[Text 663190 from CIS]


ЧТО ТАКОЕ ГОРДЫНЯ

о. Александр Ельчанинов
Отец Александр Ельчанинов -- известный пастырь в Зарубежной Руси в Париже.
Скончался в 1933 г. Эта работа была опубликована на эл. страницах Русской
православной церкви в Балтиморе, США под заглавием «Демонская твердыня».

Часть 1 - отличительные свойства гордыни
Величайший знаток глубин человеческого духа, преп. Исаак Сирин в своем 41-м
слове говорит: «Восчувствовавший свой грех выше того, кто молитвою своею
воскрешает мертвых; кто сподобился видеть самого себя, тот выше
сподобившегося видеть ангелов». Вот к этому познанию самого себя и ведет
рассмотрение вопроса, который мы поставили в заголовке.И гордость, и
самолюбие, и тщеславие, сюда можно прибавить - высокомерие, надменность,
чванство, - все это разные виды одного основного явления - «обращенности на
себя». Из всех этих слов наиболее твердым смыслом отличаются два: тщеславие
и гордость; они, по «Лествице», как отрок и муж, как зерно и хлеб, как
начало и конец.

Симптомы тщеславия, этого начального греха: нетерпение упреков, жажда
похвал, искание легких путей, непрерываное ориентирование на других - что
они скажут? как это покажется? что подумают? Тщеславие издали видит
приближающегося зрителя и гневливых делает ласковыми, легкомысленных -
серьезными, рассеянных - сосредоточенными, обжорливых - воздержанными, и
т.д. - все это, пока есть зрители. Той же ориентировкой на зрителя
объясняется грех самооправдания, который часто вкрадывается незаметно даже в
нашу исповедь: «грешен как и все..... только мелкие грехи..... никого не
убил, не украл».

Бес тщеславия радуется, говорит преп. Иоанн Лествичник, видя умножение наших
добродетелей: чем больше у нас успехов, тем больше пищи для тщеславия.
«Когда я храню пост, я тщеславюсь; когда же, для утаения подвига моего,
скрываю его - тщеславлюсь о своем благоразумии. Если я красиво одеваюсь, я
тщеславлюсь, а переодевшись в худую одежду, тщеславлюсь еще больше.
Говорить-ли стану - тщеславием обладаюсь, соблюдаю молчание - еще больше
оному предаюсь. Куда это терние не поверни, все станет оно вверх своими
спицами». Стоит появиться в душе человека доброму чувству, непосредственному
душевному движению, как сейчас же появляется тщеславная оглядка на себя, и
вот - драгоценнейшие движения души исчезают, тают, как снег на солнце. Тают,
значит, умирают; значит - благодаря тщеславию - умирает лучшее, что есть в
нас, значит - мы убиваем себя тщеславием и реальную, простую, добрую жизнь
заменяем призраками.

Усилившееся тщеславие рождает гордость.

Гордость есть крайняя самоуверенность, с отвержением всего, что не свое,
источник гнева, жестокости и злобы, отказ от Божией помощи, «демонская
твердыня». Она - «медная стена» между нами и Богом (Авва Пимен); она -
вражда к Богу, начало всякого греха, она - во всяком грехе. Ведь всякий грех
есть вольная отдача себя своей страсти, сознательное попрание Божьего
закона, дерзость против Бога, хотя «гордости подверженный как раз имеет
крайнюю нужду в Боге, ибо люди спасти такого не могут» («Лествица»).

Откуда же берется эта страсть? Как она начинается? Чем питается? Какие
степени проходит в своем развитии? По каким признакам можно узнать ее?

Последнее особенно важно, т.к. гордый обычно не видит своего греха. Некий
разумный старец увещал на духу одного брата, чтобы тот не гордился; а тот,
ослепленный умом своим, отвечал ему: «Прости меня, отче, во мне нет
гордости». Мудрый старец ему ответил: «Да чем же ты, чадо, мог лучше
доказать свою гордость, как не этим ответом!»

Во всяком случае, если человеку трудно просить прощения, если он обидчив и
мнителен, если помнит зло и осуждает других, то это все - несомненно
признаки гордости.

В «Слове на язычников» Св. Афанасия Великого есть такое место: «Люди впали в
самовожделение, предпочтя собственное созерцание божественному». В этом
кратком определении вскрыта самая сущность гордости: человек, для которого
доселе центром и предметом вожделения был Бог, отвернулся от Него, впал в
«само-вожделение», восхотел и возлюбил себя больше Бога, предпочел
божественному созерцанию - созерцание самого себя.

В нашей жизни это обращение к «самосозерцанию» и «самовожделению» сделалось
нашей природой и проявляется хотя бы в виде могучего инстинкта
самосохранения, как в телесной, так и в душевной нашей жизни.

Как злокачественная опухоль часто начинается с ушиба или продолжительного
раздражения определенного места, так и болезнь гордости часто начинается или
от внезапного потрясения души (например, большим горем), или от
продолжительного личного самочувствия, вследствие, например, успеха, удачи,
постоянного упражнения своего таланта.

