Интересный и показательный спор начался на Украине по поводу вопроса «чей Карабах?». Представитель президентской фракции «Слуга народа» Людмила Марченко в эфире национального телеканала заявил, что Украина готова предоставить военную помощь Азербайджану, если возникнет такая необходимость. 

Фактически Марченко озвучила официальную точку зрения МИДа страны, управляемого ставленником Сороса Дмитрием Кулебой. Логика у «соросят» следующая: поскольку Ереван входит в военный союз с Россией, то надо поддерживать Азербайджан. И это при том, что Пашинян тоже из гнезда воспитанников Сороса. 

Но про военную помощь, честно говоря, никто из официальных лиц в Киеве  пока не говорил. Тем более что официальные хозяева «европейской нации» в лице США призвали к мирному урегулированию конфликта. Возможно, представитель фракции «слуг» слегка опередила события. Не знаю. Но сразу же возбудился министр внутренних дел Арсен Аваков. Он, как не трудно догадаться, чистокровный украинец, но армянин. 

Аваков в свойственной ему грубой манере посоветовал Марченко «выпить таблетку от фантазий» и не нести подобный бред. Вышеупомянутый министр Кулеба тоже оказался в сложной ситуации. Он как бы и хочет предоставить военную помощь Азербайджану, однако до сих пор не получил четких инструкций из Госдепа о том, что ему говорить. 

Поэтому призвал к «взвешенным заявлениям и комментариям», «не возбуждать эмоций и противостояния». Кстати, отец Кулебы является послом Украины в Ереване, что делает главу украинской дипломатии очень нервным. Душой он с Пашиняном, однако вынужден подыгрывать Азербайджану. К тому же, жена Кулебы идет в депутаты столичного горсовета по спискам партии «зеленых». «Слуги» походу за Баку. Все сложно.

Автор: Александр Зубченко

Источник: https://russtrat.ru/news/3-oktyabrya-2020-0010-1806

Книга посвящена исследованию роли, которую мораль играет в политике. В противовес морализаторскому, оценочному подходу к политической жизни данное исследование фокусируется на том, какое значение имеет мораль для деятельности субъектов политики. Формы, варианты, следствия включения морали в политику рассматриваются в историко-философском, теоретическом и практическом планах.

Центральное место в книге занимают проблемы соотношения насилия и ненасилия, морального долга и политической целесообразности, неповиновения власти и нравственной ответственности. Указанные темы раскрываются в широком контексте классической и современной философской, политической и этической мысли.

* * *

Говорят: “искусство кино”. Киноискусство. Но все это инерция. На экранах господствуют американские фильмы. Кинотехника. И не случайно, даже расхваливая их, критики прежде всего подчеркивают качество изображения, чистоту звука, яркость пленки и грандиозность спецэффектов. А высший эпитет – дороговизна постановки. Денежно-технологическое сознание ничего другого не воспринимает. “Для нас важнейшим из искусств является кино” – таков был лозунг социализма. Его наследники, оппозиционные буржуазной культуре критики, ругают нынешнее кино как “плохое искусство”. Да не искусство это вовсе. Обыкновенная техника, но только в кино. Как всегда, самых главных потерь люди не замечают. В условиях постмодернизма культура остается лишь в виде цитат и пережитков. Как традиция. Вот потеря!

Рекламируют соревнования по шейпингу. Это что-то вроде конкурсов красоты, но гимнастические упражнения, долженствующие сформировать гармоничную женскую фигуру, исполняются по программе компьютера. Самое интересное, однако, в другом: результаты определяет тоже компьютер. “Кто на свете всех милее, всех румяней и белее” решает наше новое волшебное зеркальце – техника, оставляющая человека в роли постороннего даже в таком вопросе. Что же говорить о прочем!

Например, о душе. Благодушные люди говорят, что компьютер никогда не заменит душу человека. Правильно. Он ее не заменяет. Он ее – отменяет.

Овладевая жизнью, техника овладевает и сознанием. Даже когда обед или продавец хочет пойти в туалет, то вешают объявление: “технологический перерыв”. Конечно, машина притомилась и надо слить воду. Возникло техническое бессознательное.

* * *

Прекрасное вызывает удовольствие? – То, что вызывает удовольствие является прекрасным. Никакая красота не спасет мир, если человек не будет ее чувствовать. Едут в Париж, на дорогие курорты за “красотой и впечатлениями”. Да в полутемном подъезде или встречая восход солнца, по крайней мере в молодости, впечатлений можно получить больше, чем в Париже. И помнить их всю жизнь. Обладание, пусть малой, но реальной и живой красотой вдохновляет сильнее, чем когда пялишься на прославленную, но чужую. В музеях чувствуют меньше всего. Там “собирают информацию”. Об искусстве. И не надо его столько, проблема в другом. В том, что для мертвой души мир мертв.

