Кыргызстан объявил о том, что всерьез начинает бороться с афганским наркотрафиком. Насколько обоснованна эта заявка? Долго ли будет продолжаться борьба? И как воспринимают усилия своих кыргызстанских коллег российские спецслужбы? Об этом обозреватель «Ферганы» Николай Левин побеседовал в Москве с высокопоставленным представителем одной из российских силовых структур, пожелавшим не афишировать свое имя.

- В этом году Вы побывали в Кыргызстане в командировке. Как расцениваете ситуацию, которая там складывается?

- Ну, если очень коротко, то наркотрафик как шел, так и идет через Кыргызстан. Самую серьезную опасность, как Вы понимаете, представляет контрабанда опиатов, в первую очередь героина. По нашим оценкам, через Киргизию из Афганистана ежегодно поступает порядка 20-25 тонн героина и опия. В 2010 году объем поставок вырос, поскольку с трафиком мешало бороться общее безвластие в стране. Сейчас его величина регулируется уже не столько усилиями правоохранительных органов, сколько ограниченной потребностью рынка: Россия столько героина «переварить» просто не в состоянии. Схемы, в общем-то, хорошо известны, ключевые организаторы этого «бизнеса» тоже. Не могу сказать, что спецслужбы этой страны совсем бездействуют. В частности, воссоздан Комитет по контролю за наркотиками, который был ликвидирован при Бакиеве. В нынешнем году в сотрудничестве с Комитетом было проведено несколько задержаний, последняя громкая совместная операция прошла под Екатеринбургом буквально на днях. Но основной поток отравы все равно проходит мимо наркоборцев.

- Почему?

- Я думаю, не раскрою большой тайны, если скажу, что этот «бизнес» крышуют большие люди из силовых и других государственных структур. Поэтому местных наркобаронов не то, что не хотят арестовывать, их даже не могут выгнать, скажем, из системы МВД.

- Вы сказали, что схемы трафика не представляют особой тайны.

- Разумеется. Героин приходит сначала в Горный Бадахшан, в Таджикистан. Затем его разными путями, в том числе пешком и гужевым транспортом, доставляют в Кыргызстан, в Чон-Алай. Оттуда, уже автотранспортом, белый порошок (хотя на самом деле афганский героин, скорее, кремового цвета) доставляется автомашинами на базы в Оше и Джалал-Абаде. Далее груз отправляется по одному из двух маршрутов. Первый – в соседний Узбекистан. Это ведь только для простых людей граница закрыта, а для трафика – нет. Второй маршрут — по автотрассе и через горы в Чуйскую область. Там опять-таки возможны два варианта: либо героин отправляют в Кара-Балту, а оттуда уже в Казахстан и далее в Россию, либо складируют в Бишкеке, откуда небольшую часть везут в различные российские города пассажирскими авиарейсами, а основную массу опять-таки перебрасывают через казахстанскую границу для последующей перевозки в Россию.

- Чем таким знаменита Кара-Балта? Почему одна из перевалочных баз оказалась именно там?

- Потому что в этом городе базируется ОПГ Алмаза Бокушева (кличка Бокуш), спортсмена 1960 года рождения, который держит в Кара-Балте спиртзавод. Он и его люди таскают через границу в Казахстан контрабандный спирт, а заодно и героин. Канал давно отлажен. Насколько я помню, Бокуша в прошлом году пытались арестовать, но его боевики осадили отделение милиции и «авторитета» отпустили, а свидетель совершенного им преступления сказал, что ошибся. Так все и продолжается.

- Вы и остальных ключевых участников трафика можете назвать по фамилиям?

- Ну, если Вы не боитесь об этом написать… Мне-то что… Пожалуйста. На Памире, в Таджикистане, сейчас на первые роли в организации трафика, по нашим данным, выдвигается крупный заправила по имени Саламшо, бывший полевой командир.

- Это который? Мухаббатов?

- Да, он. Спортсмен, борец, у него какие-то серьезные спортивные титулы были. В годы гражданской войны – крупный полевой командир объединенной оппозиции, руководитель обороны Ванчского района. С 1994 года - председатель Совета джихада Бадахшана.

В 1998-м, когда произошло замирение, его на короткое время назначили председателем Комитета по нефти и газу Таджикистана. У Мухаббатова хватило ума держаться скромно, чтобы его не застрелили, как многих бывших соратников по оппозиции. В тень ушел, никаких должностей больше не занимает. В последние пять лет Саламшо совсем притих. И вот - рулит трафиком. Несколько лет назад конкуренты пытались его отравить, но ничего, выжил.

- А мне в Оше на Абдуллу Назарова грешили, главного чекиста Горного Бадахшана…

- Ну, не знаю, у его таджикских коллег к нему претензий нет. Говорят, что «слухи не подтверждаются». Хотя он ведь тоже из бывших оппозиционеров, из боевиков, в Афганистане в свое время отсиживался. Но вот работает начальником управления госбезопасности по ГБАО (Горно-Бадахшанской автономной области). В Таджикистане с нами [Россией] не очень-то охотно контактируют, американцы взялись их границу «укреплять». Пусть разбираются…

- Допустим. А дальше?

- Дальше, как я говорил, Чон-Алайский район. Ош и Джалал-Абад. Кыргызстанские милиционеры, барыги и политики. Я могу подтвердить, что родственники [брата бывшего президента] Жаныша Бакиева, по моим сведениям, серьезно влияли на наркотрафик. Но и милиционеры своего не упускали. Из высокопоставленных сотрудников органов внутренних дел значительную роль в трафике играл Шеркозу Мирзакаримов, бывший при Бакиеве первым замминистра внутренних дел.

Потом Мирзакаримов сбежал вместе с Курманбеком Бакиевым, бегает теперь где-то. Но передал эстафету Фуркату Усенову, замминистра внутренних дел Киргизии по Югу. Его, правда, заменили на этом посту, в апреле.

- И где теперь этот Усенов?

- Я слышал, что его оставили в распоряжении управления кадров МВД. Направят его куда-нибудь, наверное. А политическое лобби наркобизнеса сидит себе совершенно спокойно, даже в парламенте.

- Что же оно там лоббирует, какие законы?

- При чем тут законы… Мы же не опасаемся, что нарколобби в Киргизии примет, например, закон, легализующий марихуану. Нет, роль этих политиков простая: поддерживать состояние бардака в правоохранительных органах Кыргызстана, защищать наркопреступников от преследования, действовать так, чтобы все спецслужбы страны просто боялись связываться с крупными боссами из опасения нажить крупные политические неприятности. У них же там все по квотам в парламенте, кого какая партия назначает. Пока так все и продолжается, разговоры о борьбе с наркомафией – это просто для самоуспокоения.

- Вы сказали - политики? Например, кто?

- Вам так важно это знать? Да чего далеко ходить, вот Камчибек Ташиев, возглавляющий партию «Ата-Журт», сидит в парламенте. В той ветви трафика, которая ведет с юга Киргизии в Узбекистан, как мы подозреваем, он играет одну из ключевых ролей, и давно уже. А средства, полученные таким путем, отмывает через свою сеть автозаправок «Томас». Он лично встречался несколько раз с вышеупомянутым Саламшо, причем как на территории Таджикистана, так и в Кыргызстане, и это документировали.

