В самом центре Москвы, неподалеку от посольства Узбекистана, на территории сквера Ислама Каримова, установят памятник бывшему лидеру республики. Такое распоряжение издал мэр столицы Сергей Собянин, отклонившись от официально принятой нормы — учреждать памятные топонимы только по истечении десяти лет со дня смерти конкретной личности. Зачем это нужно Москве и есть ли другая возможность сохранить теплые двусторонние отношения между странами, обсудили глава Муниципального округа Якиманка Андрей Морев, депутат округа Замоскворечье, замдекана Высшей школы урбанистики Национального исследовательского университета «Высшая школа экономики» Вера Леонова и местная жительница, искусствовед Вера Фёдорова.

Вера Федорова: Моя семья живет здесь еще с дореволюционных времен, в районе «Президент-Отеля» у нас был собственный дом до революции, который сломали только в конце 1960-х. Здесь, на Большой Полянке, 39, я живу с 1972 года. По специальности я музыковед и искусствовед.

«Фергана»: И вы выступаете против установки памятника Исламу Каримову? Чем он вам не угодил как государственный деятель?

Вера Леонова: Я понимаю, что для вас фокус внимания обращен больше на Каримова, но для нас — и я выскажу общее мнение — он вторичен. Скорее, является вопросом, почему вдруг на уровне мэра принимается решение об установке памятника, и жители узнают об этом постфактум, когда ничего изменить нельзя. В исторической среде, на этой территории, которая сохранила еще свой замоскворецкий характер, присущий старой Москве, появляется нечто чуждое по определению. Почему? Ислам Каримов здесь жил, работал, этот район как-то связан с его деятельностью? Нет. Просто так получилось, что посольство Узбекистана находится рядом. Но если эта история связана с посольством, почему памятник установят не на его территории? Все бы поняли, и никаких бы возражений не было.

Что касается непосредственно личности, я ничего не могу сказать, потому что плохо в этом разбираюсь. Я знаю, что противоречивая личность Ислама Каримова уже сейчас вызвала споры и обсуждения вокруг установки памятника — это косвенный признак, что устанавливать не надо. Он умер в 2016 году, мы еще не отделены от этой даты достаточной исторической дистанцией, чтобы взглянуть на него объемно, со всех сторон, сделать правильные выводы и дать исторические оценки. Есть же принцип — ставить памятники только по истечении десяти лет с момента смерти человека, чтобы немного отделиться от политической конъюнктуры, посмотреть на все шире, в контексте. Для меня здесь вопрос не в Каримове — позиция была бы такой же, если бы это был любой другой политический деятель. В прошлом году он умер, а уже в этом издается ультимативное распоряжение Собянина об установке памятника.

Андрей Морев

«Фергана»: Да, но историю России советского периода тоже нельзя просто так откидывать, когда мы были связаны со многими нашими соседними, «братскими» народами. В том числе, и с узбеками. Сейчас в России находятся около 2,3 миллионов выходцев из Узбекистана, значительная доля — в Москве. Так почему здесь не может быть памятника их национальному лидеру?

Андрей Морев: Сколько у Узбекистана было национальных лидеров за всю историю?

«Фергана»: Как у суверенной республики — один. Не считая нынешнего президента.

Андрей Морев: Это если брать новейшую историю. А за всю вообще? Почему памятник ставят ему, а не кому-то другому? Через 10 лет вы захотите еще кому-то, что тогда? У Узбекистана есть… (Задумывается.) Алишера Навои знают все. Авиценна, Омар Хайям (Авиценна и Омар Хайям были персами, хотя первый долгое время проживал и работал на территории нынешнего Узбекистана – Прим. «Ферганы»). Проведите опрос среди узбеков и среди русских тоже — кто из этих людей, плюс Каримов, важнее для их истории.

Вера Федорова: Вот вы еще говорите - национальный вопрос. Для нашего района он всегда был очень важным. Посмотрите названия улиц и переулков: Ордынский, Толмачевский, Большая и Малая Татарские улицы. У нас здесь самая старая мечеть в Москве. Я могу найти вам фотографии еще 1950-х, самых кондовых годов, сколько татар здесь собиралось на молитву — Новокузнецкая запружена народом. А то, что здесь случайно появилось узбекское посольство, с историческим контекстом никак не связано. Мне кажется, любой район Москвы — новый, который не имеет такой почвы — с радостью согласился бы и на сквер в таком стиле, и на памятник Исламу Каримову. Я 40 лет проработала преподавателем в художественном Институте дизайна и рекламы и в художественной школе. Моя главная задача была воспитать детей так, чтобы среди них не было Иванов, не помнящих родства. Это было главным.

Вера Леонова и Андрей Морев на фоне Замоскворечья. Справа за ними - постамент будущего памятника Исламу Каримову. Фото «Фергана»

Вера Леонова: Да, здесь сочетается память национальная и, что называется, память места. Но если нужен некий символ для укрепления двусторонних отношений с Узбекистаном, подчеркивающий дружбу народов, почему для этого выбирается спорная политическая фигура?

«Фергана»: А почему нет?