Был на концерте – обыкновенном, в филармонии. Без лазеров и мазеров. Без “фанеры” и даже микрофонов. Нешоу. Впечатление: самодеятельность. Да, теперь любое, самое профессиональное искусство, если оно человеческое – самодеятельность. Когда-то возмущались пением в микрофон. Теперь возмущаются, когда крутят фонограмму. Микрофонное “пение” считается нормой. Недавно произошел скандал от того, что пели под чужую фонограмму. “““Пели”””. Зрители требовали, чтобы это делали под свою. Чтобы ““пели””. Они уже не требовали, чтобы “пели” (в микрофон). Тем более не требовали, чтобы пели (без всякой техники). Когда в метро остановки объявляют по записи, это кажется отчужденным, а если машинист скажет сам – это уже “живой голос”, хотя говорится через микрофон. Привыкание. К миру, отчужденному от человека тройными кавычками. Живем под чужую фонограмму.

Скверный анекдот

Новый русский гуляет с сыном. Встречают художника за мольбертом: смешивает краски, наносит их кисточкой, стирает, опять наносит – рисует пейзаж. “Видишь, сынок, что значит быть бедным. Как человек без Поляроида мучается”.

Теперь это можно сказать почти про все.

Водят смычком, дуют в трубу, бьют по барабану – как без синтезатора мучаются. Поют, танцуют, веселятся как без телевизора мучаются. Приглашают, ухаживают, любят – как без службы знакомств мучаются. Думают, считают, сочиняют – как без компьютера мучаются.

Если живут, то выходит – мучаются.

Скоро, скоро все станут богатыми и о человеке можно будет сказать: “ну, отмучился”.

* * *

В 1960-ых годах в США было запатентовано первое искусственное живое существо – какой-то микроб. Теперь молекулярные химики изобретают целые “химеры”, а биотехнологи – “монстров”. На Земле появляется “новая жизнь”. Лучшая? Да, старая ведь была только “хорошей”. Что будет с ней, старой? Ответ известен: лучшее враг хорошего. Мы достигли своей вершины и спускаемся вниз. Дальше пошла рожденная нами техника. Техножизнь. Технобытие. Появление ребенка отменяет бытие родителей, но только логически. Фактически они могут жить еще долго. Недавно я был на выставке рептилий, где глазами варанов на меня смотрели миллионы лет. Выжили, хотя вымерли; вымерли, но выжили. Обычная трагическая диалектика развития.

Летом 1980 года Компьютер военно-воздушных сил США отдал приказ на взлет бомбардировщиков для “ответной” атаки. Он хотел начать войну. Вызов человеку был брошен. Скоро его некому будет принять. Мир делает систему СОИ. Вернее, она сама “делается”, – под новыми соу(и)сами типа “глобальная защита”. От чего угодно. Хотя такое невозможно. Однако, в абсурдном мире это неважно. Мир прошел точку возврата.

Начало 90-х годов. В Японии на телеэкране появился первый диктор-робот. Рядом с диктором-человеком. Замаскирован под человека. Ведут пока двое, но робот может и один. Информация сыплется из него как из мешка и без ошибок. Казалось бы у людей это должно вызвать если не шок, то, по крайней мере, шум, споры, опасения. Хотя бы у думающих и толкующих о гуманизме. Но все прошло незамеченным.

Коридоры американских тюрем патрулируют роботы. Они засекают появившихся вне камер заключенных и преследуют их, ориентируясь на “запах аммиака”. Это самый характерный запах человека, по мнению роботов. Сконструировавшие их инженеры, сообщают об этом вполне спокойно и деловито. Даже с гордостью за успехи человеческого (?!) прогресса. О неслыханном, о роковом унижении человека – с гордостью. Люди действительно не отдают отчета в происходящем. Они становятся агентами своего врага.

* * *

Структуралисты говорят о смерти человека. Это не шутка, а так и есть. Однако остается главный вопрос: что делать человеку, когда он умер? И каково тем, кто остался жить в этом мертвом мире? Перефразируя название когда-то популярного фильма “Легко ли быть молодым”?, надо сказать: “Легко ли быть живым”? В этом мертво активном, постчеловеческом мире. Или даже в активно мертвом мире? Где все функционируют, но мало кто живет. “Анестезированные”. Живому человеку надо научиться бороться без надежды победить.