- Кто документировал? Зачем?

- Ну, зачем-зачем… Чтобы было. В бытность министром МЧС у него не заладились отношения с некоторыми большими людьми из бакиевского окружения. Мне так рассказывали... Я не хочу вникать в эти подробности, это к моей работе прямого отношения не имеет. Но Вы, кстати, знаете, что на Камчибека Ташиева еще до переворота 2010 года заводили уголовные дела? Поймали на масштабных хищениях в системе министерства по чрезвычайным ситуациям. Там были массовый и необоснованный перерасход зарплаты, по его приказам покупали технику по вдвое завышенным по сравнению с реальными ценам. А потом 7 апреля, во время восстания, эти уголовные дела странным образом сгорели прямо в здании Экспертно-криминалистического центра МВД. Хотя их, по-моему, официально не закрывали.

Но это к слову, просто, чтобы Вы поняли, почему он находился под присмотром. А по нашей основной теме - да, он серьезно засвечен. И он сам, и его близкая связь – «положенец» по городу Джалал-Абаду Кадыр Досонов по кличке Дженго, 1971 года рождения, который вплотную курирует узбекистанскую линию наркотрафика. Досонов – фигура в криминальном мире Кыргызстана очень серьезная, он связан с такими крупными главарями, как Коля-Кыргыз (Кольбаев), Анапияев, Маматов («Покиш»). От него тянутся связи к очень влиятельному на юге клану финансистов Айдаровых. У Дженго, кстати говоря, недавно сына, Бексултана, арестовали в Киргизии с 39 килограммами афганского гашиша. Интересно, откупится в итоге или нет.

- А какая часть наркопотока уходит по «узбекскому» каналу?

- По нашим оценкам, около трети всего объема, проходящего через юг Кыргызстана.

- Если есть серьезные подозрения, то почему Ташиева не трогают?

- Его попробуй тронь. Сам, кого хочешь, тронет. Вы же недавно в «Фергане» и писали о том, почему его люди избили сотрудника госбезопасности Кыргызстана при исполнении им служебных обязанностей. Только вы немножко ошиблись.

На самом деле все примерно так и было, сотрудники ГКНБ «пасли» уголовного авторитета, причем именно по наркотической теме. У вас написано, что это был Дженго, но на самом деле не он, а Закир Кыдырбаев по кличке Зака, уроженец Каракуля Джалал-Абадской области. В тот день он отобедал в ресторане в районе улиц Баха-Кольцевая и попутно получил «товар». Его взяли под наблюдение.

И вот Зака заходит в дом к Ташиеву. К слову сказать, возможно, он не только по деньгам хотел отчитаться, но и часть героина оставить (среди «гвардии» Ташиева есть наркозависимые, которых он героином поддерживает). Следившие за ним даже не поняли, чей именно это дом. А рядом с домом Камчибека есть пригорок, с которого виден двор. Сотрудник госбезопасности пошел туда посмотреть, но его, что называется, «выкупили» ташиевские часовые. Затащили во двор, стали избивать. Парень показал служебное удостоверение, но их это не остановило. Уголовное дело тогда тоже завели, но оно зависло.

- А что за гвардия?

- У Ташиева сейчас под ружьем серьезные военизированные формирования, порядка двух сотен «штыков». Основу составляют спортсмены, которых Ташиев спонсирует (в том числе тех, кто занимаются национальной борьбой куреш). Но не только. Есть и просто уголовники.

Есть версия, достаточно обоснованная, что от Ташиева пришел заказ на устранение «Черного Айбека» Мирсидикова из Джалал-Абада, который оказался его конкурентом по вопросам наркотрафика.

- Так у Айбека же был тогда серьезный конфликт с Кадыржаном Батыровым, это всем известно.

- Конфликт был. А «исполнили» Айбека, тем не менее, очень профессионально. Слишком профессионально для местечковых разборок. И, насколько я знаю, сделали это люди, связанные со спецслужбами Узбекистана, и оттуда прибывшие.

- При чем здесь узбекистанские спецслужбы?

- А Вы думаете, кто курирует трафик на той стороне? Они же. И тот поток, который непосредственно идет из Афганистана в Термез через «золотой мост», и то, что просачивается через границу с Кыргызстаном, якобы закрытую. В состав какого ведомства входит пограничная служба Узбекистана? Правильно, в СНБ.

- Так Камчибек Ташиев с ними сотрудничает, что ли?

- Ну, я не утверждаю, что он прямо давал подписку. Это не обязательно. Просто есть подозрения, что у них имеются общие деловые интересы на наркотропе.

- По-Вашему, что будет, если осенью президентом Кыргызстана окажется избран человек, связанный с наркомафией? Какой будет реакция России?

- Вы полагаете, она будет просто следить за происходящим? Вряд ли. Все-таки мы учимся на собственных ошибках. Второй Бакиев на президентском троне никому не нужен. Кыргызстан – суверенная республика? Отлично, вопросов нет! Народ Киргизии может избрать себе президентом кого угодно, я не спорю. Ну, и сам же ответит за последствия своего выбора.

В данном случае, если произойдет то, о чем Вы говорите, реакция должна быть очень понятной. Во-первых, введение визового режима для граждан Кыргызстана. Об этом Борис Грызлов говорил уже в отношении Таджикистана, но тут и Киргизия, получается, не далеко уйдет.

Во-вторых, мы настоим на том, чтобы реально закрыли южную границу Таможенного союза, то есть границу Киргизия-Казахстан. Сейчас там просто столпотворение. Разрешили для частных нужд провозить 50 килограммов товаров. Фуры с китайским ширпотребом разгружают у погранпереходов, фасуют по сумкам, и носильщики несут их на ту сторону. Что они там еще волокут, никто не знает. Я полагаю, с этим пора кончать. Российским спецслужбам обо всем этом прекрасно известно, но они пока закрывают глаза, помогают народу Кыргызстана заработать на кусок хлеба в тяжелое время. Но если новый президент сядет на наркотропу – все сразу закончится. Никаких «челноков», никаких носильщиков. Вот такой, думаю, будет первая реакция, а там посмотрим.

- А сам Кыргызстан серьезно страдает от наркоагрессии?

- Естественно. В этом году в Киргизии, как мне говорили коллеги, количество официально зарегистрированных наркоманов впервые перевалило за десять тысяч человек. Официально! Чтобы понять реальную цифру, это количество нужно умножить, я думаю, на пятнадцать. Для страны с населением в пять миллионов человек это очень много. И мне кажется особым цинизмом, когда политики говорят о развитии киргизской нации, а при этом травят киргизов дурманом. Кыргызстанцы такого не заслужили.

Беседовал Николай Левин

Международное информационное агентство «Фергана»

31 августа в Бишкеке прошла торжественная церемония открытия памятника «Айкол Манас» («Манас Великодушный»), приуроченная к 20-летию независимости Кыргызстана.

