социализм. Нам сегодня тоже много говорят о патриотизме, о противостоянии Западу, причем те люди, которые имеют на этом Западе виллы и дворцы, у которых дети и жены живут в Лондоне и Нью-Йорке. Горбачев подсовывал в парламент законы, в которых крупными буквами говорилось о социализме как строе кооператоров, а мелким шрифтом проталкивалась модель кооперации, ведущая к капитализму. Нам недавно предложили поправки в конституцию, где было много хороших слов о нашей победе в войне, о поддержке малозащищенных слоев населения, но при этом защитники поправок умалчивали о главном пункте, касавшемся пресловутого «обнуления»…

Так что не так уж это и неактуально. Напротив, мы и сегодня должны изучать перестройку, вырабатывать ее объективное, правдивое понимание, чтобы не попасть на ту же удочку наследников Горбачева, посылающих ему поздравительные телеграммы.

Рустем Вахитов,  к.филосф.н., доцент Башгос университета, ст. научный сотрудник отдела этнополитологии Института гуманитарных исследований при АН РБ

Источник: http://www.sovross.ru/articles/2101/51241

На выставке представлены живописные и графические произведения из собраний Третьяковки, Воронежского художественного музея им. И.Крамского и частных коллекций. Какие-то из них специалистам хорошо известны, но есть и сюрпризы. Спрашиваем у хранительниц музея, сколько работ Репина насчитывается в собрании Третьяковки. Но, оказывается, на этот вопрос не так легко ответить: смотря, как считать. Скажем, есть 400 графических работ, но есть и альбомы, с учетом которых цифра достигнет отметки  600. Репин востребован, как говорят организаторы выставки, «постоянно ездит в регионы и за границу». Масштабная ретроспектива с прицелом на   2021– 2022 годы  подготовлена в Финской национальной галерее (Художественном музее «Атенеум») в Хельсинки.  Репин прожил в Финляндии много лет в ныне всем известном Репине под Петербургом, а когда-то Куоккале. Последние годы жизни художника прошли в усадьбе Пенаты, где он и умер в 1930 году в 86-летнем возрасте и где похоронен. Из России Репин  не выезжал, но в 1918 году автоматически стал жителем Финляндии.

Большая выставка откроется и в Пти Пале в Париже, куда Третьяковка вывезет  крупную партию  живописных и графических произведений, в том числе и из своей  постоянной экспозиции.  Все это время мы и сможем наслаждать камерной, но очень необычной «двухкомнатной» экспозицией. 

Что такое «известный» Репин? Это живописные и графические работы,  хранящиеся в Третьяковке, которые не участвовали в выставке художника на Крымском Валу 2019 года, поскольку в тот момент экспонировались в регионах.   «Другой» и «неизвестный» Репин –  работы позднего периода  творчества. Среди них  пять  вещей, которых никогда не было в Третьяковке. Они привезены из Воронежа и частных коллекций. Это невероятно эффектные и яркие вещи, в частности три женских портрета.  

На одном из них изображена Евгения Нордман с японским мечом в руках – жена брата гражданской жены Репина. Она много раз бывала в Пенатах и завещала их Академии художеств в Санкт-Петербурге. Дама была состоятельная. Ее супруг служил в управлении  Императорских театров, заведовал там вручением медалей и других наград. Репин изобразил ее сидящей в кресле в Пенатах, где до нее сидели и многие другие модели, например,  актриса  и гражданская жена Горького Мария Андреева, Корней Чуковский. 

Портрет Лидии Кузнецовой, пожалуй, самый необычный.  Голова и плечи девушки украшены  белыми и желтыми лилиями и одной черной. В правой руке она держит черного ворона. Репин изобразил подругу своей дочери Татьяны, с которой она училась в гимназии. Художник увидел девушку на карнавале в маскарадном костюме.  Позднее Лидия станет женой знаменитого философа Карсавина  и поможет Татьяне в 1930-е годы, когда она эмигрировала во Францию с семьей,  там обосноваться.  Третий портрет -  29-летней Беатрисы Леви, жены адвоката и художника Василия Леви, который жил неподалеку от Куоккалы, помогал устраивать выставки Репина в Европе  и продавать его работы. «Стройная муза в белом» - так ее назвал  художник. Он изобразил ее в белом платье и украсил  цветами. 