P. S. Неплохая мысль. Жаль только, что я глупее своих мыслей.

* * *

Сетуют на умаление народного и засилье заказного искусства. Вместо собственных песен – рок, рэйв и т.п. Во многих московских клубах и ресторанах петь на русском языке не разрешается. Элита это презирает. Пена этого не любит. Такой “отказ от себя” характерен для всего незападного мира. И внутри самого его. В том числе в быту. Везде засилье иностранных слов. Да какое! Вытесняются национальные ругательства. Поражение терпит даже русский мат. На стенах я вижу надписи: “fuck”, “I fuck you”. Это вместо: “е-ть”, “Я е-л тебя”. Своих студентов я всегда убеждаю, что если ругаться – то матом. Ведь это главное народное слово, когда-то чаще всего повторяемое, настоящий духовный стержень национального самосознания. Вот что значит рубить под корень. Народ, потерявший свои ругательства, обречен. И если весь мир поет, молится и ругается на одном языке, то гибель культуры и победа цивилизации неизбежна. “Конец истории”.

Явь смешного человека

По мере подавления жизни разумом, ее человеческие проявления кажутся все более странными, нелепыми и необоснованными. “Смешными”. Как телесные, так и духовные.

Собралась толпа людей. В большом здании, которое называют храмом. Поют, бормочут, при этом зажигают огоньки, целуют доски, обращаются с просьбами. К кому? Говорят, что “служат” какому-то Богу, которого никто не видел.

Вот другая толпа. Тоже в большом здании, которое называют театром. Прыгают, сучат ногами, соединяются и разъединяются, при этом издают разные горловые звуки. О чем? В основном про какую-то любовь. Остальные время от времени бьют рука об руку, “хлопают”.

Да само пребывание на земле: ну родилось, мелкое животное, жалкое, ни к чему не годное, писает, орет, какает. Умерло, упаковывают в ящик, несут в яму, у окружающих из глаз вытекает жидкость. Зачем? Все свершилось по законам природы. Объективно.

Или вот это же существо, открывая рот, довольно часто произносит слова: ха-ха, хи-хи, го-го. Что за “слова”? Одновременно морщится, приседает, машет руками.

Говорят “смех”. Или зевота: тут вообще простое открывание рта. К чему? Слов нет как это глупо. Будь я роботом, я бы смеялся (??!) до упаду.

А уж в акте любви: Ночь, луна. Он, она. Много движений, мало достижений. Лезут друг на друга, дергаются, стенают...

С точки зрения науки и технологии все это абсолютно условно, нерационально, неэффективно. Абсурдно. Такие вот мы, под мертвящим взглядом разума. Все более смешные и нелепые. Так давайте быть серьезными, разумными. Увы, это не поможет. Человеческий разум перед лицом искусственного интеллекта нелепым будет всегда. Может компьютеры над нами уже смеются? Когда капризничают, издеваются?

Нет, давайте считать, что все хорошо в своем роде. И прежде чем плакать, можно посмеяться над нашими роботообразными, которые хотят угнаться за техникой. Вот что действительно смешно. Вот кто действительно смешон.

P.S. Один бывший преподаватель философии и бывший наиболее одиозный постсоветский политик Б. в “семейном” телеинтервью сказал: “Я никого не люблю. Я только уважаю.” Потерей чувств, ауры и души он уже гордился. Но он не говорил, а гундосил. И впечатление было, что это не человек, а существо. Гуманоид. Когда спрашивают, где Вы видите того, кем пугаете, всяких постчеловеков, теперь можно сказать: вот, смотрите. Смотрите, кто пришел. И представьте, что общество состоит из Б. Кругом одни Б-сы. Явь страшного человека.

* * *

Россия и Америка. Мы плохо живем. Они хорошо функционируют. У нас, чтобы ни болтали нынешние демагоги и литературные жучки-водомерки, была культура. Мы хотим цивилизации. К ней стремится весь мир. От культуры – к цивилизации. От Духа – к Разуму. В этом смысл эпидемии американизма. Или “западнизма”. Это эпидемия наукотехники.

Голова профессора Доуэлла, в направлении которой прогрессирует, деградируя, телесный человек, вполне может жить в современной электронизированной квартире. В Японии такие уже есть. Голова профессора Доуэлла – это чистый разум. Но есть смысл сделать его мощнее. Это – искусственный интеллект. Потом система искусственного интеллекта. “Мыслящая квартира”. “Мыслящий Дом”. Потом “мыслящая реальность”. “Виртуальная реальность”. От Жизни – к Мысли о жизни, потом – к жизни Мысли. Природа – Человек – Интеллект.