Памятник Манасу Великодушному на площади Ала-Тоо в Бишкеке. Фото ИА «Фергана»

И в ночь с 28 на 29 июня статую Эркиндик демонтировали. На ее месте решили установить памятник герою национального эпоса «Манас», даже несмотря на то, что таковой в Бишкеке уже есть (расположен у здания национальной Филармонии). По мнению чиновников, Манас должен стать символом, который объединит нацию.

Торжественное открытие памятника состоялось утром 31 августа на центральной площади Бишкека «Ала-Тоо».

Бишкекчане и гости столицы находились по другую сторону площади за плотным кордоном милиции. Фото ИА «Фергана»

В церемонии приняли участие президент республики Роза Отунбаева, премьер-министр Алмазбек Атамбаев, члены правительства, депутаты парламента и его спикер Ахматбек Келдибеков. Неподалеку от них были установлены стулья, предназначенные для сотрудников всех аккредитованных в Кыргызстане дипмиссий иностранных государств. Да так «удобно», что дипломаты, дабы лицезреть президента и наблюдать открытие памятника, были вынуждены разворачиваться на 180 градусов.

Дипломаты, чтобы увидеть президента и открытие памятника, были вынуждены разворачиваться на 180 градусов. Фото ИА «Фергана»

Церемония сопровождалась чтением отрывков из эпоса «Манас» и небольшим театрализованным представлением. Не обошлось без казусов. В частности, два белых полотна, закрывавшие Манаса и его коня вплоть до торжественной минуты, в эту самую минуту не соскользнули с памятника, а зацепились за отдельные части монумента.

Фото ИА «Фергана»

Полностью Манас предстал перед глазами зрителей спустя 15 минут после его официального открытия. Помог ветер: памятник открывался постепенно, по мере увеличения силы дуновений. Второе полотно слетело как раз в тот момент, когда спикер киргизского парламента Ахматбек Кельдибеков завершил свою праздничную речь и диктор объявлял выход премьер-министра страны Алмазбека Атамбаева. В свою очередь, глава правительства не преминул воспользоваться данным фактом и увидеть в нем «знамение небес».

За памятник, который никак не мог освободиться от полотен, переживали как рядовые бишкекчане, так и дипломаты. Фото ИА «Фергана»

«Памятник прибыл в Кыргызстан в кадыр-тун (священную ночь мусульманского поста), установили его в священный праздник Орозо айт. И сегодня мы, большие чиновники, не смогли сделать так, чтобы он нам открылся. Всевышний посмотрел на нас и помог: подул ветер и памятник открылся. Все эти знаки не просто так, теперь я точно уверен, что с приходом Манаса в нашу страну придут счастье, достаток, единство и братство», - заявил премьер.

Фото ИА «Фергана»

Высота бронзового памятника вместе с постаментом составляет 17 метров 55 сантиметров. Манас, как и памятник Чингизу Айтматову, был отлит в Москве. Общая стоимость двух памятников составляет 28 миллионов сомов ($625 тысяч). Власти утверждают, что из бюджета не было потрачено ни копейки. Эта сумма сложилась из народных пожертвований и спонсорских денег.

Памятник Манасу Великодушному на площади Ала-Тоо в Бишкеке. Фото ИА «Фергана»

После открытия памятника Манасу Великодушному на площади начался военный парад, посвященный 20-летию независимости Кыргызстана.

Екатерина Иващенко

Международное информационное агентство «Фергана»

Днем 31 август в Душанбе неизвестными был избит главный редактор еженедельника «Фараж» Хуршед Ниезов, сообщает РИА Новости.

По словам пострадавшего, вместе с братом и двумя племянниками он ехал к родственникам, чтобы поздравить их с праздником Ид-аль-Фитр. «Автомашина марки «Лада-06» начала ехать за мной еще с места моего жительства в 102 микрорайоне (запад столицы Таджикистана) и уже почти у дома родственников нас заблокировала преследовавшая и другая автомашины», - рассказал Ниезов.

По его словам, из одной автомашины вышли три человека, к ним присоединились еще четверо. «Нападавшие молча начали избивать меня бейсбольными битами, били по рукам, ногам и по челюсти», - сказал журналист.

Он сообщил, что подал заявление в правоохранительные органы и в данный момент проходит судмедэспертизу. По данным Азии-плюс, в результате нападения журналист получил серьезные травмы рук и ног.

Ему удалось запомнить госномера автомашины, на которой скрылись нападавшие. Эти данные вместе с заявлением переданы в ОВД района Сино. Однако там, по словам Ниезова, проявили некое безразличие к данному инциденту: «Я передал им номера машины, по которым сразу можно было бы вычислить этих людей, однако в милиции мне сказали, что займутся этим только завтра».

Ниезов не исключает, что нападение на него связано с его профессиональной деятельностью - возглавляемая им газета «Фараж» считается одной из популярных таджикоязычных газет страны, она критикует власти и публикует на своих страницах журналистские расследования. Кроме того, Ниезов второй год возглавляет организацию «Медиа-Альянс Таджикистана», объединяющую представителей более десятка СМИ страны.

Напомним, в феврале 2011 года в Душанбе был жестоко избит главный редактор газеты «Нажот» Хикматулло Сайфуллозода. Он получил тяжкие повреждения головы, был госпитализирован.

Международное информационное агентство «Фергана»

Днем 31 августа в Душанбе неизвестными был избит главный редактор еженедельника «Фараж» Хуршед Ниезов, сообщает РИА Новости.

По словам пострадавшего, вместе с братом и двумя племянниками он ехал к родственникам, чтобы поздравить их с праздником Ид-аль-Фитр. «Автомашина марки «Лада-06» начала ехать за мной еще с места моего жительства в 102 микрорайоне (запад столицы Таджикистана) и уже почти у дома родственников нас заблокировала преследовавшая и другая автомашины», - рассказал Ниезов.

По его словам, из одной автомашины вышли три человека, к ним присоединились еще четверо. «Нападавшие молча начали избивать меня бейсбольными битами, били по рукам, ногам и по челюсти», - сказал журналист.

Он сообщил, что подал заявление в правоохранительные органы и в данный момент проходит судмедэспертизу. По данным Азии-плюс, в результате нападения журналист получил серьезные травмы рук и ног.

Ему удалось запомнить госномера автомашины, на которой скрылись нападавшие. Эти данные вместе с заявлением переданы в ОВД района Сино. Однако там, по словам Ниезова, проявили некое безразличие к данному инциденту: «Я передал им номера машины, по которым сразу можно было бы вычислить этих людей, однако в милиции мне сказали, что займутся этим только завтра».

Ниезов не исключает, что нападение на него связано с его профессиональной деятельностью - возглавляемая им газета «Фараж» считается одной из популярных таджикоязычных газет страны, она критикует власти и публикует на своих страницах журналистские расследования. Кроме того, Ниезов второй год возглавляет организацию «Медиа-Альянс Таджикистана», объединяющую представителей более десятка СМИ страны.

Напомним, в феврале 2011 года в Душанбе был жестоко избит главный редактор газеты «Нажот» Хикматулло Сайфуллозода. Он получил тяжкие повреждения головы, был госпитализирован.