Вера Леонова

Жители здесь вообще за скобками, это уже другая проблема. Жителей не то что не спросили, а таких обсуждений даже не велось. Просто поставили перед фактом. А это то, с чем мы будем жить десятилетиями. От того, как памятники плодятся сейчас по стране, можно ожидать, что лет через 10 их так же начнут сносить — и это тоже на заметку. Лучше создавать такой памятник, вероятность сохранности которого во времени будет выше. Сейчас у нас такое количество памятников историческим деятелям, они просто растут как грибы. Есть знаменитый краевед Рустам Рахматуллин, он назвал это явление скульптуробесием. Вот мы сейчас живем в эпоху скульптуробесия. Каждый, у кого есть хоть какое-то влияние, желает поставить памятник историческому деятелю, которого он считает достойным. У нас появилась Аллея правителей, где они стоят в рядочек со Сталиным, Калашников с автоматом в центре Москвы или вот - Каримов. В городе идут нездоровые процессы. Раньше в Москве десятилетия проходили между возведением памятников. Когда Пушкин (памятник – ред.) появился на бульваре, это был момент единения всех жителей, москвичи сами собирали деньги на его установку. Не было никаких сомнений, потому что решение было принято, что называется, снизу — самими людьми. Его личность была настолько важной для горожан, консолидирующей. А сейчас каждый памятник — источник конфликта. Будь то князю Владимиру, Калашникову - или Ивану Грозному еще хотели ставить. Через какое-то время маятник качнется в другую сторону, и я уверена, все эти памятники «посыплются». Потому что они в себе почти ничего не несут — ни исторической, ни художественной ценности.

«Фергана»: То есть ваша задача сейчас - инициировать обсуждение с местными жителями, нужен ли им этот памятник и в каком виде?

Андрей Морев: Наше решение по итогу заседания, на котором рассматривался этот вопрос, — попытаться провести референдум об установке памятника, чтобы жители района сами решили, нужен он им или нет. Мы хотим провести его в следующем году и приурочить его к мартовским выборам президента. Но решение будем принимать не мы, а, скорее всего, Мосгордума. Мы можем только инициировать этот вопрос.

«Фергана»: Я все-таки хотела бы заострить ваше внимание на личности самого Ислама Каримова...

Андрей Морев: Нам сложно говорить об Исламе Каримове, мы не были с ним знакомы, не жили под его управлением и в реальности ни разу его не видели.

«Фергана»: Тем более. Ведь памятники и нужны для того, чтобы увековечить память о знаковых людях и познакомить с их деятельностью. Если ставить памятники только тем, кого люди и так уже знают, будут стоять одни Пушкины. Но это не значит, что нет исторических личностей, которые достойны упоминания и увековечивания. Может, если в Замоскворечье поставят памятник Каримову, жители хотя бы узнают, кто это?

Андрей Морев: В мире двести с чем-то стран. Двести правителей одновременно правят. Почему памятник ставят не им?

«Фергана»: Потому что с Узбекистаном нас связывает более 100 лет совместной истории и еще 25 лет тесных межгосударственных отношений.

Андрей Морев: У нас с Казахстаном общая история, с Эстонией, с Вильнюсом и даже с Польшей общая история. Еще с Китаем сейчас общая история, а с Монголией вообще такая общая история, что мы еще их потомки наполовину. Давайте все-таки сохранять исторический облик Москвы и ставить памятники тем, кто здесь хотя бы что-то делал.

Вера Леонова: Это тоже вопрос — почему сквер Ислама Каримова здесь? Топонимика - такая же часть городской памяти, которая должна учитывать особенность места. Был советский период, когда мы все переименовывали, исторические названия становились коммунистическими: Ленина, Кирова и прочее. Так невозможно. Это значит, что каждый новый виток истории мы будем себя перепридумывать, исходя из конъюнктуры одного дня. Дальше, на следующем витке, этот памятник либо сносится, либо как на Украине — переделывают Ленина в Шевченко. Это же комично. Чтобы такого не было, нужно гораздо серьезнее относиться к этим процессам: выбору места для установки памятника, выбору исторической личности. И жители, конечно, должны участвовать. Но получается, что среда, в которой мы живем, нам не принадлежит. Потому что эти процессы от нас никак не зависят, мы на них не влияем. Вы уже у себя дома, в квартире хотите влиять на цвет стен, на выбор мебели. На самом деле, не так много примеров стран, где лидер не успел почить, как его сразу же отливают в бронзе. Это всегда признак не очень демократичных режимов, где все сосредоточено в руках одного политика, и эта политическая личность служит таким символом единоначалия, единовластия. Странно продолжать идти по этому пути. Мы уже столько раз обжигались, столько потеряли из-за этого в своем городе, в своей стране.

«Фергана»: Как по-вашему, чем руководствовался Сергей Собянин при подписании указа об установке памятника Исламу Каримову?

Андрей Морев: Давайте начнем с того, что Сергей Семенович не москвич. Он приехал в Москву по назначению, выиграл выборы, но как у нас выигрываются выборы — оставим за скобками. Соответственно, Сергей Семенович Собянин не спросил мнения москвичей, которые живут в этом районе и вообще - в городе. Поэтому как он принимал это решение, мы можем только догадываться. Мы как жители города никаким образом не влияем на это решение и не понимаем причины его принятия. Если бы был референдум, и большинство согласилось бы с установкой памятника, меньшинству пришлось бы подчиниться. Но в нашем случае не было и этого.