Все, о чем мечтали в сказках, всякие ковры-самолеты, сапоги-скороходы, воплощаются в действительность. Так будет и с Богом. Бог как “Большой компьютер”, всезнающий и всемогущий. Таковы, в сущности, новейшие модели вселенной в физике. Мы не можем создать лишь то, о чем не можем помыслить, а на остальное запрета нет. Дело во времени. И в смысле.

Каждый предмет существует как нечто самостоятельное, поскольку имеет свою специфику. Свою “тайну”. Смысл познания в прояснении, раскрытии тайны. Оно лишает предмет, говоря словами Хайдеггера, “потаенности”. Лишает самости. Бытия. Наука трансформирует реальность в информацию о ней. Тайна мира уходит в машину. “Машинные тайны”.

Об одном “знакомом”

Человек – это бесполезная страсть, говорил Сартр. Теперь наоборот, это бесстрастная полезность. Живет он по интенсивной технологии. Новый, мультипликационный человек. К-липовый человек. Постчеловек.

Его появление требует расширения терминологии: вещество-существо-тещество; вместо человека – техновек, а человечество – техновечество. “Все прогрессивное техновечество...” – так будут начинаться передовые статьи в 3-ем тысячелетии. В них будут громить недобитых реакционеров, разных экологов, гуманистов, традиционалистов и прочих живых людей. “Живых” будут обязательно брать в кавычки. Как сейчас уже берут “природу”, “естественное” и начали доказывать, что человек всегда был искусственным, да и вообще: “люди ли мы?” Растворяют... размешивают... превращают в материал. Не только фактически, но и идейно. Пятая колонна машинообразных, до сих пор маскировавшаяся под человека, под заботу о нем, вышла на улицы и открыто подняла свои знамена (следите за литературой, за успехами ка(о)мпании по борьбе с гуманизмом).

* * *

Применение машин в сфере физического труда привело человека к потере мастерства, умений. Применение компьютеров в области умственного труда ведет к отупению ума, потере сообразительности. Без машины человек ничто. К тому же, если он находится в плохой форме, компьютер может отказаться с ним работать – сначала предупредительно, а потом – “выключит”. И донесет, “настучит” по инстанции. Что человек становится здесь придатком – это очевидно. И только неотвратимость столь печального процесса заставляет нас смотреть на него как на нормальный.

Уповают, что с развитием ЭВМ человек сразу будет иметь нужную информацию о чем угодно – “информационный комфорт”. И все процветет – особенно наука. К Internet подключают школы. Но как любой другой, этот комфорт обезволивает, лишает энергии, только уже не одно тело, а и мысль. Получение готовой информации аналогично питанию через кровь, минуя желудок. Организм атрофируется. У мозга тоже есть “желудок”, который готовит, обрабатывает информацию, чтобы родилась мысль. Новое появляется в ходе поиска, “переваривания” жизни и только потом – информации. Без подобного этапа угол зрения исследователя будет слишком узким, а мышление стерильным, то есть бесплодным. Бесплодие духа идет вслед за бесплодием тела.

* * *

Информационное общество: Древо Жизни засыхает, заглушаемое разросшимися ветвями Древа Познания. Таков конечный результат нашего первородного греха.

Высшая, окончательная цена экспоненциального роста человеческого знания – человек. Скоро мы ее заплатим.

Парадокс роста информации: главной заботой человека становится не изучение и запоминание нового, а забывание старого. В пределе – это бессмыслица. Стоит ли вообще что-либо запоминать, заведомо зная, что в это время другие изобретают то, что опровергает изучаемое и запоминаемое. Безудержный бег как самоцель без надежды куда-то прибежать и остановиться.

Информационное общество, это когда:

Вера – в Большой компьютер (бывший Бог).

Надежда – Машинный прогноз (бывшие мечты).

Любовь – Сексуальные услуги (бывшие ласки).

Преступлением является переписывание информации, а болезнью называют компьютерный вирус. И глупость здесь в форме знания, которого накоплены горы. Горы мусора, которые опять надо разрывать, чтобы добыть что-то путное.

Информационное общество, это когда: вещи превращаются в знаки, мысли в информацию, а человек в робота. Все три процесса взаимообусловлены. Однако отношение к ним разное. С первым мы почти не спорим. Приветствуем. В пользе второго сомневаемся, но ничего не предпринимаем. Насчет третьего предпочитаем не думать (мыслей нет, подавлены информацией). Практикуем самообман, надеясь неизвестно на что. Так и живем: будущим без будущего.