Международное информационное агентство «Фергана»

Дело Елены Бондарь, задержанной пограничниками ташкентского аэропорта с грузом опасной «контрабанды» - тремя компакт-дисками, четырьмя флешками и двумя видеокассетами, - свидетельствует о том, что власти Узбекистана предусмотрительно нейтрализуют не просто досаждающего им молодого журналиста, но злокозненного эмиссара подрывной зарубежной организации: девушка возвращалась домой после двухмесячной учебы в «Центральноазиатской школе современной журналистики» Академии ОБСЕ и Академии «Немецкой волны».

Задержание

О том, как осуществлялось ее задержание, рассказывает сама Елена:

«Вечером 22 августа я прилетела из Бишкека в Ташкент. Пассажиры нашего авиарейса выстроились в очереди к окошкам погранконтроля. Это первая обязательная процедура для всех прибывающих в страну.

Я стояла в середине колонны ожидающих. Когда подошла моя очередь, угрюмый пограничник Махмиджон Камбаров, не глядя на меня, взял мой паспорт. Через несколько секунд его лицо расплылось в широкой улыбке. Он соскочил со стула и со словом «Щас!» побежал в пограничный КПП, велев мне ожидать возле двери с табличкой «Только для служебного входа». На мои недоуменные вопросы он радостно отвечал, что всё в порядке, просто надо кое-что проверить.

Вся очередь с любопытством глядела на меня. Благополучно получив печати, люди отправлялись получать свой багаж.

Камбаров появился минут через пятнадцать. Все так же, без объяснений, меня завели на этот КПП и велели ждать неизвестно чего в комнате с железными решетками и железной скамейкой. Потом потребовали показать багаж, но на этом этапе я даже не успела его получить. Тогда Камбаров и еще несколько сотрудников пограничной службы, не возвращая мне паспорт, вместе со мной отправились за моим багажом.

Сумки были тяжелые, и пограничники помогли мне их донести до точки таможенного контроля. Там толпилось множество людей с других рейсов. Минуя всю эту очередь, а также таможенный контроль, стандартную процедуру досмотра багажа и ручной клади на рентгеновском аппарате, мои вещи поставили на стол и вызвали инспектора таможни Зарину Узбекову. Камбаров сказал ей по-узбекски: «Ищи флешки и диски». Девушка послушно перекладывала электронные носители (диски, флешки) в отдельную стопку, не проявляя интереса к остальным личным вещам. Замечу, что до сих пор на мою таможенную декларацию никто даже не взглянул.

Затем ко мне подошел один из сотрудников пограничной службы и сказал, что забирает флешки и диски для экспертизы. Я попросила его представиться, так как он собирается взять мои вещи. Но он внезапно расхотел что-либо уносить и отошел в сторону. После него аналогичное желание изъявляли еще несколько пограничников, при этом никто не хотел называть себя, так что все они безрезультатно возвращались к своим коллегам.

Через некоторое время мне вернули паспорт, затем меня обыскали и оформили соответствующий протокол, однако домой по-прежнему не отпускали. Меня вновь завели в ту самую комнату с железными решетками, оставив дожидаться некоего «эксперта». Никто из допрашивавших меня так и не назвал своего имени, по какой причине меня задерживают и обыскивают - они тоже не говорили. Минут через тридцать прибыл «эксперт», человек лет 35-ти в гражданской одежде, с ноутбуком в руках. Он назвал только свое имя - Сардор.

Меня спрашивали, что содержится на носителях информации, после чего в моем присутствии начали осмотр флешек и дисков. Там было множество фотографий студентов Академии ОБСЕ в Бишкеке, в том числе моих собственных, различные статьи с сайтов 24.kg, ИА АКИpress и ИА «Фергана», необходимые для обучения в Академии. Были материалы о современном искусстве в Кыргызстане и интервью с киргизскими мастерами видеоарта, а также некоторые из их работ. Была моя статья «Неравный доступ узбеков к правосудию в Кыргызстане», которую я писала в Академии ОБСЕ в качестве учебного задания.

Человек в штатском внимательно всё это просмотрел и скопировал на свой компьютер. Затем меня повели на таможенный контроль, где наконец-то прочитали мою таможенную декларацию, поставили на ней печать, а сумки с багажом пропустили через рентгеновский аппарат.

Всего в ташкентском аэропорту меня продержали четыре часа и, несмотря на мои многочисленные требования составить протокол о задержании, его так и не составили, не объяснили, по какой причине я была задержана и в чем заключалось совершенное мною правонарушение. Особо отмечу, что никого из пассажиров рейса «Бишкек-Ташкент», кроме меня, не проверяли и не допрашивали.

26 августа мне позвонил инспектор таможенной службы К.Курганбеков и попросил явиться завтра в аэропорт за изъятыми вещами. На следующий день я решила, что было бы неплохо перенести поход в таможню на следующую неделю, о чем и сообщила Курганбекову по телефону. Спустя полчаса мне перезвонил дознаватель таможенной службы Акмаль Джалилов и потребовал немедленно прибыть к ним в контору «по факту изъятых материалов». Он уточнил, что если я не смогу доехать, то он может прислать за мной машину. Предложение было, конечно, лестное, но я все-таки предпочла приехать самостоятельно.

Возле здания аэропорта меня поджидало нечто вроде почетного караула в лице таможенника в форме. Я опаздывала, а он, бедный, жарился на солнце не менее получаса, но покинуть свой пост, судя по всему, не мог. Увидев меня, он облегченно вздохнул, и мы направились в отдел дознания и таможенных расследований «Ташкент-Аэро», располагающийся в здании бывших местных авиалиний. К нам вышел таможенный дознаватель Акмаль Джалилов, который предупредительнейшим тоном заверил, что ответа из Центра мониторинга УзАСИ, куда были отправлены мои флешки и диски на «экспертизу», еще нет, так что ни задержание, ни арест мне пока не грозят. И пригласил побеседовать.

Беседа вылилась в 2,5-часовой допрос. Меня расспрашивали о цели пребывания в Бишкеке, о том, где я работаю, потом были долгие расспросы о том, что это за Академия ОБСЕ и что мы там проходили на журналистских курсах (уж не организацию ли «бархатной» революции?..). После этого мне оказалось необходимым дать информацию о материалах, содержащихся на моих электронных носителях (зачем они, для чего предназначены и с какой целью я их везла), которую надлежало оформить в виде «объяснительной». Ее текст набрали на компьютере.
Затем «объяснительную» распечатали и протянули мне для ознакомления и росписи. Мои ответы шли отдельными абзацами. Перечитывая бумагу, я возмутилась тем, как была сформулирована причина моего задержания 22 августа: в ней было написано, что, якобы, сотрудники таможенного контроля выявили незадекларированные электронные носители во время моего прохождения через пункт таможенного контроля с просвечивающим аппаратом. Я стала доказывать, что это неправда, и изначально меня задержали пограничники, которые в обход этого аппарата сразу же повели меня на досмотр багажа к инспектору с приказом искать флешки и диски.