Отдельно представлены графические портреты в натуральную величину,  выполненные углем на негрунтованном, шероховатом  холсте. На них изображены  художник Валентин Серов и княгини Мария Тенишева,  приобретавшая работы Репина. Эти портреты часто называют «живописью углем». 

Центром выставки организаторы считают «Неверие Фомы» из  частного собрания (Лихтенштейн). Работа относится к позднему периоду эмиграции художника, когда он был увлечен  интерпретациями евангельских сюжетов. Репин посещал православный храм и даже пел в церковном хоре, находясь в эмиграции, несмотря на то, что после отлучения от церкви Льва Толстого заявил,  что больше ноги его там не будет.  По словам куратора выставки Татьяны Юденковой, «Неверие Фомы» постоянно переделывалось. Репин до 15-20 раз счищал какой-то образ, а потом наносил другой, переписывал лица. 

Привлекает и картина «В осажденной Москве» 1912 года, на которой запечатлен момент, когда город оставила армия Наполеона,  а  русские войска в него еще не вошли. Москва на полутора суток оказалась во власти толпы.   

Во втором зале собраны этюды и эскизы, в которых представлены разные этапы  работы Репина над полотном «Иван Грозный и сын его Иван 16 ноября 1581 года», хранящегося в Третьяковке и находящегося  в процессе реставрации. Здесь и этюд  «Сапожки царевича», написанный маслом на картоне. Для головы царевича позировал любимый писатель Репина Гаршин, чей портрет также представлен на выставке. Художник и автор проекта первого устава Товарищества передвижников  Григорий Мясоедов, портрет которого Репин назвал «Мужская голова»,  позировал  для Грозного. «Я сделал бы с вашего лица несколько этюдов, по которым уже мог бы писать и самого царя», - сказал ему художник.  Мясоедов долго отказывался. Однако, Репин, по его словам, пристал, как с ножом к горлу. Когда Мясоедов согласился,  добившийся своего художник, стал относиться к нему, как к собственности. Все это есть в воспоминаниях Мясоедова. Репин красил его лицо киноварью, имитируя пятна крови,  заставлял подолгу сидеть без движения в неудобных позах, злил, таким образом, подводя к состоянию Грозного. Для кровавого царя  он долго не мог найти подходящего лица. На выставке представлен  портрет композитора  Павла Бларамберга, которого Репин тоже хотел  использовать в качестве натуры, но  убедился, что на «роль» Грозного он не подходит.  

Эскиз «Сыноубийца» (1909) привезен из Воронежского областного художественного музея имени И.Н. Крамского. Это поздний вариант картины «Иван Грозный и сын его Иван 16 ноября 1581 года», который генеральный директор Третьяковки  Зельфира Трегулова назвала  уменьшенной версией знаменитого полотна 1885 года, находящегося на реставрации с мая 2018 года после нападения вандала. На выставке представлен видеофильм, где показана поэтапная реставрация и исследование -  рентгенография, химический анализ, изучение при помощи микроскопа. 

Нападение  было совершено 25 мая 2018 года. Год понадобился на комплексное исследование, собрание материалов по предыдущим  реставрациям. Специалисты Третьяковки оценили весьма эмоционально состояние полотна:  «Картина была тяжело больной».  Главный хранитель Татьяна Городкова  сказала, что у картины хроническое заболевание.  Первое нападение на картину  было совершено в 1913 году, когда душевнобольной иконописец  Балашов нанес три удара ножом.  Тогда в реставрации принимал участие и автор полотна.  Теперь необходимо  не только устранить повреждения, но и «вылечить» картину.  Крепежи со стены убирать не стали: ждут возвращения шедевра. О  сроках окончания реставрации предпочитают пока не говорить. Известно, что сейчас картина лежит лицевой стороной вверх, пленку с нее сняли, прорывы соединили.  