Порнография, гомосексуализм, феминизм, онанизм, искусственное осеменение, клонирование – все это глубоко взаимообусловленные и подкрепляющие друг друга звенья одного и того же процесса разложения жизни, разрушение механизма ее воспроизводства. Утрата живых связей между людьми. Распад общества. Самоотрицание человека.

Навстречу ему прямо по курсу движется техника, совершенствуются системы искусственного интеллекта, развертываются новые поколения роботов. Образуется ноотехносфера. Предметная реальность заменяется информационной. Мозг людей все больше отрывается от природы и тела, замыкаясь на компьютерные сети. Становится их пленником.

Под восторженные крики команды о прогрессе корабль жизни тонет в океане отчужденной от нее мысли.

Техноромантика

Пошел в парк подышать свежим воздухом. В технопарк. Скоро их будет больше, нежели парков как оазисов природы в городе. Тем более лесопарков. Техника отнимает у природы даже слова. И никого это не удивляет. Будет и технолес? Техноприрода? Или просто: техническая реальность и чужеродный ей живой человек. Все это довольно грустно. Тогда нарисуем более вдохновляющую картину: “техногенный человек, гуляющий в технопарке, который расположен внутри технополиса”.

Подслушанный на улице разговор родителей (в 2 тысяча ... году): перестал учиться, целый день шатается с роботами...

Влюбилась в ПК – 80886, говорит, что красивый, тефлоновый...

Завел роман с какой-то интеллектуальной системой...

Невероятно? Да, если не знать о случаях нешуточной привязанности к машинам и холодного равнодушия к людям. Возник даже феномен антропофобии. У людей. У “людей”?

Тест для искусственного интеллекта. Стояла большая толпа. Мне поручили найти незнакомую женщину. Примета была указана абсолютно точная: “вся из себя такая”. Я узнал ее сразу. Как только это сможет компьютер, мы перестанем узнавать друг друга.

Из разговора подростков: если бы я был добрее, я дал бы ему в рожу. Когда это поймет компьютер, он будет с нами сама доброта.

“Приходи ко мне вчера, будем завтра вспоминать”. Когда компьютер оценит эту прошло-будущую иронию, тогда настанет его настоящее время.

Зачин сказки в XXI веке (с вариациями): Давным-давно, когда еще существовала природа и мы были людьми, а не:

человеческим фактором...

техногенным киборгом...

интеллектуальными системами.

Кинорежиссёр Карен Шахназаров, выступая в программе «Вечер с Владимиром Соловьёвым» назвал ситуацию в Белоруссии «тупиковой». При этом, по его мнению, Лукашенко своими действиями не нормализует ситуацию в стране, а заводит ее в тупик, затягивая в этот тупик за собой и российское руководство.

Шахназаров сравнил сложившееся в республике положение дел с ошибкой кинорежиссёра, выбравшего на главную роль в фильме неподходящего актёра. По его мнению, в таких случаях актёра надо менять, независимо от того, сколько средств и усилий уже вложено в съёмки фильма. В противном случае фильм будет провальным.

Комментаторы поспешили объявить, что таким «эзоповым языком» Кремль озвучил своё оценку относительно нежелательности пребывания Лукашенко у власти. Но не будем спешить с выводами. Вполне возможно, что это просто личное мнение частного лица, выступающего в политическом ток-шоу, и не более. Ведь в отличие от республики, где за слово могут укатать за решетку на срок до  30 суток, в России, слава Богу, свобода слова не пустой звук.

Что мы имеем объективно? Российское руководство, сильно рискуя своей репутацией в глазах граждан Белоруссии, признало результаты выборов Лукашенко. При этом через лояльных Кремлю политологов сделан намёк относительно понимания нелепости объявленных 80 процентов голосов за ныне действующего президента, но выражена уверенность, что хотя бы 51% у него есть.

Российское руководство поддержало Лукашенко исходя из того, что с ним, скорее всего, придётся подписывать документы об интеграции. А если не признать результаты «выборов», то с кем подписывать? Кто этот человек? Тихановская? Цепкало? Даже не смешно.

Результатом встречи президента России Владимира Путина с Александром Лукашенко 14 сентября в Сочи стало спасение белорусской финансовой системы от скорого краха путём выделения Россией 1,5 млрд долларов. Что Лукашенко обещал взамен – точно никто не знает.