Дознаватели начали активно со мной спорить, но я стояла на своем, пригрозив, что в таком случае ничего подписывать не буду. Им пришлось перепечатывать «объяснительную». Нехотя переделав документ, они передали его мне для ознакомления и подписи. Потом с меня взяли подписку о надлежащем поведении (о невыезде из страны до окончания следственных мероприятий и последующего решения суда. – Прим. ред.), и вручили мне протокол об изъятии незадекларированных товаров в виде электронных носителей, пояснив, что это подпадает под действие статей 164 Таможенного Кодекса и 227 прим. 22 часть 1 Административного Кодекса Республики Узбекистан. Так я узнала, что против меня возбуждено дело об административном правонарушении, и оно будет передано в административный суд, который установит размер штрафа.

Протокол об изъятии незадекларированных товаров в виде электронных носителей, лист 1

Протокол об изъятии незадекларированных товаров в виде электронных носителей, лист 2

Протокол об изъятии незадекларированных товаров в виде электронных носителей, лист 3

Помимо этого мне пришлось расписаться под документом, где говорилось, что в соответствии со статьями 180 и 182 УПК мои электронные носители будут отправлены на экспертизу в Центр мониторинга СМК при УзАСИ на предмет выявления материалов, содержащих идеи религиозного экстремизма, сепаратизма и фундаментализма, клеветнических, дестабилизирующих обстановку измышлений, сеющих панику среди населения и так далее. Если эксперты Центра мониторинга что-либо «выявят», то против меня будет возбуждено уже не административное, а уголовное дело со всеми вытекающими из этого последствиями».

Акт об изъятии у Е.Бондарь дисков и флеш-карт

О флешках, дисках и прочих незадекларированных «товарах»

Таким образом, не дожидаясь ответа из Центра мониторинга при УзАСИ, таможенники обвинили Елену Бондарь в нарушении Таможенного и Административного кодексов Республики Узбекистан, а именно – в незадекларированном ввозе товаров. Это правонарушение карается штрафом в размере до десяти минимальных размеров заработной платы с конфискацией товаров.

Что касается приписываемого журналистке нарушения Таможенного кодекса, то 164-я статья «Недекларирование или недостоверное декларирование товаров» относится к главе 19: «Ответственность юридических лиц и лиц, занимающихся предпринимательской деятельностью без образования юридического лица, за отдельные виды нарушений таможенного законодательства». То есть, речь идет о лицах, занимающихся предпринимательской деятельностью, вероятно, об импортерах-частниках, так называемых «челноках». Очевидно, что к Елене это никакого отношения не имеет, поскольку она не является лицом, «занимающимся предпринимательской деятельностью без создания юридического лица», на которое распространяется данная статья Таможенного кодекса.

К сожалению, всё это – исключительно с точки зрения логики и здравого рассудка.

Узбекское законодательство содержит столь обтекаемые формулировки и определения понятия «товар», что подтверждает справедливость поговорки о «законе, что дышло…».

Из Таможенного кодекса Республики Узбекистан:

«Статья 7. Основные понятия.

В настоящем Кодексе применяются следующие основные понятия:

1) товары - любое движимое имущество, в том числе валюта и валютные ценности, электрическая, тепловая и иные виды энергии, транспортные средства, за исключением транспортных средств, указанных в пункте 4 настоящей статьи, объекты интеллектуальной собственности, результаты выполненных работ, оказанных услуг, являющиеся объектами купли-продажи или обмена».

Иначе говоря, любые предметы, любое «движимое имущество», в том числе личные вещи, в узбекском законодательстве именуются «товаром».

А это выписка из «Инструкции о порядке заполнения и оформления таможенной декларации формы Т-6»:

«9. При перемещении физическими лицами товаров, наряду с указанием в подпункте «а» пункта 6 декларации их наименований, количества и стоимости в национальной валюте Республики Узбекистан или в свободно конвертируемой валюте, также лицо указывает, что товары, перемещаемые им, не предназначены для производственной или иной коммерческой деятельности».

Таким образом, любой человек, въезжающий в Узбекистан и не указавший в таможенной декларации пару носовых платков, их стоимость в сумах или долларах, а также то, что они не предназначены для производственной или иной коммерческой деятельности, автоматически становится нарушителем узбекского законодательства, за что может быть привлечен к ответственности.

Расплывчатая формулировка позволяет буквально в каждого ткнуть пальцем и сказать, что он ввозит незадекларированный товар. Но ткнули только в журналистку Елену Бондарь. Конечно, не из-за какого-то «незадекларированного ввоза товаров», а потому, что имели на то соответствующее указание.

Отмечу, что взятие с нее подписки о невыезде (о надлежащем поведении) само по себе является нарушением законодательства, поскольку уголовного дела против нее возбуждено не было, так что брать подобную подписку таможенные дознаватели не имели никакого права, сама же подписка является недействительной. Интереснее другое: из этих действий вытекает, что уголовное дело скоро будет.

По накатанному сценарию

Но главное в этом деле не направленные на фабрикацию административного правонарушения подтасовки со стороны таможенников и пограничников, а то, что Елену явным образом подводят под статью 244-1 Уголовного кодекса Узбекистана «Изготовление или распространение материалов, содержащих угрозу общественной безопасности и общественному порядку», по которой предусматривается наказание до 8 лет лишения свободы.

Напомню, что аналогичным образом «шилось» дело правозащитницы и журналистки Умиды Ниязовой, которая так же, как и Елена Бондарь, была задержана в ташкентском аэропорту в декабре 2006 года, когда она возвращалась из Бишкека с очередной сессии «Журналистика и демократия» Академии ОБСЕ.

Формальной причиной задержания Умиды Ниязовой стало то, что она не указала в таможенной декларации свой собственный личный ноутбук, который сдала в багаж. Вернее, указала его не в той графе, в которой следовало.

«Позже обвинительное заключение гласило, что я намеренно скрыла компьютер от таможенного контроля. Конечно, у меня и в мыслях не было его скрывать, тем более что я сама положила его в рентгеновский аппарат при выходе из зала. В нормальной стране подобная ошибка в заполнении декларации, возможно, повлекла бы какое-то устное порицание или штраф, но, конечно же, не обвинение в попытке контрабанды», - рассказывала об этом впоследствии Умида.

Задержанную за «контрабанду» ноутбука и флешки провели в отдельную комнату и на основании указа президента Каримова № 1871 от 10.10.1997 года, где говорилось, что печатные издания и прочие носители информации подлежат досмотру, вызвали «эксперта» - начальника отдела мониторинга книжной и печатной продукции Центра мониторинга при УзАСИ Рустама Мухаммедова. Он просмотрел часть обнаруженных в ноутбуке статей и выдал предварительное заключение: в них содержится «пропаганда религиозного экстремизма, фундаментализма, клеветнические, дестабилизирующие обстановку измышления».

По словам Умиды Ниязовой, в действительности это были различные статьи из Интернета, предполагаемые проекты правозащитников, ее интервью, сделанные за последние годы, доклады правозащитных организаций, финансовые отчеты об установке Интернета для нескольких правозащитников, старые рабочие материалы и тому подобное. После девятичасового допроса, забрав ноутбук для более тщательной проверки, изъяв паспорт и взяв с нее подписку о том, что она обязуется прийти по вызову, Умиду отпустили.