Часто это - так называемый «темпераментный» человек, увлекающийся,
страстный, талантливый. Это - своего рода извергающийся гейзер, своей
непрерывной активностью мешающий и Богу, и людям подойти к нему. Он полон,
поглощен, упоен собой. Он ничего не видит и не чувствует, кроме своего
горения, таланта, которым наслаждается, от которого получает полное счастье
и удовлетворение. Едва-ли можно сделать что-нибудь с такими людьми, пока они
сами не выдохнутся, пока вулкан не погаснет. В этом опасность всякой
одаренности, всякого таланта. Эти качества должны быть уравновешены полной,
глубокой духовностью.

В случаях обратных, в переживаниях горя - тот же результат: человек
«поглощен» своим горем, окружающий мир тускнеет и меркнет в его глазах; он
ни о чем не может ни думать, ни говорить, кроме как о своем горе; он живет
им, он держится за него, в конце концов, как за единственное, что у него
осталось, как за единственный смысл своей жизни.

Часто эта обращенность на себя развивается у людей тихих, покорных,
молчаливых, у которых с детства подавлялась их личная жизнь, и эта
«подавленная субъективность порождает, как компенсацию, эгоцентрическую
тенденцию» (Юнг, «Психологические типы»), в самых разнообразных проявлениях:
обидчивость, мнительность, кокетство, желание обратить на себя внимание,
наконец, даже в виде прямых психозов характера навязчивых идей, манией
преследования или манией величия.

Итак, сосредоточенность на себя уводит человека от мира и от Бога; он, так
сказать, отщепляется от общего ствола мировоззрения и обращается в стружку,
завитую вокруг пустого места.


Часть 2 - Как проходит эта духовная болезнь
Попробуем наметить главные этапы развития гордости от легкого самодовольства
до крайнего душевного омрачения и полной гибели.

Вначале это только занятость собой, почти нормальная, сопровождаемая хорошим
настроением переходящим часто в легкомыслие. Человек доволен собой, часто
хохочет, посвистывает, напевает, прищелкивает пальцами. Любит казаться
оригинальным, поражать парадоксами, острить; проявляет особые вкусы,
капризен в еде. Охотно дает советы и вмешивается по-дружески в чужие дела;
невольно обнаруживает свой исключительный интерес к себе такими фразами
(перебивая чужую речь): «нет, что я вам расскажу», или «нет, я знаю лучше
случай», или «у меня обыкновение...», или «я придерживаюсь правила...».

Одновременно, огромная зависимость от чужого одобрения, в зависимости от
которого человек то внезапно расцветает, то вянет и скисает. Но в общем, в
этой стадии настроении остается светлым. Этот вид эгоцентризма очень
свойственен юности, хотя встречается и в зрелом возрасте.

Счастье человеку, если на этой стадии встретят его серьезные заботы,
особенно о других (женитьба, семья), работа, труд. Или пленит его
религиозный путь и он, привлеченный красотой духовного подвига, увидит свою
нищету и убожество и возжелает благодатной помощи. Если этого не случится,
болезнь развивается дальше.

Является искренняя уверенность в своем превосходстве. Часто это выражается в
неудержимом многословии. Ведь что такое болтливость, как, с одной стороны,
отсутствие скромности, а с другой - услаждение самим собой. Эгоистическая
природа многословия ничуть не уменьшается от того, что это многословие
иногда на серьезную тему; гордый человек может толковать о смирении и
молчании, прославлять пост, дебатировать вопрос: что выше - добрые дела или
молитва.

Уверенность в себе быстро переходит в страсть командования; он посягает на
чужую волю (не вынося ни малейшего посягания на свою), распоряжается чужим
вниманием, временем, силами, становится нагл и нахален. Свое дело - важно,
чужое - пустяки. Он берется за все, во все вмешивается.

На этой стадии настроение гордого портится. В своей агрессивности он,
естественно, встречает противодействие и отпор; является раздражительность,
упрямство, сварливость; он убежден, что никто его не понимает, даже его
духовник; столкновения с миром обостряются, и гордец окончательно делает
выбор: «я» против людей, (но еще не против Бога).

Душа становится темной и холодной, в ней поселяется надменность, презрение,
злоба, ненависть. Помрачается ум, различение добра и зла делается путанным,
т.к. оно заменяется различением «моего» и «не моего». Он выходит из всякого
повиновения, не выносим во всяком обществе; его цель - вести свою линию,
посрамить, поразить других; он жадно ищет известности, хотя бы скандальной,
мстя этим миру за непризнание. Если он монах, то бросает монастырь, где ему
все невыносимо, и ищет собственных путей. Иногда эта сила самоутверждения
направлена на материальное стяжание, карьеру, общественную и политическую
деятельность, иногда, если есть талант - на творчество, и тут гордец может
иметь, благодаря своему напору, некоторые победы. На этой же почве создаются
расколы и ереси.