Говорят, что обещал объявить о конституционной реформе и перевыборах президента. Однако прошло уже больше двух недель, а кроме тайной инаугурации, ничего так и не произошло и не объявлено. О конституционной реформе и повторных выборах – ни слова. Ни на вошедшей уже в анналы истории «тайной инаугурации», ни где-либо ещё.

С другой (с Западной) стороны, мы слышим много громких заявлений о «нелегитимности» режима Лукашенко, но среди них нет ни одного официального. Всё это высказывания политических деятелей в частном порядке. Могут же они иногда своим мнением поделиться.

Разъясняю, что официальное объявление о непризнании власти в какой-либо стране должно быть обставлено соответствующим образом, и влечёт за собой юридические последствия, такие как отзыв посольства и прекращение всех контактов.

Однако скоро в Белоруссию должен приехать новый посол США в этой стране и вручить Лукашенко верительные грамоты. Если США это сделают, то ни о каком непризнании итогов выборов в республике речи с их стороны не идет. Это просто слова для того пипла, что хавает Нехту. А реальность – она совсем другая. Соответственно, какие претензии в Белоруссии могут быть к России?

Да, ситуация в республике идет в тупик. Но выход из этого тупика должен искать сам белорусский народ. Если он это не делает, или слушает Нехту о том, какой дорогой идти к «счастью», то претензии надо адресовать только себе. У России есть свои национально-государственные интересы.

Источник: https://russtrat.ru/comments/2-oktyabrya-2020-0700-1795

Сегодня многие исследователи фиксируют тот факт, что коммуникационное и информационное поле современного общества смещается в виртуальное измерение, в интернет-коммуникацию. Это свидетельствует о «виртуализации» общества, о становлении своего рода «виртуальных» или «сетевых» идентичностей [подробнее см.: 7].

Представители конструктивистской парадигмы в социально-гуманитарных науках рассуждают о множественности конкурирующих идентичностей современного человека, среди которых Р. Фогельсон выделяет четыре: реальная, идеальная, негативная и предъявляемая. Реальная идентичность – это «я сегодня»; идеальная – то, каким я хочу быть; негативная, вызывающая страх – то, каким я не хочу быть, и, наконец, и предъявляемая – тот набор образов, которые индивид транслирует другим людям с тем, чтобы повлиять на оценку ими своей идентичности [приводим по: 4]. Зачастую виртуальная (сетевая) идентичность, или, как ее еще называют, цифровой имидж помогает приблизить если не реальную, то сетевую идентичность к идеальной – тому, каким человек хочет быть, или, точнее, каким он хочет быть представлен – что достигается посредством манипуляции предъявляемой идентичностью в сетевом взаимодействии.Индивидуальная идентичность в определенной степени коррелирует с групповой, поэтому при анализе активности интернет-пользователя в социальных сетях важный для исследователя материал может представлять и круг «друзей», и выкладываемая информация, и так называемые «перепосты», и «лайки». Возникает вопрос, какую роль играют в сетевой идентичности такие широко используемые сегодня в интернет-диалоге элементы, как эмодзи? Могут ли они характеризовать групповую принадлежность индивида или его личностные черты?

Напомним, что эмодзи – это пиктограммы, представляющие собой введённое в текст цветное изображение, которое символизируетлицаифигуры людей, их чувства или действия,растения или животных,погоду, транспортные средства или здания, продукты питания или напитки, дорожные знаки и т.п. Сам термин«эмодзи» - это калька сяпонского языка: 絵 (e ≅картинка) +文 (mo≅письмо) + 字 (ji≅персонаж). Создал эмодзи в 1998 году японец Сигэтака Курита для облегчения электронного общения, в том числе – носителями разных языков. То есть по определению эмодзи должны были быть новой универсальной системой эмоционального реагирования. Эмодзи стремительно набирали популярность, и сегодня их применяют 92 процента интернет-пользователей. В 2015 году Оксфордский словарь назвал «словом года» эмодзи «лицо со слезами радости» (face with tears of joy). Людей, родившихся после 1995 года (так называемое поколение Z) сейчас называют еще и поколением эмодзи [приводим по: 2, с.178-183]. Интересно, что с 2014 года отмечается Всемирный день эмодзи – World Emoji Day (17 июля), имеющий свой сайт, на котором представлена официальная статистика распространения эмодзи, информация о наиболее часто используемых эмодзи и т.д. [6, с.100-102].