Впоследствии, помимо прочего, ей предъявили обвинение в контрабанде, то есть, нелегальном перевозе через границу (статья 246 УК), но не компьютера, а находившихся в компьютере материалов, «содержащих пропаганду религиозного экстремизма». По поводу этих материалов эксперты Центра мониторинга УзАСИ написали следующее:

«Материалы направлены на посягательство на конституционный строй, подрыв государственных устоев, нарушение территориальной целостности, пропаганду религиозного экстремизма и фундаментализма. Проекты и гранты под видом осуществления прав человека направлены на неконституционное изменение существующего государственного строя, выступают против суверенитета, целостности и безопасности республики, а также пропагандируют социальную, национальную, расовую и религиозную вражду».

Из заключения Центра: «В файлах имеются фотографии десяти руководителей различных стран, названных «худшими диктаторами в мире», и файл под названием «Принцесса Узбекистана, или Страсти по Гульнаре». Они содержат негативную информацию, затрагивающую личность президента РУз, которая по своему содержанию необъективно и тенденциозно характеризует деятельность И.Каримова на должности президента». Схожее определение получил и доклад Хьюман Райтс Вотч «Свинцовый дождь», посвященный известным событиям в Андижане.

По совокупности предъявленных ей статей, в том числе на основании вышеназванной «экспертизы», Умида Ниязова была приговорена к семи годам лишения свободы. После того как она провела в заключении три с половиной месяца, в результате торга между Евросоюзом и правительством Узбекистана ей заменили семилетнее заключение семью годами условного наказания. Позже она была амнистирована.

«Эксперты» и ныне там

Интересно, что Рустам Мухаммедов, наряду с двумя другими сотрудниками ЦМ УзАСИ составлявший «экспертное заключение», на основании которого была осуждена Умида Ниязова, до сих пор выступает в качестве «эксперта». В прошлом году он выступал в этой роли уже в деле фотохудожника и документалиста Умиды Ахмедовой, которая на основании аналогичного «экспертного заключения» была признана виновной в клевете и оскорблении в адрес узбекского народа (о роли Р.Мухаммедова в этой истории можно прочитать здесь).

Однако после процесса по делу Умиды Ахмедовой, где «эксперты» ЦМ УзАСИ публично продемонстрировали свою совершенную несостоятельность (в частности, Р.Мухаммедов толком не мог сказать ни «бе», ни «ме»), их было решено больше в суды не вызывать. И на процессах журналистов Владимира Березовского и Абдумалика Бобоева, также обвинявшихся в клевете и оскорблении (Бобоев еще и в «незаконном выезде за границу или незаконном въезде в Республику Узбекистан» и «изготовлении или распространении материалов, содержащих угрозу общественной безопасности и общественному порядку»), судьи последовательно отказывались вызывать «экспертов» Центра мониторинга для допроса и установления их квалификации под изумительным предлогом «отсутствия целесообразности».

Из этого можно заключить, что был бы журналист, а «эксперт» на него найдется.

Анализируя происходящее сегодня, можно предположить, что ключевая причина задержания Лены Бондарь – в ее сотрудничестве с ОБСЕ, что, вероятно, представляется властям Узбекистана чем-то зловещим и чреватым большими неприятностями. Таким образом, дело журналистки полностью укладывается в рамки сдерживания очередной революции и демонстрирует степень параноидальности, охватившей руководство этой страны.

Алексей Волосевич

Международное информационное агентство «Фергана»

Дело Елены Бондарь, задержанной пограничниками ташкентского аэропорта с грузом опасной «контрабанды» - тремя компакт-дисками, четырьмя флешками и двумя видеокассетами, - свидетельствует о том, что власти Узбекистана предусмотрительно нейтрализуют не просто досаждающего им молодого журналиста, но злокозненного эмиссара подрывной зарубежной организации: девушка возвращалась домой после двухмесячной учебы в «Центральноазиатской школе современной журналистики» Академии ОБСЕ и Академии «Немецкой волны».

Задержание

О том, как осуществлялось ее задержание, рассказывает сама Елена:

«Вечером 22 августа я прилетела из Бишкека в Ташкент. Пассажиры нашего авиарейса выстроились в очереди к окошкам погранконтроля. Это первая обязательная процедура для всех прибывающих в страну.

Я стояла в середине колонны ожидающих. Когда подошла моя очередь, угрюмый пограничник Махмиджон Камбаров, не глядя на меня, взял мой паспорт. Через несколько секунд его лицо расплылось в широкой улыбке. Он соскочил со стула и со словом «Щас!» побежал в пограничный КПП, велев мне ожидать возле двери с табличкой «Только для служебного входа». На мои недоуменные вопросы он радостно отвечал, что всё в порядке, просто надо кое-что проверить.

Вся очередь с любопытством глядела на меня. Благополучно получив печати, люди отправлялись получать свой багаж.

Камбаров появился минут через пятнадцать. Все так же, без объяснений, меня завели на этот КПП и велели ждать неизвестно чего в комнате с железными решетками и железной скамейкой. Потом потребовали показать багаж, но на этом этапе я даже не успела его получить. Тогда Камбаров и еще несколько сотрудников пограничной службы, не возвращая мне паспорт, вместе со мной отправились за моим багажом.

Сумки были тяжелые, и пограничники помогли мне их донести до точки таможенного контроля. Там толпилось множество людей с других рейсов. Минуя всю эту очередь, а также таможенный контроль, стандартную процедуру досмотра багажа и ручной клади на рентгеновском аппарате, мои вещи поставили на стол и вызвали инспектора таможни Зарину Узбекову. Камбаров сказал ей по-узбекски: «Ищи флешки и диски». Девушка послушно перекладывала электронные носители (диски, флешки) в отдельную стопку, не проявляя интереса к остальным личным вещам. Замечу, что до сих пор на мою таможенную декларацию никто даже не взглянул.

Затем ко мне подошел один из сотрудников пограничной службы и сказал, что забирает флешки и диски для экспертизы. Я попросила его представиться, так как он собирается взять мои вещи. Но он внезапно расхотел что-либо уносить и отошел в сторону. После него аналогичное желание изъявляли еще несколько пограничников, при этом никто не хотел называть себя, так что все они безрезультатно возвращались к своим коллегам.

Через некоторое время мне вернули паспорт, затем меня обыскали и оформили соответствующий протокол, однако домой по-прежнему не отпускали. Меня вновь завели в ту самую комнату с железными решетками, оставив дожидаться некоего «эксперта». Никто из допрашивавших меня так и не назвал своего имени, по какой причине меня задерживают и обыскивают - они тоже не говорили. Минут через тридцать прибыл «эксперт», человек лет 35-ти в гражданской одежде, с ноутбуком в руках. Он назвал только свое имя - Сардор.