Вера Леонова: Я понимаю, что огромная узбекская диаспора, которая живет в Москве, инвестирует в нашу экономику, в нашем городе есть популярные среди узбеков места. Но здесь совсем другое — сверху приказали, пришли - и поставили. Это не про естественное развитие города, не про многонациональное богатство и разную культуру. Я искренне не понимаю, почему единственным и самым главным символом узбекского народа выступает фигура спорного политического деятеля. Если культура, действительно, настолько древняя, богатая... почему памятником должен быть очередной истукан? Разве это не может быть какое-то общественное пространство, которое пусть тоже будет связано с посольством Узбекистана и культурой этой республики?

Андрей Морев: Почему узбеки не поставят тут фонтан? Прекрасный фонтан от лучшего узбекского скульптора здесь бы отлично вписался.

«Фергана»: Возможно, узбеки хотят поделиться с москвичами своим достоянием — национальным лидером? Фонтаны, построенные узбеками-рабочими, я уверена, стоят во многих московских районах.

Андрей Морев: Если для узбеков самое дорогое в их жизни - национальный лидер, я снимаю шляпу перед узбеками. В начале разговора мы упоминали четыре фамилии известных, уважаемых в России узбеков. Давайте проведем опрос, куда включим их, плюс фонтан и Каримова, и посмотрим, кто из них победит.

«Фергана»: Если проводить опрос в Узбекистане, думаю, лидера выявить несложно. За 24 года правления Каримова он четырежды побеждал на выборах, набирая в среднем 95 процентов голосов при запредельной явке от 91 до 98 процентов.

Андрей Морев: Да, но в этих выборах не участвовал Алишер Навои, к большому сожалению. Омар Хайям и Авиценна тоже. Я повторюсь, что Каримов для нас в этой истории стоит за скобками, для нас главное — район и Москва. Мы хотим, чтобы здесь было комфортно людям, которые тут живут. Представьте — лето, жара. Вы пришли, сели в скверик и перед вами стоит… памятник Каримову авторства Пола Дэя. Теперь то же самое – но вы сели у воды перед фонтаном, сделанным лучшим скульптором Узбекистана. Про зиму мы не говорим, потому что ни один москвич или гость столицы, даже сумасшедший, не пойдет в минус 17 градусов сидеть у памятника. Скорее всего, закутавшись, он пробежит мимо и даже не обратит внимания, кто там — фонтан или Каримов. Мы реально говорим только о весне и лете, даже не об осени.

Вера Федорова: У нас тут неподалеку поселилась замечательная компания бомжей, которые очень ждут этот памятник. Я недавно услышала их разговор, как они возле перекрестка его обсуждали. Я не буду передавать вам дословно, но они ждут памятник, потому что им не хватает некоторых точек. Так что узбекскому посольству придется обеспечить охрану монумента, иначе он просто рискует быть обгаженным. У нас, кстати, уже есть памятник Алишеру Навои, буквально в километре от сквера Каримова. И протестов он не вызывает, очень удачно вписался в уютный сквер за Садовым кольцом.

Вера Леонова: То, что вы говорите про Каримова, — что он был достоянием узбекского народа — звучит для нас страшно, на самом деле. Если меня спросят, что самое важное в моей жизни, я расскажу про семью, любимого человека, работу, общественную жизнь, друзей. Если в этом ряду человек называет национального лидера — это обман, уходящий куда-то в архаику. Как может только что почивший политический лидер быть культурным достоянием?

«Фергана»: Ислам Каримов был автором многих книг.

Андрей Морев: Леонид Ильич Брежнев тоже был автором множества книг, но вы читали хотя бы одну из них? А ведь прошло всего 20 лет с тех пор, как чтение его книг было обязательным для всех. Тоже был национальный лидер, которого обожал весь Советский Союз.

Дарья Лаптиева

В свою очередь, юрист администрации Уртачирчикского района Ташкентской области, который оформляет кредитные договоры для населения, признал, что многие заемщики, которые занялись куроводством и выращиванием лимонов, не смогли расплатиться по кредитам. По его словам, фермерам не хватило квалификации и опыта, чтобы сохранить рассаду, а власти не помогли им в борьбе с болезнями растений. Кроме того, по словам сотрудницы Ташкентского государственного ветеринарного департамента, фермеры оказались не готовы к тому, что цыплята болеют бронхитом, и не знали, как бороться с этим заболеванием.

27-летний фермер из Джизакской области подтвердил радиостанции, что лимонные деревья, высаженные в его районе, «высохли и болеют», а цыплята с птицефабрик, которых, взяв кредиты, купили местные семьи, не приспособились к домашним условиям, и умерли. Также умерли цыплята, которых власти раздавали бесплатно. «Ни одно из домохозяйств в Зарбдарском районе, где я живу, не получило прибыли от кур. От лимонов тоже не получили», – резюмировал он.

Выращиванием лимонов и разведением кур жителям Узбекистана ранее посоветовал заниматься президент Шавкат Мирзиёев. Глава государства предположил, что если в каждом подворье будет по 100 кур-несушек, в стране не останется малоимущих семей. Выращенные лимоны он предлагал отправлять на экспорт.