Руководитель реставрационных работ Андрей Голубейко рассказывает:   Если бы было советское время, нам бы назвали дату, и работа была бы к ней завершена. Но теперь  есть время на то, чтобы проверить  все данные и наши предположения. Права на ошибку не должно быть. Предстоит работа по удалению  лака и следов реставрационного вмешательств  за прошедшие годы. Затем – пропитка, восстановление живописной части. Должны поступить материалы для реставрации, которые к нам из-за пандемии просто не доехали. То, что картина переживала перед нападением -  не совсем хроническая болезнь, а последствия реставрации  1913 года, которая и  запустила механизм на уничтожение. Дублирование на животный клей, нанесенный горячим способом, предполагает усадку холста. Картина начала сама разрушаться.  И это не единственная причина. Был сбой климата, который усугубил состояние полотна.  

Светлана Хохрякова

Источник: https://www.mk.ru/culture/2021/03/29/lico-ivana-groznogo-repin-iskal-dol...

Вступление

Сфера технологий стала одной из важнейших в борьбе за власть в XXI веке. К началу третьего десятилетия нового века очевидно оформление двух основных «технологических экосистем» – американской и китайской. В этой связи для России актуальна дилемма: подключаться к одной из существующих платформ или разрабатывать собственную? Выбор в пользу первого варианта предполагает определение условий, на которых должно осуществиться такое «присоединение». Вторая опция требует более амбициозной стратегии, которая определит ключевые параметры собственно российской «техноэкосистемы».

Американская система является старейшей, наиболее крупной и развитой. Она опирается на безусловное технологическое лидерство США. Ключевая цель американской стратегии в технологической сфере – удерживать инициативу в области инноваций, продлить собственное доминирование и не допустить появления сопоставимых конкурентов на глобальном рынке. Для этого ведётся активная кадровая работа, создаются льготные условия для развития экосистемы стартапов, используются далёкие от экономических методы конкуренции.

Ёмкость рынка и благоприятные внутренние условия позволили США вывести на рынок наиболее крупных технологических и интернет-гигантов, права интеллектуальной собственности которых законодательно защищены. Косвенным, но значимым фактором американской техноэкономической системы является создание многочисленных продуктов общего доступа (common goods). Всё это позволяет американским компаниям предоставлять всему миру пробную версию собственных продуктов, что даёт пользователю возможность без избыточных затрат получить доступ к одним из наиболее совершенных технологий. Предлагаемые США принципы открытости и свободы в цифровой сфере подкупают. Однако не приходится сомневаться, что в момент, когда американцы усомнятся в собственной гегемонии в технологической среде, эти принципы будут незамедлительно пересмотрены. Возникнут непреодолимые границы и барьеры, нацеленные на сдерживание конкурентов и защиту американского лидерства.

Даже внутри самих США решения техногигантов по блокировке и удалению более 70 тысяч аккаунтов, включая страницы президента Дональда Трампа, похожи на открытые попытки изъятия у власти инструментов управления. В этом случае компании сыграли за политический истеблишмент против неугодного «спойлера» системы. Вероятно, в ближайшие годы команда политических, финансовых и технологических глобалистов будет продолжать сообща противодействовать национал-индустриальной повестке дня в Америке и других странах. При этом из стана демократов всё же доносятся опасения, что, какими бы удобными ни были предлагаемые корпорациями технологии, усиление влияния техногигантов опасно как по причине накопления ими «беспрецедентной экономической силы», так и по причине накопления ими «беспрецедентной экономической силы», так и по причине наращивания «контроля над политическим общением и коммуникациями» (Гоэл А., Ричман Б., Фукуяма Ф. Как спасти демократию от технологий // Журнал «Россия в глобальной политике», 2021. URL: https://globalaffairs.ru/articles/spasti-demokratiyu-ot-tehnologij/). Доминирование техногигантов в распространении информации и их способность к политической мобилизации масс уже сейчас представляют угрозу для демократических правительств.