Меня спрашивали, что содержится на носителях информации, после чего в моем присутствии начали осмотр флешек и дисков. Там было множество фотографий студентов Академии ОБСЕ в Бишкеке, в том числе моих собственных, различные статьи с сайтов 24.kg, ИА АКИpress и ИА «Фергана», необходимые для обучения в Академии. Были материалы о современном искусстве в Кыргызстане и интервью с киргизскими мастерами видеоарта, а также некоторые из их работ. Была моя статья «Неравный доступ узбеков к правосудию в Кыргызстане», которую я писала в Академии ОБСЕ в качестве учебного задания.

Человек в штатском внимательно всё это просмотрел и скопировал на свой компьютер. Затем меня повели на таможенный контроль, где наконец-то прочитали мою таможенную декларацию, поставили на ней печать, а сумки с багажом пропустили через рентгеновский аппарат.

Всего в ташкентском аэропорту меня продержали четыре часа и, несмотря на мои многочисленные требования составить протокол о задержании, его так и не составили, не объяснили, по какой причине я была задержана и в чем заключалось совершенное мною правонарушение. Особо отмечу, что никого из пассажиров рейса «Бишкек-Ташкент», кроме меня, не проверяли и не допрашивали.

26 августа мне позвонил инспектор таможенной службы К.Курганбеков и попросил явиться завтра в аэропорт за изъятыми вещами. На следующий день я решила, что было бы неплохо перенести поход в таможню на следующую неделю, о чем и сообщила Курганбекову по телефону. Спустя полчаса мне перезвонил дознаватель таможенной службы Акмаль Джалилов и потребовал немедленно прибыть к ним в контору «по факту изъятых материалов». Он уточнил, что если я не смогу доехать, то он может прислать за мной машину. Предложение было, конечно, лестное, но я все-таки предпочла приехать самостоятельно.

Возле здания аэропорта меня поджидало нечто вроде почетного караула в лице таможенника в форме. Я опаздывала, а он, бедный, жарился на солнце не менее получаса, но покинуть свой пост, судя по всему, не мог. Увидев меня, он облегченно вздохнул, и мы направились в отдел дознания и таможенных расследований «Ташкент-Аэро», располагающийся в здании бывших местных авиалиний. К нам вышел таможенный дознаватель Акмаль Джалилов, который предупредительнейшим тоном заверил, что ответа из Центра мониторинга УзАСИ, куда были отправлены мои флешки и диски на «экспертизу», еще нет, так что ни задержание, ни арест мне пока не грозят. И пригласил побеседовать.

Беседа вылилась в 2,5-часовой допрос. Меня расспрашивали о цели пребывания в Бишкеке, о том, где я работаю, потом были долгие расспросы о том, что это за Академия ОБСЕ и что мы там проходили на журналистских курсах (уж не организацию ли «бархатной» революции?..). После этого мне оказалось необходимым дать информацию о материалах, содержащихся на моих электронных носителях (зачем они, для чего предназначены и с какой целью я их везла), которую надлежало оформить в виде «объяснительной». Ее текст набрали на компьютере.
Затем «объяснительную» распечатали и протянули мне для ознакомления и росписи. Мои ответы шли отдельными абзацами. Перечитывая бумагу, я возмутилась тем, как была сформулирована причина моего задержания 22 августа: в ней было написано, что, якобы, сотрудники таможенного контроля выявили незадекларированные электронные носители во время моего прохождения через пункт таможенного контроля с просвечивающим аппаратом. Я стала доказывать, что это неправда, и изначально меня задержали пограничники, которые в обход этого аппарата сразу же повели меня на досмотр багажа к инспектору с приказом искать флешки и диски.

Дознаватели начали активно со мной спорить, но я стояла на своем, пригрозив, что в таком случае ничего подписывать не буду. Им пришлось перепечатывать «объяснительную». Нехотя переделав документ, они передали его мне для ознакомления и подписи. Потом с меня взяли подписку о надлежащем поведении (о невыезде из страны до окончания следственных мероприятий и последующего решения суда. – Прим. ред.), и вручили мне протокол об изъятии незадекларированных товаров в виде электронных носителей, пояснив, что это подпадает под действие статей 164 Таможенного Кодекса и 227 прим. 22 часть 1 Административного Кодекса Республики Узбекистан. Так я узнала, что против меня возбуждено дело об административном правонарушении, и оно будет передано в административный суд, который установит размер штрафа.

Протокол об изъятии незадекларированных товаров в виде электронных носителей, лист 2

Протокол об изъятии незадекларированных товаров в виде электронных носителей, лист 3

Помимо этого мне пришлось расписаться под документом, где говорилось, что в соответствии со статьями 180 и 182 УПК мои электронные носители будут отправлены на экспертизу в Центр мониторинга СМК при УзАСИ на предмет выявления материалов, содержащих идеи религиозного экстремизма, сепаратизма и фундаментализма, клеветнических, дестабилизирующих обстановку измышлений, сеющих панику среди населения и так далее. Если эксперты Центра мониторинга что-либо «выявят», то против меня будет возбуждено уже не административное, а уголовное дело со всеми вытекающими из этого последствиями».

Акт об изъятии у Е.Бондарь дисков и флеш-карт

О флешках, дисках и прочих незадекларированных «товарах»

Таким образом, не дожидаясь ответа из Центра мониторинга при УзАСИ, таможенники обвинили Елену Бондарь в нарушении Таможенного и Административного кодексов Республики Узбекистан, а именно – в незадекларированном ввозе товаров. Это правонарушение карается штрафом в размере до десяти минимальных размеров заработной платы с конфискацией товаров.

Что касается приписываемого журналистке нарушения Таможенного кодекса, то 164-я статья «Недекларирование или недостоверное декларирование товаров» относится к главе 19: «Ответственность юридических лиц и лиц, занимающихся предпринимательской деятельностью без образования юридического лица, за отдельные виды нарушений таможенного законодательства». То есть, речь идет о лицах, занимающихся предпринимательской деятельностью, вероятно, об импортерах-частниках, так называемых «челноках». Очевидно, что к Елене это никакого отношения не имеет, поскольку она не является лицом, «занимающимся предпринимательской деятельностью без создания юридического лица», на которое распространяется данная статья Таможенного кодекса.

К сожалению, всё это – исключительно с точки зрения логики и здравого рассудка.

Узбекское законодательство содержит столь обтекаемые формулировки и определения понятия «товар», что подтверждает справедливость поговорки о «законе, что дышло…».

Из Таможенного кодекса Республики Узбекистан:

«Статья 7. Основные понятия.

В настоящем Кодексе применяются следующие основные понятия:

1) товары - любое движимое имущество, в том числе валюта и валютные ценности, электрическая, тепловая и иные виды энергии, транспортные средства, за исключением транспортных средств, указанных в пункте 4 настоящей статьи, объекты интеллектуальной собственности, результаты выполненных работ, оказанных услуг, являющиеся объектами купли-продажи или обмена».

Иначе говоря, любые предметы, любое «движимое имущество», в том числе личные вещи, в узбекском законодательстве именуются «товаром».