После речи президента ряд детских садов и школ республики обязали выращивать лимоны. В частности, в Ферганской области каждое детское учреждение должно было приобрести по 25 саженцев. Правительство запланировало в течение трех лет поставить фермерским хозяйствам более 10 тысяч саженцев лимона и 85 тысяч голов птицы. Предполагалось, что их выращиванием и разведением займутся свыше четырех миллионов семей, которым было предложено взять льготные кредиты.

В Турции на прошлой неделе тюремные сроки получили два журналиста – редактор сайта газеты «Cumhuriyet» Огюз Гювен и корреспондент закрытой ныне газеты «Zaman» Айшенур Парылдак. Турецкая организация «Инициатива свободных журналистов» сообщает, что в октябре в республике было начато тридцать одно расследование в отношении сотрудников СМИ. При этом четырнадцать журналистов были задержаны, пять – арестованы, и одиннадцать – осуждены в общей сложности на десять лет и четыре месяца. Правда, в октябре же на свободу были отпущены одиннадцать представителей прессы, задержанных ранее.

Что сейчас творится со свободой слова в Турции, легко понять, просматривая статистику международных правозащитных организаций. Они внимательно наблюдают за происходящим, некоторые из них обновляют данные ежедневно. Кроме того, есть и официальные цифры, по ним тоже можно сделать кое-какие выводы.

Правда, турецкое руководство преследований журналистов не признает. Оно утверждает, что никто из сидящих в тюрьме не попал туда за свою профессиональную деятельность. Более того, власти заявляют, что все обвиняемые – террористы или их пособники.

Чаще всего пособниками террористов называют журналистов, якобы связанных с организацией духовного лидера и проповедника Фетхуллаха Гюлена . Так, например, черной меткой является работа в СМИ, аффилированных с Гюленом. Кроме того, в пропаганде терроризма обвиняют репортеров прокурдских изданий. Тут уже по удар попадают журналисты, которые критиковали антитеррористические операции на юго-востоке страны или проявили симпатию к запрещенной в Турции Рабочей партии Курдистана (РПК), с начала 80-ых ведущей вооруженную борьбу против турецких властей.

Ведьмы под арестом

Согласно данным Стокгольмского центра свободы на 21 ноября 2017-го года в Турции осуждены двадцать шесть журналистов, двести тридцать находятся под арестом и сто тридцать пять – в розыске.

Небольшая группа молодых репортеров организовала интернет-издание «Turkey Purge». Оно внимательно наблюдает за «охотой на ведьм» – так работники издания называют преследования властями турецких журналистов. Согласно данным «Turkey Purge», с 16-го июля 2016-го года, после попытки памятного всем переворота, по всей Турции были задержаны и арестованы триста восемь представителей средств массовой информации. «Часть из них была оправдана или освобождена до суда. Примерно сто восемь журналистов по-прежнему находятся под арестом», – пишет издание.

Международная неправительственная организация «Репортеры без границ» в индексе свободы печати за 2017-й год поместила Турцию на 155 место. Описывая ситуацию в стране, «Репортеры» назвали Турцию крупнейшей в мире тюрьмой для журналистов. По мнению правозащитной организации, охота на ведьм, имевшая место и раньше, серьезно усилилась после неудачной попытки государственного переворота в июле 2016-го года.

«Власти использовали борьбу с террором в качестве основания для беспрецедентной чистки. Чрезвычайное положение позволило Анкаре устранить десятки средств массовой информации, оставив возможность высказывать альтернативную точку зрения лишь нескольким изданиям с низким тиражом. Десятки журналистов были заключены в тюрьму без суда, что превратило Турцию в крупнейшую в мире тюрьму для сотрудников СМИ», – утверждают «Репортеры без границ».

Впрочем, может быть, иностранные организации нагнетают истерию, а в действительности ничего страшного не происходит? Посмотрим, что говорят об этом в самой Турции.

Согласно Турецкому профсоюзу журналистов («Türkiye gazeteciler sendikası»), на 21 ноября в тюрьмах страны находилось сто сорок восемь сотрудников СМИ, причем сорок из них работали в газете «Zaman».

Другая турецкая организация – «Инициатива свободных журналистов» – утверждает, что в тюрьмах находится сто семьдесят три человека, так или иначе связанных с журналистикой. Заявление это отнюдь не голословное: здесь же приводятся имена и средства массовой информации, в которых работали эти люди.

Мобильное приложение «террориста»

Интересно, что до 2016-го года в Турции почти не арестовывали журналистов. Исключение составило нашумевшее дело организации «Эргенекон» в 2011-м году. Как утверждалось в СМИ, существовала некая подпольная ячейка, которая управляла военными и диктовала свою волю некоторым представителям власти. Именно благодаря этому «делу» президент Эрдоган смог избавиться от ряда влиятельных армейских генералов. Тогда под сурдинку были задержаны и несколько журналистов.

Однако настоящая охота на ведьм началась после попытки переворота 2016-го года. При этом большая часть арестов проводилась по надуманным обвинениям.

Часть журналистов работала в чрезвычайно популярной газете «Zaman», аффилированной с Фетхуллахом Гюленом. Одного этого оказалось уже достаточно, чтобы считаться не просто пособником террористов, но и террористом как таковым. Кое-кто из взятых под стражу работал в СМИ, с Гюленом не связанных, но симпатизирующих его движению. К таким относилась, например, крупная медиа-группа Koza İpek Holding, имевшая не только газеты, но также телеканалы и радиостанции. Власти стали преследовать ее почти за год до попытки переворота и через несколько месяцев закрыли.