Наконец, на последней ступеньке, человек разрывает и с Богом. Если раньше он
делал грех из озорства и бунта, то теперь разрешает себе все: грех его не
мучит, он делается его привычкой; если в этой стадии ему может быть легко,
то ему легко с диаволом и на темных путях. Состояние души мрачное,
беспросветное, одиночество полное, но вместе с тем искреннее убеждение в
правоте своего пути и чувство полной безопасности, в то время, как черные
крылья мчат его к гибели.

Собственно говоря, такое состояние мало чем отличается от помешательства.

Гордый в этой стадии пребывает в состоянии полной изоляции. Посмотреть, как
он беседует, спорит: он или вовсе не слышит того, что ему говорят, или
слышит только то, что совпадает с его взглядами; если же ему говорят
что-либо несогласное с его мнениями, он злится, как от личной обиды,
издевается и яростно отрицает. В окружающих он видит только те свойства,
которые он сам им навязал, т.ч. даже в своих похвалах он остается гордым, в
себе замкнутым, непроницаемым для объективного.

Характерно, что наиболее распространенные формы душевной болезни - мания
величия и мания преследования - прямо вытекают из «повышенного самоощущения»
и совершенно немыслимы для смиренных, простых, забывающих себя людей. Ведь и
психиатры считают, что к душевной болезни (паранойя) ведут, главным образом,
преувеличенное чувство собственной личности, враждебное отношение к людям,
потеря нормальной способности приспособления, извращенность суждений.
Классический параноик никогда не критикует себя, он всегда прав в своих
глазах и остро недоволен окружающими людьми и условиями своей жизни.

Вот где выясняется глубина определения преп. Иоанна Лествичника: «Гордость
есть крайнее души убожество».

Гордый терпит поражение на всех фронтах:

Психологически - тоска, мрак, бесплодие.

Морально - одиночество, иссякание любви, злоба.

Физиологически и патологически - нервная и душевная болезнь.

С богословской точки зрения - смерть души, предваряющая смерть телесную,
геена еще при жизни.

В заключение естественно поставить вопрос: как бороться с болезнью, что
противопоставить гибели, угрожающей идущим по этому пути? Ответ вытекает из
сущности вопроса: во-первых - смирение; затем - послушание, по ступенькам -
любимым людям, близким, законам мира, объективной правде, красоте, всему
доброму в нас и вне нас, послушание Закону Божию, наконец - послушание
Церкви, ее уставам, ее заповедям, ее таинственным воздействиям. А для этого
- то, что стоит в начале христианского пути: «Кто хочет идти за Мною, пусть
отвержется себя».

Отвержется... и отвергается каждый день; пусть каждый день берет человек
свой крест - крест терпения обид, поставления себя на последнее место,
перенесения огорчений и болезней, молчаливого принятия поношения, полного
безоговорочного послушания - немедленного, добровольного, радостного,
бесстрашного, постоянного.


И тогда ему откроется путь в царство покоя и глубочайшего смиренномудрия,
которое истребляет все страсти.

Богу нашему, Который гордым противится, а смиренным дает благодать, - слава.

Как распознать в себе гордость?
На вопрос: «Как распознать в себе гордость?» - Иаков, архиепископ
Нижегородский, пишет следующее:

«Чтобы понять, ощутить ее, замечай, как ты будешь себя чувствовать, когда
окружающие тебя сделают что-либо не по-твоему, вопреки твоей воле. Если в
тебе рождается прежде всего не мысль кротко исправить ошибку, другими
допущенную, а неудовольствие и гневливость, то знай, что ты горд и горд
глубоко. Если и малейшие неуспехи в твоих делах тебя опечаливают и наводят
скуку и тягость, т.ч. и мысль о Промысле Божием, участвующем в делах наших,
тебя не веселит, то знай, что ты горд и горд глубоко. Если ты горяч к
собственным нуждам и холоден к нуждам других, то знай, что ты горд и горд
глубоко. Если при виде неблагополучия других, хотя бы то врагов твоих, тебе
весело, а при виде неожиданного счастья ближних твоих грустно, то знай, что
ты горд и горд глубоко. Если для тебя оскорбительны и скромные замечания о
твоих недостатках, а похвалы о небывалых в тебе достоинствах для тебя
приятны, восхитительны, то знай, что ты горд и горд глубоко».

Что еще можно добавить к этим признакам для распознания в себе гордости?
Разве только то, что если на человека нападает страх, то это тоже признак
гордости. Святой Иоанн Лествичник пишет об этом так:

«Гордая душа есть раба страха; уповая на себя, она боится слабого звука
тварей, и самих теней. Страшливые часто лишаются ума, и по справедливости.
Ибо праведно Господь оставляет гордых, чтобы и прочих научить не
возноситься».
И еще он же пишет: «Образ крайней гордости состоит в том, что человек ради
славы лицемерно показывает добродетели, каких в нем нет».