Китайская техноэкономическая платформа меньше американской, хотя и здесь очевидны притязания на технологическое лидерство. Значительный объём финансовых и людских ресурсов позволяет китайской экосистеме быть замкнутой на себя и административно перераспределять ресурсы на те области технологического развития, которые представляются Политбюро КПК наиболее перспективными. Китайцы первые в мире поэкспериментировали с автономизацией ряда сервисов и услуг, выстроив «Великую Китайскую цифровую стену» (The Great Firewall of China). И если американцы предоставляют всему миру пробную версию своего продукта, то конкурентоспособность китайской модели опирается на дешевизну их предложения и участие в финансировании передовых разработок в других государствах. Уже сейчас китайские компании участвуют в развитии сетей 5G в 45 странах, развивают научные коллаборации в 145 странах и внедряют системы городской безопасности в 71 крупном городе по всему миру. При этом Китай опирается на тактику выжидания и не реагирует на провокации США. Америку в Китае справедливо рассматривают как более весомого и сильного игрока в этой сфере. Однако темпы роста китайской технологической индустрии позволяют Пекину рассчитывать на то, что достижение сопоставимого с США положения на рынке – вопрос времени. Маловероятно, что американцы смогут остановить этот процесс. В мировой политике есть запрос на прагматизм. Откликаясь на него, всё большее число американских союзников (включая европейцев) благосклонно воспринимают предложения Китая о сотрудничестве в цифровой сфере. Венгерские власти активно приглашают китайских производителей настраивать сети 5G в Будапеште. В Германии дискуссия об участии Китая в развитии национальных сетей 5G вышла на уровень президента и канцлера.

Растущее осознание европейскими странами важности цифрового суверенитета может быть потенциально интересно для России. Ключевые страны Европы – Германия, Франция, Италия, Нидерланды – опасаются зависимости от американцев и китайцев. Необходимость развития национальной технологической платформы особенно акцентируют французы. Европейцы боятся потерять субъектность в мировой технологической среде и в конечном счёте оказаться в ситуации, когда их голос не будет учтён. Именно этот мотив стоит за инициативой французского президента Эммануэля Макрона вывести 25 французских технологических «единорогов» на рынок к 2025 году.

Россию с европейцами объединяют опасения попасть в зависимость от ведущих игроков и утратить собственную автономию. При этом Россия, как и некоторые другие европейские страны, обладает компетенциями к формированию самостоятельного полюса мощи в цифровой сфере. Российские аргументы о разработке стандарта совместимости данных с большей вероятностью могут быть услышаны в Европе, чем в Китае и США.

Последние два государства сами обладают значительным массивом данных и не готовы делиться ими с третьими странами. Однако политические разногласия Москвы с европейцами могут стать непреодолимым препятствием к полноценной коллаборации, что является для России дополнительным мотивационным фактором в формировании собственной технологической платформы.

А.О. Безруков член Президиума Совета по внешней и оборонной политике; президент ассоциации экспорта технологического суверенитета; профессор МГИМО МИД России

М.В. Мамонов директор блока по поддержке государственных программ и международной деятельности АО «Почта России»

М.А. Сучков директор Центра перспективных американских исследований ИМИ МГИМО МИД России; доцент кафедры прикладного анализа международных проблем МГИМО МИД России; научный сотрудник инициативы по диалогу в рамках второго направления дипломатии в Институте Ближнего Востока в Вашингтоне

А.А. Сушенцов программный директор Международного дискуссионного клуба «Валдай»; директор Института международных исследований МГИМО МИД России

Источник: https://ru.valdaiclub.com/a/reports/mezhdunarodnaya-konkurentsiya-v-tsif...