Некоторые арестованные журналисты работали в оппозиционных изданиях. На практике они не имели отношения к Гюлену и его идеям, но их арестовывали только потому, что у них имелось мобильное приложение ByLock. Суд считал это приложение средством общения членов организации Гюлена «Хизмет». Больше того: арестовывали даже и тех, у кого в телефоне не было ByLock, но были номера людей, которые установили себе это приложение – они считались или членами или пособниками «Хизмета».

Кого-то из журналистов сажали за нелояльные властям высказывания по курдскому вопросу. Кого-то – за связь со СМИ, которые Анкара считала пропагандистами Рабочей партии Курдистана (РПК). В число «отверженных» вошли газеты «Özgür Gündem», «Azadiya Welat», агентство «Dicle», сайт Dihaber и другие.

Мир – театр, прокурор – актер

Некоторые журналисты, оказавшиеся жертвами охоты на ведьм, были арестованы и приговорены по надуманным и даже смехотворным поводам.

Так, редактор сайта газеты «Cumhuriyet» Огюз Гювен обвинялся в распространении террористической пропаганды в соцсетях.

В чем же состояла эта террористическая пропаганда? Узнав о гибели республиканского прокурора в результате ДТП, Гювен написал в Твиттере буквально следующее: «Грузовик раздавил прокурора, который вел расследование против гюленистов». Власти сочли эти слова запугиванием сотрудников правоохранительных органов. Турецкий суд обвинил Гювена в том, что он дискредитирует борьбу властей со сторонниками движения Фетхуллаха Гюлена. Как следствие, на этой неделе журналист был приговорен к трем годам тюрьмы.

В середине февраля 2017-го года был задержан немецкий журналист, корреспондент газеты «Die Welt» Дениз Юджель. Полагают, что именно он стал одной из причин кризиса в отношениях Анкары и Берлина.

Власти Турции нашли способ ответить журналисту: они обвинили его в «террористической пропаганде» и «разжигании ненависти».

Две недели назад Юджель дал интервью газете «Die Tageszeitung» через своего адвоката. По словам немецко-турецкого журналиста, он знает причину своего ареста. «Несмотря на то, что до сих пор нет обвинительного акта, я знаю, почему был задержан: потому что [...] я выполнил свою работу журналиста должным образом», – заявил Юджель. Он отметил, что репрессии в Турции против журналистов войдут в историю как позор страны. Журналист рассказал, что тюремные власти удерживают его в одиночной камере. При этом он добавил, что «режим страха действует не только на критиков механизма репрессий, но и на прямых участников этого механизма».

«Боятся все – правоохранительные органы, судьи, высокопоставленные чиновники, правительственные политики. Он (Президент Турции Реджеп Тайип Эрдоган. - Прим. «Ферганы») боится больше всех, потому что он знает о последствиях потери власти. Именно поэтому он держит все общество в страхе», – считает Юджель.

Айшенур Парылдак

26-летняя журналистка, студентка юридического факультета была арестована 11 августа 2016 года. Власти обвинили Айшенур в нарушении антитеррористических законов страны на основании ее сообщений в Твиттере.

В своем письме газете «Cumhuriyet», написанном 4 октября 2016 года, молодая журналистка описала ситуацию в тюрьме, рассказав о жестоком обращении с ней и сексуальных домогательствах во время содержания ее под стражей.

После оглашения приговора журналистка заявила, что не совершала преступлений и не является членом какой-либо террористической организации. «Моя вина заключается лишь в том, что я работала на издание «Zaman», – сказала она.

До сих пор сидят в СИЗО братья Алтан.

Ахмет Алтан – обозреватель, бывший главный редактор газеты «Taraf», и его брат Мехмет Алтан, тоже обозреватель и профессор, были арестованы за «поддержку террористической организации». Братьев обвиняют в том, что за день до попытки переворота на одном из турецких телеканалов они выступали с критикой в адрес правительства, а, кроме того, влияли на сознание людей «сублиминальными месседжами». Слово «сублиминальный» стало широко использоваться в Турции именно после обвинения братьев Алтан. Оно означает «тактику убеждения и побуждения к неким действиям, которые реализуются на уровне ниже порога осознания». Говоря проще, речь идет о так называемом зомбировании. Именно так, по версии прокуратуры, братья призывали военных к путчу. Стамбульский уголовный суд требует для Ахмета и Мехмета Алтана наказания сроком от 15 до 22,5 лет тюремного заключения за «причастность к вооруженной террористической организации и совершение преступления от ее имени».

На днях СМИ опубликовали выступление Ахмета Алтана в суде. Журналист сравнил процесс над ним с театром абсурда.

«В докладе ООН и ЕСПЧ этот суд назвали театром, – заявил Алтан. – Сегодня, слушая выступления прокурора, я понял, что и он тоже является актером в этом представлении. Как прокурор, который слабо владеет сутью дела, может выдвигать обвинение? Это не суд, а беззаконие».

Ахмет Шик

Шик прославился в ходе судебного процесса 2011-го года в рамках расследования дела «Эргенекон». Его задержание объясняли тем, что он написал книгу «Армия имама», которая описывала Гюлена и его сторонников.