А это выписка из «Инструкции о порядке заполнения и оформления таможенной декларации формы Т-6»:

«9. При перемещении физическими лицами товаров, наряду с указанием в подпункте «а» пункта 6 декларации их наименований, количества и стоимости в национальной валюте Республики Узбекистан или в свободно конвертируемой валюте, также лицо указывает, что товары, перемещаемые им, не предназначены для производственной или иной коммерческой деятельности».

Таким образом, любой человек, въезжающий в Узбекистан и не указавший в таможенной декларации пару носовых платков, их стоимость в сумах или долларах, а также то, что они не предназначены для производственной или иной коммерческой деятельности, автоматически становится нарушителем узбекского законодательства, за что может быть привлечен к ответственности.

Расплывчатая формулировка позволяет буквально в каждого ткнуть пальцем и сказать, что он ввозит незадекларированный товар. Но ткнули только в журналистку Елену Бондарь. Конечно, не из-за какого-то «незадекларированного ввоза товаров», а потому, что имели на то соответствующее указание.

Отмечу, что взятие с нее подписки о невыезде (о надлежащем поведении) само по себе является нарушением законодательства, поскольку уголовного дела против нее возбуждено не было, так что брать подобную подписку таможенные дознаватели не имели никакого права, сама же подписка является недействительной. Интереснее другое: из этих действий вытекает, что уголовное дело скоро будет.

По накатанному сценарию

Но главное в этом деле не направленные на фабрикацию административного правонарушения подтасовки со стороны таможенников и пограничников, а то, что Елену явным образом подводят под статью 244-1 Уголовного кодекса Узбекистана «Изготовление или распространение материалов, содержащих угрозу общественной безопасности и общественному порядку», по которой предусматривается наказание до 8 лет лишения свободы.

Напомню, что аналогичным образом «шилось» дело правозащитницы и журналистки Умиды Ниязовой, которая так же, как и Елена Бондарь, была задержана в ташкентском аэропорту в декабре 2006 года, когда она возвращалась из Бишкека с очередной сессии «Журналистика и демократия» Академии ОБСЕ.

Формальной причиной задержания Умиды Ниязовой стало то, что она не указала в таможенной декларации свой собственный личный ноутбук, который сдала в багаж. Вернее, указала его не в той графе, в которой следовало.

«Позже обвинительное заключение гласило, что я намеренно скрыла компьютер от таможенного контроля. Конечно, у меня и в мыслях не было его скрывать, тем более что я сама положила его в рентгеновский аппарат при выходе из зала. В нормальной стране подобная ошибка в заполнении декларации, возможно, повлекла бы какое-то устное порицание или штраф, но, конечно же, не обвинение в попытке контрабанды», - рассказывала об этом впоследствии Умида.

Задержанную за «контрабанду» ноутбука и флешки провели в отдельную комнату и на основании указа президента Каримова № 1871 от 10.10.1997 года, где говорилось, что печатные издания и прочие носители информации подлежат досмотру, вызвали «эксперта» - начальника отдела мониторинга книжной и печатной продукции Центра мониторинга при УзАСИ Рустама Мухаммедова. Он просмотрел часть обнаруженных в ноутбуке статей и выдал предварительное заключение: в них содержится «пропаганда религиозного экстремизма, фундаментализма, клеветнические, дестабилизирующие обстановку измышления».

По словам Умиды Ниязовой, в действительности это были различные статьи из Интернета, предполагаемые проекты правозащитников, ее интервью, сделанные за последние годы, доклады правозащитных организаций, финансовые отчеты об установке Интернета для нескольких правозащитников, старые рабочие материалы и тому подобное. После девятичасового допроса, забрав ноутбук для более тщательной проверки, изъяв паспорт и взяв с нее подписку о том, что она обязуется прийти по вызову, Умиду отпустили.

Впоследствии, помимо прочего, ей предъявили обвинение в контрабанде, то есть, нелегальном перевозе через границу (статья 246 УК), но не компьютера, а находившихся в компьютере материалов, «содержащих пропаганду религиозного экстремизма». По поводу этих материалов эксперты Центра мониторинга УзАСИ написали следующее:

«Материалы направлены на посягательство на конституционный строй, подрыв государственных устоев, нарушение территориальной целостности, пропаганду религиозного экстремизма и фундаментализма. Проекты и гранты под видом осуществления прав человека направлены на неконституционное изменение существующего государственного строя, выступают против суверенитета, целостности и безопасности республики, а также пропагандируют социальную, национальную, расовую и религиозную вражду».

Из заключения Центра: «В файлах имеются фотографии десяти руководителей различных стран, названных «худшими диктаторами в мире», и файл под названием «Принцесса Узбекистана, или Страсти по Гульнаре». Они содержат негативную информацию, затрагивающую личность президента РУз, которая по своему содержанию необъективно и тенденциозно характеризует деятельность И.Каримова на должности президента». Схожее определение получил и доклад Хьюман Райтс Вотч «Свинцовый дождь», посвященный известным событиям в Андижане.

По совокупности предъявленных ей статей, в том числе на основании вышеназванной «экспертизы», Умида Ниязова была приговорена к семи годам лишения свободы. После того как она провела в заключении три с половиной месяца, в результате торга между Евросоюзом и правительством Узбекистана ей заменили семилетнее заключение семью годами условного наказания. Позже она была амнистирована.

«Эксперты» и ныне там

Интересно, что Рустам Мухаммедов, наряду с двумя другими сотрудниками ЦМ УзАСИ составлявший «экспертное заключение», на основании которого была осуждена Умида Ниязова, до сих пор выступает в качестве «эксперта». В прошлом году он выступал в этой роли уже в деле фотохудожника и документалиста Умиды Ахмедовой, которая на основании аналогичного «экспертного заключения» была признана виновной в клевете и оскорблении в адрес узбекского народа (о роли Р.Мухаммедова в этой истории можно прочитать здесь).

Однако после процесса по делу Умиды Ахмедовой, где «эксперты» ЦМ УзАСИ публично продемонстрировали свою совершенную несостоятельность (в частности, Р.Мухаммедов толком не мог сказать ни «бе», ни «ме»), их было решено больше в суды не вызывать. И на процессах журналистов Владимира Березовского и Абдумалика Бобоева, также обвинявшихся в клевете и оскорблении (Бобоев еще и в «незаконном выезде за границу или незаконном въезде в Республику Узбекистан» и «изготовлении или распространении материалов, содержащих угрозу общественной безопасности и общественному порядку»), судьи последовательно отказывались вызывать «экспертов» Центра мониторинга для допроса и установления их квалификации под изумительным предлогом «отсутствия целесообразности».

Из этого можно заключить, что был бы журналист, а «эксперт» на него найдется.

Анализируя происходящее сегодня, можно предположить, что ключевая причина задержания Лены Бондарь – в ее сотрудничестве с ОБСЕ, что, вероятно, представляется властям Узбекистана чем-то зловещим и чреватым большими неприятностями. Таким образом, дело журналистки полностью укладывается в рамки сдерживания очередной революции и демонстрирует степень параноидальности, охватившей руководство этой страны.

Алексей Волосевич

Международное информационное агентство «Фергана»