Эмодзи выполняют несколько функций: это и привлечение внимания адресата, и элемент своего рода игры. Для некоторых пользователей и групп эмодзи становятся неотъемлемой частью общепринятого стиля общения, своего рода нормой коммуникации, игнорирование которой может привести к коммуникативному сбою. Таким образом, этот графический элемент изначального выполняет функцию идентификации, позволяя определить принадлежность к той или иной группе пользователей интернета.

Однако сфера интерпретации эмодзи остается до сих пор недостаточно изученной, о чем пишут Т.В. Весна и Ю.В. Савицкая. Ряд авторов отмечает факт наличия случаев, когда эмодзи ассоциировались с разными, даже противоположными эмоциями. Нередки ситуации, когда эмодзи изменяли эмотивную окраску конкретного текста с положительной на отрицательную и наоборот, тем самым фактически реализуя функцию невербальных знаков при живом общении [1, с.9-13]. Исследователи подчеркивают, что эмодзи, как изображения и образы в целом, окрашены своим культурным окружением и не являются настолько универсальными, как это можно представить. Есть и культурно-цивилизационные особенности использования эмодзи. Французские пользователи мессенджеров в 4 раза чаще, чем в среднем, используют пиктограммы с сердцами; представители арабских стран предпочитают использовать изображения цветов и растений; россияне – романтичные эмодзи и символы холодной погоды [3].Разберем несколько кейсов.

Начнем с того, что есть символы, которые интерпретируется примерно одинаково во все культурах. Например, полагает создатель эмодзи Сигэтака Курита, символ «Heavy Black Heart» («Сердце») везде используется примерно с одинаковым смыслом. В то же время, одни и те же пиктограммы могут пониматься по-разному, в частности, «Open Hands Sign» («Жест открытости») трактуется и как хлопки в ладоши, и как движения рук, позаимствованные из танца для выражения радости.  Или эмодзи «Loudly Crying Face», изображающий рыдающего человека – в версии для Apple у него приподняты брови, рот не перекошен от рыданий, поэтому он воспринимается как хохочущий до слёз. Знак «Thumbs Up Sign» («Палец вверх») традиционно выражает одобрение, однако для жителей Греции или Таиланда он несет совершенно другой смысл, значение популярного жеста «Средний палец». Таким же образом может воспринять эмодзи «Waving hand Sign» представитель Китая, тогда как собеседник стремился поздороваться /попрощаться.

В книге V. Evans «The Emoji Code» мы находим интересный пример того, как конкретный эмодзи теряет иконическую связь с окружающим миром, но при этом обретает символическую. Автор говорит об эмодзи «Folded hand». Если для жителей Японии этот жест легко считывается как благодарность, то у жителей Европы или Африки такой ассоциации уже не возникнет. В случае с христианством иконическая связь символа с молитвой будет ослабевать по мере того, как растёт символическое значение комплементарных к молитве смыслов – например, ожидания прощения, излечения от заболевания и т.д. [8].

Помимо культурных различий, пользователи сталкиваются с различными вариантами отображения эмодзи, что зависит от гаджета, на экране которого воспроизводится пиктограмма. По этой причине между собеседниками может возникать недопонимание. Американские исследователи из Университета Миннесоты протестировали один и тот же смайл – «Grinning Face with smiling eyes» - ухмыляющееся лицо с улыбающимися глазами в разных визуализациях – от Apple до LG по 5-балльной шкале, и в результате разброс оценок составил от минус единицы до 4,2 балов. Особенно некорректно выглядел смайл в варианте Microsoft, где лишь 54 процента опрошенных оценили его как выражение позитивного настоя.

Появляются, если так можно выразиться, и национальные эмодзи. В статье В.В. Колесникова и А.Г. Лагойко анализируются финские эмодзи – национальные «смайлики», появившиеся в 2015 году, которые изображают финские чувства и эмоции, отражают имидж этой страны [3, с.420-423]. Показательно, что в МИД Финляндии есть Национальное имиджевое подразделение, курирующее создание Финляндия-эмодзи (их автор - художник Бруно Лео Рибейро (Bruno Leo Ribeiro).Финские эмодзи можно разделить на несколько групп. Первая – это изображения своего рода национальных героев, среди которых «Матти Нюкянен» (Matti Nykänen) — прыгун на лыжах с трамплина; «Том оф Финланд» (Тоуко Лааксонен) – финский художник; «Миротворец» (Мартти Ахтисаари) – бывший президент Финляндии, лауреат Нобелевской премии мира; «Ледяной человек» (Кими Ряйккёнен) – гонщик Формулы 1. Вторая группа включает пиктограммы с изображением присущих финнамэмоцийи чувств:Sisu–- описание храбрости, упорства, непокорности и бесконечного противостояния жесткой природе северной Финляндии, «финская любовь» – иллюстрация финской эмоциональной сдержанности, но отнюдь не бесчувственности, «шерстяные носки» – символ того, что каждый человек мечтает о тепле.Есть символы, показывающие уникальность Финляндии, например: «Неубиваемый» (телефон Нокиа), Сайменская нерпа и другие. Исследователи полагают, что посредством эмодзи Финское Министерство иностранных дел продвигает идею от том, что все люди на планете похожи. Важно, что эмодзи помогают установить коммуникацию с молодежью – самой «бунтующей» частью общества, ведь именно она чаще всего использует эмодзи в коммуникации.