Тогда на недоуменный вопрос репортера, неужели Шик будет сидеть за книгу, президент Турции Эрдоган заявил: «Бывают книги намного эффективнее бомб». Тогда Ахмет Шик около года провел в тюрьме, и лишь после этого был выпущен на свободу. Примечательно, что за поддержку движения Гюлена его вновь задержали уже в 2016-м году.

Кадри Гюрсель отсидел почти год и был освобожден только в конце сентября 2017-го года. Он обвинялся в пособничестве организации Гюлена. Прокуратура посчитала доказательством его вины тот факт, что в его телефонной книжке было около 80 человек, установивших у себя злосчастное мобильное приложение ByLock. Это обвинение выглядело, пожалуй, самым надуманным и смехотворным из всех. Может быть, именно поэтому из тюрьмы он вышел быстрее других своих коллег, популярных журналистов.

Фарук Аккан девять лет проработал шеф-корреспондентом информагентства «Джихан» в Москве. После этого он вернулся в Турцию и был назначен генеральным директором своего агентства, которое за несколько месяцев до попытки переворота оказалось захвачено турецкими властями. Гендиректором Аккан проработал не более полугода, а затем его уволили.

После путча Аккана арестовали как члена организации Фетхуллаха Гюлена. Причиной «виновности» журналиста, как теперь ясно, оказалась его высокая должность в агентстве. Официально обвинение звучит так: «является членом вооруженной террористической группировки, намеревался силой захватить власть, хотел свергнуть парламент или препятствовать его работе». На сегодняшний день журналист-международник Аккан уже больше года находится в СИЗО тюрьмы Силиври. В начале сентября по его делу прошло заседание суда в Стамбуле. Заседание это ничем не завершилось и было перенесено на 8 декабря.

Легко заметить, что большая часть арестованных и осужденных находятся в тюрьмах по обвинению в связях с Гюленом, в поддержке его движения или в пропаганде его идей. И это не случайно, поскольку турецкое руководство считает Гюлена врагом номер один.

Год назад по обвинению в связях с Гюленом в течение одного дня были задержаны около тридцати влиятельных турецких журналистов. При этом из всех задержанных идеологически близкими к Гюлену могут считаться буквально пара человек. Остальные были наказаны за то, что продолжали критиковать Эрдогана после коррупционного расследования «Большая взятка», и делали это в близких к Гюлену изданиях. К числу пострадавших относятся Мурат Аксой и Атилла Таш (оба были освобождены в прошлом месяце), а также Шахин Алпай, Али Булач, Ахмет Туран Алкан и Мумтазер Тюрконе.

Складывается впечатление, что при помощи суда власти пытаются, с одной стороны, отомстить непокорным журналистам, с другой – запугать всех остальных. Тем не менее, в Турции сохраняются и оппозиционные журналисты, и оппозиционные издания, которые еще могут высказывать мнение, отличное от мнения властей. Конечно, таких изданий мало, их количество составляют примерно пять процентов от общего количества СМИ. Однако эти издания легко находят своего читателя, ведь, судя по результатам конституционного референдума, оппозиционно настроенных к Эрдогану граждан гораздо больше – почти сорок девять процентов.

Яшар Ниязбаев, специально для ИА «Фергана»

«17 ноября президент Мирзиёев принял участие в открытии нового жилого массива в Сергелийском районе. Именно тогда кто-то пожаловался ему на то, что квартиры в новостройках выдали не малоимущим, а состоятельным гражданам и чиновникам. Глава государства на месте поручил провести проверку. В Генпрокуратуре создали специальную комиссию, в которую вошли сотрудники налоговой инспекции, хокимията и органов внутренних дел», – сообщил «Озодлик» (узбекская служба Радио «Свобода») один из узбекских чиновников, пожелавший остаться неизвестным.

По его словам, при выдаче квартир в новостройках в Сергелийском районе столицы были использованы мошеннические схемы.

«Квартиры в этих новостройках должны выдаваться на основе льготной ипотеки гражданам, на имя которых не оформлено жилье, либо тем, кто проживает в жилье, площадь которого не соответствует критериям социальной нормы, а также лицам с малым доходом. Однако некоторые лица предоставляли липовые справки с места работы. Когда сотрудники налоговой инспекции начали проверку, выяснилось, что предприятия, которые выдавали справки, давно прекратили свою деятельность, либо были открыты на один день, но на самом деле никогда не работали», – сообщил радиостанции сотрудник столичной мэрии, информированный о подробностях проверки в новостройках в Сергели.

32-летняя жительница Ташкента Умида Шоюнусова после развода с мужем 8 лет назад осталась одна с двумя детьми без жилья. Молодая женщина, работающая поваром, надеялась получить квартиру в одной из новостроек в Сергелийском районе. Однако женщине отказали из-за отсутствия денег на первоначальный взнос.

«Поверив словам президента, я обратилась в хокимият Юнусабадского района. Все шло хорошо, даже вышел приказ о выдаче мне квартиры. Но в последний момент представители хокимията сказали мне, что для получения 2-комнатной квартиры мне необходимо заплатить первоначальный взнос в размере 30 миллионов 300 тысяч сумов ($3740). Я не смогла заплатить первоначальный взнос, и мне отказали в выдаче квартиры. Куда я только не обращалась за помощью, умоляла, но мне никто не помог», – сказал Шоюнусова.

Льготный ипотечный кредит, выдается коммерческими банками для получения квартир в новостройках в Сергелийском районе после оплаты 25 процентов от общей стоимости жилья. В течение первых 5 лет процентная ставка составляет 7% годовых, в последующие годы оформляются с учетом ставки рефинансирования Центробанка сроком на 20 лет.

По словам Умиды Шоюнусовой, многие малоимущие семья не имеют возможности оплатить первоначальный взнос, поэтому новые квартиры достаются богатым.

Ранее, весной этого года, когда комиссия по распределению квартир начала свою работу, в редакцию «Озодлик» обратился житель столицы, являющийся единственным кормильцем в малоимущей семье. Он рассказал, что подал заявление в хокимият (администрацию) Шайхантахурского района для получения квартиры в новостройках в Сергели, но один из членов комиссии потребовал у него взятку в размере $3 тысяч.

Напомним, в сентябре 2016 года тогда еще врио президента Шавкат Мирзиёев сообщил, что в Сергелийском районе столицы Узбекистана в 2017-2022 годах построят 500 многоэтажных жилых домов. Этот проект позволит обеспечить новым жильем около 30 тысяч семей. Было сказано, что квартиры в этих домах могут предоставляться на основе ипотечного кредита.

17 ноября этого года при участии президента в эксплуатацию были сданы 66 новых современных многоэтажек. После официального мероприятия по случаю сдачи новых домов ташкентские активисты, осмотревшие квартиры, сообщили «Озодлику», что сотрудники хокимиятов и Службы национальной безопасности (СНБ) сыграли перед президентом роль новоселов. По словам наблюдателей, квартиры в новых многоэтажах в Сергели стоят вдвое дешевле аналогичного жилья в других районах Ташкента.

Документальный фильм казахстанского режиссера Катерины Суворовой «Завтра море» получил приз 36-го международного кинофестиваля имени Жана Руша в Париже, сообщается на его сайте. Это картина о жителях пустыни, которая некогда была одним из самых крупных водоемов мира – Аральским морем. Фильм награжден одним из восьми призов фестиваля – «Антропологии и успешного развития» (Anthropologie et développement durable).

Кадр их фильма «Завтра море»

Как передает Sputnik, ссылаясь на посольство Франции в Казахстане, фильм был показан при полном зрительном зале, после чего состоялось его обсуждение. «Это была дискуссия и о прошлом, и о современной геополитике, и о возможных вариантах дальнейшего развития истории», – отметили в посольстве.

Мировая премьера картины «Завтра море» прошла на международном кинофестивале Locarno Festival в Швейцарии, а казахстанская — на фестивале Clique в Алма-Ате. Фильм награжден специальным призом Ассоциации кинокритиков Казахстана за вклад в развитие кинематографа, а также номинирован на соискание национальной премии Тулпар в категории «Лучший фильм». В настоящее время картину готовят к показу на казахстанском телевидении.

Этнографический кинофестиваль имени Жана Руша — один из старейших международных фестивалей. Он носит имя легендарного документалиста и антрополога, автора фильма «Хроника одного лета» Жана Руша. Фестиваль традиционно проходит в Музее Человека в Париже. Как правило, в ходе него демонстрируются фильмы, затрагивающие самые острые и актуальные вопросы современного общества.

Аральское море, находящееся на территории Казахстана и Узбекистана, некогда считалось четвертым по величине озером на земле. В период с 1960 по 2004 годы площадь водной поверхности моря сократилась в 8,5 раза, а его уровень упал примерно на 20 метров, поскольку воду из питавших его рек начали забирать на орошение. Высыхание моря стало экологической катастрофой для всей Центральной Азии и нанесло серьезный социально-экономический ущерб странам региона.

Прокуратура Бишкека начала проверку фактов, изложенных в расследовании «Ферганы» о продаже коттеджного комплекса, который ранее принадлежал сыну экс-президента Киргизии Максиму Бакиеву. Как сообщили нашему корреспонденту в пресс-службе генеральной прокуратуры Киргизии, с просьбой заняться проверкой к ним обратился премьер-министр республики Сапар Исаков, который сам стал фигурантом расследования. В свою очередь Генпрокуратура делегировала это поручение в столичное ведомство.

Коттеджный комплекс «Идеал Хаус»

Следует отметить, что после появления расследования журналисты обратились за комментариями именно к Исакову, однако он отказался что-либо заявлять по этой теме и обратился с письмом на имя генерального прокурора Индиры Джолдубаевой. В ее ведомстве «Фергане» подтвердили эту информацию и сообщили, что Бишкекская городская прокуратура по итогам проверки обнародует ее результаты.

Как сообщалось ранее, участок в 12,4 ГА вместе с 48 VIP-коттеджами в элитном районе Бишкека был продан государством в сентябре этого года за 142 миллиона сомов. Заявки поступили от ОсОО «Бизнес Про» и «ВостокТехКомплект». Стартовая цена составила 130 миллионов сомов ($1.897 миллионов долларов). Объект купил «ВостокТехКомплект» за 142 миллиона сомов, несмотря на то, что ранее Госкомитет нацбезопасности КР оценивал объекты в 748 миллионов сомов (примерно $16.5 миллионов долларов). Ряд оппозиционных депутатов и общественность раскритиковали власти, посчитав стоимость заниженной.

В ходе расследования корреспонденту «Ферганы» Эльнуре Алкановой удалось выяснить, что учредитель компании-победителя аукциона «ВостокТехКомплект» Айбек Сатиев лишь представляет интересы настоящего покупателя — соратника киргизского премьер-министра Сапара Исакова Темира Рыскулова.

Болсунбек Казаков, бывший на момент продажи коттеджей председателем Фонда по управлению государственным имуществом, заявил о намерениях подать в суд на авторов расследования. В интервью частному телеканалу «НТС» Казаков заверил, что, сделка прошла в рамках закона: «Что касается информации о покупателях, думаю, что правоохранительные органы должны заняться этим вопросом», — прокомментировал Казаков. Однако, через неделю после этого заявления глава Фонда был снят с должности премьер-министром без объяснения причин.

При этом из 200 человек, находившихся в подвале, 15 к моменту прибытия полиции уже были мертвы. Причиной их смерти стал голод, жажда, а также пытки, уточняет ABC Gazetesi.

По предварительным данным, некие мошенники обманом доставили почти 200 пакистанцев в Турцию, пообещав далее переправить в Грецию и Италию. Неизвестные заперли беженцев в подвале дома в европейской части Стамбула (в районе Арнавуткёй) и заковали цепями по рукам и ногам, потребовав дополнительную плату за свои услуги.

В итоге через несколько дней, которые пакистанцам пришлось провести без еды и воды, одному из них удалось бежать, после чего он вступил в потасовку с людьми, находившимися собственно в доме - вероятно, с кем-то из своих похитителей. Услышав шум драки, соседи вызвали полицию.

Как известно, через Турцию проходит так называемый Восточно-Средиземноморский маршрут миграции, соединяющий страны Ближнего Востока и Центральной Азии с Европой. Ежегодно им пользуются миллионы человек, обычно попадающие на территорию ЕС через Грецию, балканские государства и Италию.

В Туркмении установлен единый день голосования, сообщает государственное информационное агентство «Туркменистан Золотой век».

В Избирательный кодекс Туркменистана внесены изменения, согласно которым выборы президента, депутатов Меджлиса (парламента), членов халк маслахаты (народного совета) и генгешей (советов) отныне будут проводиться в последнее воскресенье марта. До сих пор дата каждых выборов назначалась постановлением парламента.

Закон предусматривает исключение для выборов членов халк маслахыты и генгешей, если они проводятся в связи с изменениями в административно-территориальном устройстве. В таком случае ждать марта не придется, провести местные выборы можно будет сразу, как только возникнет необходимость.

При этом халк маслахыты – это не только местные советы. С 1992 по 2008 годы в стране также существовал верховный Халк Маслахыты, который формально считался высшим органом государственной власти. В 2008 году его переформатировали в Совет Старейшин – совещательный орган без властных полномочий. Но в настоящее время готовится его возрождение. В октябре 2017 года президент Гурбангулы Бердымухамедов объявил о подготовке обратной трансформации Совета Старейшин в Халк Маслахыты.

Таким образом, если верховный орган действительно возродят, то выборы в него по новому закону тоже можно будет провести в любое время.

Последние президентские выборы в Туркмении прошли 12 февраля 2017 года, на них в очередной раз победил Бердымухамедов, возглавляющий страну с 2006 года. Он набрал 97,63 процента голосов. Впрочем, по мнению международных наблюдателей, результат этих выборов, как и всех предыдущих, был заранее предопределен - в различных рейтингах гражданских свобод Туркмения делит последние места с такими странами как КНДР, Эритрея и Южный Судан. В следующий раз выборы президента должны состояться через семь лет – в 2024 году.

Выборы в Меджлис в последний раз проводились в 2013 году. Следующие парламентские выборы должны состояться в 2018 году.

Тем же постановлением индивидуальным предпринимателям разрешили оплачивать с валютных счетов импортные товары.

До сих пор средства на валютных счетах могли использоваться только для международных операций, для уплаты банковских комиссий по операциям в иностранной валюте, для оплаты командировочных расходов, для погашения кредитов, вноситься в уставной фонд организаций, а также могли переводиться на другие счета владельца и выставляться на продажу через банки Узбекистана.

В настоящее время в Узбекистане проводится валютная реформа. В начале сентября Центробанк провел девальвацию сума, сравняв официальный курс доллара с принятым на черном рынке. Таким образом курс вырос с 4182 до 8100 сумов за доллар. На следующий день после этого в стране впервые открылись легальные обменные пункты. Впрочем, пока физлица не могут купить в них наличную иностранную валюту – ее можно приобрести лишь с зачислением на пластиковые карты. Полностью наладить процесс конвертации власти обещают через несколько месяцев.

Из всех постсоветских стран только Узбекистан и Туркмения до сих пор не решили вопрос с обменом валюты. Для работы с иностранными партнерами местным бизнесменам на протяжении 25 лет приходилось использовать сложные схемы. Это способствовало росту коррупции и криминализации бизнеса, а также серьезно сдерживало приток в страну иностранных инвестиций.

В 2018 году в Узбекистане обещают подготовить проект новой редакции закона «О валютном регулировании».