Для того, чтобы избегать конфликтов в интерпретациях эмодзи, было инициировано создание сайта emojipedia.org, на котором представлены их истолкования и визуализация эмодзи на разных платформах. Как полагают Т.В. Весна и Ю.В. Савицкая, в недалеком будущем могут быть востребованы специалисты, предоставляющие услуги по толкованию эмодзи в зависимости от конкретного контекста, культуры, разновидности устройства, половой принадлежности пользователей сети. 

Ю.В. Крылов, анализируя особенности формирования авторского, окказионального значения эмодзи, обращает внимание на то, что клавиатура эмодзи предлагает набор рисунков, наиболее часто используемых адресантом в данной программе. Иными словами, каждый пользователь формирует индивидуальный набор предпочитаемых им рисунков. Это значит, что сама программа ориентирует на использование повторяющегося набора пиктограмм, поскольку в условиях дефицита времени выбрать из вкладки «недавние» можно гораздо быстрее, чем листать остальные вкладки эмодзи. Используя повторяющиеся пиктограммы в диалогах, пользователь может рассчитывать на то, что его собеседники, получая повторяющиеся картинки, будут готовы правильно их интерпретировать. Более того, постоянное использование определенных пиктограмм эмодзи может быть рассмотрено как индивидуальный элемент языковой картины мира, а учитывая то обстоятельство, что семантика отдельных эмодзи диффузна и формируется повторяющимся контекстом, можно уверенно говорить об анализе окказиональной семантики эмодзи как способе описания языковой личности [5, с.52].

Вышесказанное позволяет сделать вывод о том, что эмодзи, выступая универсальным средством быстрой передачи эмоций в интернет-общении, выступают маркером сетевой идентичности, причём как групповой, так и индивидуальной.

Список использованной литературы:

1. Весна Т.В., Савицкая Ю.В. Потенциал коммуникативных сбоев при толковании эмоджи в контексте межкультурного общения// Мова. 2017. № 28. С.9-13.
2. Ерошин А.П. К вопросу об использовании эмодзи в преподавательской деятельности //Вестник Московского государственного областного университета. Серия: Педагогика. 2018. № 3. С. 178-183.
3. Колесникова В.В., Лагойко А.Г. Финские эмодзи - просто о сложном //В сборнике: Неделя науки СПбПУ. Материалы научной конференции с международным участием. 2019. С. 420-423.
4. Короленко Ц.П., Дмитриева Н.В., Загоруйко Е.Н. Идентичность в норме и патологии. Монография.  Новосибирск: НГПУ, 2000.  256 с.
5. Крылов Ю.В. Семантика эмодзи в виртуальном диалоге// Гуманитарные исследования. 2017. № 2 (15). С.52.
6. Малкова Т.В., Баранов А.Ю. Эмодзи как новое средство коммуникации //Вопросы педагогики. 2020. № 2-2. С. 100-102.
7. Фролова И.В. Сетевая идентичность современного человека: философская рефлексия // Ценности и смыслы. 2018. № 2 (54). С. 26-38.
8. Evans V. Emoji Code. New York: Picador, 2018. [Электронный ресурс]
9. SwiftKey Emoji Report, April 2015. [Электронный ресурс]. — Режим доступа: https://ru.scribd.com/ doc/262594751/SwiftKey-Emoji-Report#

Авторы: Фролова И.В., Институт истории и государственного управления Башкирского государственного университета, г. Уфа

Фролов К.А., Институт русского языка имени А.С. Пушкина, г. Москва

Источник: Соотношение конфессиональной, этнической, региональной и гражданской общероссийской идентичности в общественной и политической среде Республики Башкортостан: сборник материалов Всерос. молодежной науч. школы-конф., проведенной 26-28 марта 2020 г. – Уфа: Мир печати, 2020. - С. 